— Марий, в этом не может быть и сомнений! — ответил Помпей. — Воистину я творю чудеса на ратном поле. При виде моих маневров даже сильные духом мужчины смахивают скупую слезу.
Марий рассмеялся и хлопнул его по плечу.
Помпей смерил Гая взглядом.
— Юная копия тебя, старый лис? — обратился он к Марию.
— А как иначе, с моей-то кровью в жилах?
Помпей сцепил руки за спиной.
— Сегодня, вытеснив Суллу из Рима, твой дядя пошел на огромный риск. Что ты об этом думаешь?
Марий открыл рот, но Помпей поднял руку.
— Дай ему сказать, старый лис. А я посмотрю, что он из себя представляет.
Гай ответил без колебаний, слова находились удивительно легко.
— Вызывать недовольство Суллы — опасный ход, но мой дядя любит азартные игры. Сулла служит Риму и разобьет войска противника. А когда вернется, им с дядей придется как-то договориться. Возможно, мы сможем расширить казармы, чтобы в городе могли стоять оба легиона.
Помпей заморгал и повернулся к Марию:
— Он что, дурак?
Марий усмехнулся:
— Отнюдь. Просто он не знает, доверяю я тебе или нет. Подозреваю, он уже догадался о моих планах.
— Так что сделает твой дядя, когда Сулла вернется? — прошептал Помпей Гаю на ухо.
Гай огляделся и не увидел никого, кто мог бы подслушать, за исключением троих человек, которым Марий явно доверял.
— Он закроет ворота. Если Сулла попытается войти силой, сенат объявит его врагом Рима. Ему придется либо начать осаду, либо отступить. Предполагаю, что он подчинится Марию, как обычный легат — римскому консулу.
Помпей согласно кивнул.
— Опасный путь, Марий, как я и сказал. Открыто я не могу тебя поддерживать, но втайне сделаю все, что смогу. Поздравляю с прекрасным триумфом. Ты выглядел великолепно.
Он подал знак остальным двоим, и они отошли.
Гай хотел что-то сказать, но Марий покачал головой.
— Пойдем наружу, здесь воздух застоялся от интриг. — Они вышли за двери; Марий приложил палец к губам, чтобы Гай не задавал вопросов. — Не здесь. Слишком много ушей.
Гай огляделся и заметил сенаторов — сторонников Суллы, косящихся на них с неприкрытой враждебностью. Он пошел за Марием, и они сели на каменные ступени так, чтобы их не было слышно. Неподалеку легионеры Перворожденного, которые казались неуязвимыми в своей сияющей броне, все еще стояли по стойке смирно. Странно было сидеть перед тысячами людей прямо на ступенях сената.
Гай больше не мог сдерживаться.
— Как тебе удалось добиться перевеса?
Марий рассмеялся и вытер неожиданно выступивший на лбу пот.
— У меня был план, дружок. Я узнал о Митридате почти сразу, за много дней до Суллы. Для убеждения колеблющихся сенаторов я применил самый древний рычаг в мире. И все-таки победа оказалась более шаткой, чем я хотел бы. Мне это стоило целого состояния, но с завтрашнего утра Рим в моих руках.
— Он ведь вернется, — возразил Гай.
Марий фыркнул:
— Через полгода, а то и позже. А может, его убьют на поле боя! Или его разобьет Митридат — говорят, он хитрый полководец. Даже если Сулла разберется с ним вдвое быстрее и приплывет с попутным ветром, у меня будет несколько месяцев на подготовку. Уйдет он легко, а вот войдет только с боем.
Гай покачал головой, не веря тому, что услышал.
— А что теперь? Идем в твой дом?
В ответ Марий немного печально улыбнулся.
— Нет. Пришлось продать его на взятки — понимаешь. Сулла уже начал их подкупать, и в большинстве случаев пришлось предлагать в два раза больше. Я потратил все, что у меня есть, не считая коня, меча и доспехов. Я, наверное, первый правитель Рима без гроша!
Он тихо рассмеялся.
— Если бы ты проиграл, ты бы потерял все! — пораженно прошептал Гай.
— Но я не проиграл! Рим мой, а перед нами стоит мой легион.
— А что бы ты делал, если бы все-таки проиграл?
Марий презрительно выдохнул через сжатые губы.
— Поехал бы на войну с Митридатом, конечно. Или я не служу городу? Между прочим, только очень смелый не примет мою взятку и проголосует против, когда за дверями стоит мой легион, верно? К счастью, сенаторы любят золото. Они мечтают о новых лошадях и рабах, хотя никогда не были так бедны, как я. Я ценю золото только за возможности, которые оно дает. Оно привело меня на эти ступени и положило мне на ладонь величайший город мира. Выше нос, парень, сегодня мы празднуем, а не сожалеем о том, что сделали.
— Да нет, я просто как раз подумал, что Марк и Рений едут на восток, в Четвертый Македонский. Они вполне могут столкнуться нос к носу с Митридатом.
— Надеюсь, что нет. Эти двое слопают грека в один присест, а мне нужно, чтобы Сулле было чем заняться!
Гай рассмеялся, и они встали. Марий окинул взглядом свой легион. Гай видел, как он гордится ими и как он рад победе.
— Хороший выдался день! Ты познакомился с влиятельными людьми, а меня поддержал сенат и народ выказал мне свою любовь. Кстати, о твоей рабыне, этой красотке — на твоем месте я бы ее продал. Одно дело завалить девчонку раз-другой, а ты, похоже, в нее втрескался. Это до добра не доведет.
Гай отвел глаза, прикусив губу. Неужели ничего нельзя скрыть?
Марий беспечно продолжал, не замечая, как не по себе его спутнику:
— Ты с ней уже пробовал? Нет? Попробуй, вдруг поможет. Если хочешь сначала набраться опыта, я знаю тут пару неплохих заведений. Когда будешь готов, только скажи.
Гай залился краской и не отвечал. Марий встал, любуясь ровными рядами Перворожденного легиона.
— Ну что, парень, отведем людей в городские казармы? Думаю, после всех этих шествий и стояния на солнце они не прочь как следует поужинать и выспаться.
ГЛАВА 18
Марк смотрел на Средиземное море и вдыхал теплый и тяжелый от соли воздух. Он провел в море уже неделю и мучился от скуки. Он изучил каждый дюйм маленького торгового судна и даже помогал считать в трюме амфоры с густым маслом и эбеновое дерево из Африки. На какое-то время его заняли крысы, которые сотнями гнездились под палубой. Два дня Марк подстерегал их, вооружившись кинжалом и мраморным письменным прибором, украденным из капитанской каюты. После того как он выбросил за борт десятки трупиков, крысы научились узнавать его то ли по запаху, то ли по осторожным шагам и, едва Марк ставил ногу на лестницу, прятались в дырах в самой толще деревянного корпуса судна.
Марк вздыхал и смотрел на закат. Хорошо хоть морские закаты ему не надоели. Пассажиры могли оставаться все путешествие в каюте; Рений, похоже, вознамерился так и сделать. Марку в крошечной каюте было настолько тесно и скучно, что заходил он туда только для сна.
Капитан разрешил ему стоять на вахте и даже дал порулить огромными веслами в задней части корабля — Марк уже знал, что правильно говорить «на корме». Его скука от этого уменьшилась, но ненамного.
— Еще пару недель такой жизни, и я сдохну от тоски, — пробормотал он себе под нос, вырезая на борту ножом свои инициалы.
Сзади послышался шорох. Марк не обернулся и с улыбкой продолжал любоваться закатом. В тишине снова что-то шелохнулось: будто кто-то маленький меняет положение тела, чтобы было удобнее.
Марк резко повернулся и бросил нож из-под руки, как когда-то учил его Рений. Нож с громким стуком вонзился в мачту и задрожал. Раздался испуганный писк, в темноте мелькнули грязные белые ноги. Кто-то юркнул в тень, изо всех сил стараясь, чтобы его не услышали.
Марк не спеша подошел к ножу, выдернул его, засунул обратно в ножны и, прищурившись, всмотрелся в темноту.
— Выходи, Пеппис! Я знаю, что ты там! — позвал он. Кто-то шмыгнул носом. — Я бы не стал бросать нож в тебя, я пошутил. Честно.
Из-за мешков медленно выполз маленький мальчик, похожий на скелет и грязный до невозможности. Его глаза расширились от страха.
— Я просто на тебя смотрел, — нервно проговорил Пеппис.
Марк заметил корочку высохшей крови у него под носом и фиолетовый синяк под глазом.
— Тебя опять били? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал дружелюбно.
— Немножко, но я сам виноват. Я споткнулся о канат, и узел развязался. Я не хотел, но первый помощник сказал, что покажет мне, как быть неуклюжим. А я и так неуклюжий, и я ему сказал, что мне не надо показывать, вот он меня и побил.
Он снова шмыгнул и вытер нос тыльной стороной руки, оставляя на ней серебристый след.
— Почему бы тебе не сбежать в каком-нибудь порту? — спросил Марк.
Пеппис выпятил грудь так, что под кожей белыми полосами проступили ребра.
— Ни за что! Когда я вырасту, я стану моряком. Я все время учусь, когда на них смотрю. Я уже умею завязывать много узлов. Я бы мог завязать тот узел заново, если бы первый помощник мне разрешил, но он этого не знал.
— Хочешь, я поговорю с этим… помощником? Скажу ему, чтобы он тебя не бил?
Пеппис еще больше побледнел и замотал головой.
— Если скажешь, он меня убьет! Или сейчас, или по дороге обратно. Он всегда говорит, что, если я не выучусь на моряка, он сбросит меня за борт, когда я буду спать. Поэтому я сплю не у себя в койке, а тут, на палубе. И всегда в разных местах, чтобы он не знал, где меня найти, если что.
Марк вздохнул. Ему было жалко мальчика, но он не знал, как ему помочь. Даже если выбросить за борт самого первого помощника, Пепписа начнут мучить все остальные. Все матросы его гоняли. Когда Марк сказал об этом Рению, старый гладиатор засмеялся и объяснил ему, что такой мальчик для битья есть на каждом корабле. И все же Марку было неприятно на это смотреть. Он не забыл, что значит быть во власти таких, как Светоний. Если бы он, а не Гай, выкопал ту волчью яму, он забросал бы Светония камнями. Марк снова вздохнул и встал, растягивая затекшие мышцы.
Что бы он делал, если бы родители Гая не взяли его к себе? Он вполне мог бы спрятаться на торговом судне и оказаться в такой же беде, как Пеппис. Его бы никогда не научили драться или защищать себя, а от недоедания он стал бы таким же слабым и болезненным.
— Слушай, — сказал он, — если не хочешь, чтобы я с ними поговорил, давай я хоть едой с тобой поделюсь. Я все равно мало ем и часть отсылаю обратно на кухню, особенно если штормит. Ладно? Стой здесь, а я тебе что-то принесу.
Пеппис молча кивнул, и Марк, немного подбодрившись, спустился в свою тесную каюту за сыром и хлебом. В действительности он был не прочь поесть, но мог и обойтись, а мальчик, судя по виду, почти умирал с голоду.
Оставив жующего Пепписа, Марк пошел к рулевым веслам, зная, что первый помощник заступает около полуночи. Его, как и Пепписа, команда никогда не звала по имени, только «помощник». Похоже, помощник хорошо справлялся со своими обязанностями и держал команду в ежовых рукавицах. Это небольшое судно под названием «Люцида» имело хорошую репутацию: на нем почти не пропадал груз. Многим купцам приходилось закрывать глаза на небольшие недостачи, чтобы команда была довольна, но только не владельцу «Люциды».
К радости Марка, помощник уже занял свое место и удерживал против течения огромное рулевое весло, тихо беседуя с другим моряком, который держал второе.
— Хороший вечер, — сказал Марк, подходя.
Первый помощник что-то буркнул и кивнул. Он вел себя вежливо с пассажирами, которые платят, но не более того. Помощник был, как видно, силен, потому что держал руль одной рукой, в то время как его товарищ налегал на свой всем телом. Второй ничего не сказал. Марк не раз его видел: высокий, с длинными руками и бритым черепом. Он неподвижно смотрел вперед, поглощенный работой.
— Я бы хотел купить одного из членов команды. С кем мне поговорить? — спросил Марк все так же дружелюбно.
Первый помощник моргнул от неожиданности, и на молодого римлянина уставились две пары глаз.
— Мы свободные люди, — сказал другой, и в его голосе послышалось отвращение.
Марк сделал вид, что смутился.
— О, я, конечно, не имел в виду никого из вас! Я про мальчика, Пепписа. Его нет в списках команды, я проверял, и я подумал, может, он продается. Мне нужен мальчик, чтобы носить меч и…
— Я видел тебя на палубе, — пророкотал басом первый помощник. — Ты корчил злобные рожи, когда мы учили его уму-разуму. Ты, видать, один из этих мягкотелых горожан, которые думают, что мы слишком жестоко обращаемся с корабельными мальчиками. Или хочешь с ним спать. Так что, первое или второе?
Марк медленно усмехнулся, обнажая зубы.
— Ого! Похоже на оскорбление, мой друг. Отпусти-ка ты руль, чтобы я тоже поучил тебя уму-разуму.
Первый помощник только открыл рот, как Марк ударил его в челюсть. «Люцида» ненадолго отклонилась с курса.
Рений разбудил его, грубо встряхнув.
— Просыпайся! Капитан зовет.
Марк застонал. Его лицо и тело превратились в сплошной синяк. Рений тихо присвистнул. Марк встал и, морщась, начал одеваться. Языком он нащупал, что один зуб расшатался, и вытащил из-под кровати горшок с водой, чтобы сплюнуть туда кровавую слизь.
Краем глаза он заметил, что Рений опять при нагруднике и мече, и обрадовался. Обрубок руки был заново перебинтован, и мрачный настрой, в котором Рений просидел в каюте всю первую неделю, похоже, испарился. Когда Марк надел тунику и накинул сверху плащ для защиты от холодного утреннего ветра, Рений открыл дверь.
— Вчера вечером кто-то избил первого помощника и еще одного с ним, — жизнерадостным тоном сообщил Рений.
Марк поднес руку к лицу и ощупал лопнувшую кожу на щеке.
— Он сказал, кто? — пробормотал он.
— Говорит, на него наскочили сзади, в темноте. Между прочим, ему сломали плечо.
Рений действительно перестал хандрить, но его язвительность радовала Марка ничуть не больше.
Капитаном судна был грек по имени Эпид. Это был низенький, энергичный человек с бородой, настолько аккуратно уложенной, что она казалась приклеенной. Когда Марк и Рений вошли, он встал и положил руки на стол, придавленный к колеблющемуся полу тяжелыми железными цепями. На пальцах капитана красовались золотые кольца с драгоценными камнями, которые сверкали при каждом движении. За исключением этого, в каюте не было никакой роскоши, что и пристало честному купцу. Более того, глазу было решительно не на чем остановиться, кроме как на самом капитане, который гневно смотрел на пассажиров.
— Только не надо рассказывать мне сказок! — начал он. — У моего первого помощника сломаны плечо и ключица, и это твоих рук дело.
Марк попытался что-то сказать, но капитан его перебил:
— Он все отрицает, сам Зевс знает почему. Если бы признался, я приказал бы избить тебя на палубе палками, пока кожа не сойдет клочьями. А так — будешь делать его работу до конца плавания. И я напишу командиру твоего легиона о том, какого драчливого осла он к себе берет. Итак, по праву капитана «Люциды» я объявляю тебя на это плавание членом команды. Если увижу, что плохо работаешь, побью тебя палками. Понятно?
Марк снова начал было отвечать, но на сей раз его остановил Рений и заговорил сам, тихо и рассудительно:
— Капитан! Получив назначение в Четвертый Македонский, парень стал легионером. Видя ваше сложное положение, он вызвался заменить первого помощника на то время, пока мы не высадимся в Греции. Однако следить, как он работает, буду я. Если его побьют палками по твоему приказу, я приду в твою каюту и вырву тебе сердце. Мы друг друга поняли?
Голос Рения в течение всей тирады оставался спокойным, почти дружелюбным.
Эпид слегка побледнел и нервным жестом пригладил бороду.
— Главное, чтобы он хорошо работал. А теперь иди ко второму помощнику и спроси, что делать.
Рений долго смотрел на него, потом медленно кивнул, повернулся к двери и пропустил Марка вперед.
Оставшись один, Эпид грузно опустился на стул, обмакнул руку в чашу с розовой водой и побрызгал себе на шею. Потом понемногу пришел в себя, мрачно улыбнулся и принялся убирать письменные принадлежности. Он даже начал сокрушаться, что не ответил Рению резче и остроумнее. Боги, ему угрожал сам Рений! Дома он расскажет совсем другую историю, где будет и его дерзкий ответ, — но вот сказать нечто подобное вслух, глядя в эти полные неприкрытой злобы глаза, он не отважился.
Вторым помощником на судне был угрюмый детина из северной Италии по имени Парр. Он вкратце описал Марку и Рению каждодневные обязанности первого помощника торгового судна, заканчивая вечерней вахтой у руля.
— Не дело называть тебя первым помощником, когда настоящий лежит в своей каюте.
— Я буду выполнять его работу, значит, называй меня, как его, — ответил Марк.
Тот напрягся.
— Тебе сколько, шестнадцать? Это тоже людям не понравится.
— Семнадцать, — не моргнув глазом соврал Марк. — А люди привыкнут. Лучше, пожалуй, представиться им сразу.
— Ты раньше плавал? — спросил Парр.
— Это первый раз. Но ты говори мне, что делать, и я все устрою. Хорошо?
Раздув щеки с нескрываемым отвращением, Парр кивнул.
— Я соберу людей.
— Я соберу людей, первый помощник! — отчеканил Марк сквозь распухшие губы.
Его глаза опасно блеснули, и Парр невольно задумался, как ему удалось побить первого и почему тот не признается капитану, хотя любому дураку это очевидно.
— Первый помощник, — угрюмо согласился он и отошел.
Марк повернулся к Рению и встретил его неодобрительный взгляд.
— Ты что подумал?
— Я подумал, будь-ка ты поосторожнее, а то не видать тебе Греции, — серьезно ответил Рений.
Все не занятые срочным делом моряки собрались на тесной палубе. Марк насчитал пятнадцать человек, и еще пятеро стояли у руля и на парусах.
Парр громко прочистил горло.
— У первого помощника сломана рука, и капитан сказал, что до конца плавания за него вот этот человек. Все по местам.
Люди повернулись, чтобы уйти. Марк, гневно вспыхнув, сделал шаг вперед.
— Всем стоять! — проревел он, сам не ожидая, что получится так громко.
Ему удалось привлечь их внимание, и он хотел этим воспользоваться.
— Вы все знаете, что это я сломал руку первому помощнику, и я не собираюсь ничего отрицать. Мы не сошлись во мнениях и подрались, вот и все. Не знаю, почему он не признался капитану, но за это я стал его немного больше уважать. Я буду делать его работу так хорошо, как только смогу, но я не моряк, и вы это тоже знаете. Работайте вместе со мной, и я не буду против, если вы укажете мне на ошибки. Только говорите правду. Справедливо?
Моряки загудели.
— Если ты не моряк, ты ничего не понимаешь. Какой прок от крестьянина на торговом судне? — выкрикнул моряк, покрытый татуировками.
Он насмешливо улыбался, и Марк быстро ответил, сердито краснея:
— Первое, что я сделаю, — пройду по кораблю и поговорю с каждым из вас. Вы скажете мне, что у вас за работа, и я ее повторю. Если не справлюсь, то пойду к капитану и скажу, что не гожусь. Кто против?
Тишина. Несколько человек ему удалось заинтересовать; однако большинство смотрело на Марка с откровенной враждебностью. Он стиснул челюсти и почувствовал, как скрипнул расшатавшийся зуб.
Юноша вытащил из-за пояса кинжал с бронзовой витой рукояткой и поднял вверх. Это было красиво сработанное оружие, прощальный подарок Мария. Простой, без вычурных украшений, кинжал тем не менее был дорогим.
— Если кто-то умеет делать то, чего не смогу я, я подарю ему вот это! Кинжал Мария, командующего Перворожденным легионом. Свободны!
На этот раз в лицах читался куда больший интерес; многие моряки, возвращаясь на свои места, оглянулись на клинок.
Марк повернулся к Рению. Гладиатор медленно покачал головой, словно не верил тому, что услышал.
— Боги, ну ты и зелен! Кинжал слишком хорош, чтобы его выбрасывать.
— А я и не выброшу. Если придется доказать команде, что я чего-то стою, я докажу. Сила у меня есть. Что они делают такого, чего я не смогу?
ГЛАВА 19
Марк держался за краспицу[23] так крепко, что костяшки пальцев побелели. Здесь, на самом верху «Люциды», ему казалось, словно он качается вместе с мачтой от горизонта до горизонта. Море под ним было покрыто серо-белой рябью, неопасной для остойчивого суденышка. Желудок Марка подступил к горлу, и неприятное ощущение отозвалось во всем теле. К полудню все ушибленные места затекли, и теперь он едва мог повернуть голову направо без того, чтобы от боли в глазах не заплясали черно-белые мошки.
Над ним стоял, не держась за рангоут,[24] босой моряк — первый из тех, кто решил заполучить кинжал. Он усмехался без злобы, но дал понять ясно: Марк должен встать туда же, рискуя свалиться в море или, что еще хуже, на палубу далеко внизу.
— Снизу эти мачты не казались такими высокими, — проворчал Марк сквозь стиснутые зубы.
Моряк приблизился к нему, с легкостью удерживая равновесие и перемещая вес в такт покачиванию судна.
— Да уж, свалишься — костей не соберешь. Правда, первый помощник умел ходить по рангоуту, так что решай сам.
Моряк терпеливо ждал, иногда по привычке проверяя, крепко ли завязаны узлы на канатах. Марк сжал зубы и заставил себя перелезть через краспицу, ложась на нее взбунтовавшимся животом. Он видел внизу других. Кто-то задрал голову и смотрел — то ли из любопытства, то ли из опаски, что он на них свалится.
Обмотанная канатами верхушка мачты была совсем близко. Марк схватил ее руками и подтянулся так, чтобы одной ногой встать на краспицу. Вторая нога повисла; он дал ей поболтаться. Еще одно усилие над измученными мышцами — и Марк уже стоит на краспице обеими ногами, вцепившись в мачту и подняв колени чуть ли не выше подбородка. Он посмотрел на пляшущий горизонт, и ему вдруг показалось, что корабль замер, а море вертится вокруг него. У Марка закружилась голова, и он закрыл глаза, хотя это не очень помогло.
— Ну же, давай! — прошептал он себе. — Ты умеешь держать равновесие.
Он разжал трясущиеся руки и, напрягая мышцы ног, стал подстраиваться под качку. Потом потихоньку, как старик, начал разгибать колени, готовясь схватиться за мачту, если начнет терять равновесие. Постепенно Марк, не спуская глаз с мачты, заставил себя подняться с корточек до положения стоя. Потом снова немного согнул колени и начал приноравливаться к движению в воздухе.
— Ветра, конечно, почти нет, — добродушно сказал моряк. — Я бывал здесь в шторм, когда сорвало парус и надо было его закрепить. Это ерунда!
Марк подавил ответную реплику. Не стоит злить человека, который спокойно стоит, скрестив руки, в шестидесяти футах над палубой. Он посмотрел на моряка, впервые за все время оторвав глаза от мачты.
Моряк кивнул.
— Ты должен пройти всю длину. От твоего конца до моего. Потом можешь спускаться. Если сдрейфил, лучше сразу отдай кинжал. А то поди найди его, если ты свалишься на палубу.
Такие слова были Марку привычнее. Матрос хотел заставить его нервничать, но добился противоположного. Марк доверял своей реакции. Если он и упадет, то успеет за что-нибудь ухватиться. Он постарается забыть о высоте и качке и рискнет. Марк выпрямился и осторожно переступил к краю краспицы, наклоняясь вперед, когда мачта вознамерилась опустить его в море, а потом снова поднялась вертикально и снова опустилась. Теперь Марк смотрел вниз как будто со склона горы, а спокойно стоящий моряк преграждал ему дорогу.
— Так, — сказал он, вытягивая руки, чтобы удержать равновесие. — Так.
Он пошел вперед, не отрывая босых подошв от дерева. Он знал, что моряк пройдет здесь с беззаботной легкостью, но не собирался несколькими шагами сравняться с тем, у кого годы опыта. Марк понемногу продвигался вперед, и его уверенность росла с каждым шагом. Вскоре он получал чуть ли не удовольствие от качки, подаваясь то в одну сторону, то в другую и даже посмеиваясь.
Марк дошел до моряка. Тот, однако, даже не шелохнулся.
— Это все? — спросил Марк.
Тот покачал головой.
— Я же сказал, по всей длине. Тут еще добрых три фута.
Марк раздраженно на него посмотрел.
— Ты же у меня на дороге!
Или он должен обойти его по куску дерева не шире бедра?
— Тогда увидимся внизу! — ответил матрос и ступил вниз. Марк только рот раскрыл. Матрос пролетел мимо него.
Увидев руку, ухватившуюся за краспицу, и лицо, улыбающееся прямо у него под ногами, Марк потерял равновесие и в ужасе зашатался, вдруг осознав, что вот-вот разобьется о палубу. Там скопилось еще больше людей, и все смотрели вверх, хотя он видел только размытые пятна лиц и тычущие пальцы.
Марк неистово замахал руками, выгибаясь взад и вперед в яростных попытках спасти свою жизнь. Наконец он перестал шататься и сосредоточил внимание на рангоуте, стараясь не думать о пропасти внизу и пытаясь найти ритм, который так ему понравился всего пару мгновений назад.
— Ты чуть не упал, — произнес моряк, все еще небрежно цепляясь за рангоут одной рукой.
Он придумал хитрый трюк, который чуть было не сработал. Посмеиваясь и качая головой, матрос потянулся к канату — и тут Марк наступил ему на пальцы.
— Эй! — закричал тот, но Марк, не обращая на него внимания, перенес вес на пятку, качаясь вместе с «Люцидой». Это опять начало доставлять ему удовольствие. Марк глубоко и облегченно вздохнул. Пальцы под ним извивались, моряк запаниковал, обнаружив, что ему чуть-чуть не хватает длины рук, чтобы дотянуться до ближайшего каната, даже если поднять ноги. Будь его рука свободна, он мог бы раскачаться и долететь до каната, но Марк крепко на нее наступил. Вот моряк и болтался в воздухе, выкрикивая проклятия.
Марк без предупреждения сдвинул ногу, чтобы сделать последний шаг, и с радостью услышал звуки падения: застигнутый врасплох моряк упал, лихорадочно хватаясь за все снасти, чтобы спастись. Марк посмотрел вниз и встретился со злым взглядом моряка, поползшего вверх, к нему. В его глазах горела жажда убийства. Марк быстро сел на краспицу, крепко стиснув бедрами мачту, а потом еще на всякий случай зацепился левой ногой под краспицей. Он достал кинжал Мария и принялся вырезать на твердой верхушке мачты свои инициалы.
Моряк прыжком забрался на краспицу и встал, сердито глядя на него. Марк не смотрел на соперника, хотя практически слышал его мысли. Тот думал, что безоружен, а Марк слишком крепко держится за мачту и его умение держать равновесие не поможет. Если он попробует сбросить Марка, ему в горло вполне может вонзиться кинжал. Секунды шли.
— Ну, ладно. Ножичек остается у тебя. Слезаем.
— Ты первый, — отозвался Марк, не поднимая глаз.
Он закончил вырезать, прислушиваясь к удаляющимся звукам. Нельзя сказать, что Марк был доволен собой. Если он и дальше так же быстро будет наживать себе врагов, однажды ночью и вправду наткнется на нож.
Дипломатия, решил Марк, гораздо сложнее, чем кажется.
Когда Марк спустился с верхних снастей, Рения рядом не было и никто не поздравил его с удачным возвращением. Марк продолжил обход корабля в одиночку. Взгляды моряков, обрадованных возможностью заполучить кинжал, сменились безразличными или откровенно враждебными. Марк сцепил руки за спиной, чтобы унять невольную дрожь, которая появилась, лишь только его ноги коснулись безопасной палубы. Он кивал каждому, кто на него смотрел, словно его приветствовали, и, к удивлению Марка, один или два человека кивнули в ответ — по привычке, наверное, и все же его это немного ободрило.
Один моряк с длинными волосами, перевязанными полоской синей ткани, пытался поймать взгляд Марка. Он выглядел достаточно дружелюбно, и Марк остановился.
— А ты чем занимаешься? — осторожно спросил он.
— Пошли на корму… первый помощник, — ответил тот и поманил его жестом за собой.
Марк встал вместе с ним у рулевых весел.
— Меня зовут Крикс. Я делаю много всего, когда нужно, но мое особое задание — очищать рули, если они запутываются. Например, в водорослях, хотя чаще в сетях рыбаков.
— И как ты это делаешь?
Марк предполагал, что именно услышит в ответ, и все-таки спросил, стараясь, чтобы это прозвучало весело и даже заинтересованно. Он всегда плоховато плавал, а у этого моряка грудь на вдохе раздувалась до абсурдных размеров.
— После твоей прогулки по мачте это семечки. Я просто ныряю сбоку, подплываю к рулям и ножом срезаю то, что им мешает.
— Опасная работенка, — ответил Марк.
Тот поспешил улыбнуться:
— Точно-точно, если есть акулы. Они ведь плывут за «Люцидой», ждут, не сбросим ли мы какие-нибудь объедки.
Марк потер подбородок, пытаясь вспомнить, что такое акула.
— Они большие, эти акулы?
Крикс энергично закивал:
— Боги, еще какие! Некоторые могут заглотить тебя целиком! Одну как-то выбросило на берег возле моей деревни, и в ней нашли полчеловека. Наверное, раскусила его пополам.
Марк посмотрел на него и решил: еще один вознамерился взять его на испуг.
— А что люди делают, если к ним подплывают акулы? — спросил он.
Крикс рассмеялся:
— Дают им по носу. Тогда у них сразу пропадает аппетит!
— Ясно, — с сомнением протянул Марк, вглядываясь в темную холодную воду.
Может, отложить до завтра? Спускаясь с мачты, он размял почти все мышцы, но каждое движение по-прежнему заставляло его морщиться; да и погода не располагала к купаниям.
Он посмотрел на Крикса и увидел, что тот так и ждет, что он откажется. Марк вздохнул про себя. Все получается не так, как он планировал!
— Но ведь сегодня рули не запутались, верно? — спросил он, и улыбка Крикса стала еще шире. Он явно подумал, что Марк пытается найти лазейку.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |