Период до 1500 г.

Историю любой страны можно рассматривать в разных “срезах”: политическом (общественный строй, государственное устройство, структура власти), этническом (национальный состав населения, миграции и взаимодействия этносов), экономическом (система хозяйства, развитие способов производства и товарно-денежных отношений), культурном (эволюция материальной и духовной культуры). Несмотря на неразрывность всех составляющих исторического процесса, исследователям подчас очень трудно избежать крена в тот или иной аспект взгляда на исторические события. Задача автора в этой книге - проследить отражение истории общества в ландшафтах - выступает как часть более общей проблемы воссоздания истории ландшафтов региона в конкретный исторический период.

Это означает, что невозможно ограничиться каким-либо одним срезом истории. Например, нельзя утверждать, что сдвиг государственных границ больше повлиял на природу страны, нежели создание техники для прокладки открытого дренажа. Характер освоения территории человеком связан со всеми составляющими исторического процесса, в том числе и с этнокультурными особенностями последнего; на это не всегда обращают внимание.

Ограничение во времени последним полутысячелетием не освобождает автора от необходимости хотя бы очертить основные исторические вехи региона до 1500 г. Ведь не надо забывать, что люди того времени уже получили в наследство ландшафты, освоенные в течение тысячелетий.

Заселение человеком региона стало возможным только после разрушения мощного ледникового покрова. П.М.Долуханов (1990) связывает первоначальное освоение моренных ландшафтов Северо-Запада ЕТР с так называемой индустрией черешковых наконечников, датируемой поздним дриасом (то есть 10-11 тыс. л. н.). Появление этих поселений связано с оттоком на север верхне-палеолитического населения Центральной и Восточной Европы.

Самые ранние из археологических памятников на интересующей нас территории относятся к мезолиту, датируемому временем от 10 до 6,5 тыс. л.н. Мезолитических ("докерамических") памятников найдено всего три (Гурина, 1961; Лапшин, 1990, 1995):

1. Корпилахти - в 15 км на восток-юго-восток от Каменногорска (Антреа): в торфянике здесь найдены костяные и каменные орудия, остатки сети. Радиоуглеродная датировка 9230±120 л.н. позволяет относить эту стоянку к стадии Анцилового озера (Долуханов, 1990).

2. Разлив-6 (западный берег оз. Сестрорецкий Разлив): в песке найдены кремневые орудия и отщепы.

3. Тырвала (правый берег р. Нарвы в 5-6 км от устья), датируется 6-7 тысячелетиями до н.э.: по-видимому, располагалась на берегу мелководной лагуны Литоринового моря.

В культурно-хозяйственном отношении мезолит рассматривается как начальный этап освоения ресурсов околоводных ландшафтов. Все упомянутые выше стоянки, как и гораздо более многочисленные памятники неолита, находятся на озерных, речных и морских террасах - то есть в бывших котловинах остаточных послеледниковых водоемов. Максимальное повышение плотности первобытного населения на Северо-Западе ЕТР приходится на поздний неолит и эпоху ранней бронзы. В палеогеографической шкале голоцена это соответствует так называемому климатическому оптимуму (поздняя атлантика, 5-6 тыс. л.н.) и Литориновой стадии Балтики. Археологические данные из многих районов (например, Северо-Западного Приладожья) свидетельствуют о "всплесках" материальной культуры именно в это время. Уже упомянутый П.М.Долуханов (1989), связывая основные вехи первобытной истории региона с изменениями природной среды, считает, что в то время хозяйство населения оптимально адаптировалось к лесным ландшафтам.

"Отрыв" стоянок древнего человека от морских, озерных и речных террас, и начало заселения моренных ландшафтов - важнейший момент в процессе освоения Северо-Запада ЕТР. По П.М.Долуханову (1990), наиболее значительное изменение системы расселения относится к середине 1 тысячелетия до н.э. (археологический ранний железный век, по палеогеографической шкале - поздний суббореал и ранняя субатлантика). В это время на Северо-Западе Русской равнины появляются укрепленные городища, возникает рентабельное подсечно-огневое земледелие и животноводство.

Условия малого климатического оптимума (рубеж 1-го и 2-го тысячелетий н.э., см. разд. 1.2.3) способствовали распространению в моренных ландшафтах региона пашенного земледелия, что сопровождалось глубокими социальными и культурными изменениями местного населения; археологическое выражение этих процессов - культура сопок.

Со времен Н.М.Карамзина и В.О.Ключевского в отечественной исторической науке утвердилось мнение, что на Севере Европейской России самый ранний из культурных слоев, поддающихся этнической идентификации - финно-угорский. Считается, что финно-угры проникли в бассейн Балтики из своего основного ареала - Поволжья - не позже конца 3 тысячелетия до н.э. Для территории Северо-Запада ЕТР правильнее будет говорить о прибалтийско-финской этнокультурной основе, сложившейся до заселения земель славянами. Один из весомых аргументов в пользу такой точки зрения - балто-финские корни названий почти всех крупнейших водных объектов региона (Ладога, Нева, Луга, Вуокса, Нарва и т.д.): известно, что гидронимы - наиболее древние и "консервативные" названия.

Среди прибалтийско-финских племен, заселявших рассматриваемый регион, не позже середины 1 тысячелетия н.э. выделились следующие этносы, упоминаемые в летописях и других исторических источниках: карелы (корела), хяме, ижора и водь. По поводу происхождения каждой из этих этнических групп, как и всегда в таких случаях, существуют различные взгляды. Подробное их обсуждение не входит в нашу задачу. Так, вопрос "откуда взялась корела" В.И.Паранин в своей книге "Историческая география Древней Руси" (1990) считает одной из масштабных этнических загадок Севера Восточной Европы. С первого упоминания в Новгородской летописи под 1143 г. корела выступает как сформировавшийся этнос с самобытной культурой, свидетельствующей об определенной длительности его развития. В разное время получали распространение гипотезы аллохтонного ("пришлого") происхождения карел: со стороны Северной Двины и Белого моря, либо, наоборот, из западных районов Финляндии.

В последние годы в отечественной и зарубежной литературе древних карел рассматривают как качественно новое формирование, возникшее на базе местного населения, западно-финского и пришедшего из Юго-Восточного Приладожья. Однако анализ исторических, лингвистических и особенно археологических данных не подтверждает вывод об относительно позднем формировании корелы (11- 12 вв.) на основе смешения нескольких этносов. Материалы археологических памятников в Северо-Западном Приладожье показывают, что древнекарельская народность формировалась еще в 1 тысячелетии н.э., а происхождение прибалтийско-финских племен, объединенных этнонимом корела, тесно связано с Северным Приладожьем и Карельским перешейком (Кочкуркина, 1982; Кочкуркина и др., 1990). Историк И.П.Шаскольский также считал Карельский перешеек родиной карел.

Интересную гипотезу высказывает В.И.Паранин (1990), обращая внимание на то, что между последним упоминанием в русских летописях о варягах и первым свидетельством о кореле проходит всего 90 лет. По мнению названного автора, на рубеже 11 и 12 вв. произошла смена этносом своего имени. С переходом к феодальной формации племенное объединение корела превращается в народность с единой территорией, языком, материальной культурой. По данным финских и российских археологов, в 13 - 14 вв. древнекарельская культура была распространена на территории от района Сортавалы на востоке до современного г. Миккели (Финляндия) на западе, с юга включая почти весь Карельский перешеек (Кочкуркина, 1978; Кочкуркина и др., 1990). В это время карельский субэтнос переживает фазу подъема: население Приладожья возрастает, происходит активное приспособление переселенцев к "вмещающим ландшафтам" и одновременное освоение этих ландшафтов (Солодилов, 1991).

Отметим, что рисуемая некоторыми авторами почти идиллическая картина взаимоотношений карел и славян не вполне соответствует действительности. Например, известен поход новгородского князя Дмитрия Александровича (сына А.Невского) в 1277-1278 гг., когда он усмирил карел, и более поздние эпизоды подобного характера. Таким образом, Новгород и карал, и миловал, и защищал (Прибалтийско-финские..., 1995).

Племенная общность хяме (емь в русских летописях) населяла одноименный регион - центральную часть южной Финляндии, в том числе северное побережье Финского залива вплоть до Выборгского залива и Березовых островов (Прибалтийско-финские...,1995). Наряду с суоми (сумь) и карелами, хяме были одной из этнических групп, сформировавших впоследствии нацию финнов-суоми. В русских летописях содержатся сведения о военных походах новгородцев в Хяме и жителей Хяме в новгородские земли.

Водь (вожане) - ответвление племени эстов, жившее по южному берегу Финского залива. Водская земля условно отделялась от Ижорской земли (лежавшей к востоку) по р.Стрелке, впадающей в залив. Водь рано начала подвергаться ассимиляции как со стороны славян, так и со стороны ижорцев. Тем не менее, именно племя водь дало свое имя Водской пятине - огромной по площади административной единице новгородских земель Руси.

Самые первые гипотезы происхождения племени ижора (ингры, инкерикот) основываются на идее "пришлости". Считалось, например, что при расселении корелы, сформировавшейся в течение 1 тысячелетия н.э. в Приладожье, часть племени перешла Неву и стала известна под названием ижора. Известный этнограф 19 в. П.И.Кеппен высказывал мнение, что названия "ижоряне", "ижорцы" новгородцы стали употреблять для того, чтобы отличить карелов, живущих на реке Ижоре, от остальных карелов. Однако данные археологии говорят не в пользу теории переселения ижоры. Исследования десятков захоронений, обнаруженных по берегам Лужской губы и Копорского залива, а также впадающих в них рек (самые древние датируются 11-12 вв.), показывают, что ижора отделилась от карелов и стала самостоятельным племенем уже в 1 тысячелетии н.э. Финский историк Х.Киркинен считает, что ижорцы и карелы отделились от общего народа-предка (чуди, населявшей новгородские земли и упоминаемой в летописях[1]) в эпоху викингов и крестовых походов; обосновавшаяся к югу от Невы часть этого племени дала начало ижорскому народу.

Ингры постепенно продвигались из бассейна Ижоры на земли, занятые ранее водью; они заселили не только земли южнее Невы, но и юг Карельского перешейка вплоть до р. Сестры. В русских летописях ижора впервые упоминается под 1228 г., когда она вместе с новгородцами отражала нападение хяме на город Ладогу (Прибалтийско-финские..., 1995).

В отечественной историографии наиболее распространена следующая точка зрения: регион был заселен славянами - кривичами и ильменскими словенами - не позднее 7 в.; некоторые авторы относят появление славянских племен в бассейнах Нарвы и Луги еще к 5-6 вв. Со славянской колонизацией территории большинство советских историков связывало и появление здесь первого государства - в противовес так называемой "норманнской теории". Среди последних работ на эту тему остановлюсь на цитировавшейся уже книге В.И.Паранина (1990). Он считает, что отождествление словен Приильменья и славян - один из мифов русской истории. В основе мифа лежит лишь тот факт, что по крайней мере с конца 11 в. средством общения в рассматриваемом регионе служит славянский язык. Однако язык, как считает Паранин, вполне мог смениться в течение одного-двух столетий в рамках единой политической, экономической и культурной системы.

Начала государственности в рассматриваемом регионе В.И.Паранин связывает с народом русь, занимавшим один из ключевых участков трансконтинентальных водных путей между Балтикой и Каспием. Русь, как и родственные ей приильменские словене, была прибалтийско-финским народом, близким, но не вполне тождественным летописным варягам (см. выше). Стремление руси к контролю над транзитной торговлей между Западной Европой и Арабским Востоком явилось экономической основой создания в 9 в. первого Древнерусского государства - так называемой Начальной Руси.

Арабские источники 9-10 вв. неоднократно упоминали на севере Восточной Европы “остров Рус”, который "...окружен озером, лесист и болотист; его размеры составляют три дня пути вдоль и столько же поперек; на нем проживает 100 тыс. человек, которые не пашут землю, а ходят походами на славян (! - Г.И.), а добытых пленных продают хазарам и булгарам" (цит. по Паранину, 1990). Обращаясь к этим источникам, Паранин идентифицирует “остров Рус” с... Карельским перешейком. Среди приводимых автором доказательств, с одной стороны, то обстоятельство, что река Нева в древности нередко воспринималась как пролив между Ладогой и Балтикой, с другой стороны - существование (по крайней мере до 16 в.) водного соединения Вуоксы с Финским заливом, исчезнувшего при неотектоническом поднятии Балтийского щита (см. разд.1.2.2).

Основываясь на концепции трех этапов формирования Древнерусского государства (на что указывает Повесть временных лет и другие источники), В.И.Паранин возводит первый ("долетописный") этап к острову Рус на месте Карельского перешейка. Следующий этап связывается с восстановлением (после кратковременного изгнания) власти руси на огромной территории севера Восточной Европы после призвания Рюрика в середине 9 в. Именно этот период рассматривается в качестве ключевого в "норманнской теории" русской государственности. Завершающий этап начался захватом Киева во второй половине 9 в. Все это время содержание названия "русь" постепенно расширялось, включая в себя все новые и новые племена или территориальные объединения. По мнению Паранина, направления развития Русского государства и распространения господствующего в нем языка были диаметрально противоположны: первое шло с севера на юг, а второй, с некоторым запаздыванием - с юга на север.

При всей привлекательности построений В.И.Паранина (которые импонируют автору как географу), нельзя забывать о том, что любая историческая гипотеза нуждается в аргументации разными независимыми методами. На взгляд автора, В.И.Паранин слишком увлекается лингвистическими и топонимическими аргументами (привлекая при этом десятки живых и мертвых языков), но недостаточно использует данные археологии. Тем не менее, упомянутая работа несомненно подкрепляет важнейшие положения, имеющие прямое отношение к теме этой книги:

1. Обособление Новгородской Руси от Киевской: Новгород с Ладогой - второй, если не первый, центр "кристаллизации" Древнерусского государства, длительно сохранявший свою автономию во всех областях общественной жизни.

2. В формирование Новгородской Руси важнейший, если не решающий вклад внесли племена прибалтийско-финского суперэтноса. Славянская колонизация была одним из слоев этнокультурного "пирога", складывавшегося на рассматриваемой территории в течение нескольких тысячелетий, и имевшего многосторонние последствия для ландшафтов.

Влияние славянского населения в регионе начало проявляться по мере "выхода" славян из долин крупных судоходных рек (таких, как Луга и Волхов) на водоразделы, в особенности на Ижорскую возвышенность. Из тысяч обнаруженных здесь славянских курганов самые древние относятся к 10 в. В последующие столетия влияние славян постоянно возрастало. Этому были две основные причины: вхождение большей части территории в орбиту влияния Новгорода (с господствующим древнерусским языком), и распространение православия. Первый из достоверно упомянутых на интересующей нас территории населенных пунктов (862 г.) - город Ладога (ныне с. Старая Ладога), значение которого в истории Северной Руси трудно переоценить. Возникнув как поселение (по данным археологии) не позже середины 8 в., еще до основания Новгорода, Ладога как бы связывает "археологический" и "летописный" этапы истории региона. А.Н.Насонов (1951), опираясь на комплекс древнерусских и древнескандинавских источников, выдвинул концепцию ведущей роли Ладоги в распространении русского политического влияния на приладожские земли. Он полагал, что в 10 -11 вв. этот город был автономным центром Киевской Руси, независимым от Новгорода.

Еще в 1114 г. в Ладоге была заложена каменная крепость. Ее возведение было связано с тем, что начиная с 12 в. Новгородская Русь почти непрерывно противостояла завоевателям с Запада. Наиболее богата военными событиями средневековая история русско-шведских отношений. Вначале оба соперничающих государства стремились подчинить своему влиянию Карельский перешеек и Северное Приладожье, которые до 1270-х гг. формально еще не входили в состав ни одной из феодальных держав.

Основные вехи противостояния Новгородской Руси и Швеции:

1164 г. - первое появление шведского войска под стенами Ладоги и сокрушительный их разгром на реке Воронеге (Воронежке);

1240 г. - поражение шведского войска в Невской битве в устье р.Ижоры;

1293 г. - основание шведским маршалом Торкелем (Тургильсом) Кнутссоном крепости Выборг;

1300 г. - основание шведами крепости Ландскроны в устье Невы;

1301 г. - разрушение Ландскроны новгородцами;

1348 г. - кратковременное взятие шведами крепости Орешек.

Военные экспедиции шведов в новгородские земли[2] чередовались с походами новгородцев, часто выступавших в союзе с карелами и ижорой. При этом новгородские атаки достигали окрестностей Або (Турку).

Тем не менее, вплоть до начала 18 в. чаша геополитических весов в регионе склонялась в пользу Швеции. Окончанием первого этапа борьбы за Карельский перешеек стали Ореховецкий мирный договор 1323 г. и подтвердивший его Дерптский договор 1351 г. Они узаконили владение шведами западной частью перешейка вместе с Выборгом; кроме этой территории, называемой Эйряпя, Новгород терял еще два обширных прихода (погоста) - Яскис (верхняя Вуокса) и Саволакс (земли вокруг оз. Сайма). Впервые юридически была оформлена стабильная государственная граница Великого Новгорода и Швеции.

В соответствии с договором граница была проведена следующим образом: "...от моря [Финского залива] река Сестрея [Сестра], от Сестреи мох, среди мха гора, оттоле Сая-река [р. Волчья, или Сайянйоки], от Сае Солнечный камень, от Солнечного камня на Чермной щели на озеро Лембо..." (цит. по Балашову, 1996). Граница пересекала Карельский перешеек с юга на север несколько западнее северного русла Вуоксы, и многократно еще в разных своих частях и в разном статусе появлялась в последующие столетия; об этом будет сказано ниже. В договоре 1323 г. не удалось предусмотреть все разграничительные линии и точки. В результате остров Ретусаари (Котлин), о котором в тексте договора вообще не упоминалось, отошел фактически к новгородским владениям. Двоякое истолкование названий правого притока Сестры (ныне р. Люблинка или Брат) и ее основного русла, по которому проходила граница, также породило почву для взаимных раздоров вплоть до конца 16 в. (Балашов, 1996).

Договор 1323 г. имел очень существенные этнические и этнокультурные последствия: произошло фактически насильственное разделение народности корела. В итоге различные группы одного и того же народа отдалялись друг от друга, и, следуя в фарватере более мощных сил (Швеции и Руси-России), стали даже враждовать между собой на протяжении столетий. В западную часть Карельского перешейка (так называемую Шведо-Карелию) уже в конце 13 в. усилился поток переселенцев из Центральной Финляндии, что, наряду с насаждением католицизма, способствовало распространению западных традиций. Финский исследователь Н.Валонен (Valonen, 1974) считает, что восточная граница проникновения западного менталитета в большей своей части соответствовала государственному рубежу по Ореховецкому договору.

Восточная часть перешейка развивалась под влиянием православия и заселения русскими; это отложило сильный отпечаток на хозяйство и быт местного карельского населения. Здесь появилось много русских названий деревень, рек, озер и других объектов; некоторые карельские топонимы были приспособлены русскими к своему произношению. Так, в конце 15 в. в Корельском уезде (современный Приозерский район Ленинградской обл.) находились деревни Васильцево, Ермолкино, Великое Поле, Поляна, Вдовкино, Каменка-на-Наволоке, Дубровино и др.; среди названий озер были Святое (ныне оз. Отрадное), Сванское (оз. Суходольское), Ровдужское и др. Обилие русских топонимов, имен жителей, этнокультурных особенностей придавали всему краю русский облик, сохранявшийся до второй половины 17 в.(Громов и др., 1963).

Выборг, войдя в число трех крупнейших шведских замков на территории Финляндии, стал не только опорой для дальнейшей шведской экспансии в новгородские земли, но и динамично развивающим городом и культурным центром. За все время существования крепости до начала 18 в. русским войскам ни разу не удалось ее взять.

Кроме шведской экспансии, регион периодически подвергался вторжениям войск прибалтийско-немецких рыцарских орденов из-за реки Нарвы. Крестоносцы также пытались закрепиться на территории своих интересов, однако их планы, в отличие от шведских, не увенчались успехом. Так, вблизи южного берега Финского залива в 1240 г. ливонцами был заложен деревянный замок в Копорском погосте (совр. Копорье). Через год замок был взят и разрушен новгородцами под водительством Александра Невского. После разгрома А.Невским тевтонцев в 1242 на Чудском оз. и в битве под Раковором (совр. Раквере в Эстонии) немецкая агрессия на новгородские земли была приостановлена почти на 2 столетия. В 1256 г. датские крестоносцы начали строить город-крепость на реке Нарове (Нарве), которой суждено было стать пограничной рекой почти на 500 лет - с 13 по 18 вв.

В качестве противовеса постоянным вторжениям в новгородские земли, в регионе вначале складывается сеть земляных и деревянных городищ (Ладога, Кайболово и Корпово в современном Кингисеппском районе, Тиверск на Вуоксе и др.). Начиная с 12 в., ведется строительство каменных крепостей, в том числе на месте прежних городищ. Кроме Ладоги на Волхове, в новгородский период появились города-крепости: Корела (превращение поселения в город в 12-13 вв., первое упоминание в летописи в 1295 г. после захвата построенного в этом же году шведского укрепления), Копорье (каменный замок построен в 1280-1297 гг.), Орехов или Орешек (основан в 1323 г., с 1352 г. - каменное укрепление), Ям (каменная крепость с 1384 г.). Столь мощная порубежная цепь крепостей почти на два столетия (с середины 14 по середину 16 вв.) обеспечила относительно устойчивое развитие Северо-Запада Руси. Города, формировавшиеся под защитой стен, образовали "опорный каркас" освоения территории.

После Ореховецкого мира, в 1333 г. новгородцы впервые оформляют административное единство северо-западных окраинных земель, где русское население соседствовало с прибалтийско-финскими племенами. Князь Глеб Гедиминович стал новгородским наместником в Ладоге, контролируя одновременно Корелу в земле корелы, Орешек в земле ижоры, Копорье в земле води. С 14 в. выступает основа территориальной организации, известной позднее как Водская пятина Великого Новгорода (Лебедев, 1995).

Последним крупным политическим событием в регионе, предваряющим интересующий нас этап его истории, был конец Великого Новгорода и переход всех новгородских земель под юрисдикцию Великого княжества Московского в 1477-1478 гг. Присоединив новгородские земли к Москве, Иван III, чтобы уничтожить возможную опору новгородскому сопротивлению, переселил многих новгородских крупных землевладельцев в центр Европейской России. Почти все земли новгородского боярства "отписали на великого князя", то есть конфисковали. Конфискованные земли раздавались служилым людям как поместья; тем самым на границе государства “закреплялись” дворянские военные кадры - главнейшая опора самодержавия.

С целью укрепления границ Московской Руси в 1492 г., на виду у Нарвского замка, принадлежавшего Ливонскому ордену, была основана каменная крепость, названная Ивангородом в честь Ивана III. В течение 20 лет строится мощнейший 11-башенный форпост, завершивший формирование сети средневековых городов-крепостей Северо-Запада Руси.

Дата добавления: 2015-07-11