мысли, что взбесившийся фанатик убьет пару тысяч невинных людей. Но нам не
известно, почему они хотят, чтобы мы сделали это. Вот что пугает меня.
- У нас есть шанс спасти две тысячи человеческих жизней, - сказала
Луиза. - Ты имеешь в виду, что это много для нас, но не для них?
- Именно об этом я и говорю. Не думаю, чтобы таких парней впечатляло
количество возможных жертв; они убивают нас не десятками или сотнями тысяч,
а миллионами. Они привыкли к зрелищу того, как Предопределение и Слепой
Случай стирают нас с лица земли.
- Как, например, при пожаре или во время наводнения в Дерри восемь лет
назад, - заметила Луиза.
- Да, но даже подобные события ничто по сравнению с происходящим в мире
каждый год. Наводнение восемьдесят пятого года здесь, в Дерри, унесло двести
двадцать жизней, но прошлой зимой в Пакистане в результате наводнения
погибло более трехсот пятидесяти человек, а последнее большое землетрясение
в России <Автор несомненно имел в виду землетрясение в Армении.> убило
более четырех тысяч. А еще взрыв атомного реактора в Чернобыле. Где-то, я
читал, более семидесяти тысяч человек умерло от лучевой болезни. Огромное
количество панам, скакалок и пар... Очков, Луиза.
- Ральф ужаснулся, чуть было не сказав пар сережек.
- Не продолжай. - Луиза поежилась.
- Мне данная тема не более приятна, чем тебе, - заметил Ральф. - Но я
вынужден говорить хотя бы потому, что двое парней все время пытались увести
нас от нее. Понимаешь, к чему я тебя подвожу? Должна. Большие трагедии
всегда были частью Слепого Случая; так что же изменилось теперь?
- Не знаю, - покачала головой Луиза, - но для них было очень важно
держать нас подальше.
Ральф согласно кивнул. Он ощущал, как кофеин горячит его кровь,
покалывая пальцы.
- Уверен. А теперь вспомни наш разговор на больничной крыше.
Слышала ли ты когда-нибудь, чтобы два человека объясняли столь много,
так и не объяснив ничего?
- Не поняла, - ответила Луиза, но лицо ее говорило о другом: она не
хотела понимать, о чем он говорит.
- Мои слова относятся к главной идее: возможно, они не могут лгать.
Предположим, это так. Если человек владеет определенной информацией, но
не хочет ею делиться, а на ложь не способен, что ему остается делать?
- Постоянно уходить от опасной зоны, - сказала Луиза, - или зон.
- Бинго <Игра типа лото.>. А разве не так поступали они?
- Ладно, - согласилась Луиза. - Они уходили в сторону, но мне казалось,
что в разговоре лидируешь ты, Ральф. Меня впечатляли твои вопросы. Я,
например, просто пыталась убедить себя, что все происходит на самом деле.
- Конечно, вопросы я задавал, и много, но... - Ральф замолчал, не зная,
как точнее передать мысль, вертящуюся у него в голове, концепцию,
одновременно сложную и по-детски наивную. Он сделал еще одну попытку
подняться, вызывая внутренний щелчок, зная, что если он сможет
соприкоснуться с ее мыслями, то покажет ей кристально чистую и точную
картину. Но ничего не получилось, и Ральф разочарованно забарабанил пальцами
по скатерти.
- Я был так же зачарован, как и ты, - наконец-то с трудом заговорил он
снова. - Если мое удивление и вылилось в вопросы, то лишь потому, что
мужчины - по крайней мере, моего поколения - приучены не опускаться до охов
и ахов. Это привилегия женщин, выбирающих материал для обивки мебели.
- Ах ты, дискриминатор, - улыбнулась Луиза, но Ральф не смог ответить
ей тем же. Он вспомнил Барби Ричардс. Направься Ральф к ней, она, скорее
всего, нажала бы потайную кнопку, но Луизе она позволила подойти только
потому, что та тоже женщина.
- Да, - спокойно произнес Ральф. - Я такой, старомодный, из-за чего
иногда попадаю впросак.
- Ральф, я не хотела...
- Я все знаю. Я лишь пытаюсь объяснить, что и сам был поражен... Сбит с
толку... Не меньше тебя. Поэтому и задавал вопросы, а что в итоге? Разве это
были хорошие вопросы? Полезные!
- Думаю, нет.
- Возможно, начал я не так уж плохо. Насколько я помню, первый вопрос,
когда мы выбрались на крышу, касался того, кто они и чего хотят. Конечно,
они постарались напустить философского туману, но могу спорить, что все же
заставил их попотеть. Затем мы получили объяснение основы понимания
Предопределения и Слепого Случая - удивительное, но не имеющее никакого
отношения к нашей поездке в Хай-Ридж к Гретхен Тиллбери и отмене выступления
Сьюзен Дэй. Проклятье, лучше бы они сами рассказали нам дорогу, а не
вынудили обращаться за помощью к племяннице Симоны; хоть время сэкономили
бы.
На лице Луизы появилось замешательство:
- И правда.
- К тому же во время нашего разговора время летело так быстро, как
бывает при поднятии на несколько уровней. Они тоже наблюдали за его полетом,
уж ты мне поверь. Они рассчитали эту сцену таким образом, чтобы когда мы
узнали то, что нам необходимо знать, у нас не осталось времени на вопросы,
на которые им не хотелось отвечать. Думаю, они хотели внушить нам мысль, что
мы действуем в интересах общества, что речь идет лишь о спасении многих
жизней, но они не могли сказать этого прямо, потому что...
- Потому что это ложь, а они, возможно, не могут лгать.
- Абсолютно верно.
- Итак, чего же они хотели на самом деле, Ральф?
Он покачал головой:
- Не имею ни малейшего представления, Луиза. Даже намека.
Она допила кофе, аккуратно поставила чашку на блюдце, мгновение изучала
подушечки своих пальцев, затем взглянула на Ральфа. И снова Ральф поразился
ее красоте - фактически он был выбит из колеи.
- Они были такие хорошие. Они и сейчас хорошие. Я чувствую это очень
сильно. А ты?
- И я, - неохотно признался Ральф. Конечно, он испытывал подобные
чувства. Эти двое врачей были всем, чем не являлся Атропос.
- И ты все равно постараешься остановить Эда. Ведь так?
- Так.
- Тогда отбрось все остальное, - спокойно произнесла Луиза, отвечая на
взгляд его голубых глаз взором темных очей. - Подобные терзания лишь
засоряют твой разум, Ральф.
Он согласился с правотой ее слов, но по-прежнему сомневался в своей
способности вот так взять и отпустить на волю все эти мысли. Возможно,
следует дожить до семидесяти, чтобы понять, насколько трудно бороться с
привитыми с детства взглядами. Он был мужчиной, чье обучение тому, как быть
мужчиной, началось задолго до прихода к власти Адольфа Гитлера, и он до сих
пор был пленником поколения, слушавшего по радио пение Г. В. Калтенборна и
"Эндрюс Систерс" - поколения мужчин, верящих в "коктейль из лунного света".
Подобное воспитание почти начисто отрицало такие милые вопросы
морального плана, как, например, кто работает на благо, а кто во вред. Самым
главным было не ударить в грязь лицом. И никому не позволять водить себя за
нос. "Неужели! - холодно поинтересовалась в его голове Кэролайн.
- Замечательно. Но позволь мне первой открыть тебе маленький секрет,
Ральф: это полнейший вздор. Еще задолго до исчезновения Глена Миллера за
горизонтом <Американский композитор Глен Миллер, автор музыки к
кинофильму "Серенада Солнечной долины", погиб во время второй мировой войны.
Его самолет бесследно исчез над океаном.> подобные вещи считались
чепухой, так остается и по сей день. Мысль, что мужчина должен делать то,
что положено мужчине, теперь... Лишена особого смысла. В любом случае -
тернист и долог путь в Эдем, любимый, разве не так?"
Да. Слишком долгое возвращение в Эдем.
- Чему ты улыбаешься, Ральф?
От необходимости отвечать его спасло появление официантки и огромного
подноса с едой. На бретельке фартука женщины Ральф заметил значок с
надписью: "ЖИЗНЬ - ЭТО НЕ ВЫБОР".
- Вы пойдете сегодня на митинг в Общественный центр? - спросил Ральф. -
Обязательно, - ответила она, ставя поднос на соседний столик, чтобы
освободить руки. - Только я буду возле Центра с плакатом.
- Вы из "Друзей жизни"? - поинтересовалась Луиза, когда официантка
принялась расставлять тарелки с омлетом.
- А я живая? - подняла брови женщина.
- Да, определенно кажетесь таковой, - вежливо ответила Луиза.
- Значит, я - отношусь к "Друзьям жизни". Убийство существа, которое
смогло бы однажды создать шедевр или изобрести лекарство от СПИДа или рака,
является кощунством с моей точки зрения. Поэтому я выйду с плакатом, чтобы
феминистки и либералы увидели написанное на нем слово: "УБИЙСТВО".
Они ненавидят это определение и вряд ли употребляют его на своих
коктейль-вечеринках. Кетчуп вам нужен?
- Нет, - отказался Ральф. Он не мог отвести взгляд от женщины.
Вокруг нее начало распространяться зеленоватое свечение - казалось, оно
просачивалось из ее пор. Ауры возвращались во всей своей силе.
- Что, у меня выросла вторая голова? - подбоченилась официантка,
перебрасывая жвачку за другую щеку.
- Я уставился на вас? - Ральф почувствовал, как кровь прилила к лицу.
- Простите.
Официантка передернула мясистыми плечами, приводя верхнюю часть ауры в
ленивое движение.
- Как правило я не вмешиваюсь в подобного рода дела, стараясь хорошо
работать и держать рот на замке. Но больше я молчать не собираюсь. Знаете,
сколько своего драгоценного времени я провела возле этой бойни, сколько
знойных дней, чуть не поджарив себе задницу, и холодных ночей, едва не
отморозив ее же?
Ральф и Луиза покачали головами.
- С 1984 года. Девять долгих лет. И знаете, что больше всего меня
достает в приверженцах выбора?
- Что же? - поинтересовалась Луиза.
- Они выступают против разрешения на ношение оружия, чтобы люди не
перестреляли друг друга; они же утверждают, что электрический стул и газовая
камера противоречат конституции, потому что это необычный и жестокий вид
наказания. Высказываются подобным образом, а затем преспокойно выходят на
улицы и выступают в поддержку законов, позволяющих врачам - врачам! -
вставлять вакуумные трубки в лоно матерей и высасывать нерожденных сынов и
дочерей по кусочкам. Вот это больше всего меня и раздражает.
Официантка говорила - создавалось впечатление, что подобную речь она
произносила уже много раз, - не повышая голоса, не выказывая ни малейших
признаков сжигающего ее гнева. Ральф слушал вполуха, сконцентрировав
внимание на бледно-зеленой ауре, окружающей фигуру женщины; вот только не
все там имело равномерную окраску. С правой стороны, ближе к талии,
вращалось желтовато-черное пятно, похожее на грязное колесо.
"Печень, - подумал Ральф. - У нее нелады с печенью".
- Но ведь вы не хотите, чтобы со Сьюзен Дэй действительно произошло
что-то плохое? - встревоженно глядя на официантку, поинтересовалась Луиза.
- По виду вы человек добрый, вряд ли вы желаете ей зла.
Женщина выдохнула через нос, выпуская два протуберанца.
- Не такая уж я хорошая, как кажусь, милочка. Если Господь сделает с
ней что-то, я первая запрыгаю от радости, говоря: "Да исполнится воля твоя",
поверьте. Но если вы имеете в виду насилие со стороны безумцев - дело
другое. Подобные вещи ставят нас на одну доску с теми, кого мы хотим
остановить. Безумцы, однако, считают иначе. Они ведь как джокеры в колоде
карт.
- Да, - согласился Ральф. - Верное определение.
- Думаю, на самом деле мне не хочется, чтобы с этой дамой случилось
что-то плохое, - заключила официантка, - но все может быть. Все что угодно.
И если такое произойдет, то пусть она винит только себя. Она в волчьей
стае... А женщине среди волков не следует слишком удивляться, если ее
покусают.
Ральф не был уверен, что после этого ему захочется есть, однако его
аппетит отлично пережил взгляды официантки на аборты и Сьюзен Дэй. Помогли
ауры; никогда прежде еда не казалась такой вкусной, даже когда он был
подростком и ел пять или шесть раз в день, было бы что.
Луиза не уступала ему в проворстве. Наконец она отодвинула в сторону
тарелку с остатками жареного картофеля и кусочком бекона. Ральф играючи
расправился с картофелем и беконом, положил сосиску на тост, затолкал
импровизированный сэндвич в рот, проглотил и, шумно выдохнув, откинулся на
спинку стула.
- Твоя аура на два тона потемнела, Ральф. Непонятно, означает ли это,
что тебе хватит есть, или что ты умрешь от несварения желудка.
- Скорее всего, и то и другое, - ответил он. - Ты тоже снова видишь?
Луиза кивнула.
- Знаешь, - произнес Ральф, - в данный момент больше всего на свете мне
хочется вздремнуть. - Так оно и было. Теперь, в тепле и сытости, последние
четыре месяца недосыпания навалились на Ральфа пудовым грузом; глаза словно
засыпало песком.
- Сейчас для этого неподходящий момент, - встревоженно возразила Луиза.
- Очень плохая мысль.
- Согласен.
Луиза хотела попросить счет, но затем передумала и спросила:
- Может быть, стоит позвонить твоему другу-полицейскому, Лейдекеру?
Вдруг он согласится помочь?
Ральф со всей тщательностью, на какую только способен был его
затуманенный мозг, обдумал предложение, затем отрицательно покачал головой:
- Вряд ли я осмелюсь. Что мы можем сообщить Лейдекеру, не
скомпрометировав себя? И это лишь часть проблемы. Если он даже
подключится... Но подойдет к делу неправильно... Он только усложнит
ситуацию.
- Ладно. - Луиза подозвала официантку. - Отсюда мы поедем, опустив все
стекла, а затем остановимся в "Данкин донатс" и захватим с собой кофе и
пирожные. Сегодня плачу я.
Ральф улыбнулся. Улыбка вышла широкой, расплывшейся и какой-то
несвязной, напоминая блаженную ухмылку подвыпившего гуляки.
- Обязательно, мадам.
Когда подошла официантка и положила перед ним чек, Ральф заметил, что
на ее фартуке больше нет значка "ЖИЗНЬ - ЭТО НЕ ВЫБОР".
- Послушайте, - с трогательной открытостью произнесла она. - Мне жаль,
если я вас обидела. Вы же приехали завтракать, а не выслушивать нотации. -
Вы нас не обидели, - успокоил ее Ральф и взглянул на Луизу, та согласно
кивнула. Официантка улыбнулась:
- Спасибо, а то я действительно залетела на вас. В любой другой день
ничего подобного не случилось бы, но сегодня в четыре часа дня мы устраиваем
митинг, я буду представлять мистера Далтона. Для выступления мне отводят три
минуты, кажется, столько заняло и мое обращение к вам.
- Ничего, ничего. - Луиза похлопала женщину по руке. - Все нормально.
Улыбка официантки стала шире и теплее, но когда она повернулась к ним
спиной, Ральф увидел, что выражение удовольствия исчезло с лица Луизы. Она
смотрела на желтовато-черное пятно, парящее над правым бедром официантки.
Ральф достал из нагрудного кармана ручку, перевернул бумажную салфетку и
быстро набросал несколько слов. Затем, вытащив бумажник, извлек пять
долларов и положил их поверх написанного. Когда официантка подойдет за
чаевыми, она обязательно прочтет послание.
Ральф взял чек и помахал им перед лицом Луизы.
- Это наше первое настоящее свидание, значит, будем платить пополам, -
сказал он. - Если я оставлю ей пять, то мне не будет хватать трех баксов.
Только не говори, что ты разорена.
- Кто? Королева покера в Ладлоу? Не глупи, дорогой. - Луиза передала
ему пригоршню беспорядочно сложенных купюр, вытащив их из сумочки. Пока
Ральф выискивал нужную ему банкноту, Луиза прочитала написанное на салфетке:
"Мадам, Вы страдаете острой дистрофией печени, и вам необходимо срочно
обратиться к врачу. Настоятельно советую держаться подальше от Общественного
центра Дерри сегодня вечером".
- Я знаю, это глупо, - сказал Ральф.
Луиза чмокнула его в кончик носа: - Никогда не глупо помогать людям. -
Спасибо. Однако вряд ли она поверит. Эта дама посчитает, что нас обидел вид
ее значка, несмотря на все наши уверения, и что данная записка лишь
своеобразный эквивалент ответа на ее нападки.
- Можно убедить и иначе.
Луиза сосредоточила взгляд на официантке - та, стоя в дверном проеме,
болтала с поваром. Естественный серо-голубой цвет ауры Луизы стал
насыщеннее, а сама аура сжалась, превратившись в облегающую тело капсулу.
Ральф не сознавал вполне, что именно происходит... Но все чувствовал.
Волосы у него встали дыбом, по коже побежали мурашки. "Она наполняется
силой, - подумал он, - нажимает на все выключатели, запускает в ход все
турбины, делая это отчасти из-за женщины, которую никогда прежде не видела
и, возможно, никогда больше не увидит".
Официантка тоже почувствовала постороннее вмешательство.
Она оглянулась, словно кто-то окликнул ее по имени. Луиза натянуто
улыбнулась и помахала рукой, но когда она заговорила с Ральфом, голос ее
дрожал от усилия.
- Я почти... Почти добралась.
- Добралась до чего!
- Не знаю. Того, что было нужно мне. Все произошло мгновенно.
Женщину зовут Зое, с двумя точками над "е".
Пойди оплати чек, отвлеки ее. Постарайся сделать так, чтобы она не
смотрела на меня, мне так тяжело.
Ральф выполнил просьбу Луизы, и довольно успешно, несмотря на попытки
Зое оглядываться на Луизу. Когда Зое выбила чек, на кассовом аппарате
появилась сумма в 234,20$. Женщина убрала цифры нетерпеливым нажатием пальца
на кнопку и вновь взглянула на Ральфа. Ее лицо было бледным, а глаза
встревоженными.
- Что с вашей женой? - спросила она Ральфа. - Я ведь извинилась.
Почему она так странно смотрит на меня?
Ральф знал, что Зое не может видеть Луизу, ведь он изо всех сил
старался закрывать собой обзор, но знал он и то, что женщина права -Луиза
действительно смотрела.
Ральф попытался улыбнуться:
- Не знаю, что... Официантка вздрогнула и раздраженно оглянулась на
повара.
- Перестань громыхать кастрюлями! - закричала она, хотя в кухне лишь
тихо играло радио. Зое вновь повернулась к Ральфу:
- Грохот, как во Вьетнаме. Не будете ли вы так любезны сказать вашей
жене, что невежливо...
- Глазеть? Но она вовсе не смотрит. Правда. - Ральф отступил в сторону.
Луиза стояла у дверей и смотрела на улицу, повернувшись к ним спиной. - Вот,
видите?
Зое не отвечала несколько секунд, внимательно разглядывая Луизу.
Наконец она произнесла:
- Вижу. А теперь, почему бы вам обоим не удалиться?
- Хорошо, хорошо. Расстаемся друзьями?
- Как хотите, - не глядя на Ральфа, ответила Зое. Когда Ральф подошел к
Луизе, он увидел, что ее аура вернулась к своему более разреженному
состоянию, но стала намного ярче.
- Ты устала, Луиза? - нежно спросил он.
- Нет. Теперь я чувствую себя отлично. Пойдем. Ральф начал было
открывать дверь, но вдруг замер.
- Ты взяла мою ручку?
- Нет, она осталась на столе.
Ральф вернулся. Под его посланием Луиза дописала постскриптум:
"В 1989 году у вас родился ребенок, но вы отдали его в приют Святой
Анны в Провиденсе, штат Род-Айленд. Сходите на прием к врачу, пока не
поздно, Зое. Это не шутка а не дешевый трюк. Мы знаем, о чем говорим".
- Слушай, - произнес Ральф, присоединяясь к Луизе. - Она же
перепугается до смерти.
- Если она вовремя получит консультацию врача, остальное не так уж
важно.
Ральф кивнул, и они вышли на улицу.
- Ты узнала о ребенке, когда углубилась в ее ауру? - поинтересовался
Ральф.
Луиза кивнула. Восточная часть Дерри сверкала ярким разноцветном
красок. Теперь тайный свет возвращался с трудом.
- Не думаю, что я взяла много... Ее вещества, - проговорила Луиза, - но
у меня возникло ощущение, будто я проглотила женщину целиком.
Ральф вспомнил недавно прочитанную статью в научном журнале.
- Если каждая клеточка нашего тела содержит в себе информацию о том,
хорошо или плохо мы сделаны, - сказал он, - то почему бы и каждому фрагменту
ауры не включать полную информацию о том, что мы собой представляем?
- Звучит не очень научно, Ральф. - Луиза, улыбнувшись, коснулась его
руки. - Однако вполне правдоподобно.
Ральф усмехнулся в ответ.
- Тебе тоже следует немного подкрепиться, - сказала она. - Хотя я до
сих пор считаю это в некотором смысле воровством, однако без подпитки она
может упасть в обморок.
- Последую твоему совету, как только подвернется случай. А сейчас я
хочу только одного - поскорее добраться до Хай-Ридж. - Ральф сел за руль, но
рука его дрогнула, едва коснувшись ключа зажигания.
- Ральф? В чем дело?
- Ни в чем... И во всем. Не могу вести машину в таком состоянии.
Либо врежусь в телеграфный столб, либо завезу нас прямехонько в чью-то
гостиную.
Посмотрев в небо, Ральф увидел знакомую огромную "птицу",
распластавшуюся над тарелкой антенны спутниковой связи многоквартирного
дома. Лимонная дымка вздымалась вверх от распростертых вширь доисторических
крыльев. "Разве ты видишь это! - сомневаясь, поинтересовалась скептическая
часть его разума. - Ты уверен, Ральф? Ты действительно уверен!"
"Да, я вижу. К счастью или к несчастью, но я вижу все это... Однако
если и есть подходящее время для подобного видения, то определенно это не
настоящий момент".
Сконцентрировавшись, он ощутил внутри себя щелчок. Птица растаяла,
словно изображение призрака на экране телевизора. Мягко светящаяся палитра
утренних красок утратила вибрирующую интенсивность. Ральф слишком долго
воспринимал иную часть мира, чтобы заметить, как цвета переходят один в
другой, сливаясь и образуя яркую молочно-голубую дымку, впервые увиденную
Ральфом во время посещения бара вместе с Джо Уайзером; затем испарилась и
дымка. Ральф испытывал непреодолимое желание уронить голову на руки и
заснуть. Но вместо этого он, сделав несколько медленных, глубоких вдохов,
повернул ключ зажигания. Мотор заворчал, вызывая к жизни постукивание,
звучавшее теперь намного громче.
- Что это такое? - поинтересовалась Луиза.
- Не знаю, - отозвался Ральф, но он знал - либо сцепление, либо клапан.
В любом случае, если так пойдет и дальше, им не поздоровится.
Наконец постукивание ослабло, и Ральф тронул машину с места.
- Толкни меня в бок, если увидишь, что я засыпаю, Луиза.
- На это можешь рассчитывать, - отозвалась она. - А теперь поехали.
Глава двадцать первая
"Данкин донатс" на Ньюпорт-авеню - настоящий рай для сладкоежек -
представлял собой веселенькое розовое здание, которое соседствовало с
обшарпанными ветхими домами, выстроенными в основном за один год - 1946).
Не будьте строги, это ведь Олд-Кейп, где преобладали старые автомобили
с надписями типа: "НЕ ОСУЖДАЙТЕ, ЧТО Я ГОЛОСОВАЛ ЗА РОССА ПЕРО", где
непременным атрибутом каждого дома была старомодная скульптура, где девушки
в шестнадцать лет становились как динамит, а к двадцати четырем превращались
в толстозадых, пустоглазых квочек, окруженных двумя-тремя отпрысками.
Двое мальчишек увлеченно выписывали круги на ярко разукрашенных, с
экстравагантно загнутыми вверх рулями велосипедах со сноровкой, говорившей о
большом опыте по части видеоигр и о возможности получения высокооплачиваемой
работы авиадиспетчеров в будущем... Если им удастся избежать участи
наркоманов или не погибнуть в автокатастрофе. Их кепки были лихо сдвинуты
козырьком назад. Ральф подумал, почему ребята не в школе, затем решил, что
ему все равно. Возможно, мальчишкам это тоже было безразлично.
Внезапно два велосипеда, до настоящего момента с легкостью избегавших
друг друга, столкнулись. Мальчишки упали на асфальт, но мгновенно вскочили
на ноги. У Ральфа отлегло от сердца, когда он увидел, что никто не
пострадал; их ауры даже не отреагировали на инцидент.
- Ах ты, чертов писюн! - раздраженно крикнул парнишка в футболке с
изображением "Нирваны" <"Нирвана" - популярная группа, основу репертуара
которой в основном составляет медитативная музыка.> своему дружку. Ему
было никак не больше одиннадцати. - Ездишь на велике так же, как старики
трахаются!
- Я что-то услышал, - оправдывался второй, нахлобучивая бейсболку на
светлые волосы. - Такой грохот! Только не говори, что ничего не слышал!
- Какой там к черту грохот, - ответил Нирвана. Он растопырил пальцы,
которые теперь были грязны (или просто стали еще грязнее), а из двух-трех
незначительных царапин сочилась кровь. - Посмотри-ка на это, чертов водила!
- Выживешь, - ответил его дружок.
- Да, но... - Нирвана заметил Ральфа, прислонившегося к бамперу
"олдсмобиля" и наблюдавшего за ними. - На что это ты, черт бы тебя побрал,
смотришь?
- На тебя и твоего приятеля, - ответил Ральф. - И все.
- Все, да?
- Да - конец истории.
Нирвана взглянул на своего товарища, затем вновь перевел взгляд на
Ральфа. Теперь глаза его горели такой ярой подозрительностью, что было
возможно разве что в Олд-Кейп.
- У тебя проблемы?
- Нет, - ответил Ральф. Он вдохнул такое количество
красновато-коричневой ауры, что теперь ощущал себя суперменом. - Я просто
размышлял над тем, что во времена моего детства мы разговаривали иначе.
Нирвана, дерзко хмыкнув, поинтересовался:
- Неужели? И как же вы разговаривали?
- Точно не помню, - ответил Ральф, - но вряд ли мы выражались, как
дерьмоголовые. - Хлопнула дверь кондитерской, и Ральф отвернулся от
мальчишек. Появилась Луиза, держа в руках два закрытых стаканчика с кофе.
А мальчишки тем временем оседлали велосипеды и покатили прочь; Нирвана
бросил через плечо еще один недоверчивый взгляд на Ральфа.
- Ты сможешь одновременно вести машину и пить кофе? - вручая ему
стаканчик, спросила Луиза.
- Думаю, с этой задачей я вполне справлюсь, - хотя больше мне уже
ничего не нужно. Я чувствую себя отлично, Луиза.
Женщина, взглянув на двух мальчишек, кивнула:
- Поехали.
Когда Ральф с Луизой выехали на шоссе N33, направляясь к местечку,
некогда известному как Сады Барретта, мир вокруг них забурлил красками; им
не пришлось подниматься даже на дюйм по лестнице восприятия, чтобы наблюдать
за этим буйством великолепия. Город остался позади, дорога вела через лес,
охваченный осенним, пламенем. Небо распласталось над шоссе синей полосой,
тень "оддсмобиля" скользила позади них по полыхающим листьям. - Боже, какая
красота, - произнесла Луиза. - Ну разве не чудо, Ральф? - Да.
- Знаешь, чего мне хочется? Больше всего?
Он покачал головой.
- Чтобы мы могли съехать на обочину, остановить машину и немного
побродить по лесу. Найти полянку, сесть на солнышке и наблюдать за облаками.
Ты бы сказал:
"Посмотри-ка, Луиза, вот то облако похоже на лошадь". А я бы ответила:
"Глянь-ка сюда, Ральф, совсем как человек с метлой". Было бы просто
замечательно.
- Да, - протянул он. Слева появился просвет; столбы линии высокого
напряжения, словно солдаты, маршировали по крутому склону. В лучах утреннего
солнца провода сверкали серебром, напоминая паутину.
Основания столбов утопали в медном потоке красного сумаха <Род
деревьев и кустарников, распространенных в Северной Америке.>, а в небе
над просекой Ральф увидел ястреба, парящего сверху такого же невидимого, как
мир с, воздушного потока.
- Да, - снова произнес Ральф. - Было бы здорово. Возможно, когда-нибудь
нам и представится подобный случай, но...
- Но что?
- "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить, что
предначертано судьбой", - продекламировал Ральф, Луиза изумленно взглянула
на него:
- Какая ужасная мысль!
- Да. По моему убеждению, все истинные мысли ужасны. Я прочитал тебе
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |