Я приведу к тебе мои корабли 2 страница

Оливер с шутовским поклоном вручил ему палочку, и они со Снейпом вышли на улицу. Гарри завертел головой, запоминая адрес участка.

— Не вздумайте сейчас аппарировать, Поттер, — предупредил Снейп. — Вам надо успокоиться. Иначе вас будут собирать по частям по всему Лондону.

— Я спокоен, — буркнул Гарри. И запоздало добавил: — Спасибо, что пришли за мной… Простите за беспокойство.

— Я беспокоился не о вас, а о репутации Хогвартса, — ответил Снейп холодно, словно Гарри был ему совсем чужой. — Если газетчики узнают, как именно Гарри Поттер провел свой выпускной…

— Мне жаль, — прошептал Гарри.

— А я-то надеялся, — не слушая его, продолжал Снейп, — что вы выросли. Но ваш поступок… Я очень разочарован, Поттер. Как вы могли, как вы только додумались сбежать из школы, не поставив меня в известность? Разве вы не понимаете, что я отвечаю за вас до тех пор, пока вы находитесь в статусе школьника?

— Я совершеннолетний! — напомнил Гарри.

— Увы, мозги не появляются у человека сами собой, как только ему стукнет семнадцать, и вы — очередное тому подтверждение.

— Вы считаете меня совсем безмозглым?!

— Не совсем, — за год на директорском посту Снейп, похоже, начал постигать азы дипломатии. — Но вы легко поддаетесь на провокации.

— Так не провоцируйте! — огрызнулся Гарри, которому дипломатия не давалась в принципе, — и смутился, поняв, что Снейп говорил не о себе.

— Вы всего один день с крестным, а он уже так дурно на вас влияет! — процедил Снейп.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но внезапно вспомнил, как Сириус поцеловал его. Воспоминание огнем обожгло его щеки, и Гарри промолчал.

Они со Снейпом шли мимо пестрых витрин, и днём все выглядело совсем не так, как вчера вечером. Сейчас произошедшее казалось Гарри каким-то безумием. Неудивительно, подумал он, что у Сириуса фамилия — Блэк: ночь — его стихия.

Они спустились на квартал вниз. Снейп остановился у лотка, купил воды со льдом и протянул Гарри. Тот только сейчас понял, как сильно хотел пить. Благодарно промычав что-то неразборчивое, он жадно осушил стакан в один глоток.

Снейп молча наблюдал за ним, и во взгляде его было что-то такое, чего Гарри никогда прежде не замечал там — или просто не обращал внимания.

Он вдруг почувствовал неловкость за свой помятый вид, и за все свои поступки прошедших суток, и за то, что Снейпу пришлось вызволять его из такой идиотской и постыдной ситуации.

— Профессор… Мне жаль, — повторил Гарри искренне. Снейп только покачал головой, скорее огорченно, чем сердито. — Я должен идти, но… Вот что… Приходите к нам в гости! — на волне душевного подъема произнес Гарри.

— Нет, Поттер, — осадил его Снейп. — Ноги моей не будет на пороге дома вашего крестного. Впрочем, в Хогвартсе вам всегда рады, несмотря на вашу последнюю выходку. Будьте здоровы.

С этими словами он развернулся и устремился дальше по улице, так поспешно, словно за ним гнались черти с вилами.

Гарри со вздохом посмотрел ему вслед и свернул в небольшой переулок, откуда можно было аппарировать, не привлекая к себе внимания.

* * *

Вечером Сириус лежал на диване в гостиной с влажным полотенцем на голове и потягивал пиво. Гарри сидел рядом, чтобы тот чувствовал его присутствие. Его бедро соприкасалось с бедром крестного, и это прикосновение волновало его, но Сириус вёл себя как ни в чем не бывало.

Похоже, события минувшей ночи действительно бесследно испарились из его памяти.

Гарри боялся заводить с ним разговор о том, что произошло, но чувствовал недосказанность, которая мучила его.

Он смотрел на губы Сириуса, то страдальчески поджатые, то насмешливо ухмыляющиеся, и не мог отвести от них взгляда, словно надеялся прочесть там ответы на незаданные вопросы.

Гарри и сам не заметил, как начал додумывать эту историю, вместо того, чтобы просто выкинуть все случившееся из головы, как это сделал Сириус.

Наверное, дело было в том, что обычно в жизни Гарри вообще всё было непросто. И сфера чувств всегда казалась ему наиболее серьезной и ответственной. Он не мог себе представить, что чувствами можно играть, разбрасываться… Особенно когда речь идет о дорогих тебе людях. Гарри слишком хорошо помнил боль, которую вызвали в нем разрыв с Джинни и смерть профессора Дамблдора.

Теперь он снова сходил с ума, а Сириус, насвистывая какую-то мелодию, развалился на диване, спокойный и беспечный.

И, наверное, беспечность Сириуса должна была исцелить Гарри от страданий и домыслов, если бы Гарри сам хотел этого исцеления. Но он почти сознательно впустил отраву в свою кровь и позволил ей беспрепятственно растекаться по венам.

* * *

Гарри уже жалел, что поссорился с друзьями, потому что думать одному было невмоготу.

«Мне кажется, Сириус любит меня. Что мне делать?»

Разве непременно надо что-то делать? Но нельзя же, чтобы всё осталось — так... Потому что он первый не сможет притворяться, будто все по-прежнему. Сириус, конечно, быстро заметит перемену в его поведении и, не дай Мерлин, начнет расспрашивать…

Всё складывалось хуже некуда.

Следующий день Гарри постарался целиком и полностью занять готовкой — не потому, что хотел разнообразия в еде, а для имитации бурной деятельности.

Впрочем, Сириус и сам не был расположен к общению — после завтрака он ушел на третий этаж, посмотреть комнаты и прикинуть, какую работу необходимо провести. Периодически там что-то гремело и падало — очевидно, старая мебель не выдерживала того энтузиазма, с каким Сириус взялся ее передвигать.

Кричер, помогавший Гарри на кухне, ворчал себе под нос и поднимал голову каждый раз, когда слышал сверху глухой шум.

Увлеченные каждый своим делом, они сели за стол поздно, совместив обед с ужином, а после перебрались в гостиную.

Сириус тотчас занял любимый диван, Гарри с ногами забрался в кресло.

Оба молчали, но Гарри чувствовал, что надолго его не хватит. Почти целый день он потратил на размышления, которые не дали никаких результатов. За исключением одного — неощутимого, и потому особенно опасного: отрава, плескавшаяся в крови Гарри, подобралась, наконец, к самому сердцу.

С напряженным вниманием наблюдая за Сириусом, Гарри выбирал момент, когда тот совсем расслабится, чтобы выяснить кое-что важное, без чего, он знал, ему никогда не видать покоя.

Когда тени в углах комнаты сгустились, как будто делая облик предметов мягким, Гарри решил — пора: сейчас или никогда.

— Сириус, а ты был когда-нибудь влюблен? — спросил он, стараясь, чтобы это прозвучало как обычная болтовня у камина.

— М-м... — в ответ неопределенно промычал тот, и переменил позу, вытягивая ноги поближе к огню. Невзирая на жару, Сириус зажигал камин даже летом — говорил, что после Азкабана все никак не может согреться.

Возникла пауза, и Гарри решил уже, что крестный либо задремал, либо так глубоко задумался, что забыл вопрос.

— Один раз в жизни, — внезапно подал голос Сириус. — Очень давно.

Открыв глаза, он повернулся к Гарри с необычным для его лица выражением какой-то возвышенной печали.

Гарри почувствовал укол ревности, и, понимая, что это глупо, рассердился сам на себя.

— Почему ты на ней не женился? — спросил он, надеясь, что по голосу будет непонятно, какие чувства сейчас разрывают его сердце.

Сириус взял с подлокотника свой виски, отхлебнул, глядя в огонь, и поставил на место.

— На ком? — отстраненно спросил он.

— Ну... на этой девушке... В которую был влюблен.

Рука Сириуса странно дернулась, словно он хотел снова потянуться к стакану и передумал.

— У нее была своя жизнь, у меня — своя, — отозвался он, помедлив. — Я отпустил... ее, когда понял это.

«Но он ее не забыл... — подумал Гарри с ужасом. — Это ведь о ней он думал тогда... Назвал «деткой»... Господи... А как же я?».

Испытывая ощущение, будто ковыряет ржавым гвоздем раны, не только Сириуса, но и свои собственные, Гарри выпалил, уже не разыгрывая светскую беседу:

— Ты все еще любишь ее, да?

— Это все в далеком прошлом, — отмахнулся Сириус. — Она... умерла двадцать лет назад.

Гарри сразу же стало стыдно за свои дурные мысли.

— Мне очень жаль, Сириус, — тихо сказал он.

— Я почти ничего не помню, — крестный поерзал на диване, укладывая под спину валик. — Столько лет прошло.

Но по тому, как он взял стакан и осушил его одним глотком, Гарри понял, что все не совсем так, как утверждает Сириус.

— Расскажи мне о ней? — почти с мазохистским ощущением того, что сейчас небо рухнет на землю, попросил Гарри, но Сириус неожиданно поднялся.

— Уже поздно. Давай спать, — сказал он, устало потирая лоб. — Этот проклятый дом... Нужно всё здесь переставить. А лучше — выкинуть к чертям... Доброй ночи.

И он вышел из гостиной, громче обычного стукнув дверью.

* * *

Гарри скверно спал ночью — мучился от того, что затеял этот разговор, и от того, что молчать тоже не было никаких сил. Будь проклят его язык...

Чуть свет спустившись на кухню, он приготовил завтрак и, в состоянии, близком к отчаянию, принялся дожидаться крестного. Нужно было как-то извиниться перед ним, сказать, что сожалеет о вчерашнем разговоре — но извиняться Гарри категорически не умел, и очень боялся, что только еще сильнее испортит все дело.

Тем не менее, когда Сириус, привлеченный шумом и запахом кофе, пришел следом за ним, он совсем не выглядел сердитым. Поймав смущенно-виноватый взгляд Гарри, удивленно поднял брови и принялся намазывать тост маслом и джемом.

— Ремус обещал зайти к нам в гости на той неделе, — сообщил он как ни в чем не бывало. — Спрашивает, что принести к чаю... Я заказал шоколадный торт... Обожаю шоколад... ты не против?

— Конечно нет! — преувеличенно радостно откликнулся Гарри, и Сириус снова внимательно взглянул на него.

— Слушай, — отложив ложечку на блюдце, произнес он серьезно. — Ты извини меня... я вчера был немного не в духе... Это всё огневиски... Ты хотел поговорить со мной... не думай, будто мне не важно то, что у тебя происходит. Я всегда готов выслушать тебя. Так что же... Ты влюбился?

Гарри в смятении посмотрел на него — то, что Сириус потянулся через стол и накрыл его руку своей ладонью, нисколько не способствовало собранности.

— Я... Э... — пролепетал он, боясь шелохнуться.

Сириус тепло улыбнулся, и от этой улыбки Гарри стало еще хуже.

— Это малышка Джинни, да? — спросил Сириус. — Вы, Поттеры, вообще неравнодушны к рыжим девушкам... Ты уже говорил с ней об этом?

— Н-нет... — промямлил Гарри, и Сириус слегка сжал его пальцы.

— Смелее, дорогой крестник! — воскликнул он. — Пригласи ее сюда! Не теряй время понапрасну! Девушкам нравятся дерзкие!

Гарри автоматически кивнул. Шум крови в ушах все равно не давал вслушаться в смысл слов крестного.

— Нечего робеть! Немного внимания и терпения, и она твоя... — продолжал Сириус тоном знатока. — Тебе не нужно делать ничего особенного, ведь ты очень красивый мальчик...

Гарри прежде понятия не имел, что можно, оказывается, получить ожог от прикосновения чужой руки — там, где Сириус касался его, по коже как будто тёк жидкий огонь. Боль, родившаяся в сознании, саднила душу, и Гарри боролся с желанием вскочить и сунуть пальцы под холодную воду. Это мучение выпало ему определенно не просто так. Он в чем-то провинился перед небесами, и теперь они карали его. Стоически сдерживаясь, он отвел взгляд от руки, сжимающей его пальцы, — и внезапно угодил в капкан серых глаз Сириуса.

Словно хитрый охотник вырыл посреди тропы яму и наскоро прикрыл ее ветками и листвой — ловушка стала неожиданностью для Гарри, и он сразу с головой провалился в нее. Но даже бесконечно долгое падение оказалось еще не самым страшным — на дне пропасти, на дне глаз Сириуса он увидел ревность. Сириус, улыбающийся ему и с притворным участием цепляющийся за его руки, отчаянно ревновал Гарри — к неведомой придуманной девчонке — и вот это было куда хуже всего дурного, что произошло с ними обоими, с каждым из них — за последние несколько насыщенных эмоциями дней.

Взгляд Сириуса дурманил голову. Гарри как будто попал в тягучий, вязкий сон и никак не мог выбраться. И нужно было говорить что-то, что угодно, нужно было рассечь словами остановившийся медовый воздух, чтобы не затеряться в этом сне навечно.

— Я... Джинни вовсе не при чем, — заговорил Гарри хрипло, чувствуя, как мёд струится сквозь тело. Это мёд говорил за него, мёд управлял его словами, и Гарри не успел уследить за собой, как уже произнес: — Этот человек... Тот, кто мне нужен... Понимаешь, это вообще не девочка...

— О... Так ты — любитель взрослых опытных женщин? — почему-то развеселился Сириус. Он прикрыл глаза, и Гарри уже не был уверен, что действительно видел вспышку ревности. Возможно, он придумал ее так же, как и всё остальное — кроме поцелуя, конечно, но ведь и поцелуй-то предназначался не ему. Иначе Сириус не сидел бы сейчас в такой небрежной позе и не рассуждал о ерунде, до которой Гарри не было никакого дела. — Ну, я могу понять это, — говорил Сириус. — Я ведь рассказывал тебе, как поселился в Хогсмиде у одной почтенной дамы, в тот год, как ты участвовал в Тремудром турнире... Конечно, собачий облик немного мешал мне быть любезным... Но она все равно отдавала мне лучшие куски со своего стола, уж будь уверен!

«Замолчи! Для чего ты говоришь всю эту чушь?..» — подумал Гарри почти с отчаянием, и Сириус, действительно, примолк, словно почуяв неладное.

Его пальцы медленно соскользнули с руки Гарри, и тот, мгновение назад так страстно желавший этого, теперь столь же остро ощутил потерю.

Он передернул плечами.

— Пойдем, посидим у камина? — тотчас предложил Сириус. — Оставь посуду, вымоем после обеда!

Гарри хотелось убежать и спрятаться где-нибудь в темном углу, но он послушно встал из-за стола и последовал за крестным.

* * *

Предложение «посидеть» оказалось жестокой шуткой — в гостиной Сириус сразу улегся на диван и подвинулся, недвусмысленно предлагая Гарри устраиваться рядом.

Стараясь не смотреть на него, Гарри неловко прилег с краю, и Сириус обхватил его одной рукой, не давая скатиться на пол, а вторую руку закинул за голову, словно лежал где-нибудь на травке под Парижем.

Гарри, прижимаясь к нему боком и вдыхая его запах, следил только за тем, чтобы не выдать своего смятения.

— В этом доме невозможно нормально спать. До утра какие-то скрипы, шорохи, треск... Я всё не могу дождаться, когда он развалится, но черта с два, похоже, он довольно крепкий... Знаешь, какое лучшее средство от бессонницы? — разглагольствовал Сириус.

— Теплое молоко? — предположил Гарри, гадая, сколько еще сможет бороться с собой, и что будет делать, когда желание повернуться на бок и начать ожесточенно тереться о бедро крестного станет нестерпимым.

Сириус покосился на него и хмыкнул.

— Теплое молоко... — протянул он, и Гарри услышал в его тоне знакомые интонации той ночи, интонации, предшествовавшие... О, господи.

Не помня себя, Гарри вскочил и отступил от дивана, готовясь защищаться. Но Сириус и не собирался нападать. Он даже не поменял позу — так и лежал, разглядывая крестника с таким искренним недоумением, что сразу стало ясно — у него и мысли не было что-то делать с Гарри.

— Эй, что случилось? — спросил он с беспокойством.

— Ничего! Я... — Гарри судорожно обежал глазами комнату в поисках сколько-нибудь правдоподобной отговорки. Взгляд его зацепился за пачку пергаментов, и он быстро договорил: — Я совсем забыл, что обещал написать Рону и Гермионе! Они, наверное, с ума сходят от беспокойства!

— Да уж наверное! — расхохотался Сириус, и Гарри покраснел.

Чтобы не выглядеть еще большим идиотом, он молча ретировался. Взлетев вверх по лестнице, запер за собой дверь и привалился к ней спиной. Он чувствовал себя исключительно скверно. Если каждый разговор с Сириусом, каждое его прикосновение будет превращаться для Гарри в пытку, то как они смогут жить под одной крышей?

Он был ужасно зол на себя, а еще больше — на крёстного, который испортил такую чудесную затею. Гарри вспомнил, как радовался, когда Сириус предложил ему перебраться в дом на Гриммо, как уверял, что теперь его крестник — такой же полноправный хозяин тут, как и он сам... Вспомнил, как они вдвоем чертили план, где им сделать столовую, где — гостевые спальни, потому что у них непременно будет много гостей, все друзья и знакомые — ведь такой огромный дом не должен пустовать...

Вспомнил, как они с Сириусом болтали по камину весь этот год...

Неужели всё хорошее, что у них было, должно закончиться — вот так?

По чести говоря, Гарри должен был собрать вещи и уйти. Куда? Неважно.

Он присел к столу и опустил голову на руки.

Что за хренотень? Почему он не может просто жить, просто быть счастливым, как все нормальные люди?

Разве он так много просит?

Сириус мог бы дать ему всё, что нужно для счастья.

Но сейчас лучше всего держаться от Сириуса подальше.

Мало ли, что взбредет крестному в голову... И мало ли, что взбредет в голову самому Гарри?

В ящике стола отыскался чистый лист пергамента, и, открыв крышку чернильницы, Гарри обмакнул перо, чтобы написать: "Мне кажется, я люблю Сириуса".

Что добавить к этому? В пяти словах крылась причина всех его бед — причина возможной катастрофы, которая непременно разразится, если не сделать что-нибудь... Если...

Он больше не может, ведь тут и рехнуться недолго, когда Сириус...

О, господи.

Напряжение стало невыносимым. Левая рука скользнула вниз, расстегивая ремень на джинсах. Правой он продолжал сжимать перо, притворяясь перед собой, что все еще хочет написать письмо Рону и Гермионе.

Откинув голову на неудобную фигурную спинку стула, Гарри сильно сжал ноющий член и задвигал по нему рукой. Перед глазами плыли картины минувшего года — появление Сириуса в камине Гриффиндорской гостиной, каждую неделю по четвергам, и все его интонации, и улыбки, и то, как при встрече он всегда хватал Гарри за руку — и непонятно, чего было больше в этом жесте — желания удержать или удержаться... Последняя картинка, которую подкинуло безжалостное сознание — Сириус, лежащий на диване и подзывающий Гарри к себе. Гарри представил, что не укладывается рядом, а ложится прямо на Сириуса, и...

Здесь все фантазии смешались в цветной калейдоскоп, и Гарри кончил, забрызгав одежду, руки и пергамент.

Дыхание сорвалось с пересохших губ всхлипом, в которых ясно угадывалось "Сссс...уссс".

Если бы у Гарри было хоть немного сил, он тотчас побросал бы вещи в чемодан и сбежал отсюда — как угодно — через окно, через крышу... Только бы ни секунды не оставаться в доме, где он только что дрочил на своего крестного отца.

Но сил у Гарри не было совсем. Он не мог пошевелиться, не замечал, как деревянные узоры спинки стула впиваются в его тело, и только продолжал сжимать в правой руке перо, уже бесполезное — по бумаге расплылись густые белые кляксы.

Незачем писать Рону и Гермионе. Он и так знал, что они ответят.

«Ты совсем сдурел?» — скажет Рон.

А Гермиона спросит: «Почему бы тебе не поговорить об этом — с Сириусом?»

Нет. Нет.

Бросив перо, Гарри судорожно смял лист, чтобы не видеть-не видеть-не видеть, и для верности закрыл глаза. Он чувствовал себя опустошенным и таким усталым, словно прожил на свете сто тысяч несчастливых лет.

* * *

Камин в доме был отключен на случай нежданных визитов, но Гарри совершенно не хотелось добираться в Хогвартс по-старинке, на поезде, целый день, как это обычно приходилось делать школьникам. Впрочем, Сириус оказался не против подключиться к сети на некоторое время.

— Я только заберу вещи, и сразу назад, — пообещал Гарри, поспешно глотая завтрак.

— Хорошо, хорошо, — махнул рукой Сириус. — Вряд ли за один день к нам набегут репортеры или зеваки. Я им уже неинтересен, а о том, что ты живешь здесь, они пока не знают.

Гарри смущенно улыбнулся в ответ.

— Я бы хотел, чтобы нас все оставили в покое, — произнес он, быстро взглядывая на Сириуса, и снова уставился в свою тарелку.

— Пока ты здесь, так и будет, — заверил Сириус. — Никто чужой к нам не сунется… Так ты вернешься к ужину?

— Скорее всего, управлюсь еще до обеда, — сказал Гарри, опуская в кофе пустую ложку — задумавшись, он забыл про сахар.

— Ты в порядке? — спросил Сириус.

«Что он хочет этим сказать?» — в панике подумал Гарри и уставился на крёстного.

— Я заметил, ты все время трешь лоб, как будто... — Сириус на мгновение умолк. — Шрам всё еще беспокоит тебя? — закончил он тихо.

— А? Нет, ну что ты! — поспешно ответил Гарри. — Нет, я уверен, что с этим покончено! Я просто...

— Гарри.

Сириус смотрел в упор, и от его взгляда температура в кухне как будто разом поднялась на несколько градусов. — Если что-то происходит, ты должен понимать, что опасность грозит в первую очередь тебе. Если у тебя есть какие-то подозрения, пусть самые незначительные...

— Всё нормально, правда! — перебил Гарри, стараясь как можно убедительнее произнести эти слова. — Клянусь, я расскажу тебе, если что-то будет меня беспокоить.

— Хорошо, — кивнул Сириус. И мягко добавил: — Ты ведь знаешь, что на всем свете у меня нет никого дороже тебя. И я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

«О, да».

Гарри криво улыбнулся. Сириус похлопал его по плечу и ушел. Гарри в смятении смотрел ему вслед, пытаясь найти подтекст в только что произнесенных словах.

* * *

После завтрака Гарри, не мешкая, подключил к сети камин, отыскал в доме остатки летучего порошка и отправился в Хогвартс. В гриффиндорской гостиной было совсем тихо и пустынно, портреты дремали в своих рамах. Собранный чемодан так и лежал на кровати в спальне — там, где Гарри его оставил накануне выпускного. Отлевитировав его вниз, Гарри уже собирался было снова нырнуть в камин, как вспомнил про Снейпа и решил зайти поздороваться.

В коридорах ему не встретилось ни одной живой души, и даже привидения куда-то подевались — Гарри никогда не видел Хогвартс таким и с любопытством оглядывался.

Горгулья молча отодвинулась, пропуская его на лестницу. Гарри по привычке считал ступени — их было столько же, сколько и всегда, и он не без удовольствия отметил этот факт.

Дверь директорского кабинета отворилась сама, прежде чем он собрался постучаться, и, поскольку стоять на пороге теперь было глупо, Гарри вошел.

Кабинет, где он был в последний раз еще при Дамблдоре, теперь неузнаваемо изменился: часть книжных шкафов оказалась демонтирована, все загадочные приборы исчезли, а вместо них появились какие-то колбы и пробирки, коими были заставлены все горизонтальные поверхности, за исключением разве что письменного стола.

Оставив чемодан у порога, Гарри прошел к одной из тумбочек и с удивлением понял, что может на глаз определить каждое из зелий в пробирках — Сон без сновидений, успокоительное, тонизирующее, обезболивающее… Зачем всё это Снейпу, неужели скучает по прежней работе?..

Впрочем, выяснить это Гарри никогда бы не рискнул, несмотря на то, что хозяин кабинета как раз возник в поле его зрения.

— Поттер, — сказал он, вопросительно поднимая бровь.

— Я хотел забрать вещи, — Гарри неопределенно кивнул головой в сторону двери. — И, раз уж я здесь, не мог не зайти к вам.

«Что я несу?» — подумал он, когда Снейп дернул уголком губ, как будто хотел улыбнуться и в последний момент раздумал.

— Не могли не зайти, ну, разумеется, — хмыкнул он. — Хотите кофе? Чаю?

— Нет, спасибо, я только на минутку, — чувствуя, что ведет себя невежливо, и оттого смущаясь еще больше, Гарри попятился.

Снейп проворчал себе под нос что-то похожее на «вот несносный мальчишка», — хотя Гарри и не поручился бы, что слышал именно это, и добавил уже громче:

— Не спешите, Поттер, мне как раз нужно было увидеть вас. Присядьте, я должен вам кое-что отдать.

С этими словами он исчез в глубине кабинета, а Гарри неловко сел на табуретку — ту самую, на которой еще первокурсником сидел в ожидании вердикта Распределяющей Шляпы. Когда-то и табуретка, и Шляпа казались Гарри огромными. Теперь же как будто кто-то применил к ним заклинание Редуцио — хотя, конечно, это сам Гарри вырос с тех пор.

Снейп вернулся, неся в руках продолговатую деревянную коробку.

— Помимо руководства Школой профессор Дамблдор поручил мне и еще некоторые свои дела, — без перехода сообщил он, присаживаясь на край письменного стола.

Эта странная поза, которая прежде никогда не водилась за Снейпом, делала его сейчас моложе лет на двадцать — Гарри на миг показалось, что он разговаривает не с директором Хогвартса, а со своим ровесником. Впрочем, Снейп, заметив произведенный эффект, поспешно встал, и иллюзия исчезла.

— В том числе и все, что касается Ордена, курирую тоже я, — продолжал он сухо. — Вам, конечно, известно имя Регулуса Блэка… Так вот, я выяснил, что незадолго до исчезновения Регулус Блэк покинул ряды Упивающихся Смертью и перешел на сторону Ордена Феникса. Как видите, этот поступок имел для него фатальные последствия. Однако он, по-видимому, был осведомлен о том, что его ждет, поскольку оставил Дамблдору вот это, — Снейп протянул коробку Гарри. — Я обнаружил их, когда разбирал шкафы. Часть разбилась, но в основном — всё здесь. Думаю, единственный человек, кто имеет на них право — это брат покойного... Ваш крестный, — добавил он в ответ на недоумевающий взгляд Гарри. — Возьмите.

Гарри откинул крышку — в коробке лежали в ряд закупоренные флаконы, с десяток, не меньше — все идентичные, с прозрачной жидкостью внутри.

— Блэк волен сделать с ними все, что ему заблагорассудится, — сказал Снейп, пока Гарри пялился на странные флаконы. — А вот это я хотел бы получить обратно в ближайшее время! — добавил он, и со стуком поставил на стол большую каменную чашу...

Омут Памяти!

— Так это — воспоминания? — понял наконец Гарри. — И они принадлежат Регулусу Блэку?

— Принадлежали, — из вредности уточнил Снейп. — Теперь они вряд ли представляют интерес для кого-то, кроме его брата, — и он неприятно усмехнулся.

— Спасибо, я всё передам ему, — быстро сказал Гарри, вставая. Коробку он с некоторым усилием засунул в карман мантии, потом осторожно поднял чашу — она оказалась ужасно тяжелой.

— Вы не поможете мне с камином?.. Руки заняты... — пропыхтел Гарри, подхватывая чемодан, и Снейп на удивление покладисто пошел вслед за ним.

— До встречи. Будьте осторожны! — кивая на Омут Памяти, сухо произнес он.

* * *

Сириуса дома не оказалось. Гарри прошел на кухню, но не обнаружил никакой записки, хотя они и договаривались всегда сообщать друг другу, если уходили из дома поодиночке.

Дата добавления: 2015-09-28