Первая часть 44 страница

- Кому? – удивилась Марта. Для нее творчество было свободой, а не ограничением. Иначе, какое же это творчество?

- Матери. Отцу.

- Ему? – скривилась Карлова, мигом рассердившись – ей стало даже как-то обидно за Юлю. – Зачем?! Ты что, с ума сошла, что ли? Какое им дело?

Юля еще более иронически взглянула на сестру и сказала совершенно откровенно:

- Они хотели, чтобы я стала великолепным музыкантом. Типа гордостью семьи и все такое. А какой же гордостью я стану, если буду играть в рок-группе? Сама подумай, - Юля усмехнулась. Марта даже как-то сердито уставилась на девушку с сигаретой в длинных пальцах. Как-то не очень вязались эти слова с гордой независимой Юлей Крестовой, главной надеждой консерватории.

- В нашей интеллигентной семье есть место только таким же интеллигентным людям, - продолжила Юля, явно с усмешкой повторяя чьи-то слова.

- И ты согласилась?

- Дала слово.

- Дала слово? - переспросила скрипачка возмущенно. Сейчас в ней возмущалась не сестра, пусть и недолюбливающая Юлю, а музыкант. Родители сказали не заниматься любимой музыкой, а она вот так взяла и отступила? Нет, правда, эта Крестова – дура! Музыкант должен делать то, что он хочет и то, что ему нравится, а не о, что говорят ему делать другие! И почему Юля при них, сверстниках, вся такая крутая, спокойная, невозмутимая и уверенная, знающая цену себе и своим способностям, а при родителях так легко сдается?

- Да, дала. Что буду заниматься только классической музыкой. Только фортепиано. Ничего больше, - хоть Юля и говорила спокойно, в ее голосе раздавались опасные нотки, которые словно говорили Марте: «Стой, прекрати меня осуждать».

- Но, блин! – возмущение в Марте росло в геометрической прогрессии.

- Что блин? Думаю, твоя мать тоже не одобрила бы, если ты вдруг по окончании консерватории убежала играть в панк-группу.

У Марты и мысли не было о том, чтобы играть в какой-либо группе, но она точно знала, что ее мама, человек, в общем-то, довольно деспотичный и жесткий характером, не стала бы заставлять ее заниматься тем, чем она, Марта, не хотела бы заниматься. Конечно, Эльвира Львовна была очень довольна, что дочка с детства занимается скрипкой и делает успехи на музыкальном поприще – женщина небезосновательно гордилась своим единственным ребенком. К тому же она с детства контролировала Марту, пыталась быть в курсе ее дел, часто звонила и иногда даже навязывала свою точку зрения – не потому, что хотела подавить дочь, а потому что считала, что она права и лучше знает, чем дочь, как быть и как поуступить: именно из-за влияния матери и бабушки у Марты сформировался негативный образ отца и его новой семьи. Но Эльвира Львовна при всем при этом все-таки ориентировалась на то, чего ее дочка сама хочет в жизни. Когда Марта поступала в консерваторию, женщина несколько раз беседовала с ней на етму того, а действительно ли хочет Марта всю свою жизнь посвятить музыке, или ей лучше сразу поступить в другой ВУЗ, чтобы выбрать иную, не музыкальную, жизнь. Марта точно знала, что ее мама не стала бы заставлять ее заниматься нелюбимым делом. И, наверное, объяви ей девушка, что после консерватории она намерена играть в какой-нибудь современной группе, неважно, поп, панк или рок, или же желает записывать музыку для мультиков или даже играть в ресторане для богатых людей Эльвира Львовна согласилась бы с решением дочери, проследив, правда, при этом, чтобы ее новая деятельность была более менее безопасной.

В семье же Крестовых дело обстояло иначе. Юле с детства была предоставлена свобода во всем, кроме выбора смысла жизни. Для ее матери главным было то, чтобы дочь вписалась в их знаменитую в городе творческую семью. Женщина зная, что ее дочь талантлива, не могла допустить, чтобы она растратила свой музыкальный дар впустую, играя глупую музыку для молодых идиотов. Так она и сказала Юле после того, как та закончила школу с музыкальным уклоном при консерватории, где девушка училась одиннадцать лет, закончив ее в восемнадцать – как и Марта свое музыкальное училище. Тогда Крестова-старшая впервые услышала от Юли, что та не хочет поступать ни в какую консерваторию и что жизнь музыканта-«классика» ей и на фиг не сдалась. Свободолюбивая Юля любила иную, кажущуюся родителям радикальной, музыку, ее же, собственно и хотела играть. Об этом она и объявила после выпускного Константину Власовичу и Софье Николаевне – прямо на следующий день. Те, естественно, ее точку зрения на жизнь совершенно не приняли – особенно мать, которой хотелось, чтобы дочка стала гордостью семьи. Разгорелся страшный скандал, после которого Юля, поняв, что переубедить маму поможет только время, просто-напорото собрала вещи и ушла и дома к Крису.

- Моя мама не стала бы меня заставлять делать то, чего я не хочу делать всю жизнь, - сказала Марта, почему-то точно уверенная в своей строгой матери. Неприязнь к Софье Николаевне, привитая Эльвирой Львовной, как-то даже усилилась. Девушке стало обидно за сестру.

- А моя – стала. – Закурила еще одну сигарету Юля, не став спорить.

- То есть она сказала тебе: «Ты будешь плясать под мою дудку, дорогая дочь», и ты так легко согласилась? – не поверила Карлова. Ну не из тех эта противная Юлька! Она – сильная, она должна была бороться!

- Как-то так, - не стала ничего объяснять Юля.

- Не верю, что ты ничего не делала, - разозлилась Марта.

- Ну, я ушла из дома, - сказала Крестова, хотя об этом никому и никогда не говорила. Крис и Леша знали эту историю, а больше никто о ней и не догадывался.

- И?

- А через неделю вернулась.

- Зачем?? Деньги закончились?

- Деньги были. Я подрабатывала, и друзья помогали.

- Но зачем ты тогда вернулась?

- Бабушка заболела, - подозрительно спокойно сказала Марте Юля, осторожно выпуская дым изо рта и глядя на него задумчивыми глазами.

Ее длинноволосая сестра склонила голову на бок, не совсем понимая, к чему Юля клонит. Ее бабушку, мать величественной красавицы Софьи Николаевны, она смутно помнила – та была известным искусствоведом и долгое время занимала должность декана факультета искусствоведения в государственном университете. Несколько лет назад она умерла.

- Она так волновалась за меня, когда я ушла из дома, что у нее случился инсульт. Оказалась в больнице, наполовину обездвиженная, беспомощная. Пришлось вернуться и пообещать, что я буду заниматься только тем, чем хотят они. Ради блага бабушки – чтобы ей не стало еще хуже. – В словах Юли не было жалости к себе, а только лишь взрослая усталость, а еще, кажется, она скучала по бабушке, даме такой же высокой и худой, как и она сама, а еще очень упрямой и целеустремленной.

- Так ты вернулась из-за бабушки? – очень тихо спросила Марта, помня, что сестра, как и она сама, поступала в консерваторию в восемнадцать лет, и именно осенью того года ее пожилая родственница и отошла в мир иной.

- Из-за нее. В последние месяцы жизни она была очень рада, что я учусь в консерватории.

- Но… после ее смерти почему ты не стала заниматься тем, чем хочешь? – не совсем понимала скрипачка.

- Говорю же – дала слово. Сдуру. Когда узнала, что случилось с бабушкой, приехала к ней, дала слово, что закончу консерваторию. А родителям – что не буду играть ни в каких группах неугодную музыку. Не помню, почему пообещала им это – наверное, очень испугалась. Черт, мне нужна еще одна, - потянулась вновь к пачке Юля. Марта ловко отодвинула от нее сигареты и прикрыла их ладонью.

- Хватит курить, - сказала она строго. – У тебя бы лучше мать слово взяла, что ты курить перестанешь.

- Отдай, - потянулась за сине-белой пачкой красноволосая пианистка, и межу девушками завязалась борьба, в которой побеждала, естественно, более сильная и развитая физический Юля. Хитрая Марта, правда, умудрилась цапнуть ее за руку, и от неожиданности Крестова отпустила пачку, заставив сестру испытать триумф и спрятать сигареты в ящике. Когда они в шутку боролись с Никой, они часто кусались, а для Юлии это стало сюрпризом. Она в некотором недоумении взглянула на место укуса, а после перевела взгляд на Марту и несмело – это очень не вязалось с ее образом – улыбнулась. Та пожала плечам, поймай этот взгляд сестры.

- Ты можешь сдержать слово, данное бабушке, и закончить консерваторию, а обещание родителям… м-м-м… отдать им обратно, - сказала Карлова. – Хорошо я придумала?

- Хорошо.

Юля усмехнулась. Она была все такой же спокойной. Но пальцы рук у нее слегка подрагивали – за долгое время она как-то случайно рассказала о том, что ее мучает, другому человеку.

Сигареты, которые Марта спрятала от нее, девушка так и не нашла

А на девичнике Ники Марта вдруг неожиданно для себя пригласила после концерта Юлю к ним в женскую компанию, правда, та отказалась от такого предложения – Юля отлично понимала, что это праздник Ники, и на нем она желает видеть близких ей людей, а не посторонних девиц с сомнительной репутацией. Наверное, она была права, хотя, если честно, после того, как группа Стаса исполнила в переполненном клубе песню для Ники, та настолько прониклась хорошими чувствами к друзьям Марты, что какое-то время находилась вместе с подружками у них в гримерке, фотографируясь с музыкантами и их инструментами под руководством фотографа, которая уверяла, что фотки с девичника получатся шикарными. После одной большой компанией ребята передислоцировались в ВИП-комнату, снятую подружками Ники, и Юля все же оказалась на девичнике.

Даша, ответственная за маски, запаслась ими в большом количестве, и вечеринка в ВИП-комнате напоминала чем-то современный бал-маскарад под техно-музыку вместо бальной. Девушки не терялись и вовсю заигрывали с ребятами, которые были не прочь поухаживать за красивыми барышнями в коротких черных платьях – в общем, все провели эту ночь продуктивно. Красный Лорд при этом празднестве жизни тоже присутствовал, правда, девушки его не узнавали из-за темно-фиолетовой маски, обрамлённой черным кружевом, и для них он был просто иностранцем по имени Феликс, который приехал на музыкальный фестиваль. Кстати говоря, он пользовался популярностью, однако предпочитал находиться рядом с Юлей, разговаривая с ней на какие-то только им двоим ведомые темы. Крестова и была бы рада избавиться от общества англичанина, да не могла – так нравилось ей просто сидеть рядом с темноволосым музыкантов и общаться о совершенно странных, порою до ужаса философских вещах. Честно говоря, Феликс казался Юле странным, даже более, чем странным, но именно этим он и притягивал ее к себе, успешно работая магнитом для нее.

А Ника к своему удивлению узнала Стаса – парня, с которым чуть меньше года назад познакомилась в клубе, и который за нею ухаживал, а потом резко куда-то пропал. Она и не знала, что если примерно в то же время за Мартой не стала бы следить обеспокоенная Юля, приехавшая следом за ней, Никой и Сашей в музыкальный магазин, а она, Ника, не стала бы разговаривать с бросившим ее без причины кавалером, то Крестова и ее друзья никогда бы не познакомились со Стасом и его группой и никогда бы вместе не играли свою музыку.

Стас Нику тоже узнал и очень удивился, поняв, что она и есть невеста.

- А ты разве не замужем? – спросил он у нее осторожно.

- С чего бы? – фыркнула она. Если честно, Ника не ожидала увидеть его тут. – Ты тоже самое у меня в магазине своем спрашивал.

Когда же Стас объяснил ей ситуацию, вкратце рассказав о том, что произошло после того, как Ника и ее подруга Даша уехали на такси после клуба, Карлова неожиданно развеселилась, поняв, что так забавлялся Саша. Она даже почти не рассердилась – сказывалось хорошее настроение, обеспеченное подружками, а восхитилась способности Дионова достичь поставленной цели.

Правда, часа в четыре утра Ника собралась домой – ее настроение вновь неожиданно понизилось. Произошло это после одного из веселых конкурсов, в котором кто-то из подружек попросил представить невесту своего любимого человека, имея в виду будущего супруга Александра, а не того, по которому по-настоящему сохла Ника, как роза без воды.

- Представь его, сосредоточься, и вытащи записку из этой шляпы, - прокричала подружка, помахивая большим черным цилиндром, в котором лежало множество записок, которые должны были предсказать, что ждет молодоженов в будущем. Конкурс был простейшим, но очень забавным, потому как в нем участвовали все присутствующие – им всего лишь нужно было загадать объект симпатий и вытащить записочку. Ника не сразу поняла, что нужно было думать о Саше, и как-то совсем непроизвольно вспомнила ненавистного Укропа. И после засунула руку по самое запястье в цилиндр.

- Ну, что там у тебя? – тут же загалдели подружки, которые в мужском обществе еще больше развеселились.

- «Страстная ночь и бурное примирение», - провозгласила Дашка, выхватив записку из рук девушки, проводившей конкурс. – Ого! Ника, а ты как всегда в своем репертуаре!

Бурно реагирующие на такие пикантные подробности личной жизни невесты девушки чуть ли не зааплодировали, а Карлова только поморщилась. Бред какой-то. Особенно если этот бред говорится о Никите – ведь о нем она сперва подумала, а не о Саше. Если честно, Нике очень хотелось, чтобы Никита пришел за ней и забрал ее, и в глубине души она, как маленькая девочка ждала этого. Но время шло, и этого не происходило. И сегодня, на девичнике, тоже ничего такого не произошло. Кларский никогда за ней не вернется.

Ей очень хотелось чувствовать к Саше того, что она чувствовала к этому наглому придурку Кларе, но этого у нее не получалось. После конкурса Ника, по Дашиному выражению, как-то «спеклась», а после объявила, что у нее болит голова, вызвала такси и поехала домой. Марта хотела, было, поехать вместе со старшей сестрой, но Ника, которая не желала, чтобы кузина покидала веселье, сказала, что доберётся до дома одна, и когда приедет – позвонит.

- Ты точно в порядке? – спросила ее Марта, всеми фибрами своей творческой чутко чувствующей души чувствуя, что Ника чем-то очень опечалена. Это ее расстраивало – помочь сестер скрипачка ничем не могла. Да и как поможешь человеку, если не знаешь, что с ним?

- Точно. Сама-то в порядке? – спросила ее Ника, которой казалось, что разноцветные глаза у сестрички в последнее время очень грустные. О том, что та влюблена в жениха, Карлова даже не догадывалась.

- В порядке. У тебя очень веселый девичник. Правда, он уже не совсем девичник, - посмотрела на ржущих парней Марта, - он уже полумальчишник какой-то.

- Да ладно, - отмахнулась невеста. – Зато девчонкам весело.

- А у Саши тоже сегодня мальчишник? – спросила внезапно Марта.

- Да. Он где-то в баре должен быть со своими приятелями, - почти равнодушно отозвалась Ника, надеясь, что жених хорошо проведет время.

- Не боишься, что он там… – Марта замолчала.

- Что? Договаривай, - подбодрила ее Ника.

- Ну, что он там с девушками будет. Как на мальчишниках часто бывает, - со вздохом спросила скрипачка.

- Не боюсь. Он не такой, - коротко ответила Ника, и она была совершенно права. Мальчишник у Саши, уставшего за время рабочей недели, как собака, был куда более спокойным. Александр и его пара приятелей, в том числе и Миха, просто завалились в дорогой бар и расслабились там, неторопливо попивая виски и куря кубинские сигары. Даже на опытных стриптизерш, танцевавших в больших клетках, Дионов почти не обратил внимание, и вскоре ушел домой – отсыпаться. За них двоих оторвалась Ника.

- Да, ты права, он не такой, - тряхнула густой копной чуть вьющихся светло-русых волос.

- А у тебя, кстати, сессия не закончилась еще? – спросила Ника Марту.

- Ага. Завтра последний экзамен по истории музыки.

- Так ты чего еще не дома-то, балда? Тебе отоспаться надо.

- Мне хотелось на твоем девичнике побывать, - улыбнулась скрипачка. Да и экзамен днем будет только. Так что высплюсь.

- Смотри только не сдай его, - пригрозила сестре Ника, - на свадьбу не попадешь.

За разговорами Марта и Даша проводили Нику к такси, а после вернулись к ВИП-комнату, где продолжалось веселье. Оно, правда, уже порядком наскучило Марте, и она тоже захотела уехать домой, потому что чувствовала, что и ей необходимо хорошенько отоспаться перед завтрашним экзаменом. Если честно, девушка вообще не представляла, как будет его сдавать строгой Ираиде Ивановне.

- Хочешь домой? – спросила сестру Юля, когда девушка оказалась рядом с ней на диванчик. Феликс сидел рядом с ней – эти двое только что спорили о бесконечности.

- Да, наверное. Сейчас тоже такси вызову, - ответила Марта, непосредственно зевая и забыв прикрыться ладошкой. Надо было ей все-таки поехать вместе с кузиной.

- Мы с Феликсом тоже поедим, - решила Юля. Ритмичная громкая музыка уже порядком надоела ей, да и дым от кальяна – тоже. – Я вызову такси, сначала забросим тебя, потом поедим к Стасу. Стас! – окликнула она по имени парня, и тот моментально оглянулся на ее зов.

- Что?

- Домой поедешь?

- Когда?

- Через полчаса.

- Поеду! Вызовешь такси?

- Да,

- Стас – святой парень, - хихикнула Марта. – Как вы все ему только не надоели. Поселились у него толпой в квартире.

- Если бы ему это не нравилось, он бы нас выгнал, - пожала плечами прямая Юля, набирая номер службы такси. На ее тонких губах играла полуулыбка – кажется, так легко с Мартой они еще не общались.

- Тебе тут нравится? – спросила на английском Марта у Феликса-Визарда.

- Да, тут забавно. – Отозвался он и почему-то посмотрел на дверь, которая распахнулась через секунд десять.

В полутемной комнате было так шумно и весело, что почти никто не заметил, как в ней появился еще один парень – высокий, статный, темноволосый. Молодой человек огляделся и подошел к девушке, сидящей на диванчике ближе всех к выходу – Марте. Она с недоумением вскинула на парня глаза и склонила голову на бок. Половину ее лица скрывала карнавальная маска, на убранных за спину волосах виднелась кокетливая фата, за спиной торчали крылья феи, и казалась в игре отблесков и мерцающего света она вновь пришедшему смутно знакомой.

- Ника? - с большой опаской спросил парень у удивленной Марты и, пока она хлопала глазами, темноволосый осторожно сцепил с ее лица сапфировую маску. Это заставило Феликса подойти к незнакомцу и загородить Марту от него спиной. Рядом с ним девушке стало очень комфортно.

- Вы кто? – возмутилась скрипачка такой наглости. Этого парня, одетого в неформальном стиле, она видела впервые в жизни. Молодой человек, поняв, что ошибся, тут же извинился перед девушкой, которая лишь только была похожа на Нику Карлову.

- Я ищу Нику, - сказал он Марте, которая за манеры тут же его простила и теперь заинтересованно на него смотрела. Он ищет ее кузину? Зачем?

- Нику?

- Да, Нику Карлову. У нее сегодня должен быть тут девичник, - продолжал спокойным и приятным голосом молодой человек.

- Что они хотят? – задал очень странный вопрос Феликс, но Марта не обратила на местоимение «они» никакого внимания, ответив, что этот парень ищет ее сестру.

- Ну да, - медленно произнесла ее сестра. – Тут проходит ее девичник.

Темные глаза гостя скользнули по парням, находившимся в комнате, и в них заблестело что-то веселое. Происходящее на девичник никак не тянуло. Марте казалось, что этот странный симпатичный тип думает что-то вроде: «У Ники Карловой девичник настолько суров, что половина присутствующих в нем – это парни».

- А где она сама?

- Зачем она вам? – не поняла Карлова.

- Я ее старый знакомый, хотел бы кое-что отдать, пока есть возможность, - отозвался парень. В этот момент рядом с Мартой и несколько хмурым Феликсом появилась Юля, вызвавшая такси.

- Ника уже уехала домой, - сказала она, переглянувшись с сестрой. – И почему бы вам не связаться с ней по телефону?

- У меня нет сейчас ее номера.

- Могу дать, - предложила Юля. Молодой человек, действительно, взял телефон Ники, поблагодарил девушек и скрылся за дверью их ВИП-комнаты, оставив в некотором недоумении.

- А где второй? – спросил Визард у Юли.

- В смысле? – не поняла она.

- Кода он вошел, за его спиной стоял еще один мужчина, - медленно произнес Лорд. Марта поняла смысл его слов и широко распахнула глаза. Никого больше она не видела.

- Высокий и с жестким лицом, - продолжал Визард, хмуря брови и глядя в пол, - с ухмылкой на лице.

- Никого не было, - сказала скрипачка, а музыкант вдруг кривовато улыбнулся и потер пятерней лоб. Обычно такой жест позволяют себе люди, у которых вновь после длительного перерыва начала болеть голова.

- Ты в порядке? – спросила его Юля с беспокойством.

- В полном порядке. Все отлично. – Музыкант вдруг поднял взгляд кверху, словно под потолком был установлен телевизор, и, немного повсматриваясь в ту сторону, как будто бы глядя интересный фильм, небрежным жестом снял с себя один из перстней с изображением египетского креста - анха.

- Возьми, - протянул он его удивленной Марте.

- Зачем?

- Будет твоим талисманом, девочка моя, - отозвался всемирно известный музыкант и ласково вложил подарок в ладонь скрипачки. – Ты тоже очень талантливая, - он заправил ей за ухо прядь длинных волос. – Береги себя. Хорошо?

- Хорошо, - не совсем поняла его девушка, но Юля, тоже удивленная этой сценой, перевела его слова сестре.

- Я берегу, - смутилась та от такого внимания Феликса. Ей было очень приятно, что он дотронулся до нее.

- Держи свое слово, - шепнул ей на ухо англичанин, перед тем, как покинуть комнату с продолжающими веселиться людьми, чтобы под предводительством Юли отправиться на стоянку в такси. Марте почему-то было как-то страшновато, и она была очень благодарна музыканту и сестре, когда они проводили ее до самой квартиры.

А его перстень Марта надела на цепочку – как кулон - и повесила на шею. Изредка она прикасалась к нему пальцами, проверяя, не пропал ли подарок Лорда, и неизменно успокаивалась – ее новоиспеченный талисман был на месте.

К своему дому, окутанному предрассветной уходящей темнотой, Ника подъехала где-то в половине пятого утра. Настроение у нее было какое-то хмурое, словно и не было замечательного праздника, устроенного ее коварными подружками и сестрёнкой. Мысли об Укропе опять все испортили. И опять Нике казалось. что зря она согласилась выйти за Сашу, и что она всю жизнь теперь будет жалеть, и что иметь детей от нелюбимого человека – это, вообще, наверное, что-то из разряда ужасного.

Ника, расплатившись, вытащилась из автомобиля, и поплелась, громко цокая тоненькими каблучками, к подъезду, держа наготове ключи. На голове у нее до сих пор болталась белая фата, которая контрастировала с красным платьицем, отлично открывающим ноги, плечи и спину. Правда, сейчас в таком открытом наряде девушке было очень холодно, да и ветер вальяжно касался ее кожи, и Ника тут же покрылась мурашками.

Карлова приблизилась к подъезду в тот момент, когда от кустов, росших под окнами, отделилась темная тень и шагнула к ней, перекрывая путь к подъездной двери. Ника в недоумении остановилась, глядя на высокого темноволосого парня-неформала, пристального смотрящего ей прямо в лицо. Было в нем что-то знакомое, что-то родное и близкое, отчего у девушки защемило сердце, но она тут же списала это на алкоголь.

- Можно, я пройду? – спросила Ника у незнакомца, чувствуя, что дело неладно. А тот только помахал головой. Девушке стало страшно.

- В смысле? – сглотнула Карлова, лихорадочно соображая, что ей теперь делать. Не нужно было возвращаться домой одной! Самонадеянная дура!!

Молодой человек помнил ее к себе пальцем, склонив голову на бок, как будто бы рассматривая Нику. У той количество мурашек на коже утроилось и грозилось ушестериться. От страха.

Ника в отчаянии оглянулась, в надеже, что такси еще не уехало, но, естественно, автомобиля уже и след простыл. А странный парень бесшумно и стремительно приблизился к ней почти вплотную.

- Вы чего? – перепугалась еще больше Ника.

- Ты меня ждала? – хрипловато спросил знакомый голос, раздавшийся у самого ее уха. Девушка тут же отскочила назад, но ее поймали, схватили за руки и прижали к себе. Сердце Карловой бешено застучало, норовя или остановиться, или оказаться за пределами тела.

- Пусти меня! – заорала Ника, но парень ловко закрыл ей рот ладонью, не больно, но обидно. Девушка мысленно прощалась с жизнью, а по телу ее прошла мелка дрожь.

- Молчи, - зашипел тем временем ее обидчик, зная, что напугал ее, и даже как-то наслаждаясь этим, поскольку он предвкушал, каковы будут эмоции девушки, когда она увидит его лицо, - перебудишь всех. Идиотка.

И тут Ника узнала того, кто перепугал ее до полусмерти.

«Отстань от меня, идиотка», - в отделении милиции.

«Дура, ты что выпила? Идиотка!», - в кабинете Петра.

«Не бойся, не будет у тебя с первого раза зависимости, идиотка», - в квартире у Никиты.

Никита.

Ему нравилось называть ее идиоткой. Ее мерзкому личному Укропу.

Это ее Никита. Ее Ник, ее дебил, ее кретин, ее идиот. Только ее. Она с самой первой встречи обзывает его так, как ей угодно. Но… может быть, за ее грубыми словами всегда крылось что-то куда-то более глубокое. Чувство неприязни, которое возникло между ними при первой встречи, как-то незаметно переросло в самые настоящие чувства, от которых Ника никак не могла избавиться. Если бы она знала, что примерно то же самое чувствует и Ник, она, наверное, стала бы самой счастливой.

- Я уберу руку, но ты не будешь орать, поняла?

Ника в оцепенении кивнула.

- Ты меня ждала? – еще раз спросил очень изменившийся Никита. Брюнет – поверить невозможно, он – брюнет! И он – здесь! Около ее дома! Рядом с ней.

- Ждала? – повторил тот так тихо, что Ник с трудом расслышала его.

- Дурак ты, Укроп, - с трудом проговорила девушка и первой обняла парня, прижавшись к его телу и заставив себя поцеловать. Сначала поцелуй их был легким, как облачко, каким-то даже детским, изучающим, и даже не нежным, а осторожным, но спустя полминуты ситуация изменилась: и поцелуй стал сильным, чувственным, каким-то огненным, болезненным: словно эти двое целовались в последний раз, и никак не могли оторвать друг от друга. Определенно, губы Ники скучали по губам Никиты, и теперь утоляли свою жажду по ним, одновременно даря им всю свою нежность, на которую только были способны. Никита притянул светловолосую еще ближе к себе, одной рукой обнимая за талию, второй – за спину. Пальцы девушки крепко-крепко вцепились в его широкие плечи – наверное, Нику даже было больно, но ни он, ни она не обращали на это никакого внимания. Они наслаждались друг другом под покровом ночи. И непонятно было, кто больше.

Если честно, Ник Кларский очень боялся, что Ника оттолкнет его о себя, убежит, пошлет, скажет, что собралась замуж, и он ей не нужен, но она с упоением целовала его, и он понимал с облегчением, что все его страхи были напрасными. Наверное, он готов был перетерпеть любую боль, так что следы ногтей Ники на его спине были не самым страшным делом. Может быть, даже немного приятным.

Он не сразу заметил, что она плачет, и что по ее щекам текут соленые, еще теплые слезы, попадая и ей, и ему на губы.

- Ты что? – прошептал он, испугавшись, а потому прервав поцелуй, правда, неохотно. Вроде бы он не делал ей больно. Почему она рыдает?

- Мне ведь не кажется? – так же тихо прошептала Ника, гладя его по щеке дрожащими пальцами. – Ты ведь – Никита. Никита?

Парень кивнул.

Он был так не похож на Никиту, но это был он, именно он!

- И ты мне не снишься?

Он коротко покачал головой, успокаивающе гладя ее по полуобнаженной спине. Карлова тяжело вздохнула и спрятала голову у него на груди. Девушка не знала, почему она плачет – ведь ей было так хорошо. Кажется, в ее груди пела сама весна.

- Ты пришел ко мне? – вновь задала глупый вопрос Ника и опять удостоилась кивка. Она улыбнулась. Понимая, что слезы самовольно бегут из ее глаз вместе с косметикой, но ее это не волновало. Девушке хотелось улыбаться.

- Перестань, - попросил Никита, правда, это вышло в каком-то приказном тоне. Он не хотел, чтобы так вышло, но, видимо, его голос не был предназначен для нежностей. – Хватит рыдать. Слышишь меня?

Теперь настал черед кивать Нике. Голова у нее, кстати, кружилась так, будто бы она съела таблетку экстази, и она еще сильнее вцепилась в Никиту, боясь, что слабые ноги ее подкосятся, и она окажется на земле, прямо на коленях перед своим наглым Укропом, которого она. Как оказывается, все же безумно любит.

- Я сейчас упаду, - прошептала она молодому человеку. Виски ее сдавили звенящие упругие обручи.

- Я тебя удержу, - пообещал ей Никита. И девушка ему поверила.

- Ага, конечно. А если… - хотела что-то сказать она, но парень перебил ее.

- Никаких если. Сказал, что удержу, значит удержу, - жестко, скрывая за ней глупую нахлынувшую нежность, проговорил Ник и, подхватив Нику на руки, просто отнес ее к своей машине, припаркованной неподалеку. Она прижала голову к его груди, а слезы опять сделали ее бледные щеки влажными.

Ему не сразу удалось избавить ее от слез, но Никита очень старался.

В машине они долго, с чувством, может быть, не так красиво, как в романтическом кино, но с полной отдачей, пылко целовались под покровом темноты, благосклонно наблюдающей за ними обоими. Только поцелуи и крепкие объятия заставляли Нику забыться и прекратить рыдать от нахлынувших на нее чувств, состоящих из терпкого коктейля неожиданности, радости, нежности и какой-то пугливой, слегка диковатой, но совершенно искренней любви. Этот коктейль эмоций пульсировал ярко-синей звездой в груди девушки, лаская своими теплыми бликами лицо, шею, плечи, грудь, спину Никиты – точно так же, как и руки Ники. Они казались тонкими и хрупкими, но с силой вцеплялись через одежду в кожу парня, старавшегося касаться ее кожи осторожно, ласково, не оставляя следов, но в то же время уверенно.

Дата добавления: 2015-07-12