– Там… – Миранда показала рукой в конец коридора, уходящего направо, и озадаченно добавила: – Обалдеть! Что я такого сказала?
Кристина слетела по лестнице на первый этаж, едва не переломав себе ноги, и, вспомнив, куда ей нужно двигаться дальше, побежала по коридору налево.
Она не замечала лиц встречных учеников и преподавателей, которых в обеденный перерыв в коридоре было больше обычного. То и дело наталкиваясь на кого-нибудь, она не глядя извинялась и устремлялась дальше, бормоча про себя: «Господи, только бы он не открыл, только бы не открыл!» Ей не хотелось даже думать о том, что будет, если Том увидит фотографию Ника. А если при этом рядом с ним в раздевалке будут другие парни, тогда все…
Пробегая по крылу канцелярии, в конце которого находился короткий крытый переход к спортзалу, Кристина действительно натолкнулась, но не на Ника, как предрекала Миранда, а на администратора миссис Слейтон, едва не сбив миниатюрную старушку с ног. Документы, которые миссис Слейтон держала в руке, веером разлетелись по полу, но сама она устояла.
– Боже, миссис Слейтон, простите меня. Мне так неловко! – виновато забормотала Кристина, наклоняясь, чтобы поднять разноцветные пластиковые файлы. – Я очень спешила, вот и…
Пожилая, со вкусом одетая дама сокрушенно покачивала головой, но, как только Кристина протянула ей перепутанные папки, довольно доброжелательно ответила:
– Ничего, мисс Риверс, я на вас не сержусь. Бывает.
Кристина извинилась еще раз и поспешила дальше. Уже на бегу она услышала, как миссис Слейтон крикнула ей в спину:
– Мисс Риверс, совсем забыла вам сказать, зайдите ко мне сегодня после занятий. Похоже, набралась группа на статистику, которой вы интересовались в начале семестра.
Кристина притормозила, но лишь на секунду, чтобы вежливо кивнуть в ответ, давая понять, что она услышала обращенные к ней слова.
Какая, к черту, статистика? Если Том уже раскрыл ее справочник, то она не то что на статистике, вообще в этой школе носа не покажет!
Только оказавшись рядом с мужской раздевалкой, Кристина задумалась, как она туда попадет. О том, чтобы заглянуть в дверь самой, не могло быть и речи: ее же на смех поднимут! Любые слухи о себе она переносила с трудом, а тут местные острословы наверняка все еще и приукрасят вдобавок.
Риверс вломилась в мужскую раздевалку!
Нет, этот вариант стопроцентно отпадает. Но что же, в таком случае, делать?
В этой части коридора почти никого не было. Кристина взглянула на большие круглые часы на стене и чуть не застонала: с минуты на минуту начнется урок, и все парни уже наверняка внутри, переодеваются, если уже не бегают в зале с мячами.
Она обессилено прислонилась к стене напротив входа в раздевалку и закрыла глаза. Колени дрожали от напряжения после быстрого бега по школе. Но это было еще полбеды. Страх, противный страх расползался из самой середины ее живота холодными липкими щупальцами и уже подступал к горлу, когда она услышала рядом с собой торопливые шаги и повернула голову на звук.
По коридору, с той стороны, откуда появилась она сама несколько минут назад, к раздевалке спешил Рон Ричмонд. Заметив Кристину, он ухмыльнулся и осведомился в присущей ему развязной манере, которую она имела возможность оценить на уроках биологии:
– Ба! Риверс! А ты кого тут караулишь? Это не душевая, а всего лишь раздевалка, к твоему сведению!
Кристина пропустила его глупость мимо ушей и, стараясь говорить медленно и ровно, ответила:
– Вот уж точно не тебя, мой ядовитый друг!
Она сопроводила свои слова легкой кокетливой улыбкой, показывая, что на его шутку не обиделась, и что ее собственную фразу ему тоже не стоит воспринимать всерьез.
– Слушай, Рон, если тебе не трудно, позови Тома Ленси, – попросила она и, заметив, как угольно-черные брови Ричмонда поползли вверх, добавила: – Он у меня одну книгу взял, а мне она срочно понадобилась.
– Что за книга?
– Справочник по тригонометрии.
– У-у-у! – Глубокомысленно протянул Рон. – Ты что же, стало быть, вытягиваешь Ленси?
Кристина бросила отчаянный взгляд на часы.
– А со мной позаниматься не хочешь? – игриво продолжал Ричмонд, коснувшись ее щеки. – Я бы не прочь слегка попрактиковаться.
– Неужели Саманта плохие консультации дает? – огрызнулась Кристина и тут же похолодела: ну все, сейчас она поплатится за свой длинный язык. Ричмонд просто хлопнет дверью раздевалки перед ее носом, и она лишится последнего шанса на спасение своей гордости.
Однако вместо того, чтобы обидеться или разозлиться, неугомонный здоровяк расхохотался на весь коридор:
– Слушай, мне показалось, или у тебя зубы клацнули?
Кристина даже не попыталась улыбнуться – ей бы все равно это не удалось.
– Да, Риверс, народ не врет: тебе палец в рот не клади.
– Рон, пожалуйста, – почти простонала Кристина. – Урок сейчас начнется.
Рон сжалился:
– Ладно. Сейчас. Стой тут.
Как будто она собиралась уйти!
Минуты ожидания тянулись мучительно долго. Кристина вся извелась, глядя на закрытую дверь. А может, Ричмонд уже присоединился к толпе парней, разглядывающих ее, то есть не совсем ее, а если быть до конца честной, то даже вовсе не ее фотографию, и отпускает сейчас скабрезные шуточки, позабыв о ее просьбе.
Она внутренне сжалась, представляя, что при этом почувствует и как отреагирует сам Ник. Ведь он тоже там. Миранда его видела!
Почти физически страдая от неминуемого позора и унижения, Кристина сквозь туманную пелену страха, застилавшую ей глаза, увидела, как открылась дверь раздевалки.
Она вздрогнула всем телом. Ее сердце остановилось или ей показалось, что остановилось, и она испуганно положила руку на левую сторону груди – нет, оно еще билось, только не на том месте, где ему положено природой, а где-то выше, у самого горла, куда сейчас взметнулась ее дрожащая рука.
В коридор вышел Том в спортивных брюках и толстовке. В его руке болталась сумка. Он неловко улыбнулся:
– Крис… Рон сказал… Я сразу догадался, что ты за справочником пришла.
– Ну как, проверил? Нашел? – бескровными губами проговорила Кристина, к счастью для себя самой не замечая явной двусмысленности своего вопроса.
– Я? Что нашел? – изумленно поморгал Ленси. – А! Нет… Я не успел. Отвлекли тут…
На мгновение Кристина оглохла и ослепла, не смея до конца поверить в свою удачу, а когда пришла в себя, готова была броситься к Ленси на шею. Но звонок, прогремевший из динамика прямо у них над головами, охладил ее пыл.
Том достал из своей сумки справочник и с виноватым видом протянул ей.
– Том, давай-ка сюда свою домашнюю работу, – неожиданно потребовала Кристина.
– Что? – не понял Ленси и зачем-то спрятал сумку за спину.
– Тетрадь по алгебре давай сюда, говорю. Я посмотрю, что там у тебя не так. У меня сейчас окно.
Таким образом ей хотелось поблагодарить Тома за не проявленное любопытство.
– Правда? – парень расцвел и вытянул тетрадь в зеленой обложке. – Ну, это… спасибо.
– Иди, опаздываешь, – напомнила ему Кристина.
Когда дверь раздевалки за Ленси закрылась, от облегчения она чуть не сползла по стенке на пол. Оглянувшись по сторонам, она убедилась, что рядом никого нет, и раскрыла справочник. Разумеется, между его страницами пряталась фотография Ника Вуда.
Ее репутация спасена!
Кристина почувствовала, что вот-вот разрыдается прямо тут, посреди школьного коридора, напротив мужской раздевалки, но неожиданная мысль, пришедшая ей в голову, моментально высушила подступившие к глазам слезы.
Глядя на свое едва не утраченное сокровище, Кристина вдруг ясно поняла, что все это время просто обманывала саму себя, выдавая желаемое за действительное. Она вернула фотографию и счастливым образом избежала огласки, сплетен и унижения. Конечно, Том не стал бы болтать, он вообще на это не способен. Но даже один молчаливый человек, знающий ее тайну, пугал ее как целый легион закоренелых сплетников.
Хотя дело было вовсе и не в этом… Она вернула себе всего лишь фотографию, а не самого Ника. Ника у нее никогда не было и никогда не будет. И ничего не изменится, ничего…
Что же ей теперь делать? Как жить дальше? Ведь она уже не может без него, просто не может!
Слезы все-таки полились из ее глаз. Сквозь их горькую завесу Кристина увидела приближающуюся Миранду и приготовилась отвечать на вопросы.
А кто даст ответы на вопросы, которые мучают ее саму?
* * *
И Кристина затосковала.
Тоска захлестнула ее этим же вечером, затопила всю, целиком, сразу. Кристина сидела в гостиной с родителями после ужина и смотрела на огонь в камине, рассеянно слушая о планах отца по привлечению инвесторов из Чикаго. Она даже не вспоминала о сегодняшнем инциденте со справочником, как вдруг на фоне пламени перед ней возникло лицо Ника и внутри словно что-то оборвалось.
Внезапно.
Рывком.
Очень больно.
Не сказав ни слова, Кристина встала и пошла к себе в комнату. Закрыв дверь на ключ, она бросилась ничком на кровать и заплакала, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, пока не заснула прямо в одежде. А на следующее утро вместе с пробуждением к ней впервые пришла боль и ощущение полной безысходности.
Кристина вдруг со всей беспощадной ясностью осознала, что случайных встреч и маленькой фотографии, которой она довольствовалась целый месяц, ей абсолютно недостаточно: ей мучительно не хватало Ника.
Вечерами она все чаще плакала, и дневник ее был исписан неровными строчками, расплывшимися от влаги.
Если раньше она была счастлива даже тем, что украдкой смотрела на Ника, стараясь, чтобы никто этого не заметил, пусть и не находя в себе смелости подойти и заговорить с ним под каким-нибудь предлогом, то теперь это превратилось для нее в изматывающую пытку. И избавиться от мыслей о нем Кристина уже больше не могла: Ник стал для нее самым настоящим наваждением наяву и во сне.
Он не перестал сниться ей, напротив, его образ являлся ей почти каждую ночь. И если бы эти сны были романтическими, с зефирно-розовыми облаками, валентинками, поцелуями и прочей подобной ерундой, которую, должно быть, видит во сне каждая влюбленная девчонка, наверное, Кристина отдыхала бы от своих дневных мучений хотя бы по ночам, и ей все-таки было бы легче.
Теоретически.
Увы, на практике проверить свою теорию о терапии обманчиво сладкими сновидениями она не могла по одной простой непробиваемой причине: ее сны о Нике больше не были радостными. Все чаще она просыпалась в слезах, с усилием вырываясь из очередного липкого и рваного кошмара, где непременно присутствовала она сама и Ник – холодный, мрачный, жестокий. Он ни разу не сказал ей ни слова, и единственно в этом сны ее были похожи на реальность. Как всегда, краем сознания она понимала, что это всего лишь сон, но не находила в себе силы ухватиться за этот тонкий край, подтянуться и выбраться на свободу реальности.
Измученная, Кристина засыпала далеко за полночь, а по утрам титаническим усилием воли заставляла себя встать с постели, мокрой от слез, по стенке плелась в душ, делала вид, что завтракает, и ехала в школу. А там, если и встречала Ника, то чувствовала только новые приступы боли.
Теперь этот человек казался ей таким далеким, таким призрачным, словно его и не было вовсе, словно она сама выдумала его, сидя у себя в комнате на подоконнике. И лишь воспоминания о кратком прикосновении его теплой ладони, когда он помог ей встать при их первой (и, скорее всего, последней) встрече наедине, возвращали ее к жизни и свидетельствовали о том, что Ник Вуд все-таки существовал на самом деле и она не сошла с ума.
На фоне ее душевных переживаний обострилось и общее неприятие Хиллвуда. Ее невыносимо угнетал этот город, ненавистны были люди. Даже с Мирандой она теперь общалась только в школе, предпочитая проводить свободное время дома и никуда не выходить за ворота сада.
Периоды апатии изредка сменялись краткими минутами какой-то болезненной надежды, потом приходил покой, но с каждым разом такие светлые промежутки становились все короче. Настроение ее могло резко поменяться несколько раз за один день, и от таких перепадов скоро устала она сама, не говоря уже о тех, кто ее окружал.
Миранда видела, что с Кристиной творится что-то неладное, но о причине такого ее состояния догадывалась и с расспросами не приставала. Только однажды, когда они сидели вдвоем на скамейке в спортзале и наблюдали, как парни играют в баскетбол, Миранда проследила затравленный взгляд подруги, который следовал за Вудом из одного конца зала в другой, и неуверенно спросила:
– Крис, может, не стоит так мучиться? Чего ты ждешь, а? Когда совсем с катушек слетишь? И так на тебя смотреть тошно.
– Тогда не смотри, – вяло ответила Кристина. – Я, между прочим, ничего и не жду. А ты о чем вообще?
– Не о чем, а о ком, – Миранда выразительно ткнула пальцем в Вуда, который как раз в этот момент подлетел к корзине и забросил великолепный мяч. – И не притворяйся, что у тебя все в порядке и он здесь ни при чем.
– А если даже и так? Если не все в прядке? Кому какое дело? – тем же тоном продолжила Кристина, глядя как Ник подает.
– Мне есть дело! – возмущенно заявила Миранда и потянула подругу за рукав футболки, заставляя оторвать взгляд от баскетбольной площадки и обратить на себя внимание. – Мне! Мне небезразлично, хорошо тебе или плохо, ведь ты моя подруга и ты мне дорога. Сейчас я прекрасно вижу, что тебе плохо. И причину знаю с вероятностью девяносто девять процентов.
– Да? – Кристина моргнула. – Что ж, да здравствует статистика. И в чем, по-твоему, причина?
– Не в чем, а в ком, – повторила Миранда. – Не делай из меня дурочку. Или, может, мне его имя громко назвать? Так это запросто!
– Не надо никого называть, – сдалась Кристина, испугавшись, что Миранда осуществит свою угрозу. – Ладно… Допустим, ты права. И что теперь?
– Теперь надо не вздыхать в углу, а действовать. А то страшно подумать, во что ты превратишься такими темпами. Вон у тебя какие круги под глазами – жуть! И глаза красные все время. Эх, и я хороша! Надо же мне было тебе тогда фотографию его подсунуть!
Она с досадой хлопнула себя по голой коленке и ойкнула.
– А что, есть какие-то идеи? – равнодушно спросила Кристина и спрятала лицо в ладонях.
Если бы дело было в фотографии!
– Да подойди ты к нему сама! Придумай что-нибудь! – в сердцах выпалила Миранда, потирая покрасневшую коленку.
Кристина только отрицательно замотала головой.
– А что в этом такого? Привет, я Кристина. Классный у тебя мотоцикл… Это же просто – главное, разговор завести.
– Ага, и выставить себя полной дурой! Мотоцикл… подумать только, – хмыкнула Кристина себе в ладони.
– Хорошо, пусть не про мотоцикл, про что там еще…
– Нет уж, не стану я к нему подходить и нести чепуху всякую. Это штучки в стиле МакАдамс.
– То есть?
– То и есть… Прилипать к парню, пользуясь идиотскими предлогами, лишь бы внимание обратил. Нет, спасибо. Я еще себя уважаю. Пока.
– Ну, если так, – озадаченно откликнулась Миранда, покусывая палец, – тогда, конечно, с мотоциклом не надо. А может, подойдешь к нему и спросишь что-нибудь по истории? Многие так делают, тут ничего такого. И уж точно не в стиле Валерии.
– Нет, – отрезала Кристина, – подходить к нему первой я не собираюсь. Чтоб потом вся школа, а затем и весь Хиллвуд за моей спиной трепались, что я клеюсь к Вуду? Нет уж, спасибо! И давай тему закроем, хорошо? Очень тебя прошу. Чтобы не поссориться.
Больше они о Нике не разговаривали. Кристина молчала о нем, даже находясь в одиночестве у себя в комнате, опасаясь, что ее могут подслушать, а Миранда, подувшись на подругу полдня, сдалась и с того дня тщательно следила за собой, чтобы ненароком не заговорить о Нике вновь.
За какой-то месяц Кристина изменилась настолько, что даже ее родители стали подмечать постоянную грусть дочери, ее немногословность и замкнутость. По выходным она неприкаянно бродила по дому и саду, чего раньше с ней никогда не случалось, пыталась читать, но ее больше не увлекали рыцарские поединки и книжные герои. Ей нужен был один, настоящий, но сблизиться с ним было невозможно.
Могла ли она раньше предположить, что Ник появится в ее жизни и займет все мысли? В туманных девичьих планах «на потом» ее потенциальный молодой человек рисовался ей успешным студентом колледжа. А еще он был из состоятельной семьи. Водил серебристый седан. И жил в каком-нибудь крупном мегаполисе.
О том, чтобы встретить парня своей мечты в заспанном городишке, подобном Хиллвуду, Кристина даже в шутку представить себе не могла. Провинциальные ребята всегда виделись ей в поношенных джинсах, клетчатых ковбойских рубашках и с неопрятными волосами. Они были грубоватыми и не очень умными. Как же так случилось, что именно в забытом Богом лесном захолустье оказался Ник Вуд, так разительно отличающийся от образа, который она себе предвзято нарисовала?
Он не был похож ни на ее идеального жениха, к созданию довольно четкого представления о котором немало усилий приложила и Оливия, ни на простоватого парня из глубинки, к которым Кристина всегда относилась с легким презрением.
Ник появился в прямом и переносном смысле из-за угла и одним махом перечеркнул все ее стереотипы, которыми она так дорожила. Своей внешностью, умом и поведением он совершенно не вписывался ни в этот заштатный городок, ни в ее мечты о будущем.
Но как же так вышло, что отныне она не мыслит себя без него?
Теперь Кристина точно знала, была уверена, что полюбила. До слез, до дрожи в руках, до помешательства… Она сама, здравомыслящая, амбициозная (в меру, конечно), скептического склада ума современная девушка, добровольно поставила себя в полную зависимость, но от кого? Того, кто смотрит сквозь нее и даже не делает вид, что она ему интересна хоть чем-то? От того, с кем у нее просто нет никакого будущего?
И надежды на будущее нет.
И вообще ничего нет…
Что у нее, в сущности, было? Одна маленькая потрепанная фотография, случайные встречи и кошмарные сны. И ничего больше.
День ото дня Кристина все глубже погружалась в бездну отчаяния, даже не пытаясь что-то предпринять, за что-то зацепиться, как-то выкарабкаться. На плаву ее держал только дневник. Стихов стало много. Все они кричали от безысходности и боли. Кроме стихов, других записей в дневнике почти не было. Последняя обрывалась в тот день, когда Кристина говорила о Нике с Мирандой в спортзале:
«Ты сумел стать моей тоской, Ник Вуд.
Однажды я стану твоей.
Твоей тоской.
Твоей болью…»
* * *
Как-то спустя почти месяц после случая у бакалейного магазина, Кристина снова наблюдала за Ником на уроке истории. Вуд делал вид, что слушает рассказ преподавателя, откинувшись назад и беззвучно постукивая пальцами по столу. Как она уже успела понять, это означало, что ему неинтересно, и он нетерпеливо ожидает смены темы или окончания занятия. Так бывало, когда рассказ шел о том, что Ник знал лучше мистера Коллинза. Благодаря своему увлечению историей, Ник много читал и зачастую дополнял лекции интересными фактами, почерпнутыми из литературы, или поправлял преподавателя, когда тот с присущей всем пожилым холостякам-ученым рассеянностью путал фамилии политиков или исторические даты.
Сегодняшняя тема, судя по всему, опять мало интересовала Вуда, поскольку его красивое лицо выражало вежливую скуку, а длинные пальцы ни на секунду не переставали барабанить по пластиковой поверхности стола. Кристина потерянно следила за их однообразными движениями, как вдруг Ник повернулся и посмотрел прямо на нее. От неожиданности она замерла и вздрогнула лишь тогда, когда над ее головой раздался поскрипывающий, как старая дверь, голос мистера Коллинза:
– Мисс Риверс, будьте любезны, напомните нам, пожалуйста, как в настоящее время называется город, на месте которого в конце семнадцатого века находилась маленькая деревушка Салем, где появились девочки, якобы одержимые дьяволом?
Кристина с трудом смогла сфокусироваться на стоявшем рядом с ней преподавателе истории, не говоря уже о том, что заданный им вопрос повис в воздухе, так и не достигнув не то что ее сознания, но даже ушей.
– Простите, мистер Коллинз, что вы сказали? – выдавила она, чувствуя, как заливается краской.
Еще ни разу не случалось такого, чтобы Кристина Риверс не ответила на вопрос преподавателя, поэтому все в классе затихли и повернулись к ней, с интересом ожидая, что будет дальше.
Какой кошмар!
Кристина старалась не обращать внимания на притихший класс, но буквально всей кожей ощущала на себе взгляды мистера Коллинза и Ника Вуда. И если первый был откровенно осуждающим, то характер второго она не бралась определить, поскольку не смела повернуть голову в сторону окна.
Она готова была сползти под стол, или, еще лучше, провалиться сквозь землю, только бы не чувствовать осуждение старого преподавателя, которого она уважала.
– Я задал вам вопрос, мисс Риверс, – сухо повторил он. – Какое же название сейчас носит упомянутый мной населенный пункт, столь печально известный три столетия назад?
Какой населенный пункт? О чем он вообще говорит?
Стыд жег ей щеки. Кристина ощутила в пальцах колючие иголочки пробежавшего тока и сжала взмокшие от волнения ладони. Она уже была готова признать свою нерадивость и невнимательность, как вдруг в тишине класса негромко, но очень четко прозвучал хрипловатый голос:
– Позвольте, мистер Коллинз, я отвечу. Это Дэнверс, штат Массачусетс.
– Благодарю вас, мистер Вуд. Действительно, это Дэнверс, – не поворачиваясь к нему, сказал преподаватель. Затем он печально вздохнул и добавил, обращаясь к Кристине, окаменевшей под его суровым взглядом: – А вам, мисс Риверс, я бы порекомендовал быть чуточку внимательнее на моих занятиях и проявлять уважение если не ко мне, то хотя бы к истории своей страны.
Мистер Коллинз развернулся и, чуть заметно прихрамывая, направился к своей кафедре. Вслед за ним, потеряв к происходящему интерес, один за другим от Кристины стали отворачиваться остальные присутствующие в классе.
Сгорая от стыда, она все-таки нашла в себе мужество вновь посмотреть на Ника. Он сидел в пол-оборота к ней и даже не думал отворачиваться. Как ей показалось, серые глаза смотрели на нее с жалостью. Опасаясь, что сейчас от досады прокусит губу, Кристина чуть заметно кивнула ему, благодаря за помощь, и увидела, как в ответ по его непроницаемому лицу скользнула тень неровной улыбки.
Боже, наверняка Ник ее презирает… Что ж, поделом. Хотя презрение – это уже что-то. По крайней мере, наконец-то он ее заметил! А радоваться ей или огорчаться причине его внимания, она потом решит. Сейчас она просто смотрела Нику в глаза и таяла, как весенний снег.
В эту минуту прозвенел звонок и заставил их обоих обратить внимание на учителя. Тот шумно захлопнул книгу и, убирая очки в золоченой оправе в потертый кожаный чехол, устало произнес:
– Ну что ж, дорогие мои, на сегодня все. Не забудьте, на следующей неделе, во вторник, у нас семинар, подготовьтесь к обсуждению, темы я вам уже раздал. Надеюсь, список литературы записали все. И еще, – он медленно обвел класс взглядом, словно подсчитывая количество присутствующих, – настоятельно рекомендую заниматься парами. Это дает мне призрачную надежду, что хотя бы у половины будущих вершителей истории останется в голове что-то существенное и из прошлого.
Кристина дождалась, пока класс опустеет, и только тогда поднялась из-за стола. Миранда, пританцовывая от нетерпения, ждала ее в коридоре у двери.
Выходить туда и встречаться с одноклассниками не хотелось, поэтому Кристина медлила. Собирая свои вещи, она уронила ручку на пол, потому что никак не могла успокоиться после неприятного инцидента. Она оглядела проход между рядами, заглянула под стол, но ручка как сквозь землю провалилась.
Пришлось присесть.
Куда же она укатилась? И почему всегда маленькие, но нужные вещи так паршиво себя ведут? Оторвавшаяся пуговица, например. Заколка-невидимка. Или ручка…
– Тебе помочь?
Кристина посмотрела вверх и остолбенела: рядом с ней стоял Ник Вуд. Хороша же она, должно быть… Второй раз с ним сталкивается (причем первый раз буквально и оба раза чувствует себя не в своей тарелке. Он решит, что она неуклюжая и вечно с ней что-нибудь случается. А тут еще этот простецкий вопрос, на который она не сумела ответить на уроке…
Из-за него, между прочим!
– Что? – одними губами ответила она.
Наверное, это сон – Ник Вуд стоит рядом и разговаривает с ней. Кристина на миг зажмурилась. Сейчас она откроет глаза, и его, разумеется, не будет. А ей останется поздравить себя с переходом на новый уровень галлюцинаций.
Она чуть не засмеялась – все, дожили – и подняла голову.
В этот раз перейти на новый уровень не вышло: Ник Вуд и не думал никуда пропадать.
– Я могу тебе помочь? – повторил он, словно не замечая ее состояния. – Ты, кажется, что-то ищешь?
Кристина неловко выпрямилась, одернула юбку и нервно улыбнулась:
– А… нет… ерунда, я ручку потеряла.
Ник внимательно оглядел пол и через мгновение сделал шаг в сторону.
– Вот она, держи. Откатилась к окну.
Он протянул ей ручку и тут только обратил внимание на этот небольшой предмет, так некстати блеснувший золотым пером.
– Надо же, «Паркер». А ты говоришь – ерунда!
– Это подарок отца, – быстро проговорила Кристина, забирая у него ручку и засовывая ее в сумку. – Большое спасибо.
Она в который раз за сегодняшний день прикусила от досады губу и поморщилась от неожиданной боли. Предупреждала же ее Миранда о том, что она во всем слишком выделяется. Сейчас вот эта несчастная ручка… Ну что ей стоило уронить простой карандаш?
Вспомнив, однако, что карандаш у нее далеко не такой простой, как ей бы хотелось, Кристина невольно покачала головой. Нет, его тоже не стоит ронять, терять и вообще демонстрировать окружающим. А может, Миранда права, и надо стараться быть такой, как все?
Она опустила глаза. Джинсовая юбка и темно-синий, под цвет глаз, шерстяной джемпер. Замшевые закрытые туфли на среднем каблучке. Ну, хоть внешний вид вполне заурядный. По крайней мере, фирменные бирки с запредельными ценниками на одежде не висят, поэтому все может сойти за наряд из обычного магазина.
Наверное.
О чем она думает, Господи? Ведь рядом с ней стоит он! Нет, это какой-то обман. Этого просто не может быть…
А Ник, между тем, не растворялся в воздухе и не уходил. Наоборот, он протянул ей руку и сказал:
– Здравствуй! Я Ник Вуд.
– Привет, а я Кристина Риверс.
Она лишь слегка коснулась его теплой ладони своей ледяной от волнения рукой и тут же спрятала ее за спину, чтобы Ник не заметил, что она дрожит.
– Я знаю, ты новенькая.
Я тут всю жизнь для всех буду новенькой…
– Да, я тебя тоже знаю, – Кристина произнесла это и тут же пожалела.
Светлые брови взлетели вверх.
– А, прости, тогда в коридоре нехорошо получилось, – ответил Ник с виноватой улыбкой. – Я спешил, вот и толкнул тебя. Прости, пожалуйста.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |