Сакура пришла, волоча за собой почти осязаемый шлейф запаха духов, смешанного с плохо скрываемым страхом. Зря. Саске понял границы ломки и не собирался искать свои мячи в полосе аута.
Она нерешительно остановилась в дверях, поискала глазами – нашла. Походка – влекущая, обдуманная, лукавым кошачьим шагом. Округлые бедра под шелковым розовым блеском. Тонкая цепочка, приоткрытые губы.
- Саске, - выдохнула она, опускаясь на стул. – Давно не виделись.
Давно. Узнала с трудом – изменился. Внешне – тот же. Те же непослушные пряди волос на затылке – всегда интересовало, почему он оставляет их такими длинными, те же глаза и ресницы – кажется, тронь пальцами, испачкаешься рассыпчатым остывшим углем... Любимый им белый цвет. На сиреневой от солнечного света молнии электрические блики. Воротник рубашки расстегнут, гладкая кожа под ним – белее, в снежную синеву.
Только губы странные – розовато-серые, измученные, крепко сжатые.
Но от того Саске, которого Сакура помнила, в нем осталось мало. Поскреблось по сердцу – это же Саске-Наруто... И губы – всего лишь искусаны, и рубашка того же кроя, и расстегнута так же. Или это Наруто взял от него манеру так одеваться? Не разберешь. У этих двоих все перемешалось...
Он повернул голову – неравнодушные глаза, с отражением чужого и еще сбереженного тепла.
- У меня мало времени, - сказал он. – Обойдемся без прелюдии.
Кольнуло. Так он и обходился – без прелюдии. Накачивался воображаемым сексом с очередной клубной блядью мужского пола и торопился создать иллюзию секса с девушкой. Не до прелюдий было. До синяков.
Сакура поджала губы.
- Зеленый чай со льдом, - сказала она подошедшей официантке.
Саске в ответ на вопросительный взгляд отрицательно качнул головой.
- Чай? – спросил он. – Нет желания нажраться и раздвинуть передо мной ноги?
- Ты не изменился, - холодно сказала Сакура.
- Это ты не изменилась, - отозвался Саске. – Я тут не при чем.
Ударило – больно. Не изменилась... Столько стараний, столько времени... Мнению Саске можно было доверять – он редко ошибался, вынося свои оценки посторонним людям. А значит... Сакура ощутила себя липкой старой конфетой, закутанной в новый розовый фантик. Он спасал, этот фантик, он так удачно скрывал потрескавшуюся глазурь и сахарные подтеки. А Саске дернул за уголок, и иллюзия расползлась. А сам он брезгливо отдернул руку.
- Знаешь, - с вызывающей откровенностью сказала Сакура. – Я тебя терпеть не могу. Знаешь... я тебя очень любила.
- Логика, - напомнил Саске, подкладывая ладонь под подбородок.
- Она есть, - продолжила Сакура. – Она в том, что если бы ты не издевался над людьми, тебя бы можно было любить... Я же любила. Зачем ты нас всех наизнанку? Что мы тебе сделали? Нормальные люди при встрече делают комплименты, спрашивают – как дела. Так принято! Потому что иначе бы все кому ни попадя плевали бы в душу, а следом ссорились. К черту! Тебя, твои замашки! Если я скажу, что ты мерзкое гейское существо – не мужчина даже – что будет?
- Наруто тоже такой? – спросил Саске.
Он устало прикрыл глаза. Упавший сбоку солнечный луч, разбившись о стекло, положил на его скулу ровный ломтик света.
- А про Наруто я с тобой разговаривать не буду, - твердо ответила Сакура.
- Я перейду на твой язык, - сказал Саске. – Великолепно выглядишь. Тебе идет розовый. Как дела.
- Ты не понимаешь, - беспомощно выдохнула Сакура и вцепилась в ледяную чашечку с зеленым чаем. – Люди должны относиться друг к другу доброжелательно.
- Просто обязаны, - подтвердил Саске.
- Обязаны, - кивнула Сакура. – Это нормы общения... ну, как ты не понимаешь...
- Отнесись ко мне доброжелательно, - сказал Саске. – Расскажи, что с Наруто.
Сакура уловила – он уступает, прогибается. Впервые она видела Саске – готовым уступить. Вскинула заинтересованные глаза. Верно. В точку. У него и дыхание сбито, и руки насторожено напряжены. У него матовая серая полоска бессонницы на веках, а в зрачках ожидание.
- Хочешь узнать, что с Наруто? Но это долгая история, а у тебя мало времени.
Саске чуть поджал губы.
Сакура поставила сумочку на столик, расстегнула блестящий замочек.
- Я только с работы, - пожаловалась она. – Голодная... Подожди, посмотрю, сколько денег с собой.
- Я заплачу, - сказал Саске. – Убери сумку со стола.
- Спасибо, - улыбнулась Сакура и поймала взглядом официантку. – А из десертов у вас что есть...
Саске смотрел на нее, стиснув зубы. Куда проще было бы взять ее за шкирку, отвести за угол, задрать это чертово платье на уши и поставить раком, попутно напомнив, чем именно изначально она оплачивала свою квартиру в этом городе. Можно было, но Саске помнил о том, что случилось с Кибой. Не настолько она упруга, чтобы прогнуться – сломается же... И неизвестно, каким будет ее вывод.
Пока Сакура расправлялась с заказанным штруделем и клубничным мороженым, Саске наблюдал за разноцветной вереницей прохожих за солнечными стеклами кафе.
Люди, обреченные на доброжелательность, текли сплошным потоком. Саске точно знал – каждый из них умел вовремя сделать комплимент и спросить, как дела. Они возвращались домой и чмокали детей в щечку – кто-то после вылизанного клитора любовницы, кто-то после отсосанного члена любовника. Они мыли руки и садились за стол, рассказывая о делах на работе. Жаловались – неизменно. На тупость начальства, на нерадивость напарника, на дурацкую систему и хреновую оплату. Перед начальником на корпоративе потом развивались темы будущего компании, уснащаемые частым «под вашим чутким руководством». Напарнику или сотруднице на день рождения преподносились букеты и безделушки с торжественным «да весь отдел на тебе держится!». Дурацкая система оставалось дурацкой до первого серьезного повышения.
Саске проводил взглядом тоненького симпатичного паренька в светлых джинсах и соблазнительно короткой футболке.
Система доброжелательности – степлер для разваливающегося мира. Но схема хороша... Работает же.
- Саске? – позвала Сакура, отодвигая блюдце. – Ты кого там увидел?
А над всем этим потоком мусора сине-золотое небо.
Если схема доброжелательности работает, то...
- Мне нужен Наруто, - сказал Саске, расцепляя руки.
- Для чего?
- Для меня. – Саске не мог верно сформулировать, поэтому приостановился. – Я к нему привык.
Сакура покачала головой.
- Я не могу об этом говорить, - отрезал Саске, снова замыкаясь.
Ее насмешливый искрящийся взгляд раздражал – играется... А сердце билось страшно, мучительно, голова пылала. Невозможно передать другому свое состояние – даже симулируя, пытаясь выбить правду.
- Запутался, - нежно сказала Сакура. – Ничего, потерпи – пройдет. Заодно поймешь, как бывает больно. Мне тоже с тобой очень несладко приходилось – помнишь? – она снизила голос до доверительного шепота. – Помнишь – ключи? Ночь в подъезде? Я помню.
Ее ошибка – и никаких шансов. Она вцепилась руками в руку Саске, сжавшую ее волосы, вскрикнула пронзительным жалобным голосом:
- Отпусти!
Саске приподнялся:
- Я тебя прикончу. Здесь. И не пожалею.
Разговоры за соседними столиками стихли. Официантка уронила высокий бокал – солнечное пятно апельсинового сока расплылось по затоптанному полу.
Сакура забилась, пытаясь освободиться - ей овладел панический ужас. Ненависть Саске затягивала в смертельную ловушку, действуя по принципу зыбучего песка – еще виднеется солнце, еще есть чем дышать, но уже обречен.
- Не надо! – выкрикнула она. – Я просто ничего не знаю! Я не живу там! Уже давно! Я не видела Наруто! Я не знаю, что с ним! Саске, не трогай меня, пожалуйста!
Она знала – слабая же, совсем слабенькая, с Саске не тягаться... И лучше бы его вообще не знать и не видеть, пусть он просто уйдет и оставит ее в покое!
Саске отпустил ее волосы.
- Ты меня еще учить будешь... – он не договорил, развернулся и вышел.
Официантка оторопело наклонилась к осколкам разбитого бокала, но потом сообразила – метнулась к Сакуре.
- Урод, да? – затараторила она. – Да не обращай внимания, все они такие... У меня тоже был – как нажрется, так за волосы... Не плачь. Выпить хочешь?
Сакура кивнула. Выпить так выпить... Ничего ведь не изменилось... И нет новой Сакуры... Есть прежняя, которой так хочется выпить...
Угасало. И день угасал, и небо тлело. Солнце сплющилось у горизонта, оседало в темноту. Саске тоже чувствовал себя угасшим призраком, в которого вплавлено жидкое кровавое солнце. Лежал на диване, безразлично глядя в серый прямоугольник экрана телевизора. И крепла уверенность – Наруто умер. Почему-то. Как-то так случилось, что он умер.
Не может быть такого, чтобы он не проявил себя хоть чем-то – звонком или случайной встречей.
Саске ловил губами воздух – никто не знал, как тяжело ему давалось спокойствие. Оболочки, щиты и занавеси ползли, как гнилая старая ветошь – но только дома. Дома Саске становился беззащитным. Дома он рисовал на бумаге узоры из остро заточенных треугольников и видел - изломанное тело на серых скалах. Странные образы наполняли сознание: какие-то бесконечные ямы и могилы, существа, размахивающие руками-дощечками из рыночных ящиков.
Саске подсознательно искал разгадку, и присущий ему пессимизм упорно выводил к одной и той же мысли – Наруто нет.
Все, что осталось – память, закрепленная в клетках чужого мозга. Моторика, заставляющая ночами искать его рядом с собой. Желание, уверенное в том, что ему все еще есть выход.
Выхода не было.
Саске курил и рисовал треугольники.
А потом звонок все же раздался.
- Угадай, где я взял твой номер? – спросил полузнакомый голос. – Не скажу. Чем занят?
Саске тупо посмотрел на груду изрисованных листов.
- Занят, - односложно ответил он.
- Жаль, - огорчился Тензо. – Размяться бы. Как насчет спарринга?
- Ты кто вообще? – до Саске начало доходить – медленно, пугающе: Тензо знает о нем многое.
- Я тебя раньше видел в залах, - пояснил Тензо. – И недавно случайно узнал. Хотелось попробовать силы, а ты драться не захотел. Теперь вот... официальное приглашение.
- Откуда номер?
- Отставить, - засмеялся Тензо. – Что ж ты такой параноик... Говорю тебе – поднял жопу и через пятнадцать минут на выход. Подхвачу на машине.
Саске вдруг стало легче. Ощутил – доброжелательность верную, настоящую. Что-то, отличающееся от остального мира-без-Наруто.
- Договорились, - сказал он.
- Конец связи.
Тензо располагал к себе людей. Умел. Потому что твердо знал, что кроется за уставшими глазами и плотно сжатыми губами – знал людей от и до, от цвета мозгов до запаха кишок. Знал и не собирался этого скрывать.
Дождался Саске у своего потрепанного джипа.
- Все никак на новый не заработаю...
Звякнули ключи с прикрепленным к ним армейским жетоном. Саске обратил внимание – у Тензо нездешний красноватый загар, а мышцы под загорелой кожей упругие, явно обкатанные тренировками.
Двигатель джипа откликнулся ровным ревом.
- Я про тебя слышал как-то... – сказал Тензо, закуривая. – Ушел из спорта – авария? Ну и что? Встал бы на ноги и вперед.
- Много лишнего слышишь, - отозвался Саске. – Где слышал?
- Подрастешь - узнаешь, - строго сказал Тензо. – У меня к тебе деловое предложение, а без информации никуда... Блядь... Вот как человек ходит, так и водит... Видел бабу на «хонде»? Вот она ходит кверху жопой...
- Откуда ты взялся на мою голову, - сказал Саске.
- А я твоя добрая фея, - откликнулся Тензо, заводя машину в серый неприметный двор. – Слышал о таких? Когда все потеряешь – они тут как тут. Извини, что не в юбочке.
- Охотно, - сказал Саске.
Спортивные залы объединяет одно – запах. Запах влажных душевых, въевшегося в маты пота и крепко сжатого дыхания. С непривычки – не понравится. Но Саске дышал этим запахом с детства, поэтому успокоился окончательно. Лампы, задранные под потолок, светили ровно и мощно – прямо над обесцвеченными вытертыми матами.
Отличия тоже были – на стенах Саске не увидел знакомых плакатов об оказании первой помощи и расписаний занятий.
Парень, открывший им зал, пояснил:
- Я его для своих держу...
Он представился – Хаяте. Спокойные внимательные глаза и меланхоличные движения человека, умеющего убивать.
- Кто тренировал? – спросил он.
- Прошлое, - коротко сказал Тензо, и Хаяте кивнул. Больше вопросов он не задавал, только прибавил в зале освещения.
- Три минуты, - объявил он и сел у стены. Откуда-то пришел гигантский черный кот и уселся рядом, сыто облизываясь.
- Мышей жрет, - пояснил Хаяте, гладя кота. – Чего стоим? Кого ждем? Заново засекаю.
Он проследил глазами за секундной стрелкой на наручных часах.
- Три минуты.
Саске, оглушенный странным смешением пространства-времени, - было же, все не так, но точно так же уже было, - первый удар пропустил. Встретил плечом – единственное, на что хватило реакции. А потом понял – все на месте. Сила, тело, реакция, навыки, скорость, уверенность – все есть. Нужно начинать заново – без Наруто.
- Две с половиной! – выкрикнул Хаяте.
Он достал из кармана маленькую шоколадку и грыз ее, изредка останавливаясь на комментирование:
- Тензо, что ты как мерин, он же быстрый! Две! Парень, это тебе не боксер, а борец, не давай ему ноги!
Кот под его рукой мурлыкнул.
- Ты шоколад не жрешь, - отмахнулся Хаяте. – Тензо, не подставляйся, у него все тело в удар идет... Бля... я же говорил. Ох ты, какой хороший!.. Ничего, девкам нравится... Полторы! Все-е-о-о, печень в расход пошла. Пацаны, берегите ливер, вам еще водку жрать. Ага!
Тензо выпрямился.
- Слабовато, - сказал он Саске. – Такие вот вареники с ежатами. Опыта тебе не хватает.
- Врет, - меланхолично заметил Хаяте и дал коту понюхать оставшийся кусок шоколада. – Поднимайся... Саске? Поднимайся, Саске. Время я остановил. Добивай, Тензо еле дышит.
- Сука, - укоризненно сказал ему Тензо и вытер выступившую на губах кровь.
- Жрет, - удивился Хаяте. – Тензо, кот жрет шоколад!
Саске кинул на него быстрый взгляд и поднялся. Руки у него дрожали – от азарта и пережитого короткого боя. Мозг заработал в привычном ему направлении – зло и четко, отмечая малейшие движения и разрабатывая их будущие возможные комбинации. Он впервые столкнулся с умелым, словно вшитым в рассудок Тензо ведением боя. Чувствовал – многое делается им автоматически, заученно и отшлифовано до абсолюта. С таким противником нужно было ошибаться, сбивая с толку.
Все это сложилось в голове Саске за долю секунды.
А еще на заднем фоне ярко билась и горела мысль – как же с ними проще жить...
Нервами и дыханием Саске ощущал – в этом зале не действуют законы внешнего мира, законы, о которых думал, глядя на поток прохожих за окнами дешевого кафе.
Здесь нет осточертевших обвинителей и моралистов, здесь живут по принципу простой, как деревянный чурбачок, правды. Правды, которая старше самого Саске лет на десять, и уже умеет выбирать пути.
Наруто бы здесь понравилось. Саске почти физически ощутил его присутствие, почему-то вместе со вкусом зефира... Или шоколадки Хаяте?
- Готов? – спросил Хаяте, сворачивая фольгу. – Минута.
Он сунул фольгу в карман и удивленно поднял глаза. Щелкнуло хлыстом, маты натянулись и смялись ровными лучами. Саске стоял над Тензо, прижав его руку коленом.
- Стоп! – Хаяте поднялся. – Я проглядел. Ты это как?
- Ты это как? – повторил Тензо из-под Саске, сглатывая кровь.
- Я за тобой наблюдал, - сказал Саске, выпрямляясь. – Почти две минуты. Я понял, чего ты от меня ждешь.
- А чего я ждал? – настороженно спросил Тензо. – Дай встану, тошнит.
- Ты ждал удара в сердце, - задумчиво сказал Саске, подавая ему руку. – Ты о нем знал.
- А ты? – вмешался Хаяте. – Я не успел увидеть.
- А я скопировал его же атаки. Где здесь душ?
- Там, - сказал Хаяте и вынул из кармана новую шоколадку.
Когда Саске вышел из зала, он обменялся с Тензо долгим взглядом.
Хаяте же и встретил Саске из душа, сунул в руки маленькое беленькое полотенце.
- Да не одевайся ты... Волосы вытри, остальное высохнет.
В маленькой комнатке широкими неподвижными пластами висел сигаретный дым.
- Окон здесь нет, - сказал Хаяте. – Подвал.
Кроме дыма в комнатке был потертый кожаный диван, пара продавленных кресел, старенький компьютер и письменный стол, на котором Хаяте разложил крупно нарезанный хлеб и колбасу.
На стенах висели серые от времени фотографии, на которых сложно было разобрать лица. Саске и не старался – он сел на диван, кожаная обивка которого приятно холодила спину и плечи. По совету Хаяте надевать футболку он не стал. Джинсы застегивать – тоже. Они и так с трудом налезли на мокрое тело.
- Давай за компанию... – пригласил Хаяте.
У ног Саске вопросительно мявкнул черный кот.
Саске наклонился и дал ему колбасный кусочек.
- Он только своих признает, - сказал Хаяте, вгрызаясь в бутерброд. – Умнее собаки. Собак я не люблю – подхалимы, а этот соображает чего-то. Давно спорт бросил?
- Давно,- ответил Саске.
- Не... – сказал Хаяте. – Ты хорош. Но вложение не в тот банк пошло. Активы лучше бы перевести и цены тебе не будет.
Кот запрыгнул на колени Саске, задумчиво посмотрел ему в глаза янтарными серьезными глазами, поразмыслил и улегся, разложив пышный хвост.
Стукнула ветхая деревянная дверь, бесхитростно украшенная кольцами дартса. Тензо осторожно прикрыл ее за собой, бросил на кресло полотенце и тоже потянулся к колбасе.
Саске со спины оценил плавную силу линий его тела. Взрослое, оформленное сплетение мышц, удивительный красноватый загар, напоминающий о мельчайшем австралийском песке.
И опять вспомнился Наруто – увидеть бы его лет через пять... Наверное, так же широко развернулись бы плечи, и исчезла мальчишеская трогательность, таившаяся в самых незаметных черточках, которые и сам Саске нашел и вывел с трудом: чуть намеченные ямки на коленях и легкие пушистые волосы на затылке, скрытые под более жесткими прядями.
Тензо, почувствовав его взгляд, повернул голову. Скользнул глазами по обнаженному утомленному телу, задержавшись на молнии расстегнутых джинсов. Саске этого было достаточно, он понял – Тензо в теме.
- У меня предложение, - медленно сказал Тензо, выбивая из пачки сигарету.
- У нас, - поправил Хаяте, протягивая ему зажигалку.
- У нас, - согласился Тензо. – Давай-ка в учебку, а? С документами поможем. Через год будешь головы ботиночным шнурком срезать и руки ломать в ритме вальса. А потом на контракт. Денег не особо, но жить можно.
Саске поднял голову.
Понятный ему мир звал за собой. Мир, в котором нашлось бы применение его силе. Мир, в котором некому было бы упрекать и заставлять разбираться в чужих проблемах.
Подумалось – а может?.. Был бы чем-то занят, забыл бы эту дорогу от склада и обратно, чертову квартиру с въевшимися в стены воспоминаниями, оставил бы позади осколки людей, которых все еще знал по именам – Кибу, Сакуру...
Саске понимал – он не может дальше так жить. Не спасали даже попытки осознать себя пустым местом, безразличным ко всему. Суть бойца была выгравирована на подкорке его мозга, а злость и агрессия – лишь ее слабые попытки ожить.
Так почему бы не сменить обстановку? Не стать тем, кем являешься на самом деле?
Душить себя в проклятом городе, ходить по проторенным дорожкам и учиться доброжелательности во имя общества?
Или остаться с людьми, которые все минусы легко превратили в плюсы?
Надо же, а Наруто знал с самого начала...
«Тебе бы пошла форма... У тебя потенциал под силовика заточен...»
На-ру-то.
- Держит что-то? – спросил Тензо, вбивая окурок в дно жестяной банки. – Ты говори, если что... Поймем.
- Я еще не знаю, - честно сказал Саске. – Мне нужно время.
Хаяте кивнул на календарь.
- Галочкой отметь.
Саске подошел к календарю, взял болтавшийся на шнурке маркер и обвел понедельник следующей недели.
Глава 33 (Sasuke|Naruto, Sasuke|Kiba, Naruto|Kiba, Kakashi|Itachi, Kakashi|Naruto, Naruto|Sakura, Kakashi|Tenzo, Naruto|Haku, Naruto|Sasuke, Orochimaru|Sasuke, Sasuke|Orochimaru, Sasuke|Suigetsu etc.)
Искать приходилось внимательно и подолгу. Склад – опустевший, гулкий - оказался сплетением почти незнакомых лабиринтов. На полках не осталось ни одной коробки, а легкая пыль стерла номера стеллажей. Компьютеры молчали, на столах не было привычного мусора – колпачков от маркеров, смятых стикеров и пустых катушек из-под скотча. Кто-то тщательно вымел пол и закрыл и без того узкие тусклые окна картоном. Над потолком мигало рассыпчатое аварийное освещение – из-за него по складу скользили почти невидимые тени. Подъемник – еще тот, прежний - неподвижно застыл в полуметре от земли. С него сыпались чешуйки ржавчины. Пыль бродила по чисто выскобленному цементному полу вкрадчивыми комками. Наруто ходил за ней следом.
Поднимался на второй этаж, краем глаза улавливая то качнувшуюся спинку пустого компьютерного кресла, то вздрогнувшую на стойке вешалку.
Сканеры просыпались беспорядочно, любопытным зеленым глазком поглядывали на Наруто и снова засыпали. В душе из кранов капала вода, разбиваясь о безупречно чистые раковины. Строптивый шкафчик, с которым когда-то боролся Саске, неизвестный подвязал бордовой смятой тряпкой.
К входной двери Наруто не приближался. Там маячили неработающие, но живые камеры, похожие на кибернетические щупальца. На ручке двери болталась печать.
Наруто прижимался к решетке, отделяющей зал от зоны приемки, и смотрел на эту дверь. Туда не манило и не влекло, но привычка брала свое – Наруто знал, что все когда-нибудь кончается, и со склада придется уйти.
Камеры поворачивали к нему невидящие жерла. Механически поскрипывало. Угрожало. Наруто отворачивался от решетки и снова уходил бродить по лабиринтам – искать Саске.
Тянулось бесконечно... Поворот, угол, подъемник, лестница, желтый пол, поворот... Иногда удавалось.
Целую вечность, затаив дыхание, Наруто наблюдал, как Саске стоит у пустого стеллажа – в его руках серый прямоугольник планшета. Высохший маркер со скрипом чертил невидимые знаки на скользком пластике. Саске не замечал безрезультатности своих действий – он просто стоял у стеллажа.
Сначала Наруто пытался его звать – звал. То надрывным криком, то севшим спекшимся голосом, но ничем хорошим это не заканчивалось – лампы гасли. И в полной темноте Наруто замирал, забывая дышать, ожидая первого проблеска света.
Он загорался – сначала медленно, лениво, словно пробиваясь сквозь толщу воды, а потом крошился под потолком, осыпая Наруто тертым пенопластом. Появлялись заново стены и компьютеры, повороты и подъемник.
Обычно после этого что-то менялось. Подъемник лежал сытым брюхом на полу, а тряпка в раздевалке становилась серой или синей. Однажды исчезли видеокамеры, и Наруто впервые подумал – может, вернуться?.. Но тут же увидел знакомую тень и забыл о своем намерении.
- Отдай мне Саске.
Наруто сидел на столе и болтал ногами. Вертел в руках маркировочный пистолет, пробуя пальцем короткую иглу.
За вечность он привык даже к такому складу и уже ничего не боялся – иногда ложился под замерший подъемник и подолгу ожидал его реакции, но подъемник был к нему безразличен.
Кидался бумажными самолетиками в рыльца камер – те брезгливо отворачивались. Попытался было оторвать картонные листы от окон, но не хватило сил – опустился на колени и прижал ладонью бешено бьющееся сердце.
Наруто еще раз тронул пальцем иглу пистолета и слизнул выступившую бисеринку крови.
- Я не знал, что ты девушка, - сказал он. – Не ревнуй... Отдай мне Саске.
Склад молчал. Его лампы напряженно пульсировали, камеры насторожились, а рядом с Наруто вздрогнул и налился загрузочной полосой плоский монитор.
Свет зажегся и в фонарике кабинета, куда Саске обычно не заходил. Наруто знал это, но все же отложил пистолет и поднялся по лестнице, цепляясь онемевшими руками за шаткие перила. Не ошибся – Саске был там. Принтер перед ним деловито выплевывал пачки абсолютно пустых листов, но каждый из них Саске брал в руки и просматривал с необыкновенной внимательностью. Его глаза метались по несуществующим строчкам, а Наруто тихонько стоял в дверях, прижавшись виском к косяку, и наблюдал.
С горькой нежностью рассматривал его идеально чистую зелено-желтую куртку и чуть потертые на коленях штаны, тонкую полоску белой футболки, открытую под расстегнутой молнией. Отливающие синим волосы, вечно приподнятые на затылке, опущенные ресницы. Уголок губ, беззащитный висок...
Звать Наруто уже не решался – понимал, что бесполезно. Поэтому просто смотрел, боясь пошевелиться. А Саске вдруг отложил листы и поднял глаза, словно уловив чужое присутствие. Он безошибочно повернулся в сторону двери, наклонил голову и непонимающе свел брови.
- Не видишь меня, да... – прошептал Наруто. – Ты как, Саске? В порядке?..
Свет погас.
И снова Наруто на ощупь искал хоть что-то, на что можно было опереться, но под руками оказывалась лишь сырая тьма.
А проснулся он в столовой. Рядом гудел пустой холодильник, но на столе оказалась коробка зефира в шоколаде. Наруто аккуратно распечатал коробку и разложил зефир на крышке. Шесть штук.
- Я ведь сам виноват, да? – спросил он, надкусывая зефир. – Я никогда не дотянусь до Саске, потому что ушел сам. Справедливо...
В ответ мир разделился: остался склад, шоколадный вкус, липкие пальцы, но наползло ощущение – слова потеряли смысл... Засветилось вокруг розовым, внутренним, маточным светом.
- Пить хочу... – сказал Наруто.
Ему достался темный стакан с соком. Наруто попробовал – вишневый.
Он так и сидел на диване в столовой, сжимая в руках прохладный стакан и глядя в одну точку.
Мира снаружи не было. Наруто искал Саске.
А потом свет стал включаться все реже. Остывало, обволакивало, умирало. Наруто ориентировался исключительно по памяти – склад он помнил наизусть. Здесь поворот, здесь неудачно поставленный стеллаж – вечно все цеплялись... У этого стола ненадежная крышка, на него лучше не садиться. Здесь провода от сканеров, там решетка... У двери низкая лавочка. Перекур. Наруто садился на нее и съеживался под прицелами камер.
Саске почти не появлялся. Иногда удавалось увидеть неясный силуэт, услышать шорох или быстрые уверенные шаги. В душевой иногда включалась вода, Наруто пробирался туда и садился на ледяной кафельный пол, надеясь еще раз увидеть Саске.
Чья-то рука закручивала кран, хлопала дверца, открывался шкафчик, но Саске больше не было видно. Его образ позаимствовала пустота.
Решетки захлопнулись, картон на окнах поседел от пыли, стеллажи покосились, провода выпали из своих гнезд.
- Отпусти, - попросил Наруто. – Отпусти... Я тебя очень люблю, если бы не ты, ничего бы этого не было... Я тебя никогда не забуду – хочешь, приходи во снах. Прости, что решил уйти, но так надо. Ты останешься на месте, а я хочу жить дальше.
- На-ру-то.
Голос, измененный акустикой склада тысячу раз, пробивался с трудом, но пробивался он извне – откуда-то издалека, из-за периметра стен и слепых окон.
Наруто обернулся и увидел, как сворачиваются в хрустящие трубки картонные листы – так не бывает.
- Хочу жить дальше, - шепотом повторил Наруто, ощущая, как дрогнул пульс в запястьях и висках. – Я ведь хочу жить дальше...
Его звали.
- На-ру-то.
- Я вернусь! – выкрикнул Наруто в гулкие пустые лабиринты. – Обещаю!
Он спрыгнул со стола, на секунду запутавшись в проводах, но тут же освободился и рванул руками запертые наглухо решетки.
Металлическая дрожь ударила по телу, кольца и спайки поддавались неохотно, но расходились, расползались, как вялое вязание.
- Пожалуйста, - выдохнул Наруто.
Решетки распались. Его быстрые шаги расплескали тишину, как брошенный в воду камень – зеркальную гладь. Камеры отпрянули – Наруто перешел на бег. Мимо мелькнули серые стены, где-то вверху вновь зажегся свет – в том самом кабинете-фонарике... Но Наруто не обратил внимания – он с силой ударился в запертые двери, выбивая из них жалобный стон.
В последний раз услышал эхо и вдруг оказался под нестерпимо ярким и жарким солнцем.
Его тут же подхватили чьи-то руки – обняли крепко и радостно.
- Саске, - с надеждой выговорил Наруто.
Цунадэ сжала его крепче, еще раз хорошенько встряхнула.
- Давай! Приходи в себя!
Тело Наруто в ее руках походило на ком слипшейся каши – болтался безвольно и расслабленно, не думая сопротивляться. Теплая от солнечных лучей кожа казалась детской, беззащитно-мягкой.
Недаром Шизунэ с каждым днем ворковала над ним все громче – и впрямь не парень, а несмышленыш, не умеющий говорить. Так и до подгузников недалеко, и до ложки яблочного пюре в раскрытый рот. Были уже поползновения начать кормить его насильно. Цунадэ запретила.
- Похудеет – не беда. Зефир вон лопает и пьет что-то. Не помрет.
Наруто не помер, но теперь Цунадэ ладонями ощущала – подтаял телом, потерял силы.
- Наруто!
Она пыталась растолкать его с полчаса и добилась – ресницы дрогнули, приподнимаясь, засинели непонимающие остекленевшие глаза. Сдавать позиции Цунадэ не собиралась – если сейчас не удастся его заинтересовать, снова свернется под одеялом и провалится в свой чересчур тихий и безмятежный сон. Врачи говорили – отдыхает. Шизунэ радовалась – набирается сил. И только Цунадэ чувствовала – гаснет.
Наруто спал сутками и не просыпался даже от быстрой боли уколов и капельниц. Переворачивался, прятал руку под подушку и снова засыпал. Когда ему хотелось пить, он морщился, облизывал пересохшие губы, находил руками поданный стакан и пил, не открывая глаз. Изредка поднимался – самостоятельно добирался до туалета или искал в холодильнике неизвестно почему полюбившийся ему зефир. Держался руками за стены, широко раскрывал глаза, но Цунадэ казалось – он ничего не видит. Или видит, но не то.
Врачи твердили одно: устал, отсыпается, поднимается сонный, поэтому на ощупь...
Выравнивается же. И показатели уже получше, и вообще... Дело свое знаем.
Шизунэ кивала, обеспокоенно сложив руки на груди. Ей хотелось услышать Наруто, увидеть его глаза, но врачи говорили – пусть спит... И она отступала, продолжая приносить вишневый сок и коробки с зефиром.
Она разговаривала с психиатром. Она хотела программы адаптации и совета. Она хотела знать, почему Наруто молчит.
Психиатр внимательно слушал рассказы о Наруто, глядя в ее глаза немигающими проницательными глазами.
- Это же не психическое заболевание? – осторожно спросила Шизунэ.
- Эмоциональный, - сказал психиатр. – Нет. Защищается. Патологий я не вижу.
Шизунэ собиралась с мыслями.
- Притом он только что разошелся с... девочкой, - говорила она. – Нервы же.
Она часто повторяла одно и то же – в разных вариациях. Наруто поссорился со своей девушкой. Наруто бросила девушка. Девка.
Психиатр понимающе наклонял голову и пристально смотрел в ее глаза.
Цунадэ в этих играх участия не принимала. Она приходила в палату Наруто, садилась рядом с его кроватью и сжимала виски пальцами, обдумывая все, что должна ему сказать.
Сила характера не в умении пробивать стены, а в умении находить двери.
За свою жизнь Цунадэ нашла множество верных дверей, и теперь была готова вернуться и запереть незакрытые, зияющие раны в теле ее лабиринта.
Сила характера в том, чтобы набраться смелости подвести итоги.
Цунадэ решилась и пришла ранним утром, вся в блестках летнего солнца. Решительно бросила сумку на столик и взялась за Наруто. У него иссиня-исколотые бескровные подушечки пальцев – анализы... Хмарь и рвань в запертой на замок душе, безмятежный и опасный сон.
- На-ру-то! – цедила Цунадэ, тряся его за плечи. – Поднимайся, черт бы тебя взял!
Опасным янтарным взглядом обожгла заглянувшую медсестру и снова принялась за свое:
- Наруто!
Полчаса пришлось мять и теребить безвольное тело, пока наконец не засинела эта безразличная полоска утомленной радужки под спутанным узором ресниц. Его губы дрогнули, беззвучно вымолили – а Цунадэ поняла и ухватилась за подвернувшийся шанс:
- Саске. Правильно – Саске! Поднимайся! Иначе он тебя забудет! Вставай – покажи ему, что можешь... Наруто, покажи, что можешь. Покажи Саске.
Он вытянулся, цепляясь сначала за ее руки, потом за плечи. Медленный, неуверенный, как погибшее растение. Смятыми бескровными пальцами умудрился сжать так, что лопатки свело. Рвался вверх обреченным бессознательным альпинистом. Карабкался, выбивая на загорелых плечах Цунадэ зарубки-синяки.
А она вспомнила – он научился ходить в десять месяцев... Шизунэ еще записала эту дату в дурацкий альбомчик детских достижений. Где она теперь с ее альбомчиком?
И открыл глаза, жадно всматриваясь в лицо Цунадэ, - заработала программа-опознаватель, настроенная на одного-единственного человека...
- Все, - с облегчением сказала Цунадэ, обнимая его.
Теплые от солнца волосы пахли бинтами, а кожа – сном и кровью.
- Я дам тебе новую цель в жизни, - проговорила Цунадэ, гладя его спину. – Если встанешь, оденешься и начнешь говорить.
Наруто вздохнул ей куда-то в шею, но не сказал ни слова.
- Я тебе расскажу и про Саске, и про тебя, и про все-все... – зашептала Цунадэ.
Солнце задумчиво облизало их, потом ушло за тучи и оставило слезам Наруто – соленое небо, а слезам Цунадэ – прохладу начинающегося дождя.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |