— Он не вернулся, Малфой, — повторила Гринграсс, все так же смотря Драко в глаза. Пожиратели навестили на каникулах и ее дом, но девчонкам повезло. Мистер Гринграсс принял Метку, а обе дочери получили отстрочку совершеннолетия. Дафне оставалось всего-то несколько месяцев, кажется, ей должно было исполниться семнадцать в апреле.
Драко коротко кивнул и хотел уж было продолжить свой путь к спальням, но девушка вдруг схватила его за руку своими тонкими холодными пальцами.
— С ним все хорошо? Я уверенна, ты знаешь! Ты ведь знаешь, Малфой!
— Я не знаю, Дафна. Отпусти меня.
— Вы ведь были друзьями! — прошипела она зло. Парень смотрел на нее сверху вниз и не знал, что она хочет от него услышать. Он действительно не знал, все ли хорошо с Блейзом, он не знал, где он и что с ним. Не знал — и не хотел знать, ведь сейчас лучшие новости о семье Забини — это их отсутствие.
— Ты ошибаешься. У меня нет друзей, — уверенно произнес Драко, выдернул свою руку из пальцев Дафны и стремительно прошел к двери спален парней. Девушка все еще осталась стоять посреди шумной гостиной Слизерина и смотреть ему в след.
Малфой захлопнул дверь, и она, словно ножом, отрезала его от смеха и галдежа гостиной. В спальне было темно и пусто, видимо, остальные жители еще и не думали ложиться спать. Парень подошел к своей кровати, снял мантию, упал на нее, задернув полог. Он устал и вымотался, ему просто необходим сон, он придаст немного сил и можно будет жить дальше. Дальше выживать.
Драко закрыл глаза и глубоко вдохнул. Завтра, за завтраком в Большом зале, он увидит Грейнджер. Он не обещал ей вернуться после каникул живым. Не обещал — но все-таки вернулся.
Дни тянулись медленно и серо. В замке было все так же холодно и мерзко, на учебу уже давно никто не обращал особого внимания. Все занятия просто утратили смысл — ведь Кэрроу все равно не учили ничему стоящему, а остальные профессора смотрели на студентов Слизерина с некоторой опаской, граничащей с презрением. Всем уже было плевать на оценки, никто не выполнял должным образом домашних заданий, этого от них не требовали. Хогвартс стал своеобразной военной базой и тюрьмой одновременно — здесь можно было готовить юных волшебников к войне и держать их под контролем, чтобы не смогли прильнуть к вражеским силам.
Каменные стены давили на Драко, а воздух, казалось, был наполнен гнилым и тягучим запахом крови, смерти и ненависти. Этот запах преследовал его, куда бы он ни пошел, куда бы ни поткнулся, он всегда был с ним. Но даже такой хмурый и темный Хогвартс был намного лучше, чем сверкающий Малфой-Мэнор. Хотя бы потому, что здесь можно было выбраться на Астрономическую башню после ужина, к свежему морозному воздуху, к белому скрипучему снегу, к ледяному ветру... Все это отрезвляло, придавало четкости мыслям, помогало думать рационально.
Ведь, грубо говоря, не все так плохо, Малфой. Ты все еще жив, и родители твои живы. Забини удалось бежать, а у тебя во внутреннем кармане мантии лежит крохотный пузырек с янтарной жидкостью — двадцать четыре часа чистого везения. У тебя есть надежда, Малфой, крохотная, едва заметная надежда на то, что тебе удастся выжить в этой кровавой бойне и вытащить из нее свою семью. Свою семью и...
Школьная сова приземляется около тебя и протягивает лапку, к которой прикреплен клочок пергамента. Ты разворачиваешь послание и судорожно выдыхаешь, а руки начинают едва заметно подрагивать, и январский мороз здесь ни при чем.
Ведь еще у тебя есть Грейнджер, Малфой. Странная и озлобленная девушка, грязнокровка из Гриффиндора, первая всезнайка школы и лучшая подруга Поттера. Сильная девочка, которую ты вспоминаешь каждый раз, когда творишь Патронуса, которую ты ищешь взглядом в полутемных коридорах замка и Большом зале. У тебя есть Грейнджер, которая будет ждать тебя в воскресенье в Выручай-комнате.
И следующие четыре дня все его силы идут на то, чтобы оставаться невозмутимым, чтобы держать лицо и ни одним жестом или словом не выдать того безумного урагана чувств, который мечется внутри. Нужно быть холодным и высокомерным подонком, ухмыляться шуточкам Нотта, важно молчать, когда речь заходит о дальнейших планах Лорда (глупцы, да что они могут знать о его планах?!), не замечать пристального холодного взгляда старшей Гринграсс. Нужно быть таким, как всегда, чтобы никому и в голову не пришло, что на самом деле он думает только о том, как поднимется на восьмой этаж, пройдется трижды с закрытыми глазами около одного из гобеленов и войдет в полутемную теплую комнату...
Она ничуточку не изменилась, эта комната. Он не был здесь целый месяц, а кажется — полжизни. Горящий камин, диван, стол, два кресла. И — тепло, согревающее руки и душу. Драко опустился в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.
Дверь тихонько скрипнула, когда Гермиона проскользнула внутрь.
— Ты не исполняешь обещания, Грейнджер, — протянул Драко, не открывая глаз.
— Это почему же? — выдохнула она, садясь в кресло напротив него и распуская волосы. Она дышала, дышала глубоко и жадно, она дышала — и каждый новый вдох давался все легче.
— Обещала, что будешь ждать, а на самом деле ждал тебя я. Опаздываешь, как всегда, — хмыкнул он и открыл глаза. Они встретились взглядами и замолкли. Шли в Выручай-комнату и казалось — столько хочется сказать, выкричать друг другу в лицо свою боль, свой страх и свою беспомощность, но в горле стоит колючий комок, который невозможно проглотить, он не дает словам вырваться наружу, нарушить это молчание, разорвать этот контакт взглядов. Они молчали — им не было нужды говорить, ведь оба прекрасно знали все и о боли, и о страхе. У них души в ожогах, им нужен был отдых, всего лишь несколько часов спокойствия, несколько часов, в которых не будет войны.
Молчание укутывало их теплым пледом. Они сидели друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза.
— Кэрроу с завтрашнего дня вводят обязательный осмотр личных вещей студентов, так что не носи всякой гадости в карманах, тебя ведь будут обыскивать особо внимательно, — говорит Драко тихо, и девушка грустно улыбается в ответ.
— Малфой, — прохрипела Гермиона едва слышно. — Малфой, почему все так?
— Как — так?
— Почему ты с ними? Ты же ненавидишь своего Лорда...
— Я много кого ненавижу, — резко вскинулся Малфой, сверкнув глазами. Он наклонился вперед, подаваясь к ней. Девушка не отпрянула, не отвела взгляда. — Я ненавижу почти каждого в этой гребаной школе. Я ненавижу почти каждого, кто приходит в мой дом. Я даже себя иногда ненавижу. Я ненавижу так сильно, что ты себе даже представить не можешь. Я с этой ненавистью живу, иначе сдох бы уже давным-давно.
Он тяжело дышал. Внутри все горело, там будто все облили кислотой и теперь все плавилось от боли. Ему очень хотелось, чтобы она поняла.
— Где твои родители, Грейнджер? — спросил он после короткой паузы.
— Я изменила им память и отправила из страны, ведь так было безопаснее. Они не подозревают, что у них есть дочь, — ее голос едва заметно дрогнул.
— А мои родители в Мэноре. Заперты один на один с Темным Лордом. И он убьет их с особым наслаждением, если я хоть раз оступлюсь. А я оступаюсь, раз за разом, и только потому, что я чертовски везуч, меня до сих пор не засекли! Я прихожу сюда, к тебе, и это сильнее меня, я предаю свою семью и себя самого, я подвергаю родителей опасности, потому что не могу спокойно спать, если не знаю, что с тобой, чертовой грязнокровкой, все хорошо. Так что никогда, ты слышишь, никогда не смей говорить мне, что хорошо, а что плохо. Поняла?
Гермиона кивнула, не отводя от него широко распахнутых глаз. Драко встал с кресла и отошел к окну. Он смотрел на заснеженный Темный лес и хмурое зимнее небо, он тяжело дышал, он... Он вдруг почувствовал теплые руки на своей талии. Гермиона неслышно подошла к нему сзади, она прижалась к его спине так сильно, как только могла, на сколько только хватило сил. Она обнимала его, она сливалась с ним, пыталась забрать себе хоть часть его темноты. Ведь только рядом с ним можно нормально дышать.
— Ты предаешь, я предаю. Мы гребанные предатели, Малфой, и мы здорово влипли. Мне уже на себя плевать. Я здесь, я рядом, я обнимаю тебя, Пожирателя смерти, и мне плевать, что демоны и ангелы никогда не смогут быть на одной стороне. Я убью за тебя, Малфой. Я за тебя умру.
Ее слова оглушают, и он накрывает ее горячие руки своими ладонями, сжимает их что есть силы, зажмуривает глаза и почти рычит:
— Даже не вздумай умирать, Грейнджер. Ты должна жить, и ты будешь жить, слышишь меня?!
Она улыбается едва заметно, и глаза у нее закрыты, и ресницы дрожат.
* * *
Когда Гермиона возвращается в Гриффиндорскую гостиную, замок уже давно окутан тьмой. И только у камина на ярко-желтом диване сидят, почти не двигаясь, три фигуры.
— Где ты была весь день? — спрашивает резко Невилл, поднимаясь на ноги. Грейнджер замирает возле прохода. Что случилось на этот раз? Почему их только трое?
— Где Лаванда? — отвечает девушка вопросом на вопрос. Друзья взволновано переглядываются, но молчат. — Где, черт возьми, Лаванда?!
— Снейп появился на обеде. Она превратилась и полетела за ним следить. И... до сих пор не вернулась, — отвечает тихо Джинни. Гермиона застывает посреди гостиной. Лаванда все-таки осуществила свой план и попыталась проследить за директором. Вот только где она сейчас? Что с ней? Мерлин, только бы ее не засекли, только бы Снейп не понял, что за ним слежка!
— Как долго ее нет?
— Уже десять часов, — отрывисто бросил Невилл, отворачиваясь к девушкам спиной. Он недвижно стоял у камина, засунув руки в карманы брюк и молчал. Гермиона переглянулась с подругами. Напряженное молчание давило на уши. Говорить было не о чем — оставалось только ждать. И бездействие убивало.
Вдруг проход резко открылся, и в гостиную почти вбежала Лаванда. Она остановилась посреди комнаты и зажала рот рукой. Ее синие глаза были абсолютно дикими, она вся дрожала, а в глазах стояли слезы. Гермиона рванулось было к ней, но Луна схватила ее за руку, поэтому к девушке первым подбежал Невилл — подбежал, обнял, прижал к себе крепко-крепко. И Лаванда зарыдала — громко, надрывно, страшно. Она плакала, цеплялась судорожно руками за плечи Невилла, всхлипывала горько, и все повторяла сквозь рыдания:
— Они убили сегодня четырех... Они убили четырех...
Луна быстро наложила на комнату Муффлиато, чтобы не проснулись остальные жители Гриффиндорской башни, Джинни и Гермиона застыли, с ужасом взирая на подругу. Уже давно они не видели ее в таком состоянии. А Невилл все гладил ее плечи, ее растрепанные волнистые волосы, нашептывая на ухо что-то о том, что все будет хорошо, все пройдет, все наладится... А Лаванда все плакала и плакала, прижавшись к нему всем телом, ухватившись пальцами за его мантию, и это единственное, что помогало ей сейчас устоять на ногах.
Рыдания стихали, истерика отступала. Невилл усадил подругу на диван, а Джинни почти насильно влила ей в рот Успокоительное зелье. И только тогда Лаванда подняла на друзей взгляд, полный боли.
— Я была в Малфой-Мэноре. Снейп перенес меня туда на своей мантии. Я видела Того-кого-нельзя-называть. Я присутствовала на допросе, — девушка глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. — Они убили сегодня четырех. Двух авроров, одного работника Министерства Магии и одного маггла. Они их мучили. Пытали. Снова и снова. Пока те не начали блевать собственной кровью. Мерлин, они так кричали... Я никогда в жизни не слышала, чтобы люди так кричали. Я думала, у меня не хватит сил, и я превращусь прямо там, в зале Мэнора, на глазах у десятка Пожирателей... Я не знаю, как мне удалось удержать контроль. Я не знаю...
Лаванда спрятала лицо в ладонях и замолчала. Друзья потрясенно переглядывались между собой. Невилл легонько обнял девушку за плечи.
— Все уже позади, успокойся. Все прошло...
— Ничего не прошло! Все только начинается! — четко и резко ответила Лаванда, поднимая взгляд на друзей. — Я не знаю, есть ли хоркрукс у Северуса Снейпа, но он точно есть у Беллатрисы Лестрейндж. Он хранится в Гринготтсе. Она заберет его в четверг оттуда, Тот-кого-нельзя-называть попросил ее об этом. И я хочу быть там, в Косом переулке, я хочу быть там и убить эту суку. Вы не представляете, что она делала с пленниками, как она их мучила, и как радостно горели ее глаза...
— Стоп! — громко сказала Гермиона. — Темный Лорд отдал хоркрукс на хранение Беллатрисе? И теперь хочет, чтобы она его вернула? Но ведь это значит...
— Это значит, что он понял, что ищет Гарри. И боится потерять уцелевшие части своей души, боится снова стать уязвимым, — произнесла Луна. — Беллатриса будет забирать артефакт в четверг, мы можем организовать нападение — ведь она не будет ожидать этого. Напасть и забрать хоркрукс, а потом его уничтожить. Я вполне могу обратиться в сову и ускользнуть из замка. И Лаванда тоже.
— Да вы с ума сошли! Четверг — рабочий день, Кэрроу заметят, что вас нет на занятиях, а потом вы засветитесь в Косой Аллее! Вы понимаете, чем это вам грозит?! Это верная смерть! Если вас не убьют перед Гринготтсом, то непременно прикончат уже здесь, в Хогвартсе! — прорычал Невилл.
— Я должна быть там! — Лаванда вскочила на ноги и теперь прожигала гневным взглядом Лонгботтома. — После того, что я сегодня видела, я просто не смогу спокойно сидеть в школе, пока Беллатриса Лейстрейндж жива и здорова!
— Послушай меня, — парень тоже поднялся на ноги и взял ее за руки, — послушай внимательно, Лаванда. Я понимаю тебя. Беллатриса Лестрейндж пытала когда-то Круциатусом моих родителей. Она довела их до сумасшествия. Думаешь, я не хочу мести? Думаешь, я ненавижу ее меньше твоего? Но кому станет легче от того, что в четверг ты умрешь?
Лаванда потрясенно смотрела на Невилла, не в силах вымолвить и слова. Гермионе вдруг захотелось отвернуться, она вдруг почувствовала себе подглядывающей, ведь для этих двоих сейчас не существовало никого, кроме их самых.
— Он прав, Лаванда, — проговорила тихо Джинни. — Здесь нужен другой план.
Парень и девушка повернулись к остальным, не разнимая рук.
— Нужно сообщить об этом Гарри и Рону. Только нельзя, чтобы они отправлялись к Гринготтсу одни. Нужна какая-то страховка, — сказала Гермиона.
— Фред и Джордж, — моментально откликнулась Джинни. — Они даже работают на Косой Аллее! И кроме того, они смогут организовать подкрепление.
— Но как мы им сообщим? Все письма, покидающие пределы замка, проверяют, так что отправить сову невозможно, каминная сеть тоже отслеживается...
— Фальшивые галеоны, — уверенно сказала Луна. — Те, которыми пользовались все члены АД. Они ведь все еще действуют?
— Должны действовать, — кивнула Гермиона и тут же повернулась к столу, чтобы найти там кусок пергамента и чернила. Она быстро написала короткое письмо Гарри, после этого свернула послание и сказала:
— Добби, ты нам нужен.
И через несколько мгновений в гостиной раздался хлопок, и появился эльф-домовик. Письмо Гарри и Рону было передано, а еще через несколько минут сигнал по фальшивых галеонах получили и Фред с Джорджем.
— Теперь остается только ждать и надеяться, что у них все получится... — прошептала тихо Гермиона, обводя взглядом друзей. Те взволновано кивнули.
— Я обещаю тебе, мы отомстим, — сказал вдруг Невилл, вновь поворачиваясь к Лаванде. — Мы отомстим, и она ответит за всю боль, которую нам нанесла. Просто еще не время.
Девушка только кивнула в ответ. Рук они так и не разняли.
20.09.2012
19.
За эти четыре дня Гермиона с болезненно отчетливой ясностью понимает одно – нет ничего страшнее ожидания.
Страх сковывал движения и путал мысли, страх скользким сильным змеем обвивал горло и не давал дышать. Страх холодными липкими пальцами проникал в самую душу, обосновывался там, впивался в тело раковой опухолью, расцветал метастазами – в сердце, легкие, мозг… Гермионе было страшно.
Она не знала ничего о том, что произойдет в четверг на Косой Аллее. Подготовку и планирование операции поручили Фреду и Джорджу, и те, в целях безопасности, не разглашали своих планов. От Гарри и Рона вестей тоже не было. Тревога стучала в пульсе – а вдруг, что-то пойдет не так? Вдруг, не получится? Ведь тогда они не просто потеряют хоркрукс, тогда Гарри и Рона могут схватить, а это значит… О том, что именно это значит, думать не хотелось. Друзья ничем не могли помочь. Им оставалось только ждать.
Гермиона не могла спать. Она лежала в своей постели с широко открытыми глазами, воспаленное сознание подкидывало ей все новые и новые картинки. А когда сон все-таки забирал ее к себе, то, проснувшись, девушка чувствовала себе еще более разбитой и усталой. Каждый новый день накатывал на нее удушливой волной, и от этого не было спасения, от этого не было лекарств, это нужно было просто переждать, пережить. Но руки мелко подрагивали, и страх в душе торжествовал.
Утро четверга выдалось на удивление солнечным. Небо было безоблачным, снег сверкал на солнце, даже ветра, такого привычного для Шотландии, не было. Гермиона смотрела в окно, яркий солнечный свет резал глаза, но девушка не могла отвести взгляд от этого всего великолепия. Сегодня Беллатриса Лестрейндж появится на Косой Аллее, сегодня она поднимется по мраморным ступеням, зайдет в здание Гринготтса и заберет из своего фамильного хранилища артефакт, в котором заключена частичка души ее обожаемого Темного Лорда. Сегодня на нее нападут, и если все пройдет хорошо, через несколько часов хоркрукс уже будет уничтожен. Если же нет… Сегодня очень много решит случай.
За завтраком никому из друзей кусок не лезет в горло. Джинни обеспокоенно переглядывается то с Луной, то с Гермионой, Лаванда поближе придвигается к Невиллу, а он только стискивает сильнее ее пальцы. Впереди – долгий день, полный неопределенности и тревоги. Грейнджер устало закрывает глаза.
Мерлин, помоги им.
Заклинания проходят более-менее спокойно, Трансфигурация – терпимо, но вот на Зельеварении совершенно не хватает концентрации. Гермиона бросает в кипящий котел четыре щепотки тертого чабреца вместо трех, и ее зелье моментально загустевает, буквально на глазах превращаясь на какой-то мутный и дурно пахнущий кисель. Профессор Слизнорт недоуменно пожимает плечами, Лаванда тихонько шипит на ухо: «Внимательнее! Еще немного – и на наказание напорешься!», а Гермиона только кивает. Зелье уже не спасти, дрожь в руках не унять, и хочется только одного – спрятаться. Сбежать в собственное убежище, где нет посторонних глаз, где не нужно делать вид, что все хорошо – ведь ничего хорошего, совсем ничего!
И она сбегает.
Пересекает быстрыми шагами полутемные коридоры, перепрыгивает ступеньки, идет, уже почти задыхаясь, на восьмой этаж, к знакомой стене, закрывает глаза, прохаживается трижды туда-сюда, а в мыслях бьется только одно: «Мне нужно место, где я смогла бы успокоиться».
И когда за ее спиной закрывается дверь Выручай-комнаты, Гермиона почти моментально превращается в тигрицу. Мечется помещением, бросается на стены, царапает острыми когтями камни, рычит. Когда ты зверь, все немножечко проще, и ощущения не такие четкие, не такие острые, когда ты зверь, ты не чувствуешь себя настолько уязвимым, настолько беспомощным. Когда ты зверь – все по-другому.
Тигрица останавливается посреди комнаты, дергает нервно длинным полосатым хвостом, втягивает жадно воздух в ноздри. В комнате пахнет смолой и пеплом, в комнате пахнет кожей, пергаментом, перьями, пылью. И вдруг в этот разномастный набор запахов вливается еще один – сильный, резкий, свежий. Запах снега, пота и мужского одеколона. Запах чернил, дерева и чабреца. Запах Малфоя.
Какого черта ты идешь сюда сейчас?! Сегодня тебя никто сюда не звал!
Он уже близко, идет по коридору, чуткое звериное ухо улавливает звук его шагов. Вот уже совсем скоро он дотронется длинными пальцами к металлической ручке, откроет дверь, и тогда…
Гермиона опаздывает с превращением всего на мгновенье, но этого достаточно для того, чтобы Малфой побледнел так сильно, что цвет его лица стал больше напоминать серый. Дверь за его спиной захлопнулась с оглушительным треском.
Он смотрит на нее во все глаза, все еще не в силах поверить в то, что только что видел. Он смотрит на нее, испуганную, растрепанную, судорожно пытающуюся спрятать за спиной дрожащие руки. Он смотрит на нее и на него медленно накатывает понимание.
— Так вот почему… Патронус… — произносит на выдохе, но голос не слушается, хрипит и срывается. Гермиона резко отворачивается от него спиной, подходит к камину и протягивает руки навстречу огню.
Доигралась.
— Грейнджер, ты чертов анимаг! – говорит Драко уже громче и увереннее. Девушка разворачивается быстро, прожигает его горящим взглядом, рычит почти по-звериному:
— Да, я анимаг! Можешь идти и рассказать об этом Кэрроу, Снейпу или еще кому-нибудь из своих друзей!
Он оказывается близко, в мгновение ока, хватает ее за худые плечи, встряхивает, словно нашкодившую кошку, шипит холодно и зло:
— Прекрати истерику, Грейнджер. Сейчас же, — она смотрит на него расширенными от испуга глазами, даже не моргает. Она злится – но больше на себя, чем на него. Расшатанные нервы никак не желают успокаиваться.
— Отпусти меня немедленно, — произносит срывающимся голосом, пытается вывернуться из сильных рук. Малфой лишь усмехается ехидно:
— А то что? Поцарапаешь? – Гермиона как-то резко сникает и обмякает в его руках, парень решает, что опасность миновала и отпускает ее плечи.
— Еще и не такое могу, — как-то грустно и криво улыбается она, отходит к креслу и устало устраивается в нем, подобрав под себя ноги. Драко садится напротив и вглядывается пристально в ее лицо.
— Давно?
— Несколько месяцев.
— Ты поэтому убежала, когда увидела мой Патронус? Потому что поняла?
— Да.
— Трусиха.
— Пошел к черту, Малфой! – она смеется хрипло и совсем не весело. Страх немного отступил, наверное, остался где-то там, снаружи, за пределами Выручай-комнаты. Страх ослабил свою хватку, уже не стискивал сердце, не сдавливал так сильно легкие. Дышалось немного легче.
— Сложно было? – он откидывается на спинку своего кресла, тоже немного расслабившись.
— Невыносимо, — вздыхает она. – Думала, свихнусь.
— Куда уж больше, — ухмыляется Малфой.
— Действительно – некуда, — не может не улыбнуться в ответ Гермиона.
Она сидит и думает, что театр абсурда вокруг нее все это время набирал оборотов, а сейчас так и вовсе превратился в какую-то дьявольскую центрифугу. Происходящее попахивает сюрреализмом. На дворе – конец января и такое ослепительное солнце, что режет глаза, тут, в Выручай-комнате – полумрак и трещат дрова в камине. Она сидит здесь рядом с Малфоем и вполне серьезно обсуждает с ним сложности изучения тонкого искусства анимагии, а где-то на Косой Аллее затаились, тревожно вглядываясь в каждый новый силуэт и вслушиваясь в малейшие шорохи, Гарри с Роном.
Все не так, все неправильно.
И вдруг Малфой вскакивает на ноги так резко, что Гермиона вновь напрягается – что-то случилось.
— Мне нужно идти, — выговаривает он, разворачивается на каблуках и уже думает направиться к двери, но девушка хватает его за рукав мантии.
— Что стряслось? – спрашивает она звенящим от тревоги и напряжения голосом.
— Мне некогда с тобой это обсуждать, — он резко выдергивает свою руку из ее цепких пальцев, но она поднимается на ноги и преграждает ему путь.
— Даже и не надейся, что уйдешь отсюда, ничего не объяснив! Что случилось?!
Он бледный и встревоженный, он смотрит на нее сверху вниз и говорит:
— Он вызывает меня. Метка горит. Такого раньше никогда не было.
Она замирает, испуганно глядя на него. Волдеморт созывает Пожирателей, созывает через Темную Метку, а не рассылая приглашения с совами, как это было раньше. Волдеморт спешит.
— Мне нужно идти, — снова говорит он, обходит ее и быстрым шагом направляется к двери. И лишь у самого порога замирает, достает из внутреннего кармана мантии крохотный пузырек с янтарно-солнечной жидкостью, откупоривает его и делает четко отмеренный глоток. Гермиона узнает его – в флаконе Зелье Удачи и его остается примерно половина. Драко подходит к ней, хватает ее за дрожащую руку и втискивает пузырек ей в ладонь.
— Выпей, когда будет необходимость. А пока – спрячь.
Малфой выбегает из Выручай-комнаты, а Гермиона так и остается стоять недвижно, стискивая в кулаке маленькую колбочку, в которой плещется везение. Ее сердце колотится, как обезумевшее, дыхание срывается, а страх снова и снова накатывает волнами, накрывает ее с головой. Малфоя вызывают, а это значит, что в Косой Аллее что-то случилось. Вот только что? Удалось ли ребятам украсть хоркрукс? Удалось ли сбежать? Спастись?
И еще поглощающее холодящее чувство поднимается в груди – Малфой вновь отправился к Волдеморту. Вновь отправился туда, навстречу смерти. Сердце тревожно сжалось.
Гермиона выходит из Выручай-комнаты, она бродит замком без цели и определенного маршрута. Гермионе страшно. Она почти бежит долгими темными коридорами, факелы почему-то снова не горят. И в голове настойчиво вертятся только три слова.
Гарри. Рон. Малфой.
Ты ничем не можешь им помочь, Гермиона.
Громкий звук заставил вздрогнуть и замереть на месте. Часы били семь часов вечера. В Большом зале начинался ужин, а после ужина… Гермиона панически стиснула в кармане мантии пузырек с зельем. После ужина Кэрроу проводили обязательный осмотр личных вещей студентов.
Грейнджер снова бросилась бежать, туда, обратно, к Выручай-комнате, ведь она была сейчас ее единственным спасением. На восьмом этаже, остановившись возле гобелена с танцующими троллями, Гермиона закрыла глаза и трижды прошлась взад-вперед, повторяя про себя: «Мне нужно место, чтобы спрятать зелье…»
Когда она открыла глаза, то увидела дверь – совсем не такую, какой она становилась, когда комнату просили о помещении для встречи с Малфоем. Девушка резко дернула ее на себя и влетела во внутрь. Влетела – и замерла.
Вокруг нее возвышались горы всевозможного хлама. Кучи брошенных или спрятанных когда-то вещей создавали своеобразные стены. Гермиона как будто попала в город – совершенно невообразимый город, построенный из чужих секретов. Девушка пораженно выдохнула.
Но времени на детальное ознакомление не было, поэтому девушка смело нырнула в один из проходов. Она торопливо зашагала к большущему чучелу тролля – ну его-то невозможно не заметить, а ей ведь нужны ориентиры для того, чтобы вернуться, — потом повернула направо, прошла к огромному Исчезательному шкафу. Прямо возле него стоял какой-то ветхий буфет, и Гермиона уже думала пройти дальше, но вдруг взгляд ее зацепился за бюст какого-то волшебника.
Девушка застыла, нервно сглатывая комок в горле.
На голову волшебника был нахлобучен какой-то выцветший кудрявый парик и потускневшая от времени диадема.
Точно такая, какую Гермиона видела на иллюстрации в одной из книжек о Ровене Рейвенкло.
14.10.2012
20.
В кабинет Снейпа он влетает одним из первых. Директор нахмурен и взволнован не меньше каждого из студентов, он нервно меряет шагами кабинет, никак не реагируя на появление новых Пожирателей. И только когда дверь закрывается за последним, Снейп поворачивает голову к ним и бросает отрывисто:
— Отправляемся в Малфой-Мэнор. Порталом.
— Что случилось? — взволновано спрашивает Харпер, но тут же сникает под злым и колючим взглядом профессора. Остальные только кивают и молча дотрагиваются до небольшой чернильницы-портала — видимо, первого предмета, который попался Снейпу на глаза.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |