– Могу я тебя кое о чем попросить, Кристи?
– Конечно!
– Обещай мне одну вещь…
– Все, что угодно!
– Зря ты так сказала.
Еще одна дьявольская усмешка. Несмотря на то, что сейчас Ник стоял спиной к проклятой красной лампе, которая действовала Кристине на нервы, лицо его словно озарилось на миг каким-то адским пламенем. Всего на миг, но этого хватило, чтобы она почувствовала страх.
О чем он попросит?
Кристина насторожилась, но было уже поздно.
– Пожалуйста, не звони мне из Миннеаполиса.
– Что?
Она не верила своим ушам: Ник просил, нет, требовал, чтобы она добровольно отказалась от единственной связующей нити между ними, чтобы перекрыла кислород себе и ему, но зачем? Ради чего?
– Не нужно мне оттуда звонить, – повторил Ник тихо и твердо, и Кристина поняла, что не ослышалась.
– Ник, это нечестно!
Она выдернула свои пальцы из его рук и сжала кулаки. Сколько еще подобных усмешек ей придется сегодня вынести?
– Кристи, ты пообещала, – напомнил Ник.
– Да, но… зачем ты так?
– Я понимаю, звучит дико, но не нужно звонить. От этого будет еще… больнее.
Кристина обнаружила, что если смотреть в потолок и стараться не мигать, можно справиться с подступившими слезами. Надолго ли – неизвестно, но пока у нее получалось.
– Я бы очень хотела остаться, но ты пойми, все уже решено и ничего не изменишь. Я обещала отцу.
Ник отстранил ее и шагнул в строну. Кристине тут же стало холодно, а когда она взглянула на него, ощущение холода усилилось. Ник сцепил руки на груди и прислонился спиной к книжному шкафу.
– Пожалуйста, ты должен меня понять!
Кристина умоляюще посмотрела на его точеный профиль. По красивым губам скользнула тень ироничной усмешки. Скользнула – и тут же пропала.
– Я? – спросил Ник.
Светлая бровь изогнулась, и Кристина поняла, что усмешка ей вовсе не показалась.
– Это ядолжен тебя понять?
– Ник, пойми хотя бы ты… Я с ума сойду, пытаясь объяснить всем вокруг, маме, отцу, тебе…
– Что ты пытаешь объяснить, Кристи? – Ник повернулся к ней, и, замерев под его тяжелым взглядом, она вмиг растеряла все аргументы.
– Я не знаю… – беспомощно пролепетала она.
– В этом все и дело, – отчеканил Вуд. – Если не знаешь ты, что должен, по-твоему, понять я?
Он помолчал.
– Мне кажется, что единственный человек, который во всей этой затее ничего не понимает: ни смысла, ни цели, ни последствий, – это ты сама.
– Зачем ты так…
Он покачал головой.
– Я лишь пытаюсь тебе объяснить то, что не можешь объяснить себе ты.
– Ладно. И что это в таком случае я не могу себе объяснить?
– Твои родители прекрасно представляют себе цель вашей поездки. Я – ее последствия. А ты…
Ник вдруг нехорошо улыбнулся, и Кристина спросила:
– Что?
– Знаешь, я вдруг подумал, что даже если бы и нашелся какой-нибудь веский предлог, чтобы остаться, ты бы все равно поехала.
Эти слова прожгли ее насквозь.
– Это неправда!
– Нет? – он, прищурившись, с минуту размышлял, словно оценивал, стоит ли продолжать, но потом все-таки сказал: – Кристи, я хорошо тебя знаю, может, даже лучше, чем самого себя. Даже лучше, чем знаешь себя ты, поверь. И мне почему-то кажется, что ты сама хочешь поехать.
Ник оттолкнулся от шкафа и начал убирать со стола бумагу, ванночки и инструменты. Полумрак скрывал его лицо, но Кристина и не пыталась найти в нем подтверждение того, что он шутит. Он не шутил, конечно, и ей стало плохо.
Где-то внутри словно кто-то говорил ей, что Ник прав, а она просто не хочет это признать. Чтобы заглушить этот противный внутренний голос, она воскликнула:
– Как тебе такое в голову пришло?
Ее голос прозвучал неприятно и громко, слишком громко для такой маленькой комнаты.
– Очень просто, – Ник облокотился на стол, зажав в руке скомканные листы испорченной фотобумаги, – неужели ты думаешь, мне не известно твое отношение к…
– К кому? Какое отношение? – все больше изумлялась Кристина. – Ник, да что с тобой? Я же рассказала тебе все, как есть!
– А я не говорю, что ты меня обманываешь. Ты просто и сама всей правды не осознаешь.
– Какой правды?
– Ты ненавидишь Хиллвуд.
Кристина так и застыла с открытым ртом. В первое мгновение смысл его слов до нее не дошел.
– Что?
– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что на самом деле ты рада уехать из Хиллвуда, пусть и не признаешься в этом ни мне, ни, возможно, самой себе.
– При чем здесь вообще Хиллвуд?
В таком угнетенном состоянии она не видела Ника никогда. А он продолжал ровным бесцветным голосом:
– Ты ненавидишь этот город, все, что тебя окружает: дома, улицы, школу, но главным образом людей. Ты сторонишься их и бежишь от них при первой удобной возможности, вот как, например, в этот свой Миннеаполис. Хм… – он вздернул брови, словно его осенила догадка, – а юбилей-то подвернулся как нельзя кстати!
– Как ты можешь?
– Это не так? – Ник посмотрел ей прямо в глаза, и тут Кристина с внезапной ясностью поняла, что это так, это именно так. Он был прав, хотя она никогда ему не признавалась в этом, не рассказывала о своих переживаниях по поводу Хиллвуда.
– Кристи, скажи, неужели я не прав? Только честно.
Она опустила голову и сникла, ошеломленная настроением Ника, его проницательностью, той глубиной, с которой он чувствовал ее, и долго молчала. Ей не хотелось обижать его, рассказывая о своем отношении к месту, которое ему дорого. Но и врать ему тоже не хотелось. Только не врать! И поэтому она замялась, подбирая слова.
– Я не обижусь, – заверил Ник, словно опять прочитал ее мысли, – пусть не ненависть, но неприязнь точно есть. Верно?
– Я даже не знаю, как объяснить…
– Попробуй. Раз уж мы об этом, наконец, заговорили.
Наконец? Выходит, он давно это понял, только молчал?
– Да нет, что ты, не то чтобы неприязнь… Может, с самого начала и было что-то, но потом я встретила тебя…
Ник покачал головой с грустной улыбкой:
– Не то, Кристи, совсем не то.
– Ну… Хиллвуд, в общем-то, неплохой городок, просто здесь жизнь… она словно стоит на одном месте, ничего ровным счетом не происходит, и всех это устраивает. Это не значит, что мне здесь скучно. Мне вообще никогда не бывает скучно: я постоянно занята – учеба, книги, другое… Просто иногда оглядываешься, а вокруг все то же – те же лица, те же сплетни. Я не знаю, как лучше сказать, прости…
Когда Ник заговорил, Кристина вздохнула с облегчением: ей показалось, ответ его устроил, как будто он ожидал услышать что-то другое, намного хуже:
– Конечно, Хиллвуд не Нью-Йорк… Кто с этим спорит. Но, во-первых, в жизни всегда что-то происходит, если не вокруг, то внутри тебя точно. Нужно только уметь видеть, хотеть видеть, быть к этому готовой и не замечать лишнее и пустое. Подумай, ты сама можешь менять каждый день, чтобы он не был похож на предыдущий, даже будучи обреченной на жизнь в подобном захолустье. У тебя ведь настолько богатый внутренний мир, Кристи, что ты одна можешь заполнить собой всю пустоту вокруг, как ты заполняешь меня, заполняешь мою жизнь. Неужели ты совсем этого не понимаешь?
А во-вторых, всегда есть ради чего жить и чего ждать. Ты не можешь себе представить, сколько я тебя ждал! Здесь, в этом унылом маленьком городишке, каким ты его считаешь. В этом, по твоему мнению, болоте, в котором даже время не движется. Я так давно тебя ждал, что мне безумно страшно отпустить тебя даже на один день. И, если не в моих силах удержать тебя, я буду ждать еще. Слышишь? Куда бы ты ни уехала, надолго ли, хоть на всю жизнь, я буду тебя ждать. Только возвращайся…
На этот раз уловка с сосредоточенным разглядываем потолка не сработала.
* * *
В четверг после школы Кристина приехала к Миранде, откуда позвонила родителям и попросила разрешения переночевать у подруги, ссылаясь на то, что мама Миранды дежурит ночью в больнице, а им все равно вместе готовиться к очередному опросу по биологии.
Миссис Риверс неплохо относилась к Миранде и поэтому не возражала, но напомнила Кристине, что в пятницу после обеда они уезжают:
– Я очень прошу тебя не задерживаться у Миранды завтра утром, хорошо? Максимум, что ты можешь себе позволить, это полдень.
Кристина поморщилась.
«Можешь себе позволить» была одной из любимых фраз миссис Риверс, которая вычитала ее в каком-то романе и давно уже употребляла к месту и не к месту, демонстрируя тем самым свои демократичные взгляды в сочетании со строгим подходом в воспитании дочери. По ее мнению, некоторые ограничения приходятся весьма кстати, даже когда, казалось бы, в них нет нужды.
Оливия с явным удовольствием выслушала звучание своей последней фразы и добавила:
– Девочка моя, я надеюсь, ты помнишь, что мы должны выехать к Гарднерам не позже трех, как договаривались?
– Да, мама, я помню, – ровным голосом подтвердила Кристина, нервно закручивая телефонный провод вокруг запястья.
Этот разговор и покровительственный тон матери выводили ее из себя, но она умела быть терпеливой, когда ей нужно было чего-то добиться. – Я постараюсь вернуться пораньше и собрать вещи. Да, Патрика не присылайте, Миранда меня подбросит по дороге в больницу. И еще, мам, одежду для поездки я уже отобрала, Наоми ее уложит сегодня, так что завтра останется сделать совсем немного.
– Весьма предусмотрительно. Что ж, будь умницей!
Распрощавшись с матерью, Кристина вышла на веранду и села в легкое плетеное кресло рядом с Мирандой, которая просто сгорала от любопытства:
– Ну как, разрешила?
– Да. Миранда, прикроешь меня, если что? Вдруг мама сделает контрольный выстрел по телефону.
– Без проблем. Скажу, что ты в душе или другое что придумаю, не переживай. У меня только один вопрос. Кого я прикрываю, понятно. А вот что, хотелось бы мне знать. Вы чего надумали?
– Да я и сама толком не знаю, – развела руками Кристина. – Ник велел отпроситься на ночь и ничего больше не сказал, вроде как сюрприз хочет устроить.
– Мне все ясно, – глубокомысленно изрекла Миранда.
– Ничего тебе не ясно.
Кристина огляделась и почувствовала себя бесконечно счастливой. Как же хорошо жить на свете! Как здорово знать, что через несколько минут она увидит Ника. И в предвкушении чего-то необыкновенного, праздничного у нее тревожно-радостно забилось сердце.
А ведь ее мать права: ей всегда тяжело было справляться с эмоциями. «Ты максималист, Кристина, – говорила миссис Риверс, смакуя заковыристый термин. – Вернее, максималистка. Да, импульсивная максималистка. Если тебе хорошо, ты готова кричать об этом всему миру и прыгать от радости на стены. Но если тебе плохо, то впору прятать все острые предметы, а заодно и медикаменты, потому что никогда не знаешь, что придет тебе в голову».
Оливия, конечно, пыталась по-своему шутить, но Кристина признавалась самой себе, что та в чем-то права. От себя ведь правду не скроешь. Да, максималистка. Ну и что? А как вообще можно чувствовать наполовину? В приглушенных тонах? Печаль должна быть печалью, а счастье – счастьем. Большим, огромным, безграничным, вот как у нее сейчас. Иначе это и не счастье вовсе.
Кристина зажмурилась от удовольствия, когда солнце выглянуло из-за пушистого облачка и его горячие лучи упали ей на лицо. Она откинула голову на спинку кресла.
Наверное, так просто не бывает, чтобы все было настолько безоблачно и славно. А почему нет? Почему должно быть по-другому?
«У меня есть Ник… Господи, спасибо тебе за него», – вдруг подумала Кристина и улыбнулась своим мыслям.
Громкий вздох вернул ее из мира приятных грез на землю.
– Ух, и завидую я тебе! – протянула Миранда.
– Да брось, – Кристина снова улыбнулась и тряхнула головой, окончательно освобождаясь от мечтаний.
– Я по-доброму, ты не думай. Надо же, ты и Вуд – с ума сойти! Кто бы мог представить! Здорово, конечно! Слушай, а он уже пригласил тебя на бал?
– Вообще-то было бы странно, если бы я собиралась пойти с кем-то другим. Но официально он меня еще не приглашал.
– А знаешь, – Миранда погрустнела, – меня Майк пригласил сегодня.
– Кто? – Кристина привстала в кресле.
– Майк Соммерс. Ты разве его не знаешь? Вспоминай, я же сама вас и познакомила осенью. Ну, он еще играл в театре этого, как его…
Миранда пощелкала пальцами.
Кристина отрицательно помотала головой.
– Разумеется, ты же кроме Вуда, вообще никого не замечаешь!
– Перестань. Вспомнила я его, ковбоя этого. Так ты пойдешь с ним на бал?
– Нет, – глядя, как у Кристины поползли вверх брови, Миранда рассмеялась, – я его отшила. Чего ты так удивляешься? Не хочу я с ним идти. Какой-то он фальшивый что ли… Ненастоящий, словно и в жизни играет, как в этом своем театре. Не знаю, как объяснить. По мне, так лучше одной, чем в паре с кем-то, кого на дух не выносишь.
Они пили прохладную колу и загорали. День обещал быть жарким, и уже сейчас солнце припекало. Миранда бросала на Кристину взгляды, полные жгучего любопытства, но долго не выдержала и принялась расспрашивать заново:
– Ну, Крис, выкладывай. Хоть намекни, а? Я же изведусь вся!
– Что? – Кристина сделала вид, что не понимает вопроса Миранды, однако это вышло у нее не очень убедительно, и через несколько секунд обе расхохотались.
– Миранда, ну сколько раз повторять, я и сама не знаю, что Ник устроил, понимаешь? Мне и рассказывать тебе нечего, честное слово! Он так внезапно предложил вчера вечером поехать с ним на озеро, что я сама удивилась.
– Ага! Есть! Значит, все-таки на озеро! А что ты с собой берешь? – Миранда скептически оглядела школьную сумку Кристины, которую она взяла с собой, чтобы усыпить бдительность матери и продемонстрировать искренность своих намерений провести время у подруги в усердной подготовке к занятиям.
В сумке лежали самые необходимые вещи, поэтому для них и места много не понадобилось.
– Ник сказал, что ничего особенного не нужно, он все привезет сам.
– Счастливая ты…
Кристина в ответ только пожала плечами. Она действительно была счастлива и в настоящий момент предвкушала сразу две поездки: сегодняшнюю, на озеро, и завтрашнюю, в Миннеаполис.
Алекс Гарднер интересовал ее мало, она даже заочно чувствовала к нему легкую неприязнь, понимая при этом, что парень ни в чем не виноват. Однако после тонких намеков Оливии ей было просто любопытно, кто же мог прельстить ее мать в качестве потенциального зятя. А если признаться самой себе, то Ник чертовски прав: этот визит – лишний повод хотя бы на время уехать из Хиллвуда, где она смертельно устала.
О сегодняшней поездке к озеру она думала с восторгом и смятением. В их отношениях Ник никогда не заходил дальше объятий и поцелуев. Они ни разу даже не пытались переступить эту принятую обоими грань и приблизиться к чему-то большему.
Сейчас при мысли о Нике и предстоящей ночи с ним наедине ее тело покрывалось мурашками, и мысли путались. Она волновалась и не могла ответить самой себе, хотела она этого или нет.
– Да, наверное, – ответила она скорее самой себе, нежели подруге.
В это время послышался шум мотора, и к воротам подъехал знакомый пикап.
– До встречи! – Кристина помахала Миранде рукой и, подхватив сумку, побежала к воротам.
* * *
Из города они выбрались довольно скоро и ехали по берегу озера уже около часа. Солнце светило совсем по-летнему, отчего все краски вокруг стали ярче: сосны и ели зеленели всеми оттенками изумруда, небо было неестественно бирюзовым, а может, Кристине это только казалось – она смотрела в окно счастливыми глазами, и мир представлялся ей сказочно красивым и полноцветным.
– Куда мы едем? – наконец поинтересовалась она. На самом деле ей было все равно куда, лишь бы вдвоем с Ником. Ехать бы и ехать…
– На озеро, как я тебе и обещал, – отозвался он, внимательно разглядывая заросли впереди.
– Мы уже час едем почти рядом с озером, – заметила Кристина.
– Правильно, – согласился Ник, – но я ищу одно особенное место… Подожди, кажется это здесь. Держись крепче, Кристи!
Автомобиль свернул с проселочной дороги на траву и через несколько минут остановился в тени высоких старых деревьев.
– Приехали, – Ник заглушил мотор, обошел машину и, подхватив Кристину на руки, опустил ее на землю. – Иди сюда.
Он повлек ее из зарослей на открытое пространство. Кристина пригнулась, проходя под сломанной веткой ели, а когда выпрямилась, ахнула от восхищения: перед ней расстилалось Янтарное озеро. Бескрайняя водная гладь словно дышала: волны мерно накатывали на небольшой естественный пляж, с двух сторон закрытый зелеными цветущими холмами.
– Ник, это… это просто рай! – Кристина бросилась ему на шею. – Как ты нашел это место?
Ник, довольный произведенным эффектом, обнял ее и ответил куда-то в ее рассыпавшиеся по плечам волосы:
– Случайно. Как-то бродил здесь в прошлом году, фотографировал и нашел. Я никому не показывал этот пляж.
– А мне показал? – она ткнулась ему в шею, в теплую ложбинку под мочкой уха.
– Тебе – да. Ведь ты особенная…
Когда он перестал ее целовать, Кристина готова была от слабости тут же опуститься на траву, но Ник засмеялся:
– Нет, рано еще! Сначала нужно все устроить, – и он потянул ее обратно к машине.
– Что здесь у тебя? – с любопытством спросила она, заглядывая в кузов пикапа, где лежали два плотных тючка, напоминающих свернутые одеяла, плетеная корзина с едой и большая сумка.
– Увидишь, – загадочно проговорил Ник. – Твоя задача – организовать пикник. Моя – все остальное.
Большие свертки в кузове, на которые обратила внимание Кристина, оказались теплыми спальными мешками. Ник привел ее на берег, где подступающие к озеру холмы образовали закрытую от ветра и влаги нишу, поросшую травой и цветами. Здесь он расстелил одеяла и, пока Кристина вынимала из корзинки свертки с едой, занялся костром.
Вечер спустился на озеро незаметно. Легкий и ароматный, он накрыл Ника и Кристину вуалью прохлады и тишины. Они сидели у костра и пили горячий чай из термоса с разогретыми на огне ванильными булочками.
– Ну, как чай? – улыбаясь, спросил Ник.
– Ты делаешь успехи, – уклончиво ответила Кристина, жестом профессионального сомелье водя кружкой у носа.
– Ясно, значит, еще есть к чему стремиться. Но ты, надеюсь, хотя бы наелась.
Кристина поставила кружку на импровизированный стол и со вздохом удовлетворения прислонилась спиной к свертку спального мешка.
– Да, спасибо! Я не успела сегодня пообедать в школе. Ой, только не ругай меня, ладно? А булочки даже были лишними, но здесь, на воздухе, все так вкусно…
– Тогда, может, пойдем, пройдемся? – предложил Ник. – Чтобы не заснуть раньше времени.
Они гуляли по берегу, по щиколотки утопая в мягком влажном песке, фотографировались, смеялись, целовались.
Кристина сплела из лесных цветов венок и надела на голову.
– Кристи, ты такая… – начал Ник, глядя, как она всматривается в воду, чтобы поправить венок, который почему-то все время сползал ей на глаза.
– Какая? – она обратила внимание, что Ник опустил фотоаппарат и больше ее не фотографирует.
– Удивительная, сказочная, как лесная фея. Я так тебя люблю, – прошептал он ей в задрожавшие от волнения губы.
– И я тебя люблю, – выдохнула она, когда к ней вернулась способность дышать и говорить.
– Могу я пригласить тебя… То есть, ты не против пойти со мной на выпускной бал? – спросил Ник, и Кристине показалось, что он произнес эти слова как-то скованно, словно не был уверен в ее согласии.
– Боже мой, Ник, конечно! Только с тобой! Неужели ты сомневался, что я соглашусь? Как может быть иначе?
– Я сам не знаю, Кристи, – он запустил руку в волосы и взъерошил их нервным жестом. – С тобой я все время чувствую себя так, как в первый раз, когда набрался смелости подойти к тебе после истории. Мне постоянно кажется, что вот сейчас ты со мной, а в следующий миг исчезнешь, и тебя не будет рядом.
– Я буду рядом, – заверила она, ласково касаясь пальцами его выгоревших на солнце ресниц.
– Пойдем назад? Уже совсем темно, и… у меня для тебя кое-что есть.
На обратном пути к их пляжу Кристина несколько раз споткнулась в темноте, поэтому Ник подхватил ее на руки, а когда вновь поставил на землю, оказалось, что венок потерялся.
Она пожалела о цветах, а Ник мечтательно произнес:
– Я представляю тебя на балу в синем платье. Или нет, в голубом, с цветами в волосах. А прическа у тебя вот такая, – он поднял ее волосы кверху, оставив у лица несколько прядей.
– Жаль, зеркала нет, – посетовала Кристина, осторожно ощупывая свою прическу.
– Я твое зеркало, – отозвался Ник и распустил ее волосы по плечам.
– Ты мое зеркало, – эхом отозвалась она.
– Подожди-ка, – он словно что-то вспомнил, – я же хотел подарить тебе одну вещь.
Он нашел в сумке крошечный сверток и начал его разворачивать.
– Я еще успею подарить тебе браслет с цветком на балу, а вот этот я берег для твоего дня рождения, но мне захотелось надеть его тебе на руку сейчас, чтобы ты помнила обо мне, когда… ну, в общем, когда уедешь.
Ник застегнул на ее запястье тонкую серебряную цепочку с маленьким кулоном в форме сердца. Кристина подвинулась ближе к огню, чтобы разглядеть подарок, а Ник потянулся к ней и открыл сердечко, внутри которого на одной стороне оказалась ее фотография, а на другой – его. Оба снимка были в сепии.
– Я, может, сентиментальный дурак, – смущенно пробормотал Ник, но Кристина восхищенно воскликнула, бросаясь ему на шею:
– Какая прелесть! Спасибо! Я не буду его снимать.
Ник поцеловал ее и вдруг поднялся:
– Подождешь меня? Я сейчас.
– Ты куда?
– Есть одна идея, – ответил он, снимая с себя одежду.
– Ник, ты что?
– Я быстро. Сейчас вернусь, – бросил он через плечо и направился к воде.
– Стой, ты с ума сошел? Вода же холодная!
– Ты ошибаешься, – Ник вошел в воду и вскоре исчез.
Кристина села на валун, покрытый сухим мягким мхом, и обхватила руками колени.
От воды шел пар. Наверное, она и в самом деле успела нагреться за день, но все равно… Хотя Ник ведь рассказывал ей, что плавает в озере с ранней весны.
Ночной воздух пах цветами, влагой и свежестью. Вдалеке, там, где за лесистыми холмами остался город, по небу разливалось неяркое свечение. Чуть дальше, на западе, угадывались огни пансионата. Скоро строительство будет закончено, и Риверсы уедут из Хиллвуда. Совсем скоро.
Кристина помотала головой, отгоняя от себя грусть, наплывающую, как грозовые облака. Нет, она не будет об этом думать сейчас. Потом подумает. После. Эту ночь ничто не омрачит, даже мысли о неизбежном.
Надо же, если бы несколько месяцев назад, в сентябре, ей сказали, что пансионат строить не будут, и у нее больше нет причин хоронить себя в пыльном городке, она бы прыгала и кричала от восторга. А теперь что? При одной мысли об отъезде ей становится не по себе.
Она усмехнулась. Ну вот, только что решила не думать о плохом, и тут же подумала.
Кристина запрокинула голову. В отличие от белесого ореола над Хиллвудом, здесь, над озером, небо было совсем черным, усыпанным звездами, и она зачарованно смотрела на них, прислушиваясь к шуршанию волн и звукам спящего леса.
Все это – огромное звездное небо, темная вода, цветочный ветер над холмами – наверняка вспомнится когда-нибудь с грустью, но сейчас ей было так хорошо и спокойно, что думать о том, что однажды она покинет эти края, совершенно не хотелось.
Вдруг прямо над ней сверкнула падающая звезда, и в голове мгновенно прозвучало: «Я хочу стать женой Ника Вуда!»
Кристина чуть не свалилась с камня, но удержалась за моховую поросль. Она была в шоке от невесть откуда взявшегося желания. Что это с ней? Как такое могло прийти ей в голову?
Громкий плеск воды вернул ее к реальности: на берегу появился Ник. В одной руке он держал несколько длинных стеблей с белыми цветами. Подойдя к Кристине, он вплел благоухающие головки цветов в ее волосы.
– Ну вот, это вместо потерянного венка. А тебе очень идут цветы в волосах. Я не знаю, как они называются, растут тут в одной заводи, с берега не достанешь.
Кристина молча смотрела на него. Вдруг улыбка исчезла с лица Ника, он приблизился, обнял ее, и от его поцелуя у нее тут же закружилась голова.
Он провел рукой по ее спине, и ее кожа мгновенно покрылась мурашками. Еле заметные, почти неощутимые прикосновения кончиков его пальцев к спине и обнаженным плечам заставляли ее глубоко и часто дышать.
Закрыв глаза, Кристина обхватила Ника руками за шею, прильнув к нему всем телом, но через мгновение почувствовала, что он замер.
– Кристи, посмотри на меня, – услышала она его хриплый срывающийся голос.
Удивленная, Кристина взглянула на него и была потрясена выражением его глаз, в которых читались страсть, смятение, и такая любовь, что у нее внутри все оборвалось.
Она подняла ладонь к его лицу. Ноздри его тонкого носа подрагивали от возбуждения.
– Ты для меня дороже всего на свете, Кристи. Дороже самой жизни. Ты – единственное, ради чего стоит открывать глаза каждое утро. Я так тебя люблю, что мне больно даже думать о том, что однажды тебя не будет рядом. От этих мыслей мне становится нечем дышать. А ведь завтра ты уедешь, и я…
Не закончив последнюю фразу, Ник вновь склонился к ней. Он целовал ее страстно, беспорядочно – лицо, шею, руки… От него исходил свежий запах воды, травы и сосновой смолы. По гладкой коже стекали тоненькие струйки воды.
– Ник, подожди, – неожиданно выдохнула Кристина и отстранилась. – Постой, не надо. Я не могу… то есть нет, я… Прости…
– Ты ничего не бойся, Кристи, – прошептал Ник в ответ на ее бессвязный слабый протест, – доверься мне. Неужели ты думаешь, я способен сделать что-то против твоей воли?
Она беззвучно, одними губами, ответила: «Нет».
– Хорошо, – он отпустил ее. – Тогда, мне кажется, нам пора спать, уже поздно.
– Да, наверное. Скажи, ты не обиделся?
– Нет. Я же сказал, что буду тебя ждать. Значит, буду.
Устроившись в спальном мешке, одном на двоих, Кристина сонно прижалась к Нику. Ощущение полноты жизни, счастья, умиротворения переполняло ее до такой степени, что, казалось, вынести это просто нельзя.
Она приподнялась на локте и посмотрела на Ника. В ночном полумраке его влажные волосы матово поблескивали, тени подчеркивали тонкие черты лица, прямой контур носа, припухлость невероятно чувственного рта.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 16 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |