Я приведу к тебе мои корабли 3 страница

Обиженный, Гарри поднялся наверх и водрузил Омут на прикроватную тумбочку. Достал коробку и с любопытством открыл ее, снова разглядывая содержимое. Теперь он увидел то, чего не заметил прежде в кабинете Снейпа — на каждом флаконе была проставлена дата: 1966, 1967, 1971...

Любая история, если оглянуться назад, имеет свои контрапункты. Перед лицом глобальных перемен (или смерти) эти главные, переломные события высвечиваются особенно ясно. Регулус Блэк для чего-то оставил профессору Дамблдору историю своей жизни. Скорее всего, потому, что больше ему не к кому было пойти. Интересно, открывал ли Дамблдор эти флаконы?

Наверняка там есть что-нибудь о Сириусе...

Гарри посмотрел на дверь. Потом на коробку в своих руках. Снова на дверь. И, решившись, достал палочку, чтобы вызвать запирающие чары. А потом откупорил первый флакон, и тонкая серебристая нить скользнула на дно чаши, наполняя окружающий мир туманом.

03.03.2011

Я приведу к тебе мои корабли

Мама всегда называла его «Регулус». С самого детства, сколько он себя помнит. Для Сириуса у нее была сотня имен — «бездельник», «наглец», «бессовестный», «дрянь», при посторонних — «наш старшенький». Доставалось ему изрядно, но всегда — заслуженно: что уж греха таить — Сириус из кожи вон лез, чтобы разозлить мать, сорвать с нее маску холодности и чопорности. Как и она, моментально заводился, как и она, быстро гас.

Причина вечной головной боли родителей, Сириус был истинным хозяином в доме, ведь именно он за четверть часа мог перевернуть всё вверх дном.

Регулус, напротив, рос тише мыши. Внимательный и чуткий, он знал, как мать ценит его молчаливую поддержку. Именно поэтому — «Регулус». Она давала ему понять, что рассчитывает на него. Даже в ту пору, когда они с отцом не махнули еще на Сириуса рукой и надеялись, что «их старшенький» вырастет настоящим Блэком.

«Младшие равняются на старших» — в их доме этот принцип никогда не работал. Наоборот, Регулуса ставили в пример Сириусу, разумеется, безрезультатно.

Много позже Регулус понял, что мать пыталась настроить его против брата. К несчастью для нее, эти попытки так никогда и не увенчались успехом. Вопреки логике, Сириус вызывал в нем волну такого обожания, за которой меркло все на свете. Сириус был первым и самым близким человеком в жизни Регулуса с того момента, как он начал осознавать себя.

Как будто Всевышний связал их сердца одной ниткой. Сириус не был какой-то частью мира Регулуса — он был самим миром, он сам создавал его день за днем своими идеями, словами и поступками. И для Регулуса это было привычным, как звон колокольчика к завтраку, вслед за которым непременно хлопнет дверь соседней комнаты и с площадки прозвучит голос Сириуса: «Давай кто быстрее?».

Как ежевоскресный поход с матерью в церковь в ту пору, когда Вальбурга еще готова была высидеть час в обществе магглов. Обыкновенно они шли одной и той же дорогой — вниз по Гриммо, мимо оранжерей и фруктовых садов Раву, и на обратном пути всякий раз останавливались у ворот поговорить с хозяином. Раву был выходцем не то из Франции, не то из Голландии — и единственным волшебником в этом районе Лондона. Они с миссис Блэк обменивались новостями, иногда она покупала у него цветы. Регулусу нравилось смотреть на высоченного Раву снизу вверх, нравилось его бархатное зеленое пальто — должно быть, очень мягкое на ощупь, нравились его щегольские усы и странный акцент. Он мог часами слушать неторопливый бархатный голос садовника. Сириусу же быстро наскучивало стоять на месте — уже через минуту он начинал проявлять признаки нетерпения, и в конце концов взбирался на массивные чугунные ворота, чтобы покататься на них.

— Бойкое дитя! — говорил Раву с искренней приязнью. Мама криво улыбалась в ответ — Регулус знал, что дома Сириусу достанется, возможно даже, его закроют в комнате до вечера, и Регулус будет сидеть на пороге, переговариваясь с братом через дверь.

В ту пору ни он, ни Сириус еще не знали, что жизнь всё на свете подвергает испытаниям, любое чувство пропускает через жернова, и, не глядя, может смять, уничтожить, рассеять в пыль.

Испытание временем было уже не за горами.

* * *

Сириуса никогда не интересовало, бежит ли кто-то следом за ним или уже безнадежно отстал: переходя на бег, он объявлял начало игры, которая становилась самоцелью. Конечно, вдвоем веселее играть, но, если стало скучно, — можно и в одиночку. Скука — то единственное, чего Сириус вообще не мог выносить.

Регулусу было трудно угнаться за ним. Но он отчаянно пытался, потому что еще не знал поговорку о человеке, сидящем на берегу реки.

Да если бы и знал — разве мог бы он спокойно ждать, если Сириус все время призывал мчаться куда-то?

И Регулус поневоле переходил на бег в безнадежной попытке успеть.

Его любовь к Сириусу росла с каждым днем и обострилась до такой степени, что распирала его изнутри. Регулус не знал, что ему делать со своими чувствами — ходить ли за братом хвостом, или, напротив, скрывать от него свою привязанность... Замкнутый и тихий, Регулус в итоге выбрал второй путь и молча страдал от невнимания, пока, наконец, не слёг.

Семейный доктор и старый приятель Ориона Блэка, приглашенный к Регулусу после того, как тот почти целый день пролежал в горячке, не нашел никакого заболевания.

— Должно быть, просто переутомился... Он очень нервный ребенок... Несколько дней постельного режима — и будет здоров. Пока постарайтесь держать его в тишине и покое... Детям трудно весь день оставаться в постели, но это необходимая мера. Можно почитать книгу — но недолго... не более двух часов.

Вальбурга, хотя и обращалась за помощью к доктору Хендриксу, втайне считала его шарлатаном. Подозревая, что ее сына могли сглазить или проклясть, она отправилась в Косой переулок за редкими и полулегальными снадобьями.

И, воспользовавшись ее отсутствием, а также благодаря строжайшему запрету заходить к брату, Регулуса навестил Сириус.

* * *

Регулус изможденно скользил взглядом по складкам полога, в полутьме различая гребни волн под шквальным ветром. Прищурившись, он мог видеть, как вода закручивается в воронки, разбрызгивая клочья серой пены...

Скрип двери ударил по ушам, и Регулус с трудом поднял голову от подушки.

Явление Сириуса, казалось, осветило комнату — как свет маяка освещает мрак, зажигая надежду в сердце отчаявшегося мореплавателя.

— Лежишь? — спросил Сириус, пряча что-то за спиной и хитро улыбаясь. — Эх, ты! А на улице тако-о-ой дождь! Я пускал корабли в канаве. На-ка вот, — он приблизился и катнул по одеялу большое красное яблоко.

Регулус взял его в руки и уставился на Сириуса одновременно с радостью и страхом. Он так долго ждал, что тот придет к нему, и теперь совершенно не знал, что сказать.

Правда, Сириуса молчаливость брата не смущала. Он предпочитал вести в любом деле. Поэтому, усевшись на край постели, покрутил головой и схватил с тумбочки книгу. Читать Регулус еще не умел, но с удовольствием рассматривал волшебные движущиеся картинки.

— Что у нас тут? А-а, сказки, — Сириус хмыкнул, но тотчас принялся перелистывать страницы. — Ты уже дошел до той, про несчастную маленькую волшебницу, которую пыталась убить злая мачеха-маггла? Нет? Она дала ей отравленное яблоко... — Сириус посмотрел на Регулуса в упор, и тот выронил уже надкусанное яблоко из разом ослабевших рук.

Сириус покатился со смеху и хохотал до тех пор, пока, обессилев, едва не свалился на пол.

— Вот глупый! — выговорил он наконец. — Ты же не думаешь, что я отравил бы тебя? Ну, перестань! — глядя в наполненные слезами глаза Регулуса, воскликнул он почти виновато. Скинув ботинки, он поднял край одеяла и безапелляционно улегся на постель рядом с Регулусом. — Я никогда бы этого не сделал! — прошептал он, привлекая брата к себе и обнимая его так крепко, что у того дыханье перехватило.

Регулус уткнулся носом в его щеку — от Сириуса пахло свежестью дождливого дня, и воротник его мантии был влажным, но ничего на свете не хотелось так, как лежать тут с ним весь день, не выпуская из объятий.

Сириус завозился, сбросил на пол книжку и плюшевого кролика, чтобы улечься поудобнее.

— И чем ты тут занимаешься? — спросил он, все еще обнимая Регулуса.

— Ну, мама читала мне, — отозвался тот тихо. — А потом она ушла, и я смотрел на море.

— Где?

— Вон там, — Регулус знал, что только Сириус на всем белом свете способен так же, как и он сам, увидеть буруны там, где любой другой человек увидел бы только складки полога.

Несколько мгновений братья напряженно разглядывали балдахин.

— Там корабль! — наконец возбужденно прошептал Сириус. — Видишь? Он того и гляди разобьется! Слушай, недавно мне приснился сон, и там был точь-в-точь такой же!!! Я сам на нем плыл! Меня едва не смыло в воду!.. И знаешь что?..

— Сириус! — словно гром среди ясного неба прозвучал в комнате голос Вальбурги. — Ах ты, маленькая свинья! Сколько раз я просила не ходить по ковру в уличной обуви! Посмотри, что ты наделал!

Сириус тотчас откатился от Регулуса, к большому неудовольствию последнего, и вскочил с кровати.

— Подумаешь! — сказал он с показной беспечностью, обходя мать по широкой дуге, чтобы пробраться к двери.

И, прежде чем на его голову обрушатся все возможные проклятия, шмыгнул за порог, напоследок подмигнув брату.

Разумеется, к вечеру Регулус был уже совершенно здоров безо всяких лекарств из Косого переулка, и они с Сириусом производили ревизию имеющихся в доме кораблей — ближайшая неделя обещала быть дождливой, и водосточная канава, проходившая вдоль их дома, должна была превратиться в полноводную реку.

В наказание за утреннее происшествие Сириуса оставили без сладкого, но Регулус втайне от матери отдал ему свою порцию и с умилением наблюдал, как братец, слизывая с перепачканных пальцев шоколад, прохаживается вдоль игрушечной эскадры, гордо, как какой-нибудь адмирал.

Потом они часто играли с братом и пару раз даже выводили флотилию на воду, но Регулус лучше всего запомнил именно этот день — разбросанные по ковру лодки с поцарапанными днищами, и свой маленький бунт против родителей, и первый шаг Сириуса, которым брат дал понять, что нуждается в нем.

* * *

Регулусу было шесть, когда он научился читать. Теперь, идя по улице, он читал вывески, всегда одни и те же — но ему не надоедало это. Дома он читал детские книжки, которые давали ему мама и Сириус, читал газеты, забытые отцом в столовой… Но больше всего ему нравилось разглядывать надписи на гобелене в малой зале. Взобравшись на стул, он проводил пальцем по ветке семейного древа, находил себя, брата, маму, папу, дядю Альфарда, а потом, передвинув стул правее, долго разглядывал двоюродных сестер. Среди них самой хорошенькой была, без сомнения, Нарцисса. Миловидная белокурая девочка смотрела на него с гобелена и улыбалась, тогда как две ее сестры были серьезны — как и полагается взрослым.

Ответив улыбкой на улыбку Нарциссы, нахмурившись вслед за Беллой и Андромедой, Регулус спускался на пол и двигал тяжелый стул к противоположной стенке. Отсюда было видно все древо целиком — огромное, до потолка… Наверняка, все эти люди не поместились бы даже в большой зале…

Крону венчало развевающееся знамя, по которому шла загадочная надпись — Регулус никак не мог прочесть ее, сколько ни пытался.

Он несколько недель бился над непонятными словами, проговаривая их то про себя, то вслух — толку не было никакого, пока однажды Сириус не застал его за этим занятием.

В доме Блэков в эту пору как раз собралось множество гостей, и Регулус, которого утомляло чересчур шумное общество родственников, теперь частенько прятался в малой зале, отдыхая от людей и, заодно, пытаясь проникнуть в тайну странной надписи.

— «Чистота крови навек», — подсказал Сириус, появляясь на пороге и неохотно проходя в комнату. — Знаешь, что это значит? Ты проживешь свою жизнь по расписанию, придуманному за много лет до твоего рождения. Учёба, потом какая-нибудь скучная должность в министерстве. Званые ужины... Рождественские балы с одними и теми же людьми.... Женитьба… Тебе найдут жену из чистокровных волшебниц.

— Я не хочу жениться! — испуганно перебил Регулус. Ни необходимость учиться, ни работа в министерстве, ни балы его не смущали, но о женитьбе никто не предупреждал. Почему-то сразу вспомнилась кузина Беллатрикс.

— Это не обсуждается, — жестко перебил Сириус, не обращая внимания на то, что Регулус вот-вот готов был заплакать. — Скажут, и женишься. Приведут к тебе... кузину Беллатрикс, — братья одинаково терпеть не могли Беллу. — И всё. Пойдешь под венец.

— Вовсе нет! — срывающимся голосом возразил Регулус. — Вовсе и не обязательно! Кузина Беллатрикс взрослая, а я маленький... Я не могу жениться на ней! И потом, разве она — единственная чистокровная волшебница?! Вот кузина Нарцисса....

Регулус осекся, и Сириус захохотал. Никогда прежде Регулус не замечал, что у Сириуса такой неприятный громкий лающий смех, и что он может хохотать так долго.

— Мерлин и Моргана! — отсмеявшись, воскликнул Сириус. — Тебе, стало быть, нравится кузина Нарцисса? Ну так должен тебя разочаровать! У нее уже есть жених... Люциус Малфой. Так что соглашайся на кузину Беллатрикс... Иначе тебе придется жениться на ее матушке.

— На тете Друэлле? — не помня себя от ужаса, переспросил Регулус.

— А на ком же еще? — недовольно спросил Сириус. — Понимаешь теперь, как ты влип?

— Но как же... — залепетал Регулус, и, ухватившись за спасительную мысль, заметил: — Ведь ты старший.

— И что с того?

— Стало быть, ты должен жениться первым!

Сириус хитро улыбнулся.

— Никто не сможет заставить меня делать то, чего я не хочу!

— И как это возможно? — с сомнением спросил Регулус.

— О, поверь, у меня есть одна идея, — и Сириус, снисходительно потрепав Регулуса по волосам, ушел в гостиную.

Регулус помчался следом, не желая выпускать его из виду.

— Что ты задумал? — спросил он тихо.

— Всё или ничего? — бросил в ответ Сириус.

Эта детская игра была чрезвычайно популярна у волшебников, и Регулус познакомился с ней совсем недавно. Кузина Нарцисса научила его, но не рассказала о подводных камнях. Будучи пытливым ребенком, Регулус, конечно, задумывался, зачем выбирать "ничего", если за словом «всё» может стоять конфета, или прогулка, или еще что-нибудь приятное. Просветил брата Сириус, который, устав от девчачьих нежностей, в ответ на «всё» влепил брату подзатыльник.

Регулус так растерялся, что даже забыл разреветься.

— За что?! — воскликнул он, глубоко оскорбленный.

— За «всё»! — язвительно сообщил Сириус. — Кто тебе сказал, что «всё» — это непременно игрушки или сладости?

Регулус задумался.

— Никто, — сообщил он после некоторых размышлений.

— То-то и оно! — хмыкнул Сириус. — Так интересней играть.

Регулус не мог не согласиться. Конечно, игра потеряла свое детское очарование, но зато теперь в ней был настоящий риск. Не только ввязаться в какую-нибудь безумную проделку Сириуса или получить тумака, но и отказаться от чего-нибудь очень хорошего, убоявшись подвоха и выбрав «ничего».

Сейчас, когда Сириус вновь предложил сыграть, Регулус понял — это единственный способ выяснить, как можно избежать женитьбы.

— Всё! — выпалил он, и Сириус рассмеялся.

— Я верил в тебя, братик! — сказал он голосом капитана пиратов, который взошел на борт захваченного им фрегата. — Итак, я расскажу тебе всё после того, как ты выполнишь мое условие, — выдержав драматическую паузу, он таинственно договорил: — Танец.

— Танец? — переспросил Регулус. — Какой еще танец? Любой или какой-то определенный?

— Совершенно определенный. Вальс. Со мной.

Регулус во все глаза уставился на брата.

— Ты с ума сошел? Я не могу танцевать с тобой вальс, ведь ты мальчик!

— Я уже всё придумал, — когда у Сириуса так поблескивали глаза — жди беды. Но Регулус слишком любил его, и пропустил этот сигнал тревоги. — Мы нарядим тебя девчонкой. Никто ничего не узнает! Стащим платье у кузины Нарциссы, то, голубое... И вот что, ты возьмешь парик тетки Друэллы!

— Что я должен взять? — переспросил Регулус.

— Парик! Ну, как ты не понимаешь? Такие золотистые локоны у нее на голове... Думаешь, это свои волосы? Ничего подобного! Она лысая, почти как наш домовой эльф!

— Шутишь! — недоверчиво воскликнул Регулус, вспомнив высокую пышную прическу тетки.

— Сам видел, — авторитетно заявил Сириус. — После обеда, когда она ляжет подремать, я проберусь к ней в комнату и утащу парик.

Он расхохотался, и Регулус, глядя на него, тоже.

— А платье? — спросил он сквозь смех.

— Беру и это на себя, — милостиво обещал Сириус, после чего мгновенно нырнул под стол, скрывшись за тяжелыми складками скатерти. В комнату вошли отец и дядя Альфард.

—...воображают, будто уже получили поддержку парламента! — раздраженно проговорил дядя, постукивая по ладони курительной трубкой.

— Но их тактика работает, — возразил отец. — Они ведут себя так громко, что имеют все шансы создать прецедент... А вы, молодой человек, что здесь делаете? — обратился он к Регулусу, глупо стоящему столбом посреди гостиной.

Регулус оглянулся в надежде на поддержку Сириуса, которого уже и след простыл, и растерянно уставился на отца. Впрочем, не похоже, чтобы тот сердился.

— Мечтательный мальчик, — заметил дядюшка. — Пока шел — забыл, куда и зачем.

Они разместились на диване, и Регулус ретировался, пока на него не посыпались новые вопросы. Судьба Сириуса, оставшегося в ловушке под столом, волновала его больше, чем собственная, но отец достал палочку и закрыл дверь, как только Регулус вышел за порог.

* * *

— О чем они говорили? — спросил Регулус, как только брат явился к нему в комнату.

— Это страшная тайна! Очень, очень важные разговоры! — Сириус принял важный вид, тем самым давая понять, что Регулус еще не дорос до таких высоких материй. — Будешь соблюдать условия игры — как-нибудь расскажу тебе... На-ка вот, примерь.

И он бросил на кресло внушительный голубой сверток.

Платье оказалось велико Регулусу, так что Сириус от души затянул ленты корсета, трижды обернув их вокруг пояса брата и завязав на спине. Ко всему прочему, подол был испачкан — вчера Нарцисса случайно пролила на себя клюквенный морс.

— Ты взял его из корзины с грязным бельем! — возмущенно закричал Регулус.

Сириус только отмахнулся.

— Тебе идет! — сообщил он, оглядывая Регулуса, словно Пигмалион Галатею. — Надевай парик! Слышишь, начинается?

Действительно, из-под закрытой двери раздались звуки рояля — кого-то из кузин попросили сыграть перед ужином.

— Отдать швартовы! — скомандовал Сириус.

Кое-как нахлобучив парик и придерживая подол платья, Регулус побежал за братом.

Растрепавшиеся золотые локоны лезли в лицо. Он успел рассмотреть только большой канделябр с двенадцатью свечами, спину одной из кузин и шлейф темно-бардового платья матери, кружащейся в паре с дядей Альфардом — папа никогда не танцевал. Поправить волосы Регулус не успел — Сириус поймал его руку и вывел в центр зала.

Трудно было только первые несколько мгновений: он никак не мог подстроиться под шаг Сириуса, потому что они оба пытались вести, но затем музыка как будто заполнила Регулуса изнутри, и он подчинился ей. Закрыв глаза, он следовал за Сириусом и испытывал такую легкость, словно сам превратился в плывущую по воздуху мелодию.

Шаг вперед, шаг назад, поворот, раз-два-три, раз-два-три, Сириус кружит его, потом его рука снова возвращается на пояс Регулуса, придерживая и направляя... Он ничего не видел и не слышал, кроме этого ритма, весь мир исчез, и остались только подошвы его башмаков, паркет и пальцы Сириуса, сжимающие его руку. В этот миг Регулус испытал такой прилив счастья, что впервые ощутил, как внутри него словно цветок раскрывается сила, и понял, что он — волшебник. Бог знает, почувствовал ли Сириус то, что происходит с братом, но сильнее сжал его руку, словно подтверждая свою сопричастность.

А потом музыка смолкла, Сириус отпустил его, и чей-то удивленный голос произнес:

— А это что за прелестная барышня?

Регулус не сразу понял, что говоривший обращается к нему. Кудри по-прежнему мешали смотреть, и Регулус, посчитав, что условие, поставленное Сириусом, уже выполнено, с досадой стащил парик с головы.

И сразу увидел, что стоит в круге людей, среди которых были отец, и мама, и дядя Альфард, и дядя Кигнус, и еще какие-то знакомые родителей, и все смотрят на него как будто сердито.

Уже понимая, что случилось нечто ужасное, он попятился. Ноги, недавно кружившие его по паркету так легко и невесомо, теперь налились тяжестью.

— Вот так штука! — присвистнул дядя Альфард.

— Регулус... Немедленно пойди в свою комнату и переоденься, — сказала мама очень тихо, но все равно все услышали ее и расступились. Регулус смотрел на мать — она не кричала, не бушевала, не топала ногами, как частенько делала, если Сириусу случалось вывести ее из себя... Но он каждой клеточкой своего тела чувствовал, как она огорчена и разочарована его поступком.

Она впервые смотрела на него так, и, моментально рухнувший с небес на землю, Регулус бросил теткин парик и, захлебываясь слезами, бросился вон из зала. Закрывшись у себя, он упал на кровать и поклялся, что никогда больше, до самой смерти, не покинет этой комнаты.

Спустя какое-то время, когда за окном уже стемнело, мама поднялась к нему и села рядом.

— Я знаю, чьих это рук дело, — горько сказала она, наклоняясь к сыну и распутывая ленты идиотского голубого платья. — И я не стану наказывать тебя. Но я хочу, чтобы ты хорошенько запомнил то, что произошло, Регулус. Ты — Блэк, и не можешь позволять себе таких шалостей. Всегда, прежде чем что-то сделать, подумай, достойно ли это Блэка. Поднимись, давай снимем это, — велела она, и Регулус покорно поднял руки, позволяя стянуть с себя платье. — Обещай мне, — продолжала мама, — что никогда больше ты не посрамишь свою фамилию. Обещай.

— Даю слово! — всхлипнул Регулус, от стыда и отчаяния желая лишь одного — немедленно умереть. Но мать, со вздохом скрутив в ком злосчастное платье, велела:

— Приведи себя в порядок и спускайся к столу.

* * *

Сириусу, конечно, досталось. Весь следующий день он должен был оставаться в своей комнате, в то время как многочисленные тетушки, дядюшки и кузины веселились в гостиной.

— Сириус наказан, — сказала Вальбурга строго, поглядывая на Регулуса. — Это значит, что сегодня с ним общается только Кричер. Больше никто не должен говорить ему ни слова.

Регулус честно терпел до вечера, но ни игры с кузинами, ни праздничные угощения его не радовали. После ужина, когда мать отвлеклась на что-то, он схватил свою креманку с фруктовым желе и выскользнул из-за стола. Поминутно оглядываясь, чтобы не быть уличенным, пробрался на третий этаж и постучал в дверь комнаты брата.

— Сириус! — позвал он шепотом.

Дверь приоткрылась. Серый глаз настороженно уставился на него в щелку.

— Чего тебе?

— Я... принес десерт, — почему-то Регулус смутился, почувствовав себя виноватым в злоключениях Сириуса. Он продемонстрировал креманку, показывая, что никакого второго дна у его визита нет.

— Что там? — спросил Сириус все еще немного сердито, и, не дослушав, сказал: — Давай сюда.

Рука проворно выхватила креманку, и дверь захлопнулась так же быстро, как и открылась.

Регулус обескураженно уставился на гладкое темное дерево.

— Сириус! — снова позвал он.

— Что? — в щелку снова выглянул блестящий глаз.

— А как же... ты обещал рассказать, как... не жениться...

— Просто не женись, да и всё, — фыркнули из-за двери.

Снова щелкнул замок.

Регулус потоптался на пороге и побрел вниз.

* * *

Сириусу исполнилось одиннадцать, когда он получил письмо из Хогвартса. Семья сидела за столом в малой гостиной, и в честь праздника мама выдала мальчикам по пирожному. Пока Регулус, вообще не большой любитель сладостей, рассматривал причудливые кремовые цветы, Сириус, наплевав на овсянку, уже съел свое пирожное — и не преминул нарочно выпачкать лицо и руки.

— Салфетка! — терпеливо напомнила мать. С утра она была тихая и сонная, но, если Сириус собирался продолжать в том же духе, к полудню она уже будет бушевать, и вечером, возможно, вовсе отменит праздник. Регулуса огорчало это — к ним обещался прийти дядя Альфард, а он всегда приносит такие чудесные подарки... На прошлый день рождения Регулус получил от него железную дорогу с маленьким поездом — точной копией настоящего большого паровоза... А уж Сириусу, своему любимчику, он точно подарит что-то совершенно особенное.

Но Сириус на это, похоже, чихать хотел. Он строил дурацкие рожи и вертелся, так что Регулусу приходилось зажимать себе рот, чтобы не расхохотаться, тем самым удвоив материнский гнев.

А потом он увидел на окне сову. Большая взъерошенная птица сидела на подоконнике, щуря янтарные глаза.

— Смотрите, смотрите! — позабыв о приличиях, в волнении закричал Регулус, и Сириус тотчас вскочил из-за стола.

— Даже не вздумай! Простудишь комнату! — попыталась осадить его мать, но какое там. Сириус уже был на подоконнике и дергал шпингалеты. Мгновение — и в комнату хлынул поток холодного воздуха и снежинок, и птица, тяжело хлопая крыльями, опустилась на спинку стула Сириуса. Регулус, поджав зябнущие пальцы босых ног, изумленно разглядывал сову.

Блэки ни с кем не переписывались — ближайших родственников и так видели почти ежедневно, с дальними предпочитали не контактировать.

Досужий Сириус прикрыл окно и уже отвязывал конверт от птичьей лапки. Мама бранилась из-за устроенного сквозняка. Отец, загадочно поглядывая на Сириуса, бросил в камин еще поленьев.

— Письмо! — тоном конферансье произнес Сириус. — Для... Ой. Для меня! — растерянно закончил он и уставился на конверт, словно не мог поверить своим глазам. — Вот!

Он протянул конверт отцу, но тот, все еще лукаво улыбаясь, покачал головой. Тогда Сириус сам разорвал конверт и достал оттуда небольшую карточку на плотной бумаге.

— Приглашение в Хогвартс! Мне прислали приглашение в Хогвартс! — завопил он. — О, благодарю тебя, святой Мерлин! Я иду собираться! Чемодан, мне нужен чемодан!

— Это не ребенок, это сущий дьявол! — запричитала мать, а отец просто положил руку Сириусу на плечо, заставляя сесть на место.

— Сынок, ты ведь понимаешь, что в Хогвартс отправишься только в сентябре, правда? А сейчас еще только декабрь. Поэтому успокойся и доешь свой завтрак, — примирительно сказал он.

Сириус неохотно подчинился.

Регулус еле дотерпел до конца трапезы. Когда мама положила салфетку, он подлетел прямо к Сириусу и схватил конверт.

— Что еще за Хогвартс? А я? Где мое приглашение? — спросил он возмущенно. Кусок картона выпал и спикировал на пол. Регулус, опередив брата, поднял его и принялся вчитываться в затейливо написанные буквы.

Это было приглашение в школу Магии и Волшебства на имя Сириуса Блэка — и ни слова о самом Регулусе там не было.

Дата добавления: 2015-09-28