Автор: шахматная лошадка 30 страница

Глава 41.
Драко заснул, едва коснувшись головой подушки, что случалось с ним крайне редко. Может быть так вымотался за день, а может смутно помнил, как в этой самой комнате Джин пела ему колыбельные. Люциус скривился, как от боли. Возвращаться домой не хотелось совершенно. К тому же не мешало дать Нарциссе лишний повод поволноваться и подумать о своём поведении. И если бы она сейчас сделала выбор в пользу своего Хавьера, Люциус бы не слишком огорчился.
Но, в то же время, остаться в Хогвартсе – в тех самых комнатах, в которых они жили с Джин – тоже оказалось не очень хорошей идеей. Здесь всё напоминало о ней, предательнице, лицемерке, враге. И всё кричало о том, что произошла чудовищная ошибка. Что её сегодняшнее поведение было странно, дико и нелогично. Не похоже на ту Джин, которая на цыпочках выходила из "детской" и гордо докладывала, что Драко заснул. Как и на ту, которая вместе с мальчиками собирала на берегу пёстрые камешки, которая клялась, что в озере до сих пор водится келпи, и счастливо жмурилась в солнечных лучах, втягивая носом жаркий просмолённый воздух… Чтобы спустя всего несколько минут с искренней злобой выплюнуть: "высокомерный ублюдок" – и пройти мимо, брезгливо поведя плечом.
"Надо разобраться", – сказал Северус. И это прозвучало как обещание. А пустых обещаний Северус никогда не давал. Хотя в данном случае Люциус и не разделял его энтузиазма.
"Мне неинтересно, с чего она вдруг… взбесилась", – ответил он, не задумавшись.
"Это и мне неинтересно, – фыркнул Северус. – Слишком очевидно".
"Не поделишься, в таком случае, выводами, мой проницательный друг?" – ядовито осведомился Люциус и тут же получил невозмутимый ответ:
"Ревность и обида".
"Обида? Ревность? По какому праву?! Она сама…"
"А ты всегда испытываешь только те чувства, на которые имеешь право? – перебил его Северус. – Счастливый человек…"
– Ну хорошо, – продолжая разговор с того же места, на котором они прервались два часа назад, произнёс Люциус, как только присоединился к Северусу в гостиной, – если всё так просто, то что же, по-твоему, интересно?
– О, да буквально всё остальное! Но в первую очередь – откуда у неё эта непрошибаемая уверенность в своей правоте и почему она, Мерлин раздери, всегда оказывается права. Поэтому главное, что я собираюсь выяснить, – с этими словами он торжественно водрузил на стол думосбор, – какие ещё прогнозы делала Найтли, и сколько из предсказанного сбылось.
– Ты это всерьёз? – по спине Люциуса побежал холодок. – Ты не можешь говорить это всерьёз!
– Отчего же? – холодно поинтересовался Северус, в данный момент сам на себя непохожий. – Мне кажется, это очевидно, что она что-то скрывает. Что-то, что касается тебя, меня, Драко… Собираешься и дальше делать вид, что не понимаешь, о чём речь?
– Ладно, – Люциус кинул опасливый взгляд на серебристое мерцание, исходившее от думосбора. – Что от меня требуется?
– Нужны любые воспоминания, где Найтли говорит о Лорде. Потому что больше всего она знает о войне. Всё-всё-всё, особенно то, что было сказано в запале.
– Тогда до утра сидеть будем, – мрачно ответил Люциус, – потому что в запале она пребывала большую часть времени. Если не в тоске или в истерике. Кстати! – Северус, который было пытался сконцентрироваться, обернулся на его возглас с недовольным лицом, но Люциуса это не смутило. – Добавь туда же воспоминания о её последнем срыве.
– Как раз это не имеет никакого отношения к тому, что она скрывает. Если тебя снова любопытство замучило – так и скажи, вместо того, чтобы пытаться обходными путями…
– Ладно, мне любопытно, – легко согласился Люциус, – но дело действительно не в этом. Ты знаешь, что она от такого приступа чуть не умерла? И потом, уже когда я жил в Хогвартсе, с ней было что-то похожее. Как раз в ту ночь, когда… когда Лорд исчез. Так что, может быть, тебе только кажется, что нет никакой связи?
– Найтли просто попала в аварию, – неохотно признался Северус.
– Это что? С этими их уродливыми механизмами? Она сильно пострадала?
– Вообще не пострадала. Что, кстати, довольно странно. Парень, который был с ней, погиб, а у Найтли – пара синяков и царапин.
– Она везучая, – Люциус выдавил из себя улыбку, но на самом деле всё внутри болезненно сжалось. – Что за парень?
– Уж это-то точно неважно, не выпытывай, Люц! Какой-то местный маггл, они дружили… Вот я так и знал, что ты всё к этому сведёшь! А у меня нет никакого желания расследовать обстоятельства её личной жизни, понял?!
Разозлённый Северус снова повернулся к думосбору, сосредотачиваясь на нужных воспоминаниях.
– Знаешь, её отношения с тем же Поттером – это тоже её личная жизнь, – возразил Люциус.
– С Поттером? – Северус недоумённо изогнул бровь. – А, ты про мелкого Поттера… Там всё просто – она сказала, что… выполняет обещание, – последние слова прозвучали совсем глухо, как будто были сказаны не для того, чтобы их услышали. – Но вообще ты прав! – он вновь сел лицом к Люциусу. – В нашу предпоследнюю встречу она что-то говорила… Ладно, Мерлин с тобой, посмотрим и это воспоминание тоже.

***

– И мне, – Северус выразительно кивнул на свой бокал.
Бледный от природы, сейчас, после нескольких часов, проведённых в думосборе, он был буквально зелёного оттенка. Но возможно утомление было тут ни при чём. Это вполне могла быть реакция на увиденное и услышанное. Люциуса и самого подташнивало.
Половину бутылки они выпили молча, в тягостных размышлениях. Наконец Люциус не выдержал:
– Так Найтли – прорицательница? – Северус лишь покосился на него своим знаменитым деканским взглядом и плеснул себе ещё вина. – Да, ты прав, непохоже. Но ведь откуда-то она знала всё это заранее! И про Лорда, и про наши метки, и про твою Лили…
– Как раз прорицатели-то и не знают о содержании своих пророчеств, – Северус устало потёр виски. – Они в этот момент в трансе находятся. Ты когда-нибудь видел Найтли в трансе?
"Люц, я чудовище! Мне нет прощенья…"
– Нет, – уверенно ответил он. – Даже в тот вечер, в Самхейн – она всё осознавала. И знала задолго до того, как…
– Да, – жёстко подтвердил Северус. – По крайней мере за год. Когда я пришёл к Дамблдору за помощью – она уже всё знала.
– И безошибочно определила всех с нашего курса, кто примет метки. И Гойла тоже. А ведь он присоединился к Лорду всего за несколько месяцев до его исчезновения. И про тебя, и про Рега… Почему же она молчала?!
Северус долго не отвечал, меланхолично разглядывая своё вино на свет.
– У меня только одно объяснение, – произнёс он наконец, переводя взгляд на Люциуса. – Магический контракт. Но кто и зачем мог связать её таким контрактом? И, судя по всему, это было ещё до её появления в Хогвартсе. Говоришь, она лежала в Мунго?
– Да. С ожогами и амнезией. И про Канаду – тоже враньё. Я проверял. Не было в Академии Кленового Листа никакой Найтли. Она как будто возникла из ниоткуда – и сразу начала врать.
– В общем, теперь нужно выяснить, в каких случаях накладывают такие ограничения. Кто мог запретить ей делиться информацией.
– И откуда она её взяла, – добавил Люциус. – Попробую покопаться в министерском архиве. Может быть Найтли не единственная такая. Тогда там могут отыскаться записи, – Северус одобрительно кивнул. Поколебавшись немного, Люциус всё-таки решился задать ему вопрос, который вертелся на языке с того момента, как они вынырнули из воспоминаний: – А с ней ты не собираешься поговорить об этом?
– Сначала мы сами выясним всё, что можем. А то вдруг там какая-нибудь Нерушимая клятва. Или просто блокировка, как у невыразимцев.
Люциус даже дёрнулся от неожиданной мысли.
– А если она…
– Тоже нет. Сколько ей было, когда она угодила в Мунго? Лет семнадцать-восемнадцать, так? Она никак не могла успеть до этого поработать в Отделе Тайн. Там одна стажировка больше десяти лет. К тому же увольняющимся сотрудникам просто стирают память, это всем известно, – он поднялся из-за стола. – На сегодня хватит, пожалуй.
Люциус согласно кивнул. Ни на какие разговоры, даже самые лёгкие, не было сил. Хотелось просто провалиться в глубокий сон без сновидений. Но ещё больше – иррационально, по-детски – хотелось, чтобы Северус никуда не уносил думосбор. Чтобы можно было ещё раз воровато полюбоваться, как она, только что злая и напряжённая, светлеет лицом, произнося: "Мир, Малфой". Ещё раз убедиться, что ей тоже никогда не было всё равно.

***

– Что-то ты плохо выглядишь, – бесстрастно констатировал Уолден, приподнимаясь из-за своего стола, чтобы ответить на рукопожатие. – Каким ветром?
Люциус неопределённо пожал плечами. Не признаваться же, что идея навестить друга, с которым они не виделись уже несколько месяцев, пришла ему потому, что страстно захотелось выпить кофе и хоть немного отдохнуть от архивной пыли, норовящих рухнуть прямо на голову папок и мельтешения букв перед глазами. Два дня впустую. Если и были раньше случаи, подобные Найтли, то, похоже, они были засекречены.
– Какими способами можно узнать будущее? – неожиданно для себя спросил он.
– Тебе шарлатанские способы нужны или настоящие? Их много всяких. Самый надёжный, я считаю, – руны.
– Руны… Для этого надо уметь задавать им правильные вопросы. А если, – Люциус вскинул палочку, запечатывая дверь, – если кто-то просто знает, что с человеком случится в течение нескольких лет? Знает день его смерти? Знает его судьбу?
– Судьбу? – переспросил Уолден. – Тогда точно руны. Потому что по сути это обращение к норнам. А они как раз видят.
– Будущее?
– Нет, именно судьбу. У каждого человека есть своя норна. Та, что присутствовала при его рождении и наделила его определённой судьбой. И её можно спросить, что ему предназначено.
– А кто видит судьбу мира? – едва задав этот вопрос, Люциус вдруг почувствовал, что нащупал что-то важное.
– Младшая норна, – пожал плечами Уолден. – По имени Скульд, то есть Долг. Есть просто норны, низшие божества пантеона. А есть три хранительницы Древа Миров, вещие девы…
– Это я помню, – нетерпеливо перебил Люциус. – Урд, Верданди и Скульд. Но этой Скульд можно задавать вопросы? Чтобы не про одного человека, а сразу про нескольких. Или про исход войны, например?
– Ну, Скульд вообще дева-воительница, – задумчиво протянул Уолден. – Я что-то помню смутно, насчёт того, что перед всякими грандиозными событиями она спускается к людям. Но не для того, чтобы вещать. Там что-то связанное с Героем. Что ему в покровительницы положена не обычная норна, а сама Скульд.
– У тебя здесь есть "Старшая Эдда"? – напряжённо спросил Люциус.
– В "Эдде" ты ничего не поймёшь, – Уолден снова встал и придвинул небольшую лесенку к книжному стеллажу. – Там всё слишком туманно. А про приход Скульд – это было в "Комментариях" Гуннара Фридрикссона. И на твоё счастье, – он встал на лесенку, чтобы дотянуться рукой до самой верхней полки, – они у меня есть, потому что до семнадцатого века норн относили к нашему ведомству.
– А потом? – поинтересовался Люциус, принимая книгу.
– А потом вскрылись новые факты, касающиеся процесса над Орлеанской девой, и весь собранный по скандинавскому пантеону архив передали Отделу Тайн.
– Жанна д'Арк-то тут при чём?!
– Так её как раз и считают одним из доказанных пришествий Скульд. У меня иногда ощущение, что на лекциях Биннса ты только имитировал пристальное внимание…
– Зато я готов внимать тебе сейчас. Давай уже, Уолден, не томи!
Люциус сел, положив перед собой "Комментарии к "Старшей Эдде", и выжидательно уставился на друга.
– Да там нечего рассказывать. Идея, что Скульд может выполнять функции обычной норны-хранительницы для важной исторической фигуры, которой предстоят большие свершения, мягко скажем, не нова. Когда во Франции объявилась Жанна, на неё тут же примерили роль младшей норны. И оказалось, что она идеально вписывается в эту теорию. Родилась как раз перед началом значительных событий, в разгар войны появилась в самой их гуще, – Уолден начал загибать пальцы, – девушка не от мира сего, неизвестно когда и кем обученная воинскому искусству, несколько в точности сбывшихся пророчеств, а главное – она выбрала себе Героя.
– Дофин Карл? – предположил Люциус.
– Именно, пять баллов Слизерину, – ухмыльнулся Уолден. – Обещание великой судьбы, чудесная помощь, как будто бы свыше… Она казалась непобедимой, поэтому их Магический конвент слишком расслабился. Только когда Жанну захватили в плен, они наконец решились провести ритуал соединения.
– Это ещё что?
– Что-что, Кошон выторговал её у англичан, в Руане, как по нотам, был разыгран весь этот фарсовый инквизиционный процесс, и Жанну сожгли заживо, чтобы Скульд, освободившись от земной оболочки, воссоединилась с Карлом.
Люциус вцепился в крышку стола так, что побелели костяшки пальцев.
– А дальше? – выдавил он, преодолевая спазм челюсти.
– А дальше Франция под командованием Карла была очищена от английского присутствия. Так что довольно посредственный король был провозглашён Победителем. Ну а потом он помог ослабить власть Папы над галликанской церковью, что, естественно, на самом деле было инициативой Магического конвента, наконец получившего контроль над землями и возможность хоть как-то защитить французское магическое сообщество от инквизиции. Тебе дальше лекцию читать или хватит уже?
– Нет, что дальше было с Жанной? – уточнил Люциус, слыша себя как будто со стороны.
Уолден уставился на него с искренним изумлением.
– Малфой, сосредочься. Её сожгли. А спустя двадцать лет Карл, движимый не то сентиментальностью, не то чувством вины, затеял оправдательный процесс и добился восстановления её доброго имени.
– Как можно сжечь богиню? – спросил Люциус потрясённо. – Она же неуязвима вроде?
– В битве – да, – подтвердил Уолден, на лице которого появилось явное беспокойство. – Но не для огня.
"Ожоги пятидесяти процентов тела…"
– Люциус! Ты в порядке? – голос Уолдена пробился к нему, как сквозь вату.
– Нет, – хрипло ответил он. – Не в порядке. А что случается со Скульд, когда… когда её тело…
– Становится хранительницей Героя, – терпеливо повторил Уолден. – Так же, как при жизни, только ещё эффективнее. Ради этого, собственно, и проводят ритуал.
"Да, Северус, я верю в этого ребёнка…"
– А потом? Когда Герой умирает?
– Она возвращается к Древу Миров. Люц, ты меня пугаешь! Это всего лишь легенда.
– Да? И поэтому Отдел Тайн, как ты говоришь, забрал все документы?
– После Жанны даже не было пришествий Скульд…
– …или они были тщательно засекречены, – продолжил Люциус.
– Слушай, Малфой, я не понимаю, к чему ты ведёшь. Все материалы, которые у меня есть – эти "Комментарии". Просвещайся на здоровье!
Люциус решил последовать этому совету немедленно.
– Кофе, – коротко попросил он, углубляясь в книгу.
– Удивительное нахальство, – прокомментировал Уолден, доставая из шкафа джезву и небольшой настольный треножник.

***

Ощущение нереальности усиливалось с каждой минутой. Она столько лет мечтала, что этот день когда-нибудь наступит, но оказалась совершенно не готова к тому, как вдруг стремительно закрутились события. Только что она сидела на качелях в зелёном сквере, наблюдая за копающемся в песочнице Гарри и лениво прикидывая, насколько реально сделаться тайной любовницей Люциуса и при этом не оставить отпечатка на будущем. И вот уже невесть откуда взявшийся Дамблдор тащит её по каким-то извилистым коридорам Министерства.
– Альбус, стойте! – Джин резко остановилась, выдёргивая руку из его хватки. – Неужели это обязательно делать вот так?! Ведь я… я даже ни с кем не попрощалась…
– С кем?
– Да со всеми! – выкрикнула она зло, отступая на шаг. – С Северусом, Поппи, Эмми, Ремусом, Аластором…
"И с Люциусом. Последнее, что я ему сказала… Вот чёрт!"
– Джин, ты же понимаешь, что это неразумно, – Дамблдор неодобрительно покачал головой. – Что ты им скажешь? А главное – ждать нельзя ни минуты. Испытание хроноворота назначено на сегодня, если ты не отправишься сейчас, то ещё неизвестно, когда появится новая возможность. Пойдём!
Он снова ухватил её за локоть и повлёк за собой, и Джин безвольно подчинилась, не чувствуя никакого радостного предвкушения, цепляясь взглядом за серые камни, из которых были сложены стены коридора, как будто это помогло бы остановить время.
– Проходите, – поприветствовал их из-за внезапно открывшейся двери невзрачный волшебник лет сорока.
– Джин, познакомься с Бродериком Боудом, – представил невыразимца Дамблдор. – Бродерик, это мисс Найтли, наша "подопытная".
– Я понял, – Боуд коротко кивнул, а Джин вдруг вспомнила, где она его видела – в палате госпиталя Св. Мунго. – Садитесь, мисс Найтли, Альбус. Сначала заполнение документов и инструктаж, а потом уже я проведу вас в Отдел Тайн, – он зашуршал какими-то бумагами, выкладывая на стол перед Джин целую стопку разнообразных анкет. – Итак, мисс Найтли, мы оформляем вас как стажёра – такова процедура для всех участников экспериментов. Вы даёте подписку о неразглашении. Хроноворот переместит вас ровно на пятнадцать лет, и вы окажетесь…
– Что значит – ровно на пятнадцать? – перебила его Джин срывающимся голосом. – Я исчезла из будущего зимой, а появлюсь спустя полгода?!
– У данного прибора есть только шкала "годы". Отрегулировать перемещение с точностью до месяца пока невозможно.
– Но ведь меня будут искать! Вы представляете, какой будет скандал?
– С чего бы? – удивился Боуд. – Будете некоторое время числиться пропавшей без вести или погибшей…
– Вы соображаете, что вы говорите?! – вскипела Джин, вскакивая на ноги, несмотря на умоляющий взгляд Дамблдора. – Мои родители, друзья – они же… Как так можно?!
– Спокойней, девушка! – недовольно поморщился Боуд. – Мы вам ничего не должны, если вас не устраивают условия – живите свои четырнадцать с половиной лет, вернётесь день в день, никто и хватиться вас не успеет…
– Вы издеваетесь? Ну хорошо, а почему бы не переместить меня ровно на четырнадцать лет?
"Февраль девяносто восьмого, война в разгаре, ещё жив Добби, и Фред, и Ремус, и Тонкс… и Северус! И плевать, плевать, плевать!!!"
– Я не могу вам позволить разгуливать где-то одновременно с вашим двойником.
– Тогда я лучше своим ходом, спасибо! – сдерживая ликование, она шагнула к двери, лишь краем глаза поймав две нацеленные на неё палочки.
– Джин, это невозможно! – никогда она ещё не видела у Дамблдора такого ледяного взгляда. – Садись и заполняй документы. Я понимаю, что ты устала, но это и есть конец всех твоих мучений. Будь умницей и не заставляй меня…
– Я вас ненавижу! – прошипела она, чувствуя, как на глазах вскипают слёзы бессильной обиды. – Решение не вмешиваться может быть сто раз правильным – но всё равно этонеправильная правота! И вы это знаете, вы всегда это знали!!! Как же вы можете…
– Мисс Найтли, заполняйте документы, – ровным голосом напомнил Боуд. – Или мы вас просто изолируем до момента вашего исчезновения из будущего. Поверьте, хроноворот – лучший выбор.
– Ненавижу! – она с грохотом отодвинула стул и плюхнулась на него, с демонстративным отвращением подтягивая к себе бумаги.
– Вот и славно, продолжим… Итак, вы окажетесь в специальной комнате, вместе с документами, удостоверяющими вашу личность и подтверждающими, что вы – участник эксперимента и имеете право находиться в Отделе Тайн. Хроноворот вы, разумеется, должны сразу же сдать сотрудникам, вместе с этими записями о данных эксперимента, – Боуд кивнул на голубую папку. – Новые документы вам выдадут на основании вот этих бумаг, – с этими словами он вручил Джин запечатанный конверт. – Здесь также пароль для разблокирования двери, её можно открыть только изнутри, все пятнадцать лет она будет замурована. Всё понятно? Тогда приступайте к заполнению анкет.
Под напряжённым взглядом Дамблдора, который так и не спрятал палочку, Джин взялась за перо. Она просидела над бумагами почти полчаса, отвечая на кучу однообразных вопросов, а когда наконец закончила – почувствовала такую апатию, как будто уже постарела на пятнадцать лет.
– Альбус, позвольте мне хотя бы написать письмо! – прошептала она одними губами, едва удалось поймать взгляд Дамблдора. – Я не могу просто исчезнуть!
– Нет, Джин, боюсь, это не лучшая идея, – он сочувственно покачал головой. – Если ничего не объяснять, то от этого письма никому не станет легче. А если объяснить… Ты сама понимаешь. Стоит кому-то из твоих друзей узнать правду, и они смогут выяснить очень многое, просто вспомнив все твои многочисленные оговорки и намёки. К тому же, это повлияет на их отношения с тобой в будущем. Расскажешь им всё сама, когда вернёшься.
– Кому?! Кому я всё это буду рассказывать?! – звенящим от ярости шёпотом поинтересовалась она. – Больше половины из них не доживёт до этого времени!
– Джин, прекрати! – Дамблдор одними глазами указал ей на Боуда, погружённого в какие-то расчёты. – Я передам твоё прощание на словах, обещаю. Хотя, что касается членов Ордена, – он ещё понизил голос, – то ты вроде бы простилась с ними ещё два года назад, когда перестала общаться с магическим миром.
– Всё равно! – торопливо зашептала она, перегнувшись к нему через стол. – Передайте Аластору, что он лучший инструктор, который у меня был. И чтобы… нет, больше ничего… А Эмми передайте, что я видела её келпи, совсем недавно. И ещё что я её люблю. И Ремусу… Ремусу… – она вытерла тыльной стороной ладони мокрые щёки, – что всё равно надо подняться на Бен-Невис. В честь Бенджи. И Фрэнка, и Алисы, и Фабза… и Гидеона, и Доркас, и Эдгара, и Линды, и Ли… и Лили… – выдавив это имя Джин не выдержала и разрыдалась в голос, уткнувшись лбом в прохладную поверхность стола. Как только спазм в горле немного ослаб, она снова подняла голову, глядя на Дамблдора сквозь пелену слёз. – И всех-всех наших. И пусть выпьют за меня тоже. Передайте! – она вцепилась в его руку с такой силой, что, наверное, оставила синяки. – А Северусу… ему скажите, что я не знаю человека храбрее и надёжнее, чем он. И что он мой самый лучший друг, я его не заслужила, но всё равно… А ещё расскажите ему про Дары Смерти. Расскажите про вашу палочку, чёрт возьми, так нельзя!!! Поклянитесь мне, Альбус, я должна знать, что вы всё ему скажете. Клянитесь!!!
– Я передам всё, клянусь, – послушно пообещал Дамблдор.
– И скажите, что я уехала в Канаду. Или в Австралию. Неважно.
– Мисс Найтли! – окликнул её Боуд, поднимаясь со стула. – Вы закончили? В таком случае пора.

***

– Эй, Малфой! – Уолден нерешительно потряс его за плечо. – Может быть хватит на сегодня? Если хочешь, могу на время дать тебе "Комментарии", можешь забрать домой.
– Не нужно, – глухо ответил Люциус, захлопывая книгу. – Я уже достаточно прочитал.
– Нашёл, что искал?
– Увы, похоже, что да, – Люциус потёр уставшие глаза. – Теперь мне нужен архив Отдела Тайн.
Уолден замер на мгновенье с изумлённо открытым ртом.
– Ты шутишь? – осторожно спросил он наконец. – Или переутомился.
– Вовсе нет, – упрямо возразил Люциус. – Серьёзнее некуда. Легенда это или не легенда, но, руководствуясь ей, людей действительно приносили в жертву.
– Ну и что? Всё равно, если даже в это поверить, – до сих пор Скульд для своих воплощений выбирала магглов…
– Это потому, что до сих пор главное противостояние происходило именно в маггловском мире. Поэтому и Герой, и его норна появлялись среди магглов. Но эта война – она только наша, понимаешь?
– И ты знаешь кандидатов на главные роли? – в голосе Уолдена наконец появилась искренняя заинтересованность.
– Хорошо бы я ошибался, – Люциус встал из-за стола. Беспокойство с каждой минутой всё усиливалось. – В общем, с твоей помощью или без – но я должен попасть в архив невыразимцев.
– Ты не хуже моего знаешь, что это невозможно. Теперь, когда Руквуд в Азкабане… Нет, забудь сразу, дурацкая идея!
Невербально сняв с двери защитные чары, Люциус двинулся к выходу. Витиевато ругнувшись, Уолден последовал за ним. В коридорах Министерства было пусто, как всегда в послеобеденное время пятницы. Особо трудолюбивые сотрудники всё ещё заседали в своих кабинетах, а остальные уже разошлись по домам.
Когда их лифт открыл двери на этаже невыразимцев, Уолден предпринял последнюю попытку отговорить Люциуса, но тот лишь досадливо отмахнулся. Его словно что-то подталкивало в спину, торопило, кололо иголочками беспокойства. Поэтому он даже не удивился, когда у двери в засекреченные помещения Отдела Тайн они столкнулись с Джин под конвоем из двух волшебников. Скорее можно было удивиться тому, что одним из них был Дамблдор лично. Но, если подумать, это тоже было логично и ожидаемо – кто, как не он, был более всех заинтересован в том, чтобы выпестовать настоящего Героя, защищённого всеми доступными средствами? Джин не могла выбрать себе худшего союзника. Если… если только она искала спасения.
– Мистер Малфой? – настороженный взгляд Дамблдора упёрся прямо Люциусу в лицо, игнорируя вызывающе вытащенную из чехла палочку.
– Господин директор, – холодно ответил Люциус, краем глаза замечая, как Уолден, немного поколебавшись, тоже достаёт палочку. – Куда вы её ведёте?
Он на мгновенье перевёл взгляд на Джин. Её осунувшийся вид и заплаканные глаза исключали всякую возможность, что она следует за конвоирами добровольно, и Люциус, больше не раздумывая, направил палочку на Дамблдора. Второй волшебник нервно дёрнулся в сторону, но директор даже не дрогнул, только в глазах появилось что-то похожее на любопытство.
– Мистер Малфой, почему бы вам не спросить мисс Найтли, куда она идёт? – безмятежно произнёс он.
В его голосе была отчётливая насмешка, услышав которую, Люциус окончательно утратил контроль над собой. Может быть для Дамблдора Джин была не более чем фигурой на шахматной доске, может быть он даже не считал её человеком, но такой чудовищный цинизм вынести было невозможно. Никогда ещё у Люциуса не получалось невербального заклинания такой мощности. Если бы его Инсендио достигло цели, от господина директора осталась бы лишь горстка пепла. Но тот недаром назывался величайшим волшебником столетия. Несмотря на то, что Люциус действовал практически не размышляя, а Дамблдор на момент атаки даже не занял боевую позицию, огненный шар ударил в защитную сферу и растёкся по ней потоком лавы, бросив багровый отблеск на стены коридора. Уолден тоже выставил щит, загораживающий их с Люциусом, но было ясно, что директор при желании легко пробьёт его. А в следующую секунду палочка Люциуса вылетела у него из ладони.
Чтобы оказаться в руке Джин.
– Люц, прекрати! Альбус, пожалуйста! – воскликнула она, вставая на линии огня. – Вы же видите, что он не в себе.
– Джин, это не шутки, – сказал ей Дамблдор укоризненным тоном, как будто отчитывал нерадивую студентку. – Не могу поверить, что ты снова за него просишь! По-моему, мистер Малфой слегка… обнаглел от безнаказанности.
– Это какая-то ошибка, – твёрдо ответила она. – Просто дайте нам попрощаться, я клянусь, больше не будет никаких проблем, – Дамблдор неохотно кивнул, опуская палочку, а Джин обернулась ко второму волшебнику, который до сих пор в ужасе пытался вжаться в стену. – Мистер Боуд! Дайте мне пять минут, хорошо?
Не дождавшись от него внятного ответа, она шагнула к Люциусу, протягивая ему отнятую палочку.
– Что ты творишь?! Хочешь в Азкабан лет на десять? – зашипела она в привычной поучительной манере, от которой Люциус окончательно пришёл в замешательство.
Добровольно идти на жуткую казнь – и продолжать, как ни в чём не бывало, читать ему лекции… Но эта странная, сбивающая с толку беспечность была так заразительна, что Люциус отреагировал так, как реагировал на её нотации, когда они ещё были студентами – максимально вызывающе:
– А мне это грозит? Кому, как не тебе, знать?
Джин немного опешила от его прямого вопроса.
– Ты о чём?
– Я всё знаю, не надо больше ломать комедию. Так что, меня и вправду ждёт Азкабан?
– Не сейчас, – резко ответила она. – Но если будешь продолжать в том же духе – непременно…
Люциус поймал её за запястья и притянул к себе. Она даже не сопротивлялась, только запрокинула голову, продолжая серьёзно и внимательно глядеть ему в лицо. Прощаясь.
– Джин, не надо! – зашептал он торопливо, касаясь губами выбившейся из причёски пряди волос. – Ты нужна мне здесь. Мне всё равно, кто ты, только, пожалуйста, останься!
– Не могу, – еле слышно сказала она, уткнувшись лбом в его грудь. – Это не жизнь, Люц, это клетка. И мне нельзя… Я должна вернуться, моё место не здесь.
– Не отпущу… – он прижал её крепче, отчаянно стискивая худые плечи. Прикосновение обжигало пальцы, как будто она уже пылала.
– Не удержишь, – устало откликнулась Джин, отстраняясь. – Так надо, пойми, пожалуйста… И прости меня. За всё, что я сказала. За всё, что я сделала. И за то, что не сделала – тоже.
– Мисс Найтли! – слегка дрожащим голосом позвал её невыразимец. – Вы обещали…
– Иду! – досадливо воскликнула она, как будто речь шла о чём-то обыденном, как будто она и вправду не испытывала ненависти к своим палачам. – Люциус! – она перехватила его руку с палочкой, поднятую было на Дамблдора, который в данную секунду беспечно повернулся ко второму волшебнику. – Не смей! У тебя сын, слышишь?! – Джин повернулась к Уолдену: – Уведи его, Макнейр. Если придётся – даже под Империо.
Тот завороженно кивнул.
– Ну, прощай, – она коснулась щеки Люциуса прохладными пальцами и тут же отдёрнула руку, не давая ему снова поймать себя. – Всё будет хорошо, поверь, всё правильно…
Озабоченная вертикальная складка на лбу, тёмные глаза, беспокойно ищущие что-то в его лице, бледные искусанные губы, ладонь, поднятая в прощальном жесте… Люциус в оцепенении наблюдал, как с каждым словом она отступает на шаг, как невыразимец, взяв Джин за локоть, подталкивает её в отпертую дверь, как Дамблдор, в последний раз неодобрительно покосившись на них с Уолденом, тоже скрывается за нею, как снова входят в пазы защёлки…
– Пойдём, – неуверенно произнёс Уолден, едва в коридоре вновь настала тишина. – Ты же видел, это было её решение.
– Я видел тебя после суда над Беллой, – напомнил Люциус, и собственный голос показался ему чужим. Мёртвым. – И не говори мне, что ты не хотел тогда развалить это проклятое здание до основания. Хотя это тоже было её решением. Не говори!!!
Он ударил в дверь раскалывающим заклятьем, потом ещё и ещё, потом врезался в неё плечом, но она даже не дрогнула, и осталось бессильно разбивать в кровь кулак, не обращая внимания на попытки Уолдена оттащить его.
– Импе… Импедимента! – сквозь шум в голове Люциус еле услышал произнесённое Уолденом заклинание, а уж успеть среагировать не было ни шанса, и он замер в нелепой позе, с занесённой для нового удара рукой.
А в следующее мгновенье коридор осветился серебряным сиянием, которое, казалось, просачивалось прямо сквозь камни, сквозь заляпанную кровью резьбу двери. Это сияние становилось всё ярче и ярче и вдруг сложилось в ослепительную птицу.
– Это же… Люц, это твой филин? – очевидно сообразив, что ждать ответа от заколдованного Люциуса бесполезно, Уолден снял своё заклинание.
– Нет, это её, – как во сне, он протянул руку, и патронус бесшумно сел, благосклонно кивнув ушастой головой.
Люциус замер, боясь спугнуть чудесное ощущение её присутствия, как будто сама душа Джин опустилась на его плечо. Он был готов стоять вот так вечно, вглядываясь в мудрые нездешние глаза её защитника. И когда филин внезапно исчез – не так, как обычно развеиваются патронусы, а просто погас, словно свеча под колпаком, – Люциус подумал, что ослеп. Не только потому, что глазам, привыкшим к яркому свету, показалось, что коридор мгновенно погрузился в чернильную тьму. Но и потому, что теперь уже неотвратимо обрушилось понимание, что Джин в этом мире больше нет.

Дата добавления: 2015-11-04