— И совсем не знал?
— Ну чуточку знал. Я дважды мимо них проходил, и ни одна мне на шею не бросилась. Явно ненормальные — меня, такого красивого, не замечают…
Мне вдруг стукает в голову идея. В достаточной степени идиотская.
— Слушайте, а чем они у вас заняты?
— Ничем. Куда их приспособишь? — говорит сущую правду замкомпоморде.
— А почему бы им не поручить выполнение настоящей мужской работы. Ну чтоб они доказали, что действительно круче мужчинок? Потому как мужичонкам слабо.
— И какую именно работу? — Званцев выдерживает скептический вид, но вижу, что заинтересовался.
— Мортусов. Дело в Италии после чумных эпидемий знакомое. Женщины им сроду не занимались — только мужики.
— Похоронная команда? — Михайлов взблескивает глазами.
— Ага.
— И переводчика им туда же! — Это добавляет Овчинников, слушавший последние фразы. — Чтоб убедительнее получилось, пусть убеждает их на их же мове.
— Определенно у вас, сухопутных, такое представление о базе флота как о мусоросборнике.
— Отнюдь, сказала графиня. Но попробовать стоит. Ей-богу! Может, и получится. А не получится — так им же хуже. Явный форс-мажор: если не нравится питание и размещение, пусть жалуются своему туроператору.
— Ладно, попробуем, — улыбается Званцев.
Нас отвлекают от беседы подошедшие со строгой дамой работяги с Монетного двора. Показывают очень элегантно и эргономично сделанный инструментарий: набор «Юного взломщика», как шутит один из мастеров.
Да, такое безусловно пригодится — можно взломать практически любую дверь в жилом доме. И даже гидравлика присутствует.
— Как в «Теремке», — скромно замечает один из монетодворских гномов, — медведь там такой принцип высказал: дескать, «мне б только нос просунуть, а сам-то я легко залезу».
— Замечательный набор. И костюм очень интересный получился. И красивый. — Это я говорю.
— Спасибо. Сейчас таких наборов инструментов несколько штук сделано. Если будут замечания, учтем.
— Надо бы еще портативный сварочный аппарат.
— Есть и такие.
— Мобильные? Можно взять на выезд?
— И такой тоже есть. Завтра хотите взять?
— Да, если пойдем на УАЗах, надо бы окна сеткой усилить.
— Не проблема, сделаем. Сварщик у вас есть в команде?
— Не специалист. Получается так, что лучше б кто из ваших.
— Хорошо, до утра подумаем.
Мне пора в медпункт. Покидаю компанию, разбившуюся на кучки, и, проскочив по двору, заставленному техникой, через дверцу, открытую для меня бдительным часовым с ППС на груди, перебегаю по льду Кронверкскую протоку.
Медсестры в медпункте уже собрались. День прошел более-менее спокойно. Без эксцессов. То есть народа привалило много, но чего-либо серьезного нет — в основном обострения старой хроники, уже известной самим пациентам. Сумку опустошили сильно. Витамины забрали гарнизонные, Михайловские, и монетодворские тоже оказались дисциплинированными. Позже всех зашло несколько беженцев и жильцов Петропавловской крепости. Еще витамины остались, можно будет завтра продолжить раздачу. Теперь об оказании ургентной медпомощи.
Надежда как раз, оказывается, толковала о необходимости завести косынки — банданы. Вещь действительно толковая и очень полезная — заменяет вполне индпакет, а в некоторых случаях, например при ранении головы или переломах, — куда лучше. И для фиксации конечности, и для скорости перевязки. Надо раздобыть подходящей ткани.
Когда возвращаюсь к поминальному столу, там как раз кончили обсуждать два варианта завтрашней разведки. В итоге получилось нечто среднее: сначала смешанная группа двумя БРДМ и автобусом со стрелками пробирается за Финляндский вокзал, к пресловутому тиру (и рядом же вышепоименованные патроны), потом забирает группу спасенных и возвращается в крепость.
После перегруппировки подойдут вызванные «хивусы» и забросят в Петергоф к берегу, где и будет точка встречи с двумя УАЗами. После доработки сварщиком машин «хивусы» МЧС уходят на Кронштадт, а оба УАЗа проходят по маршруту к танкоремонтному заводу и оттуда совершают пробег по КАД — до Кронштадта же.
Николаич тихонько комментирует:
— Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт…[41]
А громко предлагает поставить вместо ручного пулемета на вторую машину снайперскую винтовку. В бронебашенке по нынешним временам это будет более полезно.
Артмузейские соглашаются после недолгого обдумывания и обещают к утру переделать систему крепежа под СВТ.
Попутно Званцеву задают вопрос: а что взамен даст Кронштадт? УАЗы и в крепости бы пригодились…
Званцев искренне удивляется:
— Товарищи офицеры! Торг здесь неуместен! Вы и так получили и оружие, и боеприпасы, а теперь из-за двух машин начинаете впадать в грех гордыни. Ну так оставьте их себе. Для нас из всей этой истории интересна только информация о береговой линии. Так это мы и сами проверим, высадив СВОЮ разведку на причал в Петергофе. Поэтому говорить о компенсациях и репарациях преждевременно.
— А куда вы дели мужиков из службы разведения мостов?
— Пока в Адмиралтействе — в себя приходят.
— И какие мосты собираетесь разводить?
— Только Благовещенский. Тогда будет прямой доступ к крепости и можно будет подгонять что-либо серьезное. Нашли тут яхт-клуб неподалеку. Отличное плавучее жилье.
— Эта баржа и под мостами пройдет.
— Она-то, может, и пройдет, а вот другое, покрупнее, вряд ли. Наша разведка уже обнаружила несколько весьма интересных судов, предположительно с топливом. Опять же лес — из Лесного порта не катерами же возить…
Когда все кончилось, мы выходим вместе со Званцевым. По дороге он еще заканчивает разговор с монетодворскими. Похоже, что его заинтересовал их противозомбовый костюм, и он предлагает сделать пару таких же для команд зачистки домов в Кронштадте. По его словам, улицы города уже вполне безопасны, а вот с подъездами сложнее — при зачистках понесены крайне неприятные потери, тем более что сгоряча о бронировании чистильщиков не подумали. Возникли сразу две проблемы. С одной стороны, плотная толпа зомби, массой прущая вниз. Уничтожать ее на лестнице, бесспорно, трудно — передних сбивают, они валятся и катятся вниз по ступенькам, начинается куча-мала. Ну и риск соответствующий: рикошет от бетона, банальные укусы зомби, вульгарные ушибы и переломы. С другой стороны, возможна стремительная атака шустриков, отогревшихся в тепле. Метаморфов пока не встретили, но дело за малым — квартиры тоже надо будет проверять. Там-то как раз метаморфы наиболее вероятны.
Гномы ехидно спрашивают:
— Делать ли доспех из серебра? От нежити-то в самый раз.
Но морские волки предпочитают сталь.
— Разумеется, сталь, — говорит один из мастеров. — Из серебра, еще глядишь, монеты делать будем.
— Как — монеты? — искренне удивляется Званцев.
— Мы Монетный двор. А универсальный эквивалент обязательно потребуется. Не овцами же все считать или раковинками каури, как в старые времена…
— Надо же, — качает головой каптри, — и ведь верно…
На бумажные рубли и доллары сейчас уже вряд ли кто торговать будет…
— То-то и оно, — кивает в ответ гном.
Перед тем как откланяться, уже во дворе крепости, Званцев спрашивает меня, не хочу ли я освежить свои навыки в ампутационных мероприятиях. Моряки, оказывается, приволокли сюда пару «расписных» и хотят завтра в Адмиралтействе работать с приманкой при зачистке помещений. Но закидывать туда целиком труп накладно, поэтому решили отчекрыжить руки-ноги. Они и сами с этой работенкой справятся, но могут переуступить ее мне — в плане тренировки.
Вежливо отказываюсь — запасной пилы у меня нет, а мешать инструментарий трупный с инструментарием операционным еще со времен Игнация Земмельвейса[42] не рекомендуется. К тому же расписные уже и окоченели, так что просто получается тупая тяжелая работа. Любой мясник справится лучше.
На том откланиваемся и идем спать…
Наши еще бодрствуют. Нас ждали и заодно подбирали новый ранг для Демидова. Тот сегодня страшно огорчил Андрея, и потому его чин понижается. Пока идет выбор между Негрильная Бибизяна и Озорной Рукожоп. Это после отсеивания унижающих честь и достоинство стажера, а также сугубо матерных эпитетов.
Удивляемся, чем это Великий Набиватель так провинился. Оказывается, стрельбу из воздушки он показал неплохую. А как дело дошло до пистолета, так все и началось. Как Андрей ни бился, стажер упрямо укладывал пистолет набок при стрельбе. Для любого стрелка, а тем более стрелка-инструктора, такое обращение с оружием — прямое оскорбление.
Это-то мне понятно: попасть в цель, держа пистолет плашмя, практически невозможно. Для негритянских разборок это годится отлично, чтоб показать неудержимые понты и не положить «бразза» в белый катафалк, но в нашем положении давать оружие такому стрелку — перевод патронов и возможность получить зомби с хорошо знакомым лицом.
Демидов чуть не плачет, но стойко отстаивает свою точку зрения, что это «реально кульно, по-пацански». Ему в неизвестно какой раз объясняют, что такая хватка не позволяет прицелиться толком, не позволяет корректировать стрельбу, исключает возможность хвата двумя руками, наконец, рассеивание пуль при такой дурной стрельбе идет по горизонтали, а не по вертикали, но это не действует. Тоже уперся.
Присваиваем ему чин Негрильная Бибизяна, причем Андрей еще и подчеркивает, что этот чин означает не то, что Демидов — негр, а то, что он обезьянничает у негров…
Перед тем как отбиться, звоню родителям. «Вызываемый вами абонент находится вне зоны действия сети!» Значит, начала разваливаться мобильная связь… Худо.
Звоню братцу. Братец в миноре. Это и понятно. К ним пришли еще три человека — две тетки и мужик с топором. Одна из теток укушена была и потом обернулась. Патронов теперь восемнадцать на все про все. Жратвы с собой новоприбывшие захватить не удосужились.
Сообщаю, что завтра в «послеобеденное время» доберемся до них. Это радует сидельцев — слышно, как братец передает новость и радостный шум в ответ. Единственное осложнение — установка места встречи. После короткого совета решаем, что оптимально подходит берег Финского залива — напротив Коттеджа, очень симпатичного здания, где с удовольствием отдыхали в свое время цари, а сейчас в нем музей. Ориентир знаком всем, так что не ошибемся. Попутно в разговор влезает Дмитрий: на случай если мобилы не будут работать, рекомендует воспользоваться милицейской рацией со второго милицейского «бобика». Мы вроде сможем поймать их сигнал своими приспособами…
Вот. Вроде все дела сделали…
Все. Отбой.
Утро шестого дня Беды
Трезвон колоколов уже не так мешает, вроде бы привыкаю. Немудрено, на фронте под канонаду ухитрялись спать. Что мешает, так это сине-белые сполохи во дворе. Понятно — монетодворские дополнительно защищают окна в нашем автобусе с помощью сеток, полос железа и т. д. Поэтому спальня то и дело освещается от взблесков холодного света на потолке.
Спать на полу жестко, зато места много. Уже и привыкли вроде. Утром просыпаться легче — не залежишься…
На самом деле утром просыпаться не легче. Первыми совсем рано встают Николаич с Вовкой и отправляются принимать бронеавтобус. Естественно, Вовка спросонья на меня наступил, засранец. Почти сразу же вслед за этим является по мою душу Званцев. Приходится вставать, потому как дело важное и безотлагательное.
Перебираю в голове самые разные варианты событий, но Званцев не торопит, хотя и видно, что ему не терпится. Он, конечно, выдержанный человек, но мелкая мимика, неосознанные жесты и топтание на месте выдают его волнение. Впрочем, он терпит и ждет — даже разрешает зубы почистить и морду лица вымыть. Значит, никакого смертоубийства не произошло. Что ж тогда у него случилось? Видно же, что немного не в себе, но старается скрыть. Ага, как же, не на того напал, голубчик, видывали мы разные варианты человеческого поведения, очень разные.
Выкатываемся на площадь. Погодка вызывает ощущение «ну хоть мертвяки сегодня будут тоже примороженные». Глобальное потепление, ага… Это Питер, детка!
— Итак, что произошло, товарищ капитан третьего ранга?
— Вы вчера организовали спасение найденной в машине женщины с ребенком.
— Было такое. Но, по-моему, все прошло успешно.
— Куда как успешнее… Отогрели на груди, называется.
— Ничего не понимаю!
— Куда уж вам, лекарям. Дамочка была так благодарна спасителям, что, не откладывая дело в долгий ящик, тут же отдалась. Причем всем трем… Или четырем.
— Одновременно или по очереди?
— А какая разница?
— Огромная.
— Я не знаю… А в чем принципиальная разница?
— Как утверждают знатоки порно, одновременно гораздо сложнее и требует серьезной тренировки. А по очереди любая сможет…
— Тьфу! Кончайте шутить, мне сейчас не до шуток!
— Да успокойтесь вы, что такого страшного-то? Постоянно кто-то с кем-то этим занимается. Дело сугубо житейское.
— Но не с тремя же!
— Разумеется. Не всем так везет.
— Доктор!!!
— Ей-богу, не вижу никакой беды.
— А я вижу. Во-первых, неизвестно, кто она такая и что они могли на винт намотать. Во-вторых, мой задрал нос и дерзит теперь. А вы говорите!
— То есть вы хотите, чтобы я определил, больна она или нет?
— Это в первую очередь. И потом, она их старше и не должна себя так вести.
— Насчет ее болезней… Мне это не просто сделать. Обычно это строится на анализах, а в этом плане у нас тут швах. Могу порасспрашивать, конечно, но это никакой гарантии не даст. А уж мораль читать взрослой тетеньке мне совсем не с руки. И парни не дети уже. Тем более что все вроде по согласию.
— Ленька и мой балбес точно еще девственники… Были.
— И?
— Да не хочу я, чтоб они такую замуж брали! А такое бывает: попробовал впервые, да последний в очереди оказался! Потом все зубы скалят — флот же, все всё про всех знают.
— Но пока же нас на свадьбу не зовут.
— Когда позовут, поздно будет.
— Хорошо, вы хотите, чтоб я с нею поговорил?
— Да.
— Тогда поплыли. Или пошли?
— Пошли. Там еще есть несколько человек, которых неплохо бы посмотреть врачу…
Смотрю на грустное выражение глаз сурового каптри и решаю воздержаться от резвых ребячьих шуточек на тему «а что, с ними тоже кто-то переспал?». Мужик действительно волнуется, сына, конечно, любит до безобразия. А я давно замечал, что суровые и крутые мужчины зачастую показывают свою круть, поскольку внутренне неуверенны в себе. У каждого есть своя ахиллесова пята. Вот у Званцева это любовь к сыну.
У нашего ледового причала стоят два серых катера — те, которые принимали участие в десанте к Адмиралтейству и у которых осадка поменьше. К корме второго привязан небольшой открытый катерок.
Вот на этом катерке мы и уматываем к Дворцовой пристани.
По дороге Званцев сообщает, что у нескольких курсантов ушибы, вывихи и, возможно, переломы. На них желательно глянуть тоже.
Что ж не глянуть. Правда, в травматологии я несилен, да опять же рентген нужен, но и посмотреть полезно.
Несмотря на раннее время, публика вовсю корячится, растаскивая вручную автомобильную пробку на набережной, чтобы сделать заграждение качественнее. Что удивительно, много штатских. Показываю на них Званцеву.
— Это не преподаватели. Просто, когда все это началось, курсанты довольно много людей спасли — втащили их в Адмиралтейство.
— А, через закрытые двери на первом этаже?
— Нет, не дураки же они открывать дверь, когда там уже мертвецов толпа была, — старым курсантским способом. Общежитейским.
— Это как? Веревками?
— Откуда в общежитии веревки? Тем более в женском. На пожарных шлангах. Берется из пожарного ящика шланг от брандспойта, на конце завязывается петля. Спускается все это хозяйство вниз, вполне хватает с третьего этажа. Сначала девчонки сообща затягивают наверх того, кто помельче и немного весит, ну а дальше все проще. Так и тут.
— Откуда такое знание предмета?
— Старая курсантская технология. Внизу-то вахта не пускала.
— То есть мы тоже не совсем святые?
— Но я-то сначала уточнял, с кем дело иметь буду. А эти балбесы… да и СПИДа раньше не было.
Дальше осматриваю нескольких человек. У одного точно перелом правой руки — рука короче другой, здорово отекла и даже на глазок видно, что кисть руки подвывернута неестественно. У троих банальные, хотя и сильные ушибы. Еще у одного точно сломаны ребра — дышать ему больно, слышна при дыхании крепитация отломков, этакое щелкающее потрескивание, дышит часто и поверхностно; спал сидя, вставать из положения лежа оказалось очень больно. Видно, что гвозданулся парень сильно — гематома здоровенная, как раз над подозрительным местом.
Рекомендую обоих с переломами отправить в Кронштадт, а пока туго перетягиваю грудную клетку нестерильными бинтами. У второго немного подтягиваю повязку, поддерживающую согнутую в локте руку — кто-то наложил, но чуток неверно: рука должна быть согнута в локте под углом девяносто градусов. Теперь таблетки с темпалгином каждому. Все, транспортировку выдержат.
И приходит пора идти беседовать с бойкой спасенной.
Мальчишка чувствует себя отлично, но сейчас еще спит. Мама чувствует себя еще лучше, но уже бодрствует, вид имеет свежеумытый и веселый. Немножко комично то, что она сидит в накинутой шинели и тех же валенках. Этакий смазливый курсантик с чертенятами в голубых глазенках. Званцев предусмотрительно не появляется в поле зрения, но я уверен, что он неподалеку. Тут же крутится один из «обогревателей» — тот, которого звали вроде Ленькой. Выгоняю его безапелляционно.
— Итак, Рита, как вы себя чувствуете?
— Просто великолепно.
— Никаких жалоб?
— Медицинских — никаких. Честно, давно себя так великолепно не чувствовала.
— А немедицинские жалобы?
— Примчался рано утром офицер, он вроде отец одного из курсантов. Смотрел на меня страшными глазами.
— С чего бы это, а?
— А вы не в курсе?
— Не вполне. Хотя подозреваю, что знаю, о ком речь.
— Ну… Ребята, которые меня согревали… Они немного перевозбудились, и мне показалось, что… Одним словом, я решила их отблагодарить тем, чем могла. Вы меня осуждаете?
— Ну не то чтобы осуждаю…
— Знаете, доктор… Когда все это началось… Мы с Митей собрались быстро. Я схватила все, что под руку подвернулось: там, в машине, сумки остались, деньги, украшения мои, Митины игрушки, одежды немного. Еду взяли, какая была. Два пакета сока было и термос взяла с кофе. Хотела бутерброды порезать, но спешили, не стала. Потом в машине пришлось кусать от батона… и консервы остались… Я нож с собой не взяла. Не знаю почему, совсем голова дурная была. Зачем-то взяла фен. Сейчас не могу понять зачем. Тоже в машине лежит… Мы поехали… да я даже не пойму, куда я ехала. Лишь бы прочь из города. Куда угодно. Куда глаза глядят. Моя мама живет в Краснодаре, а я рванула зачем-то на север. Я не знаю зачем. Не могу объяснить. Мы испугались. Когда выбегали из подъезда, к нам пошел Васильев. Хороший дядька, помогал, если что в квартире ломалось. А туг я обомлела, как его увидела. Особенно глаза. Вы и сами знаете, что тут рассказывать.
Он к нам, а мы забежали с другой стороны, я сумки в салон закинула, про багажник даже думать некогда было. И как рванула! Он уже стал в стекло стучаться, а у самого руки объедены и пальцев не хватает. Я, как цыган, стартовала с визгом — дым от колес пошел, и горелой резиной даже в салоне пахло. Митя икать начал — не остановить. Если сейчас смотреть, я вела машину туда, где было посвободнее. На набережную выскочили — там затор на мосту, свернула вправо — и влипла как муха в липучку. Зажали сразу. Народ дерется, все орут, визжат. Кто-то даже стрелял, а нам и дверцу не открыть — только чуть-чуть можно приоткрыть, и в окно не вылезти — машины плотно подперли с боков.
Из соседней машины — черная такая, большая — мужик сначала матерился, что я ему дверью в борт колочу. Потом рассвирепел вконец — на его капоте люди дрались. Или ему машину стало жалко, или разозлился сильно — он явно не в себе был, — вдруг взял и пятилитровой бутылью с водой выбил ветровое стекло и полез наружу. Его сразу ножом пырнули. Наверное, в живот — он за живот держался, когда свалился прямо на нашу машину. Мы с Митей заткнули уши, накрылись пледом — так страшно было. Я думала, что уже страшнее не будет, плакали мы оба, у Мити истерика началась. А потом уснули, как под наркозом. Раз — и нет ничего. В момент. Проснулись — уже темнеет. И мужик этот на капоте у нас стоит. И глаза как у Васильева. А рядом еще несколько таких же. Я подумала, что надо фары выключить и мотор. Наверное, правильно. Выключила все. Он сначала стоял, потом сел. А потом лег на капоте и в клубок свернулся. Наверное, грелся — капот теплый был. А мы пошевельнуться боялись, сидели тихо, тихо. Спрятались опять под плед, и я Мите тихонько сказки рассказывала, потом поплакали и не заметили, как уснули. Проснулись оттого, что замерзли очень. Мужик с капота ушел, и других тоже было не видно. Но темно — не понять что где. Фонари светят, а у нас стекла запотели — не протереть даже толком. Вылезти из машины — надо стекло разбивать. А куда бежать? Мы же видели, когда ехали, сколько мертвых уже на улицах было. Да и Митя долго бежать не может, он еще маленький. И я его тащить на руках долго не смогу — он уже большой для этого. А главное — некуда нам бежать.
Включила фары, а все мертвецы тут, рядом. Моментально выключила свет. Потом у нас зуб на зуб уже не попадал — включила печку. Мужик опять пришел на капоте лежать, но нам уже было все равно. Протопила немного. Опять укрылись пледом и уснули. Выбралась из-под пледа, когда проснулась, и чуть не заорала — мужик лицом в ветровое стекло уперся и на нас смотрит. Мы опять спрятались. Он сначала в стекло руками стучал. Я больше всего боялась, что он их в кулаки сожмет или ногой ударит. Он здоровый такой был, словно из братков, но он не догадался. Так ладонями и шлепал, и все реже и реже. Видимо, остывал тоже.
Погода тогда была очень холодная. Мы сидели сколько сил хватило. А потом рядом крик какой-то был. Я так думаю, что кроме нас в машинах еще людей было много, только мы одетые были тепло, плед у меня всегда шерстяной в салоне лежал — мы все же не так сильно мерзли, как другие. А ведь многие ехали легко одетыми — не в тулупе же на санях, а в комфортабельном авто. Тот мужик, что у нас на капоте сидел, в одном джемпере светлом выскочил… Я думаю, что кто-то не выдержал холода и выскочил из машины. Потом несколько раз такое видели. Почти все там и остались — замерзшие-то бегают плохо. А мертвецов уже было много. Совсем близко от нас какой-то пожилой мужчина в боковое окошко стал вылезать и застрял. Ой, как он кричал, как кричал! А они его ели. Потом прекратил кричать — и мертвецы минут через десять от него отошли. А он стал возиться, но так из окошка и не вылез. Наш сосед туда тоже отправился и, на наше счастье, застрял там ногой между машин. Не знаю, как это ему повезло, но выдернуть ногу ума не хватило, потопырился, потопырился и потом стоял неподвижно, столбиком. В общем, оставалось помирать. Единственное, что радовало, — в Петропавловке часы били и колокола, а когда в двенадцать пушка бахнула, мы страшно обрадовались: значит, люди живые еще есть, раз пушка стреляет. Это нас и поддерживало.
Ночь зубами постучали, спали от холода как пунктиром. К утру не выдержала — опять машину прогрела. Тут нам гораздо легче стало. Во-первых, мы до сумок смогли добраться, и я на Митю напялила все, что у меня было. Читала, что главное, чтоб одежда была многослойной — от холода защищает. А себе я, оказывается, набрала летних платьев и футболок. И купальники взяла. Тоже не пойму зачем. Во-вторых, пить хотелось ужасно — и мы попили. Погрызли что было из еды. Ну немного было, да и то все постное и диетическое. Оливки вот съели — у них на крышке петелька такая, открыть легко. Батон был с отрубями. Хлебцы, еще всякое такое же. Я тогда очень пожалела, что у меня в холодильнике сала не было. По такой погоде первая еда была бы. Хотя она не постная, грех вроде в пост такую есть, а сейчас вроде ж пост. Но все равно сразу легче стало. Даже от такой еды. В-третьих, бутыль пятилитровая с водой, которою сосед себе, на беду, стекло выбил, рядом оказалась. И я смогла ее в окошко втянуть, хотя два ногтя сломала, пока ее вцарапывала. И поставила так, чтоб ее обогревало, когда печка включена.
Потом пили два дня теплую водичку, вкусно было очень. А людей в других машинах я видела, но через три дня уже все они были мертвые. Кто пытался распихать другие машины и вырваться, кто кричал, звал на помощь. Мне повезло — я только заправилась и не успела пожечь. Начнись все это парой дней раньше, оказалась бы без бензина. А так я все-таки печкой салон грела. Ненадолго, но помогало. В туалет ходить было очень сложно. Но приспособились: сзади, за водительским креслом, в пакетик — и в окошко. Запах, конечно, был, но что ж поделать… И кофе, конечно, зря пили… Не стоит его на морозе пить…
Последние сутки дрожали как цуцики, поняли, что все — конец. И стало все равно. А утром вдруг шум, ракеты, огни! Мне уже глаза не разлепить, кое-как смотрю — матросы бегут. И один на меня посмотрел — глазами в глаза. Не знаю, что его толкнуло? И к нам! И все, не помню больше ничего. Очнулась — руки-ноги в простынях замотаны, лежу в обнимку с парнем голая, и на нем одни трусики. Сверху тяжелое что-то, сзади тоже кто-то горячий навалился. Спрашиваю: «Митя, где Митя?» — «Все в полном порядке, спит твой Митя, чаю чайник выдул и дрыхнет». — Знаете, так хорошо стало, ну не сказать, как хорошо. Как на свадьбе! Зря смеетесь, мужчины этого не поймут никогда, они на свадьбах кислые сидят, не их это праздник! А мне тот, который сзади привалился: «Да что ты, Рита, плачешь, все ж хорошо!» — А я ему: «Потому и плачу! От радости!» — «Черт вас, женщин, разберет», — говорит. А как ему объяснишь? Я даже не подумала, что и пахнет от меня жутко, и зубы не чистила несколько дней, и некрасивая, небось помятая вся и… ну что говорить… Второй раз родились…
Помолчали. Что я ей должен сказать? Пока, думаю, она берет инициативу в свои руки.
— Знаете, мужчинам трудно скрыть свое хотение. — Лукаво улыбается. — А у ребят было даже не желание, а уж точно — Хотение. Немалых размеров и весьма твердое. И у меня последние полгода ни одного мужчины не было. Вот положа руку на сердце, если бы вам спасли жизнь три красивые спортивные девчонки, текущие от желания с вами поласкаться, вы бы устояли?
— Боюсь, что не устоял бы…
— А я и вовсе слабая женщина.
— Слабые женщины не выживают в таких условиях.
— Если бы я была одна, тоже не выжила бы. Но я была с Митей. И мне никак нельзя было помереть. Никак нельзя.
— Не боитесь, что могли чего-нибудь от курсантеров подцепить? Или зачать от них же?
— Нет, не боюсь. Я теперь еще долго ничего бояться не буду. А мальчики… Вы знаете, я ведь у них первая была. Так что вряд ли они больны. Ну а зачать… От таких почему бы не зачать? — Опять лукаво улыбается. — Зря поторопилась силикон ставить, наверное, — кормить мешать будет.
— Извлечь его невелика проблема. А к курсантерам меня вызывать не будут? У вас все в порядке?
— Думаю, что в порядке. Я два года как донор. Там серьезно проверяли. И, кроме того, обследовалась… так что тут вы можете не беспокоиться.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |