454 Пфеннигер Г. Ф. Швейцарское уголовное право / Современное зарубежное уголов-
ное право. Том второй / Под ред. А. А. Пионтковского. М., 1958. С. 446.
формы хищения 329
томъ, а изцева иску не правитель, потому, что одинъ обманываеть, а
другой догадывайся, а не мечися на дешевое (ст.112)».455 С тех пор
прошли века, а граждан по-прежнему призывают проявлять долж-
ную осторожность и осмотрительность, в частности, при предостав-
лении информации третьим лицам о паролях доступа к своему инве-
стиционному счету, номерах банковских счетов, номерах кредитных
карт, за исключением случаев, когда есть полная уверенность в том,
что получатель информации действует на законных основаниях, а ее
раскрытие действительно необходимо для совершения сделки.4 6
В криминологической виктимологии, изучающей в числе
прочего и моральные особенности потерпевших от преступлений, а
также степень их уязвимости на психологическом уровне, потенци-
альная способность стать при определенных обстоятельствах жерт-
вой обмана или неспособность избежать его там, где объективно
этого можно было бы избежать, связывается с такими характероло-
гическими чертами личностного облика потерпевших, как жадность
и глупость, страсть к наживе и азарт, доверчивость и легковерие,
некритичность, элементарная неосмотрительность и неумение разо-
браться в ситуации, алчность и корыстолюбие. В зависимости от
указанных виктимных качеств и с учетом специфичности мошенни-
чества можно выделить два типа жертв мошенничества: инициатив-
ных и пассивных.458
Первые активно ищут возможность удовлетворить свои инте-
ресы, зачастую понимая неприглядность избираемого ими пути,
хотя и не сознавая, что становятся жертвой мошенника. Недоуме-
ние, а порой и презрение вызывает то, с какой легкостью они гото-
вы к риску удовлетворить свои потребности весьма сомнительны-
ми, «обходными» путями (обменять валюту или купить ее «с рук»,
не уплатив налог, купить что-то «по дешевке», выиграть в напер-
456 Российское законодательство X—XX веков. Т. 2. Законодательство периода образо-
вания и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985. С. 108; Черво-
ницкийД. А. Мошенничество по новому уголовному уложению. Юрьев, 1906. С. 9.
456 Письмо Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 20 января 2000 г.
«О возможных мошеннических схемах при торговле ценными бумагами с использова-
нием сети Интернет» // Вестник Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг. 2000.
№1.
457 В буквальном переводе виктимология означает «учение о жертве» (от лат. viktima -
жертва и греч. logos - учение).
458 РивманД. В., Устинов В. С. Виктимология. СПб., 2000. С. 316.
330 Глава III
сток и т. п.), ничуть не смущаясь этической стороной этого дела (ес-
ли речь идет о собственной выгоде), и с какой истеричностью тре-
буют «восстановления справедливости» и возврата утраченного, ко-
гда обман вскрывается. И все же эти свойства потерпевших не
оправдывают мошенника как человека, который использует челове-
ческие слабости.
Особенно очевиден и нагляден негативный, корыстно-
провоцирующий (и даже преступный) характер поведения потер-
певшего, для которого характерно сознательное нарушение мо-
ральных (и правовых) норм, когда оно проявляется, например,
при попытках дать взятку через сомнительного посредника, кото-
рый, конечно, просто присваивает полученные деньги, благо по-
следний в такой ситуации имеет основание рассчитывать, что не-
состоявшийся взяткодатель, убедившись в обмане, в худшем
случае будет добиваться возврата денег, но не обратится в право-
охранительные органы, не желая придавать делу огласку. Ибо по-
терпевший, передавший деньги в качестве взятки за решение в его
пользу какого-либо вопроса (особенно, если этот вопрос носит
уголовно-правовую окраску), не может рассчитывать на легальное
взыскание этих денег, даже если он не рискует и сам оказаться
привлеченным к ответственности как за дачу взятки, так и за то
деяние, от ответственности за которое он решил «откупиться».
Ведь освобождение взяткодателя либо лица, совершившего ком-
мерческий подкуп, от уголовной ответственности по мотивам доб-
ровольного сообщения о совершении преступления не означает
отсутствия в действиях этих лиц состава преступления. Поэтому
они не могут признаваться потерпевшими и не вправе претендо-
вать на возвращение им являющихся предметом взятки или ком-
мерческого подкупа денег и других ценностей, признанных веще-
ственными доказательствами и подлежащих обращению в доход
государства на основании ч. 3 ст. 81 УПК РФ как нажитые пре-
ступным путем. В итоге ему приходится расплачиваться иначе: це-
ной «молчания» или возврата денег любой ценой, даже ценой ук-
рывательства преступника либо даже ценой еще одного
преступления (например, самоуправства).
Кстати, вопрос об оценке действий обманщиков и предосуди-
тельности поведения их жертв долгое время был предметом теоре-
тических дискуссий и неоднозначных практических решений имен-
Формы хищения 331
но в отношении лжепосредников и несостоявшихся по их вине
взяткодателей. Сомнения вызывала сама возможность признания
жертв преступления одновременно преступниками, хотя и не до-
ведшими преступление до конца. Еще большие разногласия сущест-
вовали относительно оценки поведения тех лиц, по вине которых
они не только не довели преступление до конца, но сами оказались
жертвами преступления.
Еще в 20-е годы в юридической периодике возникла дискуссия
относительно ответственности лица, ошибочно передавшего взятку
другому лицу, принимаемому им за должностное.460 Ряд авторов,
включая принявшего участие в дискуссии А. Я. Вышинского, пола-
гали, что отвечать за покушение на дачу взятки такая жертва обмана
не может, поскольку за неимением должностного лица, берущего
взятку, содеянное ею образует не более чем покушение на негодный
объект, выявляющее только злую волю, тогда как государство бо-
рется не со злой волей как таковой, а лишь с ее корыстным проявле-
нием, направленным против государственного интереса.461
Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 24 июня
1948 г. о судебной практике по делам о взяточничестве разъясняло,
что действия лица, которое, подстрекая взяткодателя, получает от
него те или иные ценности якобы для передачи должностному лицу
в качестве взятки, но фактически присваивает их, надо квалифици-
ровать как подстрекательство к даче взятки, а действия взяткодате-
ля— как покушение на дачу взятки.462 Аналогичное разъяснение
содержалось в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от
31 июля 1962 г.
Последняя точка зрения нашла свое отражение в постановлении
Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной
практике по делам о взяточничестве», который дал следующие ука-
зания о квалификации мнимого посредничества: «Если лицо получа-
Лжепосредник, или мнимый посредник, - зто лицо, которое, пообещав посредниче-
ские услуги, получает от взяткодателя какие-либо ценности якобы для передачи
Должностному лицу в качестве взятки, но, не намереваясь это сделать, присваивает
их.
См. подробнее: Волженкин Б. В. Служебные преступления. М., 2000. С. 255.
Еженедельник советской юстиции. 1923. № 29; Вестник советской юстиции. 1924.
№12.
Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-
1952 гг. М., 1952. С. 26.
332 Глава III
ет от взяткодателя деньги либо иные ценности якобы для передачи
должностному лицу в качестве взятки и, не намереваясь этого сде-
лать, присваивает их, содеянное им в зависимости от обстоятельств
дела следует квалифицировать как подстрекательство к даче взятки
либо пособничество, а в отношении взяткодателя — как покушение
на дачу взятки» (п. 8).463
Хотя Пленум не уточнил, в зависимости от каких именно об-
стоятельств действия мнимого посредника должны рассматриваться
как подстрекательство или как пособничество в даче взятки, в лите-
ратуре отмечалось, что критерием разграничения в данном случае
служит то, от кого исходила инициатива дать взятку: если она при-
надлежала мнимому посреднику, уверившему взяткодателя, что у
него есть необходимые связи с должностными лицами и склонив-
шему вручить ему материальные ценности для передачи последним,
то имело место подстрекательство к даче взятки; если же сам взят-
кодатель, заинтересованный в определенном поведении должност-
ного лица, выходил с инициативой на мнимого посредника, угово-
рив его передать в виде взятки материальные ценности, то
содеянное образовывало пособничество в даче взятки. Неизменным
же оставалось то, что каждый из указанных вариантов исключал
признание действий мнимого посредника мошенничеством.
Из изложенных разъяснений исходила и практика. В частности,
первоначальная квалификация в качестве мошеннических действий
Ч., которая подстрекала Г. и. Ш. к даче взятки работнику гориспол-
кома за незаконное предоставление им жилплощади, а полученные
от их деньги в суме 2700 руб. присвоила, была признана неоснова-
тельной и дело было возвращено на дополнительное расследование
для предъявления обвинения Ч. в подстрекательстве к даче взятки.464
По другому делу Чкоидзе был признан виновным Тушинским
районным судом г. Москвы в пособничестве в даче взятки и мошен-
ничестве, выразившихся в присвоении 2 тыс. руб., переданных ему
матерью подростка Исаева, в отношении которого было возбуждено
уголовное дело за совершение злостного хулиганства. При этом ини-
циатива знакомства исходила от Исаевой, узнавшей о том, что ра-
ботник пивного бара Чкоидзе якобы может помочь в освобождении
от уголовной ответственности ее сына. Чкоидзе же, пообещавший
оказать содействие, но в действительности не намеревавшийся пред-
463 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1977. № 6.
464 Там же. 1983. №4. С. 32.
формы хищения 333
принимать для этого какие-либо усилия, получив от Исаевой указан-
ную денежную сумму, присвоил ее.
По протесту заместителя Председателя Верховного Суда
РСФСР президиум Московского городского суда исключил из при-
говора осуждение Чкоидзе за мошенничество, указав со ссылкой на
упомянутое выше постановление, что подобные действия образуют
соучастие в даче взятки, не требуя квалификации еще и как мошен-
ничества.
Парадокс однако заключался в том, что согласно закону, пособ-
ник — это лицо, содействовавшее совершению преступления, тогда
как в последнем случае в результате именно действий мнимого по-
средника, присвоившего предмет взятки, преступление и не состоя-
лось, поскольку последний руководствовался не намерением оказать
посредническое содействие в передаче взятки, а намерением при-
своить ценности. Противоречие состояло и в том, что лицо, выпол-
нившее просьбу о передаче предмета взятки, считалось посредником
во взяточничестве, наказуемым лишением свободы на срок от 2 до 8
лет, а если присваивало его, то совершало более опасное преступле-
ние — пособничество в даче взятки, наказуемое лишением свободы
на срок от 3 до 8 лет.
Поэтому в литературе продолжали высказываться и рекоменда-
ции квалифицировать подобные действия именно как мошенничест-
во, во всяком случае, в тех ситуациях, когда мнимый посредник не
выступает в роли подстрекателя к даче взятки.467 По-видимому, под
воздействием этой критики Пленум Верховного Суда СССР посте-
пенно стал пересматривать свою позицию относительно оценки
мнимого посредничества. Сначала постановление от 5 сентября
1986 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против
личной собственности», подчеркнув, что «признаком мошенничест-
ва является добровольная передача потерпевшим имущества или
права на имущество виновному под влиянием обмана или злоупот-
ребления доверием», особо оговорило, что получение имущества
Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1982. № 4. С. 13.
466 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1980. С. 347.
467 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Под ред. Ю. Д. Северина. М., 1984.
С. 372. — Ш. Г. Папиашвили предлагал даже сформулировать для подобных ситуаций
новый состав преступления - мошенничество во взяточничестве (Папиашвили Ш. Г.
Должностные преступления в теории уголовного права, законодательстве и судебной
практике. Тбилиси, 1988. С. 209).
334 Глава III
«под условием выполнения какого-либо обязательства может быть
квалифицировано как мошенничество лишь в том случае, когда ви-
новный еще в момент завладения этим имуществом имел цель его
присвоения и не намеревался выполнять принятое обязательство».468
А вслед за этим и постановление Пленума от 30 марта 1990 г.
«О судебной практике по делам о взяточничестве» четко зафиксиро-
вало следующее: «Если лицо получает от взяткодателя деньги или
иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве
взятки и, не намереваясь этого сделать, присваивает их, содеянное
должно квалифицироваться как мошенничество. Когда же в целях
завладения ценностями взяткодатель склоняется им к даче взятки, то
действия виновного помимо мошенничества должны дополнительно
квалифицироваться как подстрекательство к даче взятки. Действия
взяткодателя в таких случаях подлежат квалификации как покуше-
ние на дачу взятки».469
Так же решается вопрос и в постановлении Пленума Верховного
Суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о
взяточничестве и коммерческом подкупе» (п. 21).470 При этом, как
подчеркивает Б. В. Волженкин, признание в действиях мнимого по-
средника состава мошенничества не означает, что субъект, пытав-
шийся с его помощью передать взятку, должен быть освобожден от
уголовной ответственности как жертва обмана, а материальные цен-
ности возвращены ему как потерпевшему от мошенничества. Неза-
висимо от намерений мнимого посредника по умыслу взяткодателя
они являлись предметом взятки, который в случаях как оконченного,
так и неоконченного преступления подлежит обращению в доход
государства.471
Соглашаясь в принципе с этим высказыванием, стоит все же
подчеркнуть, что лицо, пытавшееся дать взятку через посредника, но
обманутое им, действительно становится тем самым жертвой обма-
168 Пункт 12 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. «О
судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности» // Сбор-
ник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным
делам. М., 1997.
469 Пункт 18 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. «О
судебной практике по делам о взяточничестве» // Бюллетень Верховного Суда СССР.
1990. №3. С. 12.
170 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 4. С. 8.
471 Волженкин Б. В. Служебные преступления. С. 254-255.
формы хищения 335
на, т. е. потерпевшим от мошенничества. В противном случае при-
дется согласиться с позицией В. В. Векленко, который также заме-
тив парадоксальность того, что виновный, пытавшийся направить
принадлежащее ему имущество на совершение преступления, одно-
временно становится потерпевшим и попадает под защиту государ-
ства, приходит к выводу, что в данном контексте «достаточно спор-
ным выглядит утверждение, что уголовный закон здесь становится
на защиту собственности как совокупности триады прав. Считаем,
что закон лишь пресекает неправомерное завладение имуществом со
стороны ложного посредника в виде дачи взятки и не берет под ох-
рану интересы собственника».472
При такой постановке вопроса придется вернуться к прежней
формуле квалификации мнимого посредничества, в которой не было
места мошенничеству. И не только мнимого посредничества. По-
скольку, задаваясь вопросом о том, до какой степени собственник
или обладатель имущества может рассчитывать на уголовно-
правовую защиту своих имущественных прав, В. В. Векленко ставит
под сомнение не только приведенную выше оценку действий ложно-
го посредника во взяточничестве, но и в коммерческом подкупе (ст.
184, 204 УК), в торговле несовершеннолетними (ст. 152 УК), в сбыте
имущества, добытого заведомо преступным путем (ст. 175 УК), в
сбыте оружия, наркотических средств (ст. 222, 228 УК) и т. д. При-
нимая во внимание особые нравственно-правовые вопросы оценки
поведения «недобросовестных лиц», возникающие при совершении
ими действий, связанных с получением вознаграждения в качестве
оплаты за тяжкие и особо тяжкие преступления, автор задается во-
просом: «Насколько правомерно и целесообразно привлечение к от-
ветственности за хищение лица, присвоившего деньги, полученные
в оплату за убийство, но не выполнившего взятого на себя «обяза-
тельства»?
На мой взгляд, то обстоятельство, что одно лицо, намереваясь
совершить преступление, в итоге не доводит его до конца, оказыва-
ясь жертвой другого преступника, не исключает его ответственности
за покушение на соответствующее преступление, коль скоро оно не
просто обнаруживает свое намерение совершить преступление, но и
%п Векленко В. В. Преступления против собственности как уголовно-правовая фикция
// Российский юридический журнал. 2000. № 3. С. 13.
336 Глава Щ
совершает определенные действия, непосредственно направленные
на совершение преступления, которые не приводят к оконченному
преступлению в силу причин, от них не зависящих. Вместе с тем это
обстоятельство не лишает его статуса потерпевшего от действий то-
го преступника, жертвой которого оно оказалось. При этом высшим
проявлением негативного и в то же время провоцирующего поведе-
ния жертвы мошенничества служат такие ситуации, в которых лицо,
преследуя цель обмануть, нажиться на неопытности (как ему кажет-
ся) контрагента, само попадает в его сети и подыгрывающих ему
соучастников мошенничества (аналог известного выражения «вор у
вора дубинку украл» и многочисленных новелл О. Генри о похож-
дениях Джеффа Питерса и Энди Таккера).
Виктимность категории пассивно поддающихся потерпевших,
следующих в ловушку, расставленную преступником, связывается
не столько с наличием у них каких-либо корыстных целей (хотя в
ряде случаев и им не чужд корыстный интерес), сколько с такими
нравственно-психологическими особенностями личности, как чрез-
мерная доверчивость и некритичность (иногда реализуемые в ситуа-
циях, где осмотрительность должна была бы быть естественным
следствием конкретной обстановки), легковнушаемость и суевер-
ность (предопределяющие податливость на обещания излечить
«колдовством», «приворожить» любовника или мужа, «навести пор-
чу» на соперницу), легковерность и даже стеснительность (тормо-
зящие побуждение усомниться и убедиться в подлинности полномо-
чий различного рода лиц, выдающих себя за должностных).473 Порой
недоумение вызывает то, с какой легкостью эти лица готовы стать
обманутыми. Поистине: «Ах, обмануть меня нетрудно!.. Я сам об-
манываться рад!». И все же отмеченные качества потерпевших не
оправдывают мошенника, как человека, который использует челове-
ческие слабости, делающие их более чем других, предрасположен-
ными к роли жертвы. Даже если эти жертвы, обладающие повышен-
ной виктимностью, не всегда заслуживают сочувствия.
Тем более нет ни моральных, ни правовых оснований отказы-
вать в статусе потерпевшего лицам, оказавшимся в ситуациях, в ко-
торых никакой практической возможности разобраться в подлинных
намерениях своего контрагента потерпевший не имел и никакие от-
473 Ривман Д. В., Устинове. С. Виктимология. С. 123.
Формы хищения 337
рицательные качества его личности (прежде всего, корыстолюбие)
не использовались мошенником. Среди подобного рода ситуаций
называют, например, приобретение ценных вещей по нормальной
цене и в обычной обстановке, не дающей оснований опасаться об-
мана, хотя в итоге выясняется, что купленная вещь оказывается не-
качественной и продавец об этом знал. Жертвы обмана мошенников,
выдающих себя за должностных лиц, также становятся таковыми не
только и не столько благодаря своей некритичности, замедленной
аналитической реакции, при которой ситуация оцениваются с неко-
торым запозданием, сколько в силу того доверия, на которое в
принципе вправе рассчитывать власть.
К тому же помимо общеуголовного мошенничества, бытующего
в области межличностных имущественных отношений между граж-
данами, выделяется еще и экономическое мошенничество, пося-
гающее на экономическую безопасность хозяйствующих субъектов
(юридических лиц). В рыночной экономике именно риск — источ-
ник прибыли, что известно любому экономисту. Эта связь риска и
прибыли закреплена также в ныне действующем гражданском зако-
нодательстве — в легальном определении предпринимательской
деятельности, содержащемся в п. 1 ст. 2 ГК. И если какую-то часть
потерпевших от мошенничества участников коммерческой деятель-
ности, чаще всего ориентированных относительно возможных рис-
ков, но пренебрегающих элементарными правилами безопасности
предпринимательской деятельности, можно упрекнуть в излишней
самонадеянности, то в чем вообще невозможно никого упрекнуть,
так это в том, что сама по себе предпринимательская деятельность
неизбежно связана с доверительными отношениями (в частности,
при заключении договоров, предусматривающих предоплату, и
т. п.). А где отношения строятся на доверии, там появляется почва и
для злоупотребления им. В субъективном плане оказание доверия,
конечно, нельзя рассматривать как негативное поведение жертвы,
провоцирующее на совершение мошенничества, но объективно оно
зачастую создает ситуации, способствующие его совершению.
Что касается способов обмана или обманных приемов, то в сво-
их конкретных проявлениях они всегда отличались таким многооб-
разием и изощренностью, что еще в Руководстве по расследованию
преступлений, изданном в 1912 г., признавалась невозможность
«привести все то, что необходимо знать для исследования обма-
338 Глава III
на».474 Отсюда делался вывод, что мошеннические способы «совер-
шенно не поддаются какой-либо классификации, поскольку обман
так же разнообразен, как и человеческая изобретательность».475 Ус-
ложнение экономической жизни общества, глобализация междуна-
родных экономических отношений, появление новых технологий не
только проявляется в развитии традиционных форм мошенничества,
но и ведет к возникновению содержательно новых его форм разно-
видностей хищения, облекаемых в форму мошенничества.
И все же, несмотря на то, что Остап Бендер знал сто «относи-
тельно честных» способов избавления граждан от заработанных ими
денег, а современные мошенники владеют гораздо большим арсена-
лом приемов, в систематизированном виде все разновидности обма-
на в зависимости от обстоятельств, образующих его содержание,
могут быть сгруппированы следующим образом: 1) обман в отноше-
нии личности получателя имущества, 2) обман относительно пред-
метов, 3) обман по поводу различных событий и действий, 4) обман
в намерениях.
Обман в отношении личности обманывающего или третьих
лиц есть введение в заблуждение относительно их существования,
тождества, правового статуса, особых свойств и личных качеств.
Обманы в тождестве имеют место в том случае, когда субъект
выдает себя не за то лицо, каковым он в действительности является,
или лицо, находящееся в неких особых (например, родственных)
отношениях с потерпевшим.
Так, Г., работавшая уборщицей на фабрике, в день выдачи зара-
ботной платы, воспользовавшись тем, что бухгалтер не знала всех
работников в лицо, подошла к ней, представилась В. и, расписав-
шись за нее в ведомости, получила таким образом из кассы фабрики
причитавшуюся последней зарплату.
Обман, совершаемый путем присвоения чужого или вымыш-
ленного имени и фамилии, становится способом совершении мо-
шенничества только тогда, когда он используется в качестве средст-
ва получения чужого имущества или права на него. Примерами
такого рода обмана могут служить получение товаров в кредит по
474 Вайнгарт А. Уголовная тактика. Руководство к расследованию преступлений.
СПб., Вестник полиции. 1912. С. 167.
475 Якимов И. Н. Современное мошенничество // Административный вестник. 1925.
№ 6. С. 36.
формы хищения 339
подложным документам, удостоверяющим личность, когда субъект
мошенничества выдает себя при совершении преступных действий
за другого человека.
Обман в личных качествах есть введение в заблуждение относи-
тельно должностного или общественного положения, профессии,
квалификации и т. п. В данном случае субъект приписывает себе
или своему соучастнику свойства, которыми он в действительности
не обладает. Например, обман в должностном положении, когда
субъект выдает себя за работника торговой инспекции и на основе
этого берет с администрации магазина «вознаграждение», обещая
избавить от неприятностей, грозящих за отсутствие сертификатов
качества на продаваемые товары. Сюда же можно отнести и обман в
состоянии здоровья, знаний, образования, специальности, когда на
основе этого лицо получает зарплату, надбавки к ней и другие вы-
платы. Типичными проявлениями такого рода мошенничества на
практике являются ситуации, в которых мошенник, выступая в роли
лица, уполномоченного на сбор денег под различными предлогами
(на приобретение товаров по льготной цене, на гуманитарную по-
мощь, пожертвование в пользу церкви и т. п.) К этой же группе от-
носятся случаи, когда субъект выдает себя за лицо, имеющее право
требовать передачи ему имущества якобы на законном основании.
Например, действия лица, изготовившего поддельное удостове-
рение сотрудника милиции и затем с его помощью изъявшего чужое
имущество якобы в ходе выемки, следует квалифицировать по сово-
купности ч. 1 ст. 327 УК и ст. 159 УК.
Обман в отношении предметов есть введение в заблуждение
относительно их существования, тождества, качества, количества,
размера, ценности и т. д.
Обман в тождестве можно рассматривать как частный случай
обмана в качестве предмета, когда вместо обусловленной вещи
контрагенту передается другая, неравноценная. Разница между эти-
ми видами обмана лишь в том, что о нарушении тождества можно
говорить, когда обман касается наиболее существенных качеств
предметов.
Обман в тождестве предмета происходит и при сбыте поддель-
ных денег или ценных бумаг, если иметь в виду, что таковые, как и
любой предмет, могут быть тождественны только сами себе. Данное
обстоятельство порождает проблему отграничения мошенничества,
340 Глава Щ
как преступления против собственности, от сбыта поддельных денег
или ценных бумаг, отнесенного к преступлениям в сфере экономи-
ческой деятельности (ст. 186 УК). Возникает же эта проблема по-
стольку, поскольку фальшивомонетничество с известной долей ус-
ловности можно рассматривать в качестве разновидности
мошенничества, а ст. 186 УК — в роли lex specialis по отношению к
ст. 159 УК,476 если на время забыть, что социальный смысл фальши-
вомонетничества и порождаемые им последствия достаточно спе-
цифичны.
Непосредственным объектом фальшивомонетничества является
правильное функционирование денежно-кредитной системы (как
отечественной ее составляющей, так и зарубежной), элементами ко-
торых являются официальные денежные единицы, порядок эмиссии
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |