|
В торгсиновской скупке постоянно толпились очереди. Особенно много неразберихи и толчеи было в начальный организационный период. Из Ленинграда, например, писали: «Золотая касса не может в короткий восьмичасовой срок пропустить всех желающих сдать золото. Больше 70-80 человек не пропустить, а желающих 100 человек, приходится их разбивать по дням. Многие говорят: "Я больше не приду "»298. В крупных городах, для того чтобы продлить
рабочие часы скупки и ликвидировать нарастание очередей, оценщики работали в две смены и, как свидетельствует приведенный документ, существовала «запись на сдачу»299. Но на этом мытарства сдатчиков не заканчивались. За сданное золото оценщик выдавал им не товары и не деньги, а квиток - ярлык с номером, в народе прозванный «собачкой»300. С «собачкой» бывшие владельцы ценностей направлялись в очередь к контролеру по приемке ценностей301. Пока сдатчики ждали в тесном и душном коридоре, контролер проверял квитанцию, которую получил от пробирера, - правильно ли назначена цена и произведен расчет302. Проверив квитанцию, контролер срезал с ее корешка контрольные цифры так, чтобы оставшаяся на квитанции сумма рублей и копеек соответствовала стоимости сданных ценностей. Затем по номеру «собачки» вызывал притомившегося сдатчика, отбирал у него квиток, а взамен вручал квитанцию с отрезанными цифрами303. Оставшийся у него экземпляр квитанции контролер под расписку отдавал в кассу, куда отправлялся и сдатчик. Здесь, наконец-то, он получал деньги Торгсина.
Форма денег в Торгсине с годами менялась. Вначале были боны или товарные ордера Торгсина, коротко ТОТ. Подделать ТОТ было не сложно, поэтому в 1933 г. ордера отменили, а вместо них ввели более защищенные от подделок именные товарные книжки, которые народ называл «заборными»304. Именная книжка состояла из отрывных талонов. При оплате за товар кассир магазина срезал талоны на сумму совершенной покупки. Полностью использованные книжки оставались в магазине в «мертвой картотеке». В 1934 г. товарные книжки образца 1933 г., так называемые купюрные, были аннулированы305, а вместо них введены товарные книжки нового образца. Вместе с ними по всей стране был установлен и новый порядок, при котором покупатели прикреплялись к магазинам: они могли покупать товары только там, где сдали ценности.
Государство кнутом и пряником пыталось заставить скупку работать быстрее. По призыву Сталина летом 1933 г. оценщики Торгсина, как и другие работники страны, перешли на сдельщину. Их зарплата стала зависеть от количества обслуженных клиентов. Нормы были напряженными, что свидетельствует о масштабах скупки драгоценных металлов: для получения максимальной зарплаты оценщик должен был обслужить 4200 или больше «сдатчиков» в месяц, то есть более 150 человек в день! Даже обслуживая порядка 100 человек в день (2400 человек в месяц), - нагрузка немалая - оценщик мог рассчитывать только на минимальную зарплату306. Сдельщина больно ударила по оценщикам периферийных мелких скупочных пунктов, где число сдатчиков ценностей было ограничено, по сути
обрекая их на минимальную зарплату. В крупных же городах спешка в обслуживании клиентов в погоне за количеством была чревата ошибками. В годы карточной системы первой половины 1930-х гг. не столько зарплата, сколько паек играл роль главного стимула улучшения работы. Оценщики и контролеры Торгсина получали «золотые» пайки. В паек входили торгсиновские экспортные товары, но платить за них нужно было в простых рублях по кооперативным ценам307. В 1933 г. в Торгсине была введена дифференциация пайков: их величина стала зависеть от количества обслуженных «сдатчиков ценностей»308.
Люди, приносившие ценности в Торгсин, чаще всего понятия не имели, сколько стоили на мировом рынке золото, платина, серебро или бриллианты. Они «примеряли» скупочную цену Торгсина к ценам на продукты: сколько на эти деньги можно купить муки309 или сахара, дороже это или дешевле коммерческих магазинов310, крестьянского или «черного» рынка. В условиях ограниченной экономической информации о состоянии мирового рынка государство могло назначить любую выгодную для себя скупочную цену, не боясь, что граждане уличат его в нечистоплотности. Прошло 70 лет, и пора разобраться в том, соответствовала ли скупочная цена Торгсина на золото мировой цене311 и был ли обмен ценностей на товары равнозначным.
Поскольку Торгсин считался экспортным валютным предприятием, его цены исчислялись не в простых, а золотых рублях. Золотой рубль нельзя было ни подержать в руках, ни увидеть, он не имел физической формы. Золотой рубль был условной расчетной единицей, аналогом дореволюционного золотого рубля - условной расчетной и основной денежной единицы Российской империи312. Советское руководство заимствовало и царский обменный курс золотого рубля по отношению к доллару, существовавший до Первой мировой войны: 1 золотой доллар США равнялся 1,94 золотого рубля. Этот официальный обменный курс просуществовал в СССР до середины 1930-х гг., то есть фактически весь период работы Торгсина. Стоимостное содержание золотого рубля было выше, чем простого бумажного. Так, золотой рубль Торгсина официально был равен 6 руб. 60 коп. в «простых» советских денежных знаках313.
За серебро, платину и бриллианты Торгсин платил населению существенно меньше их мировой цены. «Навар», который получало советское государство на разрыве между скупочной ценой и ценой последующей продажи этих ценностей на мировом рынке, особенно по бриллиантам, был значительным314. Сдатчики золота в Торгсине
находились в более выгодном положении. В соответствии с официальным обменным курсом доллара и рубля скупочная цена Торгсина на золото, 1 руб. 29 коп. за грамм чистоты, до февраля 1934 г. была рублевым эквивалентом мировой цены на золото315. Относительно высокая скупочная цена золота в сравнении с ценой скупки на серебро, платину и бриллианты - свидетельство жизненной важности золота для государства в первой половине 1930-х гг.
Однако не будем торопиться хвалить государство за порядочность. В начале 1934 г. мировая цена на золото изменилась. Тройская унция золота стала стоить почти на 15 долларов дороже прежнего316. По официальному обменному курсу, существовавшему в СССР, новая мировая цена золота в рублевом эквиваленте составила 2 руб. 18 коп. за грамм чистоты317. Торгсин тем не менее продолжал скупать золото у населения по прежней цене, 1 руб. 29 коп. Таким образом, в течение 1934 и 1935 гг. люди недополучали 89 коп. золотом за каждый сданный в Торгсин грамм чистого золота. С учетом того, что в эти годы Торгсин скупил у населения около 30-33 т чистого золота, недоплата, и только по этому признаку, составит около 27-30 млн золотых руб., или, в соответствии с официальным курсом обмена, около 15 млн долл. США!318
Не следует также забывать, что обменный курс доллара и золотого рубля был заимствован советским руководством из «иного мира» - довоенной экономики Российской империи. В экономической жизни 1930-х гг. при острейшем товарном дефиците и инфляции этот курс был искусственным. Он ничего общего не имел с действительной покупательной способностью рубля и доллара319. По отзывам американских инженеров, работавших на стройках индустриализации в СССР, покупательная способность рубля в начале 1930-х гг. составляла 4-10 центов, то есть доллар был равен 10-25 руб.320 Исходя из этого более правдоподобного соотношения покупательной способности рубля и доллара, сдатчики золота должны были бы получать за грамм чистоты от 5 до 13 раз больше того, что они получали в действительности, то есть не 1 руб. 29 коп., а от 6 руб. 50 коп. до 17 золотых рублей. С учетом того, что Торгсин за время своего существования скупил у населения порядка 100 т чистого золота, недоплата населению по причине искусственно заниженного обменного курса рубля по отношению к доллару составит астрономическую сумму - от 650 млн до 1,7 млрд золотых руб.!
При оценке адекватности обмена товаров Торгсина на золото необходимо учитывать и многие другие факторы. Так называемые золотые торгсиновские рубли были по сути простыми бумажками
бонами или расчетными книжками. Официально обменять золотые рубли Торгсина «обратно» на иностранную валюту или ценности даже в период существования Торгсина было нельзя, разве что на «черном» рынке. Вне СССР золотые рубли Торгсина представляли интерес только для бониста-коллекционера. Они имели хождение в узкой среде - в Торгсине да на околоторгсиновском «черном» рынке. Золотые рубли Торгсина имели ценность только потому, что советское правительство гарантировало, к тому же в период довольно короткого времени, возможность покупки на них продуктов и товаров. Объяви руководство страны в одно дождливое утро, что Торгсин создали враги народа, которых уже и расстреляли, золотые торг-синовские рубли тут же бы превратились в ничто. В обмен на реальные ценности люди получали сомнительные бумажки, гарантию по которым давало преступное сталинское руководство. В этих условиях единственной защитой против полного обмана населения была только крайняя нужда в золоте самого советского государства, при которой здравый смысл не позволял забивать курицу, несущую золотые яйца.
Деньги Торгсина имели срок действия, по истечении которого, если покупатель не продлил действие именной книжки, ему оставалось выбросить «золотые рубли» в мусор. Если до истечения срока действия торгсиновских денег в магазине не было муки, крупы, сахара - товаров главного спроса, то приходилось брать то, что дают. Принудительность ассортимента была и в другом: чтобы получить желанный мешок муки, покупатель порой вынужденно брал «в нагрузку» пионерский горн или гипсовый бюст Калинина. Сдача золота не гарантировала, что человек мог купить необходимые для него продукты и товары. Люди недополучали, а то и вовсе не получали то, ради чего они жертвовали семейными ценностями321.
Говоря о неравнозначности сделки «золото в обмен на товары», необходимо принять во внимание и то, что люди могли тратить деньги Торгсина только в его магазинах, так что приходилось покупать по тем ценам, которые диктовало государство. Анализ торгсиновских цен показывает, что государство сполна использовало свою монополию и «голодный» потребительский спрос. Советское руководство в Торгсине продавало товары своим голодным гражданам в среднем в 3,3 раза дороже того, что брало с иностранцев, экспортируя эти товары за рубеж322. Иными словами, советские люди платили в Торгсине более чем в три раза больше того, что они могли бы заплатить, если бы покупали советские экспортные товары на свое золото за границей. По отдельным товарам разрыв цен был значительно выше этого усредненного показателя. Так, в 1933 г. товары
«хлебной группы» стоили в Торгсине в 5 раз больше их экспортной цены. Особенно экономически невыгодно было менять золото на продукты в период зимы - начала весны 1933 г. - время наивысших цен на продовольствие в Торгсине и одновременно апогей голода, когда люди отдали государству львиную долю своих золотых сбережений323.
Хотя Торгсин продавал и предметы роскоши, главным образом в своих специализированных и элитных магазинах, его главный и самый ходовой ассортимент состоял из простых жизненно необходимых товаров. Советские граждане платили золотом, да и втридорога, не просто за товары обычные, но за товары порой сомнительного и нередко далеко не экспортного качества. Правление Торгсина в финальном отчете призналось, что за время своего существования Торгсин продал около 40 млн руб. «неэкспортабельных товаров»324 -цифра явно и сильно заниженная, если учесть гигантские порчи при перевозках и хранении продуктов в отсутствие холодильников, а также потери от безхозяйственности, характерной для плановой экономики, где не было радеющего за свое добро собственника. Материалы Торгсина пестрят описаниями порченых продуктов и ширпотреба низкого качества. Доля импортных товаров в Торгсине была незначительна, основную массу поставлял отечественный производитель325. Большинство товаров Торгсина не могло быть продано за границей за цену, которую платили советские люди, или быть продано вообще326.
Анализ скупочных и продажных цен Торгсина, соотношения покупательной способности рубля и доллара, а также ассортимента и качества торгсиновских товаров, проведенный в этой и других главах, позволяет сказать, что советские люди не получили массы товаров и услуг, адекватной сданному ими золоту. Сделки по обмену серебра, платины и бриллиантов на товары Торгсина экономически были еще менее выгодны для советских людей, так как скупочные цены на эти виды ценностей были значительно ниже мировых цен.
Сколько золота люди принесли в Торгсин? Золотые операции, которые начались в самом конце 1931 г., развивались стремительно327. Если в первый месяц 1932 г. Торгсин купил у населения только 90 кг чистого золота, то летом его месячная скупка превышала 1 т, а в октябре перевалила за 2 т чистого золота (табл. 11). Руководство в определении перспектив скупки явно не поспевало «за голодом» и темпами, которыми население несло свои сбережения в Торгсин328. Первоначально план скупки валютных ценностей на 1932 г. был определен в 25 млн руб., но уже зимой увеличен до 40 млн, а к весне - еще на миллион рублей. Увеличение плана шло
исключительно за счет роста скупки бытового золота. По новым наметкам Торгсин должен был купить золота на 20,9 млн, из них лома на 14,9 млн и чекана на 6 млн руб.329 Документы свидетельствуют, что валютный план Торгсина вновь пересматривался и к осени 1932 г. достиг 60 млн руб.330 Торгсин перевыполнил и этот увеличенный план. За 1932 г. он скупил у населения золота на 26,8 млн руб., превысив плановые наметки почти на 6 млн!331 План скупки и по лому, и по чекану был превзойден, при этом бытовое золото лидировало: лом в скупке составил 19 млн, а монеты обеспечили 7,8 млн руб. (табл. 12)ш.
Структура золотых поступлений, то есть соотношение между бытовым золотом и монетами царской чеканки, имеет интересное социальное содержание. По мнению торгсиновских руководителей, царские монеты поступали в Торгсин в основном из глубинки от крестьян, в то время как бытовое золото, с их точки зрения, было индикатором вовлечения городского населения333. Это наблюдение работников Торгсина подтверждается сравнительным анализом зо-лотоскупки преимущественно городской, Ленинградской, и подавляюще крестьянской, Смоленской, контор Торгсина334 (табл. 13), которое показывает резкое - почти в 3 раза - превышение сдачи бытового золота над монетами по Ленинградской области и преобладание - очень редкое в статистике Торгсина, где город доминировал над селом, - царских монет над бытовым ломом по Смоленской конторе335.
Деление «лом - город, чекан - деревня» является, конечно, относительным: крестьяне тоже приносили в Торгсин золотые украшения и предметы, а в городе в кубышках сохранялись царские монеты. Но все-таки оно позволяет судить о тенденциях в социальном развитии Торгсина: хотя доля чекана в скупке Торгсина не является точным показателем удельного веса «деревенского золота», не вызывает сомнения то, что увеличение притока царских монет в Торгсин свидетельствует о росте участия крестьян в торгсиновской золо-тоскупке. Возвращаясь к соотношению лома (19 млн руб.) и чекана (7,8 млн руб.) в золотоскупке 1932 г., можно сказать, что Торгсин в тот год оставался еще в значительной степени городским. Крестьяне его пока плохо знали.
Абсолютным лидером в скупке золота в 1932 г. была Московская контора. За 9 месяцев 1932 г. она «заготовила» золота на 4,6 млн руб., или около 3,6 т чистого золота. Это более четверти всей годовой золотоскупки Торгсина336. Ленинградская контора за то же время скупила золота почти на 2 млн руб. и заняла второе место, Харьковская (1,5 млн руб.) - третье. По скупке золота выделялись также
Северо-Кавказская (1 млн руб.), Закавказская (0,9 млн руб.), Одесская (0,8 млн руб.), Киевская (0,6 млн руб.), Горьковская и Центрально-Черноземная (но 0,5 млн руб.) конторы. Существенно отставали Казакская (17 тыс. руб.), Дальневосточная (111 тыс. руб.), Башкирская (144 тыс. руб.), Восточно-Сибирская (151 тыс. руб.), Западная (167 тыс. руб.) и другие конторы.
Результаты золотоскупки 1932 г. уже отражали географию и хронологию голода: высокие показатели по украинским конторам337, наивысшие показатели выполнения плана по наиболее голодным месяцам - апрелю, маю, июню338. Но в значительной степени итоги 1932 г. - свидетельство неравномерности развития сети Торгсина. «Старые», столичные и украинские, конторы с развитой сетью магазинов были впереди, «молодые», находившиеся в стадии образования, отставали.
В 1932 г. люди принесли в Торгсин почти 21 т чистого золота -эквивалент более половины промышленной добычи золота в тот год339. С учетом того, что сдавали не чистое, а золото разных и преимущественно низших проб, показатель реального физического тоннажа принесенного в Торгсин ценного металла вырастет в несколько раз. 1932-й стал первым годом массового мора в СССР. Второй кряду неурожайный год и продолжавшийся в ходе коллективизации развал крестьянского хозяйства сулили Торгсину золотые горы. Понимать это следует буквально. На 1933 г. окрыленное руководство назначило Торгсину валютный план в два раза больше прошлогоднего: скупить золота на 48 млн руб. (табл. 12). Общий план привлечения ценностей Торгсином на 1933 г. составил 122 млн руб., таким образом, золотоскупка должна была обеспечить почти 40% его выполнения.
Установив для Торгсина столь высокий план, руководство страны расписалось в том, что меры для облегчения продовольственного положения в стране не будут приняты, а голод будет использован для выкачивания ценных сбережений граждан. Тот факт, что Торгсин по плану должен был скупить монет почти в четыре раза больше, чем в 1932 г. (табл. 12), свидетельствует о том, что в 1933 г. ожидался массовый приход крестьян в Торгсин. Руководство осознавало, какие регионы будут голодать. По плану 1933 г. в Украине должно было быть скуплено ценностей на 28 млн руб. - фактически столько же, сколько и в элитной Москве (29 млн руб.) с ее огромным столичным валютным потенциалом. Даже вторая по значимости после Москвы Ленинградская контора получила план почти в два раза меньше украинского (15 млн руб.). Высокий план скупки
ценностей на 1933 г., по 6 млн руб., имели также Северный Кавказ, Закавказье и Белоруссия340.
Действительность превзошла самые страшные ожидания: деревня умирала; город влачил полуголодное существование. 1933 г. стал «звездным часом» Торгсина, его скорбным триумфом. В тот год люди снесли в Торгсин золота на 58 млн руб., перевыполнив гигантский валютный план. Это почти 45 т чистого золота, в два раза больше того, что Торгсин скупил в тоже голодном 1932 г.341 Золотоскуп-ка Торгсина в 1933 г. лишь немногим уступила промышленной золотодобыче342, при этом затраты Торгсина были несравнимо ниже затрат капиталоемкой золотодобывающей промышленности! Золото по стоимости покрыло половину ценностей, скупленных Торгси-ном в 1933 г. (табл. 12). Поистине, статистика голода была золотой343.
Скупка царских монет в 1933 г. по сравнению с 1932 г. выросла в два с половиной раза (табл. 12), причем темпы поступления золотых монет существенно обогнали темпы поступления бытового золота344. Аналитик Торгсина определил этот процесс как «усилившийся приток золотой монеты из крестьянских «земельных банков»»345. 1933-й стал годом «коренного перелома»: крестьяне массой пошли в Торгсин. Ожидания руководства оправдались. Именно в 1933 г. Торгсин стал в значительной степени крестьянским346. «Коренной перелом» в истории Торгсина оставил след в литературе. Виктор Астафьев, вспоминая 1933 г. в своем сибирском селе, пишет: «В тот год, именно в тот год, безлошадный и голодный, появились на зимнике - ледовой енисейской дороге - мужики и бабы с котомками, понесли барахло и золотишко, у кого оно было, на мену, в "Торгсин "»347.
Структура золотоскупки 1933 г. показывает, что бытовое золото (лом), хотя по темпам поступлений и отставало от монет, по абсолютным показателям оставалось лидером (табл. 12). Бытовое золото по стоимости превысило треть общей суммы ценностей, скупленных Торгсином в тот год. Значительную часть этого лома составило «городское» золото, но вряд ли преобладание лома над чеканом в зо-лотоскупке Торгсина в 1933 г. следует напрямую объяснять тем, что город «побил» в Торгсине деревню. Количество сохранившихся у населения царских золотых монет было ограничено и в 1930-е гг. не пополнялось. Ужас голода и состоял в том, что люди снимали с себя обручальные кольца, нательные кресты, серьги. Крестьяне не были исключением. Одними царскими монетами они спасти себя не могли. Вспомним историю семьи Виктора Астафьева, крестьян сибирского села на берегу Енисея. Единственная золотая вещь в доме
золотые серьги его трагически погибшей матери, бережно хранимые в сундуке бабушки на память или на черный день, были в тот голодный год снесены в Торгсин348.
Показатели сдачи золота во всех кварталах 1933 г. очень высокие, но особенно выделяются апрель, май и июнь - апогей голода (табл. 14). Только за эти три месяца люди снесли в Торгсин золота более чем на 20 млн руб. или около 16 т чистого золота (табл. 14), то есть почти столько же, сколько за весь предшествующий и тоже голодный год! II квартал лидирует и по скупке бытового золота, и по поступлению «золота из крестьянских земельных банков» -царских монет (табл. 14).
В архиве Торгсина не сохранилось полных региональных данных о скупке золота в 1933 г. Но даже то фрагментарное, что удалось собрать, отражает географию голода. Украинский Торгсин в 1933 г. скупил золота на 10,7 млн руб., причем перевес бытового золота (5,9 млн) над чеканом (4,7 млн) был незначительным, что косвенно свидетельствует о высокой доле крестьянского участия349. Элитная Москва и умиравшая украинская деревня почти на равных обеспечили треть золотоскупки 1933 г.350
С хорошим урожаем 1933 г. голод отступил, но план золотоскупки на 1934 г. оставался высоким - 45,2 млн руб. (табл. 12). Руководство, видимо, рассчитывало на «инерцию голода»: жестоко голодавший будет закупать впрок. Возможно, и полной уверенности в том, что «продовольственные затруднения» в стране кончились, не было. Кроме того, материалы Торгсина свидетельствуют, что руководство надеялось удержать высокие темпы скупки ценностей, превратив Торгсин из «голодного» предприятия, механически отпускавшего мешками муку, крупу и сахар, в валютный универмаг модных товаров351.
В 1934 г. Торгсин провалил свой план, что в значительной степени было результатом работы золотоскупки (табл. 12). Провал плана скупки монет позволяет говорить о том, что интерес крестьян к Торгсину упал сильнее, чем предполагало руководство, а может, «земельные банки» уже опустели. В 1934 г. Торгсин, казалось, вернулся на год назад, на уровень золотоскупки 1932 г. (табл. 12). Однако, если в 1932 г. в Торгсине работало (в зависимости от периода времени) от 100 до 400 магазинов, то в 1934 г. - более тысячи. Торгсин становился нерентабельным352. В 1934 г. началось свертывание его работы.
«Звездный» час Торгсина миновал вместе с породившим его голодом. Продовольственная ситуация в стране улучшилась. С 1 января 1935 г. отменили хлебные карточки. Вслед за ними с 1 октября
были отменены карточки на мясные и рыбные продукты, жиры, сахар и картофель, а с 1 января 1936 г. - карточки на непродовольственные товары353. Открывались новые специализированные продовольственные магазины и образцовые универмаги, в которых ассортимент товаров был не хуже торгсиновского, а цены - в простых советских рублях. Валютный план Торгсина на 1935 г. после головокружительного 1933 г. выглядел очень скромно - 40 млн руб. Видимо, руководство похоронило надежды превратить Торгсин в массовый валютный универмаг модных товаров. Золотоскупка в 1935 г. должна была обеспечить всего лишь 13 млн руб. (около 10 т чистого золота) - явная перестраховка после неудачно определенных ориентиров 1934 г. Торгсин перевыполнил этот план (табл. 12), но ликвидация его сети продолжалась. По постановлению правительства 15 ноября 1935 г. Торгсин прекратил прием драгоценных металлов и камней354. «Золотые» голодные страсти по Торгсину утихли.
Золотой «урожай» Торгсина не просто оправдал ожидания советского руководства, он потрясал! За четыре с небольшим года работы золотоскупки, согласно финальному отчету Торгсина, он скупил у населения золота на 127,1 млн руб., или 98,5 т чистого золота (табл. 12) - эквивалент порядка 40% промышленной золотодобычи в СССР за период 1932-1935 гг.355 Золото Торгсина по стоимости составило почти половину (44%) всех ценностей, скупленных им за годы работы. Анализ статистики Торгсина показывает, что золото более чем другие ценности спасало людей в период голода: в 1932 и 1933 гг. скупка золота по стоимости превысила половину всех ценностей, скупленных Торгсином. Львиную долю торгсиновского золота - более 80 млн руб. (табл. 12), или более 60 т чистого золота, -составлял лом: украшения, нательные кресты, ордена и медали, часы, табакерки, посуда и прочие бытовые предметы. В структуре золотоскупки на долю бытового золота приходилось почти две трети (65%), а в структуре всех скупленных ценностей - немногим менее трети (29%) общего объема. Бытовое золото по праву можно назвать главной ценностью Торгсина. Ни серебро, ни платина, ни бриллианты, ни иностранная валюта не сыграли в истории Торгсина столь большой роли, как золотой лом. Монеты царской чеканки по стоимости составили около 45 млн руб., а по весу почти 35 т чистого золота, или более трети всей золотоскупки Торгсина, - косвенное свидетельство активной вовлеченности крестьян в его торговлю. Доля монет в скупке всех ценностей также была относительно высокой (около 16%).
Голод стал главным фактором «золотого» успеха Торгсина. Страшный 1933 г. лидирует в золотоскупке (табл. 12). Груды золота, принесенные людьми в тот год в Торгсин и обращенные руководством страны в машины, турбины, сырье и патенты, - своеобразный памятник голоду. Начни Торгсин скупать золото на год раньше, так, чтобы уже к 1932 г. у него была развитая торговая сеть на периферии, результаты золотоскупки оказались бы и того выше. И кто знает, сколько бы еще людей выжило в голодные годы благодаря Торгсину. Тот факт, что основная масса золота от населения поступила именно в наиболее тяжелые голодные годы, свидетельствует, что Торгсин как массовый социальный феномен был способом выживания, а его успехи - знаком бедственного положения общества. Элитный Торгсин роскоши и деликатесов - лишь небольшая страничка в его истории.
Относительно высокие показатели скупки золота 1934 г. (27,5 млн руб.) можно объяснить его рубежным положением: продовольственная ситуация в стране начала улучшаться, но оставалась неопределенной вплоть до получения нового урожая. Кроме того, в 1934 г. карточная система, при которой большие группы населения -крестьяне, «лишенцы», жители небольших городков и работники неиндустриальных производств - либо вовсе не снабжались государством, либо снабжались впроголодь, еще не была отменена, а значит, потребность в Торгсине оставалась высокой. Только с отменой карточной системы в 1935 г. и с развитием торговли «свободного доступа» значение Торгсина резко и безвозвратно упало.
Ответить на вопрос, насколько сильно Торгсин «почистил» золотые сбережения граждан, сложно из-за невозможности точно оценить, сколько золота было у людей до начала торгсиновских операций, но некоторые предположения на этот счет можно сделать. Начнем с царского чекана. Руководители Торгсина, приступая к золотым операциям, пытались определить народную кубышку царских монет. Именно на основе этих подсчетов они определили задачи первой валютной пятилетки Торгсина356. В своих видах на «золотой урожай» царских монет авторы пятилетнего плана предполагали, что «к моменту отмены золотого стандарта в России (это произошло в годы Первой мировой войны. - Е. О.) на руках населения осталось до 400 млн золотых рублей». Это предположение перекликается с оценками представителей финансовых кругов России и СССР, которые определяли сумму золотых монет на руках у населения накануне Первой мировой войны в 460-500 млн руб.357 Они единодушно считали, что попытки царского правительства в начале
войны изъять это золото из обращения призывами к патриотизму населения и пожалованиями льгот лицам, платившим золотом, не дали существенных результатов. С началом Первой мировой войны золотой царский чекан быстро исчез из обращения и осел в «земельных банках» населения. «Все изучающие этот вопрос, - пишет Новицкий, - пришли к заключению, что большая часть этого золота находится в тайниках у крестьян, откуда нет никакой возможности его извлечь»^. В последнем утверждении бывший товарищ министра финансов ошибся. Советское руководство нашло способ, с помощью которого изъяло у крестьян спрятанные царские монеты, -Торгсин.
С момента отмены золотого стандарта в России и до начала 1930-х гг., по мнению авторов торгсиновской пятилетки, «было изъято (царских монет. - Е. О.) до 200 млн рубл. До 50 млн руб. было вывезено разными путями за границу. Из оставшихся 150 миллионов до 50, надо полагать, настолько «надежно» спрятаны владельцами, бежавшими и погибшими, что их надо сбросить со счетов». Следовательно, согласно расчетам руководителей Торгсина, к началу его операций у населения оставалось на руках около 100 млн руб. золотым царским чеканом359. Насколько оправданны эти расчеты? Для ответа на этот вопрос посмотрим, соответствовал ли «урожай» золотых монет, собранный Торгсином, плановым ожиданиям.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |