костлявыми ногами, Ральф принялся ужинать. Первый глоток обжег губы и язык.
Но вместо того, чтобы переждать, Ральф принялся есть быстрее, почти не
разжевывая.
Уговорив половину бобов, Ральф сделал передышку. Зверь в желудке еще не
отправился на покой, но немного утихомирился. Ральф подавил отрыжку,
осматривая Гаррис-авеню с чувством такого удовлетворения, какого он не
испытывал уже многие годы. В данных обстоятельствах довольствоваться было
особенно нечем, однако это ничего не меняло. Когда в последний раз он
чувствовал себя вот так же хорошо? Наверное, в то утро, когда он проснулся в
сарае, пораженный переплетением лучей - тысячами разнонаправленных нитей, -
заливающих светом теплое ароматное место его ночлега.
"Или вообще никогда"
Да, или вообще никогда.
Он заметил миссис Перрин, скорее всего возвращавшуюся из "Надежного
места" - гибрида бесплатной харчевни и ночлежки для бездомных. Ральф снова
удивился ее странной, скользящей походке. Она шла прямо, будто проглотив
палку, и даже не покачивала бедрами. Ее волосы, все еще темные, сдерживала -
а скорее всего, покоряла - сетка для волос, которую она носила, словно
рыцарь доспехи. Плотные чулки цвета лакричных леденцов вырастали из
безупречно белых туфель... Сегодня вечером миссис Перрин надела мужское
шерстяное пальто, полы которого скрывали ноги до самых щиколоток, так что
взору Ральфа, было доступно не так уж много. Казалось, при ходьбе старуха
полагалась лишь на верхнюю часть ног - Ральф подумал, что это, вероятнее
всего, результат болей в позвоночнике, - и сей способ передвижения вкупе с
длинным пальто придавал облику Эстер Перрин, что-то сюрреалистическое.
Она напоминала фигурку черной королевы на шахматной доске, либо
передвигаемой чьей-то невидимой рукой, либо движущейся по собственной воле.
Когда старуха приблизилась к месту, где сидел Ральф - одетый в ту же
порванную рубашку и поглощающий ужин прямо из кастрюли, - ауры снова стали
просачиваться в видимый мир. Зажглись фонари, и теперь Ральф видел
нежно-сиреневые арки, висящие над каждым из них. Над некоторыми крышами
вздымалось красное марево, другие крыши источали желтый туман, кое-где
мелькали светло-вишневые проблески. На востоке, где уже собиралась ночь,
горизонт пестрел неясными зелеными вспышками.
Ральф наблюдал, как вокруг миссис Перрин собиралась аура -
серо-стальная, цвета формы курсантов Вест-Пойнта. Более темные пятна,
наподобие фантомных пуговиц, мерцали над ягодицами старухи (Ральф считал,
что спрятанная где-то под одеждами, все же имелась и такая часть тела).
Ральф не был уверен, но подумал, что эти пятна вполне могут быть
признаком развивающейся болезни.
- Добрый вечер, миссис Перрин, - вежливо приветствовал ее он, наблюдая,
как слова принимают форму снежинок.
Женщина окинула Ральфа презрительным взглядом, одновременно делая
выводы и ставя на нем крест.
- Вижу, что ты все в той же рубашке, Робертс, - отрезала она.
Она не произнесла, но Ральф был уверен, что подумала:
"Я вижу также, как ты, сидя на веранде, уплетаешь бобы прямо из
кастрюли, словно оборванец, которого никогда не учили хорошим манерам... А я
всегда запоминаю то, что вижу, Робертс".
- Да, - кивнул Ральф. - Кажется, я забыл переодеться.
- Хм-м-м, - протянула миссис Перрин, и теперь Ральфу показалось, что
женщина мысленно оценивает состояние его нижнего белья. "Когда же в
последний раз ты менял его? Страшно даже подумать, Робертс".
- Великолепный вечер, миссис Перрин.
Еще один быстрый, какой-то птичий взгляд, только теперь в сторону неба.
И затем снова на Ральфа.
- Похолодает.
- Вы так считаете?
- Да - бабье лето кончилось. Теперь по моей спине можно предсказывать
погоду, но с этим заданием она справляется великолепно. -Старуха помолчала.
- Кажется, это кофта Билла Мак-Говерна?
- Так и есть, - согласился Ральф, размышляя, последует ли вопрос насчет
того, известно ли об этом Биллу. Но миссис Перрин только приказала ему
застегнуться.
- Ты ведь не хочешь стать кандидатом в туберкулезники? - строго
вопросила она, а поджатые губы добавили:
"Как и в сумасшедшие".
- Абсолютно, - заверил ее Ральф. Он отставил кастрюлю в сторону,
потянулся к пуговицам кардигана, затем остановился. На левой руке была
рукавица-ухватка, но он не замечал ее до последнего момента.
- Лучше снять рукавицу, - заметила миссис Перрин, сверкнув глазами.
- Согласен, - покорно произнес Ральф. Он сбросил рукавицу и застегнул
кардиган Мак-Говерна.
- Мое предложение остается в силе, Робертс.
- Простите?
- Насчет починки рубашки. Если только ты сможешь расстаться с ней на
пару дней. - Старуха помолчала. - Надеюсь, у тебя есть другая, чтобы носить,
пока я починю эту?
- Конечно, - ответил Ральф. - И даже несколько.
- Рубашки следует менять каждый день. Робертс, у тебя на подбородке
соус. - После этой тирады миссис Перрин отправилась дальше.
То, что последовало затем, Ральф сделал не понимая и не размышляя,
повинуясь инстинкту, как и в случае с отсекающим жестом, когда он пытался
отпугнуть доктора N3. Он поднял левую руку и свернул ладонь трубочкой вокруг
рта. Затем резко, с присвистом, вдохнул.
Результат оказался поразительным. "Карандаш" серого света вырвался из
ауры миссис Перрин наподобие иглы дикобраза. Он внезапно растянулся,
ринувшись назад, в то время как сама женщина двигалась вперед, миновал
устланную листьями лужайку и устремился в трубочку, сооруженную пальцами
Ральфа. Сделав еще один вдох, Ральф ощутил проникновение этого потока как
вхождение чистой энергии. Неожиданно он почувствовал себя засветившимся,
наподобие неоновой вывески над зданием кинотеатра. Распирающее ощущение силы
- ощущение, что в любой момент он может взорваться, - пробежало по его
груди, желудку, скатилось по ногам к кончикам пальцев, одновременно
бросившись в голову, угрожая разорвать череп, будто тонкое бетонное покрытие
противоракетного бункера.
Ральф видел лучи света, такие же серые, как наэлектризованный туман,
дымящимися потоками исходящие от его пальцев. Пугающее и в то же время
радостное ощущение силы озарило его мысли, но только на мгновение.
Затем последовали угрызения совести и страх.
"Что ты делаешь, Ральф? Чем бы это ни было, оно не принадлежит тебе.
Разве стал бы ты красть деньги из ее сумочки, пока никто не видит?"
Ральф чувствовал, как пылает его лицо. Он опустил руку и закрыл рот.
Когда губы и зубы сомкнулись, он четко услышал - и почувствовал, - как
что-то хрустнуло внутри. Звук, как от надкусывания стебля свежего ревеня.
Миссис Перрин остановилась, и Ральф с тревогой отметил, как она слегка
обернулась и огляделась по сторонам. "Я не хотел, - мысленно пояснил он. -
Честное словом миссис Перрин, я не хотел - ведь я только начинаю постигать
все это".
- Робертс?
- Да?
- Ты что-нибудь слышал? Похоже на пистолетный выстрел?
Ральф почувствовал, как запылали уши, когда он покачал головой:
- Нет... У меня слух уже не тот...
- Скорее всего, на Канзас-стрит выстрелила выхлопная труба, -
произнесла женщина, не обращая внимания на слабые оправдания Ральфа. -Но все
равно, сердце у меня ушло в пятки.
Она снова пошла своей странной скользящей походкой шахматной королевы,
затем остановилась и оглянулась еще раз. Аура старухи стала бледнее, но
Ральф без труда видел глаза миссис Перрин - пронзительные, как у ястреба. -
Ты изменился, Робертс, - сказала она. - Помолодел.
Ральф, ожидавший, чего угодно ("Немедленно отдай мне то, что украл,
Робертс") смог лишь пробормотать в ответ:
- Вы считаете... Как мило... Я понял... Она лишь махнула рукой:
- Возможно, это только освещение. И я советую тебе, Робертс, не пачкать
эту кофту. Я всегда считала мистера Мак-Говерна человеком, исправно следящим
за своими вещами.
- Лучше бы он следил за своими головными уборами, - возразил Ральф.
Пронзительные глаза, уже отворачивающиеся в сторону, снова полоснули Ральфа:
- Что?
- Панама, - пояснил Ральф. - Билл потерял ее где-то.
Миссис Перрин поразмышляла секунду, затем снова хмыкнула:
- Отправляйся домой, Робертс. Если и дальше ты будешь прохлаждаться на
улице, обязательно захвораешь. - И заскользила дальше без видимого урона,
нанесенного бездумным воровством Ральфа.
"Воровство? Уверен, что это абсолютно не подходящее объяснение, Ральф.
То, что ты сделал, скорее..."
- Вампиризм, - мрачно произнес Ральф, отставив кастрюлю с бобами
подальше и медленно потирая руки. Он чувствовал себя пристыженным...
Виноватым... Но уж никак не распираемым от энергии.
"Вместо крови ты украл у нее немного жизненной энергии, но вампир
остается вампиром, Ральф".
Верно. Неожиданно ему показалось, что подобное происходит с ним не
впервые.
"Ты изменился, Робертс. Помолодел".
Вот что сегодня сказала миссис Перрин, но ведь ему постоянно говорят
почти то же начиная с конца лета. Основная причина того, что друзья не
особенно настаивали на его визите к врачу, заключалась в том, что он не
выглядел больным. Он жаловался на бессонницу, однако внешне являл собой
образец здоровья. "Думаю, сотовый мед сотворил чудо", - заметил Джон
Лейдекер, когда они в воскресенье выходили из библиотеки - теперь казалось,
что это происходило еще в каменном веке. А когда Ральф поинтересовался, что
именно Лейдекер имеет в виду, тот упомянул о бессоннице Ральфа. "Выглядите
вы в тысячу раз лучше, чем во время нашей первой встречи".
И Лейдекер был не единственным. Все эти дни Ральф чувствовал себя
загнанным в угол, увечным и разбитым... Но окружающие продолжали повторять,
как хорошо он выглядит, каким отдохнувшим он кажется, как он помолодел.
Элен... Мак-Говерн... Даже Фэй Чепин недели две назад произнес что-то в
этом роде, хотя Ральф и не мог припомнить его слов...
- Нет, могу, - растерянно пробормотал он. - Он спросил, не пользуюсь ли
я кремом от морщин. Крем от морщин. Боже праведный!
Неужели он и тогда подворовывал, забирая у других их жизненную силу?
Подворовывал, даже не догадываясь об этом?
- Должно быть, - так же тихо пробормотал он. - Да ведь я же вампир,
спаси и сохрани. Господи.
"Но правильное ли это определение? - неожиданно подумал он. - Может
быть, в мире аур воришек жизненной энергии называют "центурионами"?" Перед
его мысленным взором предстало белое, безумное лицо Эда Дипно, так
возвращается призрак, чтобы обвинить своего убийцу, и Ральф, ужаснувшись,
обхватил колени руками и уткнулся в них лицом.
Глава пятнадцатая
В двадцать минут восьмого к дому Луизы подкатил "линкольн" выпуска
семидесятых годов. Ральф - последний час он мылся, брился и пытался хоть
немного успокоиться - стоял на крыльце и наблюдал, как Луиза выбирается с
заднего сиденья машины.
Она распрощалась, и легкий ветерок донес до него задорный молодой смех.
"Линкольн" отъехал, и Луиза направилась к дому. Пройдя половину
дорожки, она остановилась и обернулась. Томительно долгое мгновение они
рассматривали друг друга, стоя на противоположных сторонах Гаррисавеню,
отлично видя, несмотря на сгущающуюся темноту и двести ярдов, разделяющих
их. Друг другу в этой темноте они казались скрытно горящими факелами. Луиза
направила на него палец. Движение сильно напоминало жест, которым она
выстрелила в доктора N3, но Ральф не испугался.
"Намерение, - подумал он. - Все зависит от намерения. В этом мире есть
несколько ошибок... Но как только тебе становится ясен твой путь,
возможность ошибок, скорее всего, сводится к нулю".
Узенький, сверкающий серый Лучик силы возник на кончике пальца Луизы
проходящий через сгущающиеся тени Гаррис-авеню. Проезжающая машина
беспрепятственно промчалась сквозь него. Окна машины вспыхнули, на долю
секунды передние фары загорелись ярче... И все.
Ральф тоже поднял палец, и из него стал разрастаться голубой поток.
Два лучика встретились посередине Гаррис-авеню и переплелись, как ветки
жимолости. Поднимаясь вверх, этот поросячий хвостик бледнел. Затем Ральф
согнул палец, и его часть любовного узелка, появившегося посередине
Гаррисавеню, исчезла, а через мгновение растворился и лучик Луизы.
Ральф медленно спустился с крыльца и пошел прямо по газону. Луиза шла
ему навстречу. Встретились они посередине улицы... Там, где на самом деле
встретились уже давно.
Ральф обнял ее и поцеловал.
"Ты изменился, Робертс. Помолодел".
Эти слова снова и снова возникали в его мыслях - так повторяет одну и
ту же фразу заезженная пластинка, - когда Ральф, сидя в кухне Луизы, пил
кофе. Он не мог отвести от нее взгляд.
Луиза Чесс выглядела лет на десять моложе и фунтов на десять легче, чем
та женщина, к образу которой он привык в последние годы.
Интересно, сегодня в парке она тоже была такой? Вряд ли, хотя утром
Луиза, сильно расстроенная, плакала - наверное, поэтому и выглядела иначе.
И все же... Да, и все же. Исчезла тонкая сетка морщин вокруг рта, как и
двойной подбородок и мешки дряблой кожи на полных руках. Сегодня утром она
горько плакала, а вечером излучала счастье, но Ральф знал, что не в этом
причина разительных перемен.
- Мне понятно значение твоего взгляда, - сказала Луиза.
Странно. Конечно, таким образом решается вопрос, происходило ли это на
самом деле, но все равно страшновато. Мы отыскали "Источник Юности".
Забудь о Флориде; источник находится в Дерри, совсем рядом.
- Мы отыскали?
Она казалась удивленной... И несколько настороженной, будто
подозревала, что он подшучивает над ней. Или ведет себя с ней, как с "нашей
Луизой".
Луиза подошла и взяла Ральфа за руку.
- Пойди в ванную. Взгляни на себя в зеркало.
- Я отлично знаю, как выгляжу, черт побери, я только что побрился.
Очень тщательно.
Она кивнула:
- Ты хорошо потрудился, Ральф... Но дело вовсе не в щетине.
Просто посмотри на себя.
- Ты серьезно?
- Да, - твердо ответила Луиза. - Очень серьезно.
Ральф почти дошел до двери, когда она произнесла:
- Ты не только побрился; ты еще и рубашку сменил. Молодец. Мне не
хотелось говорить, но она порвалась.
- Разве? - спросил Ральф. Он стоял спиной, так что Луиза не заметила
его улыбки. - А я и не заметил.
Минуты две, опираясь на умывальник, Ральф разглядывал себя в зеркало.
Столько времени понадобилось ему, чтобы рассмотреть то, что мысленно он
уже видел. Пряди вновь появившихся черных, блестящих словно вороново крыло
волос поражали воображение, как и исчезновение уродливых мешков под глазами,
но он не мог оторвать взгляда от того, каким образом выглядели его губы,
избавившиеся от глубоких морщин. Незначительная... Неестественная вещь. Рот
совершенно молодого человека. И... Внезапно Ральф засунул палец в рот и
провел им по правой нижней десне.
Он не был совсем уверен, однако ему показалось, что десна немного
припухла, готовая обнажить новый ряд зубов. - Вот это да, - пробормотал
Ральф, мысленно переносясь в тот знойный день, когда он столкнулся с Эдом
Дипно на его лужайке. Тогда Эд поведал ему, что Дерри наводнен обезумевшими
созданиями-детоубийцами. Чудовищами, крадущими жизнь. "Сюда стягиваются все
силы, - сообщил ему Эд. -Знаю, трудно поверить в подобное, но это так".
Теперь Ральфу поверить было легче. Труднее стало соглашаться с
утверждением, что Эд сошел с ума.
- Если и дальше пойдет в том же духе, - стоя у двери, сказала Луиза, -
нам придется пожениться и уехать из города, Ральф. Симона и Мина не могли -
в прямом смысле слова - отвести от меня взгляд. Я вовсю распространялась
насчет новой косметики, полученной по почте, но они не клюнули на эту
удочку. Мужчина мог бы поверить, но женщина отлично знает, что косметике под
силу, а что нет.
Они вернулись в кухню, и, хотя ауры временно исчезли, Ральф кое-что все
же увидел свечение, исходящее от воротника шелковой блузы Луизы.
- В конце концов, я сказала им единственную вещь, которой они могли
поверить.
- Что именно? - поинтересовался Ральф.
- Я сказала, что встретила мужчину. - Луиза замялась, а затем,
заливаясь румянцем, выпалила: - И влюбилась в него.
Ральф взял ее за руку и повернул к себе. Он смотрел на маленькую,
аккуратную складочку у локтя и думал, как бы ему хотелось прикоснуться к ней
губами. Или кончиком языка. Затем он взглянул на Луизу:
- А это правда?
Она ответила ему искренним, исполненным надежды взглядом и тихонько
ответила:
- Мне так кажется, но теперь все так странно. Я уверена лишь в одном:
мне хочется, чтобы это было правдой. Мне нужен друг. Я так долго была
испугана, несчастна, одинока. Одиночество - самое страшное, когда стареешь,
- не боли и ломота в пояснице и не то, как задыхаешься, поднимаясь по
лестнице, по которой взлетал, когда тебе было двадцать, а именно
одиночество.
- Да, - согласился Ральф. - Это самое страшное.
- Никто с тобой больше не разговаривает, иногда люди беседуют в твоем
присутствии, но это не одно и то же - чаще всего возникает ощущение, будто
тебя вообще не видят. С тобой такое случалось?
Ральф подумал о Дерри Старых Кляч, городе, который игнорирует
спешащий-на-работу, спешащий-поиграть мир, и кивнул.
- Ральф, обними меня.
- С удовольствием, - отозвался он и нежно заключил женщину в объятия.
Некоторое время спустя, взъерошенные, изумленные и невероятно
счастливые Ральф и Луиза сидели в гостиной на диване, таком узком, что им
приходилось тесно прижиматься друг к другу. Но никто из них не возражал.
Рука Ральфа покоилась на плечах Луизы. Она распустила волосы, а он
перебирал пряди, удивляясь тому, как быстро забывается в пальцах ощущение
женских волос, так удивительно отличающихся от мужских. Луиза поведала ему
об игре в покер, а он внимательно слушал, поражаясь, но не слишком
удивляясь.
Около дюжины женщин собирались в Ладлоу каждую неделю, чтобы поиграть в
покер, делая небольшие ставки. Домой возвращались, проиграв пять баксов или
выиграв десятку, но чаще всего дело заканчивалось выигранным долларом или
оставленной на карточном столе гореткой мелочи. И хотя среди них на парочку
хороших игроков приходилась парочка тупиц (Луиза причисляла себя к первой
категории), в основном это был способ неплохо провести вечер - своеобразная
аналогия шахматных турниров мужской половины Старых Кляч.
- Вот только сегодня я никак не смогла проиграть. Я должна была бы
вернуться домой без цента в кармане: где уж тут сосредоточиться, если тебя
постоянно спрашивают, какие витамины я принимаю, где я делала профилактику
лица и все в том же духе, а ты должна что-то сочинять в ответ, стараясь не
запутаться в собственном вранье.
- Трудновато тебе пришлось, - посочувствовал Ральф, стараясь не
улыбаться.
- Очень тяжело. Но вместо того, чтобы проигрывать, я продолжала
загребать деньги. И знаешь почему, Ральф?
Он знал, но покачал головой, давая возможность Луизе сказать все самой.
Ему нравился звук ее голоса.
- Причиной всему ауры. Я не всегда знала точно, какие карты у них в
руках, но даже тогда была уверена, каково истинное положение вещей. Я не
всегда видела ауры - ты же знаешь, они приходят и уходят, - но все равно я
играла лучше, чем когда-либо прежде. А потом я стала специально проигрывать,
чтобы они не возненавидели меня. И знаешь что? Даже специально проигрывать
оказалось очень трудно. - Луиза взглянула на свои руки, потом вдруг
забеспокоилась. - А возвращаясь домой, я совершила поступок, которого
стыжусь.
Ральф снова увидел ее ауру: смутный, молочно-серый призрак, в котором
кружили крошечные темно-синие капельки.
- Прежде чем сказать, послушай меня. Может быть, я расскажу тебе о
чем-то подобном.
Он поведал ей о своей встрече с миссис Перрин, когда он, сидя на
веранде, ел и ждал Луизу. А едва он признался в том, что сделал со
старенькой леди, у него снова запылали уши.
- Да, - произнесла Луиза, когда Ральф закончил свое повествование. - То
же самое сделала и я... Но я не хотела, Ральф... По крайней мере, я не
думаю, что поступала осознанно. Я сидела на заднем сиденье автомобиля рядом
с Миной, она безостановочно болтала о том, как я изменилась, как помолодела,
и я подумала - мне стыдно говорить об этом вслух, но лучше сказать, - я
подумала: "Сейчас я заткну тебе рот, глупая завистливая дура".
Потому что она завидовала, Ральф. Я видела это по ее ауре.
Неудивительно, что ревность называют зеленоглазым чудовищем? В общем, я
показала пальцем в окно и сказала: "О, Мина, какой прелестный дом". А когда
она отвернулась, чтобы взглянуть, я... Я сделала то же самое, что и ты,
Ральф. Только я не сворачивала ладонь трубочкой. Я просто собрала губы...
Вот так... -Луиза продемонстрировала, став похожей на женщину,
приготовившуюся к поцелую, и Ральфа потянуло, непреодолимо и сильно,
воспользоваться бы этим... И я вдохнула большое облако ее поля.
- И что случилось? - с интересом спросил Ральф. Луиза горестно
рассмеялась:
- Со мной или с ней?
- С вами обеими.
- Мина подпрыгнула и хлопнула себя по шее. "На мне жучок!
- воскликнула она. - Он укусил меня! Сними его, Лу! Помоги,
пожалуйста!"
Конечно, никакой букашки там не было - я стала этой букашкой, - но я
все равно смахнула с ее шеи невидимого жучка, опустила стекло и сказала, что
он улетел. Мине еще повезло, что я обмахнула ее шею, а не выколотила мозги -
вот насколько я была переполнена энергией. У меня возникло чувство, будто я
легко могу пробежать всю дорогу до дома.
Ральф кивнул. Луиза, помолчав, заключила:
- Это было замечательно... Слишком замечательно. Как в телевизионных
историях о наркотиках - сначала они возносят тебя в рай, а затем низвергают
в ад. А что, если мы уже не сможем остановиться?
- Да, - согласился Ральф. - И что, если мы причиняем людям вред? Я все
время думаю о вампирах.
- А знаешь, о чем все время думаю я? - Луиза перешла на шепот. -О том,
что говорил Эд Дипно. О Центурионах. Что, если это мы, Ральф? Что, если это
и есть мы?
Ральф, прижав женщину к себе, поцеловал ее в макушку. Луиза, произнеся
вслух самые ужасные его мысли, облегчила боль его сердца, но и заставила
задуматься над мыслью, что одиночество - самое страшное в старости.
- Понимаю, - ответил Ральф. - То, как я поступил с миссис Перрин, было
сделано под влиянием момента - я вообще не раздумывал над этим. А ты?
- Именно так все и происходило. - Луиза положила голову ему на плечо. -
Мы не можем поступать так и дальше, - сказал он. - Потому что это
действительно может стать дурной привычкой. Потому что все, что так хорошо,
обязательно превращается в наркоманию, согласна? Мы обязаны постараться
выстроить некую защиту против таких неосознанных поступков. Потому что,
по-моему, я пользовался этим даром, ведь так? Именно поэтому... Его перебил
скрип тормозящих шин. Луиза и Ральф встревоженно посмотрели друг на друга, а
звук не прекращался.
Когда утих скрежет тормозов, послышался глухой удар. Затем последовал
то ли детский, то ли женский крик, Ральф не смог точно определить. Возглас:
"Что случилось?"
Затем: "Авария!" - и топот бегущих ног по тротуару. - Оставайся на
диване, - сказал Ральф и поспешил к окну в гостиной.
Когда он подбежал к нему, на него упала тень вставшей рядом Луизы; в
душе Ральф одобрил ее поступок. В подобных обстоятельствах точно так же
поступила бы и Кэролайн.
Они смотрели на ночной мир, переливающийся и пульсирующий в странном
свете. Ральф знал, что они увидят Билла, знал это - Билла, сбитого
проезжавшей машиной, мертвого Билла, лежащего на улице с панамой возле его
вытянутой руки. Он покрепче прижал к себе Луизу, а она схватила его за руку.
Но в свете фар "форда" распластался не Билл, а Розали. Ее утренним
экспедициям пришел конец. Собака лежала в луже растекающейся крови с
перебитым в нескольких местах хребтом. Когда водитель, сбивший ее, опустился
на колени возле старой бродяжки, безжалостное сияние уличного фонаря
высветило его лицо. Водителем оказался Джо Уайзер, фармацевт из "Райт-Эйд",
по краям его желто-оранжевой ауры метались красно-синие, вспышки. Он гладил
собаку по боку, и с каждым поглаживанием мерзкой черной ауры, облепившей
Розали, поле ее разрушалось.
Ужас охватил Ральфа, омыл его волной холода, превращая яички в один
плотный комок. И внезапно он снова перенесся в июль 1992 года: Кэролайн
умирает, постукивает Страж Смерти, а Ральф пытается удержать обычно столь
уравновешенного мужа Элен от попытки вцепиться в горло толстяку-садовнику.
И тут - вишенка на шарлотку, как сказала бы Кэролайн, - появляется
Дорренс Марстеллар. Старина Дор. И что же тогда он сказал?
"Я бы не стал больше прикасаться к нему... Я и так уже не вижу твоих
рук".
Не вижу твоих рук.
- О Господи, - прошептал Ральф.
В реальность Ральфа вернула Луиза, шатающаяся из стороны в сторону,
готовая в любую секунду упасть в обморок.
- Луиза! - резко крикнул Ральф, хватая ее за руку. - Луиза, как ты себя
чувствуешь?
- Кажется,..
Хорошо... Но, Ральф... Ты видишь...
- Да, это Розали. Думаю, она...
- Я не имею в виду ее, я говорю о нем! - Она указала вправо.
Доктор N3 стоял, опираясь о багажник "форда" Джо Уайзера, панама Билла
Мак-Говерна съехала на его лысый затылок. Он смотрел на Ральфа и Луизу,
дерзко ухмылясь, затем медленно поднял маленькую ручонку и показал им "нос",
помахивая коротенькими пальчиками.
- Ах ты, подонок! - закричал Ральф, в отчаянии ударяя кулаком в стену.
К месту происшествия сбегались люди, но они ничем не могли помочь:
собака умирала. Черная аура сгущалась, превращаясь в подобие обожженного
кирпича, она обволакивала собаку черным покровом, и каждый раз рука Уайзера
исчезала, когда тот проводил ею по этому ужасному савану.
Теперь доктор N3 выставил вперед указательный палец и склонил голову
набок, как бы говоря: "Внимание!" Он на цыпочках прошел вперед абсолютно
ненужный жест, все равно его никто не видел, но карлик, очевидно, питал
страсть к театру - и потянулся к заднему карману брюк Джо Уайзера.
Коротышка оглянулся на Ральфа и Луизу, как бы проверяя, смотрят они или
нет. Затем все так же на цыпочках прошел дальше, вытянув вперед левую руку.
- Останови его, Ральф, - простонала Луиза. - Пожалуйста, останови его.
Медленно, словно находясь под действием снотворного, Ральф поднял руку,
а затем резко опустил ее. От пальцев отделился поток синего света, но тут же
рассеялся, растекшись по стеклу. Бледное туманное облачко вырвалось из дома
Луизы, а затем исчезло. Лысоголовый доктор погрозил пальчиком -"Ах ты,
беспокойный мальчишка" - говорил его жест.
Доктор N3, снова потянувшись вперед, достал что-то из заднего кармана
брюк Джо Уайзера, в то время как тот стоял перед сбитой собакой. Ральф не
мог с уверенностью сказать, что это такое, пока чудовище в грязном халате не
сдернуло панаму Мак-Говерна с головы и не сделало вид, что проводит им по
несуществующим волосам. Создание обзавелось черным гребешком, который можно
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |