Девятка действительно привлекает внимание. Оттюнингована в стиле «мечта негра-сутенера», так же озвучена — если верить ушам, оттуда какой-то рэп доносится, но, как и бывает обычно, кроме «пумба-пумба», ничего не разобрать. Зато громко.
— Без тормозов — это ты про машину?
— Про его девку. Впрочем, и машина тоже вполне вероятно…
— Ладно, ждите, сейчас закончим в магазине и двинемся.
— Помощь нужна?
— В смысле?
— Круглое таскать, плоское перекатывать?
— Да, конечно, это-то всегда пожалуйста.
— Ну пойдемте…
Забрав с собой Надежду, возвращаемся в кафе. Чуть позже приходит румяный кряжистый мужик с сыном-подростком. Что сын — видно сразу, похожи друг на друга.
— Решили глянуть, может, помочь что нужно. А прикрыть — там у вас на крыше серьезные ребята сидят…
— А этот, ну с «девятки»?
— Этот рук марать не будет… Праильный такой пацан, ваще…
— Ладно, черт с ним. Сами управимся.
— И что вы намылились забрать? — настораживается парень с эмблемой-ромашкой на груди.
— Сетку, грызунов и, может быть, что из рассады. Да и с кухни полагаем забрать все специи — там всякого перца много, приправ, соусов сухих, а вам вряд ли что из этого понадобится.
— Слегка похоже на грабеж.
— Парень, грабеж — это если б мы забрали всю еду. Вы ж не будете перец есть?
— Перец тоже ценность. И насчет грызунов… Это вы должны с Ленкой поговорить.
— Это твоя напарница?
— Ну… э-э-э… да.
— Подруга, что ли?
— Подруга. Из-за нее тут и застряли — не могла живность бросить. Она живность, а я ее…
— Так она, пожалуй, живность и не даст по-хорошему.
— Не даст, — вздохнул парень.
— Ну и ладно. В конце концов, и без мышей обойдемся. Пошли сетку грузить…
Ленка оказалась невысокой худенькой симпатичной девушкой. Единственное, что сильно смущало в ее облике, это сидящий у нее на плече здоровенный рыжий крыс. Когда мы забили пустое пространство в фуре свертками сетки разных видов, вытащили с кухни то, что вряд ли смогут съесть обитатели «Зеленой страны», а также напихали в фуру всякого инструментария — от лопат и топоров до всякой более сложной электротехники, девушка с крысом сама подошла к нам.
Познакомились. Оказалось, что крыса зовут Ырк. Почему Ырк, Ленка и сама не могла сказать, объяснила только, что именно на это имя зверь откликается. Ырк действительно заволновался, увидев чужих, а когда еще и имя услыхал — забегал по плечам хозяйки.
В плане взаимопомощи сгрузили с фуры еще короб с бананами (Семен Семеныч посчитал более важным загрузить всякого железа, а оно не влезало, вот и пошел в дело мешающий загрузке короб). Ленка искренне поблагодарила, но отдать крыс отказалась наотрез. Полагаю, что она заподозрила лабораторную перспективу для своих любимцев. Зато предложила взять для детишек в крепости попугаев: двух здоровенных матерых птиц роскошной расцветки и десяток помельче и поскромнее — неразлучников и тому подобных. К птицам, похоже, она не испытывала такой любви, как к шерстистым и хвостатым…
Опять же даем телефоны, а парень таки выпросил у Николаича ствол. Николаич со скорбной миной достает ТТ — мой старый знакомый опять в деле, этот китайско-пакистанский ублюдок из рук в руки прямо кочует. Замечаю при этом, что взгляд у Николаича становится особым — остреньким таким.
Парень, не замечая этого, выщелкивает магазин, проверяет патроны. На ладони лежат три патрончика.
— Если самим стреляться — так перебор, а отстреливаться — так мало. Может, добавите хоть десяток?
— Ладно, экзамен сдан, — отвечает, усмехаясь, Николаич, забирая обратно и пистолет, и магазин с патронами.
— Какой экзамен?
— Неважно. Оружие получишь, когда пойдешь провожать нас.
— Ясно, — говорит озадаченный парень.
Перед самым отъездом Ленка догоняет нас и вручает пару ящичков с рассадой.
— Петунии. Очень красивые, и до осени цвести будут. Для ваших женщин.
— Спасибо. Счастливо оставаться!
— Счастливо доехать! Попугаев не застудите!
— Не застудим…
На улице, пока все распихиваем по машинам, Николаич выдает парню один из ПМов да десяток патронов в россыпь. Парень еще просит минутку задержаться — ему приходит в голову, что можно было бы для своих нужд приспособить старенькую копейку на парковке. Николаич задерживаться не хочет, но совместными усилиями мы вскрываем брошенную машину и, сняв ее со скорости (ручник, как и положено таким старушкам, ясное дело, не работает), вручную откатываем поближе к дверям. Парень уверен, что сможет разобраться, какой проводок нужен для зажигания. А имея даже такие колеса, они уедут отсюда, если все плохо будет…
Экзамен на оружие успешно сдает и мужик со второй машины, он тоже получает ПМ с десятью патронами. А вот и наконец соизволивший вылезти из своей затонированной рубероидом «девятки» фуфел. Он начинает не по-людски — банально наехал на Николаича с дурацкими претензиями и требами — оружие не просит, а требует.
— С чего бы это я тебе должен оружие давать?
— А с… ли не должен? Ты, папаша, имеешь стволы, этим вот уже дал, так… мне не дать?
— Да причин не вижу давать тебе ствол.
— Да что, старый, какие… причины? Им дал, и мне давай!
— А ты оружие в руках-то держал?
— Твою мать! А то нет! Да я…
— Ладно, держи ствол.
— О, правильная волына. Ништяк, папаша.
— А как насчет спасибо?
— Ты что, старый? Я тебе что, сявка какая-то?
— Ладно, ладно, не размахивай стволом…
— Не сеы! Я праильный пацан, все ништяк будет, папаша!
Гордый обладатель ствола шествует к своей телке, а Николаич, подмигнув, тихо говорит:
— Совсем склероз замучил, забыл я в магазин патроны вставить…
— Ну я так думаю, оно и к лучшему. Праильные пацанчики и так разрулят.
— М-да, сокровище нам Левенгук сосватал.
— Не, Левенгук — это который микроскоп изобрел.
— А, одна дивизия…
— Что-то вы сегодня пээмы раздаете. Вроде ж сами так поставили, что ПМ — престижнее ТТ?
— Действия руководства не обсуждаются.
— Ну так я и не обсуждаю…
— И прекрасно. Эти пээмы хоть и новые по году выпуска, но ушатанные до безобразия.
— Хуже пакистанского ТТ?
— Нет, пострелять еще постреляют, но престижа в них ровно никакого. Такое неухоженное оружие не красит. Ладно, поехали. Сейчас пойдем медленно — объектов для разведки много.
Расходимся по машинам.
Колонна медленно выкатывается с парковки. Парень машет нам рукой и залезает в «жигуль» у дверей…
— Вот ведь Адам с Евой в райском саду. Или огороде? А вместо Змея — Ырк. Даст он еще пареньку дрозда, — философски замечает мудрый Семен Семеныч.
— Ревновать будет?
— Вне всякого сомнения. А ревность — страшная штука! Хотя бы и у крыса.
— Ну да и оперы, и балеты, и всякие другие произведения…
— Про крыса? — заинтересовывается Саша.
— Нет, про ревность… Вот, к примеру:
В тазу лежат четыре зуба,
А я как безумный рыдал,
А женщина-врач хохотала,
Я голос Марусин узнал!
Тебя я так нежно любила,
А ты изменил мне, трепач!
За то я тебе отомстила,
Изменщик и гнусный палач!
— Откуда вы такие песни выкапываете, Семен Семеныч?
— Отец с приятелями пел, когда поддавали, Александер. Я вам еще и вечером спою — любимую, про Отелло!
— Кстати насчет вечера. Вы что дальше планируете?
— Это о чем вопрос?
— Вы в нашу команду не хотите вступить?
— Мой дед отломал на двух войнах — финской и Великой Отечественной. Так вот он мне категорически запретил вызываться добровольцем. И сам добровольцем никогда не вызывался. «Они потому вызываются, — говорил дед, — что понятия не имеют, на что идут. Потому и погибают, и дело заваливают, что не готовы они к тому, что их ждет. Приказ исполнять надо точно, а лезть куда не звали — глупость». Так что по завету деда добровольцем не полезу, хотя ребята вы симпатичные. Вот прикажут, тогда дело другое.
— Ясно.
— Тут еще деталька в пейзаж — сын и сосед. Мне сейчас нужно будет из шкуры вывернуться, а медикам потрафить. Денег уже никто не возьмет, а что им нужно — черт их знает. И пока сына на ноги не поставят, вы уж, ребята, не взыщите, а я весь в распоряжении больницы. На это время «Я — раб лампы». Такие дела. Кстати, доктор, а что им там может пригодиться? Может, мы и поглядели бы по дороге-то? Чтоб не с пустыми руками ехать.
— Ну откуда я знаю, что им там может быть нужно?
— Э-э-э, доктор, нехорошо так по-детски хитрить. Я ведь и у братца вашего узнавал, и у ребят из команды. Есть у вас с больничными зацепки-завязки, и кореша ваши там работают — в немалых креслах сидя. Я человек памятливый и благодарный, так что не сомневайтесь. И Мишку таким же воспитал. И к слову, спасибо за то, что все путем сделали — и эвакуировали, и на стол без проволочек…
— Так я и не хитрю. Знакомые там есть, не отказываюсь, а вот насчет моего всесилия и всезнания — это через край хватанули. Я серьезно понятия не имею, что им там надо. Может, компьютерный томограф, а может, простыней новых…
— Компьютерный томограф мы не потянем. Здоровый больно. И демонтировать небось спецы особые должны.
— И монтировать, и эксплуатировать. Это я так, для примера.
— А может, позвоните?
— Ну позвонить-то почему и не позвонить… Попробую.
Проба проходит неудачно — удается дозвониться только до секретарши, и она объясняет, что сейчас «такое творится, такое творится, что из врачей позвать некого».
Ясно, что она со своей колокольни просит привезти ксерокс и канцбумпринадлежностей. Семен Семеныч загорается насчет и этого заказа, но загорается ненадолго — пока не объясняю, что как раз с канцбумом в Кронштадте все в порядке: офисы там были, а вот офисная деятельность пока закончилась, и, наверное, на большой срок.
Саша, оторвавшись от рации, командует:
— Мы на КАД. Доктор с камерой в головной УАЗ, к нам на замену Ильяс.
— А остальные куда?
— Будучи в прямой видимости, посмотрят, что у комплекса заправок и гипермаркетов внизу на Таллинском шоссе. Все примазавшиеся остаются с нами.
Ишь заговорил репродуктором…
Выбираюсь с камерой, вприпрыжку бегу к УАЗу. Американец попер куда-то по развязке — явно вопреки знакам. За ним дисциплинированно «жип широкий», «хонда» Бистрема, «форд» его знакомца. Тонированная «девятка» остается на месте.
Забираюсь в УАЗ. После кабины американца как-то очень тесно и холодно.
Следом за нами идет милицейский рыдван, потом внезапно увязывается и «девятка».
— Хе. Чую всеми фибрами организма, увидим мы сегодня незабываемый балаган! Весь вечер на манеже «девятка» с двумя укатайками! — ядовито говорит Николаич.
— Вы им приказали ехать наверх?
— А то ж! И был послан просто так, без затей…
— И стерпели?
— Не вечер еще. Да хрен с ним, мудилой. Этот завод снимать, пожалуй, стоит — он был на последнем издыхании, а забор качественный. Получается так, что временную базу можно поставить в случае чего тут удобно.
— А что здесь выпускали?
— Электронику всякую. Но не заладилось, прогорели. Людей выставили за ворота, ворота заперли, так что и чистить тут, скорее всего, немного придется… Тьфу-тьфу-тьфу… Ага, наши вышли на позицию, нас прикрыли…
Жужжит рация. У Николаича не слышно толком, что ему говорят, не как у Саши. Но он, выслушав, сам информирует:
— Шлиппенбах предупредил, что тут где-то рядом звероферма. Ежели увидите зверюшку типа хорька или еще чего меховое, бойтесь. Завод сняли на камеру?
— Снял, потом неплохо бы еще снять со стороны КАД — другой ракурс.
— Не вопрос. Теперь слева «Краута» — строймаркет, инструменты… А немного зомби, смотри-ка, я думал тут сотни будут пастись. И авто мало.
— Да похоже, у них вообще двери закрыты, а эти зомби, скорее всего, из автозавала, что у КАДа…
— Вполне возможно. Вон слева вообще мужик в рубашке стоит…
— Ну так что тут особенно-то покупать.
В этот момент «девятка» по-цыгански — с дымом и прокрутом колес — проскакивает мимо нас и фитилит вперед.
— Да, не заскучаем… Определенно…
— Это он куда ломанул?
— В Макдоналдс? Точно, туда!
— Пописать или покушать?
— По нему судя — покушать. Нехай гнилья нажрется.
— Ну почему сразу гнилья. У них, может, только шпинат подвял.
— То есть как?
— Макдоналдс, да и другие амерские рестораны для третьего мира, славны огромным количеством всякой химии в еде. И консервантов там невиданно, поэтому еда долго не портится. Голландцы и немцы на эту тему эксперименты ставили — простенько и со вкусом. Гамбургеры и картошка фри из разных заведений были положены в закрытые банки. Гамбургеры из Макдоналдса не портились три недели, картошка фри — четыре. Немецкая же продукция с голландской испортилась, как и полагается, — за несколько дней. В полный хлам.
— Что, действительно это правда?
— Правдее некуда… А наш клоун уже обратно выходит.
— Действительно, дуракам везет. Ишь в двух руках тащит.
Николаич подруливает к «девятке», куда «риальный патсан» складывает пакеты со жратвой из Мака.
— Во, учитесь, пока жив! Во как надо — быро и четко! Эти дохлые даже не чухнулись, а я их обнес в момент, конкретно! Ну короче, там и вам хватит, если не зассыте.
— Сколько там мертвых?
— А, с десяток! Я и лавэ взял — во!
— Круто. К слову, у тебя за спиной как раз кассирша.
«Патсан» не успевает повернуть голову — из второго УАЗа щелкает одиночный, и вышедшая из дверей Мака девчонка в сильно рваной и грязной форме этого ресторанчика, резко контрастирующей веселенькой, жизнерадостной расцветкой с искаженным и желто-восковым лицом, валится на бок.
— …! Ей без мазы! — самодовольно заявляет «патсан».
— Ага, — соглашается Николаич. — Но за лавэ лучше в «Хонду» заехать.
— Короче, я сам знаю, блин, что мне делать! Усек, папаша?
— Нет проблем, — опять же спокойно говорит Николаич.
И провожает взглядом «патсана», покатившего как раз в салон «Хонды».
— Вот за что люблю этих кретинов — не жалко будет, если что… — задумчиво замечает Николаич.
— Дегенерейшен некст… Будем в ресторан заходить?
— А кока-кола у них портится?
— Ну я не знаю срок хранения ортофосфорной кислоты. Думаю, что портиться в этой самой большой фикции нечему.
— Ладно, потом с удовольствием послушаю. — И в рацию: — Володя, Дима, к нам давайте — зачистим Макдоналдс.
Внутри погром. Зомби и вправду не более десяти. Зато кровища на полу, потерянная в панике обувь, разбросанные вещи: посуда, жратва, лужи кофе, женские сумочки, перчатка, шарф «Зенита» и еще что-то — давленое, раскромсанное, испачканное… Чего не отнять у Макдоналдса, там было всегда чисто, а тут как в вокзальном туалете. Кстати, и запах.
— М-да… Получается так, что чуть ли не отсюда все началось. Вот народ и ломанул прочь.
Николаич аккуратно обходит размазанное по полу дерьмо — кого-то пронесло прямо в зале, но, похоже, успел удрать, засранец, если судить по следам на выход.
— Надо было бы с заднего фасада идти, там-то почище. А мы зачем-то поперлись со стороны посетителей…
— Привычка.
— Ладно, доктор, поработайте своей малопулькой. И старайтесь стекла не выбить.
Цели малоподвижны, видно, тут все случилось чуть не в первый же день — обратившиеся то ли в спячку впали, то ли еще что. На визит «патсана» отреагировала только бывшая у входа кассирша. Остальные начали шевелиться только сейчас, хотя в зале тепло, вся техника и автоматика работает в штатном режиме. Это надо запомнить — что зомби без раздражителей «отключаются». Может оказаться полезным.
Кроме Димы, застрявшего почему-то у тела девчонки в форме, остальные рядом. Ну да, тройка, стандарт зачистки. А опер в тылу, значит.
Парень с дурацкими дреддами. Две девушки, одетые совершенно одинаково. Полный мужик средних лет. Еще девчонка в форме. Отпирсингованный чувак непонятного возраста.
Женщина, она стоит ко мне затылком. Коротко стриженный паренек — тоже в форме ресторана. Курсант. Все. Зал чист, больше никого нет.
— Обратите внимание, — говорит подошедший опер, — все с тяжелыми травмами, то есть умершие тут же и очень быстро. Раненые разбежались.
Трудно не согласиться: все упокоенные густо залиты кровью, у курсанта горло перепахано или, скорее, пережевано. Хотя кассирша у входа вроде как не так окровавлена.
— Дим, а что ты там у нее смотрел?
— Ты тоже глянь, когда обратно пойдем. Характерные следы.
— Ладно, ладно, пошли дальше. Потом поговорите.
Дальше в Макдоналдсе оказывается еще всего пять зомби. Один, правда, пугает неосторожно открывшего кабинку в туалете Вовку до родимчика — в итоге мы немного глохнем от истерической очереди Вовкиного ППС. С остальными в рабочих помещениях разбираться просто.
Еда и впрямь не испортилась. Шпинат подвял, остальное как и ожидалось.
Опять же снимаю все внутри, на случай если приедет выгребная команда — выгребать что полезного найдут. Далековато, правда, и от Кронштадта, и от крепости, ну да и в магазинах добра полезного немало.
Подгоняем УАЗы к служебному входу. Получается как в рекламе — действительно Макавто. Набиваем пакетами салоны, благо Николаич считает, что часть сбросим в кабину американца. Пока грузим, от «Ленты» подтягиваются зомби. К слову, и у «Ленты» не толпа — тут поблизости жилья не было, все на авто приезжали, потому не сравнить с теми магазинами, что в городе попадались. Там-то клиентура пеше сползлась. Память у них, что ли, выборочно работает и сохраняются воспоминания о том, где была еда?
— Помидоров мало взяли, — замечает Николаич.
— Чтоб все взять, грузовик нужен. А он у нас под бананами.
— Получается так. Ладно, закрыли двери и покатили дальше, пока эти до нас не дочапали.
— У кассирши притормозите…
Притормаживает. Ну да, прав опер — девчонку словно стамеской тыкали в спину. Я видел уже один раз такое, действительно характерно… Давка возникла в дверях, а толпа — жуткая штука — затоптала бедную девчонку. Женщины вообще чаще в таких давках погибают, причем и основные травмы они же наносят своими каблуками-шпильками…
— Затоптали, да?
— Точно. А вы почему так решили?
— В Минске видел. Пивной фестиваль летом. Все благодушные, добрые… А тут ливень хлынул, все с хохотом с площади в метро кинулись. Кто-то на лестнице упал. Веселая толпа поднаперла… Пятьдесят три человека убитых, еще больше поломанных — две сотни… «Ленту» отсняли?
— Нет, не успел.
— Так снимайте. Чего же вы мешкаете.
— Готово. Еще бы вперед проехать.
Малым ходом катим вдоль фасада магазина. По уму, неплохо бы глянуть, что там сзади творится, но лезть в хаос наперекосяк забивших стоянку машин неохота. Их не так и много, но стоят они крайне неудобно, — наверное, пытались объехать пробку на шоссе…
— Интересно, а кто тут так дорогу расчистил? Танк?
— Думаю, что скорее какая-то дорожная штука типа грейдера «кировец». Танк бы что-нибудь да сплющил, а тут все сгребли с дороги на обочину. Сняли?
— Снял. Напротив салон «Хонды»?
— Он самый. Но там наш дозорный доложит, что да где. Я смотрел — он туда похрял.
— Теперь мы куда?
— За пост ГИБДД. Там заправки, авторемонт и еще всякое.
На посту машины вообще кучами. Глаз цепляется за яркое пятно — милиционер в жилете с отражателями, лежит ничком, рядом валяется рваная кобура от «Макарова». Голова у мента какого-то странного вида — маленькая, желтая и совершенно лысая. Когда проезжаем рядом, вижу, что просто его уже объели до голого черепа и какая-то мелкая живность копошится там, где шея переходит в грудь. То ли крысы, то ли эти… хорьки…
— Притормозите. Снимать его?
— А зачем? Тоже невидаль. Что у утопленников, что у прочих, кого всякая мелкая живность обгрызла, жрать их начинают с мягких тканей — глаза, губы, лицо, потом жрут шею и в грудную клетку лезут. И у этого тоже. А оружие с него уже сняли. Поехали, нечего тут таращиться…
Действительно, диво-то…
Когда уже едем обратно, убедившись, что заправки целы и чем дальше к городу, тем все больше и больше зомби, Семен Семеныч устами Саши сообщает: по дороге можно заскочить на армейский склад техники неприкосновенного запаса.
Николаич уточняет, где сворачивать, потом очень недолго катим по проселочной дорожке, пока не упираемся в ветхий деревянный забор с колючкой наверху. Сотня метров вдоль серого дощатого забора — распахнутые настежь ворота.
— Интересное кино, — замечает Николаич.
На огороженном забором пространстве прямо под открытым небом стоят зеленые армейские машины. Частью, как успеваю заметить, прямо на своих колесах — не вывешенными. Тут и медицинские уазики — «буханки» и «шишиги», и КамАЗы с кунгами. Медленно катим, снимаю все максимально старательно.
— Может, вы остановите да я пешочком пройдусь — так все ж потряхивает.
— Ничего, ничего, общая картина ясна. А на входе от нас какая-то тварь в кусты шмыгнула — то ли собака небольшая, то ли хорь отожравшийся. Не стоит рисковать-то.
Вид у техники грустный — выцветший, пошарпанный. У некоторых машин даже стекла выбиты. В центре стоит жилой как будто домик, но оттуда никто не высовывается…
И нам там пока делать нечего. Единственное, что может быть еще интересным, — ряд запертых голубых контейнеров…
— М-да, могучий НЗ…
— Получается так, что смотреть надо. Те же кунги на КамАЗах мне лично понравились. Возможно, что техника еще ремонтопригодна… Все? Снято?
Снято. И мы выезжаем на Таллинское.
— Чудится или визжит кто?
— Где?
Николаич глушит двигатель. Действительно, вроде как визжит человек.
— Справа?
— Мне тоже так кажется.
— Не наши ухари «патсаны»?
— «Патсаны» так конкретно не визжат!
— Ну это как сказать. Там же с ним девка еще была.
— Нужна ли нам девка?
— Девки всегда пригодиться могут. Хотя если она под стать своему корешу…
— Да, Шлиппенбах ее так и рекомендовал.
— Ну что, кидаемся на выручку прекрасной даме?
— А надо ли? «Патсана» схарчили, доигрался член на скрипке. Девка вне себя, визжит, привлекает к себе всех, кто ходить может, скакать и прыгать. Сама она без мозгов. Делать, скорее всего, ничего не умеет, кроме как на понтах оттопыриваться да еще тусить не по-децки…
— Ну, может, еще родить сможет…
— Доктор, вы сами верите, что при такой правильной пацанской жизни девка здорова будет? Ладно, если у нее хватит мозгов бежать к нам, поможем. Если она куда-то понеслась в другое место, я ее по всем этим закоулкам искать не собираюсь.
Николаич берется за рацию:
— Ильяс, что наблюдаешь?
— Наблюдаю деваху. Оп, шайтаньга, уже не наблюдаю.
— Схарчили?
— Нет, она подалась через дорогу мимо АЗС, туда, где всякие домики.
— Сейчас ее видишь?
— Не-а. Там не просматривается.
— Получается так, доктор, что не судьба ей с нами ехать. Хватит мозгов до Мака добраться целой, глядишь, кто и подберет…
— Меня больше интересует, кто «патсана» сожрал.
— А нам не один черт? Шустрик или морф. Все, поехали…
Стоящие на ветру у перил КАДа попивают кофеек и что-то жуют. Правда, в бинокли тоже смотрят. Причем разделили территорию по секторам и ведут круговое наблюдение. Мне страшно интересно, перепутает кто из стоящих бинокль с кружкой и не попытается ли напиться из бинокля или приложить кружку к глазам. Но никто предметы не путает…
— Сейчас доедайте, проглоты, да догоняйте — мы вперед проскочим. НЗ снять сбоку. Будем в прямой видимости.
Сверху с приближением база армейского НЗ тоже не шибко впечатляет. Но, учитывая, что кому-то, вероятно, надо будет тут работать, заснять надо внятно, до деталей.
Наши пока не двинулись с места. Потому раз гора не идет к Магомету, то Магомет едет ругаться с горой. Ну или хотя бы ее поторопить.
Судя по тому, каким чертом подлетел Николаич к группе наших компаньонов и как вдарил по тормозам, намерения подтянуть дисциплину у него были самые серьезные. Но ничего не вышло, потому как одновременно с визгом тормозов совсем рядом, прямо в салоне машины за нашими спинами, раздался резкий крик:
— Херрасе!!!
Подпрыгиваем с Николаичем синхронно, как герои комичного мультфильма. Крик раздался над ухом, но нас-то всего двое в салоне машины. Лезем смотреть, кто орал.
— Чертов ара! Напугал до усрачки!
Мы и забыли, что у нас под одеялом сзади клетки с птицами. Выражение морды, да нет, скорее, лица у благородного попугая, возмущенное. Он просто кипит от негодования! Николаич конфузится под выразительным взглядом, снова накрывает клетки одеялом и, пряча свой конфуз, говорит:
— Вот раньше эти птицы кричали: «Пиастры»! — а сейчас кричат: «Херасе!» Куда катится мир!
— Да уже прикатился, чего уж тут…
Колонна трогается.
Оказаться снова в теплой кабине американца после продутой насквозь уазовской клетушки приятно. Николаич под предлогом заботы о тропических птицах избавился от клеток, теперь они у нас в кабине. Рассказываю об инциденте.
Спутники тихо веселятся, пока я пытаюсь найти объекты для съемки. Кроме небольшой фермы тут особенно-то смотреть не на что — поля, вдали взлетная полоса аэропорта Пулково, всякие полетные причиндалы для вывода самолетов на глиссаду, а еще дальше Пулковские высоты. Слева Ульянка — городской район, отделенный от нашей КАД рельсами железной дороги и станцией с тем же названием Ульянка.
Давно не был в этих местах, а ведь здесь детство прошло, причем уже сознательное детство… Когда после переезда пришел в новую школу — удивился. Тогда еще была такая игра «Зарница» — пионеры бегали с деревянными автоматами, и все, вроде как сейчас так понимаю, было предармейской тактической подготовкой школьников — как и НВП, к слову. Но обычно делалось это под руководством холодных сапожников, а то и учителок-женщин, потому и получалось коряво и глупо. Тут же первые попавшиеся на глаза трое мелких первоклашек поразили меня тем, что на полном серьезе бегали с ржавоватым ПТРД. Я аж глазами захлопал: троица мальков волочит противотанковое ружье.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |