***
Чарльз тяжело вздыхает и, не открывая глаз, поднимается на ноги. С явной неохотой он сбрасывает с плеч одеяло.
— У меня к тебе несколько вопросов, Чарльз… Ты разрешить мне звать тебя так?
Чарльз, отвечая кивком, садится напротив. Эрик ждёт от него саркастического замечания, ведь раньше не спрашивал разрешения, но Чарльз, похоже, не обратил на это внимания.
— Я тебе сейчас объясню, — говорит Эрик. — Полчаса назад я ответил на телефонный звонок. Звонили тебе, и я, разумеется, представился тобой. Я рисковал, но не пожалел.
Чарльз хмурится.
— Кто это был? — спрашивает он, и как будто окончательно просыпается. — Это была Рейвен?
— Нет, — отвечает Эрик.
Взгляд Чарльза тускнеет, а радостно-ожидающее выражение сменяется напряжённым.
— Кто-то из твоих друзей-людей, Чарльз. Он связан с тюрьмой. Работал там, я уверен, и был достаточно тебе близок. Я пригласил его сюда. От тебя зависит, как я его встречу. Кто это, Чарльз?
— Не знаю, — отвечает он с неожиданным безразличием и отворачивается.
— Я попробую догадаться сам, — продолжает Эрик. — Твой друг Хэнк? Человек, который изобрёл и ошейники, и Церебро, и, я не сомневаюсь, ещё немало занятных вещиц. С ним у нас будет, о чём поговорить. Это он, Чарльз? Я прав?
Его начинает злить, что Чарльз реагирует не так, как бы ему хотелось.
— Тебе виднее, Эрик, кто это, — в голосе Чарльза звучит разочарование. — Теперь ты пытаешься меня обмануть. Я тебе не собираюсь ничего говорить, и даже не буду делать вид, что верю.
Вот оно что.
— Хорошо, — Эрик усмехается. — Он надеялся, что доберётся сюда завтра. Я тоже на это надеюсь. Тогда и поговорим по-другому, и с ним, и с тобой. Кстати, Чарльз, — говорит он. — За что Хэнк перед тобой извинялся?
Чарльз оборачивается к нему. Во взгляде ни безразличия, ни недоверия, только — предельное внимание.
— Ну что, Чарльз?
— Ты же его не убьёшь…
— Отчего же?
— Потому что понимаешь, что он не солдат, а учёный, и его знания и способности для тебя ценны…
Значит, всё-таки их гостем будет этот Хэнк.
— Ценна информация, которую я от него получу, и пара его поделок, — поправляет его Эрик. — А сам он — нет…
— Почему, Эрик?
— Я сомневаюсь, что он может создать что-то ещё для нас полезное. И, если честно, я не хочу с ним возиться...
— Он тебе не враг. Не убивай его, пожалуйста. — Снова Чарльз боится за кого-то другого больше, чем за себя, и молчал, наверное, так упорно тоже защищая другого. Как Эрик не догадался использовать это раньше? Но всё равно его раздражает такая реакция.
— И почему я должен оставить его в живых? Грёбаные ошейники — это его рук дело, — начинает злиться Эрик. — Достаточно, чтобы убить этого человека.
— Он не человек, — Чарльз морщится, как от боли, — он мутант, как ты и я.
Чарльз замолкает, а Эрик отвечает не сразу.
— И после упорного молчания, ты сдаёшь его сейчас?
— Я не хочу, чтобы ты его убил…
— Сколько ещё в тюрьме было таких, как вы?
— Только двое.
— Он тоже согласился работать на людей после того, как его поймали?
— Не «тоже», Эрик, — резко отвечает Чарльз. — Я не соглашался. А о том, что Хэнк мутант, люди не знали.
— Как узнал ты? Прочёл мысли?
— Это лишнее, я чувствую мутантов, когда нахожусь на близком расстоянии, — терпеливо объясняет Чарльз.
— И? — спрашивает Эрик. — Допустим, твой друг мутант. Он всё равно работал на людей. И в его случае, меня не интересует, из-за чего. Из-за денег или трусости.
— За то, что ты сейчас здесь, — вкрадчиво проговаривает Чарльз, — что ты сейчас свободен, тебе стоит благодарить его. Он отключил ошейники. Не случайно, это был осознанный выбор, и Хэнк, несомненно, рисковал, в том числе и за тебя — жизнью.
***
— Он может быть не один, и нам лучше знать об этом заранее. За дорогой будут следить двое. Через пару сот ярдов она поворачивает и немного спускается. Оттуда должен быть хороший обзор… Ты, Мортимер, и ты, Алекс, пойдёте туда первыми.
Алекс выглядит не слишком довольным, то ли из-за самого задания, то ли из-за «напарника», но ничего не говорит вслух. А Эрик не спрашивает.
— Он либо приедет на машине, либо доедет до города, и дальше пойдёт пешком. Расстояние небольшое... Когда он появится, один из вас… — Эрику приходит в голову, что они не смогут договориться. — Алекс останется, а Мортимер проводит нашего гостя до особняка…
Джейсон кашляет в кулак.
— Ты хочешь что-то спросить? — Эрик мог упустить какую-нибудь деталь. Он надеется, не слишком важную. Однако, он не хотел бы сейчас услышать возражения.
— Расстояние, говоришь, небольшое?
— Да. Ты вёл грузовик, и должен это сам помнить.
— Не обратил внимания. Был занят этой колымагой, — Джейсон пожимает плечами. — Помню городок, который проезжали. Можно было бы наведаться…
— Если ты имеешь в виду еду… нормальную еду, — говорит Эрик, и Джейсон кивает. — То только после того, как встретим нашего гостя.
***
Эрик оглядывает его с ног до головы: грязь на ботинках и замызганный низ брюк, лёгкая для такой погоды куртка, но тёплый шарф, очки в толстой оправе. Выглядит точно не как солдат… Не так, как представлял себе Эрик. Более жалко.
Эрику не знакомо его лицо. Этот тип никогда его не пытал и не ставил на нём опыты. Это уже хорошо. И даже в коридоре они никогда не сталкивались.
— Подними руки, — приказывает Эрик, но этот идиот только приоткрывает от удивления рот. — Подними руки. За голову.
Со второго раза доходит. Сцепляет пальцы на затылке. Озирается, когда Мортимер захлопывает входную дверь.
— Он один, — Мортимер дурацки хмыкает, — босс.
Слежки не было. Но люди могут появиться позже. Эрик считает, что это маловероятно. Они не стали бы посылать этого идиота сюда одного.
Эрик хлопает по карманам, проводит по бокам, ощупывает подкладку куртки. Они не стали бы посылать его без оружия.
— Назови своё имя, — говорит Эрик, и этот «просто учёный», о котором там пёкся Чарльз, переводит на него внимательный взгляд. — Я непонятно изъясняюсь? Мне всегда говорили, что у меня отличный английский. Назови своё долбанное имя.
— Генри Маккой. Обычно меня называют Хэнк…
— Значит, Хэнк. Хорошо.
Врать не стал.
Измятые бумажки, пара банкнот, несколько металлических монет со звоном сыплются на пол, и Мортимер, усмехаясь, поддевает одну носком ботинка. Билет на автобус. Из Хотторна — нужно будет посмотреть на карте — датированный сегодняшним числом.
— От автобусной остановки ты дошёл сюда пешком?
— Да... около четырёх миль... Шёл немногим больше часа…
По неуверенному виду не похоже, что ответ приготовил заранее.
— Ты опережаешь мои вопросы. — Эрик, отходя от него, вытирает ладони, хотя грязи на них нет, о свои брюки. — Может быть, ты не настолько туп, как показался мне сначала.
Маккой не реагирует на оскорбление, продолжает внимательно смотреть на Эрика.
— Это вы разговаривали со мной по телефону, а не Чарльз. — Не удивлён, не обвиняет, не спрашивает.
Догадливый, ничего не скажешь.
— Да, это был я.
— А Чарльз?..
— Что Чарльз? — Маккоя должна волновать собственная шкура. — Мёртв ли? Нет. С ним всё в порядке. — Но облегчение на лице не такое сильное, как ожидал Эрик. — Он сейчас просто не может принимать гостей... И роль хозяина играю я… Вынужден играть. Прежде чем я предложу тебе сесть, я хочу услышать от тебя кое-что… Можешь опустить руки, — разрешает он.
Пока он вроде был честен. Эрик и дальше рассчитывает на откровенность.
— Я хочу, чтобы ты рассказал, — говорит он после паузы, — всё о своей мутации.
— О моей мутации? — вполголоса переспрашивает Маккой. Он выглядит ошарашено.
— Я узнал от Чарльза… — Эрик не упускает случая. — Он ничего не скрывал... Но я бы хотел, чтобы ты рассказал сам.
В последние дни он только и делает, что проверяет информацию… Если Чарльз в этот раз соврал, и мутация Маккоя опасна… Мортимер, как и договаривались, не ушёл, сидит позади, сгорбившись, на табурете и наблюдает. С двоими сложнее справиться, но даже если бы Эрик был один... Металлические ручки на ящиках комода, на двери, крепления, вешалка, кованая подставка для зонтов, и даже механизм напольных часов — здесь слишком много всего на стороне Эрика.
— Я могу показать, — неохотно предлагает Маккой. — Так будет, наверное…
— Нагляднее, — заканчивает за него Эрик. Как раз то, что он ожидал. — Вперёд.
***
Они продолжают беседу в кабинете, подальше от лишних ушей. Эрик делает вид, что они здесь — всего лишь гость и хозяин, а Маккой пока не понимает или подыгрывает.
Эрик даже предлагает ему выпивку. Маккой выбирает газированную воду, неуклюже звеня стаканами и чуть не выпуская бутылку из рук. От волнения? Или он такой всегда? Сам же Эрик наливает себе виски.
— Ты был в этом доме раньше? — спрашивает он.
— Дважды.
— И тогда ты тоже шёл пешком от остановки?
— Нет, я подъезжал на машине, с Чарльзом. — Он хмурится. — Где сейчас Чарльз?
— Он сейчас очень занят, — терпеливо отвечает Эрик. — Вы ещё увидитесь. Позже.
Он вовсе не отрицает такой возможности, поэтому не считает, что сейчас врёт.
— У тебя с собой было слишком мало вещей, — переводит он тему разговора. — Ты не взял с собой даже воду. Хотя шёл четыре мили.
— Не так и много. — Маккой делает глоток содовой. Цедит её медленнее, чем Эрик — виски.
— Автобус мог застрять на трассе…
— Если бы я раздумывал обо всём, что может случиться, я бы сюда ещё неделю не добрался, — отвечает Маккой. — Я всё же не понимаю, где Чарльз…
Эрик резко отставляет от себя пустой стакан.
— Чарльз занят. Он не может сейчас поприветствовать тебя лично. — Или ему нужно объяснять Маккою проще и медленнее?
— Ему не нужно… — начинает тот, и Эрик внезапно понимает ход его мыслей.
— Его сейчас нет в доме. Он решает некоторые наши насущные проблемы. — Эрик выбирает что-то незамысловатое: — С продуктами.
Нужно было сразу так сказать.
Чарльз телепат, и мог бы дать о себе знать, где бы он не находился в этом доме и как бы ни был занят, и, наверное, они с Маккоем общались мысленно. Переговаривались, не боясь, что их услышит кто-то другой. С Рейвен, по словам Чарльза, он общался так же. Эрик хотел бы узнать, как это — разговаривать мысленно.
Похоже, Маккоя удовлетворяет объяснение.
— Когда ты узнал, что Чарльз мутант? Сколько дней после твоего знакомства с ним?
— В тот же день…
— В тот же? — переспрашивает его Эрик. Удивительно.
Маккой колеблется.
— Да, — всё-таки отвечает он. — Все разошлись, кроме меня. Чарльз, видимо, задержался и поднялся на этаж поздно. Он спросил меня о Церебро, а потом я услышал его голос в своей голове.
— Он говорил, почему тебе вот так просто доверился?
— Нет. Но я подозреваю, для него, как телепата, не было никаких тайн, — спокойно объясняет Маккой.
— Кто-нибудь из людей знал о твоей мутации?
— Нет.
— А если бы узнали?
— Они могли отправить меня к остальным. — Маккой, похоже, думал об этом раньше. — Могли позволить работать дальше, с некоторыми оговорками…
— Учли бы твои заслуги?
— Можно так сказать… да и моя мутация…
— Жалкая? Неопасная и совершенно бесполезная?
— Да, — не возражая, соглашается он.
— И ты не испугался, что Чарльз тебя сдаст?
Маккой сбивчиво отвечает:
— Он узнал, что я мутант сразу же, как увидел меня. Мне было без толку что-то скрывать. Я пару дней ожидал, что меня не пустят в лабораторию. Или схватят там. Но ничего такого не случилось. Надеюсь, Чарльз не узнал, что тогда я ему не доверял… хотя, наверное, узнал, но не показал виду… чтобы не смущать…
— Вполне на него похоже, — Эрик сдерживает усмешку и старается говорить серьёзно. — Твоё же недоверие было естественным. И ты понимаешь, почему я не могу до конца тебе доверять? Даже если тебе доверяет Чарльз.
— Понимаю, — кивает Маккой.
— Поэтому я должен задать тебе пару вопросов. А ты постарайся отвечать честно. И подробно. Но я не хочу, чтобы этот разговор был похож на допрос.
Маккой снова кивает и одним глотком допивает содовую.
— Итак, Чарльз ничего не рассказал людям, — продолжает Эрик, — но ты сдал им Чарльза.
Маккой выдыхает не то возмущённо, не то изумлённо:
— Почему вы так решили?
— Ты за что-то извинялся перед ним, а Чарльз не стал об этом рассказать. И зная, что он оказался в камере… за что ты ещё мог извиняться?
— Нет, не за это, — проговаривает Маккой.
— Расскажи, за что, будь добр.
— Мы договаривались с Чарльзом… но я сделал то, что он… насчёт чего он был против.
— Как мудрёно, — усмехается Эрик. — Что ж, давай подумаем, что ты мог сделать... учитывая твои возможности. Ты отключил ошейники. Ты об этом?
Маккой не отвечает, но Эрику и так понятно, что да — всё верно.
— И если я правильно понимаю… Он был против… Чарльз не хотел нас освобождать?
Чарльз, чёрт возьми, был против.
— Он не хотел отключать ошейники... таким способом.
— Что это за способ? — раздражённо переспрашивает Эрик. Он разберётся с Чарльзом позже.
— Отключить их все сразу.
— С помощью чего?
— С помощью генератора радиоволн, конечно.
Конечно? Будто бы для Эрика это что-то очевидное.
— Это устройство… сделал ты?
— Да, я.
— Ещё одно устройство, которое можно было бы использовать против мутантов?
— Нет… то есть люди не знали его назначения, хоть я и работал над ним в лаборатории. Мне предоставляли свободу. Они закрывали глаза, если у меня что-то не выходило так, как надо, главное, что пользы от меня было больше.
— Ясно… Зачем ты его сделал?
— Ошейники отключали ключами, все экземпляры были у людей. Процесс был достаточно длительным… Я хотел его усовершенствовать…
— Усовершенствовать? Вот таким образом? Ты же по сути сломал ошейники.
— Я всё время помнил, что тоже мутант, — Маккой морщится. — И не исключал, что рано или поздно попадусь. Хотелось... подстраховаться. Я бы не воспользовался этим устройством, если бы не Чарльз…
— Ты только что говорил, Чарльз был против того, чтобы нас освобождать.
— Не в этом смысле… Без Чарльза я бы не решился его включить, возможно, как-нибудь потом, испугавшись, что кто-нибудь узнает, я бы даже его разобрал…
— Хорошо… — Эрик испытывает не радость, а раздражение, что Маккоя не удалось поймать на вранье. — С чего ты вдруг решил его включить?
— Чарльз попал в камеру. Я не был уверен… — он замолкает.
Эрик теряет терпение:
— В чём?
— Что у меня будет ещё когда-нибудь возможность… Чарльз не выдал бы меня, но я не уверен, что… если бы на него надавили…
— Надавили? Как? Ты имеешь в виду, что его могли пытать? — спрашивает Эрик.
— Да… в том числе и пытать, — неохотно соглашается он.
— Значит, кроме пыток, было что-то ещё? — Никаких следов пыток на коже Чарльза, не закрытой одеждой, Эрик не видел.
— Его сестра.
Она обязательно должна была всплыть когда-нибудь в разговоре.
— Когда Чарльз рассказал тебе о ней?
Если и в этот раз ответит: «В тот же день», станет ясно — либо Чарльз вёл свою игру, и Маккой нихрена о нём не знал, либо эти двое принимают Эрика за дурака.
— Он не рассказывал. Я случайно узнал, когда её уже увезли. Я до этого не предполагал, что у Чарльза здесь было что-то личное… И ещё я тогда подумал, что Чарльза тоже могли, как её, увезти куда-то в другое место… и у меня ничего не получится… с ошейниками…
— Без него? Его присутствие тебя воодушевляло? Не мог нажать на кнопку или опустить рычаг? Или что?
— Когда отключились бы все ошейники, Чарльз мог связаться с каждым заключённым, телепатически. Мы обсуждали это несколько раз до того, как люди его вычислили. Но Чарльз колебался. Говорил, что некоторые мутанты были опасны, и он мог с ними или не договориться, или не справиться. Но всё получилось, если он свободен, и привёл вас сюда…
— Да… — вздыхает Эрик. — Ты совершенно прав. Чарльз привел нас сюда… А этот генератор… какого он размера?
Мог ли этот грёбаный изобретатель сюда его приволочь?
— Сорок пять сантиметров на пятьдесят, тридцать в высоту. Примерно, такой, — Маккой кивает на старый радиоприёмник, стоящий на тумбе в углу.
— И такой же тяжелый?
— Да.
— Его тоже увезли при эвакуации?
— Для чего? Нет… Он сгорел. Я его оставил.
Эрик вспоминает кабинет Маккоя и то, что могло быть этим устройством. Обгоревший металлический ящик.
— Ты не побоялся оставить его там? Люди могли понять, из-за чего всё случилось.
— Они бы не разобрались, перепутали бы причину и следствие, — Маккой пожимает плечами. — Сгорел же не он один.
— А многое сгорело? То есть многие из своих изобретений ты уничтожил сам? Например, как называлась та машина… Церебро?
— Нет, она не сгорела, — с удивлением отвечает Маккой.
— О ней мне тоже рассказал Чарльз, — с удовольствием объясняет Эрик. — Сейчас точно не помню… Он уже с ней работал. Или это было только в его планах? Я его подробно не расспрашивал…
— Он с ней не работал... При мне он никогда не надевал шлем… Да и без меня её бы никто не включил…
— А ты не воспользовался случаем? Такая удача. Телепат.
— Её стоило испытать, я был бы только рад, безумно, но, если бы его увидели, как мы бы всё объяснили?
— Да, ты прав. Что было потом?
— Мне сказали, что я смогу её скоро испытать. Они нашли телепата, я потом слышал, как они упоминали имя Чарльза… — Маккой кривится.
— И? К какому выводу ты пришёл?
— Я подумал, что Чарльз бы на это не согласился, и его могли заставить… Пытками, — шёпотом добавляет он.
— А тебя заставляли работать на людей?
— Меня? — он запинается. — Нет.
— Но тогда почему ты отзываешься с такой неприязнью о пытках? Ты пришёл к людям, зная об их методах… взаимодействия с мутантами.
— Я ничего не знал… сначала… Я виноват, но я…
— Ты нас освободил, — заканчивает за него Эрик, когда его достаёт слушать этот нерешительный и сбивчивый голос. — Хотя это не оправдывает тебя полностью.
Но лишь благодаря этому Маккой до сих пор жив.
— Когда люди собирались вернуться в тюрьму? — спрашивает Эрик.
— Не знаю… Нам сказали, что программу свернули. Правительство не хочет сейчас тратить на нас деньги. То есть, им сейчас не до нас. Тем более, у нас нет того, кто возглавит центр.
— Как так?
— Ходили слухи, что все погибли. Директор, начальник охраны и несколько старших офицеров. За несколько дней… до того, что произошло… они уехали в Вашингтон. Больше мы о них ничего не слышали…
— Понятно, — кивает Эрик. — А те, кого эвакуировали, где сейчас?
Маккой молчит.
— Давай сэкономим друг другу время, — говорит Эрик. — У меня есть твой билет на автобус, я знаю, в каком направлении искать...
***
— Он здесь? — Чарльз стоит у стены и не спешит сесть за стол.
— Да. Твой неуклюжий, жалкий приятель здесь, — отвечает Эрик. Чарльз выжидающе смотрит, и вопрос читается на его лице. — Нет, я ему ничего не сделал. Знаешь, почему? Он сразу рассказал всё, что о тебе знал. И не сомневался. Винтик от любой из его железок был ему дороже, чем ты.
— Ты удовлетворил свой интерес? — Чарльз выглядит устало и заспанно, лицо серо, а глаза блёклые.
— Не совсем. — Эрик нарочито медленно присаживается на край стола. — Но я узнал почти всё. Остались детали… Например, кого из мутантов ты считал опасным. До такой степени, чтобы не освобождать.
Чарльз неожиданно усмехается:
— Ты думаешь, что это тебя я считал опасным мутантом, с которым не смог бы договориться и которым не смог бы управлять? — Он будто бы читает мысли, и у Эрика неприятно холодеет внутри. — Нет, не тебя. В тюрьме были более неконтролируемые мутанты с более опасными мутациями. Были и такие, кто смог бы противостоять телепатии. Ты к ним не относился…
— Сними свитер и рубашку, — приказывает ему Эрик.
— Прости. Что?..
— Свитер и рубашка. Я хочу, чтобы ты их снял.
Эрик ожидает услышать в ответ дерзость или насмешку, но Чарльз только спрашивает:
— Зачем? — совершенно растерянно.
Видеть чужую неловкость гораздо приятнее, чем чувствовать свою.
— Я прошу об этом. Значит, это нужно. — Чарльз не двигается, и Эрик добавляет: — Но если ты не разденешься сам, я тебе помогу.
Он плавно отталкивается от стола. Чарльз выдыхает и хмурится, и всё-таки отвечает:
— Я сам.
Он снимает свитер без спешки, будто раздевается один и перед сном. Стянув, оглядывается, останавливается взглядом на стуле — который стоит за спиной Эрика, — и опускает свитер на пол рядом с собой. С рубашкой возится дольше, расстёгивая пуговицы, и Эрик удерживается от желания уже напроситься помочь.
Когда рубашка соскальзывает на пол, Чарльз выпрямляется, высокомерно поджимая губы, и прячет руки в карманах. Ждёт.
Кожа Чарльза бледная, на ней нет синяков и порезов. Только на груди с правой и с левой стороны, на уровне нижних рёбер, симметричные красные пятна. Эрик вспоминает, что могло оставить эти ожоги. К коже люди крепили электроды... Одно из устройств, которое они испытали и на нём.
— На кой чёрт они тебя пытали? Чтобы проучить за обман? — Какая рациональная ярость, могли просто избить. — Или им была нужна от тебя информация? Или хотели заставить что-то сделать? Или всё вместе?
— Всё вместе, — отвечает Чарльз. Он, похоже, совершенно смутился. Не смотрит на Эрика, а щёки окрасились румянцем. — Но больше всего они хотели, чтобы я работал на них. Они поторопились сказать, что я согласился. Они ничего от меня не добились и бросили в камеру... Эрик, мне кажется, или тебе неприятно узнать, что меня пытали, хотя ты сам...
— Что сам? Не гнушаюсь пытками? — усмешка даётся Эрику с трудом. Он сравнялся с людьми в глазах Чарльза, был для него такой же тварью. Он не собирался людям ничего прощать, Чарльз бы тоже никогда ему ничего не простил.
Чарльз приседает за рубашкой.
— Я могу одеться? — глядя снизу вверх, спрашивает он.
***
— Ты хочешь, чтобы я сделал это с тобой? — безразлично уточняет Джейсон и чиркает спичкой.
— Нет. Со всеми, кроме меня. — Эрика не нравится мысль, что Джейсон может что-то исправить в его голове.
— Я угроблю кучу времени и сил. — Он затягивается сигаретой, прикрывает глаза и растягивается на кресле.
Он выразил недовольство только по этому поводу, хотя Эрик ожидал от него другого. И хорошо. А, как плохо поступает Эрик, расскажет кто-нибудь другой. Например, Чарльз.
— С профессором, возможно, будет сложно. А с другими... Нужно будет изменить память только с того момента в тюрьме, когда я открыл камеру Ксавьера. Они должны всего лишь помнить, что он не был нашим пленником. Даже можно…
— Да?
— Пусть они будут уверены, что он попал в тюрьму не для изучения мутантов, а чтобы всех нас освободить… От Маккоя я хотел бы вообще избавиться, он слишком много знает и может. Или хотя бы не выпускать из подвала, но… Оставь ему его поступок, но пусть думает, что с Ксавьером он почти не общался.
— Ясно, — кивает Джейсон.
— Ещё. Оставь Ксавьеру его сестру. Но я не хочу, чтобы он её искал.
— Убить?
— Пусть сбежит. Ксавьер никогда не интересовался её личной жизнью. Для него это стало неожиданностью. Рейвен исчезла ещё в Великобритании. А вчера она могла позвонить Чарльзу. Не сказала, где она, но с ней всё нормально. И попросила её не искать.
— Какое несчастье, — усмехается Джейсон. — Расскажешь подробности… С тобой мне точно ничего не делать? — снова спрашивает он. — Ты решай. Он будет читать твои мысли.
— Нет. Со мной ты ничего не сделаешь. Пусть в эти дни, пока мы были здесь, Чарльз даст мне слово не читать мои мысли. — Он бы предпочёл защититься от этого каким-то более надёжным способом, но его не существует.
— С Ксавьером придётся повозиться. Если он будет в сознании, он станет сопротивляться.
— Если он будет спать?
— Было бы самое то.
***
Чарльз одной рукой пододвигает к себе чашку, другой — дотрагивается до куска хлеба.
— Он… мне кажется, он свежий?
— Да. Мы не знаем, сколько дней здесь проведём. Запасы твой отчим рассчитал где-то на два месяца на троих людей, как я думаю. А один только Фред сойдёт за троих…
— Кто из вас ходил в город? — Чарльз отламывает от хлеба.
— Джейсон. Джейсон мог купить что-то незаметно. Но купить что-то сейчас почти невозможно. Этот хлеб стоил, как слиток золота. И я не слишком преувеличиваю.
Чарльз опускает хлеб на тарелку.
— Не думал, что это может испортить тебе аппетит, — Эрик не скрывает злость. Чёрт с ним. Завтра Чарльз будет намного покладистее. — Пей чай. Чай мы взяли в твоём доме. И воду тоже.
Чарльз делает пару быстрых глотков. И всё равно бросает взгляд на хлеб. Идиот.
— Ты можешь не спешить, — говорит Эрик и, наверное, смотрит на него так пристально, что Чарльз спрашивает:
— Ты что-то хочешь от меня?
— Мне просто приятно здесь сидеть рядом с тобой.
Чарльз недоверчиво щуриться. Может быть, ждёт, что Эрик вот-вот признается: это было шуткой.
— Всегда было, — добавляет Эрик.
Чарльз отставляет от себя чашку.
— Почему ты мне это сейчас говоришь? — осторожно спрашивает он.
— Потому что ты всё равно забудешь мои слова…
Эрик делает паузу, чтобы он понял.
— Ты не отказался, — укоризненно замечает Чарльза. Слишком спокойно, будто думает, это случится ещё нескоро. — Эрик, как я могу ещё доказать, что ты мне можешь доверять?
— Никак. Дело уже не в доверии.
— А в чём в этот раз?
— Я никогда не откажусь от своего плана. Ты найдёшь для меня Шмидта. Я потерял его след. А твоей информации мало, чтобы я понял, где искать его. Это первое. А второе, — Эрик не даёт Чарльзу сказать и слова. — Я не верю, что если я сниму с тебя ошейник, ты захочешь добровольно мне помогать. Не захочешь, я уверен — после всего, что я тебе сделал.
— Я не буду тебе мстить, если об этом речь.
— Это слова. Можешь считать, что я не верю в благородство, прощение или другие абстрактные понятия. И не в тебя.
— Эрик… — устало говорит Чарльз. Он трёт глаза. — Пожалуйста… подумай, как следует. Не спеши.
— А чего ждать, Чарльз? Если я уже знаю всё, что хотел. Кстати, в чае было снотворное. Так ты не будешь сопротивляться Джейсону. Не волнуйся. Это твоё снотворное. Я нашёл его в твоей спальне. Я прочёл инструкцию… Когда ты проснёшься, этой твоей жизни уже не будет. Наверное, нам нужно попрощаться, Чарльз.
— О чём, Эрик… ты говоришь? — спрашивает он. Язык заплетается. Очевидно, что снотворное начало действовать.
— О том, что завтра мы будем друзьями. Как ты хотел.
О том, что его прежней жизни истекают последние минуты.
Эрику нужно спешить, если он что-то ещё собирается сказать Чарльзу, или сделать.
Он поднимается, в два шага преодолевает расстояние между ними, сжимает плечо, запускает пальцы другой руки в волосы на затылке, заставляет запрокинуть голову.
Всё забудет.
Эрик, порывисто наклоняясь, целует его. В первый и последний раз. Чарльз упирается кулаком ему в грудь, несильно, смазано бьёт, но приоткрывает рот, не сопротивляется, позволяется Эрик толкнуться языком внутрь, чуть слышно стонет.
В реальностиэто намного лучше, чем в фантазиях, но длится слишком мало времени. Эрик нехотя отстраняется от него, окидывает ставшее безмятежным лицо, подрагивающие ресницы и полуоткрытые губы, осторожно наклоняет его вперёд и опускает его голову на сложенные на столе руки.
Часть 2
Эрик отдёргивает руку от его плеча и делает шаг назад. Он старается сохранять хладнокровие, но всё равно слышит, как кровь громко и часто стучит в висках.
— Я не хотел тебя будить, — говорит Эрик, глядя сверху вниз, как Чарльз, прикрывая зевок ладонью, садится на диване и тут же подхватывает одеяло, которое с шорохом соскальзывает с колен. — Но почти полдень, Чарльз.
Слова кажутся естественными и вполне подходящими случаю, и его пока не тяготит, что он вынужден их взвешивать чуть дольше, чем обычно.
Чарльз задумчиво приглаживает встрёпанные волосы, сонно щуря глаза.
— Я так долго спал?.. — Он замирает и переводит на Эрика обеспокоенный взгляд: — Мы ведь договаривались о разговоре…
— Договаривались. Вчера. — Одно из ложных воспоминаний, которым наградил его Джейсон. Замечательно. — Но разговор был не так срочен. Да и я не рассчитывал на раннее утро.
— Тогда отлично.
Чарльз сосредоточенно потирает, разминая, шею. Наверное, неудобно было спать на диване, и, скорее всего, затекли мышцы. Но Эрик не смог бы объяснить своё присутствие в спальне Чарльза, если бы оставил его там. К тому же, здесь, рядом с диваном — каминная решётка и бронзовые инструменты в кованой подставке. Больше металла и шансов, если Эрик что-то заподозрит, сразу убить. Если у Джейсона что-то не вышло. Или Чарльз прочёл бы мысли… если читает прямо сейчас.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |