Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации 1 страница

Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации

Государственный архив Российской Федерации

Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина

Издательство

«Российская политическая энциклопедия»

Международное истприко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал»

Институт научной информации по общественным наукам РАН

Редакционный совет серии:

Й. Баберовски (Jorg Baberowski),

Л. Виола (Lynn Viola),

А. Грациози (Andrea Graziosi),

A. А. Дроздов,

Э. Каррер Д'Анкосс (Helene Carrere D'Encausse),

B. П. Лукин,

C. В. Мироненко,
Ю. С. Пивоваров,
А. Б. Рогинский,

Р. Сервис (Robert Service),

Л. Самуэльсон (Lennart Samuelson),

А. К. Сорокин,

Ш. Фицпатрик (Sheila Fitzpatrick), О. В. Хлевнюк

ЕЛЕНА ОСОКИНА ЗОЛОТО ДЛЯ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ ТОРГСИН

Москва 2009

УДК94(47)(082.1) ББК 63.3(0)61 072

Осокина Е. А.

072 Золото для индустриализации: «ТОРГСИН» / Е. А. Осокина —

М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2009. — 592 с. — (Исто­рия сталинизма).

ISBN 978-5-8243-1110-5

Если вы читали роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргари­та», то наверно помните зеркальный магазин «Торгсин» на Смо­ленском рынке в Москве. В обмен на драгоценности и валюту он продавал советским гражданам и иностранцам «розовую лососи­ну», миткали и шифоны, и другие деликатесы и элитные товары ширпотреба. Но знаете ли вы, что в 1931-1935 гг. по всей стране ра­ботали полторы тысячи торгсинов? Золото, серебро, бриллианты, доллары, которые советские люди принесли в Торгсин, спасаясь от голода, позволили руководству страны купить иностранное обору­дование для Магнитки, Кузнецка, Уралмаша, Днепростроя и дру­гих промышленных гигантов рождавшейся советской индустрии. В интересах индустриализации Торгсин фактически узаконил ва­лютную проституцию, а в погоне за золотом «побил» всемогущие органы госбезопасности. Читатель узнает о том, что стало с золотом Российской империи, кто придумал торгсины, что люди покупали в них и сколько стоил «Форд», о том как золото испанской казны оказалось в хранилищах Госбанка в Москве, каков был собранный Сталиным драгоценный «урожай» и многое, многое другое. Целью автора было рассказать о Торгсине просто и интересно - так, чтобы привлечь всех, кто интересуется историей Отечества.

УДК94(47)(082.1) ББК 63.3(0)61

ISBN 978-5-8243-1110-5

© Осокина Е. А., 2009

© Российская политическая энциклопедия, 2009

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

Случайная находка 11

ЧАСТЬ 1. СТРАСТИ ПО ТОРГСИНУ 17

Конторка Мосторга

Малопримечательное событие - Торгсин родился. Иностранные моряки и туристы - первые клиенты Торгсина. Магазин на «котиковой улице». Арманд Хаммер и другие любители антиквариата. «Хочешь жить в СССР - имей рубли»: валютный экстремизм Наркомфина. «Вам доллары прислали, но Вы их не получите»: советский потребитель пробивается в Торгсин

Золотая идея

Нэп - первое пришествие советского валютного рынка. Золотые россыпи под носом у правительства. «Добро пожаловать, Никанор Иванович! Сдавайте валюту». Золотой поворот в истории Торгсина - Браво, Ефрем Владимирович! «Время -вперед?»: Торгсин как рецидив капитализма. Главный спекулянт

«Торгсиния» - торговая страна

Затухающая пятилетка. «От Москвы до самых до окраин»: Печаль победных реляций. Инспектора и информанты. Хождение в народ. «Правда, дело наше совсем не знает»: такая типичная история

«Красные директора» Торгсина: «Политкомиссар»

Ученик аптекаря. Профессия - партиец, образование - болыиевистско-политическое. Операция «Кредитбюро». Искушение изобилием. Счастливая отставка

Зачем Сталину был нужен Торгсин

Конец золотой казны Российской империи. Архивные тайны статистики советского экспорта. Безумство импорта, или Индустриализация в кредит. Разочарование в Америке. Золото уходит в Рейхсбанк. Догнать Трансвааль! «Валютный цех» на Колыме. Умел ли Сталин считать?

70 Золото

«Товарищ! Береги золотую государственную копейку!» Лом и чекан, или О замещении богатства. Испытание металла. В ожидании «с собачкой». Золотая пыль, вашбанк и клеенчатые нарукавники. Сделка не по совести. Золотая статистика голода. Где «гуляет» царский чекан?

«Красные директора» Торгсина: «Разведчик»

Есть такая профессия - валюту добывать. Безрассудство юности. «Меховая» эмиграция. Он же Верховский, он же... Во благо РККА и рейхсвера. Берлинская резидентура. Разведчики и купцы. Переполох в пушном мире. Звездный час Торгсина. Операция «X». Гибель Артура Сташевского

Серебро

Серебро в ожидании скупки: расчет или недальновидность? «Серебряный прорыв»: Власть и общество в противоборстве. Торгсин как «лагерь для перемещенного антиквариата». Припек. Серебряный урожай. Разочарование

Бриллианты и платина

Бриллиантовая скупка в элитных городах. Розы, голландки, мелле, меланж и «разложистые». Оценщик за работой. Случай в Ташкенте, или Воры в Гохране.

Провал?

«Yours Faithfully Torgsin»

Фабрики - рабочим, землю - крестьянам, антиквариат - буржуям. Арманд Хаммер и другие любители антиквариата. «Кантик огневого золоченья», или Антикварный портрет ушедшей эпохи. Вермеер как средство выживания. Тайники и «неценные ценности»: несостоявшаяся глава

«Шлите доллары на Торгсин»

Гениальное решение кризиса валютных переводов. Международная спекуляция и чистка агентурной сети. Астрономия таможенных пошлин. «Сегодня советская селедка - завтра донос в ГПУ»: Идейно-гастрономическая дилемма белого эмигранта. «Общество заказанных продуктов», или Посылки как оружие пролетариата. Мешок муки - лучший подарок к празднику. Еврейская помощь. Деньги пахнут! Сумма, достойная Магнитки

Шипчандлеры и портовое хозяйство

«Отречемся от старого мира?» Крепостные клиенты. Советские бордели и пролетарские проститутки. Война миров: Интерклубы против портовых торгсинов. Кошелек или идея? Слуга двух господ. Будни советского шипчандлера. Бар-мышеловка. Советский сервис как оружие массового уничтожения. Безналичная валюта

«Красные директора» Торгсина: «Эсер»

Из сибирских купцов. «Сдержанный человек, в котором жил чертик». Политика или медицина? Расстрельный приговор Колчаку. «Ла Скала» и самовар для министра Муссолини. Председательство на «закате» Торгсина. Казнь. Где же рукопись?

Хлеб и плимсоли, или О том, что люди покупали в Торгсине

Золото - на Запад, мука - на Восток. Сколько товаров продал Торгсин? Этапы

большого пути: сувенирная лавка -^-мучной лабаз -» валютный универмаг. Метаморфозы покупательского спроса. Все ли деньги Торгсина были потрачены?

Цены в Торгсине

Ценообразование под окрики правительства. Дефицитность, сезонность, монопольность. «Прошляпил» ли Торгсин голод? Снижение цен как вредительство. Застой торговли и ажиотаж «под занавес». Был ли Торгсин дорогим магазином?

Маслины для голодных

Привилегия импорта. Где купить «Форд»? Безделицы благополучной жизни. «Пир во время чумы». Узаконенное воровство. Последний импорт

Торгсин и ОГПУ

Валютное соперничество. «Кто нам мешает, тот нам поможет». «Золотые камеры» и «деньги спасения». Жизнь между молотом и наковальней. Советская повседневность: обыденность приключения, привычность риска

Тайны Торгсина

Философский камень. Скрытая конвертация рубля. Обогнав экспорт хлеба и нефти. Парадокс убыточности. Дешевле золота ГУЛАГа

225 «Закат»

Нелюбимое детище, или Почему закрыли Торгсин? Лебединая песня советского валютного рынка. Продажа ненужных людей. Торговый ренессанс. Сколько иностранной валюты «гуляло» на «черном» рынке? «Торгсовлюд»

Портрет покупателя в интерьере

За зеркальной дверью Торгсина. Рыба тухнет с головы: номенклатура в борьбе за

Торгсин. Что русскому хорошо, то немцу смерть: дипломаты в Торгсине. Крестьянские универмаги: «Затаились. Ждут муку». Жители страны Лихославля. «Утром купит, а днем опять идет покупать»: спекулянты

Продавец всегда прав

О коммунизации, кореннизации и безграмотности. Торгсин крестьянский. Еврейский вопрос. Страсти по «золотому» пайку. «Не можем так работать!» Усушка, утруска, примаз, распыл и впитывание. Сытые и голодные. Зачем на рубашке пришит карман? На пороге большого террора

«Красные директора» Торгсина: «ВРИД»

Потомственный рабочий. Снабженец Первой конной. Мечта пожить за границей. Вор. Письмо Сталину. Анатомия экономического преступления

Вместо заключения: Торгсин - имя нарицательное

Парадокс № 1: Героизм и обывательщина. Парадокс № 2: Социальное равенство как квинтэссенция классового подхода. Парадокс № 3: Социалистическое предприятие капиталистической торговли. Парадокс № 4: Золото - мещанская прихоть и оружие пролетариата. «Потому ты жива»: Парадоксы исторической памяти. «Торгсин» сегодня. «Былое нельзя воротить - и печалиться не о чем»?

ЧАСТЬ 2. ЛАБОРАТОРИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ (историография, источники, концепции)

«Да, был какой-то там Торгсин»

Бедность историографии при изобилии источников. Региональные архивы в ожидании исследователей. Какое ведомство не участвовало в работе Торгсина? Шпиономания и источниковедение. Жертвы голодомора свидетельствуют

Торгсин как феномен сталинизма

Дебаты о сталинизме. Современность и судьба советского социализма. Обещание изобилия: сталинизм и развитие потребительского общества в СССР

ПРИМЕЧАНИЯ 337

Таблицы 523

ПРИЛОЖЕНИЯ 544

Краткая хронология событий 544

Структура Всесоюзного объединения «Торгсин» (1935 г.)

Официальные курсы обмена валют в СССР 549

Биографии руководителей Всесоюзного объединения «Торгсин»

Биографии руководителей Наркомата внешней торговли СССР

Из истории контор Торгсина 567

Библиография 576

Список сокращений 587

МОИМ РОДИТЕЛЯМ И ИХ ПОКОЛЕНИЮ

ПОСВЯЩАЕТСЯ

■«Былое нельзя воротить - и печалиться не о чем»'?

Из Булата Окуджавы

ВСТУПЛЕНИЕ Случайная находка

В начале 1990х гг., работая над книгой «За фасадом "сталинско­го изобилия"»¹, я нашла в Российском государственном архиве эко­номики отчет о работе торговой организации «Торгсин». Отчет утверждал, что в первой половине 1930-х гг. - решающие годы со­ветской индустриализации - Торгсин купил у населения ценнос­тей, достаточных для покрытия пятой части расходов на импорт промышленного оборудования, технологий и сырья. В отдельные годы вклад Торгсина был и того выше: в 1933 г. ценностей, собран­ных через Торгсин, хватило, чтобы оплатить треть расходов СССР на промышленный импорт. В тот год по объемам валютной выручки Торгсин перегнал главных добытчиков валюты для страны - экспорт хлеба, леса и нефти.

Это открытие потрясло меня. Благодаря роману Михаила Булга­кова «Мастер и Маргарита» и мимолетным упоминаниям в научной литературе я знала, что такое Торгсин, но не предполагала, что вклад этой торговой организации в финансирование промышленно­го рывка был столь значительным. Исследователи советской индус­триализации традиционно изучали один и, как многие считают, главный источник ее финансирования - коллективизацию², которая в начале 1930-х гг. за счет обирания крестьян позволила увеличить экспорт сельскохозяйственной продукции³. Найденный в архиве до­кумент свидетельствовал, что Торгсин остался неоцененным. В книге «За фасадом "сталинского изобилия"» я посвятила Торгсину специальную главу, но сюжет заслуживал большего.

«Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами на терри­тории СССР», сокращенно «Торгсин» (18 июля 1930 г. - 1 февраля 1936 г.), родился в годы острого валютного кризиса в период совет­ской индустриализации. В начале - малозначительная конторка Мосторга, Торгсин продавал за валюту антиквариат иностранным туристам в Москве и Ленинграде и снабжал иностранных моряков в советских портах. В декабре 1930 г. список клиентов Торгсина рас­ширился за счет иностранцев, работавших в СССР. 4 января 1931 г. Торгсин получил всесоюзный статус⁴, а в июне открыл двери совет­ским гражданам, которые вначале могли покупать товары в Торгсине только за царский золотой чекан и в счет переводов валюты из-за границы. Поистине революционный поворот в его истории произо­шел в самом конце 1931 г., когда руководство страны разрешило со­ветским людям покупать товары в Торгсине в обмен на бытовое зо­

лото (украшения, предметы утвари и быта). Со временем Торгсин стал принимать от населения серебро, платину, бриллианты и дру­гие драгоценные камни, а также произведения художественного ис­кусства.

В 1932-1935 гг. советские люди снесли в Торгсин почти 100 т чистого золота! Это эквивалент порядка 40% «гражданской»⁵ про­мышленной золотодобычи в СССР за тот же период времени. В те же годы золотой вклад гулаговского «Дальстроя» составил всего лишь немногим более 20 т. Но значение Торгсина для страны и истории не исчерпывалось экономическими показателями его деятельности. Торгсин выполнил огромную социальную миссию, дав миллионам людей возможность выжить в голодные годы первых пятилеток.

Чем больше я работала над Торгсином, тем сильнее становилось мое убеждение, что случайная архивная находка открыла для меня «исследовательский Клондайк». Торгсин представлял захватываю­щую историю изобретательности и изворотливости советского ру­ководства, а также уникальный случай крупномасштабного валют­ного предпринимательства пролетарского государства в борьбе за выживание. Впервые и единственный раз в советской истории руко­водство страны разрешило своим гражданам платить в советских магазинах (торгсинах) иностранной валютой, золотым царским че­каном и другими ценностями⁶. В интересах индустриализации Торг­син фактически легализовал валютную проституцию, а в погоне за золотом «побил» всемогущие органы госбезопасности. Но Торгсин был детищем не только сталинского руководства, его «сделали» люди: во многом благодаря их инициативе операции Торгсина вы­шли за пределы золотовалютных и стали включать многие другие виды ценностей. Миллионы советских покупателей определили со­циально-культурный облик Торгсина - в преобладающе крестьян­ской голодной стране зеркальные торгсины деликатесов потерялись среди мешков ржаной муки валютных лабазов.

Десятилетия Торгсин хранил свои тайны. Его главными покупа­телями оказались вовсе не иностранцы, как утверждала вывеска «Торгсин», а советские граждане, которые добровольно-принуди­тельно отдали свои сбережения на промышленное развитие страны. В числе тайн Торгсина было и то, что, скупая ценности у населения дешевле их мировой цены, пролетарское государство продавало продукты и товары своим соотечественникам в несколько раз доро­же того, что брало с иностранцев за границей. Торгсин был полон парадоксов: в нем «капиталистические» (рыночные) методы служи­ли делу построения социализма. Несмотря на свои заслуги перед страной, Торгсин так и не заслужил признания сталинского руковод­ства, оставшись в политическом языке эпохи символом мещанства и обывательщины. Но не будем забегать вперед - это лишь немногие из открытий, о которых расскажет эта книга.

Торгсин не только открывает неизвестную захватывающую стра­ницу истории отечества, анализ его деятельности позволяет сделать концептуальные выводы о принципах функционирования советской экономики, особенностях повседневной жизни в СССР и путях раз­вития советской потребительской культуры, а в конечном итоге увидеть новое в феномене сталинизма. Дебатам историков о стали­низме и роли Торгсина в понимании этого феномена ушедшего сто­летия посвящена заключительная глава книги «Торгсин как фено­мен сталинизма».

Эта книга - результат огромной архивной работы и научного ана­лиза сотен документов, но написана она популярно. Моей целью было рассказать о сложных проблемах просто и интересно - так, что­бы привлечь людей, интересующихся историей отечества, но не име­ющих профессиональной исторической подготовки. Книга состоит из очерков, связанных общей темой, - историей Торгсина. Рассказ сле­дует хронологии событий - от рождения к взлету, а затем закату дея­тельности этой торговой организации, но вместе с тем он обрастает тематическими и проблемными сюжетами, среди которых - захваты­вающие истории жизни председателей Торгсина, валютная проститу­ция портовых торгсинов на службе у индустриализации, дилемма бе­лого эмигранта, который, помогая родственникам и друзьям, оставшимся в СССР, укреплял ненавистный ему советский строй, а также истории золота, серебра, бриллиантов, социально-историчес­кие портреты покупателей и продавцов, рассказы о том, что люди покупали в Торгсине и сколько стоил «Форд», перипетии сотрудни­чества и соперничества Торгсина и ОГПУ и, наконец, открытие тайн и осмысление парадоксов Торгсина. Жанр, в котором написана книга, можно назвать исторической мозаикой: каждый очерк является самос­тоятельным рассказом и интересен сам по себе, но только собранные вместе эти истории представляют историческое время Торгсина в бо­гатстве деталей и красок. Такая форма изложения позволяет читать очерки в любой последовательности, но неизбежно связана с «пересе­чением» в них информации: повторениями и забеганиями вперед.

Эта книга вводит в научный оборот большой массив статистики 1930-х гг. - данные советского экспорта, золотоскупки и золотодобы­чи, показатели работы Торгсина и некоторых особо важных экспор­тных объединений страны и др. В этом качестве книга послужит ис­точником первичной информации для историков и экономистов. Книга также предлагает собственные расчеты автора экономических показателей, как то: золотодобыча СССР, рентабельность Торгсина, себестоимость добытого им золота и золота ГУЛАГа и др. Я считала долгом исследователя представить не только итоги, но и свою «лабо­раторию» - сделать статистику, использованную в этой книге, дос­тупной, так, чтобы при желании можно было не только проверить мои расчеты, но и сделать свои собственные расчетные комбинации.

Читатель наверняка уже заметил разное написание слова «торг­син»: где-то оно появляется в кавычках, где-то без них, а то и вовсе во множественном числе с маленькой буквы. Эти различия в напи­сании имеют смысловое значение. При полном и официальном упо­минании «Всесоюзного объединения по торговле с иностранцами на территории СССР "Торгсин"» слово пишется с большой буквы и в кавычках. Однако эта книга исследует не столько работу организа­ции «Торгсин», сколько Торгсин как социально-экономический и культурный феномен сталинизма, поэтому в подавляющем большин­стве случаев слово «торгсин» пишется с большой буквы и без кавы­чек. Словосочетание типа «Ленинградский Торгсин» означает «Ле­нинградская контора Торгсина», поэтому пишется с большой буквы. С маленькой буквы и во множественном числе слово «торгсин» употребляется как синоним слова магазин(ы) Торгсина. Словосоче­тание «Правление Торгсина» в этой книге везде написано с боль­шой буквы, чтобы передать ощущение, что речь идет не просто о подразделении в структуре торговой организации «Торгсин», а об одном из главных персонажей этой истории.

Я влюбилась в тему Торгсина и могла бы написать эту книгу быс­тро, но жизнь рапорядилась иначе. Много грустных и счастливых со­бытий произошло с середины 1990-х гг. - времени начала работы над этой темой: смерть моего первого мужа, неожиданная и такая пре­ждевременная смерть мамы, затем новое замужество и связанный с ним переезд в США, рождение второй дочери, смена американских университетов в поисках достойного места работы и борьба за про­фессиональное выживание на Западе. После многолетней работы в Институте отечественной истории РАН, которая позволяла уделять все время исследовательской работе, профессиональная жизнь в США требовала научиться совмещать исследовательскую деятель­ность с преподаванием. Образование, полученное на Историческом факультете МГУ, а также настойчивость и упорный труд в итоге принесли хорошие результаты, но времени на решение профессио­нальных проблем ушло немало. Работа над книгой двигалась мучи­тельно медленно. К тому же, мой первоначальный план - написать книгу коротко - провалился: тема обрастала все новыми сюжетами. Однако затянувшаяся работа над книгой позволила мне осмыслить Торгсин.

В работе над Торгсином был момент, когда значительная часть исследования могла быть потеряна. При переезде из Миссури в Южную Каролину, на новое место жизни и работы, грузовик, кото­рый перевозил наше имущество, попал в аварию в штате Алабама. Серьезно пострадало трое людей - шоферы столкнувшихся машин. По сравнению с пострадавшими людьми мы отделались легко -лишь потеряли имущество. Самой тяжелой утратой была потеря се­мейных фотографий, коллекций, книг и исследовательских матери­алов. Мои бумаги летали над местом аварии, многое так и осталось

погребенным там. По этому поводу мой муж даже стал шутить, что «Лена пишет книгу, для которой материалы находятся в Алабаме». К счастью для меня и этого исследования компьютер и несколько коробок ксерокопий наиболее ценных документов - результат мно­гих лет работы в архивах - я не доверила никому и везла с собой в легковой машине, в которой переезжала моя семья.

Эта книга состоялась благодаря помощи многих людей - моей семьи и друзей, коллег, случайных знакомых и даже незнакомцев. Я в неоплатном долгу перед Сергеем Журавлевым и Татьяной Смир­новой, Евгением Кодиным и Демьяном Валуевым, Дагласом Нор-тропом и Хуршидой Абдурасуловой, Андреем Сазановым, Криспи-ном Бруксом и Терри Мартином, которые, каждый по-своему, помогли мне в сборе материалов для этой книги. В этой связи зна­менательны несколько историй.

В конце 1990-х гг., находясь в Смоленске на конференции, я сдела­ла запрос о возможности поработать в местном архиве в фонде Торг­сина. В ответ я узнала, что архивное хранилище находится в аварий­ном здании и доступа туда нет. Ничего не изменилось и через несколько лет, когда в начале нового тысячелетия я поинтересовалась о положении дел в ГАСО. Но, как гласит народная мудрость, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Евгений Кодин, историк сталинизма, профессор Смоленского педагогического института, договорился с ад­министрацией архива, послал машину и перевез фонд Торгсина в безо­пасное место, в читальный зал ГАСО. Если бы не он, то архив Смолен­ского Торгсина все еще бесполезно пылился бы в полуразрушенном хранилище, а из этой книги исчезли бы многие важные страницы.

Я работала над книгой так долго, что, казалось, уже не только семья и друзья, но и коллеги-историки знали, что я пишу о Торгси­не. Профессор Гарварда Терри Мартин, работая над своими сюжета­ми, наткнулся в архиве на материалы расследования личного дела заместителя председателя Торгсина Муста и вспомнил обо мне. Мой однокурсник историк и археолог Андрей Сазанов нашел для меня в Российской государственной библиотеке, которую мы по старой привычке все еще называем Ленинкой, любопытную бро­шюру - инструкцию по приемке и оценке драгоценных металлов в Торгсине 1933 г. издания. Куратор архива видеозаписей Института Фонда Шоа Криспин Брукс рассказал мне о существовании огромно­го массива интервью с очевидцами и жертвами украинского голода. Криспин Брукс, который сам занимается историческими исследова­ниями на материалах этого архива, передал в мое пользование выдер­жки из показаний людей, в которых упоминается Торгсин⁷.

Работа над Торгсином познакомила меня с новыми людьми, со многими из которых я еще не встретилась лично, а возможно, ни­когда и не встречусь, но моя благодарность им огромна. Без их по­мощи книга лишилась бы уникальных материалов. Замечательный советский фотограф и коллекционер Лев Бородулин, которого я

разыскала через Интернет, разрешил мне использовать из его кол­лекции уникальную фотографию Торгсина, сделанную И. Шагиным в 1930 г. По информации, размещенной в англоязычной «Википе-дии», меня нашел украинский эмигрант в США, чья семья пострада­ла от сталинских репрессий, доктор химических наук и бонист Лев Григорчук (Lew Hryhorczuk). Он предоставил в мое распоряжение из своей коллекции боны Торгсина и оказал большую помощь в по­иске материалов, опубликованных в Украине. В ответ на мою прось­бу помочь с иллюстрациями для книги он связался с коллегами и один из них, Михайло Харитонов, щедро поделился со мной торгси-новскими материалами. Изумительная брошюра-проспект Торгсина 1935 г., которая представлена в этой книге, нашла меня благодаря незнакомой женщине. Узнав через Интернет, что я пишу о Торгси­не, она информировала меня о том, что брошюра выставлена на про­дажу на электронном аукционе «еВау», где я ее и купила.

Спасибо тем, кто стоял у истоков этого исследования: Юрию Павловичу Бокареву, который в конце 1980-х гг. посоветовал мне заняться историей советской торговли и потребления; Николаю Кременцову, с которым в 1994 г., будучи стажерами Института Кен-нана в Вашингтоне, мы обсуждали мою самую первую статью о Торгсине. Огромное спасибо и всем тем, кто помогал мне на заклю­чительном этапе работы над книгой - прочитал рукопись и выска­зал замечания, а также в беседах или переписке со мной обсуждал Торгсин: Юрию Павловичу Бокареву, Тамаре Вепрецкой (Мишуко-вой), Линн Виоле, Юрию Марковичу Голанду, Юкке Гронову, Сер­гею Журавлеву, Матвею Лапину и Юрию Слезкину.

Российский государственный архив экономики всегда был глав­ным архивом для моих исследований. Хочу сердечно поблагодарить директора РГАЭ Елену Александровну Тюрину и работников чи­тального зала в хранилище за помощь в работе и неизменное дру­жеское отношение ко мне. Прошло уже много лет, но я вспоминаю время, проведенное в этом архиве с теплыми чувствами и призна­тельностью к этим людям.

Моя особая благодарность принадлежит коллективу издатель­ства РОССПЭН и его директору Андрею Константиновичу Сороки­ну за неизменный интерес к моим работам.

Книга написана при финансовой поддержке Национального Фонда Гуманитарных Исследований (National Endowment for the Humanities), США. Грант этого фонда освободил меня на год от пре­подавания и позволил закончить рукопись.

Эту книгу я посвящаю моим родителям, Анне Петровне и Александру Андреевичу Осокиньт, а вместе с ними - всему поколе­нию рожденных в сталинские 1930-е.

Надеюсь, что открытия этой книги увлекут читателя, как они увлекли меня.

ЧАСТЬ 1. СТРАСТИ ПО ТОРГСИНУ

Конторка Мосторга

Малопримечательное событие - Торгсин родился. Иностранные моряки и туристы - первые клиенты Торгсина. Магазин на «котиковой улице». Арманд Хаммер и другие любители антиквариата. «Хочешь жить в СССР - имей рубли»: валютный экстремизм Наркомфина. «Вам доллары прислали, но Вы их не получите»: советский потребитель пробивается в Торгсин

«Специальная контора по торговле с иностранцами на террито­рии СССР», сокращенно «Торгсин», была создана 18 июля 1930 г. постановлением Наркомата торговли СССР¹. Имя было явно боль­ше самого явления. В момент создания Торгсин представлял всего лишь небольшой отдел в системе столичной торговли, которой заве­довал Мосгорторг². К концу 1930 г. Торгсин вышел за пределы сто­лицы и стал превращаться во всесоюзную организацию. Его пред­ставительства и конторы появились в некоторых республиках, краях и областях, но пока они были еще настолько слабы, что само­стоятельного статуса не имели, теряясь среди других отделов мест­ных торгов³. 4 января 1931 г. Торгсин получил статус Всесоюзного объединения Наркомата внешней торговли, однако до его действи­тельно общенационального «взлета» оставался еще целый год.

До Торгсина торговое обслуживание иностранцев было распы­лено между многими организациями. Появление Торгсина стало частью общего процесса государственной централизации и монопо­лизации на рубеже 1920-1930-х гг. Создавая Торгсин, правитель­ство стремилось сконцентрировать валютные торговые операции с иностранцами на территории СССР в одном ведомстве⁴. Задача, по­ставленная перед Торгсином, была ясна - не допустить, чтобы иностранцы, приезжавшие в СССР, увозили назад валюту.

Начинал Торгсин с портовой торговли. До ноября 1930 г. он, главным образом, занимался снабжением иностранных судов и со­ветских кораблей заграничного плавания. Список первых торгси-новских контор повторял географию морских портов СССР: Евпа­торийская, Архангельская, Новороссийская, Владивостокская, Таганрогская, Батумская...⁵ Работа предстояла большая. До появле­ния Торгсина портовая торговля была обязанностью Совторгфло-та⁶, однако, тот выполнял ее хаотично, без должного валютного эф­

фекта. Как сетовало руководство Торгсина, принимая дела от Совторгфлота, «опыта концентрированного обслуживания иност­ранцев и снабжения иносудов» ни у кого не было⁷. Иностранные ка­питаны, зная это, затоваривались продовольствием, предметами первой необходимости и строительно-ремонтными материалами заранее, до захода в советские порты.

Среди первых клиентов Торгсина были также иностранные ту­ристы и транзитные пассажиры-иностранцы. Торговля Торгсина шла в киосках гостиниц «Интуриста» в Москве и Ленинграде, а так­же в павильонах на пограничных пунктах - последний шанс заполу­чить валюту покидавших пределы СССР иностранных граждан. За­тем Торгсин открыл свой первый универсальный магазин. В ноябре 1930 г. Комиссия по разгрузке Москвы передала Торгсину бывший Михайловский дом на углу Петровки и Кузнецкого моста для орга­низации универмага «закрытого типа». Выбор места был удачный и вряд ли случайный. До революции и в годы нэпа Петровка была со­средоточием модных магазинов. В народе ее называли «котиковой» улицей: в лучшие времена там гуляли дамы, одетые дорого и по по­следнему крику моды⁸. В начале 1930-х улица выглядела не столь блистательно, но былая слава жила.

Дата добавления: 2015-11-04