Я собиралась сдаться. Что толку бороться? Я сражалась достаточно. Вот оно. Со мной покончено. Я была в аду несколько раз, и снова возвращалась туда. Я не могла больше выдержать этого. Эдвард обещал, что будет держать меня в безопасности, и что мне не придётся туда возвращаться. Он не сдержал своего обещания.
Он прижал меня к себе, и я уткнулась лицом ему в грудь. Мне хотелось верить, что он сделал это для того, чтобы причинить мне боль. Это была окончательная расплата за всё, он отправлял меня в то место, где мне было больнее всего. Это был конец для меня; и он это знал. Мне хотелось верить, что это был последний шаг в его гениальном плане добить меня за то, что я испортила ему жизнь.
Но я не могла.
Как бы я не хотела, я не могла поверить в это.
Эдвард больше не испытывал ко мне ненависти. Он заботился обо мне. Он хотел, чтобы я была в безопасности. Я видела это в его глазах. И я могла слышать это в его голосе, когда он говорил со мной. Невозможно так притворяться.
Эдвард заботился обо мне.
А я заботилась о нём.
Но это не меняло того факта, что он обещал держать меня в безопасности... и не смог.
x x x x x
"Ебать, сейчас четыре утра, а я всё никак не могу уснуть. Это странно, но я никогда не спал лучше, чем когда спал с тобой... несмотря на то, что у меня никогда не было больше двух часов сна, когда мы спали вместе... ну, то есть мы не спали как... блядь... ну, ты понимаешь, что я имею в виду..."
Я усмехнулась, да, это был Эдвард. Он бы самим собой даже в худшем своём проявлении.
Я прослушивала сообщение за сообщением. Все они были очень похожи. Он много раз упоминал мой голос. Просил позвонить ему. Он хотел знать, что со мной всё в порядке. Но с каждым проигранным сообщением его голос становился более безжизненным. Когда я дошла до последнего сообщения, которое было получено менее трёх часов назад, он говорил так, будто был на грани срыва.
"Воробей... ебать, я не знаю, что теперь делать... я... чёрт, я чувствую себя таким потерянным. Я не знаю, что делать с самим собой. Я ничего не могу поделать... я... я ужасно скучаю по тебе", – его голос оборвался, и перед тем как продолжить, он сделал несколько судорожных вдохов. – "Что? Да. Я сказал это. Этого ты ждала, чтобы я это сказал? Что я скучаю по тебе? Хорошо. Ебать, вот, ты дождалась. Я СКУЧАЮ по тебе, Воробей. Чёрт, ты нужна мне здесь", – он был безумен, но грусть сменилась на гнев. Я знала, что он сердился не на меня. Он был расстроен из-за этой ситуации. Он очень долго молчал, но я слышала его громкое прерывистое дыхание. Он глубоко вздохнул, и я почти почувствовала, что он готовится сказать что-то важное. Но слов не было. Хоть он ничего и не говорил, только дышал, я всё ещё продолжала слушать это сообщение. Его дыхание – это всё, что было у меня. Вскоре его голос нарушил тишину, и когда прозвучали последние слова, моё сердце заныло. – "Просто позвони мне... пожалуйста, Воробей... ты чертовски мне нужна", – это был шёпот. Но этого было достаточно.
Затем автоматический голос сообщил, что у меня больше не было сообщений. И слёз, которые можно было пролить, у меня тоже не осталось.
x x x x x
Я повернула голову к единственному человеку в этой комнате – в этом мире – которому я доверяла. Это была его вина, что прямо сейчас мы были здесь. Он рассказал отцу, хоть я просила его этого не делать. Но сейчас это было не важно. Всё, что имело значение, что он, защищая, обвил свои руки вокруг меня, и не хотел отпускать.
— Не заставляй меня идти, – умоляла я. Я видела в его глазах, что он готов со мной согласиться.
Доктор Каллен сделал шаг вперёд и положил руку на плечо Эдварда, и как только он это сделал, я увидела, как в глазах Эдварда что-то изменилось.
Нет... нет... нет, Эдвард... НЕТ!
— Если ты не отпустишь её, то только ещё больше всё усложнишь. Отпусти её, Эдвард. Сейчас это правильное решение, – он сказал это так тихо, как будто не хотел, чтобы я это слышала. Как будто он не понимал, что я была в проклятых руках Эдварда, и, конечно же, слышала каждое проклятое слово, которое он сказал! – Они в приёмной. Нужно идти.
Объятия Эдварда стали слабее. Я подумала, заметил ли он это. Я смогла легко отстраниться от него; он совсем не держал меня. Это было больно. Очень.
Я встала на свои костыли и, пытаясь удержаться от слёз, впилась зубами в свои губы.
— Ты обещал мне, Эдвард, – сказала я ему, чувствуя, что моё сердце замкнулось в себе. Именно это я получила за то, что доверилась людям. Моё сердце было разбито. Почему я не прислушалась к себе, перед тем как впустила Эдварда? И зачем вообще я впустила его? Это был Эдвард. Конечно, он причинил мне боль. Так должно было быть, и это не должно удивлять меня.
Но это стало неожиданностью. Огромной неожиданностью.
И мне было больно.
Ужасно больно.
Когда мы вышли из кабинета, он попытался дотянуться до меня, но я больше не могла сдерживаться. Я отпрянула от его прикосновения, как будто оно могло обжечь меня. Когда мы вышли в приёмную, я заметила своих родителей и почувствовала, как Эдвард рядом со мной напрягся. Не желая, чтобы его это волновало, я покачала головой. Если он отпустил меня в кабинете доктора Каллена, то, безусловно, он сможет отпустить меня и сейчас.
Он дотронулся до моего плеча, и было похоже, будто послал ударную волну электричества через меня. На мгновение я забыла, как дышать, и почувствовала головокружение и растерянность.
Я едва слышала, как моя мама кричала на него, чтобы он не прикасался ко мне. Когда мама начала подходить к нам, Эдвард подошёл и встал передо мной.
— Да пошла ты, сука! – плюнул он, и в его голосе был чистый яд.
— Ты собираешься ему позволить так разговаривать со мной? – спросила мама, поворачиваясь к отцу.
— Успокойся, Рене, это ничего не решит, – ответил он с усталым вздохом, и, ухватившись за её руку, потянул маму назад. Он дал Эдварду усталый, но строгий взгляд, и только потом продолжил. – Теперь позволь моей дочери идти, нам нужно домой... это был долгий день... и ночь. Я уверен, она тоже устала... – он протянул руку и посмотрел на меня. – Давай, Белла всё будет хорошо.
Я вышла из-за Эдварда. Он посмотрел на меня с такой болью в глазах, что я и не думала, что такое возможно.
Ты не можешь защищать меня и в то же время позволить мне идти, Эдвард. Ты должен выбрать, думала я. Покачав головой, я молча пыталась передать ему своё сообщение, и надеялась, что он получил его.
Мама высвободилась от хватки папы и теперь, подойдя ко мне, схватила меня за руку. Она потянула меня прочь от Эдварда, и мне пришлось постараться, чтобы сохранить вертикальное положение. Интересно, моя мама вообще знала о моей травме? Неужели она думала, что этот гипс просто показной? Что это какой-то новый модный аксессуар? Наверное.
Я снова посмотрела на Эдварда, и увидела, как дёрнулись его руки, как будто он хотел дотянуться до меня. Я хотела сказать ему, чтобы он не беспокоился; теперь он не мог спасти меня. Мной завладела мама. Он сделал шаг вперёд, но его сдержал отец. Доктор Каллен что-то сказал ему, и Эдвард вздрогнул.
— Прости, – сказал он мне одними губами.
Конечно, это всё что он мог сказать.
— Прощай, – сказала я в ответ.
x x x x x
Тогда я действительно думала, что это было прощание. Я думала, что умру в тот день. То, что меня забрали мои родители, значило только одно: я больше никогда не буду в безопасности. Мама снова начала бы резать меня; жертвуя меня своим богам или кому-то, в кого она верила. И я умру.
Я не умерла. Прошло уже четыре дня, а всё ещё была жива.
Всё благодаря доктору Морковке и Кейт. Естественно, тогда я в это не верила. Кто-то из службы защиты детей не мог быть хорошим. Я смотрела телевизор. Я читала новости. Им нельзя было доверять. Несмотря на то, что их единственная цель состояла в том, чтобы защищать детей от насилия. Учитывая мой прошлый опыт, как я могла ожидать, что всё повернётся к лучшему? Даже если на моей стороне были "хорошие" парни?
Я рада, что оказалась неправа.
x x x x x
Я отвернулась от Эдварда и крепче схватилась за свои костыли, потому что моя мама ослабила свою хватку. Когда мы были достаточно далеко от Эдварда, она только позволила себе положить руку мне на плечо. Наверное, она чувствовала, что я сдалась. Она больше не видела причин держать меня. Я не собиралась бежать.
Я попыталась закрыться от своих эмоций, игнорируя неприятные ощущения в животе, которые говорили мне, что я должна вернуться к Эдварду, обнять его и никогда не отпускать. Я пыталась стать бесчувственной оболочкой, которой я была в течение последних нескольких месяцев, но это было невозможно. Что-то изменилось, и я не могла уже стать прежней. Эдвард изменил всё это.
И мне было больно.
Что-то внутри меня, я даже не знала, что, болело и ломалось, и это было так тяжело! Это было очень больно. Доктор Каллен сказал Эдварду отпустить меня... и он это сделал. Эдвард совсем не боролся. Он просто стоял там и наблюдал за мной. Он мог бы попытаться сделать что-то, но он этого не сделал.
Я следовала за моими родителями на выход, позволяя всем положительным чувствам, которые Эдвард вселил в меня, остаться позади. Как только я выйду из этой больницы, я не позволю больше чему-нибудь сдерживать меня. Я не позволю словам Эдварда наводить путаницу в моей голове. Я не позволю себя одурачить, и поверить, что у меня на самом деле может быть будущее.
Конечно, это не так.
Так или иначе, мне суждено умереть. И, если мне повезёт, возможно, я сделаю это в ближайшее время.
У меня всё ещё были таблетки. Может, мои страдания закончатся уже сегодня вечером?
Только мы собрались уходить, как раздался голос:
— Простите, шеф Свон!
Мы остановились и, обернувшись, увидели доктора Морковку, который бежал к нам по коридору. Поравнявшись с нами, он пожал моему отцу руку.
— Извините, но вы не можете уйти. Есть несколько вещей, которые мне ещё нужно с вами обсудить. Вы можете пройти в мой кабинет, – сказал он, улыбаясь. Мама вздохнула и закатила глаза.
— Может ли мой муж разобраться со всем этим? Я просто хочу забрать свою дочь домой, – сказала она, но доктор Морковка покачал головой.
— Боюсь, что нет. Пожалуйста, следуйте за мной.
x x x x x
Я так и не попала в кабинет доктора Морковки. Меня не впустили внутрь. Мама выглядела почти напуганной, когда доктор Морковка сказал, что я должна подождать снаружи, но не стала спорить с ним. Я видела, что когда мама входила в кабинет, она сжала руки по бокам, и мне было интересно, о чём она думает. Думаю, она понимала, что ей лучше заткнуться и не показывать, какая сумасшедшая она была на самом деле. Если бы она вела себя по отношению ко мне как собственница, это не пошло бы ей на пользу. Даже я знала это. Но она понимала, что была в беде? Или только я была в беде?
Я сидела на стуле возле его кабинета, и взвешивала свои варианты. Я всерьёз рассматривала побег. Это было то, о чём я раньше никогда не думала, прежде чем Эдвард вошёл в мою жизнь как рыцарь на блестящем "Вольво". Но, так или иначе, теперь я рассматривала этот вариант. Побег всегда был выбором.
Это объяснил мне Эдвард.
x x x x x
— Нет, она никуда не уйдёт! – я слышала, как громко протестовала мама. – Тогда она снова вернётся к этому ни на что не годному мальчишке. Это по его вине она здесь!
— При всём уважении, миссис Свон, но мы оба знаем, что это не так, – я слышала, как доктор Морковка ответил строгим голосом, и чуть не улыбнулась, заметив едва замаскированную снисходительность в его голосе.
Снова заболела нога. Пытаясь справиться с болью, я закрыла глаза и стала медленно дышать, и когда я это сделала, почувствовала, как кто-то сел на стул рядом со мной.
— Как ты себя чувствуешь, Белла? – тихо спросил доктор Каллен.
— Смущение... пустота... потерянность, – ответила я, не открывая глаза. – А где Эдвард?
— Он... занят сейчас, – ответил он неопределённо. – Как ты, наверное, уже знаешь, у моего сына тяжёлый характер, и его присутствие сейчас тебе не поможет.
— И что это значит? – спросила я, с досадой вздохнув и открыв глаза. – Что происходит?
Я видела, он не хотел рассказывать мне, но также я понимала, что он не хотел держать меня в неведении. Он знал, что прошлые несколько месяцев моей жизни были чистым адом; не было необходимости снова тащить меня через дерьмо.
— После того как ты ушла, я разговаривал с доктором Дженксом. Мы обсуждали твои шрамы, и я взял на себя смелость рассказать ему то, что ты рассказала мне. Не всё, разумеется, только самое основное, а именно то, что твоя мать была той, кто причинил тебе боль. Мы обратились в службу защиты детей, и они послали кого-то, кто позаботиться об этом, – объяснил он.
— И... что это значит? Позаботиться об этом? – спросила я.
— Скорее всего, тебе не придётся сегодня возвращаться домой, – ответил он.
Мои глаза расширились, и я посмотрела на него в шоке.
— Что? – тупо спросила я. Он тихо засмеялся и взял меня за руку.
— Белла, ребёнок, который подвергался жестокому обращению, по очевидным причинам не может оставаться в своём доме. Тебя по всей вероятности возьмут под опеку, пока мы не найдём более постоянного решения. Из-за твоей ноги тебе потребуется дополнительная помощь, не такая как остальным детям, – тихо объяснил он. – Поэтому, обычная приёмная семья тебе не подойдёт. Вскоре приедет социальный работник, и она тебе всё объяснит.
— Я до сих пор ничего не понимаю... всё это слишком, – тихо сказала я.
— Я понимаю, должно быть тебе тяжело осознавать, что теперь ты в безопасности, после того, как ты жила все эти месяцы, и боялась собственной матери, – ответил он мягко.
Опять это глупое слово.
Безопасность.
Я не чувствую себя в безопасности. Пока ещё нет.
Вдруг дверь в кабинет доктора Морковки распахнулась и вышла мама. Она схватила меня за руку, дёрнула со стула и я упала на пол. Клянусь Богом, она бы тащила меня оттуда, если бы могла, не заботясь о том, что я лежала лицом на полу и, не заботясь о моей больной ноге. Но у неё не было никакого шанса; вместо этого, быстрее пули примчались два охранника, схватили её и оттащили подальше от меня. Доктор Каллен помог мне подняться на ноги, но я не могла даже стоять. Меня всю трясло, и я была так близка к тому, чтобы разрыдаться.
— ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! – закричала мама, и, пытаясь вырваться, пинала ногами охранника. – ОНА МОЯ ДОЧЬ! ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ЗАБРАТЬ ЕЁ! ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ЗАБРАТЬ МОЮ ДОЧЬ! ОНА МОЯ!
В коридоре начали останавливаться люди, чтобы посмотреть на то, что происходит, и я не могла ничего сделать, кроме как смотреть на сцену, которая разворачивалась передо мной. В дверях кабинета доктора Морковки стоял папа и смотрел на меня так, словно я была здесь ненормальной.
— Беллс, это правда? – спросил он, его голос был тихим, и я едва услышала его из-за этого переполоха.
У меня было ощущение, что мне не нужно было просить его разъяснить, поэтому я просто кивнула, больше не доверяя своему голосу. Уловив мой ответ, что-то изменилось в его глазах, и он посмотрел на меня так, словно и не знал, кто я теперь. Думаю, в каком-то смысле так оно и было. Последние четыре месяца все мы жили во лжи. И глядя в его глаза, я поняла, почему так было. Он был на её стороне. Он всегда был на её стороне, и это только ещё раз доказало мне, почему я никогда не осмеливалась рассказать ему то, что произошло. Он не поверил бы мне, потому что он не хотел мне верить.
Он отошел от двери, и когда забрали маму пошёл за охранниками.
Я почувствовала, как свело моё горло, я пыталась дышать, но это было невозможно.
Мама хотела причинить мне боль. Папа не хотел меня.
У меня никого не было.
x x x x x
Всё, что произошло после этого, оставило только мутные воспоминания. Все четыре дня... были словно в тумане. Слишком много всего произошло за такой короткий промежуток времени. Пока кто-то разбирался с моими родителями, доктор Каллен забрал меня в свой кабинет. Я оставалась там до тех пор, пока кто-то постучал в дверь, и доктор Каллен вошёл с женщиной, которая шла позади него. Она была немного выше меня, и на вид ей было чуть больше тридцати. Она представилась как Кэтрин Питерс, из службы защиты детей, мой новый социальный работник.
Она попросила называть её Кейт, потому что хотела, чтобы мы были равны или что-то вроде этого. Она задала мне кучу вопросов, но сейчас я не могла вспомнить и половину из них. Я даже не помню, как я отвечала. В голове была полная каша, пока я пыталась осознать то, что происходит.
Только когда она просмотрела мою медицинскую карту и побеседовала с доктором Морковкой, было решено, что домой я не вернусь. Пока я ждала в коридоре, она разговаривала с одним из охранников. Не думаю, что она хотела, чтобы я услышала то, о чём они говорили, но я это сделала.
Я всё слышала.
Когда охранник оттянул маму в сторону, она обезумела совсем. Она пиналась ногами и кричала, а папа шёл следом. По словам охранника, папа не спрашивал обо мне. Всё, о чём он спрашивал, это то, что будет с мамой.
Обо мне он не спрашивал вообще.
Уже стемнело, когда мне, наконец, разрешили покинуть больницу. Мне сказали, что мой папа собрал мне сумку и нужно заехать в дом и забрать её. Когда мы приехали туда, папы дома не было, так же как и мамы. Я не спрашивала, где они были, но всё ещё задавалась вопросом. Должно быть, он был где-то поблизости, так как у него было время, чтобы заполнить сумку вещами, которые как он думал, понадобятся мне.
Но, поскольку он не спрашивал обо мне, я тоже не собиралась спрашивать о нём.
После того, как мы взяли мою сумку, всё, казалось, стало разваливаться ещё больше. Кейт сказали, что в Форксе не было приёмных семей, которые могли бы взять меня вот так, без подготовки. Хотя, каким приёмным родителям будет комфортно, когда у них в доме появится такой взрослый подросток. Видимо, они думали, что я была наркоманка, или что-то ещё, и именно по этой причине я подверглась насилию со стороны своей матери.
Когда Кейт узнала об этом, она начала кричать в телефон. Она была очень расстроена, и как по мне так это было даже немного забавно, потому что я вообще ничего не чувствовала. Я медленно погружалась в свою прежнюю оболочку, и понимала, что большая часть того, что дал мне Эдвард, тоже покидала меня. Я снова стала пустой.
После того как Кейт закончила кричать на кого-то по телефону, она глубоко вздохнула, повернулась ко мне, и сказала, что я должна сделать выбор. Я могла вернуться в больницу или поехать с ней. Ей было наплевать на правила, и она хотела взять меня к себе домой. Она сказала, что ей надоело, когда взрослых детей бросают и относятся к ним предвзято, только потому, что они... взрослые. Больше внимания уделяли младшим детям, потому что они были более уязвимы.
Позже Кейт объяснила мне, что она всегда хотела работать с трудными подростками, и что если нарушение правил значило, что кто-то получит помощь, она делала это, не задумываясь. Видимо, мой случай был не первый, и если она нарушала несколько правил, и у неё всё ещё была работа, лицензия и право работать с проблемными подростками... это значило только одно, что на те правила, которые она нарушала, другие люди из службы защиты детей, просто закрывали глаза.
Кейт имела возможность быть приёмным родителем, и раньше принимала у себя кучу детей, но никогда тех, для кого она была социальным работником – таких, как я. Но это не значит, что в службе защиты детей не были раздражены, когда узнали, что Кейт привезла меня к себе домой. Она должна была "держать дистанцию", а не быть "эмоционально-вовлечённой". Это звучало довольно странно, но я понимала, что всё это значило. Если они будут втягиваться эмоционально, их решение будет расплывчато, и, в конце концов, рассматриваемый ребёнок может попасть в ещё большую беду.
В конечном тоге, они все согласились позволить мне остаться с Кейт – до тех пор, пока они не найдут более постоянного решения. Они пытались найти для меня приёмную семью в Форксе, так, чтобы мне не нужно было переезжать. Но, насколько я знаю, они до сих пор ничего не добились. Думаю, они, наконец, поняли, что если выбор был между больницей и Кейт, то конечно, мне будет более комфортно с Кейт. За последние несколько месяцев я столько дней провела в больнице, что хватит на всю оставшуюся жизнь.
Кейт общалась с директором школы, и ей сказали, что я смогу наверстать пропущенные занятия в январе. Но так как до Рождества было ещё несколько недель, у меня не было никаких причин начинать сейчас переживать об этом. У меня и без этого было достаточно проблем.
Я пыталась не обращать внимания на ощущение заброшенности, которое нападало на меня, когда я думала о своих родителях. Мой папа даже не позвонил мне и вообще не пытался хоть как-то связаться со мной. Как будто ему на самом деле было всё равно. Он даже не посчитал нужным притвориться, будто хочет помочь.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Был только один человек, которого я хотела видеть. Один человек, которого мне действительно, по-настоящему не хватало.
И этот человек был не мой отец.
Я просматривала адресную книгу в своём телефоне и остановилась только тогда, когда нашла его. Мой большой палец навис над зелёной кнопкой вызова, но я так и не нажала её. Я просто уставилась на его имя и номер, как будто этого было достаточно, чтобы сделать звонок.
Я вздохнула и нажала кнопку. Не зелёную. Вместо этого я нажала кнопку, которая оставила адресную книгу и отослала меня обратно, к главному экрану.
Я собиралась позвонить ему, но не сейчас.
x x x x x
Я смотрела в окно и думала об Эдварде до тех пор, пока не пришло время обеда. Аппетитный запах курицы и риса ворвался в мою комнату, и у меня потекли слюнки. Это была приятная перемена в моей жизни, иметь возможность есть нормальную пищу и не готовить её самой.
Когда я села за стол, Кейт поставила передо мной тарелку. Затем набрав еду для себя, она села напротив меня.
— Сколько тебе лет, Белла? – спросила она меня, улыбаясь, тем временем разрезая свой кусок курицы на более мелкие порции.
Я посмотрела на неё и почувствовала замешательство. Она знает, сколько мне лет, так зачем же спрашивает? И почему она так загадочно улыбается? Я всё ещё думала об Эдварде, и была не в настроении, чтобы делать какие-то догадки.
— Семнадцать, – ответила я медленно.
— Как долго тебе семнадцать?
— Некоторое время...? – ответила я, всё ещё ничего не понимая.
Она захихикала.
— Я имею в виду, когда у тебя день рождения?
— 13-ого сентября. Разве в моей медицинской карте не написано, когда и где я родилась?
Она улыбнулась.
— Да, написано, – ответила она просто и взяла в руки папку, которая лежала на стуле рядом с нею. Она положила её на стол и толкнула через стол ко мне. Прежде чем открыть эту папку, я посмотрела на неё и вскинула бровь. Но как только мои глаза задержались на первой странице, моё сердце остановилось, и я перестала дышать.
— Ты это серьёзно? – спросила я дрожащим голосом, глядя на неё широко раскрытыми глазами.
— Даже не сомневайся, – грустно улыбнувшись, ответила она. – Я не буду тебе лгать, Белла, процесс займёт некоторое время, и нет никакой гарантии, что ты выиграешь. Есть кое-что, что ты должна сделать, чтобы у тебя появилось право, и с твоим медицинским прошлым с попыткой самоубийства в отчёте... – она вздохнула и покачала головой, как будто желая вытряхнуть эту мысль из своей головы. – Но это всегда вариант. Это может и не сработать, но всё равно стоит попробовать, даже если это будет тяжело и тебе в скором времени исполнится восемнадцать. Всё стоит того, чтобы попытаться.
Моя бесчувственная маска потихоньку исчезала, и, заметив это, Кейт улыбнулась ещё шире. Мне пришлось прикусить губу, чтобы также удержаться от улыбки. Я снова посмотрела на папку в моих руках и пролистала пятнадцать или около того страниц в ней. Я вернулась к первой странице и посмотрела на неё так, как будто это был ключ к моему спасению.
"Выход из под родительской опеки несовершеннолетних в штате Вашингтон".
Hit by Destiny
Глава 36 - Личное. Часть 1
Эдвард POV
Ебать, я подвёл её.
В конце концов, может люди были правы, когда говорили обо мне. Может, я действительно грёбаный неудачник. Всё чего я касался, превращалось в дерьмо. Блядь, неужели это так трудно, держать девушку в безопасности от её матери? Это должно быть так просто, но я не смог справиться. Это не грёбаное ракетостроение! Я просто должен был держать свой проклятый язык за зубами и делать то, что она сказала мне.
Но вместо этого я пошёл к своему проклятому отцу, а потом просто стоял и наблюдал, как её увели родители. Видя, как жизнь покидает её глаза, когда она сдалась. Все надежды, которые она обрела, все надежды, которые я дал ей, исчезли в течение нескольких секунд. Только потому, что я облажался.
Я облажался, а теперь я ещё буду убийцей. Её мать собиралась убить её, и всё это по моей вине. Всё станет на круги своя, и обещание, которое я дал ей в день аварии будет выполнено. Я закончу её существование.
Не будь таким пессимистом.
Да пошёл ты. Это всё моя вина.
Я поднял глаза, и почувствовал недоумение, когда увидел, что снова оказался в кабинете папы. Ебать, как я сюда попал?
Папа стоял у закрытой двери, смотрел на меня и хмурился.
— Я должен забрать её. Блядь, я не могу позволить ей уйти! – сказал я, вставая, и направился к двери.
— Нет, Эдвард, – сказал он, положив руки мне на плечи, и подталкивая меня обратно к стулу.
— Но она не может уехать с ними! Ты вообще понял, что тебе говорили? Ебать, её мать просто убьёт её! – дрожащим голосом громко ответил я.
— Эдвард, никто не причинит ей никакого вреда. Доверься мне. Она в безопасности. Есть люди, которые позаботятся о ней и проследят, чтобы у неё всё было в порядке. Не волнуйся, – спокойно ответил он.
— Не волнуйся, – повторил я с усмешкой. – Тебе легко так говорить! Тебе чертовски всё равно!
Когда я снова попытался встать, он странно на меня посмотрел, и руками удержал на месте.
— Мне не всё равно, – ответил он. – Но не думаю, что сейчас ты мыслишь здраво и в состоянии понять это, – он глубоко вздохнул и прежде чем продолжить, посмотрел на меня. – Я собираюсь позвать доктора Рэнделла. Может, в конце концов, ты встретишься с ним сегодня.
— Чёрт, мне не нужно это! Я не сумасшедший! – закричал я.
— Пожалуйста, Эдвард, не так громко, – пробормотал он. – Криками ты себе не поможешь, – он помолчал. – И ей.
— Да пошёл ты, – огрызнулся я, но уже негромко. – Тебя это не волнует... тебе всегда было всё равно. Ты сказал нам, что они пришли забрать её домой! ДОМОЙ! Какого чёрта ты это допустил? Почему ты позволил забрать её обратно в то место, где ей больнее всего? Она умрёт!
— Она не поедет домой! – запротестовал он, и сейчас казался раздражённым. – О ней позаботится служба защиты детей.
— Тогда почему ты сказал, что её родители хотят забрать её домой?
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |