голова Джейми, когда тот пошел среди мужчин, молчаливо наблюдая, как продвигается начатое
им дело. - Некоторый ген викинга в крови, который дал высоким рыжеволосым мужчинам дар
поднимать мужчин на войну".
- Боролся отважно ты и погиб
За свои холмы и долины рек.
Итак, они боролись и будут бороться снова. Именно за это, мужчины всегда боролись, не так
ли? За дом и семью. Другая вспышка от рыжих волос возле вертела со свиньей. Бри с Джемми на
руках. И если сейчас Роджер оказался чем-то вроде барда при бывшем горском вожде, он, тем не
менее, должен попытаться стать воином, когда придет время, ради его сына и тех, кто придет
потом.
- Чтобы духа лишить его
И передумать драться
И передумать драться...
(1)Перевал, возле которого якобиты под командованием Данди разбили английские войска 27
июня 1689 г.
(2)Да! Да здравствует губернатор! (нем.)
(3)Да, друзья (нем.)
(4)Неофициальный гимн Шотландии, написанный в 1967 г. Роем Уильямсоном. Повествует о
победе Роберта Брюса над королем Англии Эдурдом II в 1314 г.
СНА МОЕГО ПОКОЙ
Поздно ночью мы в молчаливом согласии занимались любовью, стремясь найти убежище и
утешение друг в друге. Одни в нашей спальне за плотно закрытыми ставнями, защищающими
нас от голосов во дворе - бедный Роджер все еще пел по требованию народа - мы могли на время
забыть о трудностях и проблемах дня.
Потом он крепко держал меня, уткнувшись лицом в мои волосы и цепляясь за меня, как за
талисман.
- Все будет хорошо, - сказала я и погладила его влажные волосы, потом стала сильно мять ему
плечи возле шеи, где мускулы были тверды, как дерево.
- Да, я знаю.
Он некоторое лежал неподвижно, позволив моим пальцам работать, пока напряжение в его
шее и плечах не ослабло, и его обмякшее тело на мне не стало тяжелым. Он почувствовал, что я
стала задыхаться под ним, и скатился в сторону.
Его живот громко заурчал, и мы рассмеялись.
- Не было времени поесть? - спросила я.
- Я не могу есть перед этим, - ответил он. - У меня начинаются колики. А после не было
времени. Здесь есть чем-нибудь перекусить?
- Нет, - сказала я с сожалением. - У меня было несколько яблок, но Чизхолмы их съели. Мне
жаль, я должна была подумать об этом.
Я действительно знала, что он почти никогда не ел "перед" - перед сражением, конфронтацией
или перед любой социально напряженной ситуацией, но не подумала, что у него не будет шанса
поесть потом со всеми этими людьми, желающими "сказать только несколько слов, сэр".
- У тебя было много других дел, сассенах, - ответил он просто. - Не беспокойся, я дотерплю до
завтрака.
- Ты уверен? - я вытащила ногу из-под одеяла, собираясь встать. - Еды осталось много, и если
ты не хочешь спуститься, я могу пойти и...
Он остановил меня, взяв за руку, и решительно потянул назад под одеяло, тесно прижав к
своему телу и обхватив руками, чтобы быть уверенным, что я останусь на месте.
- Нет, - сказал он твердо. - Это может быть последняя ночь в ближайшие несколько недель,
которую я смогу провести в постели, и я хочу провести ее с тобой.
- Хорошо, - я послушно прижалась к нему и расслабилась, поскольку тоже была рада остаться.
Я понимала, что никто не войдет в нашу спальню, если не будет срочной необходимости, но
стоит нам только появиться внизу, как люди бросятся с вопросами, советами и просьбами...
много лучше остаться здесь наедине в тихой мирной обстановке.
Я погасила свечу. Огонь в камине догорал, и я мельком подумала, что нужно встать и добавить
в него дрова, но отказалась от этой мысли. Пусть прогорит до тлеющих угольков, все равно мы
уезжаем на рассвете.
Несмотря на усталость и предстоящее тяжелое путешествие, я с нетерпением ожидала его.
Помимо новизны и возможности приключений, меня привлекала восхитительная перспектива
сбежать от прачечной, готовки пищи и женской войны. Однако Джейми был прав, сегодняшняя
ночь последняя, которую мы можем провести в комфорте и уединении.
Я потянулась, наслаждаясь мягкими объятиями перины и гладкими чистыми простынями со
слабым ароматом розмарина и бузины. Кстати, я упаковала постельные принадлежности?
Голос Роджера доносился сквозь ставни все еще сильный, но с заметной от усталости.
- Дрозду лучше пойти в постель, - сказал Джейми с некоторым неодобрением, - если он хочет
проститься с женой должным образом.
- Боже, Бри и Джемми легли спать несколько часов назад! - сказала я.
- Ребенок, возможно, но девушка еще там. Я слышал ее голос только что.
- Да? - я прислушалась, но не разобрала ничего, кроме шума аплодисментов; Роджер только
что закончил песню. - Думаю, она хочет быть рядом с ним, как можно дольше. Эти мужчины к
утру останутся без сил, не говоря о том, что будут болеть с похмелья.
- Пока они смогут сидеть на лошадях, я не стану возражать, если они время от времени будут
бегать в кусты, - уверил меня Джейми.
Я немного сползла вниз, укрывая плечи одеялом. Я слышала глубокий голос Роджера, который
со смехом, но твердо отказывался петь дальше. Постепенно шум во дворе затих, хотя я могла
слышать стук и грохот, когда подняли и трясли бочонок с пивом, выжимая из него последние
капли. Потом приглушенный стук, когда бочонок поставили на землю.
В доме тоже раздавались звуки, плач проснувшегося ребенка, шаги на кухне, сонное хныканье
малышей, потревоженных вернувшимися мужчинами, сердитый голос женщины.
У меня болели плечи и шея, и мои ноги гудели от длительной прогулки к ручью с Джемми на
руках. Однако я не могла уснуть, не могла поставить заслон внешним шумам, как ставни
перекрыли вид во двор.
- Ты можешь вспомнить все, что делал сегодня?
Это была наша маленькая игра, в которую мы иногда играли по вечерам. Каждый пытался
вспомнить в мельчайших подробностях все, что было сделано, услышано, съедено в этот день от
подъема до отбоя. Это был своеобразный дневник; пытаясь вспомнить, мы как бы очищали
разум от событий дня, и вообще нам было просто интересно то, что произошло с другим. Я
любила слушать ежедневные отчеты Джейми, как обыденные, так и волнующие, но сегодня он
был не в настроении.
- Я не могу вспомнить ничего, что произошло до того, как мы закрыли дверь в спальню, -
сказал он, слегка сжимая мои ягодицы. - После этого, я думаю, могу вспомнить деталь или две.
- Это еще свежо в моей памяти, - уверила я его и погладила его ступни пальцами ног.
Мы перестали разговаривать и устраивались удобнее, готовясь ко сну; звуки внизу начали
сменятся разнообразными храпами. Я пыталась уснуть, но, несмотря на позднее время и
усталость, мой мозг отказывался отключаться. Фрагменты дня мелькали перед моими
закрытыми глазами - миссис Баг с щеткой, грязные башмаки Герхарда Мюллера, обобранные
кисти винограда, белесые ленточки квашеной капусты, круглые половинки розовой попки
Джемми, десятки юных Чизхолмов, носящихся, как берсерки... Я попыталась привести свои
мысли в порядок, обратившись к списку моих приготовлений к отъезду.
Однако это оказалось еще хуже, через несколько секунд сон полностью покинул меня, когда я
вообразила, что мой хирургический кабинет разрушен, Брианна, Марсали или дети подхватили
ужасную инфекцию, а миссис Баг явилась зачинщицей кровавого бунта в Ридже.
Я повернулась на бок, глядя на Джейми. Он, как обычно, лежал на спине, сложив руки на
животе, как скульптура на саркофаге, с чистым и строгим профилем, освещенным светом от
гаснущего огня в камине. Его глаза были закрыты, но на лице было немного хмурое выражение,
и его губы время от времени подергивались, как если бы он спорил сам с собой.
- Ты так громко думаешь, что я могу тебя слышать, - сказала я. - Или ты считаешь овец?
Его глаза тотчас открылись, и он обернулся ко мне с грустной улыбкой.
- Я считал свиней, - сообщил он. - Пытался, по крайней мере. Только я замечал уголком глаза
белую тварь, как она начинала скакать туда и сюда, насмехаясь надо мной.
Я рассмеялась и подкатилась к нему ближе. Прижавшись лбом к его плечу, я глубоко
вздохнула.
- Мы действительно должны уснуть, Джейми. Я чувствую себя так, словно кости мои
расплавились, а ты встал гораздо раньше меня.
- Ммм.
Он обнял меня, притягивая ближе.
- Этот крест... от него дом не загорится, да? - спросила я через некоторое время.
- Нет, - он казался немного сонным. - Он уже давно прогорел.
Огонь в камине догорел, оставив кучку пылающих углей. Я повернулась и лежала, глядя на них
в попытке очистить свой мозг от мыслей.
- Когда Фрэнк и я поженились, - сказала я, - мы пошли к священнику, чтобы получить от него
советы и рекомендации. Он посоветовал нам начинать нашу семейную жизнь с того, чтобы
каждую ночь брать с собой в постель четки. Фрэнк сказал, что не понял, это способ помочь нам
уснуть или санкционированный церковью способ регулирования рождаемости.
Грудь Джейми тряслась от тихого смеха за моей спиной.
- Ну, что ж, мы могли бы попробовать, если тебе хочется, сассенах, - сказал он. - Только
количество "Аве Марий" будешь считать ты. Ты лежишь на моей левой руке.
Я немного сместилась, позволив ему вытащить руку из-под моего бедра.
- Нет, не "Аве Мария", я думаю, - сказала я. - Может быть, другая молитва. Ты знаешь какую-
нибудь молитву, чтобы помочь уснуть?
- Да, много, - ответил он, медленно сгибая и разгибая пальцы, чтобы восстановить в них
кровообращение. В полумраке комнаты, эти медленные движения напомнили мне, как он
выманивал форель из-под камней. - Сейчас вспомню.
Дом совсем затих, слышалось только поскрипывание ветвей от ветра.
- Вот одна, - сказал Джейми, наконец. - Я почти забыл ее. Отец научил меня ей незадолго до
своей смерти. Он сказал, что когда-нибудь она мне пригодится.
Он устроился удобнее, положив голову так, чтобы подбородком упереться в мое плечо, и начал
говорить тихим теплым голосом мне в ухо.
- Благослови для меня, о Боже, луну, которая надо мной,
Благослови для меня, о Боже, землю, которая подо мной,
Благослови для меня, о Боже, мою жену и детей моих,
И благослови меня, о Боже, чтоб заботиться мог о них.
Он начал, немного смущаясь и останавливаясь время от времени в поисках слов, но потом
неловкость оставила его. Теперь он говорил мягко и уверенно, и больше не мне, хотя его теплая
рука лежала у меня на талии.
- Благослови, о Боже, мой скот - отраду для глаз,
Благослови, о Боже, мой дом - надежду для нас,
Благослови, о Боже, мой разум и замыслы мои,
Благослови их щедрой рукой, ибо Бог жизни ты.
Его рука погладила мое бедро, потом поднялась выше, чтобы погладить мои волосы.
- Благослови, о Боже, мою подругу в постели любви,
Благослови, о Боже, искусность моей руки,
Благослови, о Боже, защиты моей мощь,
И даруй мне, о Боже, сна моего покой.
Благослови, о Боже, защиты моей мощь,
И даруй мне, о Боже, сна моего покой.(1)
Его рука лежала неподвижно под моим подбородком, я обхватила ее и глубоко вздохнула.
- Мне нравится эта молитва. Особенно "сна моего покой". Когда Бри была маленькой, мы
укладывали ее спать с такой молитвой: "Пусть архангел Михаил будет справа от меня, Гавриил
слева от меня, Уриэль позади меня, Рафаил передо мной, а над моей головой пусть будет Бог".
Он не ответил, но сжал мои пальцы в ответ. Тлеющая головня в камине развалилась со слабым
шипением и искрами, на мгновение осветившими комнату.
Позже я проснулась, почувствовав, что он выскользнул из-под одеяла.
- Что? - сказала я сонно.
- Ничего, - прошептал он. - Спи, nighean donn(2). Я проснусь рядом с тобой.
"Фрейзерс-Ридж, 1 декабря 1770 г.
Джеймс Фрейзер, эсквайр, лорду Грэю.
Плантация "Гора Джошуа"
Милорд,
Я пишу в надежде, что с вашим имением и всеми его жителями все хорошо. Мое особое
приветствие вашему сыну.
Все хорошо в моем доме, а также в Речном потоке, насколько мне известно. Бракосочетания
моей дочери и моей тети, о которых я писал вам, неожиданно столкнулось с препятствием (в
особенности с препятствием по имени Рэндалл Лилливайт, имя которого я упоминаю, если вам
придется встретиться с ним), но моих внуков, к счастью, мне удалось крестить, и в то время, как
свадьба моей тети была отложена, союз между моей дочерью и мистером МакКензи был
любезно скреплен преподобным мистером Колдуэллом, достойным джентльменом, хотя и
пресвитерианином.
Юный Джеремия Александер Иэн Фрейзер МакКензи (имя Иэн - это шотландская форма
имени Джон и дано дочерью, как в честь своего друга, так и в честь кузена) перенес и крещение,
и поездку домой очень хорошо. Его мать сказала мне, написать вам, что у вашего тезки уже
четыре зуба, которые представляют большую опасность для ничего подозревающих душ,
очарованных его внешней невинностью. Ребенок кусается, как крокодил.
Наше население в последнее время значительно увеличилось, примерно на двадцать семей с
моего последнего письма. Бог вознаградил наши усилия этим летом, благословив нас обильным
зерном, сеном и скотиной. Где-то около сорока кабанов бегают в моем лесу, две коровы
принесли телят, и я купил нового коня. Характер у этого животного, как у черта, но дыхание
сильное.
Такие мои хорошие новости.
Перехожу к плохим. Меня сделали полковником милиции с приказом собрать так много
мужчин, сколько смогу, на службу губернатору к середине месяца и участвовать с ними в
подавлении местных волнений.
Вы, возможно, слышали во время последнего посещения Северной Каролины о группах
мужчин, которые называют себя регуляторами, или не слышали, будучи заняты другими делами
(моя жена рада услышать о вашем хорошем здравие и отправляет вам лекарство с инструкцией
по его применению, если вас все еще мучают головные боли).
Эти регуляторы - не больше чем недисциплинированная толпа, не такая организованная, как
мятежники, которые, как мы слышали, повесили куклу губернатора Ричардсона в Бостоне. Я не
говорю, что для их жалоб нет оснований, однако способы их выражения вряд ли приведут к
положительным откликам со стороны короны, скорее спровоцируют дальнейшее обострение с
обеих сторон, которое может закончиться кровопролитием.
В Хиллсборо была серьезная вспышка насилия 24 сентября, в которой была разрушена частная
собственность, и были избиты - частично справедливо, частично нет - чиновники короны. Один
человек, судья, был ранен, многие регуляторы были арестованы. С тех пор мы слышали не
больше, чем тихий ропот. Зима глушит недовольство, которое тлеет возле очагов в домах и
кабаках, но освободится вместе с весной, как плохой воздух выходит из дома при весеннем
проветривании, загрязняя воздух.
Трайон - умный человек, но не фермер. Если бы он был, то не стал бы затевать войну зимой.
Однако, может быть статься так, что он надеется продемонстрировать силу сейчас, чтобы
запугать негодяев и устранить необходимость в ней позже. Он солдат.
Эти события привели меня к истинной причине моего письма. Я не ожидаю никаких плохих
последствий в этом предприятии, но вы солдат, также как и я. Вы знаете непредсказуемость зла,
и какая катастрофа может произойти из самого тривиального повода.
Никто не знает, когда наступит его конец, кроме того, что он наступит. И потому я
предпринял некоторые шаги, чтобы обеспечить благосостояние моей семьи.
Я перечисляю их здесь, чтобы вы знали всех: Клэр Фрейзер, моя любимая жена, моя дочь
Брианна и ее муж Роджер МакКензи, и их ребенок Джеремия МакКензи. Также моя дочь
Марсали и ее муж Фергюс Фрейзер (он мой приемный сын), их двое детей Герман и Джоан.
Маленькая Джоан названа в честь сестры Марсали, Джоан МакКензи, которая сейчас пребывает
в Шотландии. У меня нет времени, чтобы ознакомить вас с создавшейся ситуацией, но я
серьезно намерен рассматривать эту молодую женщину, как мою дочь, и считаю себя обязанным
обеспечить ее, а также ее мать, некую Лаогеру МакКензи.
Я прошу вас ради нашей долгой дружбы и ради вашего отношения к моей жене и дочери, если
неудача постигнет меня в этом предприятии, сделать все, что сможете, чтобы обеспечить их
безопасность.
Я отбываю на рассвете следующего дня, до которого совсем недалеко.
Ваш покорный слуга,
Джеймс Александер Малкольм МакКензи Фрейзер.
P.S. Мое спасибо за сведения, которые вы разузнали в ответ на мой вопрос относительно
Стивена Боннета. Я глубоко ценю ваш совет, которым вы сопроводили письмо, однако, как вы
справедливо подозреваете, я непоколебим в своем намерении.
P.P.S. Копии моего завещания и бумаги, касающиеся моей собственности и дел здесь и в
Шотландии будут у Фаркарда Кэмпбелла из Гриноукс, что возле Кросс-крика.
(1)Из книги 'Кармина Гаделика', собрание молитв, гимнов, заклинаний, благословений,
собранных А. Кармайклом в 19 в.
(2)Женщина с каштановыми волосами (гэльск.)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Тревоги и дороги
МИЛИЦИЯ ВЫСТУПАЕТ
Погода нам благоприятствовала - холодная, но ясная. Вместе с Мюллерами и мужчинами с
ближайших ферм из Фрейзерс-Риджа выехали почти сорок мужчин и я.
Фергюс, не будучи членом отряда, ехал вместе с нами, чтобы помочь собрать мужчин, он, как
никто другой, был знаком с хуторами и поселениями в округе. Когда мы подошли к Линии
соглашения и, значит, к самому удаленному пункту нашего вояжа по набору рекрутов, у нас
собралась вполне приличная компания по количеству, если не по опыту. Некоторые мужчины
когда-то воевали, пусть и не были опытными солдатами, либо в Шотландии, либо в войнах с
французами или индейцами. Многие нет, и каждый вечер Джейми муштровал их, заставляя
выполнять упражнения, хотя и самого неортодоксального вида.
- У нас нет времени тренировать их должным образом, - сказал он Роджеру возле первого
вечернего костра. - Требуются недели, чтобы выучить мужчин не побежать под огнем.
Роджер просто кивнул в ответ, хотя я уловила слабый промельк беспокойства на его лице. По-
видимому, у него были определенные сомнения относительно собственной нехватки опыта и
того, как он сам будет действовать под огнем. В свое время я знала много молодых солдат.
Я стояла на коленях возле огня и жарила кукурузные лепешки на сковородке с ручкой. Подняв
глаза на Джейми, я увидела, что он смотрит на меня с еле заметной улыбкой в уголках рта.
Джейми тоже знал молодых солдат, он сам когда-то был им. Кашлянув, он нагнулся и стал
ворошить палкой угли в поисках перепелов, которых я запекала там, обмазав глиной.
- Это естественная вещь бежать от опасности, да? Задача муштры приучить их к голосу
офицера так, чтобы они могли распознать его за ревом орудия и повиновались ему, не думая об
опасности.
- Похоже на то, как дрессируют лошадей не бояться шума, - прервал его Роджер
сардоническим тоном.
- Да, это так, - очень серьезно согласился Джейми. - Разница лишь в том, что вы должны
заставить лошадь признать ваше право командовать, а офицеру нужно быть лишь громче.
Роджер засмеялся, и Джейми продолжил с полуулыбкой.
- Когда я пошел служить солдатом во Франции, я днями маршировал взад и вперед и сносил до
дыр пару башмаков, прежде чем мне дали порох для ружья. Я так уставал за день муштры, что
выстрели пушка возле моего лежака, я бы и ухом не повел.
Он покачал головой, и улыбка исчезла с его лица.
- Но у нас нет для этого времени. Половина наших мужчин имеет понятие о военной службе,
будем надеяться, что они выстоят, когда дело дойдет до драки, и поддержат смелость в других.
Он махнул в сторону далеких гор.
- Это не похоже на поле сражения, не так ли? Я не могу сказать, где оно произойдет - если
вообще произойдет - но думаю нужно планировать его так, чтобы там было укрытие. Мы научим
их драться, как дерутся горцы, собираться и рассеиваться по моему слову, а между тем делать то,
что могут. Только половина мужчин были когда-то солдатами, но все они умеют охотиться.
Он указал подбородком на рекрутов, многие из которых уже наполнили свои седельные мешки
добычей во время дневного рейда. Братья Линдсей настреляли перепелов, которых мы сейчас
ели.
Роджер кивнул головой и наклонился, откапывая своей палкой почерневший глиняный шар и
пряча лицо. Почти все. Он ходил стрелять каждый день, начиная с нашего возвращения в Ридж,
и не убил даже опоссума. Джейми, который однажды ходил с ним, по секрету поделился со
мной мнением, что Роджер добьется большего успеха, стукнув зверя мушкетом по голове, чем
застрелив его.
Я нахмурила брови, глядя на Джейми, он поднял свои, возвращая мне взгляд. Роджер сам
может позаботиться о своих чувствах - читалось в его глазах. Я расширила глаза и встала с
колен.
- Но это не то же самое, что охота, не так ли? - я села возле Джейми и вручила ему горячую
лепешку. - Особенно теперь.
- Что ты имеешь в виду, сассенах? - Джейми разломил лепешку и прикрыл глаза от
наслаждения, вдыхая горячий ароматный пар.
- Во-первых, вы не уверены, будет ли вообще сражение, - указала я. - Во-вторых, если это
произойдет, вы окажетесь не перед обученным войском. Регуляторы - не больше солдаты, чем
ваши мужчины. В-третьих, вы вряд ли будете стремиться убить регуляторов, только напугать их,
чтобы они отступили или сдались. И, в-четвертых, - я улыбнулась Роджеру, - задача охоты -
убить, задача войны - вернуться домой живым.
Джейми подавился куском лепешки. Я услужливо стукнула его по спине, и он повернулся ко
мне с горящими глазами. Он выкашлял крошки, глотнул и встал, взмахнув пледом.
- Послушайте меня, - сказал он немного хрипло. - Ты права, сассенах, и ты не права. Это не
похоже на охоту, да. Потому что добыча, как правило, не стремится убить вас. Понимаешь меня
... - он повернулся к Роджеру с мрачным лицом. - Она не права во всем остальном. Война - это
убийство, и это самое главное. Будешь считать ее чем-то менее ужасным, отнесешься к ней
несерьезно, испугаешься и более того станешь дрожать за свою шкуру - и ей-богу, человек, ты
будешь мертв к сумеркам первого дня.
Он бросил остатки лепешки в огонь и ушел.
Я сидела, застыв, пока жар от лепешки не просочился сквозь ткань и не обжог мои пальцы. Я
положила ее на бревно с приглушенным "ай!", и Роджер зашевелился.
- Все в порядке? - спросил он, не глядя на меня. Его взгляд был направлен в сторону лошадей,
куда удалился Джейми.
- Все прекрасно, - я приложила обожженные кончики пальцев к прохладной коре бревна.
После обмена любезностями, неловкая тишина была нарушена, и я решила вернуться к вопросу.
- Разумеется, - сказала я, - у Джейми есть опыт, чтобы так говорить... И все-таки я думаю, что
его реакция чрезмерна.
- Да?
Роджер не казался расстроенным или озадаченным высказываниями Джейми.
- Конечно. Независимо от того, во что выльется это дело с регуляторами, мы отлично знаем,
что это не будет настоящей войной. Вероятно, из этого вообще ничего не выйдет!
- О, да, - Роджер все еще смотрел в темноту, озабоченно сжав рот. - Только я думаю, он
говорил не об этом.
Я подняла бровь, и он с кривой полуулыбкой перевел пристальный взгляд на меня.
- Когда он ходил охотиться со мной, он спрашивал, что произойдет. Я рассказал ему. Бри
сказала, что он и ее спрашивал. И она рассказала ему также.
- Что произойдет? Ты имеешь в виду революцию?
Он кивнул, не сводя глаз с лепешки, которую он крошил длинными пальцами.
- Я рассказал ему все, что знал. О сражениях, политике. Не все детали, конечно, но про
основные битвы, про которые я помню, и каким длительным и кровавым будет дело.
Он мгновение помолчал, потом взглянул на меня с зелеными искорками в глазах.
- Полагаю, это то, что вы назовете "око за око". Трудно сказать, но я думаю, что я тогда
напугал его. А теперь он просто отплатил мне тем же.
Я насмешливо фыркнула и встала, стряхивая крошки с юбки.
- День, когда ты напугаешь Джейми Фрейзера, парень, - сказала я, - будет днем, когда ад
замерзнет.
Он рассмеялся, нисколько не расстроенный.
- Может быть, не напугал его, хотя он стал довольно тихим. Но надо сказать, - он немного
посерьезнел, хотя искорки оставались в его глазах, - что сейчас он действительно напугал меня.
Я взглянула в направлении лошадей. Луна еще не взошла, и я не могла видеть ничего, кроме
беспорядочно движущихся теней, и лишь временами в свете от костра мелькали круп или
блестящий глаз. Джейми не было видно, но я знала, что он был там, лошади преступали ногами
и тихо пофыркивали, как всегда делали, когда среди них был кто-то знакомый им.
- Он был не просто солдатом, - наконец, произнесла я тихим голосом, хотя была уверена, что
Джейми слишком далеко, чтобы услышать меня. - Он был офицером.
Я села на бревно и взяла лепешку, она уже остыла, но я не стала ее есть.
- Я была медсестрой, ты знаешь. В полевом госпитале во Франции.
Он кивнул, заинтересованно подняв темную голову. Огонь набросил глубокие тени на его
лицо, подчеркнув контраст между тяжелыми бровями, широкими скулами и мягким изгибом его
губ.
- Я выхаживала солдат. Они все были напуганы, - я немного печально улыбнулась. - Те, кто
были под огнем, помнили страх, а те, которые не были, воображали. Но только офицеры не
могли спать ночами.
Я провела пальцем по лепешке, ее ноздреватая поверхность был слегка жирной от сала.
- Я сидела рядом с Джейми однажды после Престона, когда он держал на руках умирающего
товарища, и плакал. Он помнит это. Он не помнит Каллодена, потому что он не может
перенести память о нем.
Я смотрела на кусок лепешки в моей руке и машинально отколупывала ногтем подгоревшие
кусочки.
- Да, ты напугал его. Он не хочет оплакивать тебя, и я тоже, - добавила я мягко. - Возможно, не
сейчас, но когда настанет время, ты будешь осторожен, да?
Наступило долгое молчание. Потом он тихо сказал.
- Да, я буду.
Он встал и ушел, звуки его шагов быстро затихли на влажной земле.
Походные костры разгорались все ярче, по мере углубления темноты. Мужчины все еще
держались своих маленьких компаний, располагаясь возле костров маленькими группами из
родственников и знакомых. Со временем они объединятся. Через несколько дней будет один
большой костер, и все соберутся в одном круге света.
Джейми был напуган не тем, что сказал Роджер, а тем, что он знал сам. Для хорошего офицера
существует две возможности - позволить ответственности разрушить себя, или стать твердым,
как камень, от необходимости. Он знал это.
Что касается меня... Я тоже знала. Я была замужем за двумя солдатами - и офицерами, ибо
Фрэнк тоже был им. Я была медсестрой и врачевательницей на полях двух войн.
Я знала имена и даты сражений. Я знала запах крови, рвоты и опорожнения кишечника. В
полевом госпитале я видела раздробленные конечности, вывалившиеся кишки, торчащие
обломки костей, но там я видела и мужчин, которые не произвели ни одного выстрела, но все же
умерли от лихорадки, болезни, грязи и отчаянья.
Я знала, что тысячи умерли от ран на полях сражений двух мировых войн, но сотни тысяч
умерли от инфекций и болезней. И сейчас - через четыре года - будет также.
И это действительно меня пугало.
Следующей ночью мы встали лагерем в лесу на Бальзамной горе, приблизительно в миле от
поселения Лаклоу. Некоторые мужчины настаивали на спешке, стремясь скорее достичь
деревушки Браунсвилл. Она была крайним пунктом нашего вояжа, после которого мы должны
были повернуть назад к Солсбери, и означала посиделки в кабаке или, по крайней мере, сон под
крышей, но Джейми решил не торопиться.
- Я не хочу перепугать там народ, - объяснил он Роджеру, - явившись с вооруженных отрядом
среди ночи. Лучше объявить о нашем деле днем, дать мужчинам сутки, чтобы приготовиться к
отъезду.
Он остановился и тяжело закашлял, мучительно сотрясаясь всем телом.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |