будто мысли его считывали! Только вот не они, а он шел по их следу, совсем
с коротким отрывом: судя по новенькой рекламе, развернулись они недавно -
год или максимум два назад, а это еще обиднее...
Червь тщеславия снова зашевелился, когда в деревянном давно не
ремонтированном аэровокзале он увидел отгораживающую часть помещения
стойку, за которой начинался совершенно иной мир: отделанные матово-белым
пластиком стены, мягкая мебель, журнальные столики с пепельницами,
огромные тропические растения, тихий свет, легкая музыка и ни души. Венчал
"окно в двадцать первый век" все тот же плакат, только меньшего размера.
Транзитные пассажиры, как перелетные птицы, присевшие переждать непогоду,
бродили вдоль этого чуда, наверное, вспоминая свою неустроенную, холодную
северную родину. Если кто-то стоял возле барьера чуть дольше, откуда-то из
глубины возникали мужчина и женщина - полные копии рекламных и, улыбаясь,
вежливо распахивали сверкающие металлические створки дверей, приглашали
войти, однако люди почему-то отрицательно вертели головами, пятились и
уходили. Только непосредственные дети тянули, звали своих родителей в
сказочный мир, и часто их уводили назад со слезами.
В Опарине проснулся журналист, и он, некоторое время понаблюдав за жизнью
поделенного надвое аэропорта, подошел к супружеской паре, которая только
что глазела за барьер, но отказалась от приглашения и резко ушла в толпу.
- А почему вы не пошли? - спросил он, извинившись. - Там ведь лучше, чем
здесь.
Муж смерил его строгим взглядом, хмыкнул:
- Ну иди сам! Чего ты тут?.. Агент этих братьев, что ли?
- Нет, я журналист, - он представился. - И у меня не простое любопытство.
- Нам здесь привычнее, - сказала жена.
- Мы оба военнослужащие, из Анадыря, - с легкой тоской проговорил муж. - А
так бы можно войти, посидеть, посмотреть, музыку послушать
- Ага, как сдерут потом - зарплаты не хватит, - вставил жена. - Послушаешь
рублей на сто.
- Да нет, они денег не берут, - заверил супруг. - Я видел, заходили. Даже
соку или вина бесплатно подадут...
- Догонят и еще поддадут...
- Сам видел! И говорят, у кого денег на билет не хватает - добавляют. И
возврата не требуют!
- Тут бы очередюга была уже...
- А все думают как ты и боятся!
- Сходи попроси! Может, добавят - не унесешь...
- Вон мужик стоит! В Тикси из отпуска летит! Четыреста рублей отщелкнули!
Поди и спроси! Погляди - рожа счастливая!
- Да он ихний! На них работает! Реклама!
- Я его знаю! Из Тикси, со зверопромхоза! Поди спроси!
Чтобы не вызвать семейной ссоры, Опарин отошел в сторону. Не так-то просто
было задавить собственное тщеславие и порадоваться чужому успеху. И
сколько бы ни уговаривал себя, что братья эти совершили прорыв, делают
благородное дело и нечего им завидовать - напротив, радоваться бы! - так
до конца и не уговорил, не задавил грызущего червя; он-то и толкнул Сергея
испытать, что это за город будущего - Белый Город.
Он много раз проникал во всевозможные организации, вплоть до Министерства
обороны, под чужой личиной, иначе всего не увидеть, да и не покажут, что
не следует показывать журналисту, а значит, и скандального материала не
будет. Поэтому он не испытывал трудностей с перевоплощением. А раскрыть
себя - могут и отказать конкуренту... Сергей минуту покрутился возле
барьера, и вышедшая из тени живая реклама растворила перед ним
никелированные створки.
- Прошу вас! - улыбалась ему фотомодель. - Входите, смелее! Отдохните у
нас. Сюда, пожалуйста.
Его проводили за столик, где лежали рекламные проспекты, и на несколько
минут оставили одного, осматриваться. Ни назойливости, ни желания угодить
- все продумано. Опарин раскрыл проспект: на развороте два веселых
человека средних лет, два близнеца довольно скромно улыбались, а подпись
сообщала, что это и есть братья Беленькие, Борис и Нестор, организовавшие
компанию "Белые Братья". Описание ее устройства, цели и задачи он пробежал
взглядом по диагонали, понял, что руководствовались братья теми же идеями
- сделать жизнь человека чуточку счастливее, помочь ему обрести себя в
сложном мире становления новой социально-экономической формации в России.
А дальше шли цветные слайды - снимки города с высоты птичьего полета,
улицы крупным планом, лица довольных людей, огромный снимок стеклянного
купола, внутри которого видны пальмы, лианы, увитые орхидеями, дорожки,
бегущая вода, а на переднем плане, сразу за стеклом - попугай, весело
смотрящий на зимний морозный пейзаж...
Он незаметно и придирчиво исследовал снимки - нет, на фотомонтаж не
похоже, четко просматриваются очертания зданий крупного плана на общем,
реальные улицы с густыми лиственничными аллеями, нормальные пешеходы,
радостные лица...
Напоминает Питер по архитектуре и Москву по планировке, а вообще-то
осьминога, если смотреть сверху...
Опарин осмотрелся, и его ищущий взгляд был тот, час же замечен: из
тропических зарослей в пластмассовых кадушках немедленно появилась
фотомодель с чашкой кофе на крохотном подносе.
- Все это напоминает сказку, - проговорил он, откладывая проспект. - И это
все - тоже. К сожалению.
- А хочется же поверить в сказку, правда? - подавая кофе, спросила она. -
И это нормальное человеческое желание.
- Они что, филантропы? - Сергей кивнул на фотографию братьев.
- Весьма деловые люди. И очень серьезные. Поэтому создают не сказку, а
нормальные условия для жизни человека, - фотомодель села рядом, нога на
ногу. - Условия, которые нам теперь кажутся сказочными.
- И что, если я изъявлю желание, без особых проблем могу поехать в Белый
Город?
- Без всяких проблем, - улыбнулась она.
- Нужно заключить контракт?
- Только заполнить анкету с некоторыми контрактными условиями.
- Это меня обяжет на пожизненное проживание в этом раю? - весело спросил
Сергей и с удовольствием отхлебнул кофе
- Вовсе не обязательно. Сколько захотите!
- А работа? В чем будет заключаться моя работа? Такую жизнь, вероятно,
придется отрабатывать...
- В пределах сил и возможностей. У вас историческое образование?
Почти угадала! А с виду - длинноногая кукла...
- Филологическое, - захотелось потрогать ее рукой. - Это допустимо, если я
поеду только на месяц? Ну, чтобы осмотреться, оценить и принять
окончательное решение?
- Вполне! - заверила фотомодель. - Но не менее чем на месяц. К нам сейчас
стали ездить на время отпусков.
- Даже так? Едут отдыхать?
- Активно отдыхать. И заработать немного денег. Это сверх того, что каждый
получает жилье, трехразовое питание, медицинское обслуживание, при
необходимости, психологическую помощь.
- То есть за это все-таки я должен заплатить?
- Если на месяц - да, а более полугода за все платит компания. - Она
придвинулась и озорно, доверительно зашептала: - К нам повадились беззубые
северяне. Это же сейчас очень дорого - вставить зубы. А у нас компания
взяла обязательство: ни одного беззубого из Белого Города не выпускать!
Конечно, из рекламных соображений, расходы, но представляете, из Анадыря
едут лечить!
- Жаль, у меня совершенно целые зубы! - засмеялся Сергей.
- Бесплатно пройдете медицинское обследование, - прошептала она,
посматривая в зелень тропических зарослей, где прятался "Шварценеггер". -
Это тоже сейчас денег стоит. Братья Беленькие - медики по образованию и
немного на медицине повернутые. Общество двадцать первого века должно быть
физически здоровым.
- Я наблюдал со стороны, - тоже доверительно признался он. - Почему так
неохотно к вам идут люди?
- Стереотип мышления, - показала она ослепительно белые зубы. - Им
внушили, что бесплатный сыр только в мышеловке. На самом деле и у нас не
все делается за счет компании. Но за счет современной технологии высокая
производительность труда. Человек без напряжения зарабатывает на все
необходимое. Поезжайте и посмотрите сами!
- Но с моим образованием... Учить детишек в школе?
- Если останетесь на всю зиму. Но сейчас дети отдыхают. Поэтому вам
подыщут работу на строительстве. Вы же наверняка ездили в стройотряды? По
тому же типу созданы специальные бригады.
- Там что-то строят?
- Разумеется! Сейчас начали метро...
- Метро?!
- Это так называют. Пока лишь пешеходные галереи, соединяющие дома,
магазины. Подземные улицы! Десять месяцев зима и четыре - полярная ночь.
Согласитесь, на поверхности земли очень неуютно...
- Контракт нужно подписать сейчас?
- Не контракт - всего лишь заполнить анкету, - уточнила фотомодель. - И
вылет в Белый Город через два с половиной часа.
Опарин допил кофе, хотел попросить пару часов, чтобы обдумать,
проанализировать все услышанное, однако глянул за барьер, где изнывали от
бесцельности существования люди, и поймал себя на мысли, что туда, назад,
уже не хочется...
Того, что произошло в буровой партии на горно-алтайском участке, Зимогор
ждал, только не сейчас, когда до проектной глубины осталось четырнадцать
метров, а еще раньше - в мае - июне. Вторая командировка в Манорайскую
котловину выпала ему ровно через месяц после первой, и поехал он, можно
сказать, по собственной инициативе, если не считать просьбы недавно
назначенного главным геологом старика Менухова. Олег сразу же понял, что
старика принудил к тому Иван Крутой. Аквилонов тогда не решился лично
посылать Зимогора в Горный Алтай, поручил сделать это Менухову, человеку
пожилому и болезненному, зная, что, несмотря на обиду, Олег не откажет
своему преемнику. Менухов уже трижды был главным, но всякий раз недолго,
поскольку начальник экспедиции много лет попросту затыкал им дыру, если
она образовывалась. Об этом все знали и откровенно жалели старика.
Они все думали, что Зимогор станет ломаться, качать права, а он рвался в
Манораю, бредя по ночам именем Лаксаны.
Конырев еще тогда начал проситься с Зимогором на Алтай и даже обиделся,
когда получил отказ, мол, нет допуска на секретный объект, где есть своя,
внутренняя охрана.
- На хрен мне твой секретный объект! - кричал он по телефону. - На природу
хочу! Да я этот объект в гробу видал! Мне бы на земле голой задницей
посидеть, в чистую воду по колено забрести и рожу умыть! Ну если так надо,
сделаю я допуск! Хоть в спальню жены президента!
- Я еду буквально на пару дней, - выкручивался Олег, не желая брать
балласт. - И сразу назад. Давай съездим на природу отдельно? Плати за
билеты и хоть куда!
- Не хочу я хоть куда! Хочу с тобой на Алтай! В Манораю!
- Да там грязная зона!
- Хочу именно в то место, куда ступени падают! Потому что я знаю, что
такое земное притяжение!
И не поехал только потому, что конкуренты спалили у него сразу две
заправки в Московской области, и вместо Алтая он взял своих бандитов и
поехал на разборки.
А причина той командировки была неожиданная и весьма острая: через
несколько дней работы в Манорае вдруг из партии побежали специалисты. Мало
того, из отделения охраны в первый же день дезертировал солдат срочной
службы, которого поймали в Барнауле и посадили пока на гауптвахту, но
скоро перевели в госпиталь с острой и странной формой аллергической
реакции: в организме произошли необратимые гормональные изменения. Все
пятеро уволившихся ссылались на произвол, самоуправство и самодурство
начальника партии, которая была самостоятельным подразделением в
экспедиции, и Ячменный имел право принимать на работу и увольнять. А
солдат жаловался на притеснения со стороны старослужащих и никак не хотел
возвращаться назад под командование лейтенанта Перцева. Так вот бывший
капитан не моргнув глазом уволил единственного профессионального
компьютерщика, отданного ему в партию самим Аквилоновым вместе с
экспериментальным станком, горного мастера и своего заместителя по технике
и транспорту. Старший буровой мастер Кулик и завхоз Балкин, видимо,
оказавшись похитрее, попали на больничные койки - оба с тем же диагнозом,
что и солдат из охраны. А трое просто дали деру по непонятным причинам, и
главное - не явились домой.
Тогда этот случай назвали "утечкой мозгов" и кинули Зимогора на разборки.
Начальник партии назначил уже себе зама из молодых специалистов. Гнутого
сделал старшим буровым мастером, принял завхозом местного бандита по
кличке Циклоп - в общем, распорядился скоро и лихо. И хоть прогибался
перед экспедиционным начальством (Ячменный воспринимал его как главного
геолога, незаслуженно обиженного), хоть и щелкал каблуками, однако твердил
свое:
- Да жидкие они оказались, Олег Павлович. Вы бы тоже с ними в разведку не
пошли. Надо организовывать работы, а у них не понос, так золотуха.
Уже тогда он что-то скрывал, недоговаривал...
И сейчас, после аварии, не захотел говорить правды и поманежить его,
подержать в неведении было за что: как бы он ни оправдывался, какие бы
аргументы ни приводил, налицо примитивная халатность, повлекшая за собой
крупный материальный ущерб, даже если в самом деле кто-то всемогущий помог
сделать аварию на скважине и подменил керн. Срок и "алименты" до скончания
века ему обеспечены. Стоит лишь написать докладную Аквилонову, а копию -
Ангелу, и дело пойдет в прокуратуру:
Иван Крутой не моргнув глазом сдаст начальника партии на волю заказчика,
или придется отвечать самому, а на старости лет такой позор уже не
пережить...
Но Зимогор, пожалуй, единственный мог поверить Ячменному на слово и
подтвердить, что все так и было - сбои электроники на буровом станке,
странная авария, подмена керна - предмета, ради которого, собственно, и
бурилась скважина. Оставался лишь один неясный эпизод - когда и как
подменили?
- Слушай меня внимательно, - проговорил он медленно и гипнотически. - Я
смогу выручить тебя при условии, что услышу полную правду. А ты до сих пор
темнишь, каким образом злоумышленники произвели манипуляцию с керном. Ты
уже извертелся, искрутился, а причины никак не хочешь назвать. Или не
можешь? Слово дал?
- Что я не могу? Говорю, что знаю, - он мотнул головой, запыхтел в
сторону. - Спирт подбросили эти... Да кто их знает! Местные жители,
приезжие...
- Ты же сказал, местные не могли?
Начальник партии скорчился, словно от боли в животе, сказал покаянно:
- Да что теперь... Не скроешь... Сошлись, съехались с разных концов, на
праздник... Как-то называется...
- Радение.
- Вроде так... Но они же не могли подменить керн!
- С чего ты взял, что его подменили?
- Да говорю же, подменили! Сами подумайте:
есть смысл себя оговаривать?
- Действительно, а какой смысл? - Зимогор посветил в лицо Ячменному. -
Хоть я и не следователь, но тут и дураку ясно, что в хранилище никто не
проникал: замки и печать целые, ни подкопа, ни пролома. Часовые бдят, и,
надеюсь, неподкупны. Даже если и купили - вагончик этот на глазах стоит, а
чтобы подменить весь керн в такой темноте - нужны сутки, если не больше. А
подмену ты обнаружил раньше, чем ящик со спиртом, так что беспробудная
пьянка исключена. Или нет? Или до того была еще алкогольная посылка?
Начальник партии отвернулся от луча, и его молчание вдруг озадачило
старшего инженера - неужели была еще одна посылочка?..
- Нет, спирта не было, - сказал он наконец. - Но было что-то покрепче...
Если откровенно.
- А что, бывает и крепче? - все еще в язвительном тоне спросил Зимогор. -
Наркота, что ли?
- Да какая наркота?.. История дурацкая.
- Пляски? Танцы? Хороводы? - точно спросил Олег, вспомнив откровения
мусорщика.
Ячменный пересилил себя, обреченно вздохнул:
- Вот именно, пляски... Ходят цепочкой по горам и песни поют, фольклор
какой-то... У нас кругом аншлаги стоят, запретная зона, а им обязательно
нужно пройти маршрутом через наш участок. Будто один раз в сорок лет они
проходят по нему и исполняют гимн. Вообще-то они каждый год водят хороводы
на это свое Радение. А нынче у них какой-то особенный, надо им через
буровую... Большинство вроде русские, но то ли ламаисты, то ли кержаки, то
ли буддисты, или вообще сектанты - хрен поймешь их веру! Начальник охраны
запретил, велел идти в обход по долине. Тогда к нам пришел...человек. В
общем мальчишка еще, пацан лет двенадцати, - начальник партии приоткрыл
дверь, указал на нетронутый альпийский луг. - Встал вон там и говорит
часовому, дескать, позови господина Ячменного.
- Так и сказал? Назвал фамилию?
- Назвал...
- Вы что, знакомы с ним?
- Откуда? Я его впервые видел! Но фамилию знает!.. И ладно бы только
фамилию - все про меня знает...
- Мальчишка-то - алтаец?
- Какой алтаец?.. На вид - типичный европеец...
- Ладно, давай уж по порядку! - Зимогор достал сигареты и вышел на
железные ступени. Начальник партии притворил за собой дверь и махнул
часовому. Тот нехотя отошел от вагончика и встал под дождем.
- Я вышел к этому пацану, - в полголоса заговорил Ячменный. - Любопытно
стало, как это охрана пропустила... Он мне снова: дескать, разреши пройти
через участок, дай команду охране, чтобы пропустили людей. И показывает
направление - прямо через буровую! Мол, если они сегодня ровно в полдень
не пройдут по этому месту и не споют, какая-то фаза продлится еще дольше.
- Какая фаза?
- Я не запомнил... - поморщился начальник партии. - Не русским словом
называется... В общем, и так на земле вон что творится, а еще обрушатся
бедствия - землетрясения, тайфуны, наводнения, авиакатастрофы, ну и прочие
страсти. Фаза! Так вот, она продлится на неопределенный срок, если они не
усмирят ее... У меня была мысль пропустить, но начальник караула... в
общем, это называется принципиальностью. Уперся как бык, обещал доложить
по команде. Молодой еще литеха, жизни не знает... Ну я и отказал пацану.
Он тут и заговорил на каком-то нерусском языке, с каким-то мужиком из
хоровода... Этот литеха услышал иностранную речь - чуть караул в ружье не
поднял. Едва уговорил не начинать конфликта с местным населением. А
мальчишка этот... подошел ко мне, постучал по лбу пальцем... вот так и
говорит, мол, теперь пеняйте на себя. Сами накликали на себя несчастье. От
Божьего гнева сетями не прикроетесь. Ждите теперь беды во всем, за что бы
ни взялись. А лично у меня будут большие неприятности и на службе, и дома.
Уйдет жена, повесится любимая собака...
- И что? - поторопил Зимогор. - Ушла жена? Начальник партии хотел плюнуть
сквозь стиснутые зубы, но клейкая слюна повисла на подбородке.
- Ушла, - утерся. - И все вещи вывезла из квартиры! Сесть не на что!.. И
собака погибла. Хотел ведь с собой сюда увезти - не дала... Она, стерва,
привязала ее на короткую, а крыльцо высокое. Фокс мой протиснулся между
балясин, сорвался вниз и повесился на ошейнике... Я еще об этом не знал.
Сначала авария на скважине случилась, сразу на следующее утро. Вечером я
обнаружил подмену керна. И только ночью спирт появился... Потом сопоставил
даты - все в один день сбылось!
- Ты что, тоже иностранный знаешь?
- Я-то так, один немецкий со словарем... Литеха много языков знает.
Перцев, - начальник партии махнул в сторону караульного вагончика.
- Откуда советский лейтенант может знать много языков?
- Да хрен знает, откуда!.. Если откровенно, он и сам не знает, откуда
знает...
- Ну-ну, продолжай!
- Чего продолжать! Нашло на него... И сейчас чешет на двух десятках, как
полиглот, и сам диву дается... Даже древнегреческий в совершенстве! И еще
один древний какой-то... Сам не знает, какой. Вроде бы скифский или
шумерский, что ли...
- Еще на кого нашло? - осторожно спросил Зимогор.
- На меня еще, будто затмение... Да и на всех тоже.
- Отчего - затмение?
- Не знаю... Должно быть, оттого, что мальчишка по лбу постучал, -
неохотно и в сторону пробурчал Ячменный. - До сих пор его палец чую...
- Каждому, что ли, постучал? - вытягивал ему жилы Зимогор.
- Нет, только мне... Но потом начался какой-то провал памяти... У всех...
Хотя не все признаются. Так и не известно, прошла эта процессия через наш
участок или нет... Одни говорят, не проходила, другие вроде видели...
Глаза у него были какие-то... гневные. Или нет, грозные!
- У кого - у него?
- Да у пацана!.. Не по возрасту такие глаза. Гипноз или хрен знает...
Зимогор бросил окурок и пошел к избушке начальника партии. Тот же запер
кернохранилище, опечатал и побежал догонять. По дороге запнулся обо что-то
и, будто афишная тумба, с грохотом рухнул на землю. В тот же миг рядом с
ним появился лейтенант в фуражке, подал руку, что-то сказал, однако
Ячменный не принял помощи, встал сам, с руганью и матюгами, отряхнул грязь
с плащ-накидки. Лейтенант сказал еще что-то и похромал к своим вагончикам,
то и дело оглядываясь на Зимогора.
Через несколько метров начальник партии снова завалился, теперь на спину,
поскользнувшись на мокрой траве.
- Что-то тебя, брат, земля не держит, - усмехнулся Зимогор, жалея его,
однако Ячменный принял это за издевательство.
- Сами смотрите под ноги! Чтоб мордой в грязь не навернуться!
- Да ты не обижайся!.. А что этот лейтенант хромает? Что у него с ногой?
- Я бы вообще ему ноги повыдергал... - Ячменный вытер руки о траву, достал
сложенную вчетверо бумагу. - Заявление об увольнении... Делайте, как
хотите, а я - как знаю...
Зимогор посмотрел в бумагу, и вернул назад.
- Легко хочешь отделаться - уволился, и дело с концом. А кто будет
отвечать? Тут же уголовщина чистая!.. Да я и не уполномочен принимать
капитуляцию.
- Зачем тогда приехали?
- Начальство послало, - хмыкнул он. - Спасти честь экспедиции. Пока Ангел
не прилетел...
- Значит, мне труба?
- А сам-то как думаешь? - тоже взвинтился Зимогор. - Нанести такой ущерб!
А если еще и керн настоящий пропал?!
- Я не сдамся! Вот хрен меня возьмете! Я себе уже придумал систему защиты,
как говорят адвокаты.
В избушке Зимогор сел за стол и придвинул стакан со спиртом. Начальник
партии содрал с себя мокрый камуфляж, обрядился в вязаную безрукавку и
стал вскрывать тушенку. Сначала порезал палец, причем глубоко, так что
алая кровь закапала на клеенку, а когда он, зажав ранку, стал ставить
банки на электроплитку, прижег ребро ладони - запахло паленым...
- Действительно, проклятие над тобой висит, - серьезно сказал Зимогор, но
тот снова воспринял это как издевку.
- А что это, если не проклятие?!.. Вы что, не верите?!
- Да тебя послушать, так и поверить можно.
- Если вы честный человек, то обязаны провести расследование! - с юным
жаром заявил Ячменный. - И помочь... Спасти нас всех, понимаете?! И не
только честь экспедиции. Я - ладно, у меня есть аргументы... Мужиков
жалко! Так старались, работали...
- Я не следователь, а всего лишь старший инженер производственного отдела.
- Вздохнул и потянулся Зимогор. - Следствием пусть занимается военная
прокуратура. Ангел, наконец. Представь себе, я докладываю все, что ты мне
рассказал. Знаешь, какая первая реакция будет у Аквилонова? Мы с тобой тут
погудели на халяву, и я тебя теперь пытаюсь отмазать. Пусть с этим
разбираются специалисты.
- Но вы же геолог! Я сообщил вам... ну просто потрясающие сведения!
Неужели не интересно? - снова возмутился начальник партии. - Вы же были
главным специалистом! Говорят, вы когда-то гремели по всему управлению!
- Отгремел, - отмахнулся Зимогор и допил остатки спирта в стакане. -
Слушай, а где у нас гость? Что-то его не видать...
- Какой гость? - опешил Ячменный.
- Тот, что со мной приехал, король бензоколонок.
- Не знаю...
- У него в сумке три бутылки дорогущего коньяка. Не нравится мне твой
спирт!
- Олег Павлович! - взмолился начальник партии. - Надо же делать
что-нибудь! Хотя бы спросите бурильщиков!.. Конечно, следователи сюда
налетят! Целый рой!.. Только они вообще ни одному слову не поверят! И
погубят дело! Я считал, повезло, что приехали вы. И только потому
рассказал... А мог бы промолчать. Не знаю, какие там на небесах геологи
сидят, которые потом этот керн станут изучать. Догадаются, что была
подмена или нет. Скорее, нет, потому что здесь не бывали и ничего не
видели. Эх, если бы я знал, с какой целью бурим здесь скважину! Сам бы
кое-что понял. А так, вслепую...
- Хочешь, скажу, с какой целью? - кинул кость Зимогор. - Только что
изменится?
- Многое изменится, - серьезно пообещал Ячменный. - Может, мозги в порядок
придут. А то мне здесь уже такое чудится...
- Но услуга за услугу! Ты мне тоже все как на духу.
- Я еще ни одного слова не соврал! - обидчиво сказал тот.
- Не соврать-то, может, и не соврал... Да много чего не договорил.
- На что мы бурим, Олег Павлович? - он скрывал нетерпение, однако не умел
этого делать.
- Давай условимся так: откровенность за откровенность. - Предложил
Зимогор. - Ты выкладываешь без всякой утайки все, что тут на самом деле
стряслось. Как это, например, смогли на ваших глазах подменить керн?
Только сейчас без всяких ссылок на гипноз, на тайные силы природы. Все как
было.
- Вы по котловине тут ходили? Нет?
- Да так, еще весной прогуливался...
- А вы пойдите и посмотрите...
- Что же я увижу? Брошенные села, ступени ракет, зарастающие дороги...
- Если повезет - людей увидите. Считается, что в Манорае никто не живет, а
там есть люди. Живут... ну или существуют, не знаю. Но есть! Не призраки,
не привидения - настоящие, плотские. Но не такие, как мы... Секта или
община... По инструкции запрещено удаляться от базы более чем на
полкилометра. Я рискнул однажды... Короче, Олег Павлович, это не просто
впадина. Литеха верно говорит: здесь Шамбала.
Начальник партии поймал его взгляд и отвернулся. Думал несколько минут, и
когда вновь поднял глаза, Зимогор поразился перемене. Перед ним сидел не
тридцатидвухлетний человек - глубокий и почти безумный старик...
- Только, Олег Павлович, ради Бога, не рассказывайте никому! И не пишите
об этом в докладной. За сумасшедших примут, такое позорище!.. Дайте слово?
- Даю, говори.
- Когда эта вереница начала танцевать, - не сразу вымолвил Ячменный, - а
их много, человек двести-триста; откуда и появились?.. Встали в круг,
взялись за руки и пляшут, кричат не по-русски, но похоже на наши старинные
песни, на фольклор... - он устыдился, отвернулся. - Они там все раздетые
до пояса, и женщины тоже... А женщины такие красивые, Олег Палыч! Ей-богу,
не насмотришься. Так и тянут, тянут глазами. И до чего хорошо делается!..
Эх, не поэт я, чтоб рассказывать такое! И мы с ними тоже пошли плясать, в
этот хоровод... Хрен знает отчего, Олег Павлович! Затмение нашло! Весело
всем, смеются, балдеют. Охрана первая автоматы побросала и в круг! Не
поверите, вся партия стала раздеваться, до пояса. Сначала солдатики, потом
все поголовно! Литеха этот быстрей всех разделся, и свою пижонистую
фуражку в зумпф кинул!..
Он скрипнул зубами, помотал головой и отвернулся.
- Ну, давай, давай, - подбодрил Зимогор. - У тебя складно получается, хоть
и не поэт.
- Понимаете, в чем дело... Я не пошел! Не пошел с ними!
- И будто жалеешь?
- Да, жалею! - вдруг остервенился начальник партии. - Лучше бы пошел! И
надо было идти!.. А я себя держал, как... В узел завязал, сознание свое
вывернул наизнанку! Чтоб не свихнуться! Хоть один должен остаться с
головой, когда все с ума сходят?! Вот я и остался с головой. Один! Знали
бы, как это трудно!.. Ноги тянут, душа распахнулась, в глазах слезы от
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |