— Это правда? – спросил он, с трудом сохраняя самообладание, и повернувшись, посмотрел на Эдварда. Эдвард в ответ лишь пожал плечами, и казалось, гнев доктора Каллена ещё больше усилился. Доктор Каллен повернулся ко мне и заставил себя улыбнуться. – Ну, мы должны идти. Я надеюсь, у тебя будет счастливый день Благодарения.
Я кивнула, а он ещё раз посмотрел на меня, затем схватил Эдварда за руку и практически потащил его к выходу.
— Теперь ты даёшь ей деньги? – я слышала как сказал доктор Каллен, когда они ушли. – Ты пытаешься заплатить за свою нечистую совесть? Но не обольщайся, Эдвард, так просто тебе не откупиться...
Доктор Каллен продолжал отчитывать его, но теперь они были слишком далеко от меня, и я не могла их услышать. Я почувствовала себя ужасно. Я должна была понимать, как это будет выглядеть со стороны. Эдвард давал мне деньги без какой-либо на то причины. Действительно, никто не будет давать деньги кому-то, кто не является его другом.
Я посмотрела вниз и поняла, что всё ещё держала десять долларов в руке.
Я печально улыбнулась про себя, и двинулась к кассе. Было бы неправильно теперь не купить это мороженое, так как из-за этого уже произошли неприятности. Я итак в долгу перед ним.
Ничего себе, это сумасшедшая мысль. Я в долгу перед Эдвардом, потому что купила себе мороженое.
Я заплатила за мороженое и пошла к машине. Пару минут спустя появился Джейкоб. У меня было странное чувство удовлетворения, когда я увидела, что он вернулся с пустыми руками.
Когда мы сели в машину, он со мной не разговаривал. Видимо, он почувствовал, что я не в настроении разговаривать с ним снова. И никогда.
Мы добрались до дома, и он помог мне с костылями. И опять он не касался меня. После того как я встала на костыли, я последовала за Джейкобом к лестнице дома. Когда мы вошли внутрь, услышали смех и звон бокалов из гостиной.
— Вы купили пирог? – позвал невнятный голос мамы.
— Нет, его раскупили, – ответил Джейкоб, и пошёл присоединиться к ним в гостиной.
Я прошла на кухню, положила мороженое в морозилку, и прислонилась к кухонному столу. Он был завален восхитительной едой, которую мама готовила весь день. Без пирога.
Если бы это было год назад, я бы улыбнулась. Мысль о том, что готовила мама, заставила бы меня подавиться слюной.
Но это не год назад, и мысль о том, что эту еду готовила мама, вызывала у меня тошноту. Как я могу быть уверена, что она не подсыпала туда яд? Я знала, что она попытается убить меня.
Я оставалась на кухне, пока не пришло время садиться за стол. Я не хотела присоединяться к ним в гостиной, и не могла пойти в свою комнату, потому что они будут жаловаться, что я их игнорирую. Пока я молча стояла на кухне, я могла не притворяться, что была где-то ещё.
Все они смеялись и разговаривали, а затем пришли на кухню и сели за обеденный стол.
От их улыбок и смеха у меня разболелся живот, и я не могла есть, даже если бы и захотела.
Еда не задержалась бы в моём желудке надолго.
— Белла? Разве ты не присоединишься к нам? – пропела мама, и поднесла бокал вина к губам.
— Я... я не очень хорошо себя чувствую... – пожаловалась я. Это даже не ложь.
— Белла, твоя мама потратила целый день, готовя этот праздник для нас. Наименьшее, что ты можешь сделать, чтобы отблагодарить её, это присоединиться к нам, – отчитывал папа.
— Но Чарли, если она чувствует себя не очень хорошо, может, она должна отдохнуть? – мягко начал спорить Билли, затем повернулся и посмотрел на меня. – Что-то с ногой, милая?
Озноб пробежал по моей спине, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы удалить из памяти то, что всколыхнули его слова.
— Ты в порядке, милая? Ты молодец... теперь уже почти всё позади... ещё чуть-чуть, – он ворковал и гладил меня по руке. – Скоро всё закончится... скоро всё будет в порядке. Ты слышишь меня, милая? Это сблизит наши семьи...
Пытаясь очистить от этого свою память, я покачала головой, и когда открыла глаза, поняла, что все они до сих пор смотрели на меня. Молчаливое предупреждение в глазах Билли, нечто подобное в пьяном взгляде моей матери. Папа был просто раздосадован.
Думаю, мне не нужно направление в психиатрическую больницу, я итак жила в дурдоме.
— У меня очень сильно болит нога... и вообще я чувствую себя не очень хорошо, – пробормотала я, совсем не соврав.
— Ложись спать, милая, – проворковала мама, и я старалась не скривиться от этого звука. – Я уверена, утром ты почувствуешь себя достаточно хорошо, и присоединишься к нам всем к завтраку.
— З-завтрак? – я заикалась.
— Да, Билли и Джейкоб останутся на ночь. Мы не хотим, чтобы они возвращались домой этой холодной, тёмной ночью. Мы не хотим, чтобы они попали в аварию, не так ли? – объяснил папа, и бросил на меня резкий взгляд. Я не поняла его взгляда, но у меня было такое ощущение, что это было очень двусмысленно, и что каким-то образом он обвинял меня в аварии, соучастницей которой была я.
Он явно получит награду, как "отец года".
— Думаю, я пойду ложиться спать, – пробормотала я и, пошатываясь, прошла мимо стола и направилась к гостиной.
— Бедная девочка, она не очень хорошо выглядит. Она такая худая. Она слишком маленькая; это не может быть нормальным, – я услышала, что сказал Билли, когда я вошла в комнату для гостей.
Я закрыла за собой дверь и прокляла её за то, что она не закрывалась на замок. Я села на кровать и стала смотреть в пустоту перед собой. Я слышала, как они смеялись и говорили, а затем зазвенели стаканы. Я боялась того, что может произойти, когда они напьются.
Они войдут сюда? Они причинят мне боль?
Я пыталась проглотить обратно рыдания и чувство паники, которое нарастало внутри меня, но это было практически невозможно. Я схватила подушку и спрятала в ней лицо, чтобы приглушить в ней звук моих охваченных паникой рыданий.
Всё, что мне было нужно, это ещё несколько дней, затем папа пойдёт в аптеку и снова пополнит мои запасы.
И тогда я смогу умереть. И оставить всё это позади себя.
Внезапный стук разбудил меня, и моё сердце застряло в горле. Я уставилась на дверь, ожидая того, что она откроется. Они пришли ко мне. Я знала, что они это сделают. И это случилось.
Боже, я надеюсь, что они убьют меня.
И снова стук. Именно тогда я поняла, что звук шёл не от двери, а от окна. Я выпрямилась, и чтобы разглядеть причину стука, напрягла зрение. За этим окном не было никаких деревьев или кустов, так откуда этот звук?
В окне появилась чья-то тень, и я вскрикнула от удивления.
Стук повторился ещё раз.
— Это я... – мне не нужно было спрашивать, кто был этот "я". Я узнала этот приглушённый голос.
Я потянулась, включила лампу на столике у кровати, затем села более прямо, и открыла окно. Оно было прямо над тумбочкой и изголовьем кровати, так что мне не нужно было тянуться далеко.
— Что ты тут делаешь? – прошептала я в недоумении, и увидела, что Эдвард ухмыляется мне в ответ.
Нахмурившись, я стала изучать его лицо. Его ухмылка была вынужденной. В глазах была боль, и они были слегка налиты кровью. На первый взгляд можно было бы подумать, что он пьян, но взгляд в его глазах был слишком ясным и сосредоточенным, чтобы находиться в состоянии опьянения.
Неужели он плакал?
— Я просто был тут недалеко, и подумал, что зайду, и нанесу тебе грёбаный визит. Не видел тебя целую вечность, хотел посмотреть, как твои дела, – ответил он безразличным фальшивым тоном. Глядя на него, я вскинула бровь, и взглядом дала ему понять, что не поверила ему ни на секунду. Он позволил своей ухмылке исчезнуть, и боль в его глазах стала ещё отчётливей.
— Эдвард... мой отец убьёт тебя, если застанет здесь, – прошептала я. Я посмотрела на потолок, как будто отсюда могла увидеть своего отца. Прислушавшись, убедилась, что мои родители не проснулись. Я расслабилась, когда различила приглушённый, но характерный звук храпа моего отца.
— Пожалуйста, пингвин... блядь, мне больше некуда идти, – прошептал он, и я ощутила боль в его голосе.
Я снова посмотрела на потолок, размышляя, какого чёрта я собираюсь делать. Я посмотрела на его лицо, и поняла, что выбора у меня нет. Я не могла отказать ему, когда он пришёл сюда в таком виде. Независимо от его намерений.
— Ты попадёшь за это в ад, – предупредила я его, и отодвинулась на кровати, чтобы он мог забраться.
Он улыбнулся печальной кривой улыбкой, поднялся и залез в окно.
— Я всё равно уже на полпути туда.
Hit by Destiny
Глава 25 - Чёртово представление
Эдвард Каллен POV
Часть 1
Я поправил галстук и, посмотрев на своё отражение в зеркале, нахмурился.
Я выглядел как грёбаный клоун, или как проклятый пингвин.
Я ненавидел парадную одежду. И всё это ради какого-то необычного ужина в Порт-Анджелесе. Конечно, ведь это день Благодарения. Но почему, чёрт возьми, нельзя было надеть простые джинсы и футболку? Ладно, я мог бы надеть чистую рубашку, если моя футболка выглядела бы там слишком вызывающе, и это было бы более приемлемым. Но неужели мне так необходимо надевать этот чёртов костюм?
Сделав шаг назад, я ещё раз осмотрел себя. Я отрицательно покачал головой и начал тянуть за галстук, чтобы снять его. На эту вечеринку я пойду с открытым воротом. Я не носил проклятые галстуки. Я снял галстук, бросил его на кровать, и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
Запустив руку в волосы, я начал изучать своё отражение.
Да, так пойдёт.
Я спустился вниз по лестнице. Я нашёл папу, который стоял перед зеркалом в зале. Пытаясь завязать свой галстук, он что-то бормотал себе под нос. Увидев это, я чуть не улыбнулся. Думаю, я не единственный, кто ненавидел галстуки.
Он встретил мой взгляд через зеркало и вздохнул.
— Я вижу, ты проигнорировал пожелание мамы. Она так хотела, чтобы мы надели галстуки, которые она купила нам, – отметил он, и в ответ я только лениво пожал плечами. Он снова вздохнул, покачал головой и повернулся ко мне. – Я не хочу сцен сегодня вечером, Эдвард, пожалуйста, попытайся вести себя нормально.
— Что? Ты хочешь сказать, что я не всегда веду себя как грёбаный святой? – ответил я с сарказмом.
— Эдвард, – упрекнул он, смотря на меня усталым взглядом. – Не смущай нас сегодня вечером, ладно? Постарайся на этот раз вести себя как взрослый.
Фыркнув, я повернулся и пошёл на кухню. Достал из шкафчика стакан и наполнил его холодной водой. Мои руки сильно дрожали, и я с трудом пытался удержать в них стакан. Я знал, что должен держать свой проклятый характер под контролем, но папа, делая такие глупые комментарии, на самом деле мне не помогал. Что, чёрт возьми, он думает, я буду делать?
Залезу на стол и выебу индейку?
Нет, спасибо, я не трахаю птиц.
Я поставил стакан, схватился за край стола и сделал шаг назад. Потянув спину и выпрямившись, застонал. Я посмотрел в окно над раковиной. Окно выходило на задний двор, и я увидел, как несколько голубей слетелись на супер-навороченный скворечник, который мама спроектировала и построила сама.
Голуби...
Индейка...
Свон.
Проклятие.
Я застонал про себя и отвернулся от окна. Закрыл лицо руками, и потёр краем ладоней свои закрытые глаза.
Что бы я ни сделал, что бы ни сказал, всё всегда возвращалось к ней. Я не мог даже выглянуть в чёртово окно, не думая о ней. Это было ненормально. Это просто какое-то безумие.
Другой ненормальной и безумной вещью было думать, что у людей есть ангел-хранитель, который наблюдает за ними, и я был убеждён, что он у меня есть. Я был чертовски уверен в этом.
Как ещё можно объяснить, что мне удалось проснуться за две минуты до того, как шеф Свон вошёл в палату, когда я навещал в больнице его дочь?
Я невесело улыбнулся себе, и потянул руки по лицу так, как будто хотел сорвать его, как маску, и затем позволил рукам упасть.
Я помнил, что проснулся с непонятным чувством, не зная где я, чёрт возьми, и почему, блядь, всё моё тело болит и словно окаменело.
Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что я заснул на стуле в больничной палате Свон. Я всё ещё не мог поверить, что это произошло на самом деле, ведь я действительно не собирался этого делать. Я думал, что останусь здесь на какое-то время, просто отдохну или ещё какое дерьмо. Я никогда не собирался на самом деле засыпать и проводить там чёртову ночь.
Что ещё я никогда не собирался делать? Подслушивать, скрываясь в туалете.
Разговор между отцом и дочерью был личным, и он не был предназначен для кого-то ещё. Он даже закрыл проклятую дверь, чтобы никто из людей не услышал то, что было сказано. Я до сих пор не решил, хорошо это или плохо, то, что я слышал их загадочный разговор.
Я действительно не знал, что, блядь, мне делать с тем, что я услышал, но одно я знал наверняка: шеф Свон был грёбаной задницей. Да, возможно, это не было новостью для меня, но мне всегда казалось, что он был таким только со мной, но не как не с собственной дочерью. Блядь, в чём же его проблемы? До сих пор у меня всегда складывалось впечатление, что он делал то, что делал, как бы это ни глупо звучало, только ради своей дочери. Но услышав тот разговор между ними, я стал сомневаться в этом. Он просто играл роль идеального защищающего её отца, когда в действительности он, вероятно, просто защищал свою собственную задницу, Бог знает по какой причине.
Было ясно как грёбаный день – даже для меня, того, кто стоял в этом чёртовом туалете, стараясь дышать как можно тише и не наделать шума – что здоровье и благополучие Свон не были для него на первом мест. Его задачей было заставить людей думать, что это было так, но это совершенно разные вещи.
Он подготовил для неё какую-то комнату для гостей, и, несмотря на то, что было очевидно, что она не хотела оставаться там, он настаивал на том, что так оно и будет. Если бы она была моей дочерью, то я дал бы ей всё, что она попросила. Чёрт, я бы отнёс её по этой грёбаной лестнице на руках, если бы это было так.
Он сказал, что сделал это, только учитывая её интересы, но я не согласен с этим. В её интересах было то, чтобы он, блядь, выслушал её, и сделал так, как хотела этого она.
И чтобы он не игнорировал её желания только потому, что так удобней для него.
— В моих интересах, чтобы ты не относился ко мне как к ребёнку. Я могу сама позаботиться о себе.
Если это неправда, то я не знаю, что это было.
—...что касается нехорошего мальчика Каллена... я же говорила тебе, что он ничего не делал! Он помог мне! Почему ты не слушаешь то, что я тебе говорю? Почему это так трудно для тебя – поверить мне?
Её слова до сих пор звучали в моей голове, и что-то расшевелили во мне. Не первый раз она так защищала меня, и я не понимал это. Почему она изо всех старалась заставить людей изменить своё мнение обо мне? Почему ей не всё равно, что думают обо мне люди? Какое это имеет для неё значение, если её отец решил, что именно я причина всех её бед, и что я не заслужил лучшей участи, кроме как быть запертым на всю свою жизнь?
Почему для неё так важно сделать из меня хорошего парня во всём этом? Когда на самом деле я был далёк от этого. Даже я знал это.
По крайней мере, были несколько слов с его стороны, с которыми я согласился – это то, что доверие надо заслужить – хоть я и хотел фыркнуть на это; вероятно, я бы так и сделал, если бы не боялся, что это выдаст меня.
Свон спросила его, что она сделала такого, что не заслужила его доверия, и мне стало очень любопытно услышать его ответ. Что, чёрт возьми, может сделать кто-то такой невинный и бесцельный как Свон, чтобы потерять чье-то доверие? Уж слишком она вызывала жалость и была слабой для того, чтобы сделать что-то неправильно, особенно если это означало причинить кому-то боль.
Но видимо было что-то.
Она могла попытаться убить себя.
Мне до сих пор было трудно в это поверить, несмотря на то, что я прочитал в её больничной карте, но услышав как они говорили об этом, сделало это ещё более невероятным.
Было похоже на то, как будто меня, каждый раз, когда я видел её, шаг за шагом, затягивало в её тёмный маленький мир. Хоть для меня было так легко и просто игнорировать её и двигаться дальше, тем более наши родители не хотели, чтобы мы видели друг друга. Но было что-то, что тянуло меня к ней. Что-то, что я не понимал. И у меня было ощущение, что я, блядь, не хотел понимать это.
Тяга к Гусыне не может быть хорошей вещью. Никогда.
Я даже не старался быть более осторожным, когда, вернувшись из больницы, тем утром вошёл в дом. Мне было абсолютно всё равно попадусь я или нет.
Как только я вошёл в дверь, то столкнулся лицом к лицу с папой. Он уже был одет в свой больничный прикид. Думаю, из-за того, что он не пошёл на работу раньше, я смело могу назвать себя счастливчиком, потому что столкнуться с ним в больнице было бы совсем не хорошо.
— Ты скажешь мне, где провёл ночь? – спросил он меня и поправил воротник рубашки. Он не сердился, просто казался любопытным.
— С девушкой,– ответил я, пожав плечами.
Посмотрев на меня, он изогнул бровь, и какое-то время изучал меня, вероятно, пытаясь выяснить, правду я говорю или нет. Технически, так оно и было. Я провёл ночь с девушкой, но только не в том смысле как он, наверно, подумал.
— Ты говоришь, с девушкой? – усмехнулся он, почти откровенно забавляясь. – Обычно, когда ты проводишь ночь с девушкой, ты всегда возвращаешься домой до пяти утра... ты никогда не проводил с девушкой всю ночь. Должно быть, она особенная, если смогла держать тебя так долго.
Вспомнив это, я фыркнул, и посмотрел вниз на свои модные, блестящие, и ужасно неудобные туфли. Я вздохнул и покачал головой.
Особенная. Да, Свон определённо была особенной, но опять же не в том смысле как предположил папа в своём комментарии.
По крайней мере, после того как я провёл ночь в больнице и подслушал этот личный разговор, мне удалось понять несколько вещей. Это заставило меня лучше понять Свон, но зачем мне нужно понимать её? Чёрт, если бы я знал. Но было что-то в ней, что я просто не мог отпустить. Я должен понять её дерьмо.
Она похожа на телешоу "Lost". Каждый раз, когда вы смотрите его, у вас становится больше вопросов, чем ответов, вопросов, от которых постоянно кружится ваша голова и вы медленно сходите с ума. Но в надежде выяснить это дерьмо, и возможно понять и осознать самую суть, вы продолжаете его смотреть.
Может это грёбаный белый медведь в костюме пингвина.
Или странный голубь... в костюме пингвина.
Всё мое тело было жестким как доска, и моя чертова шея болела в течение нескольких дней после сна на том проклятом стуле. Тем не менее, я ни капли не жалел об этом, и это бесило меня.
— Эдвард? Ты идёшь? Мы уже должны ехать, – позвал папа. Я со вздохом оттолкнулся от кухонного стола и вошёл в зал, где меня ждали мои родители.
Мама улыбнулась мне, и я попытался заставить себя улыбнуться ей в ответ. Она была прекрасна в винно-красном платье, которое прекрасно оттеняло её волосы. Моя мама просто великолепна, и я никогда не пойму, почему она была с таким идиотом как папа.
Я последовал за ними к машине, и без слов сел на заднее сиденье.
Мы только выехали на главную дорогу, как мама ахнула и прижала руку ко рту. Я тут же напрягся на своём месте, и быстро осмотрел всю дорогу перед нами, чтобы найти источник её реакции.
— Карлайл, я забыла взять цветы, – сказала она и повернулась к моему папе.
Я уставился ей в затылок и сузил глаза. Мои пальцы впились в кресло, и снова онемели.
Что за чёрт?
Она не могла так сделать только потому, что забыла эти чёртовы цветы. Блядь, это ещё не конец света.
Я фыркнул и попытался расслабиться, но было похоже на то, что мои пальцы отказывались отпустить сиденье.
Вместо того чтобы возвращаться в дом, они решили заехать в продуктовый магазин, так как это могло сэкономить нам немного времени. Папа предложил пойти и выбрать хороший букет – по крайней мере, лучший, который может продаваться в этом грёбаном магазине.
Не успел папа припарковать машину, как я уже открыл дверь. Он не просил меня, но я последовал за ним. Чем меньше времени мне придётся провести в этой проклятой машине, тем лучше.
— Может, нам стоит купить что-то большее, чем просто цветы... может, немного шоколада? – сказал папа в основном сам себе, потому что я его не слушал.
Откуда-то из магазина шёл стучащий звук, и я сразу его узнал...
Стук-звон-глухой удар, стук-звон-глухой удар, стук-звон-глухой удар...
Я медленно отошёл от своего отца, и, нахмурившись, последовал за звуком, пытаясь определить, откуда он шёл. Звук был немного приглушённым, и отзывался эхом через проходы. У меня не заняло много времени, чтобы определить источник. В конце концов, это был небольшой магазин.
Она была там. Вездесущая безумная птица моих мыслей и снов.
Я хотел сказать ночных кошмаров.
Наблюдал за ней издалека, я заметил, что она не одна. Она шла с высоким смуглым парнем. Его волосы были коротко подстрижены, чуть ли ни налысо, и он всё время поглядывал на неё.
Склонив голову набок, я стал наблюдать за тем, как они двигались. Они не заметили меня, и я понял, что вряд ли это сделают. Мне показалось забавным, как она продолжала впиваться в него взглядом, а он неловко улыбался, как будто пытался как-то её смягчить.
Она не купилась на это, и по каким-то причинам мне это понравилось.
Кто, чёрт возьми, этот парень? Я не узнал его, значит, он был явно не из Форкса.
Он небрежно прогуливался по проходу с замороженными товарами, затем улыбнулся ей и сказал что-то, что я не смог разобрать. Однако я смог разглядеть, как он кивнул на её ногу и то, как после этого она посмотрела на него. Такой взгляд мог бы убить...
— Она была раздавлена, и теперь я не смогу летать на самолётах; из-за того, что в моей ноге кусок железа, я не смогу пройти через металлоискатель. Чёрт, а ты как думаешь? –плюнула она в него, но у меня было ощущение, что своими словами она ударила меня в лицо.
Я почувствовал в себе всплеск гнева, во мне назревала буря, которая только и ждала, чтобы выйти из-под контроля, и, пытаясь успокоиться, я сжал свои кулаки.
Она чёртова актриса.
Она много раз повторяла, что не винит меня в том, что случилось, и что это был только несчастный случай и подобное дерьмо. Она даже продолжала защищать меня, когда люди говорили что-то плохое обо мне.
Тем не менее, вот она, говорит с такой грёбаной болью обо всём этом... как она может не винить меня? Ведь все остальные так и делали, так почему, чёрт возьми, я решил, что Гусыня чем-то отличается?
Может она не спала в то утро, когда я проснулся в больнице, может она с самого начала знала, что я прятался в туалете. Может, она была просто удивлена и напугана, когда я вышел, потому что... потому что... потому что, что? Она пытается отомстить мне? Как именно она это делает? Заставляет моих друзей и семью снова поверить в меня?
Ничего себе, Гусыня, вот это месть за раздавленную ногу. Возможно, тебе стоит выбрать карьеру палача или мучителя... ты действительно знаешь, как причинить боль людям. Так держать!
Я хмыкнул про себя от этой мысли, и услышал, как парень попытался извиниться; видимо, он понял, что задел за больное, но то, что он сказал, лучше бы я не слышал.
— Мой папа сказал, что парень, который сделал это, усложнял тебе жизнь... хочешь, чтобы я надрал ему задницу для тебя? – спросил он её и захихикал.
Я приготовился услышать, как она согласиться на это; ничего большего я от неё уже не ожидал.
Хотя, я не боялся. Я мог бы сделать этого парня. Легко. Быть может он сильнее меня физически, но я сомневался, что он был когда-нибудь в реальной драке. Я ему покажу...
Свон повернулась к нему, спиной ко мне, и я больше не мог видеть её лицо. Мне было интересно, улыбалась ли она ему, так как, видимо, собиралась поблагодарить его за предложение...
— Ты ничего не знаешь о том, что произошло, Джейкоб... – так это Джейкоб? Я думал, она сказала, что они больше не друзья? Ха, смешно, ещё одна ложь от птицы... – И не смей делать вид, как будто тебе не всё равно. Эдвард хороший парень... ладно, ладно... это долбаная ложь. Он не хороший парень. Но он лучше большинства людей, которых я знаю. Он остаётся верным себе, и не ведёт себя так, как ожидают от него другие. На самом деле Эдвард не мой друг, на самом деле это далеко не так, но до сих пор он относился ко мне, чёрт, намного лучше, чем кто-то, кого я называла лучшим другом!
Мой гнев исчез и рассеялся в пустоте. Было похоже на то, как будто кто-то лопнул мой пузырь гнева. Пузырь лопнул, и всё просто... смыло. Ничего не оставив за собой, кроме... пустоты. Я больше не сердился. Я был пуст.
Она снова защищала меня. Хоть я этого и не заслуживал. Совсем не заслуживал. Она была единственной, кто был на моей стороне, несмотря на то, что на это у неё не было никаких причин. Но она делала только то, что с тех пор как произошла эта авария, защищала меня так, как будто от этого зависела её жизнь. А я слишком быстро поторопился с выводами и решил, что она хочет просто прикончить меня.
Я был не лучше тех идиотов, в моей жизни, которые отказывались слушать меня и понимать.
Я нахмурился и уже собрался отвернуться и уйти, когда то, что она сказала, заставило меня остановиться и замереть на месте.
— Тебе было тяжело, да? Пошёл ты, Джейкоб, это не тебя оставили умирать той ночью! – похоже, она разозлилась и одновременно испытывала облегчение. Как будто она ждала целую вечность, чтобы высказать это.
Краем глаза я уловил какое-то движение, и понял, что я не единственный, кто слышал её разговор. Папа подошёл к ним и Свон тут же обернулась. Она была бледна, как грёбаный призрак, когда уставилась на отца.
Я, неуклюже шаркая, прошёл немного вперёд от своего укрытия. Я понял, что должен уйти, это не моё дело.
Свон отвела взгляд от отца и заметила меня. Она даже не вздрогнула и снова перевела взгляд на отца. Они обменялись несколькими шутками и папа ушёл. Он выстрелил в меня взглядом, и мне даже не нужно было спрашивать, о чём он подумал. Его взгляд ясно говорил мне следовать за ним, и если я откажусь, то, блядь, сильно об этом пожалею... как будто Свон загорится, если я подойду слишком близко.
Придурок.
Я оглянулся на Свон. По какой-то причине по моему позвоночнику поползло чувство вины, и я попытался с извинением ей улыбнуться. Как будто мне пришлось извиняться за прежние сомнения и мысли. Как будто я когда-нибудь должен был извиняться перед Гусыней. Как будто мне было не всё равно, о чём она думала.
Явно забавляясь моим неуклюжим выражением, она прикусила губу. Я усмехнулся и покачал головой, затем повернулся и последовал за папой. Убедившись, что я иду за ним, он бросил на меня взгляд через плечо.
— Мне нужно в уборную, может, ты пойдёшь и выберешь какую-нибудь необычную коробку конфет? – предложил он.
— Необычную коробку конфет? Да, удачи с этим, – пробормотал я. Он посмотрел на меня строгим взглядом, но ничего не сказал, просто развернулся и пошёл в сторону уборной.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |