- впрочем, возможно он просто не смог подобрать подходящий размер.
Великан был бос, но лапти у него все же имелись: они висели на его
бычьей шее, как некое экзотическое ожерелье.
В довершение ко всему дядя был вооружен топором, размеры которого
превосходили даже нечеловеческие габариты самого пирата: топорище
напоминало телеграфный столб, а лезвие было величиной со средний
холодильник.
- Фак тую мэмэ! - пробормотал я - а ведь у меня даже в мыслях не
было каламбурить, просто не нашлось других слов, чтобы адекватно
описать свои впечатления.
- Ну что, не зря я тебя разбудил? - спросил Хэхэльф. У него был
такой самодовольный тон, словно сие прекрасное видение было делом его
рук.
- Зря, - вздохнул я. - Мне снился такой чудесный кошмарный сон про
конец света, все было просто замечательно, а ты привел меня смотреть
на это чудовище... Я же теперь, чего доброго, заикаться начну! Что
это?
- О, это настоящая живая легенда Хомайского моря! - усмехнулся
Хэхэльф. - Пучегор Пучегорович, единственный страмослябский пират,
который может позволить себе роскошь зайти в Сбо. Славен тем, что
неоднократно брал купеческие корабли на абордаж в одиночку, пока его
команда отсыпалась после какого-нибудь очередного праздника. Самый
страшный из всех морских разбойников, которые когда-либо поганили воды
Хомайги.
- Я заметил, что самый страшный! - фыркнул я.
- Будешь смеяться, но он не только самый страшный из страмослябов,
но и самый разумный. С ним можно иметь дело. Он даже на кунхе немного
говорит. И никогда не нарушает данное слово, что даже среди приличных
людей большая редкость. Поэтому у нас с ним что-то вроде вечного
перемирия.
Конечно, если Пучегор встретит кого-нибудь из нас в открытом море
- тут уж или удирай, или сдавайся.
Но в Сбо он поклялся не бузить, ну а мы дали слово, что не будем
потрошить его корабль и тягать его на суд старейшин Халндойна, если он
решит зайти в наш порт. Думаю, поэтому капитан Плюхай упросил его
отправиться к нам и произвести обмен пленниками. Самому Плюхаю здесь
бы не поздоровилось!
Знакомые мне обаятельные мордовороты из хэхэльфовой команды тем
временем привели связанного по рукам и ногам Давыда Разъебановича. Тот
был трезв, а посему донельзя мрачен, но увидев своего коллегу, тут же
понял, что тяготы плена закончились и начал неуклюже подпрыгивать на
месте, наглядно демонстрируя свою радость. Из его сладкозвучных уст
изверглось нечленораздельное, но задушевное бормотание: "етидреный
хряп, Пучегор Пучегорыч, ибьтую мэмэ, утьвлять, Пучегорыч!"
- Сейчас слезу пущу, - усмехнулся я. - Что ж, по крайней мере,
одним счастливым человеком в мире стало больше! Вернее, двумя:
полагаю, твой кузен еще счастливее, чем сие создание.
- Не думаю, - серьезно возразил Хэхэльф. - Если учесть, что ему
никогда не суждено найти свою кумафэгу...
- Все суета сует по сравнению со страмослябским пленом, - возразил
я. - Если бы мне предложили на выбор: провести еще десять дней наедине
с этими пупсиками, или несколько лет побираться под дверью самого
захудалого трактира в Сбо, я бы не раздумывал ни минуты!
- Вряд ли Бэгли с тобой согласится, - заметил Хэхэльф.
- Ты нервничаешь? - осторожно спросил я.
- Не то чтобы... Он, конечно, наверняка догадывается, что его
кумафэга вряд ли осталась на страмослябском корабле - ну и пусть себе
догадывается!
Доказательств у него нет, и никогда не будет: у нас в Сбо умеют
молчать, особенно те, кому удалось прикупить небольшой запасец
краденой кумафэги за четверть обычной цены... Но, будь моя воля, я бы
предпочел не встречаться с Бэгли в ближайшее время, что правда, то
правда!
Бородатые соратники великана Пучегора, тем временем, привели
хмурого встрепанного Бэгли. На его мрачной физиономии не было и тени
благодарности - скорее уж наоборот. Обмен пленными проходил чинно и
церемонно - почти в точности так же, как в многочисленных кинофильмах
про шпионов, где враждующие державы решают обменяться своими Джеймсами
Бондами - во имя хэппи-энда, торжества демократии и мира во всем мире,
заодно. Обоим пленникам развязали ноги, но руки на всякий случай
оставили связанными, и они зашагали навстречу друг другу. Смерили друг
друга презрительными взглядами, Давыд Разъебанович не упустил
возможности лишний раз порадовать мой слух раскатистым: "куляй на хур,
пудурас", Бэгли благоразумно промолчал, только еще больше насупился, и
"узники совести" заторопились - каждый навстречу своей свободе.
- Ну хоть теперь-то вы меня развяжете? - сердито спросил нас
Бэгли, как только оказался рядом с нами. Даже не поздоровался, между
прочим!
- Не вопрос, - спокойно согласился Хэхэльф, доставая из-за пояса
коротенький острый кинжал.
Тем временем страмослябские пираты наглядно демонстрировали нам,
как нужно вести себя в таких душещипательных ситуациях. Пучегор
заключил в объятия спасенного земляка и захохотал так, что земля
задрожала под нашими ногами, а паруса всех кораблей, стоявших в порту,
вздрогнули как от порыва свежего ветра.
- Люди вон радуются, что все хорошо закончилось, - с упреком
сказал я мрачному Бэгли. - Бери с них пример, дружище!
- Пошли, угощу тебя стаканчиком вина, родич, - предложил ему
Хэхэльф. - Сам понимаю, что "спасибо" от тебя не дождешься, ну да
ладно, обойдусь!
- Где мой сундук с кумафэгой? - сурово спросил Бэгли, когда мы
устроились за дальним столиком маленького уютного трактирчика на
окраине Сбо. Идти сегодня в один из богатых портовых трактиров было
чистой воды безумием: в центральной части города веселился Пучегор со
своими соратниками.
Я подозревал, что эти бравые ребята даже в самом миролюбивом
настроении способны разнести все в клочья, но Хэхэльф утешил меня,
сообщив, что хозяева портовых трактиров уже давно приноровились к
форс-мажорным обстоятельствам, которые нет-нет, да случаются в Сбо:
они берут со страмослябов такие деньжищи, что отремонтировать мебель и
вставить в окна выбитые стекла будет плевым делом...
- Я жду ответа, Хэхэльф! - прорычал Бэгли. - Только не вздумай
врать, что ты его в глаза не видел.
Если бы ты не брал сундук, этот страмослябский придурок, на
которого вы меня обменяли, не оказался бы на твоем корабле. Я сам
видел, как он полез туда спать, у меня сердце кровью обливалось при
мысли, что он может спьяну обделаться прямехонько на мои мешочки!
Поэтому я знаю, что сундук у тебя.
Хэхэльф показался мне несколько растерянным. Он явно не был готов
к тому, что его кузен столь наблюдателен, да еще и обладает врожденной
склонностью к дедуктивному мышлению. Я понял, что надо выручать друга,
который не мог придумать какую-нибудь убедительную ложь.
- Сундук-то у него, - добродушно сказал я сердитому Бэгли. - А
толку-то!
Нет больше никакой кумафэги.
Хэхэльф посмотрел на меня как на тяжело больного идиота, а Бэгли
возбудился до крайности:
- Как это нет? - возопил он.
- Я ее съел, - гордо сказал я.
- Всю? - опешил Бэгли.
- Всю, - невозмутимо подтвердил я. - Сколько там было-то - всего
ничего...
- Как это? - Бэгли уже не сердился, он был выбит из колеи, его
разум наотрез отказывался обрабатывать полученную информацию. Зато
Хэхэльф сразу оживился и принялся вдохновенно разрабатывать мою
версию.
- Ронхул - демон, - сообщил он своему кузену таким тоном, словно
это все объясняло. - Он мне сам признался, в первый же день.
- Демон? - жалобно переспросил тот и на всякий случай отодвинулся
от меня подальше.
- А ты вспомни, как он лежал на рее, когда нас притащили на это
треклятое страмослябское корыто, - оживился Хэхэльф. - Устроился там,
как на кровати.
Думаешь, нормальному человеку такое под силу?
- Ну и что, что демон? - слабо запротестовал Бэгли. - При чем тут
моя кумафэга?
Хэхэльф вопросительно посмотрел на меня - дескать, что скажешь? Но
я уже был готов к ответу.
- Мне трудно подолгу сохранять человеческий облик, - объяснил я. -
А когда я принимаю свой обычный вид, я начинаю вести себя, как и
полагается демону: сжигаю своим зловонным дыханием все, что под руку
повернется, пожираю живых людей, разрушаю их жилища и поднимаю бурю
одним своим криком - сейчас, когда я сижу с вами за столом в
человеческом теле, и все это рассказываю, самому страшно делается! Но
когда я перестаю быть человеком, мне это начинает нравиться... И все
бы ничего, но мое время в этой шкуре, - я похлопал себя по груди, -
подходило к концу. Я рассказал об этом Хэхэльфу, а он в ответ расписал
мне, какое замечательное место этот ваш остров Халндойн, и попросил
меня не устраивать тут всю эту комедию с пожиранием заживо. Надо
отдать ему должное, он меня убедил! Но я ничего не мог поделать: еще
несколько дней, и я бы принял свой нормальный вид, а тогда уговоры
Хэхэльфа стали бы мне до фени, сам понимаешь! Был только один выход:
съесть твою кумафэгу и немного поколдовать. Теперь я останусь обычным
человеком аж до конца года, так что все в порядке.
- И что, тебе понадобилось сожрать все, что было в сундуке? -
простонал Бэгли.
- Этого едва хватило, - с достоинством промолвил я. Если бы не
Хэхэльф с его знанием бунабских заклинаний, вообще ничего не вышло бы!
- Хэхэльф, ты дурак, - несчастным голосом сказал Бэгли. - Дешевле
было бы его убить, тебе не кажется?
- Спасибо на добром слове! - сердито огрызнулся я.
- Убить того, кто освободил меня из страмослябского плена?! -
возмутился Хэхэльф. - Ну, знаешь... Я иначе воспитан!
- Ты меня разорил! - упавшим голосом сказал Бэгли. - Вы меня
разорили. Ты и твой проклятый демон.
Я разорен! - кажется, у него просто не осталось сил сердиться,
теперь парень мог только скорбеть о своем внезапно утраченном
богатстве.
- Ну уж так и разорен! - ухмыльнулся Хэхэльф. - Только не говори
мне, что покупал кумафэгу по настоящей цене у гархнаргских купцов, все
равно не поверю: у тебя таких денег в жизни не было, и даже если бы
все богачи Койдо собрали все свои деньги, вы вряд ли набрали бы нужную
сумму.
Признайся, Бэгли: ты же просто выменял это сокровище у
какого-нибудь пьяного пирата - да хоть у того же Плюхая, в прошлый его
приезд на Халндойн! Что ты дал ему взамен? Бочку вина? Две? Даже если
три - не думаю, что ты действитеьно разорился!
Бэгли молчал, угрюмо уставившись на свою кружку. У него был вид
человека, твердо решившего повеситься при первой же возможности.
- В общем так, родич. Если хочешь, можешь забыть, что сегодня я
избавил тебя от пожизненного рабства в Страмодубах, - решительно
сказал Хэхэльф. - Вообще-то, за такие вещи полагается говорить
"спасибо", но я понимаю, что говорить "спасибо" тебе сейчас не
хочется. И не надо, обойдусь! К этому доброму делу я готов
присовокупить десять бочек самого лучшего сибельтуунгского вина.
Пришлю их тебе с попутным кораблем еще до конца года. Больше ты от
меня ничего не получишь. А если сунешься с жалобой на совет старейшин
- сам знаешь, чем это закончится. Они поклонятся мне в ноги за
спасение острова от демона, а тебя обяжут сделать мне дорогой подарок
- за избавление от плена. А потом, чего доброго, изберут меня одним из
членов Совета - хоть и молод еще, а все-таки мне весь Халндойн жизнью
обязан!
- Эти мне наши законники! - скрипнул зубами Бэгли.
- Уж какие есть, - строго ответствовал Хэхэльф. - Думаешь, было бы
лучше, если бы мы завели себе Ванда, Рандана, Эстера и дюжину голодных
Пронтов, как у наших сумасшедших соседей из Земли Нао? Ну и сидел бы
ты сейчас в цакке за свою черную неблагодарность! Пошли, Ронхул
Маггот.
Дадим хорошему человеку спокойно напиться с горя!
Мы оставили беднягу Бэгли в полном одиночестве и отправились в
трактир на другой стороне улицы, который отличался от первого только
тем, что в нем не было сердитых хэхэльфовых кузенов.
- Ох, лихо ты врешь, Ронхул! - восхищенно сказал Хэхэльф, когда мы
удобно устроились за большим столом и заказали себе - я завтрак, а
Хэхэльф, который как всегда успел позавтракать еще на рассвете - обед.
- Это еще что! - гордо сказал я. - Знал бы ты, что приходилось
выслушивать моей бедной мамочке, когда она решала, что имеет полное
право выяснить, где ее единственного сына черти носили...
- Я-то думал, что сделаю удивленное лицо и упрусь - дескать, знать
не знаю никакой кумафэги, делайте со мной, что хотите... - объяснил
Хэхэльф. - Кто же мог подумать, что Бэгли видел, как этот дурень пират
полез спать в его сундук!
- Ничего, выкрутились же как-то! - улыбнулся я. - А вообще, гады
мы с тобой, конечно... На твоего родича смотреть жалко!
- Ничего, - отмахнулся Хэхэльф. - Сколько Бэгли за свою жизнь
украл - нам с тобой и не снилось! Он еще с меня за проезд до Земли Нао
втрое против обычного содрал, по-родственному...
- Ну, если так, моя совесть чиста! - с облегчением сказал я. И
решил, что пришло время удовлетворить мою тягу к знаниям:
- А что это за "гархнаргские купцы", у которых якобы можно купить
кумафэгу? Откуда они? Тоже из земли Нао?
- Да уж, таким несведущим может быть либо безголовый хурмангара,
либо демон! - расхохотался Хэхэльф. - Гархнарги в Земле Нао! Ох,
Ронхул, ты сам не понимаешь, что брякнул!
- Не понимаю, - сдержанно согласился я. - Но верю на слово, что
это действительно смешно.
- Не обижайся, - сквозь смех простонал он. - Просто я тут же
представил себе этих нарядных желтолицых лентяев в замке какого-нибудь
альганца...
Гархнарги живут на Угане, Ронхул. Это - не просто далекая страна,
это - далекая страна на другом материке. В наши края они редко
заплывают, поскольку гархнаргские моряки почти так же ленивы и склонны
поразмыслить о бренности бытия, разлегшись на траве во дворе
собственного дома, как и их пухлозадые правители... Поэтому кумафэга у
нас так дорога. У самих-то гархнаргов ее куда больше, чем требуется,
так что они даже кормят ею своих чудных зверей, а вот возить ее
продавать ленятся - разве что очень уж безденежье надоест...
- А что это такое - кумафэга, собственно говоря? - запоздало
заинтересовался я.
- Это водоросли, - объяснил Хэхэльф. Просто сухие измельченные
водоросли.
Проблема в том, что такие водоросли водятся только в
одном-единственном озере, на берегах которого как раз и живут
гархнарги. Кумафэга - не часть нашего мира. Так, странный подарок
какого-то бога по имени Гаарг.
Говорят, что он и самих гархнаргов создал, но в этом даже они сами
не слишком уверены: столько времени с тех пор прошло, что уже и не
разберешься...
- Здорово! - искренне сказал я. - Интересное, наверное, местечко!
- Ну да, наверное, - неохотно ответил Хэхэльф. - Знаешь, Ронхул, я
был там однажды в юности: накопил денег, чтобы купить немного кумафэги
и поехал. Мне не очень понравилось. Скучные они ребята, эти гархнарги.
Хотя дело вкуса, конечно...
Ладно, засиделись мы тут. Чего доброго, сейчас сюда по нашим
следам припрется обиженный Бэгли и начнется вторая часть скандала...
Пошли?
Я бодро вскочил на ноги, мы расплатились и вышли на центральную
улицу, залитую веселым, но неярким светом трех солнышек. Порыв ветра
донес до нас обрывки уже знакомой мне страмослябской песни:
"У-га-га-га, йоханый хряп, ибьтую мэмэ!" Судя по всему, исполнителем
был сам Пучегор Пучегорович - кому же еще мог принадлежать оперный
бас, от которого дрожали окна даже здесь, в получасе ходьбы от порта.
- Ну что, теперь мы поедем на Хой? - с надеждой спросил я.
- Послезавтра, - твердо сказал Хэхэльф. - Можно было бы и завтра,
но сегодня у сына моего кормчего свадьба, парень так просил, чтобы ему
дали спокойно отоспаться после этого веселья! Нас, кстати, тоже
звали...
- А можно я не пойду? - нерешительно спросил я. - Я уже немного
устал от коллективного веселья.
Очень хочется просто побыть одному, искупаться ночью в море,
полежать на берегу, посмотреть на небо... Скажи своему кормчему, что у
тебя демон с причудами, так что пусть не обижается.
- Конечно, - понимающе кивнул Хэхэльф. - Я и сам с такими же
причудами...
И вообще, все хорошие люди непременно с какими-нибудь причудами,
это я давно заметил!
Весь день в городе было шумно: Пучегор Пучегорович и его товарищи
обмывали возвращение своего земляка в лоно родной культуры. На закате
они избавили жителей Сбо от своего присутствия: поставили парус и
уплыли восвояси. Эстафету тут же перехватило многочисленное семейство
хэхэльфова кормчего и его гости - собственно говоря, мне показалось,
что гостями были все жители Сбо и даже оказавшиеся в порту иноземные
моряки - чтобы никому не было обидно. Разумеется, все они были слишком
цивилизованными людьми, чтобы стать достойной сменой пучегоровой
команде, но ребята старались изо всех сил. Мне оставалось только
порадоваться своему благоразумному и в высшей степени своевременному
отказу от участия в этом празднике жизни и отправиться на прогулку по
берегу моря. На сей раз я забрел так далеко, что домики и сады Сбо
растаяли в синей сумеречной дымке. Я лег в густую желтую траву, росшую
у самой кромки воды и уставился на темнеющее небо с блаженной улыбкой:
иногда понимаешь, что одиночество и молчание - это единственные
стоящие сокровища в любом из миров... Когда погасла огненная полоса
последнего из трех закатов, с моря подул теплый ветер. Он ласково
прикоснулся к моему лицу, так что я сразу узнал старого приятеля, а
потом этот удивительный ветер наполнил мои легкие, проник в самое
сердце и я уже не мог понять, какие мысли и желания принадлежат мне, а
какие ему... Но кажется, именно ветер заставил меня внезапно подняться
и войти в море - я даже раздеться не успел. Впрочем, в тот момент это
не имело никакого значения: я почти не чувствовал ни своего тела, ни
влажной прохлады воды - только сказочное тепло, обволакивающее меня со
всех сторон, и я растворился в этом тепле и в ночной темноте - такой
густой, что я не мог понять открыты ли мои глаза, или отяжелевшие веки
по собственной инициативе встали непроницаемой преградой между мной и
видимым миром...
Я обнаружил себя в своей же собственной постели, в доме Хэхэльфа.
Было темно, и я понял, что утро еще не наступило. Как я здесь
оказался, являлось для меня полной загадкой. Моя мокрая одежда
валялась на полу, но я не помнил, как раздевался - более того, я не
помнил и самого возвращения домой. В глубине души я был совершенно
уверен, что никуда не возвращался после своего невероятного купания:
просто только что я был в море, за городской чертой, в добром часе
ходьбы отсюда, купался в теплой упоительной темноте, сотканной не из
тягучих волокон мрака, как кажется поначалу, а из бесчисленных сияющих
золотистых точек, а теперь я оказался здесь, и ничего с этим не
поделаешь, логику искать бесполезно, можно только расслабиться и
махнуть на все рукой: честно говоря, в последнее время у меня и так
было немало поводов сойти с ума, и еще один мне не требовался... Я
решительно встал, укутался в тонкое одеяло ургов, с которым до сих пор
предпочитал не расставаться, сгреб в охапку мокрые шмотки и пошел во
двор, поскольку был совершенно уверен, что утром они мне понадобятся
сухими. Я развесил свою одежду на ветвях старого раскидистого дерева:
Хэхэльф в свое время сказал мне, что в его доме принято сушить на этом
дереве все, что нуждается в просушке. Он совершенно серьезно объяснил,
что еще в самом начале своей жизни в этом замечательном домике
договорился с деревом о том, что оно будет помогать ему по хозяйству,
и теперь можно быть совершенно спокойным: даже если на сад обрушится
ураган, дерево не даст ветру унести развешенные на нем вещи.
Разумеется, я сразу поверил Хэхэльфу: когда оказываешься в мире,
законы которого тебе неизвестны, многие невероятные вещи начинают
казаться вполне очевидными...
Покончив с хлопотами, я развернулся, чтобы идти в дом: спать
хотелось зверски. Но листья всех деревьев в саду вдруг тревожно
зашелестели и так же внезапно замерли. Я ощутил теплое дуновение на
своем лице и сразу понял, что это мой приятель ветер пришел меня
навестить - может быть, он просто хотел убедиться, что я благополучно
добрался домой, так мило с его стороны!
А потом я услышал негромкий, бархатистый и завораживающий голос,
тот самый, который уже не раз звучал в моих снах. Но теперь я слышал
его наяву: я мог поклясться, что не сплю, во всяком случае, до сих пор
у меня не было проблемы с тем, чтобы отличить сон от бодрствования...
- Первый ветер дует из стороны Клесс и он напорист, словно выпущен
из грудей пышного улла; он дует шесть дней. Другой ветер - это
Оветганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и
неведомая. Он дует две луны, затихая лишь на время. Третий ветер
приходит редко, из тех мест, где его вызывают к жизни бушующие Хэба
среди дюн, скал и озер, - отчетливо сказал голос. Это была та самая
фраза, которая уже не раз снилась мне перед самым пробуждением, слово
в слово. Потом голос умолк, ветер тут же перестал трепать мои порядком
отросшие волосы, и вообще окружающий мир как-то внезапно утихомирился,
а я растерянно озирался по сторонам, хотя отлично понимал, что никого
не увижу.
- А тебя-то как зовут? - робко спросил я у притихшего ветра.
Разумеется, я мог не спрашивать, поскольку и сам знал ответ: это был
тот самый ветер, имя которого я то и дело бормотал себе под нос, сам
не зная, зачем твержу это древнее - то ли заклинание, то ли просто
красивое слово - так, на всякий случай...
- Хугайда, - ответил мне знакомый шепот. Немного помолчал и
кокетливо добавил:
- Оветганна и как бы Хугайда...
Он ласково дунул мне в лицо, торопливо пробежался по волосам,
напоследок я почувствовал приятный, но тревожный холодок в основании
шеи. Черт, я мог поклясться, что этот ветер обладает женским сердцем!
Кажется, у меня завязывался самый странный роман, какой только можно
вообразить... Потом голос окончательно умолк, темнота сада показалась
мне чужой и слегка угрожающей, и я поспешно нырнул в другую темноту: в
знакомый и уютный полумрак дома. Сон подстерегал меня на пороге
спальни, как маньяк-убийца с шелковой удавкой. Он повалил меня на
кровать и нокаутировал одним ударом.
Довольно грубое поведение, но я не сопротивлялся: спать, так
спать, почему бы и нет?!
Следующий день оказался на редкость длинным и хлопотным, как,
наверное, любой день перед отъездом. Я с удовольствием помогал
Хэхэльфу, который то носился по торговым рядам, покупая подарки для
своих приятелей бунаба, то переворачивал вверх дном наше ни в чем не
повинное жилище, пытаясь инсценировать генеральную уборку, то галопом
несся на свой "Чинке", чтобы проверить, запаслись ли его матросы
достаточным количеством провизии в дорогу. Честно говоря, если бы
Хэхэльф вдруг отказался от моей помощи, я бы в слезах умолял его
позволить мне немного посуетиться: мне позарез требовалось отвлечься
от размышлений о чудесах минувшей ночи. Не буду врать, что общение с
волшебным ветром потрясло меня до оснований и грозило свести с ума,
поскольку в последнее время со мной то и дело происходили почти
исключительно одни чудеса, и я успел к ним притерпеться. Просто я уже
давно заметил, что о некоторых чудесах лучше не задумываться, если не
хочешь, чтобы они покинули тебя навсегда - когда пугливая ночная
бабочка случайно садится на твою ладонь, следует затаить дыхание,
чтобы не вспугнуть это чуткое существо...
Но Хэхэльф, святой человек, загонял меня так, что к вечеру я едва
стоял на ногах, а маленькая кружка халндойнского пива подействовала на
меня почти как цианистый калий - с той разницей, что сон, во всех
отношениях похожий на смерть, оказался весьма недолговечной штукой. На
рассвете я уже был на ногах, а часа через два после пробуждения, стоял
на корме хэхэльфова корабля и с улыбкой смотрел на быстро удаляющийся
берег.
- Видишь белое пятнышко - там, слева, в окружении пестрых садов?
Это и есть твой дом. Кстати, завтра он уже будет свободен, - деловито
сказал мне Хэхэльф. - А послезавтра туда прийдет старый Цвон и
остановит время: перед отъездом я с ним окончательно договорился. Так
что с тебя мешочек кумафэги: я с ним своей рассчитался.
- Кумафэга? Какая такая кумафэга? Я же ее съел, - невозмутимо
ответил я.
- Ты забыл, да?
Самое замечательное, что Хэхэльф мне тут же поверил и верил секунд
пять, пока я не рассмеялся и не полез в свою дорожную сумку, чтобы
отдать долг.
Да, я успел обзавестись не только недвижимостью на окраине Сбо, но
и здоровенной дорожной сумкой, в которой лежали мешочки с драгоценной
кумафэгой - Хэхэльфу, как он не старался, удалось сбыть с рук чуть
больше половины моей доли - и еще несколько пар штанов и рубашек,
личный столовый прибор, теплая куртка, запасная пара обуви и прочий
хлам, который принято брать с собой в дорогу. Счастливые времена,
когда все мое имущество ограничивалось накинутым на плечи одеялом
Ургов, миновали безвозвратно!
Впрочем, хозяйственный Хэхэльф был поражен моими аскетическими
замашками: сам-то он умудрился перетащить на борт корабля чуть ли не
десяток таких битком набитых сумок - тоже мне, бывалый путешественник!
- Шуточки у тебя! - проворчал Хэхэльф, пряча за пазуху
причитающийся ему мешочек. - Съел он, видите ли! - он махнул рукой и
тихо засмеялся: наверное, вспомнил, какое лицо было у бедняги Бэгли,
когда он выслушивал мое "чистосердечное признание". - Я-то подумал, ты
и правда решил сожрать разом все, что осталось, и посмотреть, что
будет.
- Я еще и попробовать не решился эту твою хваленую кумафэгу, -
усмехнулся я.
- Ну ты даешь, Ронхул! - искренне удивился он. - Ходить с полной
торбой кумафэги и даже не попробовать... Ох, даже не знаю, что на это
сказать!
- Это ты виноват, - смущенно сказал я, - Сам же говорил: мало ли,
как я начну от нее чудить...
- Ну да, этого никто заранее не знает. Интересно же! - с
энтузиазмом подхватил Хэхэльф. - Попробуй обязательно!
- А если действительно начнутся всякие чудеса? - нерешительно
спросил я.
- Что-то мне страшновато...
- Вот ты смешной! - покачал головой Хэхэльф. - Да все только и
мечтают, чтобы с ними начали происходить чудеса, никаких денег за это
не жалеют. А ты боишься.
- Со мной чудеса и без того происходят чуть ли не каждый день, к
тому же совершенно бесплатно, - сухо сказал я. - Если уж я умудрился
угодить в чужой мир без всякой там кумафэги...
- Все равно, попробуй, - решительно сказал Хэхэльф. - А вдруг
домой вернешься? Просто так, без всякой чужой ворожбы.
Эта перспектива показалась мне столь соблазнительной, что я тут же
извлек из сумки маленький кожаный мешочек, уселся на палубу,
нерешительно понюхал пеструю смесь, убедился, что она ничем не пахнет
и покосился на Хэхэльфа.
- Смотри, дружище, - угрюмо сказал я, - это твой корабль. Если что
- я не виноват!
- Если начнешь бузить, я тоже сожру порцию кумафэги и тебя
утихомирю, - легкомысленно пообещал он.
- Ладно, - кивнул я и осторожно попробовал хваленое зелье.
Кумафэга оказалась практически безвкусной, только после третьего
глотка я ощутил во рту легкий ментоловый холодок. Я одолел половину
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |