Успели почти все. Лишь двоих римлян, которые бежали медленнее всех — то ли от усталости, то ли от страха, — загнали, как зверей на облаве, и проткнули десятками мечей. Дикари с вызовом трясли окровавленными мечами перед выжившими, которые запирали ворота. Перит спешился и приказал обыскать форт и проверить, в безопасности ли они. Кто поймет, что за нездоровые мысли бродят в головах дикарей? Внутри римлян вполне могли поджидать новые толпы синекожих, чтобы для забавы перебить римлян, когда те решили, что спаслись.
Однако форт оказался пуст, если не считать трупов. В римских фортах обычно было по пятьдесят человек и двадцать лошадей. Теперь их изуродованные трупы валялись на месте убийства. Дикари даже из животных вытащили вонючие кишки и растянули по каменному полу. Тучи потревоженных сине-черных мух с гудением поднялись в воздух. От смрада двоих солдат вырвало. Марку стало совсем тоскливо: они попали в ловушку и впереди их ждали только болезни и смерть. А за стенами форта кричали и улюлюкали синекожие.
ГЛАВА 30
До наступления ночи тела легионеров по приказу Перита отволокли в пустой подвал и заперли. С мертвыми лошадьми было сложнее. Дикари забрали из форта все оружие, даже топоры, а целиком скользкие трупы еле поднимали пять-шесть человек. Перекинуть их через вал оказалось и вовсе невозможно. В конце концов Перит распорядился подтащить тяжелые клеклые трупы к воротам, чтобы помешать нападающим. На другую помощь рассчитывать не приходилось. Никто и не надеялся дожить до утра; страх и ожидание смерти тяготили. Марк стоял у стены и, прищурившись, смотрел на лагерные костры врага.
— Чего я не понимаю, — пробормотал он Пеппису, точившему мечи об изношенный точильный камень, — так это почему нас пустили в форт. Один раз они его уже взяли, и наверняка с потерями. Почему же они не убили нас на тропе?
Пеппис пожал плечами:
— Дикари, господин! Может, им нравится делать самим себе труднее. Или они хотят поиздеваться над нами. Перит говорит, если мы к утру не вернемся, за нами завтра же вечером вышлют подмогу или даже раньше. Только вряд ли синекожие будут столько ждать.
— Нет, мы должны продержаться хотя бы день. У них, конечно, численный перевес, но и все на этом. Правда, один раз они и вправду форт взяли.
Где-то в темноте завели ритмичную песню, и Марк замолчал. Если присмотреться, он мог различить на фоне костров силуэты пляшущих фигур.
— Кому-то веселье, — пробормотал он.
Его рот заполнился слюной. Колодец форта отравлен разлагающимися трупами, все съедобное вынесли дикари. По правде говоря, если через день-два не придет подкрепление, жажда довершит дело за синекожих. Возможно, этого они и добиваются: чтобы у римлян пересохли глотки под палящим солнцем. Вот и поверишь во все страшные истории. Сегодня вечером солдаты их снова друг другу перескажут.
Пеппис выглянул из-за стены в темноту и фыркнул со смесью возмущения и удивления:
— Там один мочится, прямо на стену под нами!
— Осторожнее! Не высовывайся и не поднимай голову, — ответил Марк и прильнул к грубому камню, стараясь выглянуть из-за стены и в то же время не оказаться на виду.
Под ними действительно стоял, пошатываясь, синекожий. Он с ухмылкой поливал форт дугообразными струйками темной мочи. Дикарь уловил движение сверху, отскочил в сторону и помахал Марку с Пепписом — сначала свободной рукой, а потом тем, что держал во второй.
— По-моему, он немного перепил, — прошептал Марк и невольно улыбнулся.
Тот обернул вокруг тела раздувшийся мех с вином и присосался к отверстию, проливая больше, чем попадало в рот. С третьей попытки синекожий неловко закрыл мех пробкой и начал жестикулировать и что-то кричать римлянам на своем тарабарском наречии.
Устав ждать ответа, он шагнул вперед и свалился лицом вниз.
Марк и Пеппис смотрели на неподвижного дикаря.
— Он не мертвый. Я вижу, у него поднимается грудь. Наверное, напился в дым, — прошептал Пеппис. — Ловушка, точно! Все говорят, что эти синекожие хитрющие.
— Может, и ловушка. Но других вокруг не видно, а с одним я справлюсь. А вот вино нам бы не помешало. Особенно мне, — ответил Марк. — Я спускаюсь. Принеси мне веревку. Я успею слезть со стены и подняться обратно, пока они доберутся сюда.
Пеппис убежал выполнять поручение, а Марк принялся рассматривать беззащитную фигуру пьяного и землю вокруг. Затея рискованная… Марк сардонически усмехнулся: им всем придет конец ночью или на рассвете, так какое это имеет значение? Сразу стало легче. Уверенность в скорой смерти подействовала на юношу чуть ли не успокаивающе. Он хотя бы успеет выпить. Винный мех такой полный, что каждому достанется почти по целой чаше.
Пеппис закрепил свой конец веревки и бросил остальное вниз. Веревка размоталась и тихо упала вниз с двадцатифутовой стены. Марк проверил, плотно ли сидит в ножнах меч, и взъерошил мальчику волосы.
— Скоро увидимся, — прошептал он, перекинув ногу через парапет и исчезая в темноте.
Было так темно, что Пеппис с трудом видел, как Марк ползет к неподвижной фигуре, обнажив гладий.
Марк почуял, что что-то неладно, и упрямо сжал челюсти. Все равно теперь не избежать ловушки. Он потрогал ногой пьяного синекожего и даже не удивился, когда тот резко вскочил. Марк вырезал ему горло раньше, чем его лицо успело принять торжествующее выражение. С земли с мечами в руках поднялись еще два синих человека. Именно об их присутствии говорила Марку «чуйка»: они спрятались в неглубоких ямах и много часов пролежали там без всякого движения, проявив почти нечеловеческую выдержку. Скорее всего, они спрятались еще до прихода римского каравана, подумал Марк и перешел в нападение. Дикари оказались настоящими воинами.
Их оказалось всего трое — юноши, которым не терпелось повысить свой статус или убить первого врага. От первого же удара Марка раздался громкий звон металла о металл, и римлянин поморщился: прибегут новые. Нужно убираться, пока сюда не сбежалась вся синекожая армия.
Лезвие Марка проскользнуло вдоль запыленного меча одного из воинов и ударилось о грубую бронзовую гарду. Тот издевательски улыбнулся; тогда Марк стукнул его кулаком второй руки в живот, отдернул меч и сделал новый, более успешный выпад. Противник согнулся вдвое от неожиданной боли и упал на землю, проливая кровь из шейных артерий.
Третий оказался менее умелым бойцом, чем его спутник, но Марк услышал крики и понял, что его время на исходе. От спешки он стал небрежнее и поздно уклонился от удара. Неистовый взмах меча задел за ухо и прошелся по волосам.
Марк плавно шагнул влево и сбоку ударил мечом в сердце, пронзив выкрашенные в синее ребра. Воин с булькающим криком упал, и до Марка донеслось шлепанье бегущих ног, которое он слишком хорошо запомнил во время бега к форту. К веревке он уже не успевал, поэтому повернулся, отвязал мех от первого трупа, вытащил затычку и сделал глубокий глоток. Ночь вокруг Марка заполнилась мечами и синими тенями.
Дикари столпились вокруг него с мечами наготове; их глаза ярко блестели даже в темноте. Марк приспустил мех на бедро и высоко поднял гладий. Дикари не двинулись; он понял, что они смотрят на тела. После долгого молчания один из них, высокий, лысый и синий, с длинным узорчатым мечом, выступил вперед.
Воин указал куда-то далеко, потом на Марка. Потом покачал головой и указал на форт. Кто-то презрительно засмеялся, но воин резким жестом его оборвал. Он бесстрашно подошел к Марку и направил меч ему в горло. Второй рукой указал на костры и снова на молодого римлянина. Марк чувствовал, что синекожие обступают его все плотнее.
— Ладно, хотите зажарить меня на костре — пожалуйста, — произнес он, сам указывая на костры.
Высокий синий воин кивнул. Не сводя глаз с Марка, он дал краткий приказ, и другой воин положил руку на меч Марка и осторожно забрал его.
— А, зажарить на костре без оружия — теперь понял! — продолжал Марк.
Он заставлял себя говорить вежливо, хотя знал, что его не понимают. Потом он улыбнулся, и ему улыбнулись в ответ.
Форт остался в темноте позади. Когда Марк оглянулся, на фоне неба маячила голова Пепписа. А может, то была игра его воображения.
Синекожие важно и торжественно повели пленника в лагерь. Марк видел, как они готовятся к бою: оружие было свалено в кучу, воины танцевали или завывали у костров, сплевывая, по всей видимости, чистый спирт, судя по голубым вспышкам, которые появлялись в огне. Некоторые устроили состязания по борьбе; другие сидели и втирали в руки и лицо бледную глину — вот откуда синий цвет, догадался Марк.
Марк мало что успел рассмотреть, потому что его сразу поставили на колени у большого костра и в руки вложили грубую глиняную чашу со спиртным. Глаза заслезились от паров, но он проглотил все, изо всех сил стараясь не подавиться. Питье было очень крепким, и Марк жестом отказался от второй чаши, потому что хотел сохранить ясную голову. Конвоиры расселись вокруг и, похоже, обсуждали его одежду и манеры. Во всяком случае, они часто тыкали в него пальцем и смеялись. Марк не обращал на них внимания и думал только о том, не удастся ли сбежать. Воины сняли мечи с поясов и положили их на чахлую траву совсем рядом. Он мог бы один ухватить…
Мысли прервало пение рога. Все повернулись в ту сторону, откуда шел звук; Марк украдкой еще раз покосился на ближайший меч и обнаружил, что владелец положил на него руку. Подняв глаза, Марк встретился с крепким дикарем взглядом и иронически хмыкнул, когда тот покачал головой и улыбнулся, обнажая бурые гнилые зубы.
В рог дул первый синекожий старик, увиденный Марком. Ему было около пятидесяти, и, в отличие от поджарых, мускулистых молодых воинов, он мог похвастаться массивным животом, который выпячивался под одеждой и колыхался, когда старик двигал тонкими руками. Вероятно, он был вождем, потому что все выкрикиваемые им приказы моментально выполнялись. Трое ловких парней достали из ножен длинные мечи и кивнули друзьям в кругу. Кто-то достал маленькие барабаны, и зазвучал частый ритм. Трое стояли расслабленно, ожидая, пока ритм заполнит ночь, и наконец начали двигаться, быстрее, чем Марк мог себе представить. Их мечи были как куски рассветного солнца, а плавные движения перетекали одно в другое, совсем не так, как учили Марка.
Марк заметил, что этот бой отрепетирован и напоминает скорее танец, чем состязание. Мужчины вращались и прыгали, их мечи гудели, разрубая горячий ночной воздух.
Марк завороженно смотрел на представление, пока бойцы снова не приняли расслабленную позу и барабаны не затихли. Воины загикали; Марк без смущения присоединился к ним. Старик подошел к нему, и римлянин невольно напрягся.
— Ты нравится? Они мастер? — спросил он с сильным акцентом.
Марк согласился, старательно сохраняя лицо бесстрастным.
— Эта люди взяли твоя маленький форт. Это краджка, наши лучшие, да?
Марк кивнул.
— Твоя люди хорошо бились, но краджка учатся, когда начали стоять, да, маленькие дети? Так мы заберем вся ваша уродливые форты, да? Камень от камня и пепел разбросаем? Мы это сделаем.
— Сколько у вас этих… «краджек»? — спросил Марк.
Старик улыбнулся, и в его потемневших деснах оказалось всего три зуба.
— Мало. Мы учимся на твоя, кто пришел с тобой сегодня. Другие воины нужно посмотреть, как вы деретесь, да?
Марк воззрился на него, не веря своим ушам. Оставшихся в форте ждала незавидная участь. Им позволили укрыться в этих стенах просто для того, чтобы молодые синекожие потренировались на малом числе защитников. У Марка пошел мороз по коже. В легионе были уверены, что синекожие по сообразительности ненамного отличаются от животных. Все захваченные пленники впадали в безумие, если не могли убежать, перегрызали веревки и убивали себя любым острым предметом. Если в легионе узнают, что дикари умеют тщательно планировать операции, а один из них даже говорит на цивилизованном языке, они поймут, что недооценивают угрозу.
— Почему эти люди не убили меня? — спросил Марк.
Он старался сохранять спокойствие, несмотря на то что старик наклонился ближе и обдал его кислым дыханием.
— Ты им понравиться. Ты убил три коротким мечом. Убил как мужчина, не с луком или копьем. Они привели тебя показать мне, как странная вещь, да?
Курьез — римлянин, который правильно убивает. Еще до того, как старик продолжил, Марк догадался, что будет дальше.
— Нехорошо, когда молодой воины восхищаться римлянами. Ты дерись с краджкой, да? Если победить, назад в форт. Если краджка тебя убьет, тогда все увидят и узнают надежду на будущие дни, да?
Марк согласился, поскольку другого выбора не видел. Он посмотрел в пламя костра, гадая, отдадут ли ему гладий.
К ним подтянулись почти все синекожие, оставляя свои костры без защиты. Марк понимал, что солдаты в форту будут видеть только пятна света в горной темноте и даже не заметят возможности, которой могли бы воспользоваться.
Марку позволили встать. Вокруг воткнутыми в землю кинжалами разметили круг. Синекожие собрались за краем круга, некоторые подняли на плечи друзей, чтобы тем было лучше видно. Куда Марк ни бросал взгляд, его везде встречала колышущаяся стена синих тел и обнаженные в ухмылках желтые зубы. Он заметил, что у многих красные глаза: видимо, какое-то вещество в синей краске вызывает раздражение. Главный синекожий с большим животом вступил в круг и с серьезным видом вручил Марку его гладий, тут же опасливо отступая. Марк и не посмотрел на него. Чтобы понять, что к нему относятся как к врагу, не нужен был глаз разведчика. Проиграешь — и тебя разрубят на кусочки, чтобы показать свое превосходство; победишь — и толпа разорвет тебя на клочки от гнева. Марк подумал: «А что бы сделал Гай?» — и невольно улыбнулся своей мысли. Гай убил бы вожака, как только получил меч. Ведь хуже все равно быть не может.
Вожак отошел недалеко, его живот выпирал за край круга, но Марку почему-то казалось, что кидаться на него с мечом не стоит. Может, его отпустят? Он посмотрел на синие лица и пожал плечами: маловероятно.
В круг вышел краджка. Воины, пропуская его, расступались и тут же, толкаясь, занимали прежние места. Его начали поддерживать криками, сначала тихо, потом погромче. Марк осмотрел краджку с головы до ног. Он был гораздо выше обычного синекожего и на добрых три дюйма выше Марка, несмотря на то что тот очень вытянулся с тех пор, как покинул Рим. Краджка был до пояса обнажен; под раскрашенной кожей легко перекатывались мышцы. Марк прикинул, что его руки достают приблизительно так же далеко. Сам Марк часами тренировался и знал, что с такими длинными руками и мощными запястьями у него есть шанс на победу, каким бы умелым ни оказался противник. Рений по-прежнему занимался с ним каждый день, и Марк давно скучал без стоящего соперника.
Марк наблюдал, как высокий краджка идет по кругу, смотрел ему в глаза и не видел слабых мест. Тот не улыбался и не понимал оскорблений. Краджка держался вне зоны досягаемости, на случай, если Марк сразу бросится на него. Марк поворачивался на месте, не сводя с него глаз, пока противник не остановился напротив, в двадцати футах от него. Тактика, тактика… Рений учил его всегда думать. Главное — не честная игра, а победа. Краджка достал из ножен меч, и Марк поморщился: это был длинный, от бедра до земли, блестящий кусок отполированной бронзы. Хотя… вот и преимущество! Раньше он как-то не замечал, а ведь у синекожих оружие из бронзы. Более твердый железный гладий вскоре затупит этот меч, если пережить первые несколько ударов. Марк начал лихорадочно размышлять: бронза легко тупится… Бронза мягче железа…
Краджка подошел ближе и тряхнул голыми плечами, расслабляя их. Кроме штанов, на нем ничего не было, и он переступал босыми ногами гибко, как огромный кот.
Марк крикнул вожаку:
— Если я убью его, я свободен, да?
Толпа разразилась презрительными возгласами, и Марк удивился: сколько из них на самом деле понимают его язык? Синекожий с улыбкой кивнул и подал знак начинать.
Бой барабанов заглушил болтовню толпы; Марк подскочил от неожиданности, а его противник заметно расслабился и встал в бойцовскую стойку, выставив вперед неподвижный меч. Более длинное лезвие увеличит его зону досягаемости, подумал Марк, в свою очередь тряхнув плечами. Юноша поднял руку и отошел на шаг назад, чтобы снять тунику. Он с удовольствием освободился от нее: жара от костра и потной толпы была удушающей. Барабаны забили громче, и Марк сосредоточился на горле краджки, зная, что это лишает некоторых противников присутствия духа. Римлянин застыл на месте, синекожий слегка покачивался — два разных стиля боя.
Краджка как будто и не двинулся, но Марк почувствовал нападение и отступил в сторону, уклонившись от бронзового меча. Он не стал отбивать удар, чтобы оценить, насколько противник быстр.
Первый выпад перетек во второй, направленный в лицо. Марк отчаянно вздернул гладий, клацнув металлом о металл. Под волосами у него выступил пот. Противник двигался быстро и плавно, его смертельные удары казались безобидными взмахами меча и обманными движениями. Марк блокировал выпад в живот, ступил вперед и ударил кулаком в синее тело.
Тела там не оказалось, и он растянулся на жесткой земле. Он быстро вскочил и увидел, что краджка отступил в сторону, позволяя ему встать. Значит, быстрого убийства не предвидится. Марк кивнул ему и сжал челюсти. Не чувствуй ни злости, сказал он себе, ни стыда. Он помнил слова Рения: неважно, что происходит во время боя, если в конце его враг лежит у твоих ног.
Краджка легко выступил ему навстречу. В последнее мгновение мелькнул бронзовый меч, заставляя Марка пригнуться. На сей раз он воздержался от ответного выпада и заметил, что краджка готов был развернуть меч и рубануть по нему. «Он уже дрался с римлянами!» — мелькнула догадка у Марка. Этот человек знаком с римским стилем боя. Возможно, его даже учили перед смертью легионеры, пропавшие за последние месяцы.
Вот незадача! Он всему научился у Рения, римского солдата и гладиатора, и не владел больше никакими стилями боя. А краджка явно был мастером в своем.
Бронзовый меч бросился вперед, и Марк отбил его. Он сосредоточился на слегка пульсирующем синем горле, не выпуская из поля зрения движения рук и тела. Один удар пропустил мимо себя, от другого отпрянул назад, точно рассчитав расстояние, и змеей ударил его издали. На боку краджки возникла тонкая красная черта.
Пораженная толпа затихла. Краджка озадаченно сделал два скользящих шага от Марка и нахмурился: он не почувствовал царапины. Синекожий тронул красную линию, посмотрел на руку с ничего не выражающим лицом, а потом пожал плечами и, танцуя, двинулся к Марку. Его бронзовый меч стал расплывчатым пятном света и теней.
Марк уловил ритм движения и начал нарушать его. Он вынуждал краджку отпрыгивать от резких ударов меча и наступал тяжелыми сандалиями ему на пальцы ног.
Марк почувствовал, что уверенность противника пошатнулась. За каждым шагом Марка следовал удар, за ним — еще один, он плел мечом текучий узор, напоминающий стиль самого краджки. Гладий превратился в его продолжение, острый шип в руке, которому для убийства хватит одного касания. Краджка всего на волосок пропустил выпад в горло и яростно бросился на Марка. Он рассчитывал на легкую победу. И снова краджка отбил очередной удар, и снова его босые ноги попали под окованные железом римские сандалии.
Краджка издал приглушенный стон боли, подскочил и завертелся уже знакомым Марку движением, из того самого танца. Бронзовый меч закрутился вместе с краджкой, незаметно вышел из вращения и полоснул Марка по груди. Толпа взревела. Когда краджка опустился на землю, Марк протянул левую руку и схватил бронзовое лезвие незащищенной ладонью.
Краджка в изумлении воззрился на Марка и впервые встретился с его глазами, холодными и черными. Он замер под этим пристальным взглядом, и секундной заминки Марку хватило. Гладий вонзился в горло противника, и кровь полилась ручьем, унося с собой его силу. Краджка хотел вырвать свой меч из руки римлянина, чтобы пальцы посыпались на землю, как перезрелые початки, но ему не хватило сил. Он мешком свалился у ног Марка.
Тяжело дыша, Марк приподнял бронзовый меч, отметив, как скручен и выгнут край лезвия. Разрезанная ладонь кровоточила, и все-таки пальцы слушались.
Марку казалось, что вот-вот толпа бросится на него и убьет.
Некоторое время все вокруг молчали. Наконец раздался жесткий приказной голос старого вождя. Марк смотрел в землю и на мечи, которые держал в руках. Он повернулся на звук шагов, и синекожий старик взял его за руку. Глаза его потемнели от удивления и еще какого-то чувства.
— Пошли. Я держать слово. Ты вернуться к друзьям. Утром мы прийти за вами всеми.
Марк кивнул, не смея надеяться, что старик говорил правду. Ему захотелось что-то сказать в ответ.
— Он был славным воином, этот краджка. Лучшего мечника я не встречал.
— Конечно. Это был мой сын.
Произнеся эти слова, вождь синекожих показался совсем дряхлым, словно годы враз легли ему на плечи и потянули вниз. Он вывел Марка за круг на открытое место и указал на форт.
— Теперь иди домой.
Старик промолчал, когда Марк отдал ему бронзовый меч и ушел в темноту.
Марк приблизился к стенам форта, которые казались ночью совсем черными. Подходя, он засвистел какую-то песенку, чтобы солдаты услышали его и не выстрелили в грудь из арбалета.
— Я один! Пеппис, бросай обратно веревку! — крикнул он.
Внутри послышался шорох: кто-то подходил, чтобы выглянуть наружу.
Над парапетом во мраке появилась голова, и Марк различил угрюмое лицо Перита.
— Марк? Пеппис сказал, что синекожие тебя поймали.
— Поймали, но отпустили. Так мне сбросят веревку или нет? — резко спросил Марк.
Вдали от костров было не так жарко, и он зажал раненую руку под мышкой, чтобы согреть пальцы. Марк слышал, как вверху кто-то шепотом совещается, и проклял Перита и его осторожность. Зачем дикарям ставить ловушку, если им достаточно просто дождаться, пока все они перемрут от жажды?
Наконец со стены сползла веревка, и он подтянулся наверх. Руки горели от усталости. Перит помог ему перелезть через парапет, и тут его чуть не сшиб с ног Пеппис.
— Я думал, они тебя слопают! — воскликнул мальчик, обхватив его руками.
Грязную мордашку Пепписа покрывали разводы от слез. Марка кольнула грусть: жаль, что он привел мальчика в это мрачное место. Жаль, что это его последняя ночь.
Марк протянул руку и ласково взъерошил ему волосы.
— Нет, малый. Они сказали, я слишком жилистый. Хотят помоложе и понежнее.
Пеппис ахнул от ужаса, а Перит хмыкнул.
— До утра еще далеко, успеешь рассказать, что с тобой приключилось. Думаю, все равно никто не спит. Много их там?
Марк посмотрел на Перита и решил, что не все стоит говорить при мальчике.
— Хватает, — тихо отозвался он.
Перит отвел взгляд и кивнул сам себе.
Когда пришел рассвет, Марк и остальные высматривали нападающих мутными от недосыпания глазами. Все стояли на стенах и нервно мотали головами при малейшем шорохе птицы или кролика в кустарнике. Тишина была особенно мучительной; правда, когда какой-то солдат уронил меч и прервал ее, обругал разиню почти каждый.
Вдруг издали донеслось пение медных рогов римского легиона, отдававшееся эхом в горах. Перит побежал по узкому проходу между стен, приветственно крича. Три центурии ускоренным маршем приближались к ним по горным тропам.
Всего через несколько минут зазвучал голос:
— Подходим к форту! — и ворота распахнулись.
Когда караван не пришел, командиры легиона не стали медлить с отправкой подкрепления. Дикари в последнее время осмелели, и требовалась демонстрация силы. Центурии добрались к ним за ночь, проходя двадцать миль в час, причем не по ровной дороге.
— А синекожих не видно? — хмуро спросил Перит. — Вокруг форта, когда мы пришли, стояли тысячи. Мы думали, они нападут на нас.
Центурион покачал головой и поджал губы.
— Видели их следы, тлеющие костры, мусор. Похоже, все ночью ушли. Поди пойми, что у варвара в голове! Может, какой-нибудь шаман увидел несчастливую птицу или еще какой-то плохой знак.
Он оглядел форт и почуял трупный запах.
— Н-да, вот и работенка. Нам приказано оставаться здесь, пока нас не снимут. Я пошлю с вами полсотни в постоянный лагерь. Не стоит выходить без хорошо вооруженного отряда. Это вражеская территория, знаете ли.
Марк открыл было рот, чтобы ответить, но Перит ловко развернул его за плечо и легким толчком отослал прочь.
— Знаем, — ответил Перит и отправился руководить отбытием.
ГЛАВА 31
По улице шли бандиты, уже успевшие вырядиться в дорогие ткани, украденные из магазина или в мастерской. Они несли глиняные сосуды, из которых, когда они спотыкались, выплескивалось на каменную мостовую красное вино.
Александрия выглянула из-за запертых ворот городского дома Мария и нахмурилась.
— Отбросы Рима! — прошептала она.
Все солдаты города где-то сражались, и преступники очень быстро этим воспользовались. Бедные люди, как обычно, страдали больше остальных. Грабители врывались в беззащитные дома и с криками и насмешками выносили все ценное.
Александрия заметила на одном из кусков ткани брызги крови, и ей очень, прямо до зуда в пальцах, захотелось взять в руки лук и отправить стрелу прямо в пьяный рот бандиту.
Когда шайка подошла ближе, Александрия спряталась за столбом ворот и поморщилась, когда толстая рука попробовала, не открыты ли ворота. Девушка сжала крепче молот, который взяла из мастерской Банта. Если кто-то попробует перелезть через ворота, она разобьет ему череп. Они остановились, и у Александрии громко застучало сердце. Она слышала каждое слово, произнесенное заплетающимися языками.
— Ребята, на Виа Тантия есть бордель! Можем получить услуги даром, — послышался грубый голос.
— Там же охрана, Брак. Я бы не оставил такой пост, а ты? И обязательно брал бы с них плату. Эти суки радовались бы, что их защищает сильный мужчина. Нет, нам нужна еще одна сладенькая женушка с парой юных дочерей. Приглядим за ними, пока мужа нет дома!
— Чур, я первый! А то в прошлый раз мне совсем мало досталось.
Раздался жестокий смех, и Александрия вздрогнула. Бандиты пошли дальше.
Она услышала за собой легкие шаги и резко повернулась, поднимая молоток.
— Все хорошо, это я, — сказала Метелла.
Ее лицо побледнело — она тоже услышала, о чем говорят бандиты, — и у обеих на глазах блестели слезы.
— Ты уверена, госпожа? — вернулась Александрия к недавнему разговору.
— Вполне, Александрия, но лучше тебе бежать. Если останешься здесь, будет хуже. Сулла — мстительный человек, не стоит попадаться ему под горячую руку. Уходи, найди этого Таббика. Бумага, которую я подписала, при тебе?
— Конечно! Это самое дорогое, что у меня есть.
— Береги ее. Следующие несколько месяцев тебе придется нелегко. Это доказательство, что ты свободная женщина. Вложи те деньги, что Гай тебе оставил, и побудь в безопасном месте, пока городской легион не восстановит порядок.
— Жаль только, что я не могу его поблагодарить.
— Я надеюсь, однажды сможешь.
Метелла подошла к решетчатым створкам ворот, открыла их и огляделась.
— Теперь беги! Пока дорога свободна. Беги к рынку и ни в коем случае останавливайся, поняла?
Александрия напряженно кивнула; после только что услышанного она и сама все прекрасно понимала. Она посмотрела в темные глаза Метеллы, и ей стало страшно.
— Я боюсь за тебя, госпожа. Ты же будешь совсем одна в этом огромном доме. Кто будет за тобой смотреть, когда все уйдут?
Метелла ласково подняла руку, останавливая ее.
— Не бойся за меня, Александрия. У меня есть друзья, они мигом умчат меня из города. Я уеду в теплую чужую страну и буду жить там вдали от интриг и сложностей молодого города. Я люблю древние земли, где от воинственной молодости осталось лишь далекое воспоминание. Держись главной улицы. Я не успокоюсь, пока все члены моей семьи не будут в безопасности. И держись подальше отсюда.
Александрия еще мгновение блестящими от слез глазами смотрела Метелле в глаза. Потом девушка кратко кивнула, вышла за ворота, плотно закрыла их за собой и поспешила прочь.
Метелла проводила ее взглядом. Глядя на легкие шаги юной девушки, она особенно ясно ощущала свои годы. Счастливы молодые: они способны начать жизнь заново, не оглядываясь назад. Метелла смотрела на Александрию, пока та не повернула за угол, а потом повернулась к своему дому, где уже гуляло эхо. И огромное здание, и сады наконец опустели.
Неужели Мария больше нет? Как страшно… Он так часто уходил в долгие походы, но всегда возвращался, живой, веселый, энергичный. Мысль о том, что он уже не вернется, ныла как глубокая рана, которую не хотелось бередить. Слишком легко было вообразить, что он снова ушел со своим легионом завоевывать новые земли или строить гигантские акведуки для чужестранных царей. Сейчас она заснет, а когда проснется, ужасная сосущая боль внутри пройдет и он будет рядом и обнимет ее.
В воздухе чувствовался запах гари. Уже три дня, с тех пор как Сулла напал на город, как начались пожары. Огонь перекидывался с дома на дом, с улицы на улицу, но его никто не тушил. Хотя до богатых каменных домов пожары еще не добрались, в конце концов пламя поглотит и их, засыплет пеплом и страдания, и мечты.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |