Наруто задернул шторы, обернулся и еще раз посмотрел на спящего Саске. Ему не было ни страшно, ни грустно. Саске был рядом, а остальное – решаемо. Ночь принесла свои плоды. Отбросив эмоциональность, Наруто впервые трезво и спокойно обдумал создавшееся положение, не замалчивая ни единой проблемы.
Он сделал вывод: нужно прекратить надоевшую неопределенность. Выбраться на свет и доказать Саске, что нет ни одного человека, которому Наруто не смог бы сказать в глаза, что любит – парня.
Пусть за это придется драться, пусть это помешает исполнению целей, но пробиваться так пробиваться. Таким, какой есть, без тайничков и секретов.
Нужно найти врача, который с определенностью скажет, что светит в плане здоровья.
Нужно выволочь Саске отдохнуть и присмотреться к нему, найти его призвание.
Нужно меньше болтать и больше делать.
Нужно заканчивать с истериками и помириться с матерью.
Нужно найти верные слова, чтобы объяснить Саске – тяжело не значит невозможно.
Нужно стать спокойнее и не провоцировать его на скандалы и драки.
В конце концов, он самое ценное, что есть.
Наруто давно понял, что за ледяной коркой всегда скрывается робкий родничок, который надо оберегать, защищая ладонями от собственного же холода.
Наруто курил в открытое окно и щурился на полуденное солнце. Саске-Саске, чем ты чувствуешь, какой частью себя ты терпишь боль?
***
Все стало настолько отчетливым, будто мир протерли проспиртованной тряпочкой. Саске увидел вполне обычный вечер, стандартную синь. Мысли прояснились, нервы умерли. Остался холодный факт: доверенность.
Наруто спал под боком. Саске повернулся и в последний раз посмотрел в ставшее любимым красивое лицо, протянул руку, но коснуться сомкнутых губ не решился. Просто лежал и смотрел, запоминая. Хотелось оставить его в памяти, как первое воспоминание, принесшее что-то, кроме боли.
Пушистые спокойные ресницы, золотистую кожу, вечно растрепанные прядки волос... Запомнить намертво.
Время отсчитывало последние капли. На окне стыл кактус.
- Я... люблю, - беззвучно сказал Саске, собрался с силами и дотронулся до плеча Наруто.
Наруто, не открывая глаз, потянулся к нему и проснулся окончательно только наткнувшись на защитное сплетение рук.
- Мне позвонили, - пробормотал он. – Номер впервые вижу... Сказали, где тебя можно найти. Детектив какой-то...
Приподнялся, встревоженный.
- Саске...
Не увидеть окровавленный лед в любимых глазах невозможно. Невозможно не предугадать нависшую угрозу.
- Нет, - сказал Наруто, уже поняв, что произойдет дальше. – Не надо! Я... всю ночь думал... мы решим, Саске, справимся.
- Ты решишь, ты справишься, - отрезал Саске, поднимаясь. – Я тебе говорил когда-нибудь, что люблю?
- Нет, - покачал головой Наруто.
Он чувствовал, что теплый летний вечер отравлен зарождающимся одиночеством.
- Жаль. Иначе я сказал бы – забудь об этом.
Из кармана джинсов Саске вынул изрядно помятый листок, протянул его Наруто.
Наруто развернул лист, наклонил его так, чтобы разобрать содержание под зеленоватым светом часов. С минуту силился разобрать текст, потом понял, поднял глаза.
- И что?
- И все.
Саске отвернулся к окну. Юной летней ночи на этот раз нечего делать в затемненной комнате. Под пальцами щелкнула зажигалка, выбивая нежный огонек. За спиной Саске мертвая тишина пожирала пространство, все с трудом выстроенные мосты, все связи... И больно было так, что казалось – еще немного, и изо рта под страшным давлением этой боли хлынет кровь, польется на белый подоконник, потечет вниз, на городские улицы...
Ты не представляешь, Наруто, что ты со мной сделал...
Глава 30 (Sasuke|Naruto, Sasuke|Kiba, Naruto|Kiba, Kakashi|Itachi, Kakashi|Naruto, Naruto|Sakura, Kakashi|Tenzo, Naruto|Haku, Naruto|Sasuke, Orochimaru|Sasuke, Sasuke|Orochimaru, Sasuke|Suigetsu etc.)
- Что – все? – с неестественным спокойствием спросил Наруто, поднимаясь.
Лист он аккуратно сложил по уже намеченным сгибам и положил в карман.
Саске выждал несколько секунд – сердце гладким душным комом забило дыхание.
- Иди домой, - сказал он. – К маме. Люди детям не игрушки.
- Сумасшедший, - ответил Наруто. – Протрезвей.
Саске замер. Ночь уже кружила перед ним образы: несчастного Наруто, Наруто с нелепыми оправданиями, Наруто со слезами, Наруто с уговорами...
- Молодец, - выговорил он, сжимая зубы. – Не ожидал...
А Наруто стоял позади, неловко вложив руки в карманы. Страх потерять Саске свел все его эмоции и мысли в единый монолит. Собранный, напряженный, в жесткой сцепке разума и чувств, он не собирался сдаваться.
- Ты мне не нравишься. – Саске легко оттолкнулся от подоконника и развернулся, ища глазами глаза Наруто. – Не устраиваешь.
Наруто должен был спросить: «в чем?». Обязан был спросить, пытаясь побыстрее нащупать компромисс.
Он не спросил.
Он следил за Саске странным взглядом. Так смотрит снайпер, вскидывая свою тяжелую «оптику». Мол, разделаемся и баюшки.
Саске оставил незавоеванную высоту и обошел с другого фланга.
- Ты же с ним спал.
Наруто должен был сказать: «это было давно и неправда». Он должен был начать оправдываться.
- Да, - сказал Наруто.
Ровным терпеливым тоном.
- Хорошо было? – спросил Саске, останавливаясь. Еле выговорил.
- А тебе разве бывало хуево, когда трахался?
- Ты... – Саске не сдержал эмоций, первый дал слабину и подался вперед.
Глаза в глаза, смешались черные и золотистые волосы, дыханием о дыхание – без прикосновения.
Наруто приподнял руку и положил ладонь на плечо Саске. Так и застыли.
Саске с ужасом думал: бред же... бред несу и слушаю... Забыть к черту, обнять, лечь спать – поздно уже. Провести ночь по-прежнему, с ним.
Он будет смотреть сквозь опущенные ресницы сияюще-ласково. Отдастся. Как всегда – сентябрьской позолотой, без горечи.
Утром, не открывая глаз, найти губами его губы. Ладонь – на затылок. И никакого больше кофе – никогда.
Наруто поднял голову.
- Успокоился? – спросил он.
Слишком рано спросил. Еще бы минуту – и Саске бы не только увидел, но и понял, что ему это нужно, понял бы, что с этого и начинается настоящее врастание – с того, что просыпаешься рядом и счастлив... Но Саске не хватило времени. Он снял руку Наруто со своего плеча и отступил.
Наруто побледнел – ошибся. Снайперу давался один-единственный шанс...
Нарастало. Тугое, страшное, как распухший ядерный взрыв. В эпицентре – Саске, сжигаемый собственной ненавистью, жертва – Наруто, вскинувший руки в попытке защитить свою жизнь от смертельной боли.
Под двойным весом хрустнул и покосился маленький столик, лопнуло стекло. Мелкие колючие брызги исполосовали кожу влажным алым.
- Не-на-ви-жу, - с облегчением сказал Саске. – Все забрал? Все, что мог? Сломал?
Наруто рванулся из-под него. Затылок жгло стеклянным крошевом.
- Я рассказывал! - повысил голос Саске, не отпуская его плеч. – Я все тебе рассказал, но это оставил себе! Должно было у меня быть хоть что-то свое? Своя память? Что ты делаешь с моим прошлым?
- Что ты делаешь со мной? – разозлился Наруто, выгнулся, невероятным напряжением мышц отжал от себя Саске на вытянутых руках, подставил колено – отбросил его.
Скатился с разбитого столика, тяжело дыша. Пощупал затылок – мягкое, развороченное, под пальцами хрустит впившееся в кожу стекло.
Саске не дал опомниться. Подхватил под локоть, дернул вверх, поднимая.
- Нет, блядь... ты у меня тут не распластаешься... Ты уйдешь.
- Если я уйду, то уйду навсегда! – заорал Наруто. – Я предупреждал – воспринимай меня всерьез! Мудак, а...
Иногда снайперы бьют прикладами по голове.
Саске на секунду растерялся.
За коротким «навсегда» почудилась вечность, громоздящаяся в аккуратные башенки из коробок. Коробочку на коробочку, коробочку на коробочку... Вот и вся жизнь. И нет никого, кого хотел бы увидеть, обернувшись.
Наруто воспользовался передышкой, добрался до дивана. На него наползала странная шумящая зелень, от которой руками просто так не отмахнешься.
- Саске, - устало сказал Наруто в эту жуткую шевелящуюся массу. – Я тебе больно сделал? Прости. Но изменить я ничего не могу.
Саске вздрогнул.
- Больно? Нет, ты с этим очень вовремя. За один день избавлюсь от накопившегося мусора.
Наруто слушал, с трудом понимая, о чем идет речь. Мусора?
- Надо же... – сказал Саске и даже улыбнулся. - Мне хотелось думать - он знает, что виноват. А он спокойно трахает малолеток.
- Спасибо, - сказал Наруто. – Приятно слышать...
- Значит, я свою жизнь похерил из-за дерьма. И не собираюсь этого повторять. И все же...
Он повернулся, помедлил – страшно стало. За Наруто – у того посерела кожа, губы выцвели, расширенные зрачки уперлись в какую-то невидимую преграду.
- И все же, - продолжил Саске. – Расскажи, как он тебя имел. Мне интересно сравнить с тем, что я себе представлял. Было дело – ты меня предупреждал, что я даже в половину так хорошо не справлюсь.
Наруто наклонил голову, прислушиваясь. Голос Саске доносился через помехи, сотканные из назойливого хора тоненьких голосов.
- Чего молчишь? – с отвращением спросил Саске. – Рассказывай, блядь чертова.
Подниматься было тяжело. Воздух загустел, и продираться пришлось через зеленую дрожащую массу. Но, оказавшись на ногах, Наруто смог увидеть и лицо Саске, и его беспощадные глаза.
- Истеричка, - раздельно ответил Наруто. – Ревнивая девка. Какой дурак решил, что у тебя нет эмоций? Ты же весь на виду...
- Ты хотя бы ради приличия на вопросы отвечай, - сказал Саске.
- Уложиться в схему? – осведомился Наруто и вдруг тяжело оперся рукой на стену. – Саске... посмотри, что у меня там, а...
Он опустил голову. Светлые волосы на затылке заварились в густую кровавую кашу, поблескивающую мелким стеклянным крошевом.
- Иди промой, - сказал Саске, отводя глаза. – Я подожду.
Он ждал Наруто, глотая почерневший в сумерках сигаретный дым. Пепел и искры сыпались на разбитое стекло. Как не прикинь: все выходило неубедительной чушью. Какая разница, кто кого как имел, и что из этого следует?
Саске понял, что Наруто сбил его с толку, заставил отказаться от логики, но так и не ответил ни на один из вопросов.
Сказал – ничего не может изменить.
Саске тоже ничего не мог изменить. Не мог смириться с тем, что целую жизнь спустил в никуда. Да, после аварии пришлось мысленно набивать Какаси цену. Восстанавливать его в памяти, потихоньку вживляя в него те качества, за которые стоило бы расплатиться целой судьбой. Да, ненавидел, но во снах неизменно оправдывался перед ним, боялся держать ответ.
Презирал, но презирал как достойного презрения. Раскрашивал в трагичные цвета, надеялся, что он помнит – представлял, какие ограничения мог бы наложить на себя человек, сбивший с пути доверившегося ему подростка.
Оказалось: нет ему дела до прошлого, и не было никакого ограничения по возрасту... Наруто малолетка, но Какаси это не остановило.
Наруто опять оказался на шаг впереди. Его приняли. Его поняли. Он не вымаливал и не унижался, напротив – в благодарность ему с легкостью доверили джип... Чертов «Сузуки» цвета синий металлик.
Наруто всегда будет на шаг впереди. Ему искренне доверился Киба, его полюбила Сакура, им заинтересовался Пейн, его не оттолкнул Хаку, им заворожен Суйгецу, Итачи говорит о нем без обычной снисходительности, Ино видит в нем равного. Какаси был его любовником.
Учиха Саске был и остается никем.
- К ч-черту... – длинно выдохнул Саске и поднял голову.
В ванной все еще шумела вода, и больше – ни звука. Шум воды отдалялся, словно комната, в которой находился Саске, превратилась в льдину, все глубже и глубже вмерзающую в грязный берег, а река отдалялась, неся зеленоватые волны прочь.
Саске поднялся, неверными укороченными шагами пересек комнату. Захрустело стекло. В прихожей на стене темнел прямоугольник – все, что осталось от зеркала.
В ванной по кафелю стекали розовые быстрые капли. Наруто сидел на полу, вцепившись пальцами в бортик. По его лицу плыли желтые тени, ресницы слиплись.
- Да что ты... – Саске не договорил, подхватил его. – Где-то был лед.
- Наверное, в морозилке, - сказал Наруто, прижимаясь мокрым лицом к его футболке. – Прости, Саске. Я с ним-то был потому, что тебя хотел... Проверял себя, что ли... Ты был слишком высокой планкой... Сразу не допрыгнешь. Думал – дотянусь... Дотянулся, а у тебя новая высота. Стараюсь тебя понять, но не сталкивался я раньше с людьми, которым постоянно больно. У меня даже вариантов нет – с какой стороны начать это распутывать. Утешать не умею, молчать глупо, сексом делу не поможешь... На крыше слушал, как дурак. Как замороженный шарик. Черт те что в душе, а сказать не смог... Не умею.
- Это хорошо, - ответил Саске, накидывая ему на голову белое маленькое полотенце. – Вытрись.
Лед нашелся в морозилке. Наруто забрался на узкий диванчик в комнате с компьютером, приложил набитый холодом пакет к затылку и вздохнул с облегчением. Даже губы порозовели. Саске включил белый узорчатый светильник. По столу заерзали узкие тени.
- Ты сам понял, - сказал Саске, скрываясь от Наруто за линией назойливого электрического света. – Понял, что бесполезно. Не умеешь – не берись. Не смог – не экспериментируй. Я тебя не люблю. Ты мне мешаешь. Раздражаешь.
Через эту лампу он не мог видеть Наруто, а Наруто не мог видеть его, но Саске чувствовал его присутствие удивительным эффектом дублирования: невольно попадал в его ритм дыхания, чувствовал, как ускоряется сердцебиение. В пульсе нарастало колотье, голова горела. Точно так же, как у Наруто.
Саске выговорил последнее слово и ощутил: связь прервалась. Лопнула связующая нить, кровь отказалась принимать чужую боль – принять такое Саске не смог.
Отвел рукой лампу.
- Хватит меня мучить, - сказал он. – Уходи.
На столе еще осталась треугольная вмятинка – след от пробившего руку Наруто ножа. На его руке – ниже пальцев, обходя натянутую дорожку сухожилия, белела полоска шрама. Саске знал все это наизусть: и то, что шрам неровный, соскользнувший с костяшки и потому вдоль сухожилия, то, что рисунок вен под его кожей напоминает английскую «m». На левой, поврежденной руке.
На правой руке вен было слишком много, синели почти параллельными линиями. Еще – на правой руке можно было нащупать только четыре костяшки. У мизинца вместо нее – мягкая ямка. Выбил, говорил Наруто. Дурак, отвечал Саске, сжимая его ладонь.
Еще у Наруто странные глаза. Если присмотреться – синевы в них нет, просто множество темно-голубых линий окружают зрачок, сплетаясь в распахнутую мягкую снежинку.
Издалека и на солнечном свету кажется – синие. Секрет знал только Саске. Всматривался из интереса: глаза у Наруто светло-серые, но затканы этим узором настолько, что потеряли изначальный цвет, и его видно только на самом краешке радужки.
Сейчас в этих глазах страшное.
- Без меня тебе будет лучше? Обещаешь?
- Да, - ответил Саске и наклонился к системнику. Нажал на кнопку включения, заглушая дыхание Наруто мерным гудением кулера. – Все, гуляй. Я с прошлых выходных новую игрушку так и не посмотрел.
По плечу скользнуло теплым, уходящим. Погибающим весенним ветром.
Саске дождался загрузки, подвел курсор: «Начать новую игру». Щелкнул.
В прихожей зашелестела снимаемая с вешалки куртка.
«Введите имя игрока». Sasuke.
«Пароль для входа в игру». Naruto.
Хлопнула входная дверь. Видимо, ее убило сквозняком – окна-то нараспашку.
Монитор щелкнул, уводя изображение вниз, и после короткого промедления загрузки Саске увидел желтую пустыню, накрытую ровным голубым небом. Ни намека на тень, но вдали сероватые скалы. Пальцы сами собой соскользнули с мышки, и электронный солдат послушно вскинул винтовку, поменяв позу на гибкую, хищную.
- К исполнению приказов готов!
- Пошел на хуй, - сказал Саске и уронил голову на руки.
Он плакал впервые за шесть лет.
Лифт втянул в себя Наруто, как янтарь муху. Захлопнулся. Свет под потолком мигал через больной разбитый плафон, расплавленные кнопки походили на вытекшие глаза. В лифте Наруто оказался не один. Устало согнувшись, стояла высохшая пожилая женщина.
- Осторожнее, бес! – сердито прикрикнула она. – Видишь – собака!
Наруто опустил глаза и увидел пепельный живой комок, прикрепленный к женщине красным поводком. Нелепый выкидыш с тряпичной пуповиной.
Пришлось прислониться затылком к сальной стене и замереть.
Лифт вытолкнул на первом этаже, мохнатое и теплое прошлось по ногам.
Наруто спустился по ступенькам твердым уверенным шагом. Это было единственное, на что хватило его сил: на координацию движений.
И все равно, шагнув с последней ступени, провалился в черную беззвездную пропасть.
Над картонной рекой стыл белесый туман. Вырезанные грубыми ножницами волны цеплялись друг за друга измочаленными краями и путались в нитках. На берегу реки сидел, сгорбившись, человек в потрепанном сером пиджаке. Человек удил рыбу. Рядом с ним стояло ведро, наполненное разноцветными кусочками головоломки. Изредка человек подцеплял то клочок чьего-то глаза, то яркий уголок платья, насаживал его на крючок и закидывал удочку.
В сыром воздухе протяжно пела туго натянутая проволока.
- Я потерял Саске, - сказал Наруто, подходя ближе. – Я потерял Саске.
Человек повел плечом.
- Я умер, - сказал Наруто.
Человек отрицательно покачал головой и снова облапил бескостными восковыми пальцами кусочки головоломки.
- Ни хрена ты не понимаешь, - сказал Наруто.
Под ноги ему шлепнулась толстая прозрачная рыбина. Рыбина распяливала рот. В ней билось почерневшее человеческое сердце. Яркая кровь заляпала молодую траву.
- Как ты уговариваешь людей умирать? – спросил Наруто, бережно поднимая рыбину и заглядывая в мутнеющий круглый глаз. – Говоришь – жизнь вас не любит? Вы ей мешаете? Раздражаете? Говоришь – жизни без вас легче? Не мучайте ее?
У человека на затылке шевельнулась толстая вена.
- Как дальше-то жить... – Наруто прижал рыбину к животу, пачкаясь кровью. Сел на траву. – Без Саске... Чего не хочешь меня забирать? – обратился он к человеку. – Я не люблю ловить рыбу, но мог бы за ней следить... Нашел бы аквариум...
Проволока разбойничьи свистнула, доставив на берег очередную жертву. Наруто подхватил и ее, скользкую узкую тушку. Новая пленница топорщила прозрачные плавники. Задыхалась.
- Где здесь вода? – озабоченно спросил Наруто.
Человек апатично потянулся за очередным куском головоломки. Наруто понял, что произошло. Жизни больше не будет.
Он обхватил еще бьющихся рыб, уткнулся лицом в их мокрую прозрачную чешую и заплакал, размазывая по щекам слезы вперемежку с теплой кровью.
А потом над ним забелели далекие огни, что-то твердое и неудобное проскользнуло в горло, мешая дышать. Наруто отбивался, пытаясь освободиться, но не чувствовал рук. Твердое разжало глотку, воздух полился широкой струей, расправляя легкие. Далекие огни опустились ниже, блики задрожали где-то у уголков глаз.
- На раз-два... Три!
Ударило больно в спину. Растянуло на ледяном.
- Эпилептический статус.
Опять рыбы... Холодные, льнут к груди и вискам, ища поддержки.
- Генерализованные судороги. Дыхательное расстройство.
Голос чеканит слова, как ракетка – теннисный мяч. И огни плывут, снова отдаляясь...
На улице давно отвыли свое сирены скорой помощи, разбрелись старушки и зеваки, ночь окончательно сгустилась, а Саске, окна которого выходили на другую сторону, поднял голову.
На мониторе застыл в ожидании приказаний недоумевающий боец. Саске прикончил его, выключив компьютер.
В комнате он старательно собрал осколки стеклянного столика, переложив их с пола на диван. Нашел упаковку влажных салфеток и вытер кафель в ванной. Салфетки пропитались розовым. Кран был закручен не плотно. Саске исправил и это упущение. Он наводил порядок.
Зачем-то обошел с салфетками всю квартиру и вытер столы, шкафы, полки. Экран телевизора.
Вскрыл новую пачку корма и порадовал крысу дополнительной порцией. Поправил занавески. Он боялся остановиться, боялся остаться без дела и начать думать о чем-то другом, кроме этой никчемной уборки.
Запихивая в стиральную машину постельное белье, задержал дыхание – знал: прижмись он сейчас щекой к наволочке, и повеет теплыми ночами, хриплым шепотом, бесконечными поцелуями до сухих губ...
Захлопнул крышку и включил машинку.
Заглянул в холодильник. Не успел перехватить мысль: заслать бы Наруто в магазин, жрать опять нечего...
Опустился на пол рядом с холодильником. Ничего, Саске, терпи... Переживешь... Время. Тебе нужно время. Ты чего хотел? На что надеялся? Думал – а вдруг?.. А вдруг Наруто – то, ради чего и жил, то, ради чего родился? Ну, бывает же так? Появляется на свет человек и начинает гнать волну: подавай ему и славу, и гениальность, и брата нормального... А жизнь пошагово отнимает у него конфетку за конфеткой: ни-че-го. Жди, называется. Тебе – другое. И появляется потом вот такой Наруто, с которым понимаешь – слава тьме, что брат оказался дерьмом, что гениальность просрал, что славы не видать... Иначе бы не встретил его.
На это надеялся, Саске? Сплюнь три раза через левое плечо. Ты блядь подобрал. Обычную пидарскую подстилку. Суку расчетливую. Пришел на склад мальчик-паинька, получил хуй в жопу – понравилось. Потаскался по всем доступным постелям и решил потянуться к высокой планке. Залюбопытничал, почему остальные ебут, а Учиха морду воротит. Из кожи вон вылез. Про любовь рассказал, там потерся, сям постарался, жертву произвола из себя состроил. Добрался. Карабкался-карабкался. Извел ревностью – Хаку облизал, на Сакуру залез. С таблетками вокруг попрыгал. Добился своего - забрался сверху, покорил свою высоту. И все: подпиши мне увольнение... я пошел. Времени на тебя будет меньше, но...
Саске со злости вцепился зубами в предплечье. Сука же, а...
Не умеет он утешать. Не знал он, что делать. А надо тебе это было, Наруто? Или ждал, пока порвется там, где тонко, чтобы отложить в сторону свои дурацкие самолетики и расстегнуть ширинку?
- Ненавижу, - сказал Саске тишине.
Что-то тихо пискнуло у него над головой. Пришлось подняться и посмотреть. Наруто ушел – напрямую, не задерживаясь. На столе лежал его мобильник, тревожно помаргивая красным. Почти разряжен. Саске взял телефон в руки, ощутив странное сдвоение – наплыло невероятное, словно он и есть Наруто, словно серенький аппарат сейчас держат оба – одной ладонью.
Хотел было выключить, но не удержался, открыл телефонную книгу. Контактов у Наруто было немного, и почти все знакомые. Саске, прикусив губу, читал имена.
Суйгецу. Следующая строчка – тоже Суйгецу. В скобках приписка: «опять». Да, у Суйгецу было два номера, но только Наруто мог обозвать второй «опять». Сакура, шлюха конченая.
Свое имя Саске пропустил, боясь, что снова почувствует это жутковатое чувство единения и поймет, какими глазами смотрел Наруто на это имя.
Какаси. Обнаглевшая сволочь, не стал даже прятать...
Киба. Своих не забываем.
Последние вызовы. Входящие: один закрытый, Саске-Саске-Саске, неотвеченный – Цунадэ. Исходящие: Саске-Саске-Саске. Какаси.
Умничка, мальчик. Продолжай в том же духе. Тебя есть кому обогреть, есть кому лелеять. Волноваться нечего.
Телефон снова пискнул, предупреждая о скором отключении, но Саске успел открыть папку с sms. Входящие: «Нормально добрался?»; «Блядь, где коробки с подъемника?»; «Ваш баланс близок к отключению услуг...».
Исходящие: «Норм»; «Подойди да спроси»; «Я в метро, давай потом».
Экран погас. Замигало настойчивое «зарядите батарею».
Саске отложил телефон. Это была маленькая и верная жизнь Наруто, его слова и мысли, его связи, его манера отписываться, его разговоры... Это было то, что раньше принадлежало Саске. Полудетское «опять Суйгецу», короткое «норм» - спешил... его мышление, заставляющее рассказывать, где он и почему не может ответить. Саске знал наизусть, почему Наруто отвечал так, а не иначе... На sms о коробках отозвался – подойди да спроси. Потому что он был на первом этаже, а Киба на втором. Киба поленился тащиться вниз, а Наруто поленился расписывать ему по телефону. Орать на весь склад они не стали потому, что попали бы со своими потерянными коробками под тяжелую руку...
Наверное, потом сидели в столовой, делили последние пакетики чая... Склад. С него все началось, им продолжилось... а что будет дальше, знает только тьма.
Саске сунул телефон в карман, облизнул пересохшие губы. Сигарету бы... А еще лучше – любимый коктейль: белый сливочный ликер и черный портер. Какую-нибудь блядь под бок, чтобы ночь – не одному... И не дома. И не на своем диване, почти ритуально засыпанном окровавленным стеклом.
Сигарет не было. Саске смял пустую пачку и выбросил в распахнутое окно.
В ночи не было ни одной звезды, словно небо закрыло глаза. Чернело, влажно шуршало смятой листвой, блестело под фонарями, разъедало силуэты. Саске пошел через парк, вдоль ряда обвиняющих тонких рябин, лавок на гнутых ножках, забитых мусорок. Шел, спотыкаясь о трещины в асфальте. От пруда потянуло согретой влагой. Саске автоматически завернул туда, помня, что Наруто ходил сюда каждый выходной. Покупал в ларьке на углу упаковку булок и кормил уток.
У резной решетки неподвижно застыла чья-то фигура, залитая черным.
Сердце сжалось, превратившись в крепкое незрелое яблоко.
- Наруто, - позвал Саске.
Так и должно было быть – так должно было случиться. Наруто не мог уйти. Он бы остался ждать, зная, что Саске нужно время, чтобы отойти... Он бы ждал, растирая в пальцах хлебную мякоть, скармливая крошки сонным уткам.
Саске понял это в одну секунду: стало легче. Это же Наруто. Он никуда не денется.
Один шаг по мокрой траве – и оказалось: ошибся... Масляный свет фонаря открыл совершенно чужое лицо. Чьи-то глаза, чьи-то губы...
Отходя, Саске нащупал в кармане свой телефон. Суйгецу. Опять. Тоска...
- Суйгецу, - сказал Саске, услышав сонное бормотание. – Поднимай задницу. Расплатишься за Дамбы.
- Чем? – настороженно спросил Суйгецу.
- Погуляем. «Сайгон» или любой другой гадюшник... Деньги есть.
- С Наруто?
- Нет. – Саске не выдержал, нервно прикоснулся пальцами к виску. – Я один.
- Бля-а-адь... Учиха, чего тебе по-человечески не живется?
- Кто бы тявкал.
- Я из чисто функциональных... этих. – Суйгецу запутался. – Опять же друг друга покалечите и хер фуру разгрузите... Все на мою смену свалите.
- Я снова один, - раздельно ответил Саске. – Один. Совершенно. Он меня достал.
Суйгецу помолчал, переваривая информацию, а потом вдруг сказал:
- «Лонгин» вспомни, долбоеб.
И сбросил звонок.
Саске моментально набрал заново, стиснув руки в белеющий замок.
- Вспомни, кто его туда привел, - жестко сказал он Суйгецу.
- Мне завтра на работу, - вяло ответил Суйгецу. – Я только с марафона слез... Могу приехать к тебе, но «Сайгон» к черту. За такси заплатишь, а бухло я сам куплю.
- Заплачу.
Саске купил сигарет в маленьком ночном магазинчике и пошел назад, огибая парк, думая почему-то о лиловом облупившемся лаке на ногтях заспанной продавщицы. Раздражало. Куски, налепленные на человека – это было мерзко.
Суйгецу он сел ждать на лавке у своего подъезда. Представлял гладкие лиловые полосы, курил одну за другой и рассматривал окна.
В окнах еще горел свет. Из них, распахнутых в июньской духоте, неслись голоса и приглушенная музыка, стучали вилки, тянуло жареным луком.
Саске морщился. Ночью жрать – плохо. Неправильно спать потом в провонявшей поджарками квартире. Саске лихорадило. Мир был неудобным.
В нем жили неряшливые продавщицы, ночами подъедающие ломтики ветчины и подгоревший лук. Он был залит битым асфальтом, а возле пруда шлялись неизвестные отвратительные личности. В этом мире приходилось платить за такси человеку, которого не хочешь видеть – только затем, чтобы снова не сойти с ума.
Саске затушил сигарету, выкинул окурок в жестяной мятый бачок, поднялся и пошел вдоль ряда окон первого этажа.
Под ногами захрустели хрупкие фиалки и остролистые лилии. Пришлось перебраться через низкий проволочный заборчик и попасть в царство отцветшей сирени. Под ее влажными ветвями пахло землей и улитками.
-...вот поэтому никаких тебе денег! Я в отпуск в чем пойду? В лыжном костюме? Смотри: билеты туда и обратно – три тысячи!.. Сумка – полторы! Купальник, платье, обувь... А крем?
Женский голос надрывался, доказывая.
Саске тошнило. Он шагнул к следующему окну, зацепившись за ржавые крепления громоотвода.
-...а она платье на уши задрала, раком встала и блевать!.. Аккуратная, блядь. Чтобы не запачкаться.
Саске прижал узкую ладонь к губам и проскользнул дальше.
-...Раз-два-три... Не сбивайся! Ты ритм слышишь? Ра-а-аз!
Стучало и гремело пианино.
-...Наркоманы! На четвертом этаже в банке шприцы! Я уж хожу, смотрю-смотрю... Выкинуть-то боюсь! Вдруг СПИД там на них какой... Наркома-а-аны... Наколются, а их потом скорые их развози, а в городе, может, ребенок где умирает!
Саске остановился. Старушечий голос наливался праведным восторженным гневом.
- А что? А врачи как вышли, так сразу говорят: наркоман. Даже говорят – не заберем. И правильно делают. Подыхал бы лежал.
- Не говорили, - вклинился другой голос. – Я рядом стояла, плетешь черт те что...
- Да ты глухая уже лет десять! Самый важный доктор так и сказал: не берем наркоманов, пусть мрут. А пена – это самое... Передозировка. Вот оно как.
Второй голос, помоложе, певучий, вдруг сказал:
- Я тебе про сон свой не рассказывала? Нет? На всю жизнь запомнила. А лет мне было... пятнадцать? Шестнадцать. Да, потому что в этом году отчим помер, загнулся от рака легких... курил по три пачки в день и все бахвалился: я, мол, сто лет проживу. На табаке-то... Так вот: я спать легла. Тоже лето, духота... Окна раскрыты, а цветы прям на подоконнике лежат... Из палисада. Слышу – шурх, шурх... шуршит. Поднялась, а меня за шкирку как кинет к окну! А там – зверь. Стра-а-ашный... Он мне прям в лицо мордой уперся, глаза красные, сам черный. Я визжать. Мамка прибежала, разбудила и святой водой потом до утра умывала.
- Ох, а мне лет в десять... – заторопился первый голос.
- Закрой окно. Я сон-то вспомнила... Чудится, что он там. Опять пришел.
Саске прижался к стене, укрываясь тенью. Темные занавеси сирени пробили фары подъезжающего такси. В кармане дрогнул телефон. Да, точно... заплатить.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |