- Вы спятили, что ли? – Анжело поморщился с отвращением.
- Завидуешь? – радостно улыбнулся Гвен. До Рудольфа начало медленно доходить.
- Вы правда этим занимались сегодня?.. В душе?.. – он моргал немного шокированно.
- О, да. И поверь, он просто ПОТРЯСАЮЩЕ это делает, - заверил Гвен очень страстно, так что Рудольф побелел, а Анжело покраснел. – Оуэн, будешь моим парнем? Ну пожалуйста, мне очень понравилось, никогда раньше такого не было.
Гаррет мысленно запел какую-то песенку, Эштон глупо улыбался, глядя в тарелку. Да уж, успел отличиться Боргес, использовал новое тело по назначению. Видимо, ему тоже не терпелось, оголодал по живым телам.
- Нет, - буркнул он, не глядя на новенького.
- А почему?
- Отвали.
- Ну Оуэн. Ну пожалуйста, встречайся со мной, а? Я хороший, добрый, милый, у меня фигура ничего такая, я умею много, я тебе еще не все показал.
- Такие, как ты, меня не привлекают, - наклонившись, чтобы Анжело не мешал, сообщил Одри ему в упор, в лицо. – Это если вежливо. А если честно, то ты отвратительный. Я тебя предупреждал, чтобы ты никому не говорил, но если уж тебе так хочется, то я тоже скажу. У тебя стыда нет, а это никому не понравится, даже конченному извращенцу. Да и внешне ты мне не очень-то.
- Просто ты сам любишь под кого-то ложиться, да? – хмыкнул Гвен, видя его насквозь, так что Гаррет даже удивился и слегка восхитился.
- Лучше бы подрочил, - вздохнул Оуэн, признаваясь сам себе вслух, что секс с этим придурком не стоил последствий.
- А вот мне прекрасно было. Надо к этому проще относиться, - он пожал плечами.
- Мы же не животные, - выдал Рудольф.
- Люди относятся к животным. Это так, для тех, кто путает общее название «животные» и представителей одного из видов «звери». Люди – животные, поэтому у нас и инстинкты похожие. А вся эта ваша ерунда… - он вздохнул, хотел встать и уйти, но Оуэн его опередил, встал, пихнул плечом нарочно и пошел с подносом на выход.
- Видели? – Гвен хмыкнул. – Неврастеник. Как будто мне или ему от этого холодно или жарко.
- Бесчувственный и бесстыжий, вот ты какой, - выдал совершенно честно Анжело.
- Я просто адекватно воспринимаю мир, а не как всякие «кисы», - поправил Гвен, прищурившись ехидно.
- Это пройдет, - вдруг пообещал ему Эштон с таким спокойным, немного надменным и уверенным видом, что Гвен на секунду потерял моральное равновесие. Так ему никогда ничего не говорили.
- Может пройдет, а может и нет, - он пожал плечами.
- Так все говорят. Но я тебя уверяю, это пройдет. Годам к тридцати, только уже поздно будет.
- Откуда тебе знать? – Гвен хмыкнул и пошел на выход.
- Да уж, откуда мне знать, - закатил Эштон глаза, а Гаррет подумал, что ему-то повезло, у него есть второй шанс прожить эти годы не так, не наделать глупых ошибок, которые он совершал, будучи циником. А вот у некоторых этого шанса не будет.
- Что ты уставился, Бэтмэн?! – Анжело начал беситься, поймав на себе этот взгляд в третий раз. Гематит игнорировал, продолжая на него смотреть без единой эмоции во взгляде и вообще на лице.
- Ну Мэддок, ладно, или как там тебя… На что ты так смотришь?! У меня на лбу написано «лох», что ли? – Мэлоун вопросительно посмотрел на Рудольфа, тот честно покачал головой.
- Нет, не написано. Все нормально.
- Ну и чего он тогда пялится?!
- Ты ему нравишься, - тихо и проникновенно сообщил Эштон, и Гематит на него покосился очень мрачно, но сложно коситься на человека старше тебя на год, как наивно полагал Мэддок, да еще и сильнее.
- А он мне – нет, - заверил Анжело. – Готичная малолетка. Вон, посмотри на придурков своего возраста, нефиг на меня пялиться! Не дорос.
- А Лукас сказал, что без разницы, кто старше и насколько, - неизвестно в какой уже раз процитировал Рудольф.
- Да черт с ним, с твоим Лукасом. Он-то тоже еще, Конфуций недоделанный, - проворчал Анжело, и Эштон улыбнулся. Гаррет сам не понимал, но по какой-то причине Мэлоун его веселил. Он забавно разговаривал, забавно вел себя, странно реагировал на разные события. И Гаррет догадывался, что уж Анжело-то мог заинтересовать Одри намного сильнее, чем простой, как ботинок, новичок.
В коридоре Глен новенького все же нагнал, решив разобраться с ним раз и навсегда. И Гвен, к сожалению, не мог не признать, что у Диего вкус был отменный. На лицо Сезанн был красавцем тем еще, хоть портрет рисуй, хоть в модели приглашай, в отличие от самого Гвена, который был на любителя. На очень странного любителя, вроде Нэнэ, к примеру, который был падок на оригинальные лица.
- Слушай, чучело, - Глен шагнул к нему так, что отодвинуться не получалось, Гвен оказался в углу между окном и лестницей, и это слегка смущало. Правда роста они были абсолютно одинакового, и это вселяло уверенность перед ледяной рожей «кисы».
- Слушаю, киса, - улыбнулся Гвен очень сладко и искренне.
- Что ты лыбишься-то, а? Я еще шутить не начал, вроде, - Сезанн тоже улыбнулся, рассматривая его вблизи. Улыбался Глен, как оказалось, устрашающе, широко, обнажая только верхние зубы, щурясь. С зубами у него было все в порядке, а потому улыбка была практически белоснежная.
- Да вот, думаю о вас с Раппардиком.
- И что надумал?
- Пока ничего. Не могу никак понять, что ты в нем нашел.
Глен выгнул бровь очень резко, потерял дар речи. Он ожидал немного не того.
- В смысле?
- В прямом. Посмотри на себя и на меня. Кто из нас ему больше подходит? Он же нытик, трус, на самом деле он просто кажется таким крутым. Он же даже трахаться долго не может, кончает быстро, зато уговаривать готов годами. Зачем тебе такой нужен? У тебя что, совсем гордости нет? – Гвен «удивлялся», но Глен тоже не был простым, как десять центов, он почти сразу догадался, Что это такой оригинальный приемчик.
- Ммм. А у тебя, видимо, гордости и не было никогда. Тебе-то он зачем такой инвалид сексуальный?
- Так я же тоже не Мэрлин Монро, почему бы нам не быть вместе, если мы друг другу подходим? Знаешь, он со мной даже не попрощался, когда уехал. Так что официально мы не расставались, он тебе об этом говорил?
- Да уж, на Мэрлина Мэнсона ты больше похож.
- Какое у тебя острое чувство юмора. Сейчас порежусь прямо.
- Поищи себе другого придурка, я он теперь мой. А тебе лучше свалить обратно в твой Торнтмон. А еще лучше – в Стрэтхоллан, заодно перетрахаешь там всю шпану, туда же сейчас чуть ли не малолетних преступников со всей страны свозят. Тебе там обрадуются.
- Да мне Диего как-то ближе.
- А ты забудь о нем, проще жить станет, - посоветовал Глен.
- Приму к сведению, киса. Но у меня свои планы, - Гвен издевался, точно зная, что безумно раздражает. И никто из них не видел и не слышал, что Диего собственной персоной стоял на лестнице и прислушивался к их разговору. Ему даже хотелось улыбаться, как это забавно звучало. Два потрясающих парня собачились из-за него в такой нежной, культурной форме.
А ведь Гвен был прав. Сам Диего ничего особенного собой не представлял, просто знал, как поставить себя в обществе, как произвести впечатление потрясающего парня. Да, он любил парней, он был довольно красив, он был силен, но боялся всего на свете, ненавидел драться. Ведь качаться в спортзале и получать десятки на физкультуре не значит быть крутым и уметь надрать задницу кому угодно. Он был сильным только с тем, кто с ним вел себя, как слабый. И если бы на него наехал, к примеру, тот же Эштон или даже Оуэн, которые и в прошлом не отличались мирным нравом, он бы испугался всерьез.
Жаль только, что Глену об этом неоткуда было узнать.
Но его уже взбесило это отношение новичка, будто к какой-то гламурной девчонке. Он не был гламурной девчонкой, но постепенно в нее превращался под влиянием Раппарда, и это немного напрягало. Это начало напрягать сейчас, когда он услышал слова Гвена. И пусть даже это было ложью, сомнения закрались.
- Ты что, думаешь, что я из бабушкиной деревни сюда приехал, что ли? – он прищурился. Гвен хмыкнул.
- А что, нет, что ли?
Ухмылка тут же стерлась, сбилась, точнее, потому что Глен ответил молча, просто дал ему легкую затрещину. Новенький не ожидал, округлил свои круглые глаза еще сильнее и выматерился так, что Глен подавился, узнав о себе много нового.
- Ах ты… - Гвен снова загнул такую комбинацию слов, что уши чуть не завяли, и Глен отхватил кулаком поддых, согнулся, получил коленом по лицу и шатнулся к окну. Гвен больше не успел ничего сделать, его схватили за ворот короткой футболочки, дернули на себя, и стало внезапно очень больно и темно в глазах от поплывших там кругов, от рассыпавшихся звездочек. Глен лбом разбил ему нос и отпустил, схватился за собственный лоб, зашипел. Конкурент мешком свалился на пол.
Диего решил, что это уже не просто ссора двух девиц, сделал вид, что его там вообще не было, и ушел наверх.
Разобрались так тихо, что никто даже не заметил, все продолжали сидеть в столовой, но потихоньку расходились. Глен выбрал для «разговора» такой удобный момент, когда учителя еще сидели за столом слишком далеко от арки и, тем более, от лестницы, под которой шла «беседа». Гвен, будь он в Торнтмоне, с самого начала просто порвал бы чужое лицо ногтями, повыдергал бы чужие волосы клочками, повыбивал бы зубы… Но в Дримсвуде легко было расслабиться и потерять бдительность, он просто не ожидал от гламурной кисы Турмалина такой реакции на пару безобидных ударов. Кто же знал, что у Глена это было фирменным ответом на любой не понравившийся ему комментарий. Действовало в девяноста девяти процентах из ста просто убийственно, у него самого даже синяка не оставалось, только голова болела пару часов, зато разбитый нос противника радовал взгляд еще долго, не говоря уже о подглазниках. Слава богу, хоть удар по лицу пришелся удачно, и даже не разбил ему нос. Да что там, даже кровь не пошла.
- Какой ты ласковый, - сострил Сезанн, сев на корточки рядом с бессознательным новичком и раздумывая, что с ним делать. Диего позвать?
«Прости, я вырубил твоего бывшего».
Бред собачий, потеря статуса и унижение.
Позвать Тео? Да его придется откачивать от истерического припадка со смехом и слезами.
Позвать Лукаса? Он тоже будет нервно ржать, толку от него – ноль, Фрэнсис поранил руку где-то и тоже бесполезен, Эйприл… Господи, да как его еще в медкабинете не заперли со стертыми ляжками и забинтованными руками. Но еще замечательнее будет позвать Эштона или Оуэна. Первый всем растреплет, и Глена убьет директор, а второй просто порадуется, что противного Деорсу наконец пришибли в темном уголке.
- Вставай, я же вижу, что ты в адеквате, - мрачно потребовал он, уловив изменения в чужом дыхании. Ну и что, что кровь уже забавно стекала по щеке на волосы, Гвен был в сознании.
- Да нет, полежу еще немного, отдохну. Замотался, честное слово. У Оуэна такой здоровый… Ну, ты знаешь, о чем я, да? Хотя, откуда тебе знать, ты же только с Раппардиком спал. Погоди, а вы вообще спали? – беседовал Гвен с закрытыми глазами.
- Да, и меня все устраивает. Я же не девочка, мне не надо «чем больше, тем лучше».
- Так я тоже не девочка, - Деорса хмыкнул.
- Да я бы поспорил, - Глен брезгливо поморщился, но этого Гвен не увидел. Он это услышал в интонации и чуть не улыбнулся удовлетворенный произведенным впечатлением.
- Ну, я же говорил сегодня перед обедом, что мы с тобой еще обсудим всякие штучки про Раппардика. Вот и обсуждаем. Видишь? Я всегда отвечаю за свои слова.
- Вставай, нечего тут валяться, кто-нибудь споткнется.
- Так я и рассчитываю, что кто-нибудь из учителей. Сразу, как это говорят в полиции, зафиксировать факт нападения и избиения, «снять» побои.
- Урода кусок.
- Целый урод, не надо меня так недооценивать.
- Полный укурок.
- А чего так вежливо? Не «полный», а жирный уж сразу. Завидуешь, что у меня такая задница, да?..
- У тебя ноги, как карандаши, и задницы никакой нет, у тебя просто кости, как у коровы, так что не надо тут Джениффер Лопес изображать, ладно?
- Спасибо за комплимент. А вот у тебя и посмотреть не на что. Плечики, как плечики, ходули ничего так, колесом немного, но это поправимо. В общем, не фонтан. Хотя, я знаю, с чем у тебя в порядке, - Гвен пользовался возможностью нахамить сопернику по полной программе, потому что Глен не мог оставить его, боялся по-настоящему получить от директора за драку. Тем более что Нэнэ точно взбесился бы, увидев новичка в своем кабинете в роли жертвы второй раз за день. – Знаешь, с чем?
Глен промолчал, и один глаз Гвен приоткрыл, чтобы проверить, рядом ли он или уже ушел. Сезанн был рядом и с опаской смотрел на коридор, откуда уже начали выходить отдельные личности. Гвен опустил голову обратно и закрыл глаз до того, как Турмалин снова на него посмотрел.
- Ну и с чем?
Гвен молчал.
- Заснул, что ли?!
- У Раппардика же меньше, чем у тебя, да? – гнусно захихикал Деорса, не выдержав.
Он пожалел, что не видел выражения лица Глена в этот момент, а стоило на это посмотреть, потому что Сезанн помрачнел и побледнел.
«В точку», - подумал он практически с ненавистью.
- Ты-то, по-моему, вообще не чувствовал с ним ничего. Зачем он тебе? – тоже грубо сострил он.
- У нас высокие отношения, основанные на чувствах, а не на сексе и не на внешности. Тебе не понять, киса. А ты тоже зовешь его Леопардиком или Котиком?
- Нет.
- Тигриком?
Глен даже закрыл глаза, стараясь не психануть и не вскочить, не дать по беззащитному телу ногой с размаху.
- Угадал? – Деорса опять захихикал, еще противнее, чем до этого. – Ой, не могу. Он всех заставляет звать себя Тигриком. Только мне не нравилось это слово, и я звал его Раппардиком-Леопардиком-Гепардиком и еще как-то, сейчас не помню. Кто-то идет, да? Задницей вибрацию по полу чувствую.
- Ты ей по жизни вибрацию чувствуешь, - прошипел Глен, но потом уловил, что именно ему сказали, и уставился в коридор. Далеко смотреть не пришлось, взгляд наткнулся на Рудольфа.
- Привет, - он улыбнулся. – Тебя Диего ушел искать. Ой, что с ним?! – глаза глупого Граната удивленно округлились, он хлопнул ресницами, Гвен изображал покойника. Кровь уже даже не текла из разбитого носа, но размазавшись по щеке, смотрелась экстравагантно.
- В обморок упал, - ответил Глен холодно, на автомате. – Сейчас встанет, ничего, я просто так тут жду, вдруг хуже станет.
- Так может медсестру позвать? – услужливо уточнил Рудольф, искренне беспокоясь за нового соседа по команде.
- Нет! Не надо. Иди спокойно, он просто не в себе. От него чувствуешь, как перегаром несет? Он пьян в задницу, не надо, чтобы директор узнал, а то ему же и достанется.
- А кровь тогда откуда? – Рудольф строил дебила и дальше, но мысленно ухмылялся хуже самого Гвена.
- Давление подскочило, наверное. Бывает. Давление повысилось, кровь пошла, перед глазами потемнело, и он упал, - выстроил красивую цепочку событий Глен. – Ты иди-иди, он тоже скоро придет.
- А может, пульс пощупать?
- Сам пощупаю.
- Или искусственное дыхание сделать? – Рудольф издевался. Если бы только кто-нибудь знал, о чем и как он думал на самом деле, но это оставалось чем-то из области непознанного, как НЛО или полтергейст. Энсор прекрасно понимал, что кто-то кого-то отлупил, вообще эти двое подрались немного. Рудольф даже понимал, по какой причине они это сделали, как звали эту причину. И он видел, какая неприязнь между ними была, как наэлектризовалась атмосфера в закутке под лестницей.
А раз уж все в его руках, то почему бы не стравить их, как это делал Диего, только немного иначе? Раппард стравливал в драку, а Рудольфу хотелось посмотреть на что-то более приятное.
- Обойдется, сейчас встанет.
- Тогда я лучше позову медсестру, - Рудольф улыбнулся, как дурочка с переулочка, готовая дюжину нищих инвалидов и «беременных» цыганок позвать в гости, пожалеть и обогреть.
- Да ты чем слушаешь?! – Глен начал злиться. – Я сказал, НЕ НАДО звать никого!
- А вдруг он не дышит?
- Прекрасно дышит! – Глен стукнул кулаком «тело» по груди. Тело вздрогнуло, но не очнулось.
- А может, медсестру…
- Да ладно! – Глен почувствовал себя героем дурацкой комедии, но с безмозглым Гранатом и похотливым, как кошка по весне, Гвеном иначе было невозможно. Оказываясь в замкнутом пространстве, эти двое образовывали ужасную атмосферу тупости и секса. И это была не сексуальная тупость, это был тупой секс.
- Я ожил! – Гвен спас его, чтобы самому не пережить несколько неприятных секунд. Уж чего-чего, а целоваться с новой кисой «Раппардика» ему хотелось меньше всего на свете, поэтому Деорса сел, как зомби, вытянув вперед руки. – Чудо, - возвестил он Рудольфу, улыбнулся ему, встал и отряхнулся.
- У тебя кровь, - сообщил Энсор, и парень принялся стирать кровь со щеки, из-под носа, с губ.
- Удивительно, как опасны перемены давления, - выдал он так ехидно, что Глену захотелось выбить ему передние зубы. Ну, так. Чисто по-девичьи разобраться.
* * *
Анжело ночью никак не мог заснуть, смотрел на верхнюю полку. Но не на ту, что была над ним, а на ту, которую занимал новенький. Он лежал над Рудольфом, и все уверены были, что спит он, раскинувшись звездой. Но он свернулся калачиком, сложив руки лодочкой и спрятав их под подушку. Черная крыса, по которой заболела вся малышня, и которую Гаррет полюбил, как тезку, свила в его волосах гнездо и спала. Острая мордочка с дрожащим носиком покоилась у Гвена на щеке, рядом красовалась когтистая розовая лапа, хвост лежал у него поперек шеи. Анжело таким тандемом восхищался, но смотреть перестал, он повернулся на другой бок и уставился на спящего Оуэна. Во сне он казался милее, но ничуть не младше, он почему-то всегда выглядел очень взрослым и крутым, будто просвечивали другие черты сквозь его лицо.
«Какая гадость», - подумал Мэлоун, и это была единственная связная мысль за последние два часа. Помимо нее были только образы, которые он себе успел нарисовать, думая об Оуэне и новеньком, который умудрился соблазнить его чуть ли не одним щелчком пальцев. Это либо волшебство, либо какой-то гипноз. Или Брикстоун просто кобель, который бросается на все, что движется.
На все, у чего длинные патлы. На все, у чего аппетитный багажник. На все, у чего длинные ноги. На все, что не знает слова «нет».
Правда Оуэн оказался ублюдком и козлом тем еще. Анжело подумал, что не пережил бы, скажи ему кто-то подобный, что он «отвратительный» и все такое. Но ему и смелости не хватило бы вести себя, как Гвен, так что нет проблем.
Черт, да почему он вообще об этом думает? Он что, влюбился в этого урода, что ли? Нет, он презирает Брикстоуна, который способен переспать с тем, кто ему заранее неприятен, а потом сказать об этой неприязни. Это отвратительно и низко.
Как может Анжело влюбиться в такого циника и урода? Кроме того, это же мужик. Хотя, в данный момент и в данной ситуации это не имеет значения, ведь это мужской интернат. Единственное, в чем был прав Диего, оказалось отсутствием выбора. Как можно выпендриваться и выбирать, если выбирать не из кого? Противным было не это, противным было то, что Анжело не собирался делать «это» из принципа, от безысходности, он действительно начал беситься, узнав о «любви» этих двоих. Подумаешь, переспали. Да Оуэну даже не понравилось, и сам Гвен ему не нравится.
Но Мэлоуна все равно задевало. И ему хотелось отомстить хоть как-нибудь, а еще хотелось потрогать Брикстоуна. Почему новенькому можно, а ему – нет? Нет, он нормальный, конечно, но иногда хочется кого-то потрогать… Поэтому он еще посмотрел на спящего идиота, откинул одеяло и встал с кровати, на цыпочках подкрался к нему и наклонился. Он тут же спохватился, убрал волосы одной рукой, чтобы не свешивались и не щекотали сонную морду. Оуэн спал, как убитый, так показалось бы даже Гаррету, вздумай он на дружка посмотреть посреди ночи. Но смотрел только Анжело, и он наивно полагал, что сосед по команде вообще не улавливает присутствия рядом с собой.
Одри проснулся, но не шевелился и прикидывался совершенно бессознательным. Ожидал он чего угодно, но только не того, что ему закроют глаза ладонью для надежности, а потом приблизятся настолько, что он почувствует чужое дыхание. Оно было теплым, взволнованным и чуть веселым, будто злорадным. И губы тоже оказались теплыми, довольно мягкими, приятно нежными. Оуэн взял чужую руку, мешавшую ему открыть глаза, за запястье, хотел убрать ее, но ему помешали второй рукой. Волосы Анжело предательски свесились и защекотали «жертве» лицо. Но Мэлоун не сильно расстроился, ведь длинные волосы были не только у него. У Рудольфа и этого противного Деорсы они были еще длиннее. Оуэн обязан решить, будто это Гвен полез целовать его среди ночи, кто же еще может быть таким наглым и бесстыжим?
Одри СРАЗУ понял, что это не Гвен, потому что целовал его в душевой всего несколько часов назад и прекрасно знал, как новенький целуется. Он бы ни за что не стал делать это так скромно и нежно, он бы уверенно напал. Да и губы были не такие. Рудольф? Бред собачий. Значит, очкарик, потерявший где-то свои очки?
Одри задумался. Зачем Мэлоун решил его поцеловать? Ах, да, он же наверняка собирается выдать это не за свой поступок, а за чужой, того же Гвена, к примеру. А раз ему так хочется, то пожалуйста.
Анжело немного опешил, когда ему ответили, да еще так осторожно. Ах он урод, настоящий кобель, ублюдок и козел. С кем попало лижется.
- Иди сюда, детка, - Одри мысленно рыдал от смеха, пока шептал это, руки Оуэна не стали больше сражаться за право разглядеть «нападавшего», просто обняли его поперек спины и вынудили сесть на его полку, прижаться к нему.
Анжело понял, что ошибся. Что теперь делать? Оуэн проснулся, теперь нельзя просто убрать руку и лечь спать к себе, он же увидит его. Но если не уйти, он продолжит его облизывать.
Вот черт.
- Ангелочек мой, - придуривался Одри изо всех сил, но трогал его очень целомудренно. Анжело немного не понял. Это просто такое ласковое прозвище, которое он дает всем своим минутным придуркам или это производное от его имени? Гадким было то, что ему это нравилось, он почти поверил, что Оуэн его каким-то непонятным образом узнал. Он не лез к нему в каком-то извращенном смысле, просто крепко обнимал, сладко целовал, не пытался убрать руку от своих глаз. А еще Анжело не заметил, как его успели пощупать, чтобы опознать окончательно. Одри убедился в том, что не ошибся, потрогав волосы, определив их длину, проведя по торсу, по бокам, едва задев бедра и поняв, что они не широкие, как у Гвена. Конечно, это Анжело, кто же еще? Но что на него нашло вдруг? Неужели запал наконец?
- А куда ты, кстати, очки дел? Не носишь больше, я смотрю, - ехидно оборвал всю романтику подлый Брикстоун. Анжело чуть не потерял сознание, но быстро взял себя в руки, убрал ладонь от его лица и пожал плечами.
- Очки потерял. А это…Да просто решил проверить, врет это пугало или нет. Врет, конечно, целоваться ты вообще не умеешь.
- Понятно. Что еще проверишь?
- Больше ничего, и так все ясно, - Мэлоун встал, одернул майку, демонстративно отряхнул штаны и пошел к своей полке. Он даже выразительно, напоказ достал плеер, заткнул уши наушниками и отвернулся. Через минуту Одри захотелось пошалить, в нем даже проснулась какая-то нежность, желание помучить, поэтому он встал и переполз на чужую полку. Анжело вытаращил глаза и брыкнулся.
- Сдурел, что ли?! – он зашипел, отодвигаясь, чтобы его не трогали, брыкаясь и пытаясь отпихнуть его ногой. Но фехтующие ноги Одри не пугали, на парня он все равно навалился, буквально придавив его и накрывшись его же одеялом сверху.
- Все, спокойной ночи.
- Хрена ли?!
- Ты меня разбудил, я не могу заснуть, теперь буду спать тут.
- Тогда я буду спать у тебя!
- Ну, выбирайся тогда.
Выбраться не получилось, туша была тяжелая и будто железная. Оуэн поерзал на нем, будто это был не человек, а матрас, успокоил себя, поблагодарил Гвена за то, что он его уже перед ужином расслабил, и внезапный стояк ему не грозил. В конце концов, он устроился с комфортом, обнял Анжело правой рукой за пояс, левую поставил локтем на подушку, спрятал лицо над чужим плечом, в волосах, рассыпанных по подушке.
- Ты придавил меня, - обиженно и недовольно сопел Мэлоун. Но радовало то, что он вытянул ноги в одну сторону, а Оуэн – в другую, не борзея окончательно. Но дальше он от этого не оказывался, все равно прижимался.
- А мне очень удобно.
- Ну ты дурак, что ли? – Анжело начал дрожать от злости. Одри подумал, что он похож на собаку, которую вполне можно выдрессировать. И эта собака успокоилась, смирилась, уставилась в верхнюю полку. – Ну подвинься немножко, можно и так поспать, только дай мне дышать-то! – он хлопнул основанием ладони Оуэна по плечу. На него посмотрели внимательными блеклыми глазами, изучили, решили поверить и немного сползли в сторону.
- Отлично, - Анжело закатил глаза, повернулся спиной и решил спать уже так, но его опять одним рывком повернули, уложив на спину, и Оуэн удобно навалился сверху, устроив голову у него на груди. Мэлоун шепотом застонал, закинул руку ему на шею и принял решение спать в тех условиях, в каких ему позволяют.
Одри с сожалением и даже удивлением понял, что пропал. Господи, за что ему такое? Неужели он понял за эти десять лет, что на самом деле важно? До чего он дошел, что на все готовый, сексуальный парень, самостоятельно его соблазняющий в душе нравится ему куда меньше, чем нахальный, вечно всем недовольный Анжело? И его даже хочется больше, и Одри готов сам встать и прийти к нему, стоит только немного подразнить, а потом разорвать этот контакт, поманить. Кошмар. Получалось по всему, что Анжело со своей «нормальностью» толк в соблазнении знал, а вот Глен – не очень.
* * *
Утром Фрэнсис чуть не свихнулся. Он слышал, как прозвенел звонок на подъем, как все начали просыпаться, материться, сонно зевать, потягиваться и собираться в душ… Он лежал, накрывшись одеялом с головой и боясь, что кто-нибудь это одеяло сдернет.
Волосы лезли клочьями, он заревел в ужасе, глядя в темноте «берлоги» из одеяла на свои руки. Руки казались нормальными, но его собственные волосы, светло-каштановые, нормального цвета просто вылезали, оставаясь прядями между пальцев, стоило запустить пятерню в шевелюру. Но этот кошмар был ерундой по сравнению с остальным. Это действительно было ерундой, каким бы ужасным ни казалось, ведь дотронувшись до лица, Фрэнсис обнаружил, что у него нет бровей, а нос стал немного длиннее. Сантиметра на три. Во рту обнаружились клыки, и он зарыдал совсем откровенно.
Эйприл плюхнулся на его полку, сел в ногах и тронул рыдающий холм под одеялом.
- Ты чего опять? Что-то случилось?
Хотя что могло случиться ночью? Опять изнасиловали? Бред собачий. Диего с Гленом, Тео почему-то донимает Лукаса, да и не стал бы он никого насиловать. Что случилось?
- Нет, все нормально, - быстро заверил Фицбергер, не испытывая ни малейшего желания даже в зеркало на себя смотреть. – Вы идите, я потом догоню.
- Ладно, - Кле не стал спорить. Когда ему самому хотелось побыть в одиночестве, он хотел всех убить, так что мешать Фрэнсису он не собирался.
- Нет, стой! Позови Жульена и Рудольфа, пожалуйста, ладно? Пусть сюда придут. ОБЯЗАТЕЛЬНО.
Эйприл немного не понял, да и вся команда тоже, но спорить даже не думали.
- Ладно, - удивленно согласился он. – Позову. Не опоздай на завтрак.
- Конечно, - преувеличенно позитивно хихикнул Фрэнсис, радуясь, что никто не видел текущих по лицу слез. Он уставился на волосы на своих руках, уронил их на простыню и снова прикоснулся к голове, ожидая ощутить только гладкую черепушку. Кто-то что-то налил в шампунь? Неудачная шутка? Что за черт?!
Каков же был его шок, когда одновременно со звуком хлопнувшей двери он почувствовал волосы, но куда более жесткие и прочные, чем были его собственные, а потом пальцы наткнулись на кончики ушей. Правда они были куда выше, чем раньше, эти кончики, а сами уши – уже и аккуратнее, хоть он никогда и не испытывал комплексов по поводу ушей.
- Да что такое?! – он еще и выматерился, чего почти никогда не делал, застонал и слетел с постели, чуть не упав, запутавшись в одеяле. Каштановые пряди упали на пол, а Фрэнсис остановился посреди пустой спальни, расставив ноги и вытянув руки в стороны, будто это помогало держать равновесие. То, что он увидел, его убило – ступни вытянулись, щиколотки истончились до толщины запястья, а сами запястья стали в обхвате такими тонкими, что здоровые ладони на их фоне смотрелись даже гротескно. Ноги были невероятно худыми, но не костлявыми, а именно стройными, все тело как-то вытянулось, изменилось и стало плавным. Но что хуже всего, в местах, где его не закрывало белье и футболка, видна была слезающая кожа, будто Фрэнсис капитально сгорел на солнце. Клочки кожи свисали, она лопалась, будто тело росло с каждой секундой, и поверхности «покрытия» не хватало. И под этой светлой кожей виднелись зеленые пятна. Фрэнсис запоздало глянул на укушенную прошлым вечером руку и увидел, что пластырь уже ни к чему, вокруг раны все облезло, да и пальцы вылезали из кожи, будто из перчатки, порвав подушечки привычных пальцев. Они были зеленые, длинные, ужасные, как и весь Фрэнсис.
Он наконец осмелился подойти к зеркалу, даже подскочить к нему и в ужасе зажал себе рот обеими руками, чтобы не заверещать. Нос с кончиком тоньше зубочистки, лицо цвета молодой изнанки огурца, торчащие во все стороны волосы цвета лесного мха. Он их пригладил и понял, что они, к счастью, хотя бы не вьются, они растут на глазах и уже почти достают до нижних ребер. Никаких бровей не было, зато зеленые ресницы и черные, без намека на радужки или белки глаза в наличии имелись.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |