гнушаясь массовыми расстрелами, Троцкий за три недели восстановил дис
ЛЕВ ТРОЦКИЙ 513
циплину, покончил с партизанщиной, выдвинул на ключевые посты талантливых кадровых офицеров. В короткий срок он не только остановил отступление, но и сумел отбить обратно Казань Так же энергичен, деятелен и беспощаден он был и в дальнейшем, хотя из-за военной некомпетентности его
приказы были не всегда обоснованными, а порой и просто ошибочными.
Впрочем, несправедливо ставить это в упрек одному Троцкому. Весь большевистский Совнарком состоял из людей некомпетентных. Недаром сам Ленин
признавался позже в том, что большевики в первые годы своего правления
совершили «тысячи ошибок» Троцкому же достался один из самых сложных
участков государственного строительства — армия, притом армия, находившаяся в состоянии жестокой войны, армия, которую он должен был еще организовать, снарядить и воодушевить. Надо признать, что для сугубо штатского
человека, каким он был до революции, Троцкий очень даже неплохо справился с поставленными перед ним задачами.
Опыт, полученный при организации Красной Армии, Троцкий не прочь
был использовать в народном хозяйстве. По окончании Гражданской войны
Троцкий предлагал не спешить с мобилизацией, а превратить военные части в
подразделения Трудовой армии. В январе по инициативе Троцкого 3-я армия,
дислоцированная на Урале, была преобразована в 1-ю Революционную Армию Труда и отправлена на рубку дров. Этот опыт, при поддержке Ленина,
стали распространять потом и на другие части. Троцкий лично составлял приказы, в которых деятельность трудармейцев (вчерашних красноармейцев) регламентировалась чуть ли не по часам. Работу рекомендовалось начинать под
звуки социалистических гимнов и песен. Когда выяснилось, что трудармейцы
работают плохо, отлынивают, дезертируют, Троцкий прибег к устрашающим
мерам, вплоть до длительного тюремного заключения Он был горячим защитником идеи милитаризации труда и настойчиво пропагандировал организацию трудовых армий на IX съезде партии.
В 1920 г. Троцким была разработана целая теория милитаристского социализма, в основе которой лежала идея милиционной системы. Суть ее сводилась к зачислению населения данного района в полки, бригады, дивизии по
месту жительства и работы. Это дало бы возможность всем проходить курс
военного обучения на производстве и в сельском хозяйстве, не отрываясь от
работы. Военные руководители должны были одновременно исполнять функции хозяйственных, и наоборот. В перспективе Троцкий рассчитывал в главных промышленных районах расположить офицерские курсы, чтобы каждый
слушатель мог стать офицером и руководителем промышленности данного
района. Государство таким образом получило бы возможность распоряжаться
рабочей силой по своему усмотрению: часть ее можно было перебрасывать из
округа в округ, наиболее нужные «элементы» — по всей стране. Милитаризация промышленного производства имела и другую цель — укрепление диктатуры пролетариата. Никаким другим способом, считал Троцкий, малочисленный рабочий класс не сможет удержать власть в огромной крестьянской (то
есть мелкобуржуазной) стране Сельскому хозяйству он отводил функцию
полуколонии, главное назначение которой состояло в поставках продовольствия городу и сырья промышленности. Крестьянство должно было находить
17—0100950
ся под неусыпным контролем пролетарского государства и беспрекословно,
выполнять его указания. «Пока у нас недостаток хлеба, крестьянин должен і
будет давать советскому хозяйству натуральный налог в виде хлеба под стра- \
хом беспощадной расправы, — писал Троцкий. — Крестьянин через год привыкнет к этому и будет давать хлеб». На случай крестьянского сопротивления
он советовал иметь «сотню-две тысячи солдат — нечто вроде карательного
корпуса для выбивания из деревни налога и создания продовольственных баз».
Товарно-денежные отношения и рынок безусловно отменялись. Троцкий писал: «Социалистическая организация хозяйства начинается с ликвидации рынка... Необходимый результат — соответствие производства потребностям общества — должен достигаться единством хозяйственного плана, который, в
принципе, охватывает все отрасли производства» Построение социализма
должно было сопровождаться полной перестройкой социальных отношений,
быта и личной жизни трудящихся. Так первым шагом на пути претворения в
жизнь своих замыслов Троцкий считал переход в масштабах страны к общественному питанию, чтобы советские работники «от председателя ЦИК до
самого молодого рабочего в принудительном порядке питались в обществен^
ных столовых при заводах и учреждениях». При воспитании нового поколения в советских гражданах должен был культивироваться аскетизм и личное
самопожертвование ради общего дела. «Нужно ввести нравы, близкие к спартанским, — писал Троцкий. —...Нужно создать культ физического труда, чтобы
каждый понимал, что сейчас революция вовлечена в область строительства.
Нужно создать переворот в психологии». Достичь этого можно было лишь
тотальной милитаризацией, проникающей во все поры общественной жизни.
В такой государственной системе Троцкий не видел места для профсоюзов,
поэтому предлагал положить конец их вмешательству в хозяйство. Следовало
провести всеобщую трудовую повинность до конца, не пугаясь чрезвычайных
мер.
Ленин поначалу очень благожелательно относился к теории Троцкого.
Предложенная Троцким программа хозяйственного строительства с некоторыми исправлениями была принята на IX съезде партии весной 1920 г. Но
мощные крестьянские восстания 1920 г., а также кронштадтский мятеж 1921 г.
заставили Председателя Совнаркома круто изменить внутреннюю политику и
обратиться к НЭПу. Осенью 1920 г. Ленин не поддержал Троцкого в чрезвычайно острой, охватившей все партийные и профсоюзные организации дискуссии о профсоюзах. На Х съезде в марте 1921 г. Ленин уже прямо выступил
против троцкистов и против политики «военного коммунизма» (творцом и
теоретиком которой он в немалой степени был сам). К НЭПу Троцкий отнесся в общем спокойно, однако он безусловно расценивал его как короткую и
временную уступку крестьянству.
В 1923 г., когда стало ясно, что Ленин смертельно болен, между партийными вождями началась ожесточенная борьба за власть. Прежде всего она развернулась между Сталиным и Троцким, которые имели личные счеты еще с
Гражданской войны. Сталин, занимавший пост Генерального секретаря партии,
к этому моменту уже контролировал весь партийный аппарат. А поскольку
бороться с ним приходилось на партийных пленумах, конференциях и съездах, Троцкий с самого начала оказался в неблагоприятных условиях. В октяб
ЛЕВ ТРОЦКИЙ
ре 1923 г. он попытался поколебать положение Сталина, развязав дискуссию
о внутрипартийной демократии. (При этом он справедливо критиковал Политбюро и ЦК за то, что они установили внутрипартийную диктатуру.) Эта
дискуссия также захватила все низовые организации — яростные споры проходили на заводах, в учебных заведениях, в комсомольских организациях, в
частях Красной Армии. Во многих организациях Троцкий имел поддержку, в
особенности со стороны молодого крыла партии. Однако на XIII партконференции, состоявшейся в январе 1924 г., сторонники Троцкого остались в меньшинстве. Конференция приняла резолюцию «Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии», осудившую Троцкого и его сторонников.
Троцкий не смирился с поражением. В 1924 г. вышли его работы «Уроки
Октября» и «О Ленине», направленные против главных союзников Сталина — Каменева и Зиновьева. Разгорелась новая дискуссия (в истории партии
она получила название «литературной»), суть которой ясно выражена в заголовке одной из работ Каменева: «Ленинизм или троцкизм?» (Позже сторонники Сталина выпустили одноименный сборник.) Борьба шла жесткая и бескомпромиссная. Ради дискредитации противников не гнушались никакими
средствами. Так, были преданы гласности все старые дореволюционные разногласия между Лениным и Троцким, приведены выдержки из писем и брошюр молодого Троцкого, в которых тот чрезвычайно резко отзывался о Ленине, тщательно собраны материалы по их позднейшим разногласиям. В
результате у партийных масс должно было сложиться (и сложилось) твердое
убеждение: троцкизм — это не ленинизм и не большевизм, это чуждое и
враждебное им течение. Личность Троцкого была окончательно дискредитирована в глазах простых коммунистов. Начался закат его политической карьеры. В январе 1925 г. Троцкий был снят с поста председателя Реввоенсовета
и наркома обороны, хотя и остался в Политбюро. Весной его назначили
членом президиума ВСНХ. Но уже в начале 1926 г. он был вынужден уйти из
аппарата ВСНХ.
Тогда же противостояние вступило в заключительную фазу. В апреле 1926 г.
на пленуме ЦК началось обсуждение партийной программы индустриализации
страны. В противовес взвешенному и осторожному докладу Рыкова, который
предусматривал медленные темпы индустриализации, Троцкий предложил план
ускоренной сверхиндустриализации, средства для которой, по его глубокому
убеждению, необходимо было изъять из сельского хозяйства. С идентичными
предложениями выступили его прежние враги Каменев и Зиновьев. Они предлагали поднять цены на промышленные товары, усилить налоговый нажим на
середняка, «взять за ребра кулака, нэпмана» и таким образом обеспечить быстрый рост тяжелой индустрии. Осенью, объединившись, все трое начали борьбу
против Сталина и его сторонников. Однако навязанная ими в очередной раз
партийная дискуссия опять завершилась их поражением. В октябре Троцкий
был выведен из членов Политбюро, а в 1927 г. исключен из состава ЦК.
Тогда оппозиция попыталась обратиться «к улице» и беспартийным массам.
На ноябрьской демонстрации сторонники Троцкого, Каменева и Зиновьева
вышли отдельной колонной со своими собственными лозунгами. В Москве
эта попытка закончилась дракой. Троцкий и Зиновьев были исключены из
партии.
17*
В отношении Троцкого репрессии этим не ограничились. В январе 1928 г.
его выслали из Москвы в Алма-Ату. В 1929 г. было принято решение о его
высылке за границу. В феврале того же года Троцкого с семьей тайно привезли в Одессу и на пароходе «Ильич» отправили за пределы СССР. По договоренности с Турцией ему было предложено поселиться на острове Принкипо в
Мраморном море. Здесь он провел более четырех лет, занимаясь главным
образом литературной деятельностью (на Принкипо, кроме множества статей,
написаны такие его книги как «Моя жизнь», «Перманентная революция» и
трехтомная «История русской революции»). В 1933 г. Троцкому разрешили
переехать во Францию. (К этому времени, благодаря многочисленным переводам и переизданиям своих книг за границей, он смог неплохо устроить финансовые дела.) В 1935 г. он перебрался в Норвегию. Однако в конце 1936 г. по
требованию советских властей его выслали из этой страны. Поскольку все европейские страны отказали ему в политическом убежище, Троцкий отправился в
Мексику. Он поселился на окраине Мехико в Койокане, который стал последним его пристанищем. Здесь он закончил «Преданную революцию» и начал
«Сталина». Но завершить последнюю работу он не успел. К концу 30-х гг.
Сталин уже успел расправиться в СССР со всеми своими противниками (всех
их, как по шаблону, обвиняли в связях с Троцким.) Сталин больше не нуждался в Троцком как в политическом пугале, и поэтому были даны указания о
его ликвидации. Первое покушение на него произошло в мае 1940 г.: группа
боевиков во главе с художником Давидом Сикейросом ворвалась на виллу
Троцкого, расстреляла из автоматов и забросала гранатами его дом. Троцкий
остался жив, получив только легкое ранение. Через четыре месяца — 20 августа — покушение повторилось. Убийца (им был агент НКВД испанец Рамон
Меркадер) приехал к Троцкому в Койокану под видом его сторонника с
просьбой отредактировать его статью для троцкистского издания. Когда Троцкий читал рукопись, Меркадер подошел к нему сзади и ударил по голове
ледорубом. Рана оказалась смертельной, и на следующий день Троцкий скончался.
Владимир Соловьев — Николай Бердяев
Последним блестящим взлетом дворянской культуры в
России, ее заключительным величественным аккордом
стал русский духовный ренессанс конца XIX — начала
XX века. В основе этого мощного духовного и культурного течения стояла грандиозная фигура поэта, мыслителя, философа и богослова Владимира Соловьева, неразрывную связь с которым — прямую или косвенную —
признавали все деятели Серебряного века. Соловьев был
предтечей возрождения религиозного сознания и русской
философской мысли. Он вдохновил своими идеями целое
поколение богословов, мыслителей, общественных деятелей, писателей и поэтов. (Среди них такие философы, как Флоренский, Булгаков, Трубецкие, Лосский, Франк
и отчасти Бердяев. Огромным было влияние мистических стихов Соловьева и его эстетики на развитие русского символизма, что признавали Мережковский, Гиппиус, Брюсов, Вячеслав Иванов, Блок, Белый и другие.) К
несчастью, культура Серебряного века не привилась на
русской почве и не соединилась с народной. Она расцвела
на страницах многочисленных журналов и альманахов, в
салонах и религиозно-философских обществах, где шла
напряженная разработка глубочайших философских и
религиозных вопросов. Массами в ту пору владели совсем
другие идеи. И поэтому в 1917 г. эта культура была
сметена рационально-атеистической, марксистско-большевистской идеологией, которая потам на многие десятилетия утвердила в России свое безграничное господство.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ
Владимир Сергеевич Соловьев родился в январе 1853 г. в Москве. Отец
его, Сергей Михайлович Соловьев, знаменитый русский историк, профессор
(впоследствии — ректор) Московского университета, автор многотомной «Истории России», имел на сына очень большое влияние. Получив хорошее и
разностороннее домашнее образование, Соловьев в 1864 г. поступил в третий
класс Первой Московской гимназии, которую окончил в 1869 г. С этими годами Соловьев связывал начало своих духовных исканий. В детстве религиозное чувство его было очень сильным. В гимназии горячая вера уступила место
столь же страстному неверию. Позже в
своей автобиографии он рассказывал:
«Самостоятельное умственное развитие
началось у меня с появления религиозного скептицизма на тринадцатом году,
жизни. Ход моих мыслей в этом направлении был совершенно последователен,
и в четыре года я пережил один за другим все фазисы отрицательного движения европейской мысли за последние
четыре века. От сомнения в необходимости религиозности внешней, от иконоборства, я перешел к рационализму, к
неверию в чудо и в божественность Христа, стал деистом, потом пантеистом,
потом атеистом и материалистом. На каждой из этих стадий я останавливался с
увлечением и фанатизмом. Так, в эпоху
своего протестантизма я не ограничивался охлаждением к церковному богослужению, к которому прежде имел страсть,
но предался практическому иконоборству и выбросил за окно и в помойную
яму некоторые иконы, бывшие в моей комнате... Мой отец, хорошо видевший, что происходит в моей голове, воздерживался от прямого противодействия, но косвенным образом старался показать мне, что смотрит на мое неверие как на болезнь, очень огорчен ею, но уверен, что я в конце концов
должен выздороветь». Период нигилизма длился у Соловьева с 12 до 16 лет, от
1865 до 1869 г., и составил настоящую эпоху в его жизни. Один из его друзей,
Лопатин, писал: «Я никогда потом не встречал материалиста столь страстно
убежденного. Это был типичный нигилист 60-х гг.».
В 1869 г. Соловьев поступил на филологический факультет Московского
университета, с которого потом перешел на физико-математический, более
соответствующий его тогдашнему состоянию духа. В годы учебы он пережил
новую эволюцию мироощущения — от крайнего атеизма обратно к идеализму и христианству. Сам Соловьев так описывал этот процесс: «Я поступил в
университет с вполне определившимся отрицательным отношением к религии и с потребностью нового положительного содержания для ума. В естественных науках, которым я думал себя посвятить, меня интересовали не
специальные подробности, а философская сторона естествознания. Поэтому
я серьезно занялся только двумя естественными науками: морфологией растений и сравнительной анатомией. Ища философию в естественных науках, естественно было обратиться к самой философии». Первой книгой,
которая посеяла сомнение в его атеизме, стала «Этика» пантеиста Спинозы.
От нее он перешел к «Логике» Гегеля. Затем, через Канта, — к Шопенгауэру
и Шеллингу. От аскетизма Шопенгауэра был только шаг к аскетизму Евангелия. Таким образом, круг замкнулся — Соловьев вернулся в лоно религии,
но вернулся совсем не той дорогой, по которой когда-то ушел, а через умоз
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ
рительный философский идеализм. Поэтому на этот раз он обратился не к
каноническому православию, а к изощренному мистицизму. Тогда же он с
увлечением занимается спиритизмом, обнаружив у себя способности сильного медиума.
Внешние обстоятельства жизни Соловьева в эти годы были следующие. В
1872 г. он оставил физико-математический факультет и опять поступил вольным слушателем на историко-филологический, проучился здесь год и подал
прошение об увольнении из числа студентов. В 1873 г. он успешно выдержал
экзамен на степень кандидата историко-филологических наук и вскоре был
зачислен вольнослушателем в Московскую духовную академию. Поселившись
отшельником в Сергиевом Посаде, он погрузился в изучение богословия и
философии. Именно тогда, при чтении работ западноевропейских мистиков,
у Соловьева пробудился горячий интерес к учению о Божественной премудрости — Софии, следы которого он нашел у Парацельса, Бёме и Сведенборга.
Здесь же в Академии Соловьев начал писать свою магистерскую диссертацию
«Кризис западной философии», которую блестяще защитил в 1874 г. Вскоре
после этого он был принят ординарным профессором на кафедру философии
Московского университета.
Летом 1875 г. Соловьев отправился в Лондон, чтобы (как было написано в
официальном свидетельстве, выданном университетом) изучать в библиотеке
Британского музея «памятники индийской, гностической и средневековой
философии». Главной целью Соловьева было чтение каббалистических книг,
в которых он надеялся разыскать новые сведения о Софии. Его мистический
настрой в это время был так велик, что он дважды удостоился чести видеть
свою богиню. (Первое лицезрение Софии произошло еще в детстве, когда
Соловьеву было десять дет. София явилась ему тогда в православном храме.)
Теперь он увидел ее второй раз — в библиотеке Британского музея, но только
на мгновение и не полностью. Богиня назначила ему третье свидание в Египте. В сильнейшем возбуждении, оставив все дела, Соловьев устремился в Африку. Здесь перед рассветом, в безлюдном и глухом месте по дороге в Фиваиду, София явилась к нему в последний раз. Во время этого свидания Соловьева посетило своего рода озарение, о котором он следующим образом сообщал
в своей поэме «Три свидания»: «Что есть, что было, что грядет вовеки — все
обнял тут один недвижный взор... Все видел я, и все одно лишь было, — один
лишь образ женской красоты... Безмерное в его размер входило, — передо
мной, во мне — одна лишь ты...» Этим третьим свиданием завершилось ученичество Соловьева. В дальнейшем он выступает уже как сложившийся оригинальный философ. Одна за другой в течение пяти лет выходят его «Философские начала цельного знания» (1877), «Чтения о Богочеловечестве» (1878)
и «Критика отвлеченных начал» (1880), заложившие основы его философской
системы.
Из этих произведений особого внимания заслуживают «Чтения о Богочеловечестве». Чтения (лекции) стали крупным событием в культурной жизни
столицы. Их посещали видные сановники, светские дамы, общественные деятели, студенческая молодежь. На них присутствовали Достоевский и Тол
стой. Новым и необычным был сам тон выступлений. Соловьев говорил не
как философ, а как богослов и как проповедник нового христианства. Суть
его учения заключалась в следующем. Старая традиционная форма религии
исходит из веры в Бога, но не проводит этой веры до конца. Современная,
внерелигиозная цивилизация исходит из веры в человека, но и она не проводит этой веры до конца. Последовательно же проведенные и до конца
осуществленные обе эти веры — вера в бога и вера в человека — сходятся в
полной и всецелой истине Богочеловечества, которая была раскрыта еще
отцами Вселенских соборов и нашла выражение в догмате о двух природах
Христа.
Соловьев так разбирает и комментирует этот догмат. В центре мирового
процесса лежит чудо Боговоплощения, которое на начальном этапе проявляется как все более сложная организация материи. Сначала она осуществляется
под воздействием слепых сил (гравитации, электрических, химических), затем — на более высоком уровне — в мире растений и животных. Космический эволюционный процесс завершился созданием совершенного организма — человека, после чего естественная эволюция сменяется историей. Человек в философии Соловьева является центром мира. Идеальный мир Божественного и материальный мир природы соединяются в нем. Человек равно
принадлежит двум этим мирам, вмещая в себе их единство и их противоположности. Смысл человеческой истории заключается в постепенном и все
более полном сближении человечества с Богом и в постепенном познании Его
сути. Соловьев определял пять этапов этого познания: 1) наивный первобытный политеизм, когда божественное начало скрыто от человека за миром явлений и человек поклоняется обожествленным силам природы; 2) буддизм
(по мнению Соловьева, это было отрицательное откровение Бога, когда Божество впервые предстало человеку в абсолютном противопоставлении миру
явлений и природы, не в виде личности, а как абсолютная сущность); 3) платоновское учение о идеях (здесь реальному, зримому миру противопоставлялся идеальный мир идей, составляющих в сумме сложную органическую систему); 4) монотеизм иудейства (Бог впервые предстает здесь перед человеком
как Личность, это первое в истории личностное откровение Бога); 5) александрийская философия Филона и Плотина, развивавшая учение о Божественном Логосе и Триединстве.
Явление Христа стало кульминационным моментом истории. Познание
природы Божества после этого было оплодотворено новым великим откровением — учением о Богочеловеке. Абстрактные религиозные образы и философские символы прежних эпох впервые воплотились тогда в Живого Человека. Божественный Логос снизошел в поток времени и стал историческим лицом. Божественное впервые зримо воссоединилось в этом акте с человеческим. Христос, по мнению Соловьева, стал первым идеальным или нормальным человеком будущего Богочеловечества. Он индивидуальное и вместе с
тем универсальное существо, указавшее путь дальнейшего развития мира.
Будущее человечества — во всеобъемлющем соединении с Божеством. Когда
оно свершится, история окончится и наступит Царство Божие. Однако для
того, чтобы человечество преобразилось в Богочеловеческое общество, необ
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ
ходимы два основания: 1) сохранение во всей чистоте Божественного начала,
данного Христом; 2) развитие во всей полноте человеческого свободного начала (ибо воссоединение человечества может произойти лишь на основаниях
полной и всеобъемлющей Любви).
Размышляя о форме организации будущего Богочеловечества, Соловьев
пришел к мысли, что это будет теократия. Ибо Богочеловечество, воссоединенное с Богом через Христа, есть Церковь, которая должна в конце концов
обнять собой всю природу и образовать вечное тело Божие. Рост и развитие
этого тела — есть вся дальнейшая история человечества от Христа. Соловьев
рассматривает ее преимущественно как историю церковную. Переходя к современности, он пишет, что в настоящее время истина Христова сохраняется
восточным обществом и православной церковью, которые, однако, не осуществили принципа человеческой свободы. Последняя в наибольшей мере развита западным обществом и католической церковью, утратившими, однако,
чистоту христианского учения. Православная церковь в настоящий момент
как бы осуществляет в себе Божественное начало, а католическая — человеческое. Их воссоединение — главная и первостепенная задача человечества.
Когда эти начала сольются между собой, на земле установится идеальная человеческая цивилизация — свободная вселенская теократия.
В 1880 г. Соловьев защитил в Петербургском университете докторскую
диссертацию «Критика отвлеченных начал» и был принят в этот университет
приват-доцентом. Но уже весной 1881 г. его преподавательская и профессорская карьера навсегда завершилась. В конце марта 1881 г., вскоре после убийства народовольцами Александра II, Соловьев произнес речь в зале Кредитного общества, в которой призвал молодого царя во имя христианской правды
помиловать убийц своего отца. Лекция эта вызвала огромный энтузиазм среди
молодежи, но шокировала чиновников министерства Народного образования.
Соловьев понял, что должен подать прошение об отставке. Он расстался с
университетом без сожаления, предполагая использовать все свое время для
занятий философией.
Главную свою задачу он видел в разработке идеи вселенской теократии и
принципов, на которых должно произойти воссоединение церквей. 1884—
1887 гг. были посвящены работе над книгой «История и будущность теократии». В Публичной библиотеке в Петербурге он изучает Акты Вселенских
Соборов, греческую и латинскую патрологию, читает творения Афанасия
Великого, Кирилла Александрийского, Григория Великого, Иоанна Дамаскина, Блаженного Августина, святого Иринея и других западных и восточных отцов церкви, подробно штудирует католическую догматику. Одновременно он изучает древнееврейский язык, читает в оригинале Библию и Талмуд.
Исследование теократии Соловьев начал со времен Авраама, Исаака и
Иакова. В своем труде он подробно прокомментировал библейские книги
Бытие, Исход, Судей, Царств и Пророков. В процессе работы его прежние
выводы и взгляды на природу теократии в значительной степени меняются.
Он приходит к мысли, что будущая вселенская церковь должна сохранить
жесткую иерархическую структуру и подчиняться одному первосвященнику.
В процессе объединения одна из церквей должна признать главенство первосвященника другой, и сделать это должна та из них, которая в меньшей степени сохранила чистоту заветов Христа. И тут глубокое изучение причин церковного раскола привело Соловьева к неожиданным результатам. Исследуя
историю развития догматов христианской церкви, он показал, что каждый
следующий Вселенский Собор вносил в предшествующую догматику свои
новшества, развивавшие и углублявшие понимание природы Божества. Причем догматы католических соборов, отвергнутые православной церковью,
являются раскрытием и дальнейшим выражением тех идей, которые уже содержались в учении восточных отцов и были приняты на семи Вселенских
Соборах. Это открытие стало первым шагом Соловьева на пути к католичеству.
В 1887 г. он берется за новый труд — «Россия и вселенская церковь». Эту
работу можно рассматривать как второй том «Теократии». Критика православия здесь углубляется и усиливается. Уже в первых главах Соловьев показал,
что ни в русской официальной церкви, ни в других восточных патриархатах
нет истинного духовного управления. Православная церковь стала частью государственной машины и находится под прямой властью светского государя.
Истинная церковная власть, установленная самим Христом, осуществляется
теперь только на Западе. Точно так же хранительницей вселенской идеи является не православная, а католическая церковь; не Запад, а Восток отпал от
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |