– Павел! – позвала я.
– Ты проснулась?
Голос доносился с кухни. Я вздохнула с облегчением и тут же почувствовала что-то вроде стыда. Вести себя так, как я, – верный способ лишиться возлюбленного.
– Мне приснился плохой сон, – виновато соврала я, появляясь на кухне.
Павел стоял возле окна, курил, свет в кухне не горел. Его лицо в свете фонаря во дворе казалось усталым, даже измученным. Он выбросил сигарету и улыбнулся.
– Ты похожа на испуганного ребенка, – сказал ласково.
– Это все сон.
– Что тебе приснилось?
– Не помню. Просто осталось тревожное чувство.
– Скоро все твои сны будут счастливыми. – Я подошла ближе, и он обнял меня. – Сейчас мне кажется, что мы не расставались. Все, как прежде.
– Это хорошо?
– Конечно. – Он засмеялся.
– Тогда почему ты не спишь?
– Так… бессонница. Наверное, не могу поверить в свое счастье.
Я не поняла, говорит ли он серьезно или с иронией.
– А я могу, – сказала я, прижимаясь к нему. – Ты ведь любил меня, правда? Тогда, давно… – спросила я, хотя знала, что спрашивать не стоит.
– Конечно.
– И эта открытка… ты хотел как лучше, верно?
– Ты умница, все прекрасно понимаешь.
Теперь я была уверена: он говорит с усмешкой, и испугалась, а потом разозлилась на себя, что завела этот разговор.
– Прости меня, – торопливо сказала я.
Он наклонился ко мне, и я хорошо видела усмешку на его губах.
– Ты… странный человек, Юлька, – со вздохом сказал он.
– Потому что люблю тебя? Что поделать. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Ты действительно ни в чем не виноват. И ты вправе подозревать меня. Откуда бы тебе знать, почему я связалась с Ником? Ты мог подумать…
– И почему ты с ним связалась? – спросил он. Спросил очень мягко, точно боялся меня обидеть. Я пожала плечами и стала рассказывать.
– Испугалась. За себя, за Машку. Мы были свидетелями убийства, этого достаточно, чтобы разделаться с нами. Но он, как видно, рассчитывал, что ты появишься, и оставил нас в живых. Разумеется, он был бы идиотом, если бы позволил нам просто жить себе спокойно, ему надо было втянуть нас в свои грязные делишки, что он и поспешил сделать. После этого мы стали не опасны. Приди мне в голову идея податься в милицию, закончилось бы все скверно, для меня по крайней мере. А дальше, как снежный ком, одно дело, потом второе… и вскоре оказалось, что мы накрепко связаны. Когда я познакомилась с Рахмановым, решила, что это шанс. Для меня и Машки. Но ничего хорошего не вышло, и Ник здорово злился, ведь я нарушила его наполеоновские планы.
– И что теперь?
Вопрос прозвучал неожиданно, хотя именно над ним я ломала голову последнее время. Я пожала плечами.
– Я очень боюсь за тебя. Очень. Они не успокоятся, не отстанут от тебя. Поэтому и хочу, чтобы ты уехал. Далеко. Так далеко, чтоб эти сволочи тебя не достали.
– Ты поедешь со мной? – помедлив, спросил Павел.
– Конечно. Если позовешь.
– А сын? – Я невольно вздрогнула и попыталась освободиться из его рук. – Ответь, – требовательно сказал он, а я зажмурилась.
– Ты делаешь мне больно, – сказала жалко.
– Это не ответ.
– Я поеду с тобой, – прошептала я. – Я тебя люблю. Всю свою жизнь я любила тебя. С этим ничего не поделаешь.
– Невероятно, – усмехнулся он. Грустно усмехнулся.
– Ты мне не веришь? Почему?
Мне хотелось сказать: «Разве я не доказала свою любовь?», но я не могла так сказать – любовь не требует доказательств, человек либо любит, либо нет. А тот, кого он любит, либо верит в это, либо не нуждается в этой самой любви.
– Я видел кассету, – очень тихо сказал он, и голос звучал странно, как у смертельно больного.
Я не поняла, о чем он, что неудивительно.
– Ты имеешь в виду кассету, из-за которой вся эта возня? Долгих действительно убил свою жену?
– Конечно, убил, – вздохнул он. – Но я вовсе не ту кассету имел в виду.
– Тогда какую? – Я подняла голову, и теперь мы смотрели в глаза друг другу, долго смотрели, пока Павел не заговорил:
– Полозов нашел меня довольно быстро, и встреча с ним была для меня…
Он как будто жалел, что затеял этот разговор, с трудом произносил слова, но что-то заставляло его говорить. И в его взгляде вдруг появилась такая боль, страшная, злая, с которой невозможно справиться, которая терзает и рвет на части, что я испугалась.
– Мне здорово досталось, но я держался. Наверное, из упрямства. Очень не хотелось уступать этой сволочи. Очень не хотелось… – Он перевел дух, вздохнул так, точно вынырнул с большой глубины и готовился нырнуть вновь. – И тогда он показал мне кассету. Ты, Машка и эти уроды…
Вот тогда я поняла, и сердце ухнуло вниз, в висках застучало, и я отчаянно замотала головой:
– Нет, ради бога, нет!
И еще я вдруг поняла, почему Машка так не хотела, чтобы Тони знал, что с нами сделали тогда, только теперь поняла. И попыталась вырваться, бежать, потому что сейчас быть рядом было непереносимо, но он схватил меня и прижал к себе так, что у меня перехватило дыхание.
– Тихо, тихо, – зашептал он и еще: – Пожалуйста, прости меня, прости…
«Ник снимал все это на камеру, – лихорадочно билось в мозгу, и, несмотря на весь ужас, вдруг явилась другая мысль: – А что, разумно. Этой кассетой он надеялся удержать меня рядом с собой, если бы вдруг его грандиозные планы осуществились. Удачливая дамочка с таким прошлым. Что я только ни сделаю, я или мой предполагаемый покровитель, чтобы быть уверенным, что этого никто никогда не увидит».
– И ты отдал ему то, что он хотел? – спросила я, странно успокоившись.
– Да, отдал. Очень жалея, что не сделал этого раньше.
Я покачала головой.
– Это ничего бы не изменило. Ничего. Не вини себя.
– Не винить? – Он то ли всхлипнул, то ли засмеялся и повторил: – Не винить? Что я принес в твою жизнь? До встречи со мной ты была улыбчивой девчонкой, которая играла на рояле на каких-то там конкурсах, училась на «отлично» и готовилась поступать в университет. И вдруг большая любовь, а вместо рая на земле тюряга, потом эта мразь и… Если б Полозов неделю резал меня на куски, то и этого бы было мало. Мало, понимаешь? Мужчина никогда не простит себе, что не смог спасти свою женщину, а если он сам виноват… И женщина никогда не прощает такого, это невозможно простить. И я был уверен, что ты… что ты с удовольствием будешь наблюдать, как с меня спустят шкуру, ты имеешь на это право. Если честно, я сюда за этим и приехал. И когда мы встретились, я ни секунды не верил ни одному твоему слову, только злился, что ты считаешь меня идиотом. А потом пошло все не так, и я уже ничего не понимал.
– А сейчас? – спросила я с тоской. – Сейчас ты понимаешь?
– Ты… ты сумасшедшая, Юлька, – повторил он, опуская руки, а я усмехнулась.
– Я была счастлива только однажды, в юности, когда ты любил меня. И сейчас счастлива, потому что ты рядом. И я никогда, слышишь, никогда ни в чем тебя не винила. Ты меня ни о чем не просил. Я могла рассказать о тебе следователю, но не рассказала. Это я так хотела, а не ты. Моя жизнь – это мой выбор и только мой. Не смей себя винить. Никогда. Ни в чем. Я люблю тебя и умру за тебя, и никогда ничего не попрошу взамен. Любовь дарят, а не требуют, выворачивая руки. Уезжай, ты мне ничем не обязан.
– Ты всерьез думаешь, что я уеду? Опять брошу тебя? – Взгляд его стал злым, он схватил меня за плечи, больно встряхнул. – Ты так думаешь?
– Нет, – покачала я головой и испугалась. А потом повисла у него на шее. – Уедем вместе. Сейчас. Машина под окном.
– Имея на хвосте мальчиков Гадюки-Дена?
– Мы уйдем. Я кое-чему научилась благодаря Нику. – Я прикусила язык, но слово было произнесено.
Павел покачал головой, потом обнял меня, погладил по спине, точно я была котенком или любимой собакой.
– Мы уедем, – сказал твердо. – Но втроем. Ты, я и твой ребенок.
– Но…
– Молчи. И верь мне. Мы уедем втроем, уедем победителями, а не побежим, поджав хвост, как бегут трусы. И ты будешь счастлива. Я клянусь тебе. Я буду рядом с тобой всегда, всю жизнь, и ничего плохого больше не случится. Ты мне веришь?
– Верю, – сказала я, оцепенев от страха.
– Вот и отлично. Тебе придется помочь мне немного.
– Я сделаю все, что ты скажешь, но…
– Никаких «но». Договорились? Охрана мне не нужна. Скажи Дену, чтобы он убрал своих парней. Завтра же. Ты поняла?
– Да, – ответила я едва слышно.
– Это становится традицией, – лениво сказал Ден. – Ты звонишь среди ночи, а я готов бежать по первому твоему зову.
– Никуда бежать не надо, – вздохнула я. – Отзови своих ребят, надобность в них отпала.
– Вот как? – Он, конечно, усмехался. – Что ж, приезжай, поговорим.
– Ни к чему мне куда-то ехать.
– Это ты так думаешь, у меня есть свое мнение. В конце концов, я хочу увидеть тебя, раз уж ты разбудила меня среди ночи. Должен я взамен получить что-нибудь приятное?
– Прекрати. К тому же если Ник…
– За тобой никто не приглядывает, не считая моих ребят, разумеется, так что не беспокойся. Приезжай, дорогая. Поговорим.
Я повесила трубку и посмотрела на Павла.
– Он хочет, чтобы я приехала.
– Ты боишься? – нахмурился он, я пожала плечами.
– Чего мне бояться?
– Тогда поехали. Я подожду тебя в машине.
На мгновение я усомнилась: стоит ли ехать? А еще: может быть, надо рассказать Павлу о наших непростых отношениях с Деном? Но сразу же отказалась от этой мысли, молча кивнула и стала одеваться.
К дому, где жил Ден, мы подъехали, когда уже светало. На безлюдных улицах заметить сопровождающую нас машину труда не составило, впрочем, парни и не прятались. Когда мы притормозили, машина замерла рядом, из нее вышел рослый блондин, подошел и постучал по стеклу. Я открыла дверь, а он сказал:
– Я провожу вас.
И мы направились к подъезду. И вновь я подумала, что жилище Дена больше напоминает крепость. И еще: весело ли ему живется за дверями, больше похожими на сейфовые, с видеокамерами, охраной, которая появлялась точно из ниоткуда, с двумя доберманами? Эти милые собачки сопровождали нас, пока мы шли длинным коридором.
Дена я застала в обществе китаянки, которая увлеченно лизала его ноги.
– Пошла отсюда! – сказал он ей, когда я вошла, девушка торопливо поднялась и исчезла за дверью напротив.
– Наверное, мне не стоило приезжать, – сказала я. – Ты очень занят.
– Это подождет, – сказал он, запахивая халат, и похлопал по дивану рядом с собой. – Садись. Прекрасно выглядишь. Чем занималась всю ночь и так ясно, счастливую женщину ни с кем не спутаешь.
Я села, стараясь держаться от него подальше, насколько это позволял диван. Он вызывал отвращение, скрыть которое я могла с большим трудом.
– Ну, так что, дорогая? Ты больше не нуждаешься в моих услугах?
– Не нуждаюсь.
– Это надо понимать так: ты получила то, что хотела.
– Ден, у него ничего нет.
– Тогда зачем он появился в городе? Ах да… старая любовь, которая долго не забывается. Отозвать моих парней его идея или твоя?
– Какая разница? Для тебя, по крайней мере.
– Никакой, – кивнул он.
– Ден…
– Ты говоришь «Ден», – перебил он, – а мне так приятно… как мальчишке, который в первый раз поцеловал девчонку. Глупо, конечно… А ты все ускользаешь от меня. И тогда ты просто отдавалась. Я знаю, какой бывает женщина, когда любит… Какой бываешь ты, когда любишь? Я хочу знать.
– Моих любовников не заботили мои чувства.
– И этого тоже? Что ты говорила ему? Какой ты была?
– Прекрати. Ты сделаешь то, что я прошу?
– Конечно. Это такая малость. Я бы мог сделать для тебя гораздо больше. Гораздо. Я бы смог сделать тебя счастливой. Знаешь, я бы женился на тебе. – Он усмехнулся, и я усмехнулась в ответ.
– Хороша была бы парочка: шлюха и наемный убийца. – Он зло вскинул голову, а я призвала себя к смирению: – Извини.
– Ничего. Не стесняйся. Я переживу. Ты просто грязная шлюха, а я готов завалить трупами этот чертов город ради тебя. И себя. Итак, в моих услугах ты больше не нуждаешься. Я отзываю своих парней. Так?
– Да.
– Что ж, меня это вполне устроит.
– Если не возражаешь, я пойду.
– Я очень возражаю, дорогая. Я бы хотел, чтобы ты осталась. Навсегда.
– Сменить на боевом посту китаянку?
Он засмеялся.
– Она ничего не значит для меня. К тому же ей это нравится. Ладно, иди.
Я поднялась, он тоже встал, намереваясь проводить меня до двери.
– Помни, что теперь спина у твоего парня не прикрыта, – сказал с широкой улыбкой. Я нахмурилась, а он продолжил: – Так что потом не вздумай локти кусать.
– Что ты имеешь в виду? – испугалась я.
– Только то, что сказал, – развел он руками. – Только то, что сказал, дорогая.
– Ты… тебе что-то известно?
– Возможно, – усмехнулся он и провел ладонью по моему лицу. – Хочешь, расскажу? Цену ты знаешь. Ну, так как? Останешься? – засмеялся он.
– Обойдусь.
– Как знаешь, сладкая. Удачи. Тебя проводят.
Он закрыл за мной дверь, откуда-то возник охранник. Парень шел впереди, а я за ним на негнущихся ногах. Мелькнула мысль вернуться, попытаться поговорить, но я знала, что это бессмысленно. «Цену ты знаешь», – сказал он. Цену я знаю. Только если я ее заплачу, потеряю Павла.
Должно быть, физиономия у меня была совершенно несчастная, потому что Павел спросил, когда я села в машину:
– Он отказался?
– Нет.
– Тогда почему у тебя такое лицо?
– Я… я боюсь, – ответила я, облизнув губы. – За тебя боюсь.
– Ерунда. Всего несколько дней, и нас здесь не будет. Всего несколько дней, – повторил он и сжал мою руку. – Потерпи. Мы уедем так далеко, что никто никогда нас не достанет. Главное, верь мне.
– Прости, что я спрашиваю. Ты сказал о моем ребенке… как ты надеешься его…
– Разве мы не договорились? – нахмурился он. – Это мое дело. Все, о чем я прошу, потерпеть немного и не задавать вопросов.
– Что ты задумал?
– О, черт! – Он убрал руку, завел машину. – Ты ничем не лучше других женщин, непременно надо лезть, куда не просят. Извини, – тихо добавил он. – Я не хотел тебя обидеть.
– Ради бога, Павел, давай уедем…
– Непременно. Через несколько дней. Все будет так, как я обещал. А теперь закрой глаза и подумай о чем-нибудь приятном.
– О тебе.
– Годится. Помечтай о том, как расчудесно мы заживем втроем.
Машка с Антоном прилетели поздно вечером, она сразу же позвонила. С восторгом рассказывала, как они отдохнули, я что-то отвечала ей, а сама ждала удобного случая, чтобы сообщить о главном.
– Как твои дела? – неуверенно спросила она. С некоторых пор она вроде бы стеснялась своего счастья, испытывая неловкость оттого, что у нее есть то, чего нет у меня.
– Все хорошо, – ответила я, и на какое-то время нависла пауза.
– Правда?
– Правда. – Я вздохнула и решилась: – Павел вернулся.
Она как будто не поняла. Вновь возникла пауза, и наконец прозвучал ее вопрос:
– Павел? Пашка Тимофеев?
– Да.
– Вернулся? И ты… и вы виделись?
– Да. Он сейчас у меня. Готовит ужин. Привет тебе передает. Он хотел бы встретиться с тобой. Ты не против?
– Боже мой, конечно. Он вернулся? – Кажется, она не могла в это поверить. – Вы встретились, и ты… ты любишь его?
– Ты же знаешь.
– И он тебя?
Вопрос меня поразил, потому что прозвучал как-то странно, как будто Машка сомневалась в этом еще больше, чем в его внезапном появлении. Наверное, и она это почувствовала, потому что торопливо заговорила:
– Когда увидимся? Давай закатимся в ресторан, отметим встречу. У Тони еще неделя отпуска, мы в любой день…
– Вот и отлично, – перевела я дух. – Я позвоню.
– Юля, – почти шепотом сказала она.
– Да?
– Нет. Ничего. Целую. – И Машка повесила трубку.
– Кто звонил? – появляясь из кухни, спросил Павел.
– Машка. Они только что из аэропорта.
– Как там в жарких странах?
– Отлично. Она спрашивает, когда мы увидимся, предлагает пойти в ресторан.
– Хорошая идея. Договорись на завтра, нам не мешает развеяться, ты выглядишь утомленной. – Он обнял меня и поцеловал, но тут же отстранился. – После ужина мне надо ненадолго уехать.
– Куда?
– По делам.
– Павел, какие дела? – спросила я с отчаянием.
– Будь добра, не изводи меня вопросами, – покачал он головой. – О господи, Юлька, просто старые долги, которые не мешало бы собрать. Нам нужны деньги на дальнюю дорогу. Разве нет?
– Можно я поеду с тобой?
– Нельзя. Этого еще не хватало… – Он опять обнял меня. – Я ненадолго. Ты даже не успеешь соскучиться.
На следующий день мы отправились в «Золотой павлин», любимый ресторан Тони. Они с Машкой уже ждали нас там. Мы шли между столиками, и на нас обращали внимание, все женщины в зале смотрели на Павла, который облачился в шикарный костюм. Он шел ему необыкновенно. Когда дома он надел его, я не удержалась и захлопала в ладоши, и прыгала вокруг Павла, и вопила: «Неужели этот красивый парень мой возлюбленный?» – а он хохотал и дурачился. А теперь в голову пришла неприятная мысль: такой костюм стоит денег. Откуда они у Павла? Что я вообще о нем знаю? Но задать вопросы я не решилась.
Машка заметила нас издалека и помахала рукой.
– Салют, – сказала она нежно, когда мы приблизились.
Павел поцеловал Машку в щеку.
– Прекрасно выглядишь.
– Ты тоже.
Мы расцеловались с ней, Антон поднялся и протянул руку.
– Антон.
– Павел.
– Очень приятно.
Мужчины обменялись странными взглядами, точно приценивались друг к другу. Антон едва заметно нахмурился, но лишь на мгновение, потом широко улыбнулся:
– Здравствуйте, Юля, – сказал он мне, как будто смущаясь.
Павел взглянул удивленно, должно быть, его поразило, что мы с Антоном на «вы». Странное дело, даже после возвращения Машки, когда мы стали видеться довольно часто, перейти на «ты» не получалось – мы испытывали неловкость, преодолеть которую не могли. И со стороны, наверное, казалось, что нас связывает какая-то тайна и именно она не позволяет нам вести себя свободно. Машка, должно быть, допытывалась у Тони о причине нашего «выканья», мне она тоже задала этот вопрос. Не знаю, что наплел ей Антон, я ответила, что мне трудно начать ему говорить «ты» после нашей давней ссоры. Кажется, объяснение ее удовлетворило. Теперь, поняв удивление Павла, она сказала со смехом:
– Не обращай внимания, хоть по отчеству не зовут друг друга, и то хорошо.
– А я думал, вы друзья… – засмеялся в ответ Павел. Вроде бы сказал в шутку, но взгляд, который он бросил на Антона, заставил меня покраснеть. Бог знает почему. И я вдруг поняла, что дружеской вечеринки, пожалуй, не получится.
Так оно и вышло. Машка изо всех сил старалась спасти положение, и только все еще больше портила.
– Давно вернулся? – спросила она.
– Нет.
– Вы были в командировке? – задал вопрос Антон, должно быть, решив поддержать разговор.
– В командировке? – удивился Павел.
– Простите, Маша сказала «вернулся», вот я и подумал…
– Нет-нет, просто некоторое время жил в другом городе. Дела, знаете ли.
– Понятно. А сюда надолго?
«Чего это ему взбрело в голову спрашивать?» – мысленно чертыхнулась я.
– Не думаю.
– Можно спросить, чем вы занимаетесь?
Машка взглянула на мужа укоризненно, он смутился, а Павел засмеялся.
– Ничем. Ничем полезным. Я профессиональный бездельник.
– Не слушайте его, он дурака валяет, – попыталась я вмешаться, увидев недоуменный взгляд Антона.
– Дорогая, я ценю твое старание придать мне респектабельный вид, – усмехнулся Павел, поворачиваясь ко мне. – Но это совершенно напрасно. Я ничем не занимаюсь и в будущем постараюсь следовать этой похвальной привычке.
– Что ж, неплохая привычка, – пожал Антон плечами, – если средства позволяют.
– Со средствами все непросто, – хмыкнул Павел. – То густо, то пусто.
– А чем вы зарабатываете на жизнь? Ничего, что я спрашиваю? – Тони, точно опомнившись, торопливо оглядел всех по очереди.
Мы с Машкой сидели с кислыми лицами, а Павел опять засмеялся.
– Да ради бога. Я игрок. Карты, бильярд… А игра такая штука: сегодня везет, завтра нет.
Антон не знал, что на это ответить, атмосферу немного разрядил официант, который принес нам заказ. Кое-как мы наладили беседу, попытались вспомнить юность, но и там оказалось много скользких тем. С юности перешли на день сегодняшний – тоже не лучше. Машка начала рассказывать про отдых в Турции. Антон все больше молчал, время от времени взгляд его останавливался на Павле, и тот начинал ухмыляться, тогда он поворачивался ко мне, и в его лице читалась растерянность.
– Я вас оставлю на минуту, – сказал Павел, поднимаясь, и пошел по проходу.
– Он совсем не изменился, – точно с укором сказала Машка и спросила: – Ты счастлива?
Не знаю, чего больше было в этом вопросе: сомнения или боли.
– Конечно, – кивнула я.
– Приятный молодой человек, – брякнул Антон, и тут же удостоился сурового взгляда жены. – Пожалуй, я тоже выйду на минуточку, – засуетился он и покинул нас.
– Значит, отдохнули прекрасно? – начала я.
Машка взяла меня за руку и взглянула укоризненно.
– Неужели мы будем говорить об этом?
– А о чем ты хотела поговорить? – не поняла я. Точнее, сделала вид, что не понимаю.
– Он и вправду не изменился, – сказала со вздохом. – И ты по-прежнему любишь его.
– Разве могло быть иначе? – пожала я плечами.
– Наверное, нет. Он сказал, что здесь ненадолго.
– Сказал.
– И что? Поедешь с ним?
– Поеду, – отрезала я.
– Прости меня, – тихо сказала Машка. – Просто… я боюсь. Когда появляется этот парень, хорошего ждать не приходится.
– Что ты хочешь этим сказать? – разозлилась я, хотя знала: злиться на Машку не имею права.
– Не сердись. Я не за себя боюсь, за тебя.
И тут я совсем не к месту брякнула:
– Вряд ли наши мужчины подружатся. – Этого вовсе не стоило говорить, но я уже сказала.
– Ник знает? – очень осторожно спросила она.
– Знает.
– И что?
– Хочет, чтобы я за ним шпионила.
– Неужели кассета до сих пор у Пашки? – Теперь было видно: Машка сильно испугалась.
– Нет. Ник перестраховывается.
– А Павел о нем знает?
– О Нике? Конечно. И о том, что я за ним шпионю, тоже.
– А ты шпионишь?
– Не говори глупостей.
– Тогда как ты надеешься выйти из положения?
– Что-нибудь придумаю, – пожала я плечами.
Машка напомнила о Нике весьма некстати. Где-то мой дорогой друг? Не появляется и даже не звонит… Что ж, надо позвонить самой. Завтра. Нет, лучше послезавтра. «Отложи дела на послезавтра, и у тебя появится два свободных дня», – вспомнив вдруг поговорку, усмехнулась я. Машка хотела еще что-то сказать, но тут вернулся Антон.
– А где Павел? – спросила Машка.
– Встретил знакомого.
– Знакомого? – нахмурилась я.
– Да, – как-то неуверенно произнес он. Должно быть, в моем лице читалось недоумение, и Тони счел нужным пояснить: – Я видел, как он выходил на улицу через черный ход. Думал, покурить отправился, и хотел составить ему компанию, но на улице его ждал какой-то мужчина, и тогда я решил, что, скорее всего, мое присутствие неуместно.
– Наверное, действительно знакомый, – пожала плечами Машка, с тоской глядя на меня.
– Да, наверное, – кивнула я.
Павла не было довольно долго, и это почему-то пугало. Разговор не клеился, мы выпили, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Наконец Павел вернулся.
– Прошу прощения, задержался, – сказал весело. – Решил немного побыть на свежем воздухе.
– Тони сказал, ты встретил знакомого? – улыбнулась Машка, желая поддержать разговор.
Павел перевел взгляд на Тони, тот внезапно смутился, забормотал:
– Мне так показалось…
– Возможно, там еще кто-то прогуливался, – широко улыбнулся Павел и резко сменил тему: – Какое-то у нас похоронное настроение. Предлагаю выпить.
Я заметила, что манжеты рубашки теперь не выглядывают из рукавов его пиджака. Почему я обратила внимание на такую ерунду? Но обратила. И страх растекся по груди, мешая дышать. Я без конца возвращалась взглядом к рукавам его пиджака и уже ни о чем другом не могла думать. Тони произносил какой-то длинный тост за дружбу, Павел поднял руку, и кончик манжета на мгновение выглянул из-под пиджака. На нем были две крохотные капли, и я знала, что это кровь. Павел поспешно убрал манжет, уверенный, что никто не обратил на это внимания, и тут наши взгляды встретились, мой испуганный и его откровенно враждебный. И я принялась что-то говорить, говорить, смеясь и дурачась… и хотела лишь одного: забыть, забыть то, что увидела. Ничего не происходит, мы просто сидим в ресторане, пьем вино и болтаем о пустяках…
Под конец вечера, когда уже было много выпито, нам вроде бы удалось преодолеть ту холодность, которая возникла вначале. Мужчины говорили о футболе, а мы с Машкой просто радовались. Часов в двенадцать решено было разъезжаться по домам. Павел подозвал такси.
– Мы отвезем вас домой, – сказал он громко, повернувшись к Машке и Тони. Его слегка пошатывало от выпитого, улыбка не сходила с лица. Мы загрузились в машину, Павел начал рассказывать анекдот, забыл его где-то на середине, засмеялся и устроил голову на моем плече, бормотнув: – Дорогая, кажется, я выпил лишнего.
– Я тоже, – отозвался Тони, который сидел впереди. – Завтра головная боль мне обеспечена.
Мы простились возле их подъезда, Павел даже вышел из машины, что я сочла подвигом.
– Не возражаешь, если я сразу отправлюсь в ванную? – спросил Павел, как только мы приехали домой.
– Конечно.
Он скрылся за дверью, а я вышагивала по коридору, нервно стискивая руки. Не выдержала и постучала в дверь.
– Еще пару минут, милая! – ответил он.
Наконец он вышел, на меня посмотрел с удивлением, потому что лицо у меня было испуганное, а ему в ум не могло прийти, чего я могла бояться.
– Павел… – тихо заговорила я. Взгляд мой переместился к стиральной машине. Она работала.
– В чем дело?
– Что с рубашкой? – все-таки спросила я.
– А-а, с рубашкой. Я в самом деле почувствовал себя скверно, кровь шла из носа, выпачкал манжет. Вот, решил застирать, рубашка дорогая, к тому же любимая, жалко. А ты что подумала?
– Пожалуйста… – жалобно начала я.
– Та-ак, – протянул он. – Совсем недавно тебя интересовал только один вопрос: люблю ли я тебя. Я тебя люблю. – Он обнял меня и поцеловал. – Есть еще вопросы?
– Павел…
– Я знаю, что ты скажешь. Что ты боишься за меня. Так вот, бояться нечего. Ты поняла? Еще три-четыре дня, и мы отчалим. И вот еще что. Я тебя не обманываю. Так что не ищи в моих поступках криминала. О’кей?
– Я просто…
– Я знаю. Кстати, не настолько я пьян, чтобы от меня совсем уж не было толка, – улыбнулся он. – Как насчет того, чтобы получить удовольствие?
Утром я проснулась поздно. Павел готовил на кухне завтрак, что-то напевая.
– Как дела, милая? Головная боль не донимает?
– Нет, – улыбнулась я.
– Отлично. Я отлучусь ненадолго. Возьму твою тачку. Когда вернусь, поедем за город – немного свежего воздуха нам не повредит. А вечером закатимся в ресторан. Как тебе программа?
– Отлично. Можно узнать, куда ты собрался?
Он засмеялся, покачал головой и сказал:
– Нельзя.
Через полчаса он уехал. Я знала, что делать этого не следует, и все-таки сделала: проверила его вещи. Вчерашней рубашки среди них не было. Он поспешил избавиться от нее, хотя, по его словам, она дорогая и любимая.
Я сидела на полу и пыталась решить, что должна сделать, как поступить. Точнее, как помочь Павлу, уберечь, спасти. Я не знала, что он задумал, но была уверена: это опасно, и теперь боялась и невидимой опасности, и его самого. Потом вспомнила о Нике, подумала и набрала его номер.
– Какое счастье… – дурашливо заныл он. – Ты обо мне вспомнила…
– Я и не забывала, просто не хотела, чтобы он слышал наш разговор.
– Из этого я должен заключить…
– Что я стараюсь, – перебив Ника, закончила я.
– Да? И много ли толку от твоего старания? – проворчал он.
– Мы практически неразлучны, – серьезно ответила я.
– Восхитительно. Поставим вопрос иначе: что от этого буду иметь я?
– Ты ведь хотел убедиться, что парень ничего не приберег на черный день? Я тоже хочу в этом убедиться.
– Значит, ничего определенного ты мне сказать не можешь?
– Он утверждает, что кассету у него забрал ты. Кстати, чего б тебе тогда не сделать копию для себя?
– Умных-то сколько развелось… – развеселился Ник. – Может, хитрит наш мальчик?
– Маловероятно. Если бы у него что-то было за душой, самое время сказать мне об этом.
– Может, он умнее, чем ты думаешь?
– Непохоже, – заверила я, а Ник засмеялся:
– Тогда какого хрена ты тратишь на него время?
– Я же сказала, хочу быть абсолютно уверенной. И потом… Он мне нравится. Могу я себе позволить нормального любовника, который меня не колотит и не грозит отправить на тот свет?
– Ты можешь позволить себе все, что угодно, – хихикнул Ник. – Только не забывай, что благодаря этому парню ты оказалась в тюрьме. Я не ревнив, трахайся на здоровье, но затевать собственную игру не советую. Ты знаешь, чем это кончится.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |