Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации 7 страница

До 1928 г. руководство СССР много тратило золота, но мало за­ботилось о его добыче. По меткому замечанию Л. В. Сапоговской, в те годы государство было не промышленником, а хранителем амба­ров: его роль состояла не в развитии золотодобычи, а в конфиска­ции накопленного и скупке добытого²²⁷. Парадоксально, при острой нужде государства в золоте золотодобывающая промышленность считалась третьестепенной. Форсированная индустриализация и связанный с ней золотовалютный кризис привели к рождению со­ветской золотодобывающей промышленности. Прежде всего госу­дарство забрало концессии из рук иностранцев²²⁸, но этого было не­достаточно. В конце лета 1927 г. Сталин вызвал к себе Александра Павловича Серебровского, большевика «ленинской гвардии», кото­рая делала революцию. Серебровский к тому времени уже отличил­ся на хозяйственной работе. По поручению Ленина он восстанавли­вал нефтяную промышленность Баку. С «нефтяного фронта» Сталин бросил Серебровского «на золотой фронт»²²⁹, назначив его председателем только что созданного Всесоюзного акционерного общества «Союззолото»²³⁰. Задача была поставлена не простая -догнать и перегнать лидеров мировой золотодобычи.

Острая необходимость, граничившая с отчаянием, определила выбор тактики золотодобычи, поражавшей иностранных специалис­тов: добывать золото везде, где оно было, не считаясь с затратами. В разработку шли даже самые бедные, убыточные месторождения. На

Западе предприниматели не стали бы связываться с ними. Джон Литтлпейдж, американский инженер, который на протяжении деся­ти лет помогал советской власти создавать золотодобывающую про­мышленность, вспоминает слова руководителя одного из приисков: «В нашей системе Вам не надо волноваться о затратах» («Under our system you don't need to worry about costs»)^2il. Лишь со временем по мере ослабления золотого кризиса руководство страны стало требо­вать снижения себестоимости добытого золота.

Серебровский и его соратники работали самоотверженно, не за страх, а за совесть. Несколько важных факторов определили быс­трое развитие золотодобывающей промышленности СССР: покро­вительство Сталина, который взял отрасль под свой контроль, под­держка наркома тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе, свободы и льготы частным старателям²³² и отрасли в целом, а так­же механизация «хозяйской», то есть государственной добычи. По официальным данным, за период 1928-1931 гг. государство вложи­ло в отрасль 500 млн руб. К началу 1930-х гг. более половины работ в отрасли было механизировано²³³.

Золотодобывающая промышленность США стала моделью для советской золотой индустрии. В конце 1927 г. Серебровский, в ка­честве профессора Московской Горной академии, изучал техноло­гии и оборудование на приисках Аляски, Колорадо и Калифорнии. Он приезжал в США еще раз в 1930 г., чтобы восполнить «пробел», отмеченный Сталиным в его изысканиях, - незнание общей струк­туры золотопромышленности и связи ее с финансирующими бан­ковскими учреждениями. В свой второй приезд в США Серебров­ский проделал титанический труд, изучая работу банков в Бостоне и Вашингтоне, заводов в Детройте, Сэнт-Луисе, Балтиморе, Фила­дельфии, рудников в Колорадо, Неваде, Южной Дакоте, Аризоне, Калифорнии, Юте. Серебровского интересовали не только машины и финансовые системы, он вербовал инженеров²³⁴. Из-за расстрой­ства здоровья поездка закончилась в больнице²³⁵.

Ни один из годовых планов золотодобычи в 1930-е гг. в СССР не был, да, видимо, и не мог быть выполнен - астрономические директи­вы пятилеток играли скорее роль мобилизующего фактора, чем ре­ального ориентира. Но добыча золота в СССР стабильно росла (табл. 9). С 1932 г. к «гражданским» производствам золотодобываю­щей промышленности, находившимся в ведении Наркомата тяжелой промышленности, прибавился Дальстрой - золотодобыча заключен­ных Колымы²³⁶. Дальстрой появился практически одновременно с началом скупки бытового золота у населения в Торгсине. Такое со­впадение, конечно, не случайно: Дальстрой и Торгсин были звеньями

одной цепи - поиска золота для индустриализации. По архивным данным, в 1934 г., а по официальным заявлениям советских руково­дителей, на два года раньше СССР силами гражданской и лагерной золотодобычи превзошел показатели предвоенной добычи золота Российской империи (табл. 9). Доля СССР в мировой добыче золо­та повысилась с 5% в 1932 г. до 10% в 1935 г.²³⁷

Судьба Серебровского, отца золотодобывающей промышленнос­ти СССР, которая до сих пор кормит страну, сложилась трагически типично для сталинского времени²³⁸. В конце июля 1937 г. Сереб-ровский вернулся из командировки в Москву больной, с гнойным плевритом. В тяжелом состоянии попал в больницу. В середине сен­тября ему сделали операцию и он стал поправляться. 22 сентября Сталин поздно вечером лично позвонил жене Серебровского домой, узнал, как здоровье Александра Павловича, пожурил, что та не пользуется наркомовской машиной, напоследок просил передать Серебровскому поздравления с назначением на должность наркома и пожелал скорого выздоровления. На следующий день Серебров­ского арестовали и прямо из больницы на носилках перевезли в тюрьму. 8 февраля 1938 г. он был приговорен к «высшей мере соци­альной защиты» по обвинению в контрреволюционной деятельнос­ти и через день расстрелян. Его жену, Евгению Владимировну, кото­рая пыталась добиться правды, арестовали в ночь на 7 ноября -канун годовщины революции, она провела в заключении в общей сложности 18 лет²³⁹.

В интервью газете «Нью-Йорк Тайме» Сталин заявил, что СССР в 1933 г. добыл 82,8 т чистого золота²⁴⁰. Это означало, что СССР пе­регнал США, чья добыча в тот год немногим превысила 70 т, и стал догонять Канаду, добывшую в тот год чуть больше 90 т чистого зо­лота. Дальше - больше: согласно официальным заявлениям совет­ских руководителей, в 1934 г. СССР по добыче золота вышел на второе место в мире, обогнав США и Канаду, уступая теперь только мировому лидеру золотодобычи - Южной Африке²⁴¹. Хвальбы со­ветских руководителей об успехах золотодобычи испугали мировое сообщество: что, если Советы и дальше будут так добывать, да вы­брасывать золото на мировой рынок, - цены упадут, так можно ве­ликие державы и «по миру пустить». Мир всерьез ожидал, что к концу 1930-х гг. СССР перегонит Южную Африку, добыча которой превышала 300 т чистого золота в год, а к концу 1930-х приблизи­лась к 400-тонной отметке²⁴².

Архивы золотодобывающей промышленности свидетельствуют, однако, что советское руководство опережало события. По добыче золота, «гражданской» и гулаговской, СССР еще и в 1935 г. отста­вал от Канады и США (табл. 9 и 10). Золотодобыча СССР вышла

на второе место в мире, видимо, только в 1936 г. Однако нельзя ска­зать, что заявления руководителей СССР были абсолютным врань­ем. Сталинская цифра золотодобычи 1933 г. - 82,8 т - подозри­тельно близка к общей сумме золота, добытого гражданскими пред­приятиями золотодобывающей промышленности (50,5 т), Дальстро-ем (около тонны)²⁴³, и золотого лома, скупленного в тот год Торгси­ном (30 т) (табл. 5>)!²⁴⁴ Добавь Сталин сюда еще 15 т чистого золота от скупленных Торгсином в тот год царских монет, то «поднял» бы золотодобычу почти до 100 т. Причиной, по которой Сталин этого не сделал, вероятно, было то, что золотые монеты сразу не переплав­лялись, а хранились в своем первоначальном «царском» виде, что не позволяло, в случае необходимости предоставления доказательств, выдать их за советское золото. Тайна сталинской золотодобычи 1933 г. состоит в том, что рекордный показатель был достигнут во многом благодаря золоту, которое советские люди принесли в Торг­син, спасаясь от голода²⁴⁵-

Настал момент подвести итоги и ответить на заглавный вопрос -«Зачем Сталину был нужен Торгсин?» Анализ статистики внешней торговли, задолженности, золотовалютных ресурсов и золотодобы­чи СССР, проведенный в этой главе, свидетельствует о прямой и тесной связи между появлением Торгсина и валютными нуждами индустриализации. Начало крупномасштабных операций Торгсина по скупке у населения золота - 1931 г. - было временем апогея «бе­зумства импорта». Страна залезла в долги, а отдавать было нечем: экспорт не приносил желаемой валютной выручки, а золотой запас Российской империи был истрачен. Острый золотовалютный кри­зис определил поворотную точку, с которой Торгсин стал превра­щаться из элитного магазина для иностранцев в «народное» торго­вое предприятие.

Долги, сделанные в начальный период индустриализации в 1928-1931 гг., предстояло еще платить и платить. 1933 г. стал пиком напряжения по выплатам кредитов - факт, который отмечали иностранные наблюдатели. В тот год для погашения долга СССР продал за границей «горы» золота. Тяжелыми были также платежи первой половины 1934 г. (табл. 6). Острейшая необходимость в Торгсине сохранялась вплоть до середины 1930-х гг. - времени, когда импортная и кредитная зависимость СССР от Запада резко снизи­лась. Ценные сбережения граждан, попавшие через Торгсин в кладо­вые Госбанка, сыграли важную роль в достижении валютной свободы СССР.

Острая потребность в Торгсине определялась и тем, что золото­добыча в стране только становилась на ноги. Она медленно набира­

ла обороты, проваливая один годовой план за другим. Вспомним о «золотых караванах», шедших из СССР через Ригу в Берлин: в пе­риод 1931 г. - апрель 1934 г., даже по наиболее низким американ­ским подсчетам, СССР вывез в германские банки около 260 т чис­того золота (табл. 6), в то время как промышленная добыча золота за период 1931-1933 гт. составила всего лишь около 121 т (табл. 9)²⁴⁶. Торгсин обеспечил недостающее: почти 90 т чистого золота в 1931-1934 гг.

Значение Торгсина не являлось секретом для современников со­бытий. В марте 1934 г. латвийские газеты «Rigasche Rundschau» и «Jaunakas Sinas» писали, что золотой груз, пришедший из СССР в Ригу, представлял переплавленные золотые предметы, скупленные советским правительством через магазины Торгсина, и что это золо­то предназначалось в уплату за сырье и промышленные материалы, купленные в прошлом году в Англии²⁴⁷. Американское посольство в своих материалах тоже не раз упоминало Торгсин: «...российские власти получили в свое распоряжение значительное количество золо­та, собранного у населения через продажу товаров в магазинах Тор­гсина на золотые монеты, золотые украшения, золотой лом и при­родное золото, которое было незаконно припрятано населением. Количество золота, собранное таким образом, очевидно, было значи­тельным»²^. Другой аналитик американского посольства недоуме­вал, из каких средств СССР смог выплатить долги, если даже офи­циальные, то есть завышенные, показатели золотодобычи не покрывали нужд страны. Видимо, собрали золото у населения, спра­ведливо заключил он²⁴⁹. Германские эксперты считали, что в 1933 г. у СССР был отрицательный золотой баланс, то есть вообще отсут­ствовали резервы золота, однако, добавляли они, нам не известно, сколько золота поступило через Торгсин, а эта информация может изменить всю картину²⁵⁰.

Торгсин без расходов на дорогостоящее импортное оборудование и сырье, без миллионных трат на иностранную техническую помощь принес горы золота, сравнимые с теми, что благодаря огромным де­нежным вложениям и неимоверному напряжению сил добыли на рудниках и приисках. Золото, скупленное Торгсином, в значитель­ной степени покрыло растрату золотой имперской казны и оплатило промышленный импорт тех лет. Особенно выделяется голодный 1933 г. (табл. 9). В тот год люди принесли в Торгсин почти столько же золота, сколько огромным трудом «намыли» на «гражданских» предприятиях золотодобывающей промышленности!

К середине 1930-х гг. золотодобывающая промышленность СССР встала на ноги, и золотовалютный кризис был преодолен²⁵¹

(табл. 9). Создав золотую промышленность, Сталин обеспечил ка­нал постоянного притока золота в кладовые Госбанка. Золотые без­делицы и семейные реликвии населения уже не интересовали его. Да и много ли их осталось после стольких голодных лет? Торгсин стал не нужен. 1935 г. был последним годом его существования.

Советский Союз при Сталине накопил значительный золотой за­пас. Золотодобыча росла, а продажа золота за границу после войны совершенно прекратилась. В 1953 г. - год смерти Сталина - золотой запас СССР составлял более 2 тыс. т чистого золота²⁵². Н.С. Хрущев во все годы своего правления и Л.И. Брежнев в 1970-е гг. активно продавали «золото Сталина». Первый в основном тратил на закупки зерна за рубежом, второй - на поддержку «стран третьего мира». К концу правления Брежнева сталинский золотой запас подтаял более чем на тысячу тонн²⁵³. 1980-е гг. завершили процесс ликвидации ста­линской золотой казны²⁵⁴. На момент распада СССР, по завышен­ным западным расчетам, золотой запас страны составлял немногим более 300 т, а по заявлению Г. А. Явлинского, в то время советника президента Горбачева по экономическим вопросам (сентябрь 1991 г.), он составлял порядка 240 т²⁵⁵. Для сравнения: золотой запас США в начале 1990-х гг. превысил 8 тыс. т²⁵⁶. «Черпая» из золотого запаса, советское руководство «достигло дна»: по признанию представителя одного из банков в Цюрихе, некоторые золотые бруски, поступившие в то время из России, имели символы царского времени²⁵⁷. Сталин не только создал советскую плановую экономику, он, запасая золото, на­копил средства, которые обеспечили ее существование и влияние СССР в мире на несколько десятилетий вперед. Советское время за­кончилось вместе с золотой казной Сталина.

Золото

«Товарищ! Береги золотую государственную копейку!» Лом и чекан, или О замещении богатства. Испытание металла.

ожидании «с собачкой». Золотая пыль, вашбанк и клеенчатые нарукавники. Сделка не по совести. Золотая статистика голода. Где «гуляет» царский чекан?

Вопреки предсказаниям Маркса, судьба первого социалистичес­кого государства в конце 1920 - начале 1930-х гг. зависела не от ми­ровой революции, а от презренного металла. Особые папки Полит­бюро свидетельствуют, что на рубеже десятилетий руководство страны было охвачено «золотой паникой»²⁵⁸, ее пиком стали 1931 и 1932 гг.²⁵⁹ Признаки «золотой паники» видел каждый исследова­тель, который занимался этим периодом: ужесточение кредитной

политики и контроля над расходами экспортных и импортных орга­низаций, сокращение объемов непромышленного импорта²⁶⁰; рас­торжение договоров о технической помощи, заключенных ранее с иностранными фирмами²⁶¹; резкое урезание валютной части зар­платы советских служащих за границей²⁶² и иностранных специа­листов в СССР, а вскоре и вовсе отмена «золотой формулы» в опла­те иностранцев²⁶³; кампании ОГПУ по изъятию золота у населения, операция «Кредитбюро» по сбору полисов иностранных обществ и наследственных документов у советских граждан для предъявления валютных исков за границей²⁶⁴; организация под эгидой ОГПУ ва­лютных гостиниц²⁶⁵; замещение в обращении серебряной монеты никелевой²⁶⁶; изыскание новых «экспортных объектов»²⁶⁷, обернув­шееся распродажей национальных музеев и библиотек²⁶⁸; «сокраще­ние отпуска золота на внутреннее потребление»²⁶⁹; покровительство Сталина нарождавшейся советской золотодобывающей промыш­ленности, рождение золотодобычи ГУЛАГа... Список можно было бы продолжить. Руководство страны, собирая по-крупному и по крохам, заново создавало золотой запас России. Торгсин был одним из эпизодов «золотой паники», вызванной индустриализацией «с пустым карманом». Золото сыграло главную роль в истории Торгси­на, обеспечив львиную долю его доходов. Всего за четыре года (1932-1935) люди отнесли в Торгсин почти 100 т чистого золота!

Торгсин принимал золото во всех видах: ломе, ювелирных, худо­жественных и бытовых изделиях, монетах, слитках, песке (шлихт), самородках и даже в утиле, в отходах. Запрещалось принимать толь­ко золотую церковную утварь, так как имущество церкви было на­ционализировано. Церковные предметы в частном владении счита­лись украденными у государства и подлежали конфискации²⁷⁰. Все это разнообразие уничтожалось руками приемщиков Торгсина. Оставалась гора золотого лома²⁷¹. Слово «лом» следует понимать буквально. Приемщик-оценщик (пробирер) выламывал драгоцен­ные камни, механизмы, эмаль, дерево, ткань, кость и любые другие вставки, самородки разбивал молотком. О технике приемки говорит набор инструментов приемщика Торгсина: плоскогубцы, круглогуб­цы, кусачки, магнит, часовая отвертка, напильники, оптическое стекло, ножницы для металла и, наконец, - внимание! - наковальня, зубило и молоток на 4 - 6 кг веса для рубки больших слитков²⁷².

Но дело даже не только и не просто в том, что золотые изделия разрушались. Расставаясь с семьями, которым некогда принадлежа­ли, они теряли свою особость, свою историю. В обезличенной куче лома уже не было семейных напутствий, передававшихся с кольцом прабабки от матери к дочери или невестке, воспоминаний о послед­них беззаботных довоенных именинах, что навевало подаренное му­

жем золотое колечко, или историй о подвигах прадедов в минувших войнах, рассказанных в их орденах. Отторгнутый от своих хозяев, золотой лом был свободен от человеческой памяти. Символично «лом» стал главной категорией в официальной статистике учета зо­лота в Торгсине. Второй группой золотого учета были монеты цар­ского чекана, или просто «чекан». С попаданием в кладовые Госбан­ка и эта примитивная классификация исчезала. Все переплавлялось в слитки²⁷³. Множество функций золота в итоге сводилось к одной -средство платежа: слитки переправляли в Европу для продажи на мировом рынке.

Взамен изымаемых из частного владения дореволюционных из­делий из драгоценных металлов ювелирное объединение Нарком-торга наполняло внутренний рынок советскими поделками из мель­хиора, биметалла, легковесного серебра, искусственных и низкока­чественных драгоценных камней²⁷⁴. Эта операция, которую можно назвать массовым замещением ценностей или даже богатства²⁷⁵, имеет интересное социальное, историческое и художественное со­держание.

Смертельный удар по «прежнему богатству» нанесла революция, но Торгсин продолжил процесс. Именно его стараниями оставшиеся в частном владении ценности - ювелирные, бытовые и художес­твенные изделия из драгоценных металлов и камней XVIII - начала XX вв. - были не просто изъяты у населения, но уничтожены. Поме­няйся власть, возвратить ценности и семейные реликвии было уже невозможно: снесено в Торгсин, разломано, переплавлено. Образцы прежнего богатства и достатка отныне можно было увидеть в музе­ях, в семьях же остались лишь единичные, разрозненные, уцелев­шие реликвии. Может быть, кто-то, читая эти строки, и вспомнит одинокую золотую ложку в буфете - остаток некогда большого сто­лового прибора.

Скупая ценности тоннами, Торгсин сыграл значительную роль в огосударствлении прежнего материального богатства и его антиква-ризации - превращении некогда массового в редкое, уникальное, а также в распространении нового, социалистического типа «матери­ального достатка». В массе своей дешевые поделки, которыми те­перь наводняла рынок государственная ювелирная промышлен­ность, продавались дорого лишь по причине монопольного положе­ния производителя. В результате массового замещения богатства общество материально опростилось.

Революция уничтожила резкое социальное и материальное нера­венство старого общества, главным образом, ликвидировав его при­вилегированную верхушку. Однако пусть и потрепанный революци­ей, но от прежних времен в 1920-е годы сохранился реликтовый

средний класс. Статус среднего класса определялся в немалой сте­пени и материальными ценностями, остатками прежнего благополу­чия в семейном владении²⁷⁶. Изъятие ценностей через Торгсин еще более нивелировало общество, опустило его к бедности и в этом смысле было новым ударом по среднему классу, сохранявшемуся от прежних времен. Социалистическому обществу предстояло созда­вать свой средний класс, чей статус определялся бы новыми видами материального достатка и новым пониманием привилегий и богат­ства²⁷⁷.

Но вернемся в скупочный пункт Торгсина. В начальный период его истории, а также в большинстве случаев на периферии из-за не­достатка помещений приемка ценностей проходила прямо в магази­не, где располагались специальные столы оценщиков. Это создавало толчею в торговых залах, так что со временем скупочные пункты в городах стали располагаться в отдельных комнатах или зданиях²⁷⁸. По мере развития золотоскупка специализировалась и обособилась от скупки других ценностей²⁷⁹. В крупных городах оценщики-про­биреры, работавшие в Торгсине, были специалистами Госбанка²⁸⁰, но в «глубинке» квалифицированных людей не хватало: ценности порой принимал директор магазина, он же и продавец, он же и курь­ер, который под свою ответственность возил их сдавать за много верст в ближайшее отделение Госбанка, оттуда ценности поступали в кладовую Эмиссионного отдела Госбанка в Москве.

Процесс приемки и оценки ценностей был трудоемким и долгим. Оценщикам запрещалось по внешнему виду «на глазок» определять подлинность металла или верить поставленному оттиску пробы: хо­дило много подделок. Металл должен был пройти испытание, во время которого оценщик царапал, колол, резал, а то и вовсе взламы­вал предмет, чтобы определить подлинность золота и его пробу²⁸¹. Затем он взвешивал золото. Инструкция предписывала оценщику тщательно выверить и очистить от пыли весы и использовать толь­ко клейменые гирьки. Запрещалось - в практике таких случаев хва­тало - применять в качестве разновеса монеты, спички и другие предметы. Перед взвешиванием оценщик должен был удалить из из­делия все постороннее: механизмы, вставки, впайки других метал­лов. Государство пыталось извлечь пользу из выломанных незоло­тых частей. На совещании Ленинградской областной конторы Торгсина один из ответственных работников, например, советовал «обратить внимание на сбор мелких драгоценных камней и часовых механизмов, от которых отказываются сдатчики золота, необходи­мых для нашей промышленности»²^².

При приемке шлихового золота оценщик должен был выбрать все подозрительные крупинки (песок, кусочки породы, грязь, посто­

ронние металлы). Если примесь нельзя было легко удалить, то оцен­щик делал скидку на загрязненность, затем определял пробу и взве­шивал. При приемке шлихового золота, которое собиралось не обычной промывкой, а с помощью ртути, оценщик должен был про­калить золотой песок на огне, чтобы оставшаяся в золоте ртуть уле­тучилась. При покупке самородков с вкраплениями породы оцен­щик разбивал их молотком и измельчал в ступке, чтобы удалить загрязненность²⁸³. Слитки и монеты перед взвешиванием также должны были быть очищены от пыли и грязи.

На основе веса предмета и пробы золота определялась цена. Сле­дует сказать, что даже в случае сохранения в целости высокохудо­жественных и исторических предметов, их стоимость определялась не значимостью, а весом металла. Возможные незолотые вставки при этом не выламывались, но оценщик на глаз делал приблизи­тельную скидку в весе. Торгсин платил 1 руб. 29 коп. за грамм хими­чески чистого золота²⁸⁴. Золотые монеты старого чекана, если не было следов порчи, принимались по номинальной стоимости, а де­фектные по весу²⁸⁵. Чтобы облегчить работу оценщика, Госбанк подготовил таблицы для расчета цен золота разных проб, но они появились только в 1933 г. В начальный же период оценщикам, осо­бенно на периферии, приходилось полагаться на собственные ариф­метические расчеты.

Испытание золота было испытанием и для оценщика, который кошельком отвечал за ошибки²⁸⁶. «На днях я убедился, насколько сложно идет процесс приемки», - говорил на совещании у управляю­щего Ленинградской конторы один из директоров скупочного пунк­та. - «Одна знакомая попросила меня принять ее без очереди, я дал пробиреру (кольцо. - Е. О.) и остался посмотреть, что он делает. Он в семи местах пробовал пробированное обручальное кольцо, и на камне поскоблил²⁸⁷, и по-всякому. Я спросил его - почему вы так смотрите, он отвечает: «Нам банк столько наговорил, что мы за все отвечаем, мы так напуганы, что иначе не можем принимать»¹⁸⁸. Дабы не потерять золото по причине перестраховки оценщиков, го­сударство сделало их отказ от приемки золота затруднительным: за это оценщик мог быть административно и материально наказан. Даже в периоды, когда в обращении появлялись партии фальшивых золотых слитков, как это случилось, например, в 1934 г.²⁸⁹, оценщик мог отказаться принять золото только в том случае, если был пол­ностью уверен в подделке²⁹⁰. Правление Торгсина спешно разосла­ло на места разъяснения, боясь, что известие о массовой фальсифи­кации слитков и запрет Госбанка скупать подозрительные слитки без паспорта Пробирного управления, удостоверявшего пробу, вы­

зовет массовый отказ оценщиков принимать золото. Видимо, сигна­лы об отказах уже начали поступать с мест. Правление подчеркива­ло в своем письме, что ограничения по приему золота являются временными и призывало оценщиков не избегать ответственности в определении пробы. Для пущей уверенности за необоснованный от­каз принимать золото Правление грозило оценщикам лишением пайка²⁹¹.

Испытание золота было и испытанием для его владельцев, на глазах у которых происходила оценка. Можно только догадываться, что чувствовали люди, глядя на изрезанные, исколотые, разломан­ные вещи: боль от утери семейных реликвий; разочарование, если золото оказалось низкой пробы или вообще не золотом; боязнь быть обманутым; колебания - сдавать или не сдавать по предложенной цене, разрешать ломать предмет для определения пробы или нет. Документы описывают случаи, когда люди, не доверившись оцен­щику, несли золото в другой скупочный пункт. Бывало, что оценки одного и того же предмета разными пробирерами расходились: пло­хие весы, отсутствие гирь, реактивы плохого качества позволяли определить вес и пробу лишь приблизительно²⁹². Приблизитель­ность оценки нарастала по мере продвижения от столиц в «глубин­ку», где пробиреры особенно плохо были обеспечены инвентарем и реактивами, да и квалификации не хватало.

Инструкции по приемке свидетельствуют, что государство не хо­тело потерять и пылинки золота, будь-то по причине воровства или неаккуратности. Стол приемщика должен был иметь по бокам и со стороны оценщика бортики, «предохраняющие от возможного от­скакивания на пол камней, пружин и др. предметов при взломе (вы­делено мной. - Е. О.) изделий», а также раструски золотой пыли. Со стороны клиента стол должен был быть защищен стеклянной пере­городкой, через которую сдатчик наблюдал работу оценщика. В пра­вой плоскости крышки стола следовало вырезать отверстия, каждое для определенной пробы золота. Приняв предмет, оценщик опускал его в отделение, соответствующее пробе золота. Опустив предмет в ящик, он уже не мог достать его оттуда: ящик был опломбирован в течение всего рабочего дня. С левой стороны в крышке стола пред­писывалось сделать еще одно отверстие и под ним аналогичный опломбированный ящик для утиля (камни, металлическе отходы, бумага после вытирания реактивов, металлическая пыль и др.). Спиливание нужно было производить над специальным ящиком, дно которого покрывалось плотной белой бумагой. В конце рабоче­го дня пробирер должен был собрать золотую пыль, разлетевшуюся в результате испытания золота: смести со стола весь мусор в специ­

альный ящик, очистить щеткой пылинки с рабочей одежды, указать уборщику точное место, где «самым аккуратным образом подмести пол» и даже тщательно вымыть руки в особом рукомойнике, «ваш-банке». Поверхность стола пробирера должна была быть покрыта стеклом или линолеумом или металлическим листом, то есть мате­риалом, не позволявшим застрять ни одной пылинке золота, а сам пробирер должен был работать в клеенчатых нарукавниках.

Сдатчики ценностей ничего не получали за утиль, золотую пыль, выломанные небольшие драгоценные камни и незолотые вставки. Государство же стремилось и из золотых отходов извлечь пользу. В конце рабочего дня оценщик должен был сдать золотоносный утиль старшему приемщику или заведующему, те хранили его в несгорае­мом шкафу и раз в два месяца, предварительно взвесив и опломби­ровав ящик, сдавали в Госбанк в Управление драгоценных металлов и инвалюты. Кроме того, скупочные пункты обязаны были сдавать Госбанку бумагу, которая покрывала рабочий стол пробирера, дно ящиков, и ту, которой снимался жидкий реактив с металла, а также пришедшие в ветхость клеенчатые нарукавники. Для того чтобы пробирер собирал утиль не за страх, а за совесть, ему полагалась премия - 10 руб. за каждый грамм чистого золота, полученный из отходов.

Не везде и не всегда инструкции выполнялись: не у каждого оценщика был такой стол или даже бумага, чтобы покрыть его, не говоря уже о клеенчатых нарукавниках²⁹³. Но для нас важно отно­шение государства к золотым операциям - взять у населения все до последней пылинки. Настойчивость, окрики и угрозы делали свое дело - золотая пыль уходила в Госбанк. В огромной стране «распы­ление» золота было значительным²⁹⁴. В 1933 г. «припек», образо­вавшийся из неоплаченных людям излишков и отходов золота и се­ребра, составил 9 млн руб., или почти 7 т чистого золота!²⁹⁵ В погоне за золотом появилась новая профессия - «скользящий про­бирер» - приемщик-оценщик, который выезжал в районы, где не было скупочных пунктов Торгсина²⁹⁶. Для проникновения в глухие уголки страны Торгсин не гнушался использовать и частных аген­тов по скупке золота²⁹⁷.

Дата добавления: 2015-11-04