Митин резко поднялся. Сна как не бывало. На улице нудно поливало дождем, из дверного проема тянуло холодом.
Место Тополя было пусто. Но оружие лежало тут.
- В самом деле, куда это его понесло…
- В сортир, наверное. Без автомата ведь пошел.
- Значит, придет скоро.
- Ходить может – значит, когти отсюда рвем сегодня же. Мазы нет больше тут рассиживаться.
Митин ничего не ответил. Уходить, конечно, надо было, но куда? Этот вопрос так и оставался нерешенным. Снова бродить по окрестностям, чтобы опять и опять возвращаться в поселок? И эти сферы. Что-то подсказывало, что решение скрыто именно в них. Неспроста они здесь понавтыканы. Но проверить можно лишь одним способом. И только один раз.
Клещ подбросил хвороста в угасающий костер.
- И льет, и льет…
- Да…
- Зато вода будет.
- Зато вода.
Минуты шли, но Тополь не возвращался.
- Да что-то с ним случилось ведь, - Митин решительно поднялся и взял автомат.
- Понос продрал, вот и случилось. Или рыгает где-нибудь под кустом.
- Да пошел ты.
Митин вышел под дождь и огляделся, пытаясь угадать, в какую сторону мог направиться Тополь. Долго гадать, впрочем, не пришлось. На возвышенности, на фоне грязного неба отчетливо чернел силуэт кривого дерева, а на нем…
- Ах ты, чтоб тебя!
Митин рванул вперед, поскользнулся, едва не упал, отбросил автомат и, с трудом выдирая ноги из грязи, побежал к холму. Клещ удивленно выглянул из сарая, сплюнул и нехотя пошел туда же.
Ветер раскачивал рассохшиеся ветки, но, кроме из скрипа, с той стороны слышалось еще что-то. Митин бежал; раскачиваясь, приближался мертвый Тополь; и смутный страх начинал охватывать ученого. Нет, он не боялся мертвецов, но и сам не мог бы сказать, отчего вдруг нахлынул страх.
- А ведь он шепчет нам что-то… - за спиной стоял мертвенно бледный Клещ, распахнутыми глазами впившись в ту сторону.
Митин прислушался. Действительно, от трупа будто бы слышался неясный голос, неразборчивый и ровный. Но Тополь висел лицом к ним, так что было отчетливо видно, как не шевелится его полураскрытый рот.
- Я не пойду туда, - Клещ начал медленно отступать вниз по склону.
- Надо же его снять.
- Я не пойду туда, он там разговаривает…
- Не говори ерунды.
Митин сделал еще несколько шагов вперед, но вдруг пронзительный ужас охватил его. Непонятный, беспричинный ужас. На миг ученому показалось, что мертвец начал открывать глаза. Ветер качнул труп.
Не помня себя, Митин побежал прочь. А голос сзади нашептывал невнятные слова. Все вокруг слилось в один тугой комок, время вязко стекало с ног, едва передвигавшихся в грязном киселе. И Тополь там уже открыл глаза. Митин не видел, но отчего-то точно был уверен: уже открыл. И смотрит в спину.
Потом, словно из бесконечности, возник знакомый сарай. Клещ сидел у стены, тяжело хватая ртом воздух.
- Совсем хрень какая-то… - просипел он, - уж меня жмурами точняк на шугняк не посадишь, а этот… Он и не жмур ни хрена.
Митин опустился рядом. Раны от укусов снова начали кровоточить, вернулась прежняя тошнотворная слабость.
- Базар такой. Линяем. Я больше тут не останусь. И в хате этой не останусь, он тут – Клещ указал на место, где еще вчера лежал Тополь, - был. Еще вернуться надумает.
- Да не городи ты, - Митин немного начал приходить в себя, - никто не вернется. А что-то там такое было… Только что?
- А мне по хер, чего там было. Я слышал, как он со мной разговаривал. Я валю, а ты как хочешь.
- Да вали, - Митину Клещ вдруг до смерти надоел, - только и слышно от тебя: валить да валить. И куда ты отвалишь? Опять сюда же придешь.
- Не приду! А вот возьму и не приду! Уж лучше в лес пойду и там буду сидеть, а сюда хрен вернусь.
- Я думаю, что те сферы все-таки нас выведут назад.
- Ну и шпарь! А я в аномалию сам не полезу.
- Да не видно разве?! Можно тут кругами хоть всю жизнь ходить, толку не будет. Ну, в лес иди. Там от тебя мутанты и костей не оставят. Одних собак здесь развелось вон сколько.
- Да подыхать тут, что ли?!
- Не подыхать. Не подыхать. Думать надо, думать.
- И думай. Тебе по званию думать положено. Больно долго ты думаешь, никак не придумаешь.
- Ладно, - Митин медленно поднялся и начал затаптывать костер. – Нечего рассиживаться. Тополя все равно не вернуть. Что на него нашло, мы никогда не узнаем. Может быть, из-за нас и повесился, не хотел нас собой сковывать.
- Или крыша поехала. Или мучиться надоело.
- Или так.
- Да ты далеко не уйдешь, зырни на себя, опять в кровище весь.
- Надо сейчас, пока под дождем аномалии хоть какие-то видно. Да и зверье некоторое по норам сидит. И вообще, здесь детский сад заканчивается. Сферы эти, Зазеркалье, лужа, Тополь… Очень уж много радостей для одного места.
Клещ засуетился, проверяя снаряжение.
Они вышли, Митин боялся посмотреть в сторону холма, но не удержался. Дерево с повешенным Тополем по-прежнему чернело под разорванными тучами. Или все-таки попробовать еще раз снять? Но вспомнилось недавно пережитое. Нет, даже подумать страшно, не то, что возвращаться.
- В лес пойдем, откуда вас тогда собаки гнали.
- Прямо на собак?
- Ты предлагаешь опять по кругу ходить?
Клещ ничего не ответил.
Хотя Митин не особенно верил в успех очередной попытки, решил все же, что проверить будет нелишним. Для себя, впрочем, решил, что, если до вечера не будет найден выход, то пойдет к сферам. Клеща за собой тянуть не будет. Вдруг и сфера – ошибка. А заставлять идти на гибель никого он не собирался.
Дождь усилился, идти по жиже стало совершенно невозможно, но они все же шли – медленно выдирая ноги из грязевой каши и вновь погружаясь в нее. Часа через полтора в дождевой пелене проявилась серая стена леса. К тому времени оба вымокли насквозь и совершенно выбились из сил.
- Все, в лесу привал сделаем, - тяжело дыша, сказал Митин.
Клещ не возражал.
Но только через полчаса они достигли перелеска. Под деревьями ливень бил не так сильно, но пришлось потратить немало времени на поиски более-менее сухого места для костра. Наконец, кое-как развели огонь. Молчали. На разговоры сил не осталось совершенно. Митин отвалился на спину, тяжелое дыхание с надсадным хрипом вырывалось из натруженных легких.
- Покемарить бы, - наконец, предложил Клещ.
- Спи пока, через час разбужу.
- Ага, но только чтоб через час точняк.
- Да разбужу, разбужу, нам еще тут плутать долго.
Клещ свернулся у костра, через минуту дыхание его успокоилось. Митин не без зависти посмотрел на него. Вот бы тоже выспаться, вытянуть ноги, закрыть глаза и попробовать ощутить себя в полной безопасности. Вспомнились мрачные железные стены лабораторного бункера. Нет, никогда, никогда не надо упрекать судьбу за то, что не дает того, что хочется. Порой единственное, что нужно, - это чувство сытости и безопасности. За стенами бункера пусть бушуют аномалии и рыскают мутанты, внутри же все спокойно, тепло, у дверей охрана позаботится о безопасности, кодовые замки не пропустят внутрь ни одного врага. Можно спокойно лечь на мягкую кушетку и вытянуться в полный рост. Ни справа, ни слева, ни сзади не подкрадется хищник и не упрется внезапно в висок дуло бандитского пистолета.
А потом можно будет заняться и наукой. Так много осталось недоделанного, горы и горы незавершенных дел, нерешенных вопросов. Получится ли когда-нибудь найти ответы хотя бы на половину из них?
- На половину, предположим, получится, - прошептал Митин вслух, - но не больше.
И спохватился. Все чаще и чаще в последнее время он разговаривал сам с собой. Признак крайней увлеченности или крайнего одиночества.
Впрочем, кому это все надо?
- … это все надо?..
Вместо того, чтобы бросить все силы на исследование Зоны, в кабинетах делят «зонные» деньги, урывают куски посочнее. А потом привозят устаревшее оборудование, поношенные скафандры, которые по накладным проходят как «нулевые». И тонны бумаг заставляют писать. Тонны, тонны… Сколько же деревьев сгубили, сколько рек убили бумажно-целлюлозные комбинаты за годы и годы бюрократического произвола! И не видно этому конца-края. С трибун призывают к искоренению бюрократии, а на деле – все туже и туже затягиваются болты бумажноволокитной машины. И такие отчеты, и сякие отчеты, графики, таблицы, отчеты, таблицы, отчеты, отчеты, отчеты… И всем невтерпеж, все с пометками «срочно!!!», «немедленно!!!», «до 15.00»… Лучше бы это время, потраченное на написание очередного бумажного очковтирательства, употребить на пользу реального дела. Нет же, даже на, казалось бы, совершенно необходимейшее в условиях Зоны ношение табельного оружия – сотни бумаг извести надобно. И уж не приведи Господь тебя выстрелить в минуту опасности! Каждый патрон – он подотчетный, на него государство деньги выделило. Изволь отписать подробнейшим образом, как, когда, при каких обстоятельствах был произведен выстрел. И гильзу приложить не забудь. Иначе:
- Растрата государственного имущества! Не позволю! Мухлюете тут у меня за спиной, патронами торгуете!.. Я вас всех на чистую воду!..
А сами из военных частей гранатометы грузовиками вывозят.
А вот как-то забыл он, Митин, очередную депешу «срочно» отправить (ну, просто забыл, может же быть и такое); так никто до си пор и не хватился этой бумажки. Не обрушились ни кары начальственные, ни гнев кабинетный. Будто и не было ничего.
- И к чему тогда «срочно» писали…
Но ни одна бумага в мире не поможет им теперь. Никакая резолюция, никакой приказ не спасут от притаившегося за деревьями кабана и не укажут расположение какой-нибудь Карусели. «Если я когда-нибудь снова окажусь в своем бункере, то в жизни не напишу ни одной бесполезной бумажки, - подумал Митин, - и пусть там хоть сто начальников надо мной выплясывают. Работать надо, работать по-настоящему, а не на бумажках своих сидеть. Буду работать, буду искать. Искать, искать и искать. Дни и недели, может, даже месяцы потратил на написание пустых отчетов. А цель, ради которой остался здесь, по-прежнему не достигнута. Хочу знать все, постичь все, узнать о Зоне все. Да-да-да, именно – все. И пусть бы на это пришлось потратить целую жизнь. Или свихнуться».
Но только это все потом, потом. Сначала нужно выбраться из этого заколдованного места. Подумалось, что можно было бы неплохую диссертацию написать о Зазеркалье. Уж кто как не побывавший здесь, может описать все.
На минуту даже захотелось остаться здесь, побродить, присмотреться… Но только на минуту. Воды нет, пищи нет, приборов нет, патронов мало. Какие уж тут исследования? Но во второй раз сюда попасть вряд ли возможно, истопчи потом хоть всю оставшуюся жизнь Зону вдоль и поперек.
Митин поймал себя на мысли, что нисколько не сомневается в том, что выберется отсюда. В самом деле, он уже начал строить планы… Хотя на самом деле все еще сидит под проливным дождем в лесу, рядом с чадящим сырыми дровами костром, продрогший и голодный. И буквально несколько часов назад повесился его товарищ. А впереди…
Он тряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Показалось, что среди деревьев что-то мелькнуло, отчетливо хрустнула сухая ветка. Митин перехватил автомат. Если в Зоне что-то почудилось, девяносто из ста, что неспроста.
Осторожно толкнул Клеща. Тот моментально вскинул голову. Митин приложил палец к губам. Клещ кивнул, потянулся к своему оружию. Минуты две прошло в настороженном ожидании.
- Что было-то? – шепотом спросил Клещ.
- Что-то… не знаю. Что-то там было, - тоже прошептал ученый.
- Приглючилось?
Митин покачал головой. Тень могла и почудиться, но был еще и хруст… Таких совпадений не бывает.
Мерно шумел дождь, ветви раскачивались, гудели, скрипели.
- Ч-ч-черт его знает… - произнес ученый.
И тут глухой рык прозвучал в деревьях. Оба вскочили на ноги и… у Митина ослабли ноги от увиденного.
Прямо на них шатаясь выходил из зарослей черный, прогнивший человек. Именно прогнивший: лоскуты кожи клочьями свисали с лица, обнажая вареные мышцы и кости черепа; вытекшие глазницы были наполнены земляной кашей; вместо одежды болталась непонятная рванина, только противогазная сумка через плечо выдавала в качавшемся существе бывшего сталкера. Булькающий хрип снова вырвался из его раззявленного рта, оттуда же стала вытекать густая черная жидкость.
- Чтоб… твою… - Клещ первым взял себя в руки и прицельным выстрелом влепил пулю прямо в рот существу. Черная жижа брызнула во все стороны, но оно продолжало надвигаться. Тут опомнился и Митин. Трясущимися руками перехватил автомат и не целясь выпустил длинную очередь. Пули врезались в черное тело, вырывая целые куски, но существо только дергалось, продолжая приближаться.
- Это ж зомбак, ты куда шмаляешь-то?! – закричал Клещ и двумя точными выстрелами размозжил черную голову.
Существо остановилось и рухнуло навзничь.
- Гад, - Клещ сплюнул сквозь зубы, - И ты тоже, чего очканул? Зомбей никогда не видел? У вас их на Янтаре толпы обитают.
- Да это что-то… Не такой… Не ожидал просто, - начал оправдываться Митин, но сзади громко треснуло, он оглянулся и увидел еще двух, бредущих враскачку.
Такие же черные, землистые, и дождь грязной жижей стекал по их разложившимся телам.
Клещ выстрелил одиночными, ученый очередью. Гнилые головы разлетелись спелыми арбузами, хлынул земляной кисель вперемешку с белыми червями.
- От так вот, от так вас! – расхохотался Клещ. – От дяди Паши не уйдешь!
- Пошли отсюда, - сказал Митин, повернулся и к ужасу своему увидел, как поднимается с земли тот, первый. С обломками головы, обвисшими плетями конвульсирующих рук.
- Это что за хрень… - промычал Клещ, широко раскрытыми глазами глядя на приближающегося мертвеца, - я ж тебя ушлепал. Рвем отсюда, рвем!
И первым рванул прочь. Митин побежал за ним, краем глаза успел заметить, как поднимаются и те двое. Один и вовсе без головы.
Мокрые ветки больно хлестали лицо, ноги скользили по раскисшей земле. Он отер сырое лицо и увидел на ладони жирное кровавое пятно. Открывались прежние раны. Ученый задыхался, перешел на шаг. Потом и вовсе остановился. Клещ убежал далеко вперед.
- Эй… - слабо позвал Митин, но тот не вернулся. Ученый прислонился к стволу и опустился на землю. Они рано или поздно придут сюда. И нужно их встретить стоя. Митин поднялся и приготовил автомат. Но среди деревьев не было ни малейшего шевеления, никакого шума. Только дождь поливал, ветер гудел где-то наверху.
Тут кто-то тронул его за плечо. Он резко повернулся. Клещ.
- Черт, это ты…
- Ты чего… - начал было Клещ, но, увидев окровавленного Митина, только присвистнул.
- Это не зомби, - просипел Митин.
- Да уж вижу теперь. Башку ему оторвешь, он и без башки пойдет. Чем же он жрать нас будет, а?
И Клещ нервно хохотнул.
- Не найдут нас. Оторвались.
- Не бзди. Идем.
- Стой. Мешок забыли там.
- Ах ты… - Клещ сплюнул и даже ногой топнул с досады. – Теперь либо туда возвращаться, либо пустыми дальше. Башка твоя яйцеголовая, замочил бы тебя, гниду!
- Сам ты тоже драпанул, не вспомнил.
- Ладно, порожняк базар, - махнул рукой Клещ, - вернемся или что?..
- Надо бы вернуться. Может, ушли.
- Или как раз сюда путь держат.
- Они медленно ходят, можно легко оторваться. Главное, то место найти.
Они медленно двинулись назад. Поминутно останавливались, настороженно всматриваясь вглубь леса. Потом впереди возник водяной вихрь, метра три в поперечнике. Дождевые капли затягивало внутрь невидимой воронки и закручивало там со страшной силой.
- Вот и детектора не нужно, - заметил Митин.
- А могло бы уже потроха по веткам раскидать, - заметил Клещ.
- А ведь ее здесь не было…
- Когда драпали, не заметили.
- Такое не заметишь, как же.
Обошли аномалию, осторожно пошли дальше. Но с каждой минутой становилось ясно: здесь они впервые. Потом уперлись в стену из Электр. Еще издали был слышен их оглушительный треск, а, когда подошли ближе, между деревьев стали отчетливо вырисовываться бело-голубые щупальца. Дальше приближаться было опасно: разряд по мокрой земле передавался на достаточно большие расстояния.
- Пришли… - подытожил Митин.
О том, чтоб пройти здесь, не могло быть и речи. Электрические разряды плотной стеной окутали весь участок леса впереди.
- Обойдем? – предложил Клещ.
- Попробовать-то можно, конечно… - в голосе Митина звучало серьезное сомнение.
Но и через час пути электрическая стена не показала ни малейшей бреши. Ученый совсем выбился из сил; бледный, тяжело дыша, плюхнулся на сырую траву. Клещ был не в лучшем состоянии.
- Нет тут хода. И вещи потеряли. Теперь не найдем.
Клещ промолчал, было видно, что он измотан настолько, что не в состоянии произнести ни слова. Какое-то время оба лежали без движения. Потом Митину снова показалось, что в глубине леса раздался звук, отличный от монотонного шума дождя. Клещ тоже его услышал.
- Ша… - он навел автомат в сторону подозрительного звука.
- Снова эти?..
Клещ ничего не ответил и вдруг что-то увидел, сделал несколько одиночных выстрелов. Между деревьев заметалась большая тень, раздался пронзительный визг плоти. Потом – удаляющийся топот нескольких ног.
- Цельная кодла приперлась, - усмехнулся Клещ.
- Плоти в лесу? – удивился Митин. – Они же всегда на открытых участках пасутся.
- Это тебе в твоей ученой академии впаривают пусть, а я своим зенькам верю.
- Вдруг новый вид какой-нибудь. Лесные плоти…
- Сходи да зырни. Одну завалил.
«А что, - подумал Митин, - вдруг и правда новый подвид? Хоть никто и не поверит, а для себя хотя бы буду знать, что их видел».
Он осторожно пошел в сторону почти совсем стихшего топота. Впереди в конвульсиях подрагивала огромная коричневая туша. Ученый обошел тело со спины: даже тяжело раненая, плоть могла причинить увечья.
Нет, по виду была самая обыкновенная плоть. Стад а таких бродят по всей Зоне, и количество их только растет. Когда-то это были обычные домашние свиньи, разбежавшиеся из брошенных человеком подсобных хозяйств и ферм. Большинство погибло от радиомутаций, некоторые же не только выжили, но и трансформировались в нечто, очень отдаленно напоминающее своего домашнего предка, но обладающее неимоверным запасом живучести и всеядности. Прежде думали, что питаются они исключительно растительностью, но очевидцы утверждали, что не гнушаются плоти и живностью. Вскрытие желудка добытых экземпляров подтвердило: пищеварительная система плотей предназначена как для переваривания растительной, так и животной пищи. Растительной, правда, в большей мере. Также до сегодняшнего дня утверждалось, будто плоти обитают исключительно на открытых местностях, максимум – в редколесье, так как из-за своих впечатляющих габаритов не способны передвигаться между деревьями. Но сейчас лежащий прямо перед ученым агонизирующий труп опровергал и это.
«Как жаль, - подумал Митин, - никто не увидит и не поверит. Им будет спокойнее жить в своих уютных, доказанных теориях, чем пересматривать диссертации и разрушать свои карьеры. А ведь не докажешь, не докажешь…»
Но размышления прервал глухой рык из зарослей. Вслед за тем перед Митиным возник черный гниющий труп. Ученый вскрикнул от неожиданности и что есть сил побежал назад, но поскользнулся на сырой траве. Мертвец шатаясь начал неуверенное преследование, но точные выстрелы Клеща остановили его. Из простреленных глазниц хлынула густая масса. Митин едва увернулся от рухнувшего навзничь тела. Зомби еще только поднимался, а ученый уже был далеко.
- Они чуют нас, чуют…
- Или их тут целый лес, - заметил Клещ.
От такого предположения ученого пробрало дрожью до самых костей. В самом деле, что если и правда…
- Да откуда они взялись-то такие?!
- Главное, как их замочить, не понятно.
- В том-то и сила их, что нельзя замочить. Если только на куски разорвать.
- Гранат у меня нема.
Тем временем, мертвец почувствовал свежее мясо подстреленной плоти, наклонился над ней и принялся жрать. Даже на приличном расстоянии слышались чавканье и хруст отрываемых от костей сухожилий. Потом из-за деревьев начали выползать новые мертвяки. Один уродливее другого. Было видно, что некоторые провели в земле не по одному месяцу. Лохмотья, некогда бывшие одеждой, спадали и обнажали отслаивающееся с желтых костей серое студенистое мясо; у некоторых вовсе отсутствовала кожа, голые жилы и мышцы шевелились при каждом движении; иные были вовсе без внутренностей, и проглатываемое мясо вываливалось на траву. Вся эта гниющая смердящая толпа окружила мертвую плоть и копошилась над тушей, отпихивала друг друга, шевелилась, будто клубок червей, рычала и чавкала пожираемым мясом.
Клеща вывернуло.
- Двинули, чего на это зырить, - сказал он.
Стараясь не шуметь, они пошли в противоположную сторону. Когда звуки отвратительной трапезы остались далеко позади, не сговариваясь, побежали. Ослабевший Митин начал отставать.
- Помедленнее давай… - едва выдавил он.
- Шевели батонами, курва! Сховают нас за милую душу!
- Не сховают, мы… оторвались… уже…
- Да их тут цельный лес кишмя кишит, точняк тебе говорю.
- Не может… такого… быть…
- Может, не может, - разозлился Клещ, но все же остановился. – Ладно, привал, но, если тебе мозги жрать будут, я не при делах, рву когти моментом.
- Ладно… Дай только… передохнуть.
В просвете между деревьями виднелась поляна. До боли знакомая. А дальше – поле. Ученый простонал и без слов опустился на траву.
- Ты что, копыта двинуть тут решил?
- Опять… - выдавил Митин и безвольно закрыл глаза.
- Что опять?
- Туда же и пришли, - сказал ученый, не открывая глаз.
Клещ некоторое время всматривался вперед, потом, будто не веря свои глазам, побежал в сторону поляны, вернулся назад, упал на землю и принялся в молчаливой ярости колотить землю кулаками. Митин хрипел, не в силах даже открыть глаз, Клещ молча разбивал кулаки в кровь. Дождь усилился, перерастая в глухой темный ливень. Небо почернело и вдруг будто разрезалось напополам острой длинной вспышкой, грохнул и прокатился по вершинам деревьев грозовой удар.
Митин поднялся, глаза его были полны какой-то обреченной решительностью.
- Я к тому жмурику в сарай больше не пойду, - проговорил Клещ.
Ученый ничего не ответил и медленно пошел вперед.
- Ты куда?
Митин молча удалялся.
- Куда ты?! – повторно окликнул его Клещ, но сам с места не двинулся. – Ну и вали себе к корешу своему дохлому. Авось и тебя за собой потащит!
Митин вдруг остановился и посмотрел на Клеща исподлобья.
- Ты ведь все равно туда не войдешь, - глухо произнес он.
- Куда не войду?
Черное небо вновь раскололось напополам.
- Туда… В тот шар.
- Ого, куда ты махнул!.. Да чтоб я сам себя в аномалию запихнул!..
Митин, словно бы удовлетворенно, промолчал и пошел дальше. Скоро его фигуру было едва различить за грохочущей стеной ливня.
- Стой! – крикнул Клещ. – Стой, петушара!
Он рванул за ученым. Когда догнал, тот, тяжело дыша, но уверенно шагал по полю, устремив пронзительный взгляд перед собой. Клещ посеменил рядом, едва выдирая ноги из тугой грязевой каши.
- Ты что, ты в натуре решил себя угробить? Нет, ну ты мне скажи, раз ты пацан, а не дешевка: я решил себя угробить. Нет, ты раз решил кинуться, то так и скажи. Я уж дальше сам за себя кумекать буду, а если хочешь по наутре соскочить отсюда, то тоже так и скажи. А то один в петлю, другой в аномалию… Если вы, ребята, просто с шариков слетели, то расклад один, а если…
Митин ничего не отвечал. Шел и шел, даже под ноги не смотрел, только вперед.
***
Шел домой поздно, с непривычки заблудился в новом городе, и, сколько ни спрашивал дорогу, никто из прохожих толково не смог объяснить дороги. Порядком стемнело, я продрог и еще добрых полчаса блуждал в районе какой-то церкви, пока не наткнулся на эту.
Сидела, глубоко втиснувшись в скамейку, неподалеку от фонаря, и свет выхватывал ее короткие желтые волосы.
Людка вернулась – я даже вздрогнул.
Нет, конечно, это была не она. Похожа просто очень. По застывшей позе и оцепенению было понятно, что пьяна не в меру. Я подошел ближе.
Если смотреть сверху, то вылитая Людка. Не знаю, как я набрался смелости и поднял ей голову. Нет, сходство только в волосах. Лицом совсем не похожа: вызывающе выкрашена, закрытые глаза провалились в черные разводы туши. Сильно разило алкоголем, к губе прилип опаленный сигаретный фильтр.
Первое впечатление – омерзение. Захотелось выбросить эту раскрашенную голову в кусты, чтобы только никто больше не видел такого зрелища. Тут ее глаза разлепились.
- Опа-а-а, - вяло протянула, - а где Гена?
- Какой Гена? – переспросил я от неожиданности.
- А-а-а… ты не Гена, ты знаешь, кто такой Гена? Он… он… вот такой мужик, - и пьяно икнула, - вы никто его не ст о ите, никто. Понятно вам?
Какой-то там Гена, который опоил ее, оттрахал в кустах и бросил здесь же, на скамейке, был для нее идеалом мужика. А не те хорошие, добрые парни, что мечтают о настоящей девушке, но должны проводить дни в одиночестве только потому, что не хотят иметь таких вот привокзальных шмар.
Ненависть – глухая и упругая – подкатила, подняла мою руку – и ударила по раздристанной пьяной морде.
- Ты че-е-е, ка-а-азе-е-ел…
Точно такая же однажды июньским душным вечером плюнула в наши белоснежные дни и выбрала того, кто напоит ее халявным алкоголем.
Я ударил еще раз. Потом пнул голову ногой и увидел, как вылетел кровавый ошметок. Эта пьянь либо ничего не соображала, либо испугалась, но не издавала ни звука. Тогда я схватил ее за волосы и потащил в кусты, подальше от фонарей. Было недалеко, но она едва проделала и этот путь: настолько была пьяна. В зарослях я дал ей упасть, пнул еще раз, не очень сильно, просто чтобы дать понять, кто тут хозяин. Она оказалась понятливой: молча ждала, когда все закончится.
Я достал член и стал тыкать ей в рот. Впервые удовлетворял не сам себя. И это само по себе заводило. Губы сжимались на головке, потом рот охватывал весь ствол, снова сжимались… И тут я кончил. В глазах потемнело, я даже потерял равновесие.
- Ну ты блин, - послышалось откуда-то снизу, - глотать я не договаривалась, за это еще пятерку.
Эта дура еще заикалась о деньгах! Я опять ударил, уже сильнее. Она покатилась по траве, заверещала. Сейчас кто-нибудь пройдет мимо и услышит.
Налетел, опрокинул на спину и стал топтать лицо ногами, чтобы только замолчала. В какой-то момент под пяткой раздался слабый хруст, и я понял, что случилось страшное. Я медленно оторвал ногу.
Поначалу показалось, что ничего особенного, просто крови много. Но она уже не кричала, только хрипела и булькала чем-то. Изо рта пузырилось черное.
Я наклонился ближе. Зубы выбиты, нос свернут набок. Потом из головы что-то выкатилось, повисло на ниточке. Я присмотрелся: глаз. Какой же он, оказывается, большой и круглый. И глупо как-то вытаращен. Если прикоснуться пальцем, то очень мягкий. А если надавить сильнее… по пальцу потекло теплое.
Я убил?
Нет, она еще дышала, тяжело, с хрипами и рывками, но все-таки дышала. И в моей власти было: либо продолжить ее мучения, либо моментально прекратить, или же помиловать. Меня буквально трясло от осознания своего могущества. Но решать нужно было быстро: район хоть и малолюдный, но в любой момент кто-нибудь мог появиться.
- Жить хочешь? – наклонился я над ней.
Вместо ответа слышались лишь хрипы кровавых пузырей. Ответа вряд ли добиться. Тогда я решил использовать момент по полной. Расстегнул ей джинсы и спустил до колен вместе с трусами. Жирная щель, обильно заросшая светлыми волосами, открылась мне. Я потрогал ее. Впервые ощущал на пальцах женские органы; внутри было тепло и немного влажно. Засунул руку глубже и почувствовал, что хочу расширить - еще, еще… Хрустнуло. У нее разорвалось влагалище, по рукам потекла кровь. Я отдернулся, боясь, что запачкаюсь. Она слабо застонала.
- Сейчас, сейчас, уже скоро, - приговаривал я, доставая член. Все плыло в горячем тумане. Руки тряслись. Да и сам я дрожал всем телом, предвкушая неизбежное.
Когда кончил, она еще жила. Но мне стало невыразимо страшно: теперь точно найдут. Нужно было действовать быстро, но я долго искал подходящий предмет, пока не наткнулся на какой-то железный прут. То ли арматурина, то ли еще что-то…
Приставил прут к горлу и налег всем телом. Она захрипела, засвистела, забулькала. Кровь тугим фонтанчиком брызнула вверх, но я успел отпрянуть. Удовольствия уже не было, только страх. Чтобы удостовериться, что все кончено, проткнул тело несколько раз. Она дрогнула – будто пробежал ток – и вытянулась. Теперь все.
А пусть теперь не пьянствует, с кем не надо, и вообще – ведет себя хорошо.
Я быстро удалялся от парка по пустынной улице. Кажется, никто меня не видел. Еще несколько минут – и никогда меня даже не заподозрят. Если только…
Я остановился и при свете фонаря придирчиво осмотрел одежду. Кроме налипших на ботинки комков грязи с листьями, ничего подозрительного. Но комки не улика. Крови нет. Значит, все в порядке.
Светофоры уже начали мигать желтым, когда я, наконец, вышел на знакомую улицу. Теперь до дома оставалось не больше получаса ходьбы. Похоже, даже троллейбусы перестали ходить. Мама теперь волнуется. Но я ей все объясню, она поймет: и сама признавалась, что уже успела забыть многие места.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |