В конце концов, и отстрелянные ими снорки когда-то были сталкерами и живыми, теплыми людьми. Но пришла пора – и нет места размышлениям, только металл спускового механизма, прицел и враг с той стороны прицела. И, если противник окажется с этой стороны – будет поздно.
Да и ассенизатор не думает о судьбах людей, чьи отходы он убирает.
Такая вот мораль.
И сейчас капитан по привычке отбрасывал мысли о только что двигавшемся рядом Левко, о его шагах за спиной, о звуке его голоса, всего несколько минут назад звучавшем в этом мире. Хотя… получается, что все-таки думал – раз голос вспомнил.
Это не важно. Важно что впереди. Он теперь попал в совершенно не знакомое место, и одному Богу известно, какие сюрпризы заготовлены Зоной. Думать можно будет потом, сидя за стаканом в каптерке у Журавлева, сейчас же поставлена боевая задача – выбраться.
На всякий случай проверил КПК. Нет, связи все еще не было. И вообще, по картам, никакого тоннеля тут быть не должно. То ли совсем древние технические коммуникации, то ли… то ли черт знает, что. Газ по трубам…
А потом произошло странное. Часы стали показывать обратное время. Часы хорошие, армейские, так что на сбой механизма грешить нечего. Да подобной ерунды и с самыми дешевыми часами не случится. Просто когда он посмотрел на них, то показалось, будто стрелки отодвинулись назад. Присмотрелся: нет, секундная стрелка мерно текла по циферблату в положенном ей направлении. Но, взглянув на часы через какое-то время, понял, что они ушли назад на целых двадцать минут. Хотя секунды по-прежнему бежали вперед. Магнитная аномалия? Не могло же и правда время идти назад. В таком случае, и Левко ожил бы…
- Товарищ капитан, - это его голос прозвучал сзади, невнятно и грустно.
Капитан остановился, как вкопанный, прислушиваясь к малейшему шороху из темноты. Казалось, вот-вот из глубины тоннеля выйдет мертвый рядовой и укоризненно посмотрит прямо в глаза…
- Чушь, - громко сказал капитан, но очередь на всякий случай все же дал. Нет, не призрака он боялся – мало ли какой мутант замаскируется под Левко. А пуля – самое универсальное средство. За все время капитан не видел ни одного мутанта, которого невозможно уложить пулей. Даже Полтергейста можно – уж на что тварь выносливая.
Но пули трассой ушли в никуда. Никто из темноты не вывалился и не вскрикнул. И уж конечно никакого Левко не возникло.
Чтобы не стать жертвой какого-нибудь отравления, капитан натянул противогаз и, хотя дышать и ориентироваться стало заметно труднее, продолжил путь.
Потом слабенько напомнил о себе детектор аномалий. «Этого еще не хватало», - подумал капитан. Аномалия в узком проходе – что может быть неприятнее. Проделать такой путь только для того, чтобы вернуться назад и начать раскапывать завал на входе? Судя по сигналу, поле было не сильным. Вполне преодолимо в компенсаторном костюме. Но такового у капитана не было. Штатное снаряжение для неглубоких рейдов – не предполагалось, что все так обернется.
Держа детектор на вытянутой руке, капитан медленно пошел вперед. Да, вот и зона воздействия, очерчена хоть и слабо, но вполне различимо. В свете фонарика углубление, проделанное аномалией в земле, почти не заметно, а вот левая стена тоннеля деформирована прилично. Справа воздействие слабее, стена такая же, как и везде. Артефактов не наблюдается. Хотя и не до них сейчас – протиснуться бы. Ясно, что протискиваться придется с правой стороны. Уж очень назад поворачивать не охота. Если повезет – то просто поболтает, аномалия ведь дохлая почти. Тут уж, как говорится, дай Бог ноги. Как почувствуешь, что затягивать начинает – изо всех сил цепляйся за что хочешь – и рвись наружу. Попадал он в такие переделки. Потом, правда, и кровь носом, и вообще тошнота рвотная, но цел останешься. Ничего, тут еще ничего, протиснуться можно.
Капитан прижался к стене тоннеля и даже вобрал живот едва не до самого позвоночника. Противогаз снял, чтобы коробкой не зацепиться. И вот оно – дыхание аномалии – будто воды касаешься, только невидимой, и сопротивления гораздо меньше, чем у воды. Сразу почувствовал, как наливаются кровью глаза. Это лицо вошло в зону воздействия. Из заложенных ушей потекло за воротник. Капитан приоткрыл рот, чтобы хоть как-то выровнять давление, и быстро, но осторожно стал боком продвигаться дальше. Теперь кровь полилась и из носа, глаза, казалось, превратились в тугие раздутые шары, никак не меньше мячей для тенниса. Это пройдет – как только минует аномалию – давление восстановится.
Тут еще и дозиметр затрещал. Плевать – на то антирад есть, за две минуты до смерти не облучишься. Краем глаза заметил у противоположной стены присыпанные обломки винтовочного приклада. Глухо стучало в ушах, голова изнутри стала будто перенакачанный мяч. Как в школе было… даст физрук волейбольный мяч накачать… ты его качаешь… качаешь… и самому интересно… что… потом… будет… оглушает хлопок… физрук орет…
- Товарищ капитан, - послышалось над самым ухом вкрадчиво.
От неожиданности капитан повернул голову на голос, и этого было достаточно. Шею резко вывернуло, а туловище стало поднимать вверх, вверх… Он попытался противиться этому движению, но голову так сильно сдавило изнутри, что тело само собой обмякло и лишилось всякой воли. И мысли пропали. Все. А обломки приклада в грязи быстро приближались.
***
Еще одно белое утро раздвинуло такой приятный и уютный сон, в котором никуда не надо было спешить, не выходить в лютый мороз окружающей среды… Митин бросил боковой взгляд на часы. Половина девятого. Так хорошо было только что сидеть у речки и поджидать поклевки, такой жирной и настойчивой поклевки. Но секунда – и ты уже по другую сторону той реальности. И надо выползать из нагретых внутренностей одеяла, чтобы потом тащиться за пять километров по дикому январскому морозу на автоплощадку.
Но – надо. Он сам себя обрек на такие мытарства, когда еще летом записался в автошколу. Все друзья и знакомые давно были «при колесах», а он все откладывал и откладывал. Сначала одно, потом другое, а потом стало ясно, что, если не возьмется за этот процесс всерьез, то найдутся и третьи, и четвертые причины, на самом деле главной из которых (а пожалуй, что и единственной) являлась – лень.
Теперь до экзамена оставалось не больше недели. Пять дней, если быть совсем точным. Три месяца позади – упорных тренировок с инструктором, бдений до ломоты в голове за билетами категории «В»… К тому же, на все это, как часто и бывает, на все это так не вовремя накладывались дела в институте… В общем, завал. Часто он и сам был не рад, что ввязался в эту «авантюру» - как называл про себя свое обучение в автошколе. Ведь даже машины нет. И когда будет – не известно. Расхлюстанные вдрызг «копейки» и прочую рванину он покупать не хотел: знал на примере друзей, каково потом бывает возиться с полуживым металлоломом. А на новую – даже отечественную – копить пришлось бы несколько лет.
«Хотя права ведь в любом случае не повредят, – рассудил он, – вдруг да и явится чудо в виде незапланированного пополнения бюджета. А я уже во всеоружии – иди в магазин и покупай».
Но даже незапланированного чуда в планах на сегодня пока не намечалось. Нужно было выдергивать себя из постели – лучше сразу и окончательно, потом завтракать, потом… эх, можно позвонить инструктору и посетовать на нехватку времени, головную боль и насморк… И станет тогда легко и просто жить на этом свете сегодня. Но – только сегодня. Завтра появится сожаление о неиспользованном дне тренировок, досада на свою слабовольность и вообще… Он знал, как это бывает и не любил себя в такие моменты.
Митин решительно выдохнул и поднялся. Холодно. На улице мороз за тридцать – не шутка. Появилась слабая надежда, что сегодня не заведется мотор и тогда он на законных основаниях проведет этот день дома, и не будет никаких претензий к самому себе. Но знал – будет. Ведь он только обрадуется тому, что не заведется мотор, но никак не огорчится. Следовательно, опять же проявит слабость.
Кофе, густой и пахучий, с молоком и сахаром, прояснял мозги и приподнимал настроение. И белое утро за окном казалось чище, и предстоящая поездка представилась как лишняя возможность побыть за рулем самого настоящего автомобиля – когда потом еще водить доведется?
Звонок инструктору. Все в порядке, движок завелся, можно ехать. Снега вот правда намело на площадке за ночь – придется снова пробивать. Но это мелочи. Если выполнит все упражнения по снегу – то на экзамене точно не оплошает.
Зато как на внутреннем оплошал! Последнюю стойку на «змейке» вообще мимо проехал – благо экзаменатор отвернулся в этот момент, не заметил; на параллельной парковке прямо «задницей» въехал в правую вешку – рано поворот заложил; в «гараже» тоже… Только вот «эстакаду» и сдал, но перед линией перенервничал и так резко ударил по тормозу, что инструктор едва с матом не вышиб лобовое стекло. До экзамена в ГАИ допустили: автошколе тоже свой процент выпускников сбивать ни к чему; да и не охота потом валандаться, доучивать… Пусть новички сами разбираются, как хотят. Вот если б не зимние каникулы на две недели – точно в ГИББД завалился. А так – счастье в виде двухнедельных тренировок.
Зато теорию сдал на все сто, без единой ошибки. Что же, не зря себя мучил по два часа в день за билетами. Так что за теорию особенно не беспокоился, хотя и не расслаблялся, по-прежнему ежедневно повторял все билеты. Тем временем, «час Икс» приближался.
Митин натянул на себя два свитера и под брюки – спортивные штаны. Сверху накинул легкую куртку: в дубленке за рулем крайне неудобно, а мороз снаружи тот еще. Постоял с полминуты у двери – так не хотелось выныривать из квартиры в промерзшую прорубь улицы…
Надо.
Белая улица, белые сугробы, белые ветки. Редкие машины дымят белым. Людей не видно – все сидят по теплым квартирам. Сугробы крыш сельских домов, как и машины, испускают белый дым. Прямо вверх – мороз крепчать будет. Морозы уже целый месяц стояли. Как пришли во второй половине декабря – так и остались здесь и, похоже, на всю зиму. С нетерпением ждали весны. Самое худшее время для автошколы он выбрал – осенью проселочные дороги развезло в грязи, потом долго не выпадал снег, а теперь вот выпал – и покрыл все зимние нормативы. И мороз еще.
Транзитный автобус из Рязани должен был пройти примерно через пятнадцать минут, но Митин всегда выходил заранее: лучше уж подождать немного, чем опоздать. Но эти пятнадцать минут нужно было топтаться внутри насквозь промерзшего воздуха. Недавно здесь, на этой остановке, у него едва не произошел удар холодом. Внезапно дрожь пробежала по позвоночнику – ни до, ни после он не ощущал ничего подобного – все тело замерло и неприятно свело судорогой. Он понял тогда, что означало выражение «промерзнуть до костей». В то утро действительно - до костей. Но свой час тренировок все-таки отъездил. А вечером отпаивался малиновым чаем.
И на остановке он был совсем один. Даже собаки не бегали. Опять со слабовольной надеждой подумалось: а что если автобус не придет…
Но он пришел. Обвитый белыми клубами, остановился. Митин порадовался, что минут десять получится погреться, ибо уши и нос уже серьезно прихватывало. А брат на работу за пятнадцать километров в школу каждый день в любую погоду… У него кончики ушей однажды почернели – шел три часа пешком по двадцатипятиградусному морозу. Детишки удружили.
- Все собрались? – спросил водитель школьного автобуса.
- Все, все, - зазвенели детские голоса.
- А учитель ваш где же?
- А он уже уехал.
Хотя знали, что брат еще в школе.
И уехали. А брат пошел пешком.
Митин тогда посоветовал влепить «двойки» в году всем «шутникам». Но такие порядки в школе устроили: за каждую «двойку» приходилось отписывать кучу бумажек, отчетов, выслушивать нотации о необходимости улучшения качества преподавательской деятельности… В общем, как сказал сам брат:
- Это я не им «двойки» поставлю, это я себе их поставлю.
На том инцидент и был исчерпан.
Митин подумал, что, как только купит машину, будет возить брата каждое утро на работу. Только вот институт закончит. Еще год остался. Зовут в аспирантуру, наверное, нужно было соглашаться. Но – что-то не то все, не то… Иные только мечтали о подобной возможности, невзирая на всякие «то или не то», а он вот - «с жиру бесился».
Только вот что «то» - и сам не знал. А ведь должно было быть что-то его то самое. Ради чего стоило жить, однажды родившись. Уж конечно не для аспирантуры.
Газ, сцепление, газ, сцепление – красная «Девятка», скрипя салоном, пробивала себе колею в глубоком снегу. От тугого сцепления свело ногу, но Митин упорно качал педаль, инструктор с одобрением кивал головой, но молчал. Но на параллельной парковке все-таки заглох. Сцепление не дожал. Можно было, конечно, списать на непробиваемые залежи снега, но Митин в сердцах хлопнул по рычагу передач: не получается!
Через пять дней все на той же «Девятке» он изо всех сил вдавил в пол педаль газа – рано снял ручник – и, когда въехал на эту чертову эстакаду, понял, что экзамен сдан.
***
Боль во всем теле не давала пошевелиться, в голове мельтешили белые искры, но Тополь понимал: если видит эти искры, то живой. Постепенно сквозь боль проступали воспоминания: Звезда, аномалия, карлики… Он попытался пошевелить конечностями. Удалось. Вспомнилась оторванная рука, а потом рассказанную кем-то историю, будто парализованным кажется, что они двигают руками и ногами, а на самом деле… Изо всех сил распахнул глаза и удивился: все на месте. И рука. И даже шевелится. Дальше думать не хотелось, он просто закрыл глаза и отдался течению потока. Не имело значения, где он и какая тварь бродит рядом – все не важно, все потом. Сейчас не хотелось ни думать, ни что-то понимать. Тело на месте, и оно живое. А большего пока и не надо.
Не надо… не надо. Лежать… пусть все случится потом…
Так лежал он час или два, или только десять минут – ощущение времени пропало. Только по тому, как искры по-прежнему мелькали, понимал: все еще пребывает в сознании. И оно не ускользало. Потом искры померкли, боль по-прежнему оставалась сильной, но уже позволила пошевелиться. Тополь даже почувствовал сырую одежду на себе. Да, вымок, когда от карликов отползал. Карлики!
Он распахнул глаза – голова раскололась на две равные половинки, как раз посередине лба. Ослепительный, такой ослепительный свет. Крыши домов. Жгучий пух на столбах. Неподалеку Электра змеит свои бледно-голубые щупальца.
Так, по порядку. Сначала было поле из аномалий, потом камень, потом – потом он очутился здесь. Кто-то нашел его, истерзанного Каруселью, и отнес в безопасное место. Да, и руку пришил заодно. То, что руку оторвало, - это точно помнил. Но вот же она, рука, вполне себе работает, и каждый палец слушается.
Или в пространственную аномалию угодил – вот и перенесло.
Да какого черта гадать! Он жив и цел. Так что еще надо? Немного отлежаться – и дальше. Схрон ведь еще не перепрятал, а про то поле – и думать забыть. Второго такого везения не будет. Но надо бы разобраться с местонахождением. Достал КПК. Стекло треснуло, потекший экран выдал лишь чернильное пятно. Хуже было то, что ни одной аптечки и антидота не обнаружилось. Тот, кто сделал доброе дело и оттащил его от аномалий, не погнушался и добром. Но оружие оставил. Странно.
Тополь с трудом поднялся и попытался сделать несколько шагов. Как ни странно, ему это удалось. Уже маленький подвиг. Хотя каждый шаг и отдает болью во всем теле, идти все же можно, и даже искры в глазах не прыгают. А идти надо. Только бы разобраться сначала, куда занесло. Каким ветром – на то Тополь решил попробовать ответить после, когда окажется в лагере. На своем горбу неизвестный доброжелатель долго тащить его не мог, значит, бросил в ближайшем поселке. А какие здесь ближайшие поселки? Кроме базового лагеря – никаких. Иловница? До Иловницы никакой доброхот не попрет восемьдесят килограмм живого веса. Да и деревня, как и Копачи, в земле по самые крыши, только недавно кто-то стал раскапывать. Или просто почва проседала. Только сталкеры, бывавшие в тех местах, рассказывали: дома из-под земли все больше и больше вырастали.
Значит, в любом случае надо идти на юг, в противоположную сторону от Четвертого. Куда-нибудь – да попадет.
***
Митин весьма ощутимо плюхнулся на землю и с недоумением посмотрел вокруг. Только что его вертело в Карусели, а вот теперь отпустило. Но находился он совсем в другом месте. Пейзаж все еще вертелся в глазах, тупо болела голова, но аномалия отпустила – и это было чудом. Ученый ощупал себя для верности – все части тела на месте. Только вот КПК с детектором разбило. Пистолет зажат в руке, целехонький. И то хорошо. Он сделал несколько шагов и даже попрыгал на месте – нет, переломов и вывихов не было.
А места незнакомые. Лес чернеет вдали, кругом поле. Компас крутило в разные стороны – аномалия, понятное дело. Телепорт. Куда же выбросило? Митин никак не мог сориентироваться. Только бы не в центр Зоны, не к АЭС. Тогда пробиваться к базе – чистое самоубийство. Впрочем, Телепорты редко выбрасывали далеко. Обычно не дальше километра.
Вокруг пусто, ни собак, ни зомби. Хотя теоретически собаку могло выбросить следом. Или ему просто страшно повезло. Когда вертелся в Карусели, случайно задел соседствующий Телепорт. Могло и просто разорвать. Как Толика. Эх, Толик!
Митин по привычке потянулся к детектору, чтобы прощупать пространство впереди, но взглянул на затянутый белыми трещинками дисплей и с досадой отшвырнул теперь бесполезную железку. Детектор моментально разорвало, и обломки разлетелись во все стороны. Вот ведь как – аномалия прямо под носом. Напоследок прибор все-таки выполнил свою функцию: аномалию указал. Теперь только на подшипниках идти придется да на глаза свои надеяться. Мешочек с металлическими шариками Митин всегда брал в рейды. Так, на всякий пожарный. Дедовский способ с болтами действует безотказно даже там, где отказывает электроника.
Первые сталкеры без детекторов в Зону шли.
Теперь в снорках бегают.
Становиться же снорком в планы Митина не входило. Вернуться на базу, пусть к Сахарову сегодня и не попадет, не беда. В лес он, конечно же, не пойдет. На юго-запад надо. Ученый медленно двинулся в намеченном направлении. Судя по солнцу, до темноты в запасе часов пять имеется. Даже в таком темпе до базы добраться вполне реально, если только не случится большого крюка.
Вспомнил, как Филимонов рассказывал: однажды два километра по свежей Зоне целые сутки шел. То аномалии, то зомби, то кровососы в поселке заревут…
Только вспомнил о поселке – как вдали зачернели крыши. Постарался припомнить, что за населенный пункт может быть в этом районе. На Дитятки – не похоже. Если Дитятки, то до военного блокпоста рукой подать, а военные ученых не трогают. Ярко-оранжевый комбинезон заметят издали – стрелять не будут.
Только не Дитятки это: блокпосты издали и видно, и слышно, а тут… По мере приближения, становилось ясно: поселок абсолютно пуст. Никаких указателей также не наблюдалось. Митин решил, что в любом случае стоит осмотреть населенный пункт, нередко сталкеры устраивали лагеря именно в селах: все крыша над головой, пусть почти все дома и «грязные», но несколько пригодных найдется.
И он прибавил шагу.
***
Мотор натужно взревел, выдирая грузовик из грязевой трясины.
- Давай, давай! – закричал капитан, слыша из-за холма нехороший топот десятков ног. – Давай, милый, они уже близко!
Но водитель и без того знал, что «они близко» и изо всех сил топтал педаль газа. Грузовик повело задним мостом – и вдруг каким-то чудом вынесло из ямины. В этот самый миг на холме появился первый снорк. Его вытянутая тощая фигура черной птицей распласталась в прыжке фоне заходящего солнца. Капитану почудилось, что это инопланетное существо с хоботом бросается в атаку. За первым показалось еще особей пять, но, судя по топоту за холмом, их было куда больше.
Грузовик рвануло вперед, и капитан не удержался на ногах, покатился по дощатому настилу кузова. Рыкнула вторая передача. Капитан, не обращая внимания на ушибленный затылок, бросился к станковому пулемету и открыл огонь. Это было невообразимо: целое стадо снорков, никак не меньше трех десятков, вывалилось из-за холма. И черт дернул сунуться в эту треклятую Кишку! В объезд подались бы – так давно были бы на месте, но хотели выгадать бензин и время – и понесло их через долину – Кишка Зоны – гиблое место, тут и вездесущих сталкеров-то не каждый день встретишь.
Сначала логовище снорков растревожили, потом в яме застряли. Еще минута – и разорвали бы. Теперь неслись по рельсам разбитой железной дороги, рискуя в любой момент опрокинуться.
Пулемет трясло в грохочущей дрожи, из-за тряски капитан не мог прицелиться, да и какой тут прицел, если целая толпа сзади – стреляй в кучу, авось попадешь в кого-нибудь. И он, с упоением слушая рев и визги снорков, продолжал вколачивать пулю за пулей в эту ревущую окровавленную массу. Ошметки крови и внутренностей взметались вверх, но стадо не отставало. Не сбавляя скорости, машина влетела на мост. Слева и справа зиял обрыв, затянутый пеленой коричневого тумана. Часть снорков, не удержавшись на краю, крупными прыжками понеслась прямо в пропасть, остальные продолжили погоню.
Вдруг грузовик развернуло на сто восемьдесят градусов, пули искрами застучали по железным опорам моста, потом перед глазами капитана промелькнул вздутый шар аномалии и уплыл куда-то вправо. Машина сильно накренилась, постояла так некоторое время, будто раздумывая (или это только показалось капитану…), а потом с грохотом перевернулась на бок. Капитан вывалился из кузова и почувствовал, что не может дышать. Сорвал противогаз с передавленным шлангом – уж если сожрут снорки, то радиации бояться смысла нет. Дверь кабины дернулась вверх, показался водитель, тоже без противогаза, с окровавленной головой.
- Бегите, товарищ капитан, я их задержу!
Капитан дернулся, но остановился себя: не дело бросать раненого. Да и куда бежать – от этих все равно не скрыться.
Первая граната разорвалась прямо перед снорками, разметала куски тел, одежды… Капитан выдернул кольцо из второй и, прицелившись, бросил ее в самую гущу мутантов. Раздался грохот – и снорки как-то вдруг перемешались. Одни устремились назад, другие все еще продолжали напирать. Капитан сорвал с плеча автомат и полоснул долгой очередью. Теперь почти все обратились в бегство. Краем глаза заметил, что водитель завалился на спину и притих. Капитан бросился к нему:
- Толя, они бегут! Они сейчас все побегут у меня!..
И бросил еще гранату.
Несколько уцелевших снорков визжа подались назад, оставив на мосту окровавленные клочья своего стада.
Капитан наклонился к водителю. Тот бессмысленно шарил глазами перед собой, по лицу бежали жирные полоски густой крови.
- Черт, и угораздило же тебя…
Из штатной аптечки перевязал раненому голову, вколол антирад и обезболивающее. Потом водитель потерял сознание.
До блокпоста было никак не меньше десяти километров. Через кишку и одному-то пройти – подвиг, а с раненым за спиной… Капитан прикинул, что потребуется часа три – и это при удачном стечении обстоятельств. К полуночи, значит. Но в темноте идти опаснее вдвойне. Оставалось либо ждать утра, либо…
Он отогнал эту мысль. Нет, бросать никого он не будет, оставить здесь одного раненого и беспомощного человека – лучше уж пристрелить сразу, по крайней мере, смерть будет мгновенной.
Капитан попытался протащить обмякшего водителя, но тот упирался; должно быть, в бреду почудилось, что волокут мутанты.
Еще через несколько шагов затрещал дозиметр.
В стремительно сгущавшихся сумерках вдали подсвечивались аномалии. Отсюда казалось, что все пространство впереди мерцает их мертвенно блеклым сиянием.
Нет, не дойти.
Капитан попытался связаться с блокпостом, но рация только шипела статическими разрядами – Электры давали сильную наводку.
- Прости, Толик, - капитан приставил к виску раненого дуло автомата.
Руки тряслись.
В низине ухнула какая-то зверюга, должно быть, выходившая на ночную охоту.
- Прости… не могу!
Нет, он не мог застрелить беспомощного человека. Беспомощного врага – мог бы. Но Толика, который еще утром весело сбивал с колес комья грязи, а потом изо всех сил крутил «баранку», унося их от снорков… А еще в ушах стоял его отчаянный крик «Бегите, товарищ капитан, я их задержу!»
Теперь же Толик тяжело дышал на насыпи, и из набухших бинтов сочилась кровь.
- Я приду, я вернусь, сегодня же вернусь, слышишь, вернусь.
Капитан зашатался вперед по рельсам, оглянулся, не останавливаясь, и скоро его фигура исчезла в темноте.
На блокпост он пришел в половине четвертого утра. Такой измотанный, окровавленный, что часовые поначалу немало удивились: что за сталкерюга прет прямо на пост, и едва не открыли огонь. А еще через полчаса пьяный майор посылал его в известном направлении и говорил, что все БТР на выезде и горючего нет, и вообще - зачем их понесло в самую Кишку, а не «там, где все люди нормальные ездят».
Когда к полудню капитан с небольшой группой вернулся на мост, грузовик по-прежнему лежал на боку, и вокруг разметались трупы изувеченных снорков. Т е ла рядового Анатолия Гуляева обнаружено не было, поэтому рапорте он был признан без вести пропавшим.
***
Капитан с удивлением обнаружил себя лежащим на жестком деревянном полу какого-то заброшенного дома. Дико трещал дозиметр, в голове не менее дико разрывалось все, что там только могло разрываться.
Он вскочил на ноги и, несмотря на непонятную слабость во всем теле, сумел все-таки вывалиться из фонящего дома. Вокруг среди буйных зарослей чернели полуобвалившиеся деревенские дома и хозяйственные постройки. Было абсолютно не понятно, каким образом вдруг из подземелья его вынесло на поверхность. То, что не терял сознания, - в этом капитан не сомневался. Он помнил каждую секунду. В памяти всплыли рассказы о так называемых Телепортах. Самые безбашенные сталкеры даже используют их как средство передвижения в Зоне. Иного объяснения капитан просто не находил. Да и не было желания находить: в голове шумело, а изнутри будто бы било кувалдой в такт пульсу, во рту ощущался горьковатый привкус – верный признак облучения. Капитан вколол дозу антирада и с досадой заметил, что детектор развалился на куски. Местоположение не известно, так что сколько придется топать до своих – одному Богу известно. А без детектора же такой путь становится ой как непредсказуем.
Хорошо хоть, что автомат с боекомплектом на месте.
В сизом небе занималась тонкая полоска утра. Тихо вокруг, даже ветра нет. Темные кусты и деревья молчаливо окружили бесцветные осевшие дома, издали не понятно – Жгучий пух это или просто ветки свисают.
Капитана вырвало. Похоже на серьезное отравление. Или облучение. Черт, не могло выбросить где-нибудь в более подходящем месте, ведь обязательно в самый фон вынесло. Рация, должно быть, осталась там, в подземелье. Зато вынесло наверх, а то не известно, сколько пришлось бы блуждать в тоннелях.
Компас крутило во все стороны, так что от него толку тоже не было. Хотя, по солнцу выбрать основное направление – плевое дело. Сейчас утро – значит, до темноты точно куда-нибудь можно добраться. Или на случайный рейд сталкеров набрести. Конечно, с простой сталкерней военные «на ножах», но тут уж выбирать не приходится, все ведь люди, должны вникнуть в положение…
Превозмогая тошноту и страшную головную боль, капитан повлек свое тело по пустынной заросшей улице. Дома вокруг качались и, казалось: то надвигаются со всех сторон, то наоборот расступаются. Опираясь на автомат, он прошел почти до самого края деревни, но здесь силы окончательно покинули его.
- Вот только полежу… совсем немного… - капитан говорил сам с собой, чтобы не потерять сознание. Было даже почти хорошо – вот так лежать в высокой траве и смотреть на светлеющее небо. Но еще лучше глаза совсем закрыть, отдаться мерной качке, поплыть по волнам. Пусть Зона, пусть мутанты – они подождут, они не помешают плыть… Утка-нырок, дуплет, утка-нырок и терпеливая засада в камышах… В лодке, в камышах… Утка-нырок…
- Эй, служивый, ты живой что ли? – послышался хриплый голос откуда-то издалека.
Капитан простонал и разлепил глаза.
Над ним стоял высокий человек в сыром сталкерском комбинезоне и легонько пинал носком ботинка.
- Живой, - удостоверился сталкер и наставил дуло «Винтореза».
- Я где? – прошептал одними губами капитан и закашлялся. – Я где? – повторил уже громче.
- Вот и я хотел то же самое, - задумчиво произнес человек. – Занесло, понимаешь, а куда – понять не могу.
- И тебя тоже?
Капитан приподнялся и сел, сталкер отошел на несколько шагов и оружие не убрал.
- Да не бойся, я стрелять не буду, - сказал капитан, - не в том сейчас состоянии. Сейчас мне в госпиталь на койку, а не воевать с тобой.
Сталкер, впрочем, тоже выглядел не лучшим образом. Бледный, шатается, иссеченный подбородок трясется.
- Мало вы что ли нашего брата положили…
Капитан не стал возражать. Только немного удивился про себя тому, что утро, похоже, давно уж перевалило за полдень. Но он был готов поклясться, что не терял сознания. Как, впрочем, и в подземелье. А очнулся вот здесь.
- Как тебя звать хоть? – спросил капитан, чтобы разрядить возникшую напряженность.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |