С каких позиций можно бороться с этим антинародным монстром? С позиций революционных, либеральных, и в конечном итоге опять же интернациональных. И с позиций, которые можно условно назвать позициями „буржуазного национализма”.
Пусть простит искушенный читатель за столь упрощенные характеристики. Но у нас просто нет возможности вдаваться в тонкости. А с другой стороны не столь уж наша схематизация груба. Многие народы Земли избавлялись от феодализма именно через те политические тенденции, которые в итоге привели к появлению классического буржуазного национализма.
Итак, проблема потенциального „русского буржуазного националиста” в Российской империи в том, что националистические чувства почти невозможно пробудить при наличии чужой интернациональной религии (при отсутствии пусть и катакомбной, но национальной, альтернативной религии) и при укорененности мифа о русском характере российского государства.
Эти факторы не дают возможности начать идеологическую борьбу, успех которой является обязательной предпосылкой для начала борьбы политической (без этого начинать серьезную политическую борьбу вообще бессмысленно).
Как преодолеть эти барьеры? Очевидно, на пути „регионального национализма”. Иначе говоря, объявить свою общность „не русской” и начать борьбу за ее „особые права” против якобы „русской” России.
Были ли подобные попытки в Российской империи? Разумеется, были. От гнета поддерживаемого официальным православием российского государства стремились уйти путем регионального, „корпоративного” или конфессионального русского национализма.
Имели место, хотя и не до конца оформились, попытки казачьей, поморской, сибирской „не русской” самоидентификации. Широкая столичная публика слабо представляет себе глубину подобных тенденций. Между тем их отголоски дожили аж до советских времен.
Так, в начале 1970-х автор, работая в Средней Азии, был искренне удивлен вопросом: „Ты русский, или уралец”. Оказывается, в те места „при царях” ссылали уральских казаков-староверов. А они всегда подчеркивали, что они „не русские, а уральцы”.
Кстати, тенденция к отдельной самоидентификации русских староверов прослеживается очень отчетливо. А для староверов очень сильны мотивы деления людей на „своих” и „чужих”, типичные именно для националистического менталитета. Напомним, кстати, что среди российского крупного купечества более 2/3 составляли староверы. То есть налицо все та же пресловутая тенденция „буржуазного национализма”. Но национализма „особого”, как бы и не русского.
На самом деле все эти попытки самоидентификации были как раз именно русскими, глубоко народными, но не российскими. Даже, в неявном виде, антироссийскими.
Эти попытки в итоге или провалились, или, как минимум, не развились. Причем не только политически, но и на предварительном, идеологическом, этапе.
Примером немногих удач на этом пути стал украинский национализм. Он стал примером успеха долгой и последовательной борьбы с интернациональной империей. Белорусский пример менее ярок, более случаен. Хотя в итоге и оказался гораздо более выигрышным. Но для анализа все же более подходит украинский пример, как иллюстрация именно целенаправленной борьбы.
Автор, возможно, задевает чувства иных украинских национал-радикалов, но мы считаем великорусский, украинский и белорусский народ действительно единым. Тех же пресловутых различий в русском и украинском языках гораздо меньше, чем различий в прусском и баварском диалектах немецкого, или пьемонтском и сицилийском диалектах итальянского.
И по всем системообразующим признакам украинский национализм является просто доведенной до конца тенденцией обособления, имеющейся у многих и в самой России. У тех же упомянутых нами уральских казаков-староверов. Возможно, при других обстоятельствах мы могли бы сейчас говорить об „уральцах” и их „самостийном” государстве, в то время как украинцы оставались бы частью русского народа.
Итак, мы считаем украинский национализм реализовавшимся примером весьма широкой, можно сказать общерусской, но антироссийской тенденции.
Мы сейчас не будем обсуждать роль внешних сил в становлении украинского национализма. Она очевидна. Не будем также говорить об издержках этого национализма с точки зрения общерусских целей. Они тоже очевидны.
И, наконец, не будем касаться тех проблем и тех нереализованных возможностей, которые имеют место на самой Украине. Тем не менее, подчеркнем, что большая часть украинских просчетов, если внимательно приглядеться, обусловлена как раз попытками сохранить имперские бюрократические (и не только бюрократические) структуры и стереотипы жизни уже без империи.
Можно посочувствовать делу украинского освобождения и процветания. Но надо согласиться, что преодолевать имперские пережитки без империи все же легче, чем при сохранении империи. В этой связи нелишним будет напомнить, что у Украины и Белоруссии все же нет „своих Чечни и Дагестана”, которые являются головной болью нынешней России. А в Белоруссии даже нет (вот счастье то) и чеченской мафии. Впрочем, и других кавказских мафий (на долю кавказцев приходится более 2/3 тяжких преступлений в России) там тоже нет.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 14 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |