– Я вот по какому делу, – произнесла Берта, – здесь будет строительство, будут строить что-то большое, по-моему, торговый центр и жилой дом, я точно не знаю. Мы сейчас изучаем мнения окрестных жителей – вам такое соседство мешать не будет?
Парень посмотрел на нее внимательно и, улыбнувшись, ответил:
– Мне не будет. Я здесь сторож. А хозяева будут дня через четыре. Им, я думаю, это не понравится. Они люди немолодые, к тому же достаточно капризные – из бывших начальников. Вам, наверное, лучше зайти через неделю, они в санатории. Но формально дом переписан на зятя. Дочери они оставили квартиру и дом в Пушкино. А тут ведь не собственность, аренда долгосрочная, которая потом на родственников распространяется. Вот они на него и переписали.
– Вы хорошо осведомлены, – Берта внимательно посмотрела на парня. Только сейчас она поняла, почему она про себя его окрестила «немолодой молодой человека». Парень был с седыми волосами. Он заметил ее взгляд и улыбнулся:
– Да, такая вот пигментация…
– Очень вам идет, – слукавила Берта, парень был симпатичным, но волосы сбивали с толку – казалось, будто на человеке был парик. Помолчав, она спросила:
– Вы не боитесь все рассказывать посторонним?
– Я рассказываю про то, что все знают. А всякие проверяющие сюда наведываются каждые полгода – не построили ли чего здесь, не нарушены ли условия аренды.
– Ну, и как? Не нарушили?
– Нет, не нарушили. Им как раз нравится, что здесь как раньше.
– А вы откуда знаете?
– Знаю, я тут вместо шофера, сторожа, компаньона и собеседника, – парень улыбнулся.
– Это у вас такой жизненный выбор? – Берта задала вопрос и пожалела. Ей было абсолютно все равно, какой у этого человека выбор. Ей важно было построить дом ее мечты.
– Нет, я учусь в консерватории. А этим немного подрабатываю, да и за жилье платить не надо.
– Можно, я посмотрю участок? – Берте вдруг захотелось «пошуршать» листиками.
– Конечно, проходите. Можно даже чая выпить, у меня печка в доме затоплена.
– Нет, нет, я спешу, просто вдруг захотелось побродить здесь. – Берта почувствовала, как раздражается. С одной стороны, она спешит – ей надо как можно быстрее закончить всю подготовку к битве за этот участок. С другой… С другой – здесь была какая-то магия – магия, разрушающая грубую повседневность. – Буду чай. И в доме погреюсь, но сначала посмотрю участок. – Берта кивнула, а потом соврала: – Чтобы второй не смотреть, они же, как я поняла, по документам – однотипные.
Парень был понятливым:
– Смотрите, а я пойду чашки доставать… – Не дожидаясь ответа, он пошел по ковру из листьев.
Берта посмотрела по сторонам. Дом стоял в центре, его огибали дорожки, старые, выложенные красным, покрывшимся мхом кирпичом. Участок сам по себе был не маленький, но казался еще просторнее из-за деревьев – высоких старых берез, которые свои кроны унесли куда-то в поднебесье. Берта ступила с дорожки в мягкую, пружинистую листву, сделала несколько шагов и вдруг почувствовала, как слезы подступили к глазам. Осеннее забвение, которое окружало этот дом, заставило ее внезапно вспомнить то время, когда были живы бабушки и дедушки, а отец еще был полон сил, когда всем происходящим с ней хотелось делиться и хвастаться. Берте захотелось вернуть те времена – времена большой семьи. Она внезапно вытащила из памяти давнюю обиду – так и не поняла отца и бабушку, которые долго не хотели переезжать к ней. Им казалось, что новая жизнь Берты слишком парадна и холодна, что сама Берта стала очень резкой и нетерпимой.
Она шла между берез, вдыхала сырой грибной запах, ей было и грустно, и спокойно. «Когда-нибудь я куплю себе такой дом. И буду в нем жить. И эти деревянные лестницы будут самыми последними лестницами в моей жизни. Только много видевший и много чем владевший может в полной мере оценить это место, – Берта внезапно ухмыльнулась. – Я неисправима – даже теперь мне на ум пришло слово – оценить!»
Чай они пили в большой комнате с печкой, деревянными полами и окнами, зашторенными темно-красными занавесками. Парень не суетился – он по-хозяйски выдвигал ящички, ставил на стол посуду. В комнате было тепло. Берта, бросившая пальто на большой кожаный диван, почувствовала жар.
– Здесь тепло и уютно. Хозяева, наверное, любят этот дом.
– Да, скорее любили. Большую часть года они теперь проводят в квартире. Но здесь действительно хорошо. – Он налил Берте чай в красную пузатую чашку и подвинул вазочку с печеньем. Печенье было немного мягкое, как будто стояло во влажном помещении, и еще пахло деревом. Берта, не стесняясь, принюхалась:
– Знакомый запах. Только вот не пойму.
– Немецкий мебельный лак. Запах на все времена. Вазочка стоит в старом буфете.
Берта посмотрела туда, куда показывал парень, – там, в сумраке угла, стоял небольшой, с резными дверцами шкаф. Она кивнула:
– Да, почти такой же был у нас. – Она посмотрела на печенье, которое было у нее в руке. – Привет. Печенье «Привет». Господи, прямо какое-то дежавю…
Она сделала глоток, а сама тайком посмотрела на парня. Тот успел переодеться и уже был в синей футболке с длинными рукавами и старых вельветовых брюках. Берта видела, что он ее тоже рассматривает, и поняла, что понравилась ему. Она привыкла к вниманию мужчин. Она видела, что он избегает смотреть ей прямо в лицо. И к этому она тоже привыкла – ее безукоризненная красота чем-то смущала людей, как будто ее совершенство невольно наталкивало на мысль об их собственных изъянах. Когда он прошел мимо, до нее долетел его запах – запах мужского тела и туалетной воды, бывшей в моде лет двадцать назад.
– У вас очень знакомая туалетная вода. Но вспомнить не могу.
– Ее мне хозяин дома подарил. У него куча еще даже не распакованных флаконов. Я не стал отказываться, он-то думает, что я совсем бедный и ничего не могу себе купить. Не хотелось его разочаровывать и обижать, – парень улыбнулся. – Он очень трогательный в своей уверенности, что мир катится в бездну. Хотя голова у него светлая, спорить с ним очень интересно. Хотите, я посмотрю, как вода называется… Я сам не очень внимательный к таким вещам. Кстати, меня зовут Владом.
– Очень приятно. А меня – Марина. – Берта играла в любимую игру детства – чужое имя словно шапка-невидимка…
Вода в этом старом душе была практически ледяная. Но Берта этого даже не заметила. Она не успела прийти в себя от острого наслаждения. «Соблазнила юношу. Совсем с ума сошла. Зачем я только это сделала. Господи, он же ребенок! – Берта смывала с себя мыло с резким аптекарским запахом. – И что это на меня нашло?! Я так скоро буду кидаться на всех мужчин». Она, поежившись, вылезла из ванны и стала вытираться полотенцем. На полочке у зеркала она увидала большой зеленоватый флакон. «Bogart» прочла Берта, понюхала – это был запах мужчины, который еще лежал на большом кожаном диване в жарко натопленной комнате с красными занавесками. Запах мужчины, который подарил ей сейчас радость, но которого она забудет, едва выйдет за эту старую деревянную калитку. Но запах Берта вспомнила. Он был из такого далекого времени, из такого далекого прошлого, что она, на всякий случай, не стала его ворошить. Закончив вытираться, она аккуратно повесила полотенце на тонкой трубе, достала щетку для волос и стала причесываться. В помутневшем и старчески рябом зеркале отражалась красивая, худенькая молодая женщина. В ней почти все было прекрасно. Кроме зеленых глаз – глаза были недобрые, колючие и совсем не счастливые.
Уезжала Берта неловко, прикрываясь лживыми словами под взглядом умных глаз молодого человека. Облегченно вздохнула она только тогда, когда ее машина вырвалась на проспект. Стоя на светофоре, она достала из сумки флакон с любимыми арабскими духами и побрызгалась ими. Пытаясь отвлечься, Берта стала думать, как же следует поступить с этими старыми дачами и их хозяевами.
В ее жизни была только одна точка опоры – бизнес, в который она вкладывала всю душу. В обмен на душу бизнес приносил ей отличный доход. Берта была очень богата и могла конкурировать по этой части с представителями сильного пола. Впрочем, гораздо больше она ценила спокойствие, которое дарили заработанные деньги. Но настоящих друзей и подруг у нее не было, как не было семейного круга – отец был стар, а самое главное, Берта в отношениях с ним совершила ошибку, она исключила его из числа советников, соратников и помощников. И если поначалу ею руководило стремление уберечь отца от нежелательных волнений, то потом, когда ей уже и хотелось бы с ним поговорить, ничего не получалось. Берту раздражали его робкие замечания, неловкие советы и немного заискивающие наводящие вопросы. И вскоре их встречи с отцом ограничивались общим обедом, прогулкой и обсуждением незначительных новостей. Чаще всего они молчали. Обоим этого было недостаточно, и расставались они втайне обиженные друг на друга. Впрочем, в этом молчании и в этих обидах было нечто такое, что роднило их. Это было своего рода общение на уровне переживаний.
Но у Берты не было и любви. Любви, которая заставила бы ее забыть или забыться. Которая поменяла бы ее взгляды. И чем старше становилась Берта, тем чаще и чаще она задавала себе вопрос: «А способна ли я любить?! Ведь любовь требует такого терпения, выносливости и таланта».
Берта пожалела тот самый старый, высокий дом. Почему? Она не могла ответить на этот вопрос. Она купила лишь первую линию старых дач: жителей она расселила, предоставив им благоустроенные с отделкой персональные квартиры в новых домах.
Самым непростым делом, как оказалось, было договориться о кленовом парке. Парк входил в так называемый «зеленый пояс» города, а потому трогать его никто не хотел. Как ни обивала знакомые и незнакомые чиновничьи пороги Берта, а за три с лишним недели толку добиться не удалось.
– Как вы себе это представляете – взять и продать вам парк? Да сейчас такое начнется! – доверительно шепнул ей один суетливый тип из районной префектуры.
– И ничего сделать нельзя? – Берта намекающе улыбнулась.
– Я подумаю, может, что-нибудь и найду… Выход какой-нибудь, – жадина-чиновник покачал головой.
Выход нашли, но он оказался настолько затратным, что даже сердце Берты екнуло:
– Что? Нельзя как-нибудь иначе… У меня еще строительство на носу…
– Нельзя, – развел руками чиновник.
Деревья в парке объявили зараженными какой-то гусеницей, провели пару формальных выездных консультаций-совещаний и… вырубили. Освободившуюся площадку продали Берте по высокой цене и с «обременением». Ей надлежало взять на себя затраты по обустройству другого парка в этом же районе.
Аукцион по продаже участков под жилищное строительство переносили несколько раз. Берта, заславшая своих людей для сбора информации, нервничала. Михайличенков, тот самый, который с идеей этого строительства когда-то к ней пришел, тоже подал заявку на участие. Берта еще разузнала, что он нашел достойного компаньона и, объединив усилия, они во что бы то ни стало решили купить эту землю. Еще Берте стало известно, что, кроме них, заявки на участие подали несколько крупных фирм. Она, прищурившись, посмотрела список, оперативно составленный ее сотрудниками, и пришла к выводу, что опасаться надо только Михайличенкова. За неделю до аукциона Берта собрала на совещание «трех толстяков» – так за глаза называли финансового директора, коммерческого директора и начальника юридического департамента.
– Так, повестка дня короткая. Аукцион, о котором мы все так сейчас беспокоимся, на носу. Надо быть во всеоружии. Допустить, чтобы земля досталась не нам, нельзя. Тогда, собственно, и не стоило затевать все остальное. А потому прошу подготовиться. Надо аккумулировать деньги на счетах, подготовить все бумаги, проверить законность всех последних сделок. Мы должны быть чисты и надежны.
Берта проговорила в общей сложности минут двадцать, потом выслушала по очереди каждого из трех толстяков и наконец всех отпустила.
– Если мы такими темпами будем тратить деньги, какими мы их тратили последние четыре месяца, расплачиваться на аукционе будет нечем, – прошептал финансовый директор коммерческому директору, выходя из кабинета.
Тот кивнул – в компании давно ходили досужие перешептывания об удивительной щедрости их владелицы.
– Шлея под мантию попала. А мы что можем сделать? – добавил начальник юридического департамента. – Мы и задаток уже внесли. Хотя можно было подождать, время еще есть, не надо было «откупоривать» заначки.
«Три толстяка» вошли в лифт.
Ничего так не хотела Берта, как купить этот сравнительно небольшой и запущенный клочок земли. Ни одна мечта не доставляла ей такого удовольствия, и ни одно дело не выматывало ее больше, чем это еще не начатое строительство. Почти каждое утро, отдав необходимые распоряжения помощникам, она запиралась в своем кабинете с архитектором. Берта сама выбрала молодого, совсем недавно закончившего институт Марата Колобова. Этот парень ей нравился своей неуживчивостью – он никогда ни с чем не соглашался, обязательно находил в позиции противной стороны недостатки.
– Это просто недомыслие, считать, что фронтон надо отделать таким образом, – горячился он, а Берта наслаждалась, ибо это непочтение и критический подход были залогом успеха. Ей нужен был не просто дом, ей нужен был дом, который потом назовут ее именем.
– Я хотела бы так… – Берта склонялась над чертежами. Архитектор фыркал, но не мог не оценить подготовку, смекалку и вкус начальницы. Прописывая каждую деталь в будущем доме, Берта прежде всего опиралась на то, что видела, на собственные ощущения, которые испытала в первые дни своего пребывания в Бате. Ее дом-полумесяц должен был состоять из домов, построенных стена к стене. Как и в Бате. Правда, коттеджи Королевского полумесяца имели только одинаковый фасад, в то время как тыльная сторона украшалась владельцами на свой лад и вкус.
– Нет, это и в Англии странновато выглядит, а у нас и вовсе такого допускать нельзя. Они же застеклят окна какими-нибудь троллейбусными окнами. Мы сделаем все в одном стиле. И еще вопрос. Строить будем дорого, из хорошего кирпича. Как вы думаете, может, в этом случае фасад не надо штукатурить и красить? Но так страшно, что эта махина будет выглядеть обшарпанной…
– А вы не бойтесь, просто надо закупить отделочные материалы специальные, с учетом температурных скачков. Надо полюбопытствовать в Норвегии, допустим.
Берта ухватилась за эту мысль и снарядила целую экспедицию в Осло.
Весь процесс подготовки к строительству, выбор проекта, обсуждение деталей – все это ей так нравилось, что она уже было подумывала открыть свое архитектурное бюро и потом по своим проектам строить дома. Еще подробнее они обсуждали то, каким должен быть ландшафт вокруг дома.
– На уровне властей будем решать. Для этого надо еще раз проехать посмотреть округу. Какой смысл строить такую красоту, а из окна лицезреть помойку.
Молодой архитектор с уважением посмотрел на Берту. Он, пожалуй, впервые встречал заказчика, который вдруг подумал не только о собственной выгоде, но и об окружающей среде. Берта составила список растений, которыми бы хотела засадить внутренний двор и палисадники у входа в каждый дом.
– Вы с ума сошли. Зачем вам это? Они, владельцы, потом все поменяют, сделают по-своему. Я это знаю, проходил.
– Ничего, а мы попробуем.
Вечерами Берта просматривала документы, эскизы, проверяла сметы, ведь проект должен был стать ее самым главным делом.
Однажды она поделилась своими планами с отцом. Поделилась подробно, разложив фотографии, наброски, чертежи и эскизы. Она долго показывала английские дома, рассказывала о том впечатлении, которое на нее произвел Королевский полумесяц. Отец слушал ее внимательно, не перебивал и не отвлекался, по обыкновению, на посторонние предметы.
– Знаешь, я уже очень много денег потратила, а потрачу еще больше. Хочется верить, что и заработаю неплохо. Но, поверь, пап, в данном случае для меня это не главное. Поначалу – да, казалось, что этот проект золотой и только поэтому надо за него хвататься. Но сейчас мне так нравится, что я делаю, и я так хочу сделать что-то существенное. Мне уже все равно, во сколько этот проект мне станет. С голоду мы с тобой не помрем.
Отец подождал, пока она закончит, а потом молча встал, оделся и повел ее на улицу. Они шли по бульварам, и отец ее все расспрашивал и расспрашивал. Берта, удивленная таким его поведением, сначала насторожилась, а потом оттаяла и уже говорила весело, совсем как раньше, когда они могли болтать о чем угодно часами. Берта даже не заметила, что отец шел быстрым шагом, не шаркая ногами, что он как-то молодцевато держал ее под руку, гордо посматривая на прохожих.
Так эта ее идея вернула им доверительные отношения. Гордость за дочь совершила обновление в душе отца, и у него появился интерес к жизни.
А тем временем шла подготовка к аукциону. Опубликовано официальное сообщение в печати, собраны и отосланы все необходимые документы, переведен аукционный задаток. Осталось только дождаться того самого дня, когда решится судьба всех семи участников, подавших заявки. Берта понемногу интриговала, разъезжая с визитами по разным инстанциям, собирала информацию, но в глубине души она была спокойна. Она уже сделала все, что только можно было сделать в этой ситуации. Во-первых, она стала обладательницей земли, на которой находилась старая больница. Договор аренды был подписан на пятьдесят лет с правом дальнейшей пролонгации. Прочитав этот пункт, Берта улыбнулась. Она-то отлично знала, что в бизнесе позволительно загадывать максимум на пять лет вперед. Саму больницу еще не снесли, но в новом здании, возведенном ближе к проезду Соломенной Сторожки, уже велись отделочные работы. Что касается дач старых большевиков, то Берта купила практически все дома и земли на первой линии, не тронув только тот самый дом, в котором у нее случилось внезапное свидание. Этот дом стоял немного в стороне и уже не мог помешать ей. Кленовый парк она умудрилась тоже купить. Правда, эта история оказалась весьма дорогостоящей: местные власти заставили ее не только разбить на пустыре новый сквер, но и построить три детские площадки, небольшое здание для спортивной школы и отремонтировать дорогу к детской поликлинике. Эскалация требований продолжалась, если бы она не пожаловалась Волкову. Тот покачал головой, но вмешался, и ее оставили в покое. Теперь Берта мысленно потирала руки – ей осталось только выиграть аукцион, и огромная площадка под строительство у нее в руках.
В день аукциона она поехала навестить отца. Она решила, что самое лучшее, что можно сделать сейчас, так это побыть с близким человеком. Тем более в последнее время их отношения очень поменялись. Берта корила себя за то, что не растормошила отца раньше День прошел спокойно – они пообедали, прошлись по набережной, зашли в старый «Букинист» – Берта теперь прислушивалась к отцу и покупала старые книги по его совету. Вернувшись домой и усевшись пить чай, они почти не говорили об аукционе. Но Берта видела, что отец переживает не меньше ее.
Звонок раздался около семи вечера. Берта вздрогнула – как всегда бывает в таких случаях, мобильный вдруг куда-то делся. Она с трудом отыскала его на дне сумки:
– Алло, да! Ну, что?
– Мы не выиграли аукцион, – голос коммерческого директора на том конце был еле слышен.
Берта дала «отбой», посмотрела на отца и со всей силы швырнула телефон об стену. Тот пискнул и разлетелся вдребезги.
Советчиков было много.
– Надо инициировать разбирательство! Пусть признают результаты торгов недействительными, – горячился начальник юридического департамента.
– Думаю, что все было предрешено, результаты куплены. Дали на лапу. Надо наехать, – вспоминал 90-е коммерческий директор.
– Надо прикинуть, во что нам это стало, – бубнил финансовый директор.
И только Берта ничего не говорила. Сейчас она сохраняла спокойствие. Она понимала, что победа на аукционе была «сделанной», причем в самый последний момент. Берта была реалисткой. Она предпочитала идти вперед, а потому сразу же после аукциона навела справки о компании-победителе. К ее удивлению, никто из осведомленных людей этой фирмы не знал. Поговаривали, что она строила в Западной Сибири, что у нее есть представительство на Украине, но это все были догадки. Выждав для приличия две недели, Берта отправилась к Волкову.
Александр Иннокентьевич встретил ее самой душевной улыбкой. Даже толком не поздоровавшись, он протянул руку к телефону, чтобы известить секретаря о своем непродолжительном отсутствии.
– Нет, нет, простите ради бога, отобедаем в следующий раз – мне срочно к отцу надо, – замахала Берта руками. – Александр Иннокентьевич, миленький, сделайте одолжение, раскройте мне тайну, кто все-таки победил в этом злополучном аукционе?! Надо сказать, вы были так правы, отговаривая меня от участия. Надо было вас слушаться, – Берта почти запричитала. Она не хотела, чтобы Волков понял цель ее визита. Но тот расцвел от комплимента.
– Я вам говорил, вы не послушались. Ну, ничего, я вам дам знать, когда будут в городе хорошие площадки выставляться. Не переживайте. Я понимаю, что женщине тяжело все учесть и просчитать, – Волков чуть было не полез за носовым платком, чтобы утереть Берте слезы, которые она усиленно пыталась вызвать. Слез не получилось, но покраснеть, она покраснела. – Это вовсе не загадка, это фирма Михайличенкова. Ну, правда, на подставные лица оформлена. Об этом никто не знал. Банальный прием, но ведь сработал?!
– Да, сработал, – согласилась Берта, – вот теперь уродов понаставят.
Берта ловко свернула в нужное русло. Александр Иннокентьевич Волков позиционировал себя как чиновника-патриота, неустанно борющегося с посягательством на историческое, культурное и экологическое богатство города.
– Да, да, именно так и будет. Но я проект не подпишу, обещаю. – Волков по-отечески, ласково посмотрел на нее: – А я вам говорил, не ввязывайтесь в это дело!
– Вы были сто раз правы! Признаю. Но с такими, как эти, так просто не справиться. Если они аукцион выиграли, как вы их заставите строить то, что надо?! Ведь участки были выставлены на аукцион для продажи без предварительного согласования мест размещения объектов?
– Ну и что! Речь идет о городских интересах. Мы можем правила и поменять. Такое уже было! – фыркнул Волков.
– Но они и в суд подать могут…
– Не подадут, наверняка у самих найдется куча грехов. А вот перевести этот участок в разряд земель для комплексного городского строительства мы это сможем…
– А если у них средств на такое строительство не хватит?
– Раньше надо было думать! И потом, речь идет об интересах города!
– Честно вам скажу, услышать такие речи в кабинете чиновника – это очень удивительно. Хотя вы – государственник новой формации.
Лесть была грубая, но своей цели достигла. После нежного прощания Александр Иннокентьевич снял телефонную трубку и начал борьбу за любимый город.
Михайличенков «приполз» к Берте через восемь месяцев. Оказалось, что в этот момент свободных денег на комплексную застройку у него нет, а по-другому строить ему не позволили. Все его попытки разрешить этот вопрос по-хорошему, по-плохому наталкивались на стену из чиновничьей глухоты. Время шло. Он заплатил аренду, которую был обязан платить все три года, пока реализовывался проект, а на площадке местные жители по-прежнему выгуливали собак, чинили старые авто и распивали спиртные напитки. Чем больше проходило времени, тем больше нервничал Михайличенков. Через три года он должен выкупить землю, но денег у него на это пока не было. Надежды быстро «обернуться» таяли, как сахарная вата в руках ребенка.
Берта оказалась права, Михайличенков планировал поставить «башню» – недорогую серийную разновидность жилого дома, облицованную дешевой плиткой, и быстро распродать квартиры. Но господин Волков перевернул все его планы. Теперь город обязал владельца данной территории, кроме жилого комплекса, построить школу, детский сад и небольшой магазин. Впрочем, главная проблема заключалась в другом – в конце концов деньги можно было бы найти, но вот увеличить земельный участок для застройки – невозможно. Господин Михайличенков попробовал решить проблему увеличения площади за счет прилегающих территорий, и тут выяснилось, что все они принадлежат Берте.
Они, Берта и Михайличенков, не питали теплых чувств друг к другу, но были друг другу нужны. Именно поэтому торг был недолгим. За переуступку прав на землю Берта заплатила намного меньше, чем просил Михайличенков, и намного больше, чем следовало бы потратить в данной ситуации с точки зрения экономической выгоды. Но Берта шла к цели, не считаясь с затратами. Сразу после подписания документов по всем основным городским трассам разместили огромные билборды, на которых красовалось огромное, похожее на бисквитный торт здание. «Алмазный полумесяц» – это броское, немного пошловатое название Берта выбрала не случайно. Ей хотелось сыграть на контрасте – богатство и строгая классика форм. А еще размах. Весь комплекс имел поистине гигантские размеры.
Сметы пришлось переделывать, но при этом Берта запретила экономить на строительных материалах. Она по-прежнему настаивала на высочайшем качестве всего, что шло на строительство. Экономисты сидели днем и ночью, пытаясь понять, откуда можно будет взять резервы в случае возможного форс-мажора. В этом тоже была вся Берта. Еще ничего не случилось, но она уже все просчитывала. Она отлично понимала, что уже потратила огромные деньги, но это были копейки по сравнению с предстоящими вложениями. Никаких привлечений со стороны финансовых и прочих альянсов Берта не признавала. «Богатство приносит независимость, – твердила она и добавляла: – А независимость приносит богатство». Деньги на это строительство по ее распоряжению стали вынимать из других проектов.
Теперь каждое утро Берта отправлялась на стройку. Она забыла о долгих пробуждениях, неспешном завтраке или массажистке с утра. Она просыпалась по звонку будильника, принимала душ, наскоро одевалась, выпивала кофе и выезжала на стройплощадку.
Берта научилась отличать хороший бетон от плохого, разговаривать громким, решительным голосом и вообще вести себя так, будто всю жизнь была прорабом. Окружающие тихо шалели от ее вида – по стройплощадке она передвигалась в окружении своих охранников. Масштаб затеянного будоражил Берту. С раннего утра и до позднего вечера на площадке копали, сносили, возводили, огораживали. Казалось, хаос спустился на землю, чтобы учредить свой порядок.
Мелочей здесь не существовало – каждое дерево Берта приказала сберечь, упрятав в деревянный чехол из досок. Кленовому парку не повезло – его выкорчевали за два дня, но все деревья, и это тоже было распоряжение Берты, перевезли к вновь отстроенной больнице и высадили там плотным кольцом. Где-то к полудню, с горевшим от свежего ветра лицом, она ехала в офис, чтобы наскоро принять душ (позади стеклянного кабинета были маленькие апартаменты), пообедать, посовещаться с подчиненными и вновь вернуться на стройплощадку. Берта следила за всем, что происходило, и вела свой собственный счет времени.
Через три месяца Берта наведалась в администрацию района – ей надо было договориться о том, чтобы работы велись круглосуточно.
– Вы с ума сошли, и так сплошные жалобы на вас идут! Вокруг же жилые массивы! – ответили ей. – Вы хотите, чтобы вас замучили проверками? Будете работать, как положено!
Берта думала два дня, а на третий – в каждом, близлежащем к стройке дворе, со специальных, красочно оформленных машин продавали продовольственные заказы. Стоили они сущие копейки, а приобрести их мог любой житель района при предъявлении штампа о регистрации. В пакет с заказом обязательно вкладывалась листовка со словами извинений за причиненные неудобства в связи со строительством жилого дома, который вскоре станет достопримечательностью их района, а следовательно, цены на жилье в этом районе взлетят до небес. «Это сооружение определит лицо вашей «малой родины» и будет способствовать росту всеобщего благосостояния». Берта читала свою же листовку и вспоминала Остапа Бендера с его Нью-Васюками. А еще через три недели администрация, куда опять наведалась Берта, разрешила ночные работы.
– Если поступит хоть одна жалоба…
– Не поступит! – уверенно сказала Берта.
Продажей жилья Берта тоже решила заняться единолично. И, наверное, впервые за историю городского строительства, застройщик во всеуслышание заявил, что «какой угодно покупатель ему не нужен». «Мы не продаем квартиры первому встречному, пусть он даже будет миллионером», «Мы выбираем вам достойных соседей», «Мы не торопимся продавать свои квартиры!» – эти рекламные слоганы «Алмазного полумесяца» на фоне общего стона о тяжелых продажах недвижимости сразу привлекли к себе внимание. Берта так организовала работу бюро продаж, что человеку, пришедшему отдать свои кровные, казалось, что, была бы воля компании, она бы вообще ничего не продавала. Но ему, вот лично ему – продадут. Одновременно пополз слух, что господину НН (называлось очень известное имя) отказали в продаже апартаментов. Нет, не впрямую, а завуалированно, но отказали. «Представляете, НН – отказали! А мы будем жить!» Никто не знал, что на самом деле НН получил апартаменты в подарок за участие в такой сомнительной рекламной кампании.
Короче, продажи шли бойко, и все деньги, поступавшие от них, Берта вкладывала в строительство. Город тем временем обсуждал «Алмазный полумесяц». Жители района любили во время воскресных прогулок пройтись мимо идеально вылизанной строительной площадки, поглазеть на красочно оформленный плакат с изображением будущего жилого комплекса, дети, прилипнув к ярко окрашенной решетке, наблюдали за рабочими и огромными современными машинами.
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |