Глава 29 (Sasuke|Naruto, Sasuke|Kiba, Naruto|Kiba, Kakashi|Itachi, Kakashi|Naruto, Naruto|Sakura, Kakashi|Tenzo, Naruto|Haku, Naruto|Sasuke, Orochimaru|Sasuke, Sasuke|Orochimaru etc.)
Летние ночи жаркие, слишком темные, слишком короткие. Распахнутые окна запускали еще юную ночь в комнаты, а та приносила с собой запах цветущей липы и серебряное блюдечко луны.
Ей было тяжело дышать, ее приходилось преодолевать, движения замедлялись, простыни сбивались во влажный ком, и Саске сбрасывал их на пол.
Секс превратился в бесконечное действо, прерываемое мелочами вроде сна, еды и работы. Тяга друг к другу вышла на первый план. Каждый раз, когда заканчивался очередной виток, Наруто с сожалением расцеплял руки, а Саске недовольно морщился. Оргазм из цели превратился в камень преткновения. Он означал, что надо подниматься и идти в душ – и терять ощущение любимого тела. Означал, что утро, и пора собираться на работу – и там искать друг друга взглядами, выкраивать момент, чтобы прижаться, обнять, потереться лбом о плечо...
Оргазм означал, что ночь только начинается, что нужно отдохнуть несколько долгих минут – и заново.
Саске, разрешивший себе нежность, не смог от нее отказаться. Наруто, получивший отклик, не смог себя контролировать. Оба понимали, что превратились в одно целое безумие, но ничего не желали менять.
Это был опасный путь. Наруто и Саске практически перестали разговаривать. Все ссоры заканчивались сексом, все проблемы решались сексом.
Безумие таилось в том, что наслаждение перестало быть целью, но превратилось в средство общения. Саске выматывался, не высыпался, но не мог себя ограничить – любое движение, любой взгляд Наруто вызывал желание. Наруто принял новые правила, и отзывался лаской, прикосновением, поцелуем на любое слово, сказанное Саске.
И оба они умолкали.
Тяга стала наркотической. Не соблюдалось больше никаких постановочных рамок – все вокруг превратилось в фон, отошло на второй план.
Короткие летние ночи заканчивались моментально. Наруто не успевал отдышаться, измученный нервным напряжением – он выкладывался полностью, не умея отдаваться и отдавать наполовину. По утрам Саске опускал гудящую голову под струю ледяной воды и подолгу приходил в себя, вспоминая растертые в синеву губы Наруто и его хриплое дыхание. Наруто садился за стол, грыз тосты, поминутно прикрывая глаза, – от бессонницы по утрам подташнивало.
Они поднимались вовремя, но неизменно опаздывали, потому что сталкивались в прихожей, и Саске с упорством магнита тянулся к Наруто, а Наруто сползал вниз по стене, лаская губами его язык.
Раздевались спешно, заново, и если в начале Саске еще поглядывал на часы, то позже, прижимаясь щекой к теплому животу, забывал обо всем.
- Насколько здоровья-то хватит... – выдыхал Наруто.
- Ты сомневаешься, что ли? – тут же вскидывался Саске. – За меня не беспокойся, за жопу свою переживай.
Изредка они менялись. Изредка – потому что Саске соглашался на пассивную роль только после того, как практически отключался от усталости.
Наруто любил такие моменты – он тихонько нежил выученные наизусть изгибы и линии тела Саске, меняя пальцы на кончик языка, играл в свои ласковые игры, изучая реакции Саске. Уже знал – у него есть тревожные местечки: под коленом, ниже ключицы, шрам на затылке.
Волнительные маленькие тайны отклика. Рассматривая его лицо, Наруто тихонько водил по очертаниям губ, по скулам, открывал ладонью лоб, откидывая назад волосы. Саске расслаблялся, дышал спокойнее, молчал откровеннее.
Наруто приподнимал его и сажал себе на колени. Так они были равноправны в прикосновениях, но делали почему-то одно и то же – прижимались голова к голове, обнимали за плечи.
После Саске злился. Уходил в ванную и запирался там часа на три, по-видимому, отсыпаясь. Наруто ждал его, терзал пальцами уголок подушки, и мучился оттого, что остался один. Присутствия Саске ему не хватало так, как не хватало бы собственной кожи.
Саске возвращался, выкладывал из шкафа новый комплект белья, спихивал Наруто с дивана и заставлял застилать его заново.
- Пять утра, - возмущался Наруто. – Пойдем еще посуду помоем, что ли?
- А ты не помыл? – выпрямлялся Саске.
- Блядь!
Ложились, закрывали глаза, но почему-то вновь искали друг друга губами, сминались в одно, оглохшие от ударов сердца и онемевшие от понимания.
- Спа-а-ать! – выл Наруто, закрываясь подушкой от розовых утренних бликов.
- Минут сорок можно поспать, - выносил вердикт Саске, посмотрев на часы.
По мелочам продолжали ссориться. Наруто покупал в аптеке обезболивающее и грыз таблетки, как конфеты, пытаясь избавиться от беспрестанной тянущей головной боли. Саске вытаскивал таблетки из его карманов и вытряхивал в мусорное ведро.
- Иди к врачу.
- Иди на хуй, - вежливо отвечал Наруто.
Саске темнел лицом – его злил собственный страх. Он боялся, что когда-нибудь на его руках окажется опутанный больничными трубками Наруто, и чувство вины сожрет душу подчистую.
На работе тоже нашлась причина для стычек. Из офиса прислали оператора – летнюю блондинку, улыбчивую и эксцентричную.
Саске мрачно пролистал ее документы.
- На лето, значит...
- Да, - ответила Ино. – Попробовать поработать.
С племянницами офисных шишек особо не поспоришь, тем более, оператора действительно не хватало.
Ино пришлась по душе всем. Она болтала что ни попадя, но окружающие невольно улыбались. Склад с удовольствием отражал эхом ее звонкий смех. Она была непосредственно-очаровательна, знала свое дело и за помощью обращалась естественно и мило.
Наруто, который тянулся к любому общению, моментально нашел с ней общий язык. Возился с ее сканером, бегал с ней курить, взял за привычку покупать ее любимый горячий шоколад, искал ей какие-то особенные юбки на верхних полках стеллажей, куда кроме него не желал лезть ни один дурак.
Ино была студенткой одного из престижных вузов, занималась живописью и с восторгом опознала в Наруто сына известной художницы-реставратора. Нашлись общие темы. Начались посиделки в столовой, по времени превышающие положенный обеденный перерыв.
Саске попал в тупик. С одной стороны, причин для ревности не было ни фактически, ни теоретически. Наруто просто наслаждался легким общением, и одергивать его не хотелось. Интерес, который проявляла к нему Ино, отдавал чем-то незнакомым, неродным, как запах скипидара в горбушке черного хлеба.
И в то же время чудилось в нем что-то смутно знакомое. Саске поразмыслил и понял: именно таким тоном вела беседы мать в своих гостиных. Именно таким двусмысленным вниманием отвечали ей гости-мужчины. Во всем этом теплился слюдяной блеск фальши и лжи, окружающий общение людей, имеющих определенное положение в обществе. Проще говоря, Наруто интуитивно опознал человека своего уровня и легко перестроился на лад Ино, полностью отвечая ее требованиям, требованиям умненькой городской девушки с опорой в виде обеспеченных родственников.
Наруто – умел. То ли было выбито в генах, то ли натаскала мамаша, но он подхватывал и вел начинания Ино, а не слушал ее молча, как остальные.
- Хорошо смотрятся, - сказал Киба, разворачивая смятую обертку жвачки.
Саске повернулся и посмотрел.
Ино стояла в зоне приемки, обдуманно-простенькая в лиловой тонкой блузочке и низких на бедрах чуть блестящих брюках. Она курила тонкую сигаретку, поправляла пальцами длинную челку. Ничуть не вульгарная, без всех этих показных изгибов спины и отставленных ножек. Наруто стоял напротив, улыбаясь в ее светлые, слегка подкрашенные глаза. С ней рядом – высокий, уверенный, сильный без театральных поз.
Саске перехватил у Кибы упаковку жвачки, дернул обертку.
- Ну вот, - печально сказал Киба.
- Я тебе еще куплю.
В голове у него уже складывались подходящие к ситуации схемы. Все снова было относительно просто, если бы не темное и злобное: не по пути нам, Наруто...
- Ты сегодня с Ино на сканировании, - сказал Саске вернувшемуся из курилки Наруто.
Наруто пожал плечами.
- А ты?
- Мы с Кибой на втором.
Наруто приуныл. Он привык шататься рядом с Саске, привык ловить момент, чтобы прижаться в темных лабиринтах стеллажей, подышать в шею, получить поцелуй.
Он терпеливо сидел на сканировании вплоть до четырех часов, нехотя отвечая на вопросы Ино и поддерживая разговор только из вежливости, потом слез со стола.
- Я сейчас...
Поднялся на второй этаж и позвал:
- Саске.
- Чего? – спросил Саске, отрываясь от пачки накладных. – Киба, двенадцатый слева, весь короб!
- Понял, - сказал Киба откуда-то сверху, и на желтый деревянный пол обрушилась плотно набитая коробка.
Наруто обошел ее, просительно потянул Саске за рукав.
- Поменяй нас.
- Кого с кем? – нетерпеливо отозвался Саске.
- Меня и Кибу.
- Киба, хочешь поменяться с Наруто?
- Смотря в чем, - сдержанно ответил Киба и осторожно спустился вниз.
- Он не хочет, - отрезал Саске. – Узумаки, ты работать пришел или в шахматы играть? Сиди там и не дергайся со своей больной башкой...
Наруто прикусил было губу, но потом опомнился, развернулся и вышел.
Вечером в метро он сидел, прислонившись лбом к металлическому поручню, и смотрел в одну точку.
Саске сделал вид, что спит.
- Не делай из меня кусок оператора! – не выдержал Наруто дома. – Я не обязан там сидеть!
- Скоро фура, - равнодушно сказал Саске, расшнуровывая кроссовки. – Из операторов на ночь остается только Ино, будешь у нее на подхвате.
- С какого перепоя? Я буду сидеть и смотреть, как вы разгружаете?
- Да.
- Подпиши мне заявление. Об увольнении.
- Сходи к врачу.
- Саске, ты заебал.
Саске мгновенно уловил распаляющую его агрессию, выпрямился и с силой прижал Наруто к стене.
- Херовый из тебя интеллигент.
Наруто не ответил. Он уже прикрыл глаза и запрокинул голову, мысленно прослеживая путь пальцев Саске: от ямки у основания шеи, выше, к мочке уха...
Так заканчивались все ссоры.
Расчет Саске был прост – медики могли тормознуть Наруто еще до совершения роковой ошибки.
Наруто знал об этом и сопротивлялся отчаянно, не желая так банально терять свою мечту.
- Болезнь не возвращалась уже двенадцать лет, - приглушенно сказал он юной летней ночи.
Саске вздрогнул, возвращаясь из усталой полудремы, повернулся на бок, прихватив сползшую на пол простыню, которой пришлось заменить одеяло – из-за сладкой липовой духоты.
- Посчитал, - недовольно пробормотал он. – Как тюремный срок...
Наруто вздохнул и закрыл глаза, а Саске заснуть уже не смог. Он вспоминал длинные спорт-залы, кислый запах металла на руках, бордовые маты, вздернутые к потолку светильники и особый пресный запах.
Вспоминал, как короткими электрическими судорогами обвило тело парня, стоящего рядом с ним. Выступившую полоску пены на губах, обнаженные белки глаз, опутанные кровянистой сеточкой.
Он потом видел этого парня. Столкнулся где-то в магазине. Парень стоял возле полки, держа в руках упаковки с орешками. Зеленую и красную.
Со стороны показалось – если он не выберет нужную пачку, выйдет из магазина и шагнет на проезжую часть, под ближайшие быстрые колеса.
- Эпилепсия? – спросил Саске, вытаскивая у него из рук лишний пакетик.
Парень виновато улыбнулся и пожал плечами.
Больше Саске его не видел. В спортзал закрывать контракт пришли его родители. Штатная медсестра поставила густую фиолетовую печать. Об этом происшествии больше не вспоминали, но Саске иногда во сне видел эти вывернутые белки и скрюченные пальцы – как символ тупика.
Если бы этот парень узнал раньше, он не испытал бы этого разочарования, не успел бы почувствовать свою силу и выбрать свой путь – и не было бы ему потом так беспросветно больно.
Жил бы тихонько и не спеша, занимался бы чем-нибудь домашним и осторожным, и был бы счастлив.
- Наруто. – Саске потянул его за волосы.
Наруто нехотя приоткрыл глаза, сонные и беспомощные.
- Она возвращалась, - с трудом выговорил Саске. – Не надо...
- Кто? – непонимающе спросил Наруто и потерся лбом о грудь Саске, устраиваясь удобнее. – Спим же, блин...
И затих, дыша ровно, глубоко.
Саске прижался губами к его затылку. На второе такое откровение ему не хватило сил.
Все рвалось и трещало по швам. Мучительно для обоих - дурманные ночи, взаимная тяга, граничащая с абсурдом – не могли друг без друга ни часа, каждый психовал по-своему.
Наруто без Саске превращался в комок нервов – вздрагивал от любого шороха, нетерпеливо искал его глазами, не мог усидеть на одном месте и все время чувствовал в груди тяжелый ком тоски. Саске без Наруто давился льющейся отовсюду пустотой – ее было чересчур много, она была в чужих глазах, в окнах и улицах. Мир становился призрачным, безжизненным.
Они беспрестанно искали друг друга – чтобы увидеть знакомый взгляд, чтобы прикоснуться плечом к плечу, чтобы почувствовать любимый запах.
Ходили кругами, пытаясь обмануть эту ужасную связь. Саске засиживался допоздна за компьютером, заперев дверь, и все равно постоянно прислушивался к шагам в коридоре, к шуму льющейся воды или звуку телевизора.
Наруто уходил гулять в парк, и Саске не противился, понимая, что он тоже напуган происходящим.
Наруто бродил по парку, доходил до озера, кормил уток припасенными булками, тянул время до последнего... Уже час прошел, час без Саске – значит, все в порядке. Еще час и можно идти домой.
И не выдерживал этого второго часа. Снижал время до сорока минут, потом до тридцати...
Несмотря на эту тягу, находиться вместе было еще сложнее, чем порознь. Наруто уперся в тему увольнения и начинал злиться всерьез. Ему хотелось, чтобы Саске одобрил его желания, понял его, поддержал, а Саске вел себя так, словно Наруто – им лично зафрахтованный парусник без права голоса и мнения.
- Я устал вам доказывать – нельзя так жить! Я говорил Кибе, я говорил Сакуре, я говорил матери – я не хочу похерить свою жизнь на перематывание дней в режиме дурацкого сериала!
- А как ты хочешь ее похерить? – с интересом спросил Саске.
- Я должен делать так, как хочу. Тогда мне станет легче.
- Ясно, - сказал Саске и переключил канал на пульте управления.
- Здорово, да? – спросил Наруто, замирая перед ним ледяной злобой. – Какая милая семейная пара – он смотрит телевизор, а она истерит! Я так и буду у тебя в холуях ходить? Я своей силы не чувствую, я залип в серости, мне дышать нечем!
- Наруто, - сказал Саске, отодвигая его от экрана. – Я тебя не держу. Хочешь уйти со склада – вали так, без бумажек, искать тебя никто не будет. Но сам я ничего не подпишу.
Наруто бессильно повалился на диван рядом с ним, потер лоб.
- Я хочу, чтобы ты меня понял и одобрил... тебе же со мной потом жить.
Стоило Наруто утихнуть, заводился Саске:
- Вот именно! Ты чего хочешь? Ты хочешь свою рожу на обложку, и белобрысых блядей для разговоров о прекрасном? Ты хочешь, чтобы каждая собака про тебя узнала? А я кто при тебе буду? Да ты через год поймешь, что все это прятать надо, что все это – каюк твоей репутации!
Наруто ожесточенно мотал головой.
- Ты думаешь – это хорошая жизнь будет? Да все это шелуха, фантики. Ты подумай – тебе вся эта фольга, а мне – моя жизнь, в которой заняться нечем!
- Так займись! – орал Наруто.
- Чем, блядь?!
Саске хлопал дверью. С притолки сыпалась штукатурка.
Наруто сжимался в комок, дрожа от обиды и непонимания.
Саске курил на кухне, до горькой слюны и тошноты.
А заканчивалось все одинаково: обессиленные друг другом, они вновь тянулись навстречу, молча находили каждый свое – и складывались в простейшую головоломку, разорвать которую можно было только с кровью.
- Я хочу тебя с собой, я найду тебе жизнь, - шептал Наруто, обхватывая плечи Саске, трогая губами его губы.
- Я. Не. Хочу, - твердо говорил Саске. – Я без тебя разберусь...
Забывалось только что взрезанное, затягивалось непрочными пленками, и засыпали почти счастливыми...
Наруто все же поступил по-своему.
В один из вечеров на складе Саске, просматривая документацию на разгруженную фуру, почувствовал это всей кожей и поднял глаза.
Наруто, только что скучный и сонный, щелкал сканером, сидя на столе возле Ино, и вдруг оживился, отложил сканер в сторону. Ино что-то говорила, утвердительно покачивая головой, а потом засмеялась, а Наруто развел руками – ну как-то так... И тоже улыбнулся в ответ.
Саске с трудом перевел дыхание, уже понимая, что произошло, но еще отказываясь в это верить. Не хотелось, как же не хотелось...
- Так получилось, - сказал потом Наруто, отводя глаза в сторону. – Заявление подпишут в офисе. Она обещала.
Саске плотно закрыл дверь столовой – снаружи журчал голос Ино.
Знал же, что не удержать, теперь нет смысла паниковать, но больно до рези в глазах.
- Ты зря за меня волнуешься, - сказал Наруто, непослушными руками разрывая упаковку с обезболивающим. – Схожу я к врачу, пусть что-нибудь сделают с головой.
- Я за тебя не волнуюсь.
Наруто, услышав его тусклый безразличный голос, вздрогнул и поднял глаза:
- Я обналичу карточку, поговорю с матерью... На этом вся суета кончится и будет, как раньше... Я обещаю. Может, времени будет чуть меньше, но...
- Иди работай, - устало сказал Саске. – Не попадайся мне на глаза.
Впервые он ушел со склада первым и один, оставив колбу с печатями на столе.
По дороге домой Наруто остановился на железнодорожном мосту, скрестил руки на перилах и сжал зубы, подставив влажное от слез лицо теплому ветру. Он задыхался.
Ночь кралась по пятам. В метро мелкие плиточки на полу разбегались и двоились. К черным стеклам вагона снаружи прилипли чьи-то уродливые искаженные лица.
Парк молчал. Где-то лаяли псы.
В квартире было пусто и темно.
Саске так и не пришел.
Наруто сидел на краешке дивана, стиснув запястья. Странное и страшное горе подкрадывалось сзади и давило на его затылок. В глазах серело, сердце нервно кололось где-то под ребрами. Все было правильно, все было выстрадано, желанно, верно... Саске не было.
И Наруто сгибался пополам, не зная, куда девать разрывающую его боль.
Юная ночь участливо гладила по мокрым щекам, и шептала: «не сдавайся, не сдавайся...».
Он пришел истерзанным и уставшим. Скинул в прихожей сумку – она глухо ударилась об пол, - так же, как делал это, приходя со школы.
Только теперь в сумке легонько звякнуло.
- Предложишь чай или кофе – разобью тебе бутылку о башку, - предупредил он, выставляя на стол коньяк.
- Ну? – зло спросил он, откручивая пробку. – Маленький брат вернулся домой. Где радость? Где вопли: какой ты большой, да как живешь? Спрашивай. Правда, мне гордиться нечем. Я никто. Чего молчишь? Из чего пить будем?
Итачи молча поставил на стол пару рюмок.
- Как так получилось? – обратился Саске к рюмкам. – Как так вышло: хотел убить эту суку, а оказалось – нас держит, все еще чем-то держит...
Рюмки наполнились осенней горечью.
- Странно, - сказал Саске, оглядываясь. – Один живешь? Ни бабы, ни парня не чувствую. А как же любовь? Микото сказала бы: Учиха Итачи, как вы смеете проживать один? Что напишут в газетах, если узнают, что в семье Учиха дети не желают создавать семьи?
- Ночевать здесь будешь? – спросил Итачи.
- Да. Постели мне что-нибудь куда-нибудь.
Прозвучало это как-то по-родственному... Саске поморщился, выпил коньяк, сообщил:
- Я к тебе не по-хорошему... С целью.
Он сложил руки, на секунду опустил голову и заговорил глухо, не поднимая глаз.
- Ты меня таким дерьмом сделал и ты меня во все это втравил. Вытаскивай меня как хочешь. Я разучился чего-то хотеть, я хочу, чтобы меня оставили в покое и больше не трогали. Я не потяну вину за него, я не смогу на него потом смотреть, утешать, защищать, смотреть, как его ломает. Если же каким-то чудом он выкарабкается – я не смогу быть его тенью.
- Наруто, - сказал Итачи.
- Тебя же не интересуют мальчики, да, Итачи? – Саске приподнял голову, и Итачи увидел абсолютно осмысленный жесткий взгляд. – Зачем ты это сделал? Зачем связался с Какаси? Ты же знал.
- Знал, - ответил Итачи.
- Так – почему?
- Ты сюда с целью или с прошлым? – спросил Итачи.
- Не скажешь?
- Нет.
Саске прищурился, сложил руки под подбородком.
- Зря, - сказал он. – А если я сейчас поднимусь и прижму тебя к стенке? Если я сломаю тебе на хрен все, что не доломал в прошлый раз? Скажешь?
- Ты сюда с целью, - напомнил Итачи, двигая по столу опустевшую рюмку.
- Каким я был в детстве? – спросил Саске. – Хороший был мальчик?
- Вернись на пару мыслей назад, - мягко посоветовал Итачи. – Нельзя быть нелогичным, Саске, твое состояние сумбурности не оправдание.
- Верно, - отозвался Саске. – Тогда по пунктам: я должен разорвать эту связь. Мне нужна достойная мотивация. Все, что я сказал тебе, я не смогу сказать ему.
- Наруто... – Итачи помедлил, наблюдая за реакцией Саске, но Саске смотрел куда-то в сторону, не реагируя на знакомое имя. – Из тех, кто пробивается. И оглядываться по сторонам он не будет, у него свои принципы. Такие тянут за собой, не обращая внимания, живого тянут или мертвого. Времени на детализацию у них не хватает. Интересный характер... Он обращался ко мне.
Саске обжег коротким взглядом, но сразу же спрятал загоревшийся в глазах жестокий интерес.
- Вернее, позволил оказать ему услугу. Его дружелюбности и любви хватает только на тех, кто находится в рамках его интересов, но, надо отдать должное, он стремится эти рамки расширить. Как только ты из них выпадешь, станешь ему безразличен. У тебя не тот уровень, Саске.
- Мотивацию, - коротко сказал Саске.
- Легко.
Итачи поднялся, вышел из комнаты.
Прошлое билось в чужом сердце, совсем рядом. В сердце, вылепленном из родственной ткани, из куска того же материала... Ненависть облилась жалостью, тревогой – Саске сжал виски пальцами, боясь, что весь этот ненормальный коктейль найдет себе исход, и тогда он либо убьет Итачи, либо прижмется лбом к его плечу.
И то, и другое грозило самоубийством.
- Смотри, - вернувшийся Итачи положил на стол какие-то бумаги, упакованные в прозрачную пластиковую папку.
Саске открыл папку, выложил листы. Копия доверенности на джип «Сузуки», цвет синий металлик, номера... Хатакэ Какаси. Узумаки Наруто.
- Достаточно?
Саске не смог ответить. Весеннее солнце вспыхнуло в глазах. Шлюха. Это подарок, по доверенности. Дешевая шлюха.
- Это... до сих пор?
- Сейчас узнаем, - Итачи взял со стола мобильный телефон, набрал номер.
Несколько секунд он ждал, глядя, как ладонь Саске медленно сжимается в кулак.
- Ночи тебе, - коротко сказал он, дождавшись ответа. – Разбирал документы, нашел доверенность на машину. Если ты ее закрыл, то я могу уничтожить копию. Закрыто? Нет еще... А что по ней? Встретишься – поговоришь, значит...
- Доверенность не закрыта, - сказал он, скидывая звонок. – Они при встрече о ней поговорят.
Есть то, чего не должен видеть ни один человек. Это страшные вещи, непохожие ни на что. Это рваный металл, сломанные куклы, обгоревшие бабочки и воздух, отравленный хлором.
Итачи не смог смотреть, встал, отодвинув стул, и вышел.
Саске остался один, замерев внутри себя. Опустил голову на стол. Из прокушенной губы тонкой струйкой потекла кровь, - единственное живое пятно на выбеленном душевной комой лице.
Потом его пришлось раздевать, как ребенка. Безвольного, безучастного. Итачи, хорошо помня теплую тяжесть его детского тела на руках, укладывал этого, нового и повзрослевшего Саске так же, как и раньше. Поправил под его головой подушку, стараясь не смотреть в широко раскрытые остановившиеся глаза. Оставил включенными маленькие ночники, закрыл окна и щелкнул пультом кондиционера.
Стер с губ начавшую подсыхать кровь. Саске, легкий и беззащитный, словно вырезанный из обгорелой бумаги, даже не пошевелился.
Чувство вины согнуло Итачи рядом с кроватью, обожгло глаза. Вот так и приходится: убивать его, чтобы жил... Второй раз, вторая смерть.
Терпи, Саске... Терпи, а главное – живи, не приобретай привязанностей, не показывайся людям... Был бы способ стереть тебе память – все было бы иначе. Перестал бы ты быть ключом, стал человеком, и жил по-другому...
Все, за что ты находишь силы цепляться, приходится уничтожать – твои слабости грозят тебе гибелью. Связка, задуманная Учихой Фугаку, не должна сработать. Не должно быть ключа и активатора... Не должно быть этого гибельного и никчемного бунта.
Кто знает, кем был для тебя Наруто? Если занервничал, начал анализировать, начал сопротивляться, значит, был готов сдвинуться с места, был готов пересмотреть свои взгляды. Отказав Саске в мотивации и оставив доверенность при себе, можно было бы подтолкнуть его дальше... Саске вернулся бы домой и, может, нашел с Наруто общее, что стало бы целью на двоих, смыслом их жизни...
Но этого не будет.
Итачи подержал руку над губами Саске – слишком тихий, слишком неподвижный... Еле уловимое тепло дыхания уняло страшные подозрения.
Надеялся, что Наруто станет поддержкой, а не слабостью – зря. Не ожидал, что Саске проникнется им настолько, что останется открытым, как забывший про блок боксер...
Ничего уже не исправить. Остается только ждать утра и пережившего очередную смерть нового Саске.
Утро оказалось нетерпеливым. Небо быстро налилось белым, потом оранжево-розовым, и поплыло солнце, раскаляя просыпающийся город.
Саске проснулся зараженным нервной веселостью. Сыпанул в кружку растворимого кофе из банки, долил горячей воды из-под крана. Движения у него потеряли координацию, стали суетливыми, неловкими. Глаза покраснели.
Итачи посмотрел на грязное варево в его кружке, но промолчал.
- Копию-то отдашь? – спросил Саске, странно улыбаясь.
- Бери.
- Отлично.
Он замер, будто вслушиваясь, потом обеспокоено обернулся.
- Я отвык... даже здесь его жду, - мучительно-сухо пояснил он.
- Заведи кошку.
- Мне хватает крысы и кактуса. – Он наклонил голову. – Я буду разговаривать с ними. Я устрою крысу на работу, а кактусом буду себя ебать.
- Саске, - сказал Итачи.
- А потом все сдохнет, - продолжил Саске. – Все живое в моей квартире.
- Саске.
- Мне не хочется тебя слушать, - признался Саске. – Я натыкаюсь на тебя из ненависти, я жду ответов, но больше не хочу тебя слышать и видеть. Что в таких случаях делают, а?
У него странно-властно поджались губы, глаза сузились.
- Так делают?..
Теплый грязный кофе разлился по столу, кружка глухо звякнула.
Саске поставил колено на стол, перегнулся и стальной хваткой сжал горло Итачи.
- Или так?
Свободной рукой он подхватил узкий хлебный нож.
- Я тебе башку отрежу, - ласково пообещал он и, вздрогнув, обернулся. – Тьма, что за...
Из коридора прямо на него смотрело спокойное равнодушное лицо. Вывернутые веки чуть мигнули, словно одобряя дальнейшие действия. Из узкой прорези рта на манер змеиного языка выскользнула и снова спряталась тонкая проволока.
Тела под лицом не было.
Саске выпустил нож и потерял сознание.
Дальнейшее он помнил смутно. Помнил запах чего-то резкого медицинского, помнил, как отбивался от рук Итачи, помнил, что в этом доме смерть, а убийца – он, Саске, и это дело времени, и все произойдет: убьет, убьет, не задумываясь, потому что смерть уже здесь... Выбирался на улицу, попадал то в тени, то в свет, брел по дорожкам, постоянно оборачиваясь – боясь этого, непонятного, что тащилось за ним, как воздушный шарик на веревочке. Помнил, что убеждал себя – просто сошел с ума, ничего страшного. Курил сигареты, не чувствуя дыма, останавливался отдохнуть. Искал глазами Наруто.
В метро держался обеими руками за металлические поручни, и все равно бросало из стороны в сторону, нестерпимо болела голова, - опять вспоминалось, что Наруто сгрызает по упаковке обезболивающего в день, и если не отнять, угробит себя, дурак...
Солнце было почему-то лиловым, будто присыпанным снегом. Его лучи серели над домами, а автомобили подкрадывались неслышно, как дикие коты.
Одна из машин остановилась рядом, и из нее вышли двое, настойчиво предлагавшие Саске куда-то пройти и проехать. Саске разглядел форму, пластиковые дубинки и уловил в голосах официально-опасное.
Но двоих отвлек кто-то, остановившийся рядом, проговорил веское, отдал что-то шуршащее, и форма с дубинками исчезла.
Асфальт под ногами качался, как плохо натянутый батут. Ни одной мысли в голове не было, зато плясал в душе злобный сатанинский огонек.
- Буду один, - с мрачным удовлетворением говорил Саске. – Моя свобода, ясно, блядь?!
Потом оказалось, что говорит он это сжавшейся от ужаса маленькой продавщице в газетной палатке. И опять кто-то вынырнул из-за спины и осторожно отвел за локоть в сторону.
Асфальт закончился возле рыжего толстого кота. Саске опустился рядом, посадил кота себе на колени и гладил жирный мохнатый загривок, убеждая кота в собственной адекватности.
- Мне просто кофе нельзя, - уверял он кота. – Это такая отрава...
Кот щурился и отворачивался.
Обнаружилось, что станция метро не та. Саске не помнил на своей станции черных домов, украшенных бойницами. Наваждение длилось секунду – но станция все равно оказалась не та. Пришлось стоять неподвижно, закрыв глаза.
Людское разноцветье обтекало Саске со всех сторон, как потоки мусора из кузова мусоросборника.
Но Саске стало совсем хорошо. Двигаться незачем. Без Наруто – незачем.
Наруто все-таки появился. Растолкал толпу, обнял Саске за плечи и вывел его к стоянке такси.
В такси пахло бензином и уютной замшей. Саске привалился к плечу Наруто, изредка открывал глаза, видел его сосредоточенное спокойное лицо и снова отключался.
Потом он оказался дома. Лежал на диване, глядя на ломкие электронные цифры часов, а Наруто сидел рядом, опустив голову.
- Я без тебя чуть с ума не сошел, - тихо сказал он.
- А я сошел, - равнодушно сказал Саске.
Потом он говорил еще что-то, бессвязное, путаное, имеющее какой-то важный ускользающий смысл. Рассказывал про то, что любил, но всюду были тени, или хотелось стать чей-то тенью – этого внятно объяснить не удалось даже самому себе. Рассказывал, что потом узнал – брат ненавидел эти гейские замашки, но...
Саске приподнимался, брался за плечо Наруто и спрашивал – тогда почему? Почему, Наруто? Зачем? А ты зачем?..
Наруто укладывал его обратно. Лиловое солнце блестело, как человеческая почка.
Саске облизывал губы. Итачи ненавидел то, что делал.
Я же тогда умер, выговаривал Саске. Я разве обязан... он прерывался, задыхаясь. И успокоился только тогда, когда Наруто влил в него полстакана водки.
Солнце начало проясняться, наливаться желтым. Саске хотел было спросить про рыжего кота, но уже не смог – снова уснул, на этот раз не так, как в квартире Итачи, а крепко, в черноту.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |