– Что это? – спросила я.
– Ты видишь созданий зла? – вместо ответа спросила Шеридан.
Должно быть, я слишком долго думала над ответом, и Шеридан нажала кнопку на пульте. Ремни, фиксирующие мою руку, вдруг начали двигаться, опуская её вниз. Они остановились только тогда, когда нижняя часть моей руки коснулась жидкости, а затем ремень поднялся обратно. Однако, и простого прикосновения было более чем достаточно. Я вскрикнула от боли и удивления, почувствовав, как сильное жжение распространилось по то той части кожи, которая коснулась жидкости. Что бы это ни было, это вещество заставило меня почувствовать, будто я незащищенной плотью только что коснулась кастрюли с кипящей водой. Как только мою руку убрали от жидкости, боль начала медленно стихать.
– А сейчас, – сказала Шеридан, слишком сладко после того, что только что сделала. – Скажи: я вижу созданий зла.
Она не дала мне шанса ответить перед повторением той же процедуры, опустив мою руку и задержав там ее подольше, чем в прошлый раз. Несмотря не это, я была готова и прикусила губу, чтобы не закричать. Снова была эта боль, и я вздохнула с облегчением, когда через некоторое время она подняла мою руку и дала мне небольшую передышку. Передышка была недолгой, и вскоре она сказала:
– А теперь скажи...
Я не дала ей закончить.
– Я вижу созданий зла, – быстро ответила я.
Триумф осветил черты ее лица.
– Отлично. А сейчас давай попробуем другое.
Появилось новое изображение, на этот раз показывающее группу моройских школьников.
– А сейчас ты что видишь?
Я быстро училась.
– Я вижу созданий зла, – сразу сказала я.
Это было смешно, конечно. Не было ничего злого в этих мороях и в последующих изображениях, которые она начала мне показывать. Я поклялась себе, что буду играть в любые игры, чтобы выбраться отсюда, и если ей нужно было, чтобы я попугаем повторяла эту ложь, чтобы компенсировать свою помощь Рене, то я с радостью буду делать это. Пара мороев, много детей, старый мужчина... Шеридан пролистывала фото и я повторяла.
– Я вижу созданий зла. Я вижу созданий зла. Я вижу...
Мои слова оборвались, когда я уставилась на еще двух мороев – двух мороев, которых я знала.
Адриан и Джилл.
Я понятия не имела, откуда у нее это фото, да и мне было без разницы. Мое сердце чуть не выскочило, как только я глянула на их улыбающиеся лица, любимые лица, по которым я ужасно скучала. Я представляла их бессчетное количество раз, но это не могло заменить настоящего изображения. Я вглядывалась в каждую деталь: как свет играет в волосах Адриана, как губы Джилл изгибаются в робкой улыбке. Мне пришлось сдержать волну эмоций, наполнившую меня. Может Шеридан и хотела наказать меня, показывая их, но, на самом деле, это больше походило на награду – пока она не заговорила снова.
– Что ты видишь, Сидни?
Я открыла рот, готовясь повторить эту бессмысленную речь, но не могла сделать этого. Глядя в эти любимые лица, их глаза светились от счастья... я не могла сделать этого. Даже сказав себе, что это ложь, я не могла заставить себя осудить Адриана и Джилл. Шеридан не теряла времени. Устройство на кресле опустило мою руку в жидкость, глубже, чем раньше, так что моя рука была погружена наполовину. Шок застал меня врасплох, и усугубило ситуацию то, что моя рука оставалась в жидкости дольше, чем раньше. Кислота жгла мою кожу, погружая каждый нерв в агонию. Я вскрикнула от боли, и даже после того как мою руку подняли, боль присутствовала, но гораздо меньше.
– Что ты видишь, Сидни?
Я сморгнула слезы боли и сфокусировалась на Адриане и Джил. Просто скажи это, подумала я. Ты должна выбраться отсюда. Ты должна вернуться к ним. В это же мгновение я поняла: так вот, как это начинается? Вот как я стану такой же, как Кит? Начнется с того, что я буду говорить себе, что то, что я сказала – это нормально, до тех пор, пока я знаю, что лгу, только чтобы избежать боли? Не станет ли эта ложь в итоге правдой? В ответ на мое молчание, Шеридан опустила мою руку снова, погружая еще глубже, чем раньше.
– Скажи, – произнесла она голосом, лишенным каких–либо человеческих эмоций. – Говори, что ты видишь.
Низкий стон боли избежал моих губ, но это было им. Внутренне, я попыталась приободрить себя: я не буду это говорить. Я не предам Адриана и Джилл, даже пустыми словами. Я подумала, что если бы я только могла выдержать боль чуть дольше, она бы дала мне отсрочку, как и прежде, но вместо этого, она опустила руку еще дальше, так что она был полностью погружена в жидкость. Я кричала, поскольку чувствовала, что это обжигало кожу. Скользнув взглядом, я ожидала увидеть обожженную плоть, но рука только порозовела. Какой бы не был этот состав, он был предназначен для усиления ощущения наносимого ущерба.
– Скажи мне, что ты видишь, Сидни. Скажи мне, что ты видишь, и это закончится.
Я пыталась побороть боль, но это было невозможно, я чувствовала будто сгораю заживо.
– Скажи мне, что ты видишь, Сидни.
Боль нарастала все больше пока моя рука оставалась затопленной, и наконец, чувствуя себя предателем, когда я встретила глаза тех, кого я любила, я выдавила:
– Я вижу созданий зла.
– Я не слышу. – Сказала она спокойно. – Скажи это громче.
– Я вижу созданий зла! – выкрикнула я.
Она коснулась дистанционного пульта, и моя рука была поднята и выпущена из ее жидкой пытки. Я вздохнула с облегчением, но затем внезапно, без предупреждения, она опустила мою руку снова. Я кричала от боли, которая продлилась еще приблизительно десять секунд, пока она не подняла мою руку снова.
– Что вы делаете? – воскликнула я. – Я думала, вы сказали...
– В том то и проблема, – перебила она. По немой команде ее приспешники вернулись и начали отстёгивать удерживающие меня ремни. – Ты думала. Точно так же, как ты думала, что это было хорошо помочь Рене. Единственное, что ты должна делать, – то, что тебе говорят. Понимаешь?
Я уставилась на свою сильно покрасневшую руку, но никак не показывающую истинные масштабы того, что я только что перенесла. Затем я взглянул на Адриана и Джилл, чувствуя вину за свою слабость.
– Да, мэм.
– Прекрасно, – сказала Шеридан, откладывая пульт. – Теперь отправляйся на свое следующее занятие.
ГЛАВА 10
АДРИАН
– Адриан?
Я открыл глаза и прищурился, фокусируясь на лице девушки, которую не знал. Она была полностью одета, я был полностью одет, так что это уже обнадеживало. Видя моё смущенное выражение лица, она послала мне кривую улыбку.
– Я Ада. Ты отрубился здесь прошлой ночью. Но ты должен уйти до того, как вернутся мои родители.
Мне удалось сесть и увидеть, что я лежал на паркете, что объясняло боль в спине и голове. Оглядевшись, я увидел нескольких других посетителей вечеринки в таком же виде, шуршащих и направляющихся к двери. Удовлетворенная тем, что я снова на ногах, Ада поднялась с колен и отправилась выгонять следующего нежелательного ночного гостя.
– Спасибо, что позволила мне остаться, – сказал я ей вслед. – Отличная вечеринка.
По крайней мере, я полагаю, что она была таковой, раз уж я рухнул на пол. Рядом с местом, где я спал, валялась пустая бутылка вермута, правда я не знал, моя она или нет. Надеюсь, что нет. Опьянеть от вермута – это печально. Последние две недели были размытым пятном падения и пьянства, хотя это был первый раз, когда я не ночевал дома. Обычно Нина умудрялась проследить, чтобы я вернулся домой. На мгновение я обиделся, что ее не было рядом, чтобы присмотреть за мной снова. Потом, смутно припомнил, что сегодня был понедельник, и она не хотела оставаться допоздна перед началом рабочей недели. Было около шести часов утра, когда я вышел из дома, и восходящее солнце было беспощадно к моему похмелью. Некоторые до сих пор оставались снаружи. По вампирскому времени сейчас была глубокая ночь. Люди пойдут спать в течение нескольких часов. У стражей был патруль даже в это время суток, и как только я прошел мимо пары из них, я поплелся в свой гостевой дом. Один из них внимательно осмотрел меня.
– Адриан?
Я подумал, что моя репутация, возможно, опережает меня, но потом увидел, что это Дмитрий.
– О, привет, – сказал я. – Доброе утро. Или что-то типа того.
– Выглядишь так, словно тебе лучше, – заметил он. – Я как раз заканчиваю свою смену. Хочешь пойти позавтракать?
Я обдумал это, не припоминая, когда в последний раз ел нормальную еду.
– Мой желудок практически пуст. Я не знаю, как он отреагирует на это.
– То, что ты не помнишь это, лишь доказывает, что еда нужна тебе больше всего, – сказал он, и это прозвучало очень странно. – По крайней мере, если судить по моему опыту.
Я задавался вопросом, сколько у него «опыта» в этих делах. Я действительно не знал, чем он занимался в свободное от работы время. Может, им употреблялось больше русской водки, чем я думал. Я всегда считал, что когда он не работает, они с Розой борются на тренировочных матах – может, это типа как прелюдия.
– Ты уверен, что не хочешь пойти домой и пообжиматься с Розой? – спросил я. – Подожди... она уже вернулась? Разве они не были в Лихае?
– Они вернулись на неделе, – терпеливо сказал Дмитрий. – Давай, я угощаю.
Я последовал за ним, поскольку было трудно в чем–либо отказать Дмитрию Беликову. К тому же, я до сих пор переваривал новости о том, что я потерял достаточно времени, раз не знал, что Роза и Лисса вернулись давно.
– Я могу заплатить сам. Или, – горько добавил я, – мой отец может, с тех пор, как это единственный вариант нам с матерью выжить.
Выражение лица Дмитрия оставалось нейтральным, пока мы заходили в здание с несколькими ресторанами, большинство из которых еще не открылись.
– Так поэтому ты жил в яме отчаяния с тех пор, как вернулся назад?
– Я предпочитаю думать об этом, как о выборе образа жизни, – я сказал ему. – И откуда ты узнал, чем я занимался?
– Ходят слухи, – таинственно сказал он.
Ресторан, который он выбрал для нас, был наполнен стражами, которые, должно быть, только ушли со своих смен. Это было самое безопасное место во Дворе, судя по их численности.
– Это мое личное дело, чем я занимаюсь, – сказал я резко.
– Конечно же,– согласился он. – Просто ты давно уже так не поступал. Я поражен тем, что это вернулось.
В ресторане подавали завтрак, и хотя моя мама упала бы в обморок от мысли, что надо обслуживать себя, я послушно взял поднос и последовал за Дмитрием в очередь.
После того, как мы наполнили наши подносы, мы сели за небольшой столик в углу. Он не притронулся к своей еде и вместо этого наклонился ко мне с серьезным видом.
– Ты выше этого, Адриан, – сказал он. – Какая бы не была причина, ты лучше этого. Не обманывай себя, думая, что ты слабее, чем есть на самом деле.
Это было так похоже на то, о чем раньше говорила мне Сидни, что я был ошеломлён. Затем моя злость вернулась.
– Ты за этим позвал меня? Лекции читать? Не веди себя так, будто что–то знаешь обо мне! Мы не друзья.
Эта реплика, казалось, поразила его.
– Очень жаль. Я надеялся, что мы друзья. Надеялся, что знаю настоящего тебя.
– Не знаешь, – сказал я, отталкивая свой поднос. – Никто не знает. Кроме Сидни, подумал я. И ей было бы стыдно за меня.
– Вокруг столько людей, беспокоящихся о тебе. – Дмитрий всё ещё выглядел воплощением спокойствия. – Не отворачивайся от них.
– Как они отвернулись от меня? – спросил я, думая об отказе Лиссы помочь. – Я пытался попросить о помощи, но мне отказали! Никто не может мне помочь.– Я резко встал. – Я не голоден. Спасибо за пламенную речь.
Я оставил нетронутым поднос и пронесся мимо него. Он не последовал за мной, чему я был рад, так как он смог бы буквально притащить меня назад без всякого усилия. Я ушел из-за злости и также из-за оскорбления. Его слова ранили не только потому, что они подвергали меня осуждению – осуждению, которому я уже и так подверг сам себя, но еще потому, что они вновь напоминали о Сидни. Сидни, которая всегда говорила, что я способен на многое. Ну, я чертовски хорошо проделал работу, чтобы доказать ее неправоту. Слова Дмитрия попали в точку, хоть он и не подозревал об этом. Я вернулся к себе в комнату и влил в себя пару рюмок водки, прежде чем повалился на кровать и почти немедленно заснул. Мне снилась Сидни, но не в плане магии духа, на что я надеялся, а в нормальном. Мне снился ее смех и сердитый, хоть и довольный вид, когда она говорила:
«О, Адриан», – когда я говорил что–то нелепое. Мне снился солнечный свет, превращающий ее волосы в расплавленное золото и приносящий янтарный отблеск ее глазам. Приятнее всего, что мне снились ее руки, обвевающие меня, ее губы, прижатые к моим, и то, как они наполняют мое тело желанием, а мое сердце еще большей любовью, чем я мог представить, что способен сдерживать в себе. Реальный мир поменялся с моим сном, и вдруг оказались нежно обвевающие мою талию руки и мягкие губы, целующие меня. Я отвечал поцелую податливо, усиливая пыл. Я был одинок такое долгое время, так потерян и хаотичен не только в мире, но и в собственной голове. Появление Сидни здесь в моей кровати пришвартовало меня к берегу и вернуло к самому себе тем путем, что я и не мог подозревать возможным. Я мог выдержать шторм в мире, умопомешательство в семье... все это возможно было вынести, раз Сидни рядом.
Кроме того, что ее не было рядом.
Сидни ушла, ее забрали далеко, очень далеко от меня... что означало, что это не ее руки обвевали меня и не вкус ее губы я ощущал. Борясь с сонной иллюзией, я открыл глаза и пытался понять, в каком я окружении. Шторы не давали проникнуть большому количеству дневного света, но я все еще мог различить девушку в моей кровати с ее темными волосами, совсем не золотыми. С серыми глазами, а не коричневыми.
– Нина?
Я осторожно оттолкнул ее и поспешно отодвинулся от нее настолько дальше, насколько позволяло при этом остаться в кровати. Веселье блеснуло в ее глазах, она засмеялась от моего удивления:
– Ты ожидал кого–то другого? Постой, не отвечай.
– Но что ты здесь делаешь? – я моргнул, обводя взглядом темную комнату. – Как ты вообще сюда попала?
– Ты дал мне ключ на экстренный случай, разве не помнишь?
Я не помнил, но это также не удивило меня. Она выглядела слегка разочарованно, что я поступил так в пьяном порыве.
– Я заволновалась, что не слышала ничего от тебя этим утром, так что я направилась сюда проверить тебя во время своего перерыва на обед. У меня была странная ночная смена.
– На самом деле, нападение – не то же самое, что проверка, – сказал я.
– На счет нападения ты преувеличиваешь, – сказала она. – Тем более, ты сам потянулся ко мне, когда я села на кровать.
– Я потянулся? – я не мог сказать, что был очень уж удивлен. – Мне жаль. Мне снился сон, я не осознавал, что делаю. Я был… во сне.
– Казалось, ты знал, что делал для меня, – хрипло сказала Нина. Она двинулась ко мне. – Ты видел сон о ней?
– О ком?
– Ты знаешь о ком. Она. Девушка, которая мучает тебя. Не отрицай, – сказала она, увидев, что я собираюсь возразить. – Ты не думаешь, что я могу сказать? О, Адриан.
То, как она сказала это, потрясло мой слух, после того, как я мечтал о том, как Сидни произнесет эти самые слова. Нина легонько погладила меня по щеке.
– Я могу сказать, что как только ты вернулся ко Двору, кто–то разбил твое сердце. Мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии. Это съедает меня.
Я покачал головой, но не убрал ее руку.
– Ты не понимаешь. Это нечто большее, о чем ты можешь знать.
– Я знаю, что ее здесь нет. И что ты несчастен. Пожалуйста… – она стремительно склонилась надо мной, образуя занавесу темных кудрей вокруг нас. – Я влюбилась тебя в тот момент, когда мы только встретились. Позволь мне заставить тебя почувствовать себя лучше…
Она наклонилась, чтобы поцеловать меня, но я выставил вперед руку, чтобы остановить ее.
– Нет... я не могу.
– Почему? Она вернется?
Голос Нины был не грубым, но точно звучал с вызовом, я заметил, что отвернулся от нее:
– Я... Я не знаю...
– Так почему бороться с этим? – спросила она умоляюще. – Я знаю, что нравлюсь тебе. Важнее всего, я знаю, что ты понимаешь меня.
Никто другой не понимает, как это переживать колебания духа и испытывать то, что нам приходится. Разве это не стоит чего-нибудь? Иметь рядом кого–то, чтобы не пребывать в одиночестве? Она снова попыталась поцеловать меня, и я не остановил ее в значительной степени потому, что было трудно оспорить ее слова. Я точно не любил ее так, как Сидни, но мы действительно поняли, что переживает каждый из нас. Она не судила меня за то, что я делал, или пыталась заставить меня найти лучшие способы справиться с моим отчаянием. И да, она была права: было хорошо быть не одному. С этим слова матери внезапно поразили меня, как пощечина в лицо: «Перестань преследовать мечту и сосредоточься на ком–то, с кем ты можешь построить стабильную жизнь. Это то, что сделали мы с отцом». Было ли это тем, что я делал с Ниной? Строил серьезные отношения с тем, кто разделяет мои недостатки и необходимость бегства, но того, кого, в конечном счете, не люблю? Это уж точно было бы просто. Нина позаботилась бы об этом. Мы бы провели всю жизнь вместе, горюя о том, как тяжело быть пользователем духа, посещая одну вечеринку за другой в надежде оттянуть темноту чуть дальше. Стабильно, как выразилась моя мать. Но я не стану пытаться улучшить себя. Я не смогу добиться величия, которого, я чувствовал, мог получить с Сидни. И никогда-никогда я не смог бы ощутить той эйфорической, всепоглощающей любви, обволакивающей меня каждое мгновение, что я был с Сидни, то чувство любви, что постоянно заставляло меня думать: Да, это то, что значит быть живым.
– Было бы легче, – прошептала тетя Татьяна, непостоянна, как всегда. – Она здесь. Используй ее. Заставь боль исчезнуть. Твоя другая девушка далеко, но эта прямо перед тобой. Уступи. Просто скажи «да». Да, да, да...
– Нет, – сказал я.
Я прервал поцелуй с Ниной и на этот раз поднялся, убедившись, что она не набросится на меня снова. Я идиот. Слабый, ленивый идиот. Я позволял своей депрессии из-за родителей и отсутствии связи с Сидни завладеть мною. Я не просто отказался от Сидни. Я отказался от самого себя, затерявшись в упадочной жизни вечеринок и удовольствия при Дворе, что было просто, намного проще, чем пытаться искать Сидни и оставаться сильным, когда варианты кажутся безнадежными.
– Нина, прости, я не могу, – сказал я, вкладывая, как можно больше силы в слова. – Прости, если я завлекал тебя, но этого больше не произойдет. Мне нравится проводить время с тобой, но я не планирую чувствовать к тебе нечто большее, чем есть сейчас. И поскольку это так, то это неприемлемо для нас обоих. У нас никогда не будет совместного будущего.
Это было слишком, в основном потому, что я вел себя так же, как она. Она вздрогнула, и я слишком поздно понял, что, возможно, я должен был найти более спокойный способ выразить свои чувства – особенно, зная, как чувствительны пользователи духа. Ее ранняя улыбка исчезла, и она отшатнулась, будто я её ударил. Моргая, чтобы удержать слезы, она встала с кровати с тем достоинством, какого только могла набраться
– Ясно, – сказала она. Её голос дрожал, и она так сильно сжала руки, что её ногти впились в кожу.
– Ну, извини, что впустую тратила твое время последнюю пару недель. Я не должна была знать, что помощник канцелярии недостаточно хорош для лорда Адриана Ивашкова.
Теперь я вздрогнул.
– Нина, все совсем не так. И мне действительно нравится дружить с тобой. Если ты только позволишь мне объяснить...
– Не беспокойся.– Она повернулась ко мне спиной и направилась к двери. – Я не хочу тратить твоё время, и кроме того, мне нужно найти что-нибудь поесть прежде, чем мой обеденный перерыв закончится. Жаль, что я разбудила тебя. Я рада, что ты в порядке.
– Нина... – я попробовал позвать её. Но она ушла прежде, чем я успел сказать что–то ещё, она ушла, громко хлопнув входной дверью.
Я опустился на кровать, чувствуя себя дерьмово, как физически, так и морально. Я не предполагал, что с ней все закончится таким образом. Я не собирался делать многое, из того что произошло. И когда мое подавленное состояние угрожало поглотить меня, я поборол желание пойти и напиться.
– Нет, – сказал я вслух. – С этим покончено.
Тогда у меня началась ломка. Я обманывал себя (даже больше, чем обычно), думая, что мог пить время от времени, проверяя Сидни каждый раз перед этим. К разговору об этом…когда в последний раз я по–настоящему проверял Сидни ночью по человеческому расписанию? Когда она только исчезла, я искал её без перерыва. Но в последнее время… как правило, я предпринимал одну неуверенную попытку, как только отходил от похмелья. К тому моменту, когда уже потемнело – наиболее вероятному времени, когда она уже спала, если она все еще находилась в США – я обычно уже выпил несколько напитков на первой из вечеринок. Я позволил себе быть небрежным, унылым из-за моих предыдущих провалов и развлечений реальной жизни. Я не совершу больше подобную ошибку. Мне необходимо быть трезвым и наполненным магией духа, так я смогу регулярно проверять в течение дня. Неважно, сколько раз не получится. Однажды в какое-то время я поймаю ее. Несмотря на пульсирующую головную боль, я попытался схватить дух и выйти на неё. Ничего. Это, однако, было не так уж плохо. Я вернулся к себе, обещая, что повторю попытку позже. Я запрыгнул в душ и смыл с себя следы вчерашней вечеринки. Выйдя, я обнаружил, что еда теперь переваривалась немного лучше, чем раньше, и я съел остатки пончика, который принес домой вчера. Или, может быть, позавчера. Он был черствым, но все равно сделал свое дело. Когда я пережевывал его, то размышлял о списке вещей, в который не входит посещение вечеринок сегодня. Первым делом я хотел извиниться. Наряду с Ниной, я должен был исправить положение с Дмитрием после того, как я ужасно повел себя с ним. Я также должен был поговорить с моей матерью. Лишь потому, что она махнула на себя рукой, я не обязан был с ней встречаться. Я делал первый шаг потому, что она была той, с кем я не говорил долгое время. Прежде чем я встречусь с ней, мне стоит заскочить к кормильцам, ведь я не мог вспомнить свое последнее кормление. Это поможет очистить разум. Я уже стоял возле двери, когда решил снова поискать Сидни. Может быть, две попытки за час были излишними, но это помогало мне держать разум трезвым и практиковаться. Это было важно – завести такие привычки, если я собирался изменить свою жизнь. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул. Линии духа протянулись через меня в мир снов, связываясь с Сидни, как часто это делали...
...и на этот раз получилось.
Я был ошеломлен. Прошло так много времени с тех пор, как я успешно соединял сны, что я почти не знал, что делать. Я даже не придумал пейзаж для сна, потому что просто вызвал силу духа на автопилоте, прилагая усилия, но не ожидая результатов. Когда мир замерцал вокруг нас, и я почувствовал, что она материализуется во сне, я быстро вообразил наше старое место встречи: Виллу Гетти в Малибу. Вокруг нас появились колонны и сады, окружавшие центр музея: огромный бассейн и фонтан. Сидни появилась на другой стороне. Несколько мгновений я мог только смотреть на нее через воду, уверенный, что это лишь мое воображение. Могли ли у меня быть галлюцинации во сне, который я же создал? Конечно, было слишком рано для любых сумасшедших симптомов алкогольной абстиненции.
– Адриан?
Ее голос был тихим, едва слышимым в звуке плещущейся воды. Но его власть произвела на меня свой эффект. Я слышал слово «слабовольный», но никогда не понимал его до сих пор. Я не чувствовал своего тела, а в груди бился клубок различных эмоций, которые я даже не мог описать. Любовь. Радость. Облегчение. Неверие. Но все эти эмоции смешивались с теми, которые я переживал в последние несколько месяцев: отчаяние, страх, печаль. Все они теснились в моем сердце, и я почувствовал слезы на глазах. Просто невозможно, чтобы один человек заставлял тебя переживать столько эмоций за раз, чтобы один человек мог вызвать целую бурю чувств, просто произнося твое имя. Теперь я знал, что все остальные были неправы. Моя мама. Мой папа. Нина. Любой, кто думал, что любовь строится лишь на общих целях, никогда не испытывал ничего такого, что я чувствовал рядом с Сидни. Я не мог поверить, что чуть не потерял все это из-за самого себя. Пока я не взглянул в ее глаза, я не понимал, какой полной жизнью я жил.
– Сидни...
Это заняло бы слишком много времени – обход фонтана. Я вскочил на край и спрыгнул в бассейн, пробираясь через воду к ней. Я сделал бы это даже, если бы на мне была настоящая одежда. Физические неудобства не имели никакого значения. Только добравшись до неё, я остановился. Весь мой мир, вся моя жизнь, сосредоточились в ней. Путешествие заняло всего несколько секунд, но у меня было такое чувство, будто я шел к ней в течение многих лет. Я добрался до противоположной стороны и вышел, вода стекала с меня на залитые солнцем камни. Я колебался всего мгновение, а затем обнял её, всё ещё опасаясь, что она может испариться в воздухе. Но она оказалась реальной. Из настоящей живой плоти (по крайней мере, в границах сна), все её тело вздрогнуло от рыданий, она уткнулась лицом мне в грудь.
– О, Адриан. Где же ты был?
Это было пыткой – чувствовать её тоску и страх. Она не могла знать о пороках, с которыми я сталкивался в последнее время, и как близко я подошел к тому, чтобы потерять эту возможность. Я взял её лицо в свои руки, глядя в эти карие глаза, которые так любил, глаза, блестящие от слез.
– Мне жаль, – прошептал я. – Мне так жаль. Я долго искал, но не мог связаться с тобой. А затем я дал слабину. Я знаю, что не должен был. Ты бы не сделала так. Боже, Сидни, мне так жаль. Если бы я попытался сильнее и раньше.
– Нет, нет, – мягко сказала она, проводя своей рукой по моим волосам. – Ты ничего не мог сделать – не до недавнего времени. Они регулируют наш сон с помощью какого-то газа. Я была под воздействием этой наркоты, так что дух не мог связаться со мной, – она начала дрожать. – Я боялась, что никогда не смогу связаться с тобой – боялась, что я никогда не смогу найти выход...
– Шшш. Теперь ты нашла меня. Все будет в порядке. Где ты?
В ней была заметна перемена. Она выглядела так, будто она не хотела ничего, кроме как держать меня и выплакать весь страх и разочарование, что она перенесла на протяжении последних нескольких месяцев. Я знал, потому что чувствовал себя примерно таким же образом. Но, несмотря на всю ее тоску, несмотря на весь тот ад, через который она прошла, она все еще оставалась самой сильной, самой невероятной девушкой, которую я знал. Перед моими глазами она оттолкнула все те страхи и неуверенность в сторону, игнорируя ту ее часть, которая хотела лишь утешения в моих руках. Она снова стала Сидни Сейдж: деятельной, сильной, компетентной. Готовой сделать сложный выбор для того, чтобы добиться желаемого.
– Хорошо, – произнесла она и остановилась, чтобы вытереть слезы. – Возможно, мы не сможем говорить долго. Я не уверенна, как долго сплю. И…я не знаю, где нахожусь. Я не видела окон с тех пор, как меня похитили. Нас держат под землей.
– Кого «нас»? – спросил я
– Есть еще двенадцать, то есть тринадцать, человек – к нам только что привели новичка – все бывшие алхимики, которые попали в передрягу. Все они поддаются промывке мозгов в разной мере. Некоторые просто играют роль, я уверенна в этом, но не могу утверждать. Если мы хоть чуть-чуть выходим за рамки дозволенного, то попадаем в серьезные неприятности.
– Какого рода неприятности? – спросил я.
Хотя я упивался всеми её чертами, только сейчас я по-настоящему смог разглядеть ее. На ней был надет какой–то ужасный костюм цвета хаки, а ее золотые волосы отросли. Ее лицо и тело казались худее, но я не был уверен насколько. Если пользователь духа специально не изменял внешний вид другого человека, то человек обычно появлялся во сне как микс того, как он или она выглядел на самом деле и как этот человек воспринимал самого себя. Обычно, они не были одинаковыми. Я сделал заметку в голове позже спросить ее о физическом состоянии.
– Это не важно, – грубо сказала она. – Я в порядке, я уверена, что там еще есть такие же как я, но они просто слишком напуганы, чтобы действовать. Они как Кит. Они… – Ее глаза увеличились. – Кит. Вот оно.
– Кит? – тупо повторил я.
Я все еще хотел побольше узнать о «серьезных неприятностях» и не понимал, как ее бывший коллега-мудак вписывался в разговор.
– Он был здесь. Ещё до меня. В том же месте, – от волнения она вцепилась в мои рукава. – У них есть такая стена, где люди пишут признания, и он написал извинение, обращённое к моей сестре Карли. Дело в том, что он был тут, и мы знаем, что он вышел. Может, он знает, где находится это здание. Он ведь должен был выйти наружу, когда его выпустили, так ведь?
– Разве ты не говорила, что он сильно изменился? – спросил я. – Он вообще будет разговаривать с нами?
Ее лицо потемнело.
– Да… он сильно изменился. Вот что происходит после обновления татуировки. В большинстве случаев, даже, несмотря на всю свою покорность, люди в конечном итоге теряют часть своей индивидуальности. Если ты сможешь найти его, он, возможно, сможет дать ответы на некоторые вопросы.
– Найти его – может быть легче сказать, чем сделать,– прошептал я, думая о трудностях, с которыми я столкнулся, разыскивая отца Сидни и Зои. – Алхимики не очень-то откровенны, когда дело касается назначений их агентов.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |