рядом с корытом появилось еще одно, поменьше - наполненное мутной
жидкостью, запах которой не оставлял никаких сомнений: граждане пираты
собирались напиться, не дожидаясь вечера. Ребята проворно набросились
на выпивку, с энтузиазмом размахивая огромными кружками, больше
похожими на ночные горшки. Я воспользовался случаем и незаметно
удалился обратно на корму.
"Сейчас они напьются, - мрачно размышлял я, - и пойдет веселье -
могу себе представить! И куда мне теперь деваться? В море прыгать? Или
на мачту лезть - так, что ли?!" - Удивительно, но эта дикая идея не
вызвала у меня никакого внутреннего протеста. Странно - если учесть,
что я очень боюсь высоты: до судороги в лодыжках.
Потом я задремал: усталость, солнцепек и полный желудок сделали
свое дело. Поначалу мне снилась всякая параноидальная чушь с активным
участием страмослябских пиратов, а запах их потных тел оставался со
мной и во сне. А потом мне приснилось, что я осуществил свою идиотскую
идею: полез на мачту и устроился там, на рее, как канарейка на
жердочке. Голова и не думала кружиться от высоты: все-таки иногда во
сне мы становимся удивительно бесстрашными! Морской воздух был
неописуемо свежим, а на сердце у меня больше не оставалось ни единого
камня. Я знал, что все будет хорошо - или даже уже стало хорошо, а я и
не заметил...
А потом я проснулся - или мне показалось, что проснулся. Так или
иначе, но я обнаружил себя сидящим на тоненькой рее, между
стремительно темнеющим вечерним небом и палубой - так, словно мой сон
все еще продолжался. В первое мгновение мне захотелось заорать дурным
голосом, но я взял себя в руки и ограничился судорожным сглатыванием
слюны. Потом я проанализировал свои ощущения и решил было, что все еще
сплю. Во-первых, у меня не было никаких затруднений с тем, чтобы
сохранять равновесие. Мое тело чувствовало себя совершенно уверенно,
словно тоненькая рея была широченным диваном. К тому же я не испытывал
никакого неудобства от того, что сидел на узкой и твердой деревяшке. Я
вообще почти не ощущал поверхность реи, с которой соприкасалась моя
задница - можно подумать, что я вообще ничего не весил!
Голова не кружилась, страха высоты больше не было, и только на
окраинах моего разума метались панические мысли о том, что надо бы
испугаться. Я поспешно прогнал их прочь - пугаться сейчас было
смертельно опасно, поскольку... Ну да, к этому моменту я был вынужден
заподозрить, что все происходит наяву: обожаю закрывать глаза на
очевидные факты, но в этой области у меня, увы, нет никаких талантов!
Я осторожно посмотрел вниз.
Пираты столпились вокруг мачты и задрав головы смотрели на меня.
Кажется, они были по-настоящему шокированы происходящим.
- Куляй суды, Маггот! - неуверенно предложил мне капитан.
Я понял, что он предлагает мне спуститься и мысленно скрутил кукиш
перед его носом. Спускаться - еще чего не хватало! Я уже окончательно
убедился, что не сплю, и еще я понял. что со мной случилось настоящее
чудо, странное и как нельзя более своевременное. Больше всего на свете
я хотел оказаться в одиночестве, подальше от страмослябских пиратов и
их свиней. Что ж, это мне почти удалось! Я вспомнил, с каким отчаянием
просил о помощи равнодушное небо над своей головой, повторяя чудесное
слово "Хугайда" - я мог быть доволен: не такое уж оно было
равнодушное, это самое небо...
- Ибьтую мэмэ, Маггот! Куляй суды! - Настойчиво повторил Плюхай
Яйцедубович. Кажется, бедняга просто не мог смириться с тем, что на
его глазах творятся такие странные вещи, и ужасно хотел одного: чтобы
все встало на свои места.
- Обойдешься! - весело сказал я, болтая ногами и вовсю наслаждаясь
собственной отчаянной храбростью. - Мне здесь нравится, - я вспомнил,
что мой собеседник ничего не понимает и добавил - просто, чтобы
сделать ему приятное:
- Етидреный хряп, Плюхай Яйцедубович!
Пираты дружно заржали. Кажется, мое выступление доставило им ни с
чем не сравнимое удовольствие. Да и мне тоже, чего греха таить!
С мачты я так и не слез: от добра добра не ищут. Мне было вполне
удобно - как ни дико это звучит! - воздух здесь, наверху, казался не
правдоподобно свежим, почти сладким, ветер старательно надувал яркий
парус. Мы шли с хорошей скоростью, и я был почти уверен, что мы
доберемся до острова Халндойн именно за десять дней, а не за двадцать,
и уж тем более не за сорок! Внизу буянили господа пираты. Как я и
предполагал, они напились вусмерть и теперь плясали на палубе,
выкрикивая невнятные проклятия ни в чем не повинному звездному небу, и
угрожая ему некими загадочными "фуздюлями". Я был ужасно рад, что меня
там нет: именно так я и представлял себе ад... Впрочем, я заметил, что
сам капитан и еще несколько человек время от времени отрывались от
вакханалии, чтобы совершить какие-то осмысленные действия с такелажем
и прочей мореходной хренью. Это внушало некоторую уверенность, что
судьба корабля, как ни странно, находится во вполне надежных руках...
"Сбылась вековая мечта интеллигента всегда быть выше
обстоятельств! - весело сказал я сам себе на рассвете. - Кто бы мог
подумать, что это может выглядеть именно таким образом!" - после этого
монолога я умудрился заснуть, и еще как крепко! Но я не упал - сам до
сих пор не могу поверить, что такое возможно!
Мое "высокое положение" сделало меня самой привилегированной
особой на пиратском судне. Меня боялись и уважали - это было
совершенно очевидно.
Каждое утро и каждый вечер мне приносили порцию "хряпы" и на
коленях умоляли не побрезговать угощением. Когда пираты поняли, что я
не собираюсь спускаться вниз (если честно, я просто очень боялся, что
чудо закончится, я наконец-то испугаюсь, не смогу залезть обратно и
буду вынужден искать себе место для ночлега на грязной палубе), они
впали в отчаяние, а потом нашли в своих рядах героя, который
согласился доставлять мне еду. Героя звали Давыд Разъебанович, мне
показалось, что он был самым веселым из пиратов - и самым горьким
пьяницей: прочие страмослябы начинали гулять сразу после полудня, а
Давыд Разъебанович вообще никогда не был трезвым, можно подумать, что
его организм был своего рода самогонным аппаратом и самостоятельно
вырабатывал алкоголь из всех поступающих в него ингредиентов - даже из
воздуха. Дядя был опытным верхолазом и довольно редко падал с мачты -
разве что, если очень уж сильно напивался. Но ему отчаянно везло: его
полеты на палубу заканчивались без трагических последствий. Кроме
мисок с едой он таскал мне венки из цветов и ленточек - точно такие же
украшали загривки крашеных "свинозайцев", Разумеется, я был тронут до
глубины души...
Впрочем, вся еда тут же отправлялась в море, на радость его
многочисленным обитателям: я совершенно не испытывал чувства голода.
Но дело даже не в этом, аппетит - дело наживное, просто я ужасно
боялся нарушить хрупкое равновесие, которое стало единственным смыслом
моего нынешнего существования. Я так и не смог уяснить для себя
природу случившегося со мной чуда, но прекрасно понимал, что оно может
закончиться так же внезапно, как и началось, и тогда...
Пикирующий полет на палубу вслед за героическим асом Давыдом
Разъебановичем казался мне всего лишь лирической прелюдией к прочим
сомнительным удовольствиям: чем больше я наблюдал сверху повседневную
жизнь страмослябских пиратов, тем меньше мне хотелось вливаться в их
дружный коллектив. Поэтому я старался быть осторожным - возможно, я
перегибал палку, когда думал, что несколько кусков пищи снова сделают
мое тело таким же тяжелым и неповоротливым, как прежде, но строгая
диета казалась мне невысокой платой за странное, эксцентричное - и
столь своевременное! - могущество. Правда, я все еще испытывал жажду,
но эту проблему мы кое-как уладили: я разыграл блистательную (для
начинающего) пантомиму и с грехом пополам объяснил Давыду
Разъебановичу, что хочу пить. Правда, поначалу он несколько раз
приносил мне какую-то жуткую самодельную брагу, я сердился, выливал ее
на палубу и настойчиво требовал воды - странное дело, в этом мире
проблемы с питьевой водой преследовали меня с маниакальным упорством!
После того, как я научился настойчиво и отчетливо выговаривать
популярные словосочетания вроде "ибьтую мэмэ", "уть влять", "куляй
ибуты мэмэ" и совершенно феерическое словцо "пундедрас", парень
все-таки уяснил, что мне требуется обыкновенная мокрая вода.
Оказалось, что на страмослябском языке она называется "мряка", и
великолепный Давыд Разъебанович принес мне эту самую "мряку" в большой
деревянной фляге. Вода была чистой, холодной и удивительно вкусной -
приятный сюрприз... Само собой разумеется, через некоторое время у
меня возникла небольшая физиологическая проблема. От фундаментальной
проблемы такого рода меня спасала диета - и на том спасибо!
Разумеется, я долго колебался прежде, чем решился помочиться
сверху на палубу: воспитание не позволяло. По крайней мере, я изо всех
сил старался дождаться ночи... Стоило мучаться: господа пираты не
обратили на мое вопиющее хамство ровным счетом никакого внимания,
поскольку их вечернее веселье было в самом разгаре!
"С кем поведешься! - печально констатировал я. И строго сказал
себе:
- Только постарайся, чтобы это не превратилось в привычку!"
Впрочем, были в моей жизни и куда более лирические моменты: дивные,
долгие рассветы и закаты, когда три разноцветных солнышка поджигали
горизонт с разных сторон, то одновременно, то по очереди - я никак не
мог установить хоть какую-то закономерность, создавалось впечатление,
что местные светила сами решают, когда появиться на небе, и когда его
можно покинуть... Я любовался пестрыми солнечными бликами на
темно-зеленой поверхности моря, а время от времени обитатели воды
преподносили мне удивительные сюрпризы: однажды я увидел огромную
фиолетовую летающую рыбу, раздувшуюся, как невероятный живой
дирижабль, да еще с длинным щупальцем на брюхе, похожим на слоновий
хобот - диковинная рыба постепенно "худела" и приближалась к
поверхности воды, дело закончилось тем, что она нырнула и исчезла в
темноте моря. Несколько раз моим ушам довелось услышать тихое пение:
где-то вдалеке звучали тоненькие, пронзительно щемящие голоса, которые
могли принадлежать разве что осиротевшим ангелам - сначала я
приписывал этим дивным звукам совершенно мистическое происхождение, но
оказалось, что это пели забавные круглые рыбки, напоминающие маленькие
арбузики: такие же зеленые и полосатые.
"Хугайда!" - прочувствованно говорил я небу над своей головой,
поскольку не знал другого способа сказать спасибо за эти невероятные
вещи - маленькие, но бесценные подарки заплутавшему страннику...
На седьмой день путешествия я заметил на горизонте яркий полосатый
парус.
Господа пираты тоже его заметили и сие зрелище вызвало невиданное
деловое возбуждение в их нетрезвых рядах. Плюхай Яйцедубович тут же
ухватился за кормовое весло, а его подчиненные принялись осуществлять
какой-то непостижимый для моего сухопутного интеллекта маневр с
парусом. "Ну да, конечно! - обреченно подумал я. - Сейчас мы будем
брать на абордаж этих бедняг, полосатиков, и никуда от этого не
деться: такая уж работа у моих спутников..." Меньше всего на свете мне
хотелось стать свидетелем и невольным участником морского сражения. У
меня была одна, единственная и неповторимая цель: как можно скорее
добраться до обещанного Халндойна и упросить тамошних жителей отвезти
меня на остров Хой, к загадочному всемогущему Варабайбе. Меня грела ни
с чем не сравнимая уверенность, что с самыми малопривлекательными
обитателями этого мира я уже благополучно перезнакомился, так что
любые перемены теперь будут только к лучшему.
Словом, предстоящее морское сражение представлялось мне досадной
задержкой на пути к "светлому будущему". Я подумал было, что мой
авторитет сейчас так велик, что я вполне могу запретить своим
спутникам отвлекаться на всякие пустяки вроде морского разбоя, но
между нами по-прежнему стоял непреодолимый языковой барьер:
сомнительные словосочетания, которые я успел выучить, служили скорее
для выражения эмоционального настроя, чем для разговора о конкретных
вещах...
Мне пришлось признаться себе, что проще пустить все на самотек,
чем высказать этим милым людям свое мнение об их сомнительной затее.
Пока я предавался скорбным размышлениям о собственной
лингвистической немощи, пиратский корабль уже пустился в погоню за
своей жертвой. К моему величайшему сожалению, мы шли на хорошей
скорости, и у ребят под полосатым парусом не было никаких шансов
отвертеться от дружеского бриффинга "без галстуков". "Весело будет,
если они окажутся грозными рубаками, перемочат на фиг этих бородатых
красавчиков - и что я тогда буду делать? Плясать на рее какой-нибудь
устрашающий танец, чтобы они от меня отвязались?" - удрученно подумал
я. Впрочем, страмослябы были настроены оптимистически: бодро бряцали
каким-то примитивным оружием, смутно напоминающим раскормленные
топоры, ржали так, что доски скрипели и нетерпеливо подпрыгивали на
месте в предвкушении настоящей разминки. "Эти существа отличаются
безрассудной храбростью - просто потому что у них не хватает
воображения, чтобы представить себе смерть", - говорил о них мой
приятель Вурундшундба, и у меня не было оснований сомневаться в его
компетентности!
Часа через четыре мы все-таки догнали этих бедолаг под полосатым
парусом.
Воинственный клич капитана: "нафуздячим пудурасов!" был тут же
подхвачен его командой. Ребята творчески переосмыслили призыв своего
начальника и ответили ему нестройным "ибьтую мэмэ!", "етидреный хряп!"
и "илдук те у жупень!" Люди на корабле с полосатыми парусами мне сразу
понравились. Было в них некое внутреннее сходство с моим приятелем
Мэсэном. Я не мог сформулировать, чем именно они были похожи, но
животом чувствовал, что они слеплены из того же теста, что и хитрый
болотный житель, великий охотник на дерьмоедов - и уж на их корабле
мне бы вряд ли понадобилось творить чудеса и взбираться на мачту: с
такими дядьками я вполне мог бы ужиться. К моему величайшему
сожалению, их было катастрофически мало. Я сразу понял, что ребятам
чертовски не повезло: страмослябские пираты, которых оказалось еще
больше, чем я полагал после нескольких дней, проведенных на корабле,
могли бы одолеть их даже вовсе без применения оружия - просто задавить
массой. Исход боя был предрешен, и мне показалось, что это понимают
все участники предстоящего мероприятия - понимают, но драться, тем не
менее, все-таки будут, поскольку так уж заведено...
Битва была короткой, отчаянной и, на мой вкус, очень уж
неприглядной: когда несколько дюжин громил с гигантскими топорами
начинают разбираться с горсткой хорошо вооруженных людей, обе стороны
несут сокрушительные потери - лично я окончательно перестал понимать,
на кой черт им всем это надо?! У меня был только один повод для
положительных эмоций: мне не пришлось принимать в этом участия.
Невелико утешение, но уж какое есть... Через полчаса мои приятели
пираты окончательно переместились на территорию противника, а еще
через полчаса они уже тащили на свое судно сундуки с чужим добром.
Потом привели пленных - их было всего пятеро. Ребята тут же получили
от меня "приз зрительских симпатий": они действительно хорошо
держались, без напускного героизма и ложного пафоса, но с настоящим
философским достоинством побежденных в неравном бою - дескать, ладно,
пока ваша взяла, а там видно будет... Надо отдать должное
страмослябам: они вели себя вполне прилично и не проявляли жестокости
по отношению к пленникам. усадили их на корме, аккуратно связав ноги,
чтобы чего не вышло, тут же принесли им воду и еду, кому-то дали
чистое тряпье перевязать рану - одним словом, все было вполне гуманно
и даже душевно.
Я внимательно следил за всем происходящим, поскольку твердо решил,
что обижать пленников не дам. "В случае чего, спущусь с мачты и устрою
итальянский скандал с пощечинами - а там будь, что будет", - пообещал
я сам себе. Мне и так было грустно, стыдно и противно от того, что я
даже не попытался вмешаться раньше. Тоже мне - "поднялся над
обстоятельствами", нечего сказать... Один из пленников, наверное,
почувствовал, что я их разглядываю, поднял голову и внимательно
посмотрел на меня. Наши глаза встретились, и я с веселым ужасом
почувствовал, что теряю равновесие. Уж не знаю, кто учил этого парня
ворожить, и учили ли его вообще всем этим глупостям, но меня он сделал
не сходя с места!..
Так бывает - очень редко, но все-таки бывает. Однажды твои глаза
встречаются с глазами незнакомца, и ты вдруг понимаешь, что этот
человек мог бы стать твоим лучшим другом... черт, даже не так!
Понимаешь, что незнакомец знает о тебе абсолютно все, да и ты знаешь
его так хорошо, словно вы выросли вместе - и не потому, что вы оба
такие уж великие ясновидцы, просто вы похожи, как бывают похожи
близнецы, только это самое сходство не имеет никакого отношения к
вашим лицам... Так бывает. Но чаще всего эти встречи не заканчиваются
ничем - просто потому, что все мы - просто люди и живем среди таких же
людей, которые каким-то образом договорились, пришли к неписаному, но
действующему соглашению о том, что два незнакомых человека не могут
броситься навстречу друг другу с идиотскими улыбками и
нечленораздельными восклицаниями: "а вот и ты, наконец-то!" Считается,
что это глупо и по меньшей мере неприлично. Так что обычно мы просто
идем дальше своей дорогой, а незнакомец, который мог бы стать лучшим
другом, ныряет в вагон подземки, и ничего не происходит, поскольку так
принято - если уж и существует какой-нибудь "всемирный заговор", то
вот вам его последствия... Но у меня был совсем другой случай.
Я находился черт знает где: в мире, законы которого по-прежнему
оставались для меня абсолютной загадкой. Я понятия не имел, по каким
правилам здесь следует играть, как принято вести себя в обществе,
чтобы тебя не сочли сумасшедшим, и в данном случае невежество было мне
на руку. Поэтому я кое-как слез с мачты - нет ничего хуже, чем
расхлебывать последствия собственного лунатического поведения без
вмешательства бригады каскадеров и дежурной пожарной команды!
Страмослябские пираты взирали на сие великолепное зрелище, распахнув
рты, но сейчас мне не было до них никакого дела. С трудом находя общий
язык с непослушными ногами, уже забывшими незамысловатую технику
ходьбы по горизонтальной плоскости, я направился прямо к незнакомцу,
сидевшему на корме вместе со своими товарищами по несчастью. Он
оказался высоким, крепко сложенным дядькой средних лет, темноволосым,
лысеющим, но моложавым - никаких морщин, кроме глубоких складок, резко
очерчивающих рот. Его темные глаза сияли лукавым весельем -
удивительно, если учесть обстоятельства, в которые он попал! - но
выражение лица было вполне мрачным - возможно, оно просто казалось
таким из-за резко опущенных вниз уголков рта.
- Прийдется придумать, как вытащить тебе из этой передряги,
дружище, - приветливо сказал я ему.
Это выглядело так, словно я случайно встретил бывшего
одноклассника. Он не удивился и, кажется, даже не обрадовался - просто
серьезно кивнул мне, как старому приятелю.
- Уж ты-то придумаешь, - уверенно сказал он. Немного помолчал и
невесело усмехнулся:
- Или не придумаешь... В любом случае, славно, что ты говоришь на
кунхе, вот что я тебе скажу! А я все смотрел на тебя, гадал: неужели
из Земли Нао человек? С одной стороны, одет как положено, а с другой -
не похож ты на их брата. Я даже грешным делам, подумал - может, ты
один из этих легендарных бродяг Хабода? И все пытался понять: как ты
на эту поганую мачту взобрался? В любом случае, ты правильно сделал:
все лучше, чем на грязной палубе с этими красавцами копошиться... А
как тебя вообще занесло на страмослябский корабль? Тоже пленник?
- Ну уж нет! - почти испуганно открестился я. - Только этого мне
не хватало!
Его спутники наблюдали за нашим разговором с немым изумлением.
- Встретил старого приятеля, Хэхэльф? - наконец неуверенно спросил
один из них.
- Можно сказать и так, - невозмутимо кивнул он. И вопросительно
посмотрел на меня. Я пожал плечами - дескать, что хотите, то и
думайте!
Разговор был прерван пиратским капитаном. Плюхай Яйцедубович лично
явился полюбопытствовать: с какой стати я соблаговолил спуститься на
палубу и не требуются ли мне какие-нибудь жизненные блага вроде
традиционной "хряпы".
"Куляй на хур!" - строго сказал я ему. Капитан заулыбался до ушей,
как любящий папаша, вслушивающийся в первый осмысленный лепет своего
чада, а бандитского вида гном, сидящий на его плече счел своим
гражданским долгом ответить мне целым потоком совершенно
невоспроизводимых, но наверняка достойных всяческого уважения
фразеологических оборотов: все они кроме, разве что, традиционного
"ибьтую мэмэ", были мне незнакомы. Я понял, что разговор не состоится
и невольно перешел на кунхе, который уже казался мне моим родным
языком.
- Я забираю себе этих людей, - решительно сообщил я капитану.
Понял, что слов явно недостаточно, выразительно ткнул пальцем,
указывая на пленников, потом сделал своеобразный "загребающий" жест
обеими руками и постучал себя по груди кулаком. Плюхай Яйцедубович
несказанно удивился и обрушил на меня очередной поток непонятной речи.
Я в отчаянии воздел руки к небу, умоляя его об услугах переводчика.
- Он спрашивает, на кой мы тебе сдались, - неожиданно сказал
объект моей внезапной "магнетической" привязанности - один из пленных
назвал его Хэхэльфом, и я решил, что это и есть его имя.
- Ты понимаешь их язык? - обрадовался я.
- А, было бы что понимать, етидреный хряп! - неопределенно
отмахнулся он.
И скромно добавил:
- Конечно, я не великий знаток их лопотания, но несколько слов
связать могу...
- Тогда скажи им, что я так хочу... Или еще лучше: скажи, что
Вурундшундба мне велели обзавестись слугами... Одним словом, придумай
что-нибудь убедительное. Я не знаю, что это за народ, и какие байки им
по душе!
- Так тебя к ним Мараха Вурундшундба пристроили? - уважительно
уточнил он. И растерянно хмыкнул:
- Ну и шутники, нечего сказать!
Потом он что-то сказал капитану, который заранее присмирел,
услышав слово "Вурундшундба".
Капитан внимательно выслушал перевод, задумчиво почесал в
промежности и уставился на меня с почти благоговейным восхищением,
покивал и нерешительно что-то промямлил.
- Дело сделано, - спокойно сообщил мне Хэхэльф. - Теперь капитан с
тобой торгуется. Он не хочет развязывать нам ноги, пока мы не прибудем
на Халндойн. Боится, что мы начнем бузить... Ладно, пусть себе боится!
До Халндойна всего-то три дня пути, можно и потерпеть.
- Ну, раз ты так говоришь, значит можно, - улыбнулся я. - Скажи
ему, что я согласен, пусть только оставит нас в покое... А ноги я вам
и сам развяжу - какие проблемы? Только ночи дождемся...
- А зачем? - лениво возразил он после того, как капитан пиратов
послушно удалился, обрадованный исходом переговоров. - Толку-то...
Здесь особо не погуляешь: шагу ступить некуда, вплавь до берега
добираться глупо - если уж и так отпустят. Зачем нам лишние
неприятности?
- Легко тебе говорить, Хэхэльф! - с упреком сказал другой пленник.
Его глаза сверкали праведным гневом. - Это ведь не твой корабль
разграбили поганцы... Перерезать бы им глотки ночью, когда напьются -
и дело с концом...
- Ну, положим, мой корабль они бы и не догнали, - снисходительно
ухмыльнулся Хэхэльф. - А даже если бы и мой... Знаешь, Бэгли, корабль
- дело наживное. Его можно построить, или купить, а можно и украсть. А
тело у меня всего одно и я предпочитаю не совать свою голову под топор
пьяного страмосляба: неблагородное это оружие, да и смерть - глупее
некуда!
- Не спорьте, - с досадой сказал им я. - Я рад, что могу вам
помочь, ребята, но у меня в этом деле свой интерес: мне нужно как
можно скорее добраться до Халндойна. Поэтому еще одна драка мне даром
не нужна.
Сердитый Бэгли приуныл - понял, что праведная месть ему не светит.
Остальные пленники поглядывали на меня с благодарностью и упреком
одновременно: дескать, хороший ты парень, но мог бы проявить больше
чуткости...
- Ну что, давай познакомимся, "старый приятель"! - весело
предложил мой новый друг. - Я - Хэхэльф Кромкелет из Инильбы, что на
Халндойне.
- "Кромкелет"? - невольно улыбнувшись переспросил я. Дословно это
словцо означало "дырка в шлеме", но в устах Хэхэльфа оно прозвучало,
как фамилия.
- Ага. Был у меня в свое время дырявый шлем, над коим весь
Халндойн потешался. Вообще-то я от него уже давно избавился, а вот имя
в море не утопишь... С другой стороны, все к лучшему: на Халндойне
кроме меня имеются еще два Хэхэльфа из Инильбы - надо же хоть как-то
отличаться от прочих!
Ладно, со мной, вроде, все ясно, а как тебя-то звать?
Я чуть было не брякнул, что меня зовут Макс, но вовремя прикусил
язык.
- Ронхул, - я немного подумал, решил, что демонический имидж мне
не повредит, и добавил:
- Ронхул Маггот.
- Вот оно что! - присвистнул Хэхэльф. - А я-то гадал: как ты там
на рее разлегся?.. Ну, если демон, тогда ладно... И откуда ты такой
взялся, если уж на то пошло?
- Это долгая история, - вздохнул я. И выразительно посмотрел на
него: дескать, заснут твои спутники, тогда и поговорим. Он сразу
понял, заговорщически улыбнулся мне краешком своего мрачного рта и с
деланым равнодушием отвернулся, словно все уже было сказано.
Разумеется, на мачту я больше не полез: меня сейчас туда можно
было загнать разве что под дулами автоматов. Наваждение рассеялось, я
снова стал обыкновенным человеком, который отчаянно боится высоты и
совершенно неспособен балансировать на тоненькой рее дольше нескольких
минут кряду - а уж любоваться закатом, или сладко дремать под пение
полосатых рыбок - и подавно! Впрочем, я не испытывал сожалений: теперь
я знал, что наше путешествие подходит к концу, а страмослябские
пираты, общество которых пугало меня, как компания старых зеков
гимназистку, теперь сами старались обходить меня стороной, и даже
лже-свиней своих предупредительно отгоняли... И вообще, у меня
наконец-то появились хорошие предчувствия - впервые с того момента,
как я обнаружил себя в камине этого чертова волхва, Таонкрахта. Мне
очень понравился мой новый знакомец, этот Хэхэльф, бывший обладатель
дырявого шлема. И самое главное: я был совершенно уверен, что
наконец-то нашел человека, который сможет - и, в отличие от всех этих
странных могущественных ребят, гордо именующих себя людьми Мараха,
захочет!
- мне помочь. До наступления ночи мы оба почти все время молчали,
порой лениво обмениваясь репликами с остальными пленниками, которые не
умолкали ни на минуту, поскольку считали своим гражданским долгом
обстоятельно высказываться о манерах, привычках, внешнем облике и
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |