Бета, коллажист, боевой товарищ: *Амели* 11 страница

В жизни Фрост выглядит, конечно, лучше, чем на тех фотографиях из досье Чарльза. Что скрывать, среди тёмной массы людей она выглядит вызывающе ослепительной и привлекает слишком много внимания, хоть сейчас одета скромнее — в пиджаке и брюках. Фотографии из досье были сняты в каком-то клубе, и одежды, можно считать, что вообще не было.

Эрик скользит взглядом по обтянутым белой тканью бёдрам, тонкой, стянутой поясом, талии, пышной груди. Фрост поворачивается к ним, и Эрик испытывает смущение, но она смотрит не на него, а на Чарльза. Сначала — настороженно прищуривается, потом — удивлённо приподнимает брови и кривит тонкие губы в ухмылке. Что бы там ни делал Чарльз, возможно, это сработало.

— Пошли, Эрик, — говорит он.

Они проходят мимо охраны у двери; людей возле неё стало больше. Эрик задерживается, чтобы пропустить в зал низкого плотного человека, и Чарльз исчезает у него из вида.

Эрик догоняет его в коридоре, и некоторое время они идут молча, пока не сворачивают направо и не останавливаются возле одного из кабинетов.

— Пожалуй, здесь, — говорит Чарльз.

Он играет в непонятные для Эрика игры, но должен знать лучше, что делать.

— Открой, пожалуйста, дверь, и прикрой её, но не закрывай.

В кабинете — стол, с десяток нотных стоек и стульев — Чарльз выдвигает один из них и садится на него.

— Фрост осталась там. — Эрик прислоняется к стене. — Но должна прийти сюда? Найдёт дорогу?

— Для неё дорога светится указателями.

— Что ты ей сказал?

— Позволил прочесть, — поправляет его Чарльз. — Моя навязчивость смутила бы её. Сейчас она пребывает во власти своей же иллюзии, что смогла найти меня, узнать некоторые мои мысли и оценить мои силы сама. Конечно, для неё я намного слабее, чем она сама, а тебя вообще не нужно принимать в расчёт. Ей показалось, что мы пришли сюда, чтобы отомстить людям, и её очень заинтересовала тюрьма, но пока я не удовлетворил её интерес полностью.

— Ты самонадеян, Чарльз Ксавьер, — говорит Эрик. — Я пока не слышу ничьих шагов. Никто не бежит сюда, чтобы удовлетворить интерес к тебе.

Чарльз усмехается, глядя на него, склонив голову набок.

Эрик уже успевает подумать, что пора сменить план, как слышит в коридоре стук каблуков. Это она — понимает Эрик по выражению лица Чарльза.

— Посмотри вокруг, эти стойки ведь сделаны из металла?

— Алюминий и сталь, — отвечает Эрик.

— Тогда ты знаешь, что делать, но дождись сигнала. Я скажу: «Тише».

— Отлично.

Шаги, которые он слышит, медленные и уверенные. Они стихают прямо за дверью, и Эрик отрывает её. Он скрещивает руки на груди и отходит в сторону, а Чарльз встаёт со стула, когда в кабинет входит Фрост.

Она некоторое время смотрит на Эрика, прищурившись, потом, презрительно ухмыльнувшись, переводит взгляд на Чарльза.

Они молчат, и Эрик чувствует себя не в своей тарелке, словно игра перешла на другое, невидимое ему поле, которое он не может контролировать.

Надменная улыбка Фрост, кажется, отражается на лице Чарльза, и Эрик думает, что не встречал никого самоувереннее телепатов.

Он ждёт, когда она пройдёт немного вглубь комнаты, и медленно закрывает дверь. Фрост будто не замечает этого и не оборачивается даже тогда, когда щёлкает замок.

— Ты слишком высокого мнения о своих способностях, малыш, — вдруг раздражённо говорит она. На её лице больше нет и следа улыбки. — Ты не можешь защищать и его мысли, и свои, контролировать и меня, и тех жалких типов снаружи.

— Долго, правда, не смогу, — отвечает Чарльз.

— Тогда к чему этот спектакль? — Она поворачивается к Эрику. — Знаешь ли ты, какое ничтожное место… — Она вдруг замолкает, когда Чарльз прикасается пальцами к виску и говорит:

— Тише.

Фрост всё ещё шевелит губами, беззвучно заканчивая фразу, потом — изумлённо распахивает глаза.

Эрик, не оборачиваясь, выдёргивает три стойки — на себя и вверх. Металл ломается с визгом, скручивается со скрежетом, проносится мимо него к Фрост, больно проезжается по скуле, когда Эрик ошибается в расстоянии всего-то на четверть дюйма. Он чуть не зажмуривается от брильянтового блеска; твёрдый, самый твёрдый камень, даже если настоящий — Эрик проверит его на прочность. Металл закручивается вокруг шеи и запястий, сжимается с силой, от которой у кого-то другого бы треснули кости, резко дёргает Фрост назад, и, не удержавшись, она валится на спину. Оковы разводят и удерживают руки, обод на шее не даёт поднять голову. От её каблуков на полу остаются глубокие царапины. Эрик присаживается рядом и достаёт ошейник, надевает его чуть выше металлического обода, и когда датчик со щелчком срабатывает, брильянтовая кожа развевается в воздухе дымкой.

Фрост сразу замирает. Эрик приподнимает её с пола и усаживает на стул. Обод падает с шеи и, скользнув вниз, оборачивается вокруг лодыжек, наручники заставляют её свести перед собой руки и, срастаясь, фиксируют запястья.

Эрик отходит от неё и смотрит на Чарльза. Тот выглядит шокировано, словно это был не его план. Эрик пододвигает ему стул. Чарльз, помешкав всего лишь мгновение, садится, кладёт ладони на колени, и к нему словно тут же возвращается уверенность.

— Простите, мисс Фрост, — говорит он, — за то, что произошло с вашим голосом. Он вскоре сам вернётся, тогда вы сможете позвать на помощь, или подождёте нас. Если с нами ничего не случится, и вы не будете представлять для нас опасности, мы сами освободим вас. От вас нам требуется немного: всего лишь узнать все детали вашего плана.

Она вздыхает и, улыбаясь, пожимает плечами, говорит что-то неслышное.

— Я всё же рискну, — через паузу отвечает ей Чарльз и, хмурясь, касается пальцами виска.

Провисает молчание. В тишине слышно, как в коридоре трещит рация. По обрывкам слов понятно, что ничего внештатного не случилось.

— Люди были правы, — говорит Чарльз. Эрик, с трудом сохраняя спокойствие ждёт, когда он продолжит. — Взрыв в Нью-Йорке и тогда на Кубе были делом рук Шоу.

— Понятно.

Эмма насмешливо смотрит на него снизу вверх, а потом беззвучно над ним смеётся. Эрик, вздохнув, прячет руки в карманах. Возможно, раньше он разозлился бы больше.

Чарльз оборачивается к нему.

— Мисс Фрост удивляется, что мы общаемся вслух. Она подозревает, что мы не слишком друг другу доверяем. — Чарльз улыбается ему. — Хотя саму мисс Фрост беспокоит шлем, который носит Шоу и который защищает от её телепатии.

Насмешливое выражение исчезает с лица Фрост, но, конечно, Чарльз сказал о шлеме не для этого. Раньше они не знали, что прятало Штидта от телепатии, теперь — знают, и это больше не кажется проблемой.

— Жаль, — говорит Чарльз, — ведь раньше она была лучше осведомлена о его планах.

Эрик не отказался бы от такой же защиты. Нелепо пытаться узнать, где найти такой же. Он сможет взять этот.

— Шоу считает, что радиация ускорила бы рождение мутантов. Люди обречены на вымирание. Большинство будет уничтожено в ядерной войне. Других уничтожат мутанты. Побеждают более сильные.

— Что ещё, Чарльз? — спрашивает Эрик. Им будет полезней информация о сегодняшних планах Шмидта.

— Шоу считает, что именно он начал третью мировую. Мы не можем сейчас сказать, разрешился бы мирно конфликт с советскими ракетами, или нет, если бы не вмешался Шоу.

— Ясно.

Эрик не сказал бы, что он слишком осведомлён об этом конфликте. Когда разворачивались основные события, а потом случилась развязка, он был занят — сидел в тюремной камере.

— Люди хотели договориться друг с другом, и это не входило в его планы. Он убил полковника Раска в Нью-Йорке.

— Пытался убить, — поправляет его Эрик.

— Мог убить всех, но остановился, — не обращает на него внимания Чарльз, — потому что подсчитал, что будет гораздо… эффектнее?.. убить всех здесь. Он хочет отвести в этом… чудном представлении людям главную роль. Поэтому так было важно всё это оружие в зале. Он хочет, чтобы они перестреляли друг друга, в этом он им поможет. Мы думали, что люди сами узнали о теракте, или был кто-то ещё. Мы ошиблись. Он позволил им узнать.

— Что с этим взрывом? — напоминает ему Эрик. Ничего, похожего на бомбу, в зале не было, но взрыв больше всего беспокоит его.

— Самое простое, что есть в плане, как им кажется. Ведь Шоу и есть сама бомба. Стены и охрана не имеют значения. Энергию, которую он аккумулирует, он получает от ядерного реактора подводной лодки. Когда её будет достаточно, его всего лишь телепортируют.

Эмма слегка поворачивает скованную руку и смотрит на часы на своём запястье.

— Через… — повторяет Чарльз. — Чуть меньше двух минут…

Отлично. Эрик резко поворачивается к двери. Значит, сейчас Шмидт уже здесь, и нельзя терять время.

— Нет, Эрик.

Что-то в голосе Чарльза заставляет его сразу же остановиться.

— Мы ошиблись, — выдавливает из себя Чарльз. Его лицо перекошено гримасой, и говорит он так, словно каждое слово делает ему больно. — Они взорвут отель.

Чарльз, опустив голову, прижимает пальцы к вискам.

— Рэдиссон, — говорит Эрик. Там остановились американцы, и должны быть до сих пор. — Мы не успеем.

Не то, что оказаться там. Они не успеют даже объяснить людям, стоящим в коридоре, чтобы те связались по рации с охраной в отеле.

— Мы не должны здесь… — Эрик замолкает. Чарльз не шевелится, закрыл глаза и плотно сжал губы, застыл словно изваяние, лишь пальцы дрожат.

По крайней мере, так он может успеть предупредить. Кого-нибудь.

Фрост вновь, с улыбкой, смотрит на часы. Она спокойна, а значит, знает, что ударная волна не разрушит это здание. Шмидт явно рассчитал мощность. Как, скорее всего, делал это не раз.

Но стёкла может выбить взрывной волной, и Эрик не упускает момент, когда Фрост, пряча лицо, отворачивается от окна. Он быстро делает шаг к Чарльзу, садится рядом — спиной к окну — и, притягивает к себе, крепко обхватив за плечи.

И, кажется, тут же глохнет. Только громко колотит в ушах болезненно сжимающееся сердце. Это, должно быть, длиться не больше нескольких секунд, потом звуки возвращаются. Он явственно слышит, как дрожат стёкла, шум на улице: скрип тормозов и голоса.

Эрик встаёт на ноги и бегло осматривается.

— Пошли, Чарльз.

Он тянет его вверх, ухватив за предплечье.

— Я не могу сосредоточиться, — говорит севшим голосом Чарльз. Эрик не сразу понимает, что тот имеет в виду. Только когда видит, что Чарльз до сих пор пытается с кем-то телепатически связаться. Или что он делает?

— Американцы? — Эрик не дожидается, когда Чарльз ответить. — Какой смысл тратить силы на них? Мы ничего не изменим. Нам неважно, живы они или нет. У нас сейчас другие проблемы.

Чарльзу словно выбило мозги этим взрывом. По-другому Эрик не может объяснить. Ему незачем переживать за тех, кого он знает только по именам из газет. И Эрик даже не уверен, что Чарльз эти имена помнит.

Он с раздражением перехватывает его руку за запястье и сильно сжимает. Чарльз, прищуриваясь, встречается с ним взглядом, и боль словно металлическим обручем сжимает виски, до тошноты.

Но тут же она исчезает. Эрик замечает, что сжал пальцы слишком сильно, и отпускает его руку. На коже остаются красные следы.

Чарльз снова смотрит будто сквозь него, а потом шумно, облегчённо вздыхает.

— Что?.. — В горле Эрика пересохло, а в голове ещё ощущаются отголоски боли. — Что ты сейчас сделал?

— Я… — Чарльз прикусывает губу. — Ты испытал неприятные ощущения? Прости, я не смог контролировать свои эмоции. Это моя вина. Идём. Мы должны быть не здесь.

Он выглядит уверено и спокойно, как будто только что не был растерян и расстроен. Просто раздавлен.

— Ты что-то узнал? — спрашивает Эрик. Это единственное разумное объяснение тому, что сейчас произошло.

— Нет, — отворачиваясь и вставая со стула, отвечает Чарльз.

***

— Стой, Эрик.

— Что ещё? — Он резко оборачивается.

Какого чёрта сейчас, когда его месть в каких-то десятках шагов, он должен чего-то ждать? Или у Чарльза есть ещё — сколько их на сегодня? — личные планы, о которых он предпочёл не рассказывать?

— Шоу в этом здании пока нет, — шёпотом говорит Чарльз. — А мы сейчас допустим ошибку. Люди в здании ждут нападения, их мысли сосредоточены на этом. Я вряд ли смогу провести нас рядом с ними незаметно, а когда мы откроем дверь, внимание всех, кто сидит в зале, будет обращено на нас.

— Нам нужно быть незаметными? — Эрик делает шаг в сторону, и Чарльз, схватив его за рукав, резко выдыхает.

Но Эрик всего лишь проверяет: у закрытой двери в зал стоят несколько военных, вооружённых автоматами, и людей в штатском.

— Нам не нужны лишние враги, — говорит Чарльз, убирая руку. — Нам невыгодно, чтобы ещё до появления Шоу, нас начали расстреливать. Хоть я и уверен, что ты сможешь остановить любую пулю. Да?

— Ладно, — нехотя соглашается Эрик, посудив, что в словах Чарльза есть смысл. — Их нужно отвлечь.

— Я это сделаю. После взрыва, пока мы были с Эммой…

— Пока ты был в трансе. А я пытался вернуть тебя в чувства.

— …мы пропустили первую волну паники. — Чарльз его будто не слышит. — Сейчас — несколько минут ожидания, пока люди разбираются, что случилось. Я предположу, что когда они узнают, вновь начнётся паника. Поэтому я постараюсь хотя бы часть из них вывести. Первыми русских, так как они — следующая цель. Мне всего лишь нужно внушить некоторым людям нужную мысль.

Чарльз закрывает глаза и прислоняется к стене. Эрик оглядывается: их видят только двое, которые стоят у окон. По крайней мере, должны были видеть.

— Эмма была самой опасной для людей и нас, — продолжает Чарльз. — Она должна была спровоцировать конфликт. Для начала бойни достаточно было бы одного выстрела.

— Значит, всё идёт не плану Шмидта. — Эрик сжимает кулак. Просто ждать кажется ему невыносимым.

Он слышит, как хлопает дверь, потом — шаги и голоса. Он подавляет желание выглянуть в коридор.

— В этом наше преимущество, — говорит Чарльз, — но я считаю, не слишком большое, мы выиграли всего лишь немного времени. До появления любого из них.

— Может быть второй взрыв?

— Не думаю. В их плане был только один, и, если я правильно понимаю природу способностей Шоу, то для второго не хватит энергии. Оружия, которое находится в зале, я надеюсь, будет недостаточно. Других источников там нет. Если только… — Чарльз замолкает и отрывает глаза.

— Что?

Сначала Эрик слышит крик, потом — череду коротких выстрелов. Крик резко меняет расположение, появляясь слева, и замолкает с глухим тяжёлым ударом.

Эрик смотрит на Чарльза, и тот кивает.

Они быстро проходят коридор. Их обгоняют те несколько людей в штатском, которые здесь дежурили и которых они уже видели. Эрик слышит, как передёргиваются затворы. В зале же без перерыва звучат выстрелы: люди не могут с кем-то справиться. И до сих оттуда раздаются крики и удары.

Эрик с трудом проталкивается внутрь, таща за собой, ухватив за локоть, Чарльза, и, попав в зал, поворачивает вправо, чтобы прижаться к стене и спрятаться за колонну.

— Пригнись, — говорит он Чарльзу.

Сейчас он понимает, что люди стреляют не друг в друга. Эрик замечает красные вспышки. Он помнит этого мутанта. И Шоу, значит, рядом.

Красное с громким хлопком появляется и пропадает. Кто-то кричит: «Не стрелять!».

Хвост рассекает воздух. Совсем рядом. Эрик видит, как наконечник отрезает вытянутую с пистолетом руку. Выстрел смешивается с воплем. Красное перемещается за спину человека, и тот с хлопком растворяется в воздухе.

— Я не смогу с ним справиться, — шепчет Чарльз. — Азазель умеет защищаться от телепатии.

Он в ужасе смотрит на лицо Эрика, и Эрик тыльной стороной ладони быстро проводит от скулы до подбородка, стирая попавшую на него чужую кровь.

— Я справлюсь.

Он слышит, как с грохотом захлопывается входная дверь, в коридоре кричат люди, и звук такой, будто начался ураган: там тоже что-то происходит, но Эрик разберётся с этим позже.

Азазель, да. Он вспомнил, как его зовут.

Быть может, всего лишь немного сложнее, чем раньше. Просто быть внимательнее и действовать быстрее.

Эрик видит блеск стали в руках Азазеля. Так ещё проще.

— Сейчас.

Он следит за этим блеском, от напряжения прикусив щёку.

Один длиннее, другой — короче. Меч. Нож или кинжал. И Азазель умеет с ними обращаться.

Эрик, впрочем, тоже, и думает, что ему не понадобится никакое другое оружие.

Целящийся человек. Секундная пауза. Хлопок. Красное рядом с ним. И блеск металла очерчивает в воздухе дугу. Эрик вырывает меч из рук. В сторону. Переворот. А теперь — остриём назад. И оно входит наполовину в спинку кресла легко, как в масло. Эрик разочарованно стонет. Азазель уже стоит в каких-то десяти футах от этого места. Они встречаются с Эриком взглядом, и он успевает подумать, что сегодня — это самая большая ошибка. Громкий хлопок раздаётся совсем рядом, рука сжимает горло. Его словно выдёргивает с места, и он больше не чувствует под ногами пола.

— Pjat' kilometrov. Ty uspeesh' sdohnut' ot straha.

Эрик узнаёт русский. Он говорит на нём. Но понимает, что ни слова не помнит.

***

Он не может дышать. Воздух выбило из лёгких. Они будто стали камнем. А кишки словно слиплись в ком.

«Пять» — приходит в голову Эрика.

Он пытается открыть глаза. Он хочет видеть только землю.

Ничего из того, о чём всегда говорят, не происходит. Никаких пролетающих перед глазами картинок из жизни. Перед смертью.

Воздух жжёт кожу. Словно вспарывает её острыми иглами.

Он не хочет умирать. Не сейчас. Не так.

Пять тысяч метров. Тридцать секунд. Он мог бы рассчитать точнее время своей смерти. Пустые цифры забивают мысли.

Он не чувствует смирения. За свою жизнь он никогда не боялся. Внутри бьются только бессилие и ярость. Гнев может разорвать его на части. Он не хочет умирать так. Нелепо и глупо.

Он всё же видит перед глазами Чарльза.

«Мне стоило думать о чём-то отвлекающем», — говорит Чарльз и смотрит наверх. Сквозь мраморные колонны зала просвечивает холодное голубое небо. Память показывает перед смертью именно это. И Эрик соглашается, он хотел бы, чтобы Чарльз — был последним, кого он увидит перед смертью. «Мог бы ты победить гравитацию?» — вспоминает он, как спрашивал Чарльз.

Эрик, охнув, зажмуривается, и его, как будто от сильного удара, встряхивает. Сердце сжимается от боли, по телу проходит судорога. Но он всё ещё в воздухе. И дышать ему становится легче. Только для него исчезают все звуки.

Внизу — не крыши зданий, не асфальт и не снег. Внизу — в тысячах километрах — в полной тишине пульсирует огромный океан раскалённого железа, и от него расплываются еле заметные светящиеся нити. Эрик вытягивает вперёд руку. Пальцы леденеют, хотя впереди — лава. Она подчиняется Эрику, хотя бы немного, и ускорение свободного падения на линии между ним и ней стремится к нулю.

Он знает, что уже летит слишком медленно, нарушив законы физики, создав прямо под собой природную аномалию, и её зафиксируют геомагнитные станции.

Он открывает глаза, чтобы убедиться, что до сих пор не умер и не сошёл с ума. Под ним — в нескольких футах — застыла обледенелая земля.

Эрик плавно опускается ниже, становится на колени и кладёт ладони на землю. Делает несколько коротких вздохов, живот сводит спазмом, и тошнота поднимается к горлу. Эрик с трудом удерживает рвотные позывы, меньше всего он хочет рвать желчью.

Холод проходит по телу ознобом, колени онемели.

Эрик поднимается на ноги. Лёд содрал кожу на ладонях. Он лезет в карманы, но вспоминает, что оставил перчатки вместе с курткой. Он, грея дыханием ладони, оглядывается. Тварь просто переместила его вверх, и сейчас он недалеко — в парке, где они были вчера.

Он вздрагивает, когда отчётливо слышит голос Чарльза: «Эрик». Он чувствует чужое присутствие в голове, как мягкое касание, и, когда оно исчезает, как ни странно, испытывает беспокойство и разочарование.

***

Эрик разумом понимает — прошло всего лишь нескольких минут, но кажется, что намного больше, и, пока его не было, произойти могло что угодно. Если за этой тварью появился Шоу, то силы не на стороне Чарльза. От Шона, Алекса и Ангел мало пользы, и он надеется, что Чарльз не стал бы сильно рисковать своей жизнью.

Его же самого чуть не подводит здравомыслие. Он хочет вернуться в здание через главный вход, но вовремя, даже не переходя улицу, останавливается. Солдат стало больше. Они держат под прицелом дверь и окна, и Эрик сегодня уже переоценил себя, поэтому он проходит по улице, чтобы обойти здание с востока, откуда они и заходили. Но там что-то произошло за то короткое время, пока его не было. Дверь не просто сломана, а снесена вместе с проёмом, а на земле валяются куски бетона. Людей здесь стало больше, машинами они заняли всю территорию позади здания. Он не успевает рассмотреть, как его грубо толкает в спину вооружённый автоматом военный. Эрик быстро проходит дальше, чтобы не привлекать к себе внимания: он одет явно не по погоде, костюм потрёпан, а пропуск отлетел, скорее всего, при падении. Он делает всего несколько шагов и, даже не оглядываясь, сдвигает две машины, стоящие на перекрёстке перед фасадом. Он слышит скрип металла и грохот. По его расчётам, одна перевернулась в воздухе и смяла другую, это можно принять за последствие взрыва. У людей есть, чем отвлечься на некоторое время.

Он поворачивает назад, быстрым шагом переходит улицу. Здесь небольшая парковка и постройки, которые прилегают к боковому фасаду. Не останавливаясь, Эрик своей силой вырывает из рук автомат у показывающегося из-за угла человека и бьёт его прикладом в висок.

Эрик оглядывается. Похоже, ему повезло остаться незамеченным. Он опускает автомат рядом с человеком на землю.

В этот раз он собирается воспользоваться окном, но видит узкую деревянную дверь. Видимо, они с Чарльзом не заметили её раньше из-за построек, загораживающих боковой фасад.

На двери не только замок. Она забита досками. Эрик достаёт их вместе с гвоздями, и, не трогая замок, отделяет засов. Он тратит всего несколько секунд, чтобы зайти внутрь, столько же — чтобы всё вернуть, как было. За дверью — голоса и суетливые шаги. Похоже, обнаружили человека без сознания, но не догадываются, что кто-то проник внутрь здания — стёкла на первом этаже целы и дверь не открыта.

Внутри — три ступени вверх и выход в коридор. Споткнувшись в тусклом свете, Эрик поднимается к двери и отпирает замок. В этот раз нужно действовать проворней, если он хочет избавиться от Азазеля, и сразу же, как его увидит, действовать. Он уже поворачивает ручку, ккогда перед глазами вспыхивает изображение: зал, поломанные сиденья, кое-где тлеет обивка. Оно перемещается, и время от времени, как будто на долю секунды выключают свет, тухнет. Эрик видит Азазеля. Тот, появляясь в зале, тянет за рукоять воткнутый в спинку кресла меч.

Это не его воспоминания, и он не спятил.

Изображение сдвигается левее — к Мортимеру. Он перепрыгивает через несколько рядов кресел, застывает наверху одной из спинок, держась за неё руками и сидя, как жаба. Он дергается вперёд. Изображение пропадает, Эрик видит пол, потом — какое-то мельтешение возле двери, он не может разобрать, затем — снова зал, но уже с другого ракурса. Азазель в этом момент исчезает, но Эрик успевает рассмотреть массу, облепившую его лицо, и язык, оплетённый вокруг шеи и прижавший к ней хвост. Азазель появляется вновь, уже на сцене, сцепившись с Мортимером.

Эрик моргает и опять оказывается перед дверью.

— Спасибо, Чарльз. — Он не совсем уверен, что в таких случаях нужно говорить или делать. — Я полагаю, вы с ним разобрались.

Эрик всё равно удивляется, когда слышит ответ: «Да».

— Я не ожидал.

«Они всего лишь последовали твоим словам: когда случилось что-то экстраординарное, пришли сюда».

Эрик, конечно, рад, что с Чарльзом всё в порядке. Но радость оставляется после себя неприятный привкус. Эрик заставляет себя не думать об этом.

Чарльз не был с ним тогда на крыше и не слышал его слов.

Его бьёт озноб, когда он чувствует спиной сквозняк. Он с отвращением стягивает на пол мокрый пиджак, который сейчас только мешает, и открывает дверь.

Пахнет чем-то горелым, а вдалеке слышен грохот. Эрик помнит о второй лестнице: до неё такое же расстояние, и её вряд ли держат под прицелом.

По дороге к ней он не встречает людей. И, похоже, они пока не пробуют штурмовать здание. Может быть, у них была неудачная попытка или их что-то останавливает.

Эрик взбегает на второй этаж и проходит по коридору. Останавливается возле одной из дверей, услышав внутри голоса. Когда он подходит ближе, кто-то шикает, и они тут же стихают. Если бы Эрик искал именно этих людей, они сейчас были бы уже мёртвы, идиоты. Он отходит, на ходу закатывая рукава рубашки.

Первое, что он видит перед входом, — трупы. Он, хмурясь, быстро окидывает их взглядом: будто бы часть людей раскидало в стороны ударной волной, на некоторых видны следы от порезов и даже огнестрельные ранения — видимо, они умудрились перестрелять друг друга в переполохе.

Он входит через покорёженный дверной проём и сразу же сталкивается с Фредом. Первый. Тот в углу переговаривается с Чарльзом и задирает край рубашки. На боку Фреда Эрик видит кровь — скорее всего, пуля просто задела по касательной, обычная царапина. Чарльз — второй. Он, оборачиваясь, радостно улыбается, но Эрик проходит дальше. Многие стулья сломаны. Ковёр вырван и подран, где-то тлеет. Шон и Алекс — возле сцены. Третий и четвёртый. Мортимер сидит рядом со связанным человеком, поправляя верёвки. То, что они с этим возятся, конечно, заслуга Чарльза. Мортимер — пятый. Ангел — шестая. Она его окликает, и Эрик, подняв голову, улыбается. Ангел стоит на перилах балкона, расправив за спиной полупрозрачные крылья.

Эрик — седьмой. Но их было восемь.

— Мы должны уходить, — говорит Чарльз за его спиной. — Люди пока не заходят внутрь, и нам не стоит дожидаться, пока они начнут штурм.

— Жертв нам больше не нужно, так? — спрашивает Эрик, глядя на сцену: на ней красная дуга от крови.

— Да, конечно.

— Я имею в виду, среди нас. Один погиб.

— Нет, — запнувшись на мгновение, отвечает Чарльз.

— Нас было восемь. — С самого прилёта. В этом он не ошибается.

— Никто не погиб, и в этом нам повезло, — говорит Чарльз, — и лучше не испытывать судьбу дальше.

— Шмидт здесь был? — Эрик оборачивается к Чарльзу и встречается с ним взглядом.

— Не был. Они разделились. Сначала здесь появились Азазель и Риптайд, Шоу должен был позже, но мы нарушили их план во второй раз.

— Ты узнал это…

— У Риптайда.

— Ах да. Ты же читаешь мысли.

Эрик жестом показывает Ангел спускаться, но та, кажется, неправильно поняв, скрывается из вида. Впрочем, она тут же появляется вновь, таща в охапке их одежду, и скидывает её вниз.

— Отлично. — Эрик поднимает с пола свой шарф и накидывает его на шею. Он только сейчас понял, насколько ему было холодно. В груди словно горит огонь, и першит в горле. — Надеюсь, ты узнал, где Шмидт?

Он снимает со спинки кресла куртку Чарльза и бросает ему.

— Я не смог узнать ничего точнее. Риптайд не знал координаты лодки, Эмма тоже, и они не смогут привести нас к ней. Шоу может отказаться от своих планов или появиться на следующей встрече. — Чарльз поднимает с пола куртку. — У нас еще есть шанс с ним встретиться. От отеля ничего не стоит дойти пешком, и он, скорее всего, зол, так как потерял своих людей. К тому же, он испытает затруднения, возвращаясь на лодку без Азазеля.

— Отлично. Подождём четверть часа, или дольше, пока не начнётся штурм. Прямо здесь, — повторяет Эрик, видя сомнение на лице Чарльза. — С людьми мы всё равно встретимся, придут ли они сюда сами или тогда, когда мы выйдем из здания.

Дважды объяснять не нужно — его слышали все.

Он садится в одно из сломанных, но устойчивых кресел лицом к выходу и прячет руки в карманах куртки.

— С этими что мы будем делать? — спрашивает Шон у Чарльза.

— Мы заберём их с собой. И мисс Фрост.

— Наверное, правильно…

— Быть может, профессор Ксавье предложит им присоединиться к нам и вернуться с нами в Америку? — Эрик усмехается.

— Если они захотят, — сухо отвечает Чарльз. — Места в самолёте хватит.

В самолёте их точно было восемь, снова вспоминает Эрик.

— Шон, сколько нас сегодня было? — спрашивает он.

Тот удивлённо пожимает плечами.

— Кто-то погиб?

— Кажется, нет, — отвечает Шон.

Чарльз не смотрит на них, но хмурится, и застывает на месте, разглаживая край шарфа.

Эрик вспоминает: в самолёте их было восемь. Шестеро сидели напротив друг друга по трое, Чарльз в какой-то момент пересел на другое место, Ангел сидела у панели управления, за штурвалом был Маккой. Маккой был восьмым.

Эрик не может себя заставить не смотреть сейчас на Чарльза. Тот, напряжённо хмурясь, будто к чему-то прислушивается. Неужели к его мыслям?

Впрочем, сейчас не время беспокоиться об этом. Эрик пытается вернуться мыслями к своей истинной цели. К Шмидту.

И всё же, против воли он вспоминает, что Маккоя не было и утром, значит, исчез он, возможно, ночью. Прекрасная работа. Если Чарльз чувствует себя так свободно… в голове Эрика, почему до сих пор ничего не сделал?

— Что-то происходит снаружи, — оборачивается к нему Чарльз. — Мне сложно сосредоточиться, чтобы понять точно.

Дата добавления: 2015-11-04