Убиться и не встать.
Он пел в караоке, а на одном видео даже целовался с этим суровым мужчиной. Камера тряслась так, будто снимали их на мобильник, и лица то уходили в темноту, то снова освещались цветными огнями клубных софитов. Свихнуться можно было от таких фактов, и Фрэнсис постепенно забыл о «нормальных» отношениях директора интерната и ученика, пусть даже старшеклассника. Что поделать? Они же спят в одной комнате, в одной постели, даже если это вынужденная мера. Нельзя отрицать, что директор – красивый, молодой, эффектный и «дорогой» по всем параметрам любитель мужчин. А может, он и парней помоложе любит? Разве не он предложил постричь челку, нарисовать брови, накрасить Фрэнсиса так красиво, предложил надеть фирменные шмотки, которых Фицбергер никогда не мечтал подержать в руках даже. Он видел такие же на показах в записи, неужели директор скупал эти жуткие вещи? О, да, он скупал. И ему они шли. И даже Фрэнсису пошли.
Вот он и влюбился по уши за какие-то двое суток. Вернее, нет, он давно заглядывался на директора, но не знал, что тот тоже живой, земной, нормальный, что с ним можно веселиться. Он всего на десять лет старше, он такой… ТАКОЙ! Раньше в жизни Фрэнсиса была скука, родители, бабушка, дедушка, правильная жизнь, визиты к тетке по выходным, школа, все такое… Но потом все постепенно пропало одно за другим, будто судьба повернулась к нему задом, как и удача. И вот снова. Все так красиво и потрясающе, что свихнуться можно. И это не грубый малолетний Раппард, это директор. У него такое милое имя, он такой потрясающий. С такими людьми Фрэнсис даже не мечтал общаться, и теперь его переполняло удовольствие пополам с гордостью. И было огромное желание стать таким же, чтобы остаться рядом насовсем, чтобы быть крутым и красивым, чтобы директор был для него не «мистер Сомори», а «Нэнэ». Ну, хотя бы «Нэнси».
Он испугался, когда директор и сам на него накинулся, схватив за плечи и чуть не стащив с кровати, с которой Фрэнсис свесился. Но Нэнэ вскочил вдруг и буквально шарахнулся в сторону ванной.
- Это плохо, Фицбергер, - выдал он официально, будто вдруг вспомнил, что он директор. – Не делай так больше никогда, - он погрозил пальцем и сделал еще шаг к ванной.
- Извините, пожалуйста, - зеленое нечто на кровати захлопало накрашенными ресницами, подняло нарисованные брови, прикусило губу. – Я просто подумал, что если нельзя, но очень хочется, то можно… Извините, правда. Вам неприятно, да? Да что я спрашиваю, я такой… - он имел в виду внешность кикиморы, на которую был больше похож, чем на пикси.
Директор заперся в ванной, прислонился спиной к двери, закрыл глаза и начал считать до двадцати. С ума сойти, свихнуться, спятить, его хочет ученик, он же клялся Шарлотте, что пальцем не тронет ученика… Но это не тот ученик, чья фотография приклеена в личном деле Фрэнсиса Фицбергера, это совершенно другой… «человек». Он такой милый, он до боли классный, он стеснительный, скромный, непривыкший к дорогим шмоткам и вообще ко всему. Видно по взгляду, как он тащится от Нэнэ. А еще он зеленый, у него длинный нос, острые уши, гибкое, изменившееся тело… Будь проклята экзотика.
- Извините, пожалуйста… - ныл Фрэнсис, пожалев о своем поступке и испытывая такой стыд, что не покраснел лишь благодаря цвету кожи. И на губах все еще чувствовал чужой вкус.
Дверь распахнулась, и его снесло, уронив на кровать, принявшись стягивать чьими-то шустрыми руками белье.
- Вы…
- Ну правильно, - весело и с нескрываемым сарказмом заявил директор. – Если нельзя, но очень хочется, то можно! Можно? – Нэнэ застыл на секунду, глядя на обалдевшего и потерявшего дар речи ученика.
- Что можно?.. – глупо повторил Фрэнсис, округлив глаза.
- Хоть что-нибудь? – так улыбнулся директор, что Турмалин просто расплавился и неожиданно так растаял, что Нэнэ показалось, будто он придавил к кровати желе. Желе выгнуло шею, приоткрыло рот и смотрело на «мистера Сомори» так томно, сонно, что начало трясти. Даже кретин понял бы, что Фрэнсис очень хотел этого и не думал отбиваться. Разве что, для приличия.
- Все можно, мистер Сомори… - заверил его Фрэнсис, чуть приподнявшись, таким голосом прошептав это, что Нэнэ сам чуть не умер. Он любил, когда все красиво, дорого, шикарно. И Фрэнсис тоже явно любил так. Он хотел, как в кино, и получил, как в кино. За окном медленно, очень медленно темнело, потому что солнце уже утонуло в море, а яркие краски на небе еще оставались, но грозили погаснуть за пару минут.
Нэнэ всего на секунду вспомнил, что за стеной лежит и, скорее всего, смотрит сериал или слюнявую комедию-драму Ильза. И он подумал, что никогда не хотел ее так сильно, как сейчас захотел ученика. И ведь, казалось бы, Ильза женщина опытная, красивая, роскошная… А все равно больше хотелось зеленого Фрэнсиса. Да и вообще, он уже делал это один раз с Диего, и директор об этом прекрасно знал. Это почему-то дразнило.
* * *
Уроки отменили, сначала все слезно провожали Ильзу, и прослезился даже Диего, который думал, что его бесит эта смазливая идиотка. Она не была идиоткой, ее все успели полюбить очень даже искренней и не извращенной любовью. И никто не улавливал, почему директор совсем не грустит, только сохраняет свой серьезный вид и прохладный взгляд. Он выглядел так довольно, что это сквозило ужасно, просвечивало через серьезность. Ильза чувствовала себя виноватой, что так внезапно все бросила и решила уехать, а потому на него не смотрела, расцеловала учеников и села в такси.
Потом начались сборы и скандалы. Турмалины бушевали, ведь напортачил Глен, а наказали всех. Его еще раз нежно помяли, постучав по лбу, по зубам и по ребрам, но уже в переделах команды, но Турмалинов в поездку все равно не пустили. Нэнэ сделал исключение лишь для Эйприла после долгих уговоров и адекватных доводов Гаррета. В конце концов, им нужно было купить дурацкие искусственные волосы, чтобы организовать Кле косу и отрепетировать эпизод с ее «отрезанием».
Фрэнсиса в спальне трясло и колотило, он буквально бился в припадке паники. Утром, только проснувшись, он ощущал какую-то томную усталость и удовлетворение от того, что это вообще было, что это было с ДИРЕКТОРОМ… Нет, важен был не его статус, а его личность. Но проблема оказалась не в том.
Пикси не сказала ему, что стоит попасть в тело человека хоть чему-то, содержащему ДНК пикси, он сам становится таким же. За этим и нужен был флакон слез. Но стоит попасть в тело пикси чему-то с ДНК человека…
В общем, вчера вечером ни Нэнэ, ни Фрэнсис как-то не озаботились в порыве страсти «безопасным сексом». И пусть Фрэнсису было хорошо и даже на удивление приятно, если сравнивать случившееся с первой ночью в интернате, но слился он с директором абсолютно полностью. Он думал, что утром будет стыдно, но утром его захватил ужас, ведь стоило сесть на кровати, посмотреть на директора и глянуть в зеркала трельяжа, как он увидел себя нормального. Настоящего Фрэнсиса со светлой кожей адекватного цвета, с каштановыми волосами, не достающими до плеч. Невысокого, совсем не такого грациозного и изящного, как пикси. У него чуть не случилась истерика, утро было раннее, за окном еще царила серость. И ему показалось, что это пикси постучала в окно, чтобы разбудить его. Он метнулся так быстро, насколько это было возможно, в ванную, захватив флакон со слезами, заперся там и закрылся даже в душевой кабине. Стоило потрясти флакон, провести пальцами по горлышку, облизнуть их и поморщиться от мерзкого вкуса, как все тело начало вибрировать изнутри, зачесалось, кожа начала слезать. Фрэнсис высунул руку и поставил флакон на полку рядом с кучей бутылочек, чтобы Нэнэ не заметил его в следующий раз.
В конце концов, Фрэнсису не хотелось снова учиться со всеми и жить со всеми, ему нравилось жить в красивой спальне, спать до полудня и дольше, завтрак-обед-ужин с доставкой в комнату, отсутствие необходимости общаться с соседями по команде и вообще со всеми. И еще… Он решил, что настоящий Фрэнсис директора не привлекал, ведь он раньше на него даже не смотрел. И если Фрэнсис станет нормальным, его не только выгонят к черту из спальни Его Величества, его даже больше замечать не станут.
Без вариантов. Он ОБЯЗАН быть пикси. И секс должен быть безопасным. По-любому. Безо всяких «ах, кончи в меня».
Когда проснулся Нэнэ, а проснулся он через полчаса, это было приятнейшее в мире пробуждение, он скрыл удовольствие, но это было именно так. Просыпаться с Ильзой не так уж сильно нравилось, просыпаться с Дитером стало со временем жутко скучно… А просыпаться даже без звонка будильника, выспавшись, несмотря на бурную ночь, и чувствовать на себе очень внимательный, но нежный взгляд – это потрясающе. Фрэнсис сидел в кресле возле окна, справа от кровати. Нэнэ спал именно с правой стороны, так что стоило ему открыть глаза, он сразу увидел эту прелесть в утреннем сером свете восхода. Волосы цвета мха, светло-салатовая кожа, острый длинный нос. Все так, как было ночью, отчего он с ума сходил и не мог остановиться, чтобы вспомнить даже о презервативах. Да и чем можно заразиться от Фрэнсиса? Он же просто одуванчик.
Он сидел в кресле и обнимал свои колени, одетый в болтающуюся на нем майку, широкие шорты, такой пушистый и пахнущий гелем для душа, шампунем. Видимо, уже был в ванной. Как рано он проснулся.
- Доброе утро, мистер Сомори, - выдал он серьезно. Почему-то в таком виде он чувствовал себя куда удобнее, чем со своей нормальной внешностью.
- Не зови меня так, - это прозвучало не пафосно, а немного насмешливо, будто директор сам над собой насмехался. – «Мистер Сомори» не спит с учениками.
Фрэнсис улыбнулся, но неуверенно, посмотрел, чуть округлив глаза, как директор встал, держа одеяло приличнее некуда, намотав его вместо полотенца, как после душа, и придерживая левой рукой на бедре.
- Зови меня Нэнэ, - решил он, вздохнув, и наклонился к зеленому Турмалину. – Все в порядке? Если нет, то скажи сразу, - это звучало так заботливо и серьезно, что видно было – директор в курсе, что такое «ответственность».
- К-к-к…Конечно, все в порядке, - Фрэнсис подумал почему-то совсем не о боли, которая должна была остаться у нормального человека после такой ночи. У него ничего не болело, но он подумал о своем пикси-виде. – Да, все супер, - он на всякий случай еще и улыбнулся.
- Отлично, - Нэнэ тоже улыбнулся, но как-то свысока, щелкнул его пальцами по подбородку легонько, поцеловал в щеку и пошел в ванную. Куда Фрэнсис от него денется? Он здесь, как заложник, некуда бежать, некого звать на помощь. Что может быть лучше? Есть еще полторы недели, чтобы отрываться, наслаждаться обществом этого милого, потрясающего парня. А вот потом придется думать, что делать дальше с этой небольшой проблемой его «костюма».
Больше он его не трогал, так и вышел довольный, привел себя в идеальный порядок и, поцеловав Фрэнсиса в лоб, как маленького, пошел провожать Ильзу, разбираться с ушибленной печенью Гвена и поездкой в город.
В отличие от Деорсы, Сезанн из спальни просто не вылезал даже во двор, чтобы никто не видел его лица, он надел хирургическую маску, выпросив ее у медсестры. Такие давали тем, кто простыл, чтобы не заразили других, а он нацепил ее, чтобы закрыть раскроенные губы, разбитый нос, скулу, надел солнечные очки и просто выглядывал в окно спальни. Его все пытались подколоть, психуя, что их не пустили в город. Эйприл стоял во дворе, да и Гвен тоже, и его Глен просто ненавидел. Надо было бить не по телу, а по лицу, чтобы не заживало подольше, а так он просто намазал губы прозрачным гелем, чтобы заживали быстрее, на бровь наклеил пластырь и выглядел вполне сносно.
- Ты точно хорошо себя чувствуешь? – Нэнэ в очередной раз к нему наклонился.
- Да, все в порядке, - новенький улыбнулся. – Не такое бывало. Вы просто не знаете, что в Торнтмоне со мной творилось.
- Что творилось? – директор пропустил его в автобус и предложил сесть рядом, на переднее сиденье сразу за водительской кабиной. Магда сидела справа через проход, опираясь на свою извечную перекладину. Все начали завидовать новенькому, но потом решили, что он для этого достаточно наглый. Никто, кроме него, не смог бы сидеть разговаривать с ДИРЕКТОРОМ два часа поездки, лучше уж с друзьями поболтать.
- Я несколько раз падал из окна второго этажа на перила, так что сейчас – просто ерунда, - Гвен махнул рукой, закинул ногу на ногу, невольно скопировав директора. Тот сидел в зеркально похожей позе.
- Кошмар какой… Ты уверен, что не нужно в больницу?
- Да сегодня уже все прошло, просто болит, и синяк будет. Зря вы, конечно, меня не наказали, а его наказали.
У Нэнэ глаза полезли из орбит. Вот уж чего-чего, а благородства он от новенького никак не ждал.
Его и не было.
- Почему?
- Он теперь меня точно убьет. Его вся команда ненавидит за вчерашнее, что вы запретили им ехать из-за него. А мне разрешили. А он меня и так терпеть не может, вообще взбесится.
- Ничего подобного. Будь уверен, его команда больше не захочет сидеть целый день в одиночестве в пустом интернате, ему просто не дадут к тебе лезть.
- Хотелось бы верить.
- Что собираешься делать в городе? Далеко не отпустим, ты знай.
- Так я там был, когда сюда ехал. Меня выпустили за си…
Он закрыл глаза и подавился словами. Нэнэ посмотрел в окно сказочно оптимистичным взглядом, повернулся, уставился на болтливого Граната.
- За чем тебя выпустили?..
- За сигаретами. Но я в интернате не курю, я только на улице, - стихийно соврал Гвен. Это он курил в туалете ночью, когда Лукас услышал жуткие завывания. И рыдал тоже он. Не при людях же рыдать, надо в тишине и строжайшей секретности. А вчера он просто сорвался.
- Поверю на слово. В правилах нет запрета на курение.
- А на что есть? – сразу взял быка за рога Деорса.
- На алкоголь. Не мое решение, - сразу поднял руки Нэнэ. – Честно, я бы не запрещал.
- Вы вообще суперский директор, - выдал Гвен честно, посмотрев на него серьезно, но с улыбкой.
- Приятно слышать.
- А можно спросить насчет постановки? Ну, которая в конце месяца будет?
- Что, уже захотел участвовать?
- Не то чтобы участвовать… - Гвен прикусил губу и сразу пожалел об этом, лизнув мазь и «вкусив» собственной крови.
Магда смотрела на них и думала, что Нэнэ нашел если не друга, оказавшегося младше на десять лет по какой-то глупой случайности, то единомышленника. Гвен ему просто нравился своим отношением к жизни, да и Магде тоже нравился. Его избили, а он вообще о другом думает. И он умнее, чем кажется. Он взрослее многих в Дримсвуде, просто еще не умеет различать «достаточно» и «чересчур».
Директор молчал, глядя на него, и Гвен наконец выдал свою мысль.
- Я знаю, что вопрос странный, и я его задавать не очень-то в праве, я тут меньше недели учусь… Но вообще, у этой постановки ведь приличный бюджет? Такие костюмы, как настоящие доспехи, лошади, мечи, как натуральные, все такое.
- В принципе, да, - Нэнэ кивнул, слегка прищурившись и не улавливая к чему Гранат клонит.
- Я просто сидел на репетициях и во дворе был. Ну, заняться-то нечем.
- Лучше бы ты географию учил, на тебя учительница жалуется, - заметила Магда, на нее посмотрели сразу оба.
- Она просто не воспринимает меня, - вдруг упрямо, как осел, отозвался Гвен. – И я не буду учить географию, пока она не начнет относиться ко мне, как ко всем, хотя бы. Судя по всему, НОРМАЛЬНО она относиться вообще ни к кому не способна, но надо мной издевается. И мне не нравится, что она коверкает мою фамилию.
Нэнэ осклабился так сладко, что Магда поняла, на чьей он стороне.
- Я поговорю с ней, - пообещал директор, и Гвен просто обалдел. Да эти двое – адекватные люди! – Так что ты хотел сказать о репетициях?
- Я просто имел в виду, что к концу месяца они на лошадях уже будут, как пешком, там ведь много и не надо, просто несколько метров проехать. Если Жанну не считать, но Эйприл хорошо ездит. И сцены сражений очень классные, эффектные. Кроме монологов Жанны и ее диалогов с Карлом я ничего сложного не заметил, а Эйприл текст уже выучил. Кстати, кто будет играть Карла?
- Я, - пожал плечами Нэнэ.
- Так у вас же… - Гвен посмотрел на его сложную, красивую косу.
- Отрежу, мне не жалко, - директор снова изобразил равнодушие. Ему и правда надоели волосы, с ними было тяжело, да и хотелось перемен. Пошла Ильза к черту, раз уж ей можно бросать все и уезжать, то он тоже никого не станет спрашивать.
- Я думаю, вам пойдет. Если не очень коротко. Извините, если лезу не в свое дело.
Нэнэ промолчал, продолжая смотреть на него.
- Так вот, насчет постановки… А что вы собираетесь делать с финалом и сценой с отрезанием волос Жанны? Я слышал, что Эштон с Эйприлом сегодня собирались эти волосы покупать, так что без проблем, но вообще, как будет выглядеть сцена?
Нэнэ завис. Этот новичок, сидевший в темноте актового зала, освещенного не полностью, а только на сцене, заметил промах. В зале парни репетировали диалоги, чтобы вызубрить их идеально, а в порыве скачек и размахивания мечом не посмели забыть даже слово. Гвен просто смотрел и понял, что с таким сценарием, с такой подачей Дримсвуд не выиграет. Слишком… скучно, пресно, серьезно, правдоподобно и натурально. Очень страшно, литры томатного сока будут литься на «премьере», звон мечей, все такое… Чтобы победить, нужно зацепить зрителя чем-то необычным, оригинальным. Натуральность была в моде год назад, нужно взрывать людям мозги.
- Я еще не думал об этом, - спокойно ответил директор. – Хотя, я даже не знаю, как лучше оформить это, куда перенести место действия – в «помещение» или оставить снаружи, на улице. Но так получится слишком много улицы.
- А финал? Ее будут сжигать, как в оригинале?
- Конечно, - Нэнэ кивнул. – Только опять неизвестно, как это сделать натуральным, не будем же мы его жечь. А там только поле и трибуны со зрителями. И жюри, - он вздохнул, Гвен хотел снова прикусить губу, но вовремя вспомнил и не стал.
- А может, поменять финал?
- В каком смысле?
- Сделать его не таким трагичным, например? Ну, французы все же успели и спасли ее, Карл передумал, тогда он не будет казаться таким отрицательным персонажем. Ведь в жюри будут такие… Ну, очень крутые люди? Они же не будут ставить высокие баллы тем, к кому отношение не очень хорошее, персонаж не должен вызывать только негатив, правильно?
Нэнэ выгнул бровь и медленно кивнул.
- Ну, вы согласитесь поменять финал, если я предложу сделать что-нибудь со сценами сожжения и той, после разговора с Дюнуа?
- Соглашусь. Больше идей все равно нет, я открыт для предложений, - директор честно признался, и Гвен очень воодушевился, стараясь этого не демонстрировать. Обычно к нему не очень-то прислушивались учителя и, тем более, директриса.
- Я думаю, можно заменить натуральные сцены танцами. Там же можно использовать музыку? Динамики поставить, к примеру?
- Динамики будут предоставлены, музыку можно, но мы собирались использовать просто фоновую, для эффекта.
- А можно клубную, она же без слов, - Гвен повел плечом, повернул корпус к директору, и тот тоже немного повернулся. В конце концов, иначе друг друга не понять, это язык тела.
- Танцами?.. – Нэнэ прищурился, сомневаясь.
- Ну, вы же сами сказали, что у вас идей нет, - Гвен улыбнулся. – Это может быть не просто суровая «экранизация» того времени, в правилах же нет условия, что все обязательно должно быть серьезным? У нас все будет современно, почему нет? Вы не согласны? Дримсвуд, насколько я знаю, новый интернат, вы – молодой, классный директор. Вы же не хотите быть, как эти законсервированные клуши?
Нэнэ захихикал, но замолчал, поймав уловил на себе взгляд Магды, которая вытаращила глаза и намекала, что лучше не показывать остальным ученикам, что Гвен действительно подает неплохие идеи. Ему и правда могут позавидовать, что ему удалось рассмешить ДИРЕКТОРА.
- Я думаю, можно ту сцену с отрезанием волос заменить чем-то, типа речитативного диалога. Ну, Дюнуа с Жанной будут спорить насчет ее пола, внешности, все такое. Как думаете, может, это будет лучше?
- А текст? Он же не рифмованный.
- Я переделаю. Диалог не длинный, его можно переделать, немного увеличить, добавить чего-нибудь. Они будут ругаться…
- Да уж, рэп в постановке четырнадцатого века – нечто, - Нэнэ хмыкнул, но идея ему понравилась.
- Так они же в костюмах будут. А потом Жанна отрежет себе косу, и пойдет сцена битвы.
- А финал?
- Тоже танец. Если бюджет позволяет, конечно, то можно придумать с сожжением кое-что… - Гвен так заманчиво отвел взгляд и сделал вид, что смотрит в окно, что директор сам наклонился.
- Что? Не волнуйся, бюджет позволяет, мисс Бишоп все оплачивает. Она хочет победы для Дримсвуда и Стрэтхоллана.
- Кубок, вы имеете в виду? – Гвен улыбнулся.
- Естественно.
- Тогда можно нанять несколько человек для файер-шоу. Есть любители, которые занимаются этим ради удовольствия, они много и не попросят, а сделают все отлично. И представьте себе, после финального монолога Жанны ее привяжут к столбу «англичане»… У вас будет столб?
- Будет. И костер будет, - Нэнэ кивнул, не отрывая от него взгляда.
- Ну вот. Ее привяжут, приговор огласят тоже в речитативной форме, чтобы было пафосно, драматично. И включится громкая музыка, вместо поджигания костра будут эти парни или девушки с огнем. Они его и выдувать могут, это же вообще – дешево и красиво. «Англичане» выстраиваются в ряд перед костром, чтобы не видно было, что он не горит, конечно, танцуют что-то, потом появляются «французы», освобождают Жанну, и уже она танцует на первом плане. Музыка, огонь, все красиво, мы победили, - Гвен хлопнул в ладоши и развел руками в стороны, мол, все гладко и шикарно. – Как вам?
- И что будут танцевать «англичане» в конце?
- Ну, что-нибудь комично-агрессивное. Пусть они выглядят смешно, но забавно, чтобы Жанна выглядела круче.
- Что, например?
- Танец из «Триллера» Майкла Джексона. Он же простой, выучить – три дня, еще два на репетицию синхронности, - выпалил Гвен, прижатый напором директора к стенке. Образно выражаясь, конечно.
- Отлично, - Нэнэ улыбнулся широко, сверкнул глазами, ему идея очень даже нравилась. – И «французы» тоже будут его танцевать?
- Не-е-ет, - Гвен покачал головой. – Они появятся, и вместе с «англичанами» уже будут танцевать что-то действительно крутое.
Директор вопросительно на него взглянул, ожидая очередной потрясающей идеи. Но Гвен вдруг прищурился и уставился на директора в ответ.
- А вы же будете играть Карла… Сами сказали.
- Ну, да.
- Дюнуа и Жанна будут речитативом в середине спектакля, а вам придется танцевать со всеми в конце, вы же освободите ее, вроде как. Ну, в жизни Карл ее бросил на произвол судьбы, но у нас у него взыграет совесть, и он ее спасет от казни.
- Придется, - Нэнэ пожал плечами. – Я не против. Но зависит от танца.
- Ммм… Можно танец из «Шаг Вперед», из первой части в финале. Его все узнают, все в восторге будут. Но музыку подинамичнее, не классическую, а скорее рок, чтобы огонь эффектно смотрелся. И некоторые движения переделать.
- В «Шаг Вперед» танец скорее парный. Нет, он коллективный, но там есть пара. А у нас одна Жанна, - Нэнэ прикусил губу, тоже задумался.
- Я в интернете читал позавчера, после репетиции, что у историков есть другая версия ее жизни. Ее не сожгли, она вышла замуж за Жиль де Рея и родила ему двоих детей. Вы знали?
- Нет, - Нэнэ опешил.
- Ну вот. Фон Фарте играет Жиль де Рея, почему бы ему не станцевать с Жанной в конце?
Магда слушала все это и думала, что мисс Бишоп сначала убьет их, увидев скандал и услышав речитатив в классической постановке, но если они победят с этим, она просто… Она просто умрет от счастья, что Нэнэ все-таки смог настроить своих учеников на нужную волну.
Сомори думал о том, какой новичок горящий именно в душе. У него миллион идей, у него восторг от самой постановки, хоть он в ней и не хочет играть. Он хочет поучаствовать в еще лучшем статусе – статусе сорежиссера. И с таким вариантом «Жанны» они действительно могут победить.
- А как ты собираешься переделать текст в стихотворную форму? – Нэнэ решил не подколоть, а именно уточнить, убедиться, что все будет схвачено, а не просто куча бессмысленных идей.
Гвен неожиданно немного смутился.
- Ну, я смогу. Переделаю.
- Ты это уже делал?
- Да, - Гвен не стал говорить, что он же сам почти победил в музыкальном конкурсе этого года. Он сам писал песни, по крайней мере, старался. Он очень хотел написать что-то стоящее, достойное красивого исполнения. Набросками и занимался на уроках, вместо учебы.
- Хорошо. А танец кто будет переделывать? Финальный, из «Шага»? – Нэнэ прищурился.
- Тоже я. У меня полно свободного времени, - Гвен пожал плечами, улыбнулся. – Я же не играю, текст мне учить не надо, на лошади ездить не надо, рубиться ни с кем не надо. Надо же чем-то заняться, а то скучно.
Ему было не скучно, просто стыдно, что он дурака валял, но не стоило признаваться в этом директору. Каким бы крутым он ни был, это директор, Гвен просто не знал, каким этот человек бывал наедине с кем-то, типа Фрэнсиса. Он все равно считал директрис и директоров людьми с акульей хваткой. Единожды признавшись в своей совестливости и желании быть со всеми, он навеки подвяжется в рабочие лошадки, а ему не хотелось.
- Ты хорошо танцуешь? – Нэнэ поднял брови.
- Не знаю. Надеюсь, что неплохо. Ну, я попробую переделать несколько движений, покажу вам, а вы решите, как получилось.
- Успеем за три недели?
- Конечно. Можно и за две, - Гвен махнул рукой. – Мне пару дней надо, чтобы переделать текст, пусть они сразу его учат, а танцы уже готовые, там всего ничего менять-то.
- Отлично, - Нэнэ кивнул. - Может, тебе после выпускного на режиссерское податься?
- Еще ничего не получилось, да и учиться три года еще, - Гвен махнул рукой и вдруг поймал себя на том, что после разговора с директором ему действительно захотелось учиться в Дримсвуде и жить с Гранатами, общаться даже с такими уродами, как кое-кто из Турмалинов. В конце концов, в жизни не бывает все идеально, нужно уметь подстраиваться или отстаивать свои права, свое мнение. Он же не тряпка, он сможет.
- Но ты все равно подумай, - Нэнэ на всякий случай уточнил.
- Хорошо.
* * *
- Ты просто девица настоящая, - Гаррет мерзко захихикал, рассматривая Эйприла в отражении в зеркале. В примерочной они мучились вдвоем, Андерсену принцип плетения косы был знаком, Кле – нет, поэтому нужна была помощь. Но даже просто с распущенными, прицепленными заколками под настоящие волосы накладками он стал выглядеть еще хлеще Рудольфа.
- Класс, - он рассматривал себя уже с косой. – Вылитая Жанна Д’Арк.
- Попробуй дернуть за нее – свалится или нет? – посоветовал Гаррет, делая вид, что он очень занят и листает журнал.
Эйприл дернул, ничего не получилось.
- Черт, крепко держится. А как я ее «отрезать» тогда буду?
- А вот так, - рука Эштона протянулась, схватила кончик косы и так дернула, что Эйприл не успел отреагировать – коса осталась висеть в руке, заколки посыпались на пол.
- Больно же.
- Ну так не настоящие же волосы.
- А крепятся-то к моим! – Эйприл отобрал косу, убрал ее в бархатный рюкзак вместе с заколками и хотел уже выйти из примерочной, но Эштон встал.
- Тогда извини, - Гаррету опять захотелось побыть мега-милым и нежным. У него в последнее время часто такое случалось, поэтому Эйприл только получал удовольствие, по-прежнему не расслабляясь, каждую секунду готовый ответить на колкость колкостью. Если подумать, Гаррет никогда не хамил всерьез, только давил на психику, и если в такие моменты жертва начинала плакать, он чувствовал себя победителем. Но если жертва, как Эйприл, показывала, что ей обидно и больно, но в то же время достойно отвечала тем же, он прекращал дурить.
- Я подумаю, - Кле повел плечом, рука Эштона так ласково, но уверенно взяла его за шею сбоку, большой палец провел по контуру челюсти. Сопротивляться в такие моменты Эйприлу даже не хотелось, к этой внешности он уже привык, Гаррет настоящим был именно в этом образе, а романтичный брюнет уже казался всего лишь его частью.
То ли Андерсену захотелось пошалить, то ли у него просто нервы сдавали от желания переспать с тем, кто ему нравится или хоть с кем-нибудь, но Кле не успел дернуться, как его уже зажали в углу между стеной и зеркалом и начали активно раздевать.
- Н… Ну ты чего опять?! – Эйприл уперся руками ему в грудь и укоризненно, возмущенно уставился.
- Надоело, не могу, - пояснил Гаррет, чуть ли не задыхаясь от нереальности его даже потрогать «вот так». Кле был упрямым. – Боргес трахается, все трахаются, а ты издеваешься.
- Я не буду этого делать…
- До премьеры постановки, я знаю, - закончил за него Гаррет, перебив.
- Нет. Я хотел сказать, что не буду этого делать в примерочной в магазине, это же вообще.
- А когда вернемся?
- А когда вернемся, не буду до премьеры.
- Ты зану-у-уда! – Гаррет застонал, отвернулся и вышел из примерочной, взмахнув занавеской.
- Между прочим, если хочешь, можешь пойти и тоже попросить у Гвена ему вставить. Одри он сам предложил, тебе не откажет, я думаю, - ехидно донеслось ему вслед.
- Я не хочу его. Я хочу ТЕБЯ, - так выразительно ответили из-за занавески, что продавец-консультант, стоявшая недалеко, округлила глаза. Какая страсть, однако. Хорошо, что она не видела, к кому эти слова относились, к человеку какого пола. Эйприл увидел в зеркале, что невольно улыбнулся, радуясь, что Гаррет не ушел, обидевшись. Да и как не радоваться такой верности, которая для Андерсена была запредельной?
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |