***
Этим утром Джаред решил сделать новый котел для приготовления пищи на смену прохудившемуся старому. К полудню все материалы и инструменты были готовы, и перед началом работы он вышел на улицу глотнуть свежего воздуха, зная, что до вечера безвылазно проторчит в кузнице. Его внимание тут же привлек громкий свист. Поначалу Джаред не придал ему значения, решив, что местная ребятня забавляется, гоняя петухов, что было вполне привычным занятием. Но свист становился все громче и громче, словно приближаясь, и вскоре причина его стала ясна.
Увидев Дженсена, окруженного толпой мальчишек, каждый из которых считал своим долгом крикнуть что-то обидное и насмешливое рабу-англичанину, Джаред одновременно удивился и разозлился. Юноша снова вздумал расхаживать босиком, но уже само то, что он вышел из дома, было странным. По всей видимости, случилось что-то из ряда вон выходящее, и Джаред мысленно готовился к неожиданности. Однако когда Дженсен подбежал к кузнице и остановился, глядя на него покрасневшими заплаканными глазами, все чувства Джареда притупились. Он резко шикнул, разгоняя толпу, но мальчишки совсем не испугались, только отбежали на приличное расстояние, продолжая кричать и смеяться.
- Что случилось? – перестав обращать на них внимание, спросил викинг. – Зачем ты пришел?
- Гевьон, - дрожащим голосом произнес Дженсен. – Она… умирает.
Джаред не думал, что может добежать до дома столь быстро, Дженсен едва поспевал за ним. Викинг ни на секунду не переставал надеяться, что юноша ошибся, однако первый же взгляд на Гевьон затушил слабый огонь надежды. Она умирала – синевато-бледное лицо, покрывшиеся пеной губы и слабое дыхание были самыми точными признаками приближающейся смерти. Джаред присел возле ложа и накрыл маленькую сморщенную ладонь старухи своей, поражаясь тому, насколько она холодная, несмотря на то, что комната хорошо протоплена.
- Что произошло? – холодно спросил он у стоящего за спиной Дженсена.
- Мы разговаривали, - помявшись, тихо ответил юноша. – А потом она просто упала, и я… уложил ее сюда и побежал за тобой.
Джаред зажмурился, пытаясь успокоиться, но ничего не вышло – едва он открыл глаза и увидел маску смерти на лице той, которая заменила ему мать, сердце словно остановилось.
- Она проснется, - твердо сказал он. – Видят боги, она проснется!
Дженсен замотал головой, а потом опустился рядом с ним на колени, бездумно скомкав в кулаках свисающий конец покрывала, но ничего не ответил.
***
Джаред ошибся. К вечеру Гевьон стало хуже, и местные знахарки, срочно созванные в дом, в один голос твердили, что она уже не оправится. Дженсен весь день просидел возле кровати старухи, не произнеся ни слова, просто держал ее за руку и с надеждой смотрел в бледное морщинистое лицо. Устав от чужого присутствия, Джаред разогнал всех, кто пришел попрощаться с Гевьон, и бессильно рухнул на пол возле очага. Все казалось ему жутко несправедливым и слишком жестоким, чтобы случиться вот так внезапно. Он привык к тому, что смерть следует за ним по пятам, но за короткое время расслабился, позволив себе поверить в то, что, наконец, заслужил от нее поблажку. И сейчас разочарование в очередной раз затопило его душу. Смерти нельзя верить.
- Поешь, - раздался тихий голос Дженсена рядом, и теплая миска коснулась ладоней.
- Не хочу, - помотал головой Джаред, глядя на стоявшую в углу кровать.
- Ей не станет лучше, если ты будешь морить себя голодом, - Дженсен поставил тарелку рядом с ним и вернулся к Гевьон.
Джаред развернулся, прислоняясь спиной к стене. Жар, идущий от очага, не грел его, пальцы предательски дрожали, когда он поднес миску к губам. Дженсен больше ни разу не обернулся. Джаред поймал себя на мысли, что нестерпимо хочет подойти к нему, вжаться лицом в спину и просто сидеть так до утра. Сидеть и молчать, зная, что не одинок в своем горе. Вместо этого он принялся вспоминать свои самые значимые победы, словно это могло придать силы перед битвой, которую он уже заведомо проиграл.
***
Кажется, они оба задремали, потому что прикосновение холодной слабой ладони к своей руке заставило Дженсена вздрогнуть от неожиданности. Гевьон открыла глаза и, кажется, что-то ему говорила, но так тихо, что ему пришлось склониться, чтобы услышать.
- Позаботься о нем, он пропадет без тебя, - в полубреду бормотала старуха.
- Я разбужу его, - Дженсен обернулся к Джареду, который спал, прислонившись к стене, и уже хотел сорваться с места.
- Нет, просто не дай ему сгубить себя, - Гевьон неожиданно крепко сжала его запястье, притягивая к себе ближе. – Обещай мне! Обещай, что не бросишь его!
- Я… - замялся юноша. – Я и так никуда не денусь…
- Ты не понимаешь, - голос старухи стал еще тише. – Но скоро поймешь. Он другой. Сейчас он ненастоящий. Спроси у него, пусть расскажет тебе обо всем.
- О чем?
- Тот ковер, - ушла от ответа Гевьон, - ты подаришь ему, когда решишь вручить всего себя без остатка.
- Тогда мне лучше сжечь его прямо сейчас! – возмутился Дженсен, но внезапно женщина замолчала.
Он робко поднес руку к ее губам, чувствуя, что дыхания больше нет. Слезы непроизвольно брызнули из глаз, и он затрясся над телом мертвой старухи, осознавая, что потерял единственного человека, который здесь не позволял ему чувствовать себя брошенным и одиноким. И, хотя он понимал, как это низко и мелочно – в такой ситуации думать о себе, все равно не мог иначе. Казалось, жизнь рухнула в очередной раз. А он так и не смог привыкнуть к тому, что она целиком состоит из потерь и падений.
***
Дженсен даже не предполагал, что Джаред может быть таким. Маска скорби на лице викинга ничем не отличалась от тех, что были у остальных – все же смерть Гевьон опечалила в Денло каждого. Однако Дженсен понимал, что там, глубоко внутри, Джаред страдает гораздо сильнее, чем другие. Отблеск этой боли он увидел, когда разбудил Джареда, чтобы сообщить, что ждать больше нечего. На секунду показалось, что Джаред сейчас просто разнесет здесь все по бревнышку, но в следующий миг викинг просто поднялся на ноги и, подойдя к кровати, закрыл глаза покойной старухи ладонью.
И если Дженсену было позволено остаться в доме и вволю выплакаться, то Джаред вплотную занялся подготовкой к погребению и старательно давил в себе эмоции.
К вечеру Дженсен все-таки заставил себя подняться с постели и поесть. Без Гевьон помещение опустело, все принадлежавшие ей вещи забрали, чтобы захоронить вместе с ней. Дженсен не понимал, почему викинги считают, что шаль и бусы могут пригодиться старухе в загробной жизни, но и не думал спорить – традиция есть традиция.
Уже доедая безвкусную, наспех сваренную кашу, он заметил, что любимая деревянная ступа Гевьон валяется под столом – видимо, выпала из рук и закатилась туда, когда женщина упала. Подняв ее, он подумал, что, возможно, лучше оставить вещицу себе, ведь Гевьон научила, как ею пользоваться, но потом решительно покачал головой и принялся одеваться.
Все жители столпились возле вырытой ямы, куда в деревянной лодке должны были опустить Гевьон, а потом на этом месте выстроить курган. Днем, после удивленного вопроса юноши о лодке, Джаред обмолвился о том, что Гевьон некогда была женой рыбака и любила море, и Дженсен удивился тому, что никогда не интересовался прошлым. Ни Гевьон, ни самого Джареда. Лодка стояла рядом с могильником, и каждый мог подойти и проводить старуху в последний путь. Дженсен решительно протиснулся сквозь толпу, замечая, что сегодня никому и в голову не приходит смеяться над ним. Он подошел к лодке, где лежала маленькая, закутанная в белое покрывало фигурка и осторожно опустил ступу на дно.
Смотреть, как курган будут засыпать землей, не хотелось, поэтому он поспешил вернуться в дом. Джаред проводил его полным горечи взглядом, но не пошел следом. Древняя старуха воющим голосом запела прощальную песню, и Дженсен ускорил ход.
Через пару часов все закончилось. Дверь отворилась, и воин медленно вошел в избу, осматриваясь по сторонам, словно никогда не бывал здесь раньше. Дженсен растирал в руках сухие листья зверобоя, собираясь приготовить успокаивающую смесь, потому что знал – без нее просто не сможет заснуть. Он обернулся, услышав шаги, но Джаред не обратил на него внимания, продолжая что-то выискивать. Наконец, он извлек откуда-то оселок, подхватил секиру и, только подойдя к двери, посмотрел на Дженсена. Теперь, когда вокруг не было никого, лицо его отражало настоящую, неприкрытую скорбь, и Дженсен невольно вздрогнул, осознав, что никогда ни у кого не видел столько боли в глазах. Однако все длилось лишь несколько секунд, а потом Джаред решительно вышел за дверь.
Дженсен отодвинул от себя травы и, поднявшись из-за стола, подбросил новое полено в костер. Затем он вытащил спрятанный под кроватью Гевьон ковер, сотканный его руками, и, развернув его, принялся разглядывать. Не слишком качественная, но старательно выполненная работа заставила его улыбнуться. Костер призывно затрещал, Дженсен присел перед ним, глядя то на огонь, то на ковер, а потом решительно закатал свое творение в рулон и, убрав обратно под кровать, вышел на улицу.
Ночь была необычайно темной, казалось, все звезды решили взять выходной, чтобы оплакать Гевьон. Дженсен какое-то время постоял на пороге, давая глазам привыкнуть к темноте, а потом направился к морю. Он не знал, почему идет именно туда, но чувствовал, что не ошибся в выбранном пути.
Джаред сидел на большом валуне, механически водя оселком по лезвию секиры. Он даже не смотрел на оружие, он вообще никуда не смотрел и ничего не видел, словно вообще был не здесь, а где-то далеко отсюда. Он не сразу заметил, что Дженсен неслышно присел рядом, но когда обернулся, юноша увидел мокрые дорожки на его щеках.
- Она была единственной, кто любил меня, - тихо заговорил Джаред, обращая взор к морю. – Не уважал, не заискивал, не боялся, а именно любил. Несмотря на все то, что я делал. Даже когда я был не прав, она все равно меня любила.
- Наверное, это очень больно… - задумчиво произнес Дженсен, а затем вдруг придвинулся и, вынув оружие из его ослабевшей руки, отложил в сторону.
- Она знала, что умрет, - вздохнул Джаред. – Поэтому и заставила оставить тебя. Она думала, что ты заменишь ее…
- Я не заменю ее, - покачал головой юноша, робко накрывая его ладонь своей. – Человека нельзя заменить.
- Нельзя, – кивнул викинг.
- Перед смертью она сказала мне кое-что, - тихо произнес Дженсен. – И я пообещал ей, что не брошу тебя.
Он ждал насмешки, такой обычной и привычной, но вместо этого Джаред притянул его к себе и обнял. Сжал так крепко, что едва не затрещали ребра, и Дженсен, доверчиво обвив руками его шею, повторил:
- Я не брошу тебя.
Джаред склонил голову, прижимаясь лбом к его плечу, и задрожал в беззвучном рыдании. Дженсену показалось, что сейчас их боль стала общей, единой для двоих, и один человек не смог бы с ней справиться, но вдвоем было не так тяжело и страшно. Он закусил губу, чувствуя, как слезы снова катятся по щекам, и удивился, откуда они взялись, ведь, казалось, все было выплакано еще днем. А потом Джаред обхватил его лицо ладонями и поцеловал, не так, как раньше, а отчаянно, словно боясь, что если не сделает этого, потеряет и его тоже. И Дженсен не оттолкнул его, а только крепче стиснул руки, прижимаясь сильнее к единственному человеку на свете, которому он был нужен.
Они просидели на берегу до тех пор, пока небо не озарилось красным, и новый день не вступил в свою силу.
Часть 6
Как Дженсен и предполагал, после смерти Гевьон все изменилось. На следующий же день Джаред принялся работать вдвое больше с явным намерением быстрее закончить ремонт корабля и отплыть на материк. Теперь он возвращался глубокой ночью, днем не приходил домой даже поесть, предпочитая перекусывать прямо в кузнице, и, в конце концов, Дженсен понял, что вообще остался совершенно один. Это казалось странным – быть отшельником, живя среди людей, но никому не было до него дела, и он все чаще чувствовал себя покинутым и одиноким.
- Пожалуй, теперь я буду спать на кровати Гевьон, - сказал однажды Джаред, вернувшись домой посреди дня за какой-то забытой с утра вещью. В первый раз за неделю.
- Она маленькая, - тихо ответил Дженсен.
- Что? – исподлобья посмотрел на него воин.
- Ты не поместишься там.
- Переживу.
- Если хочешь, я могу занять ее. Мне в самый раз будет.
Джаред внимательно посмотрел на него, а затем согласно кивнул и вышел, чтобы снова вернуться глубоко за полночь. Дженсен ютился на крошечной, жесткой постели, не в силах уснуть, поэтому услышал, как викинг тихо проскользнул в избу, с минуту постоял перед его кроватью, а потом, тяжело вздохнув, ушел в свою комнату. Дженсен за всю ночь так и не сомкнул глаз, размышляя о том, что, наконец-то, получил то, о чем мечтал в последние месяцы – ночной покой и некое подобие свободы. Вот только почему-то радости от этого он не испытывал.
С каждым днем становилось все хуже и хуже. Дженсену начало казаться, что вскоре он просто забудет, как разговаривать, поэтому он начал болтать сам с собой, занимаясь домашними делами. Иногда, подметая пол или по привычке готовя еду на двоих, хоть и знал, что Джаред вряд ли вернется раньше полуночи и не притронется к кушанью, он думал о том, что вполне мог бы и не заниматься этим. Теперь он все делал лишь потому, что не знал, чем занять свое время. Скрашивать муки одиночества получалось все труднее, Джаред больше не отдавал приказов, и в какой-то момент Дженсен с ужасом осознал, что ему этого не хватает. Не хватает поручений, грубого голоса и жестоких порой шуток. Не хватает общения или хотя бы просто чужого присутствия рядом. Не хватает взглядов, случайных касаний и горячего дыхания на своем лице. Не хватает Джареда.
Ему казалось, что он сходит с ума, и совершенно точно это проявилось тогда, когда он допустил мысль, что однажды Джаред может просто не прийти ночевать. Пока что его сонное дыхание за стеной было единственным, что держало Дженсена на плаву, не давая окончательно потерять надежду на перемены. Но однажды это все могло исчезнуть, растаять, подобно восковой свечке, и юноша не знал, будет ли это решением самого викинга или его собственной роковой ошибкой. Но мысль эта стала приходить к нему все чаще и чаще, утром, днем, ночью, из просто мысли она вскоре превратилась в настоящий, неприкрытый страх. И тогда Дженсен понял, что должен хотя бы попытаться все изменить. Вот только никак не мог придумать нужных слов и выбрать удобный момент для столь важного разговора.
***
Подходящий момент настал однажды днем, когда Джаред внезапно влетел в избу и, громко ругаясь на родном, уже знакомом Дженсену языке, принялся что-то выискивать в груде тряпья. Дженсен, в это время пытавшийся очистить котел от копоти, поднял на него глаза и обомлел – рука викинга безвольно висела вдоль тела, и на пол с кончиков пальцев крупными каплями стекала кровь.
- Что произошло? – выпалил он, срываясь с места.
- Порезался, когда работал, - фыркнул Джаред, вытаскивая полотенце. – Помоги перевязать, мне надо вернуться к делам.
- Рану нужно обеззаразить, - покачал головой Дженсен.
- Сама заживет! – помотал головой викинг.
- Нет, сядь, - приказал юноша, перегородив ему путь. – Ты ведь не хочешь остаться без руки?!
Джаред недовольно поморщился, но, видимо, представив угрозу, все же послушался и присел на стул, наблюдая за тем, как Дженсен возится, переливая воду в миску, ищет мед и вытаскивает какие-то сухие листья из пузатого деревянного бочонка.
- И что ты собрался делать? Прижечь рану? Я ведь еще долго не смогу ничего делать рукой…
- Не буду я ничего прижигать, - усмехнулся юноша, ставя свои приготовления на пол перед викингом и присаживаясь рядом на колени. – Можно обойтись меньшими потерями. Дай сюда руку, - Джаред послушно протянул ему раскрытую ладонь, Дженсен аккуратно смыл с нее кровь, обнажая глубокий порез с бордовыми краями, смазал его медом и наложил поверх травяную смесь. Викинг тут же зашипел, и юноша усмехнулся. – Это прочистит рану и поспособствует скорейшему заживлению.
- Откуда ты знаешь, что делать? – удивленно спросил Джаред, глядя, как Дженсен ловко перевязывает его руку разорванным надвое полотенцем. – Гевьон так могла…
- Неважно, - улыбнулся юноша. – Думаю, сегодня тебе лучше воздержаться от работы.
- Думаю, мне все же стоит вернуться, - тряхнул головой Джаред, вставая и направляясь к двери. – Чем быстрее я справлюсь, тем скорее мы отправимся в путь.
И Дженсен не выдержал.
- Почему ты бежишь? – воскликнул он, сжимая в руках чарку с медом. – Думаешь, так будет легче? Если ты продолжишь молчать и притворяться?
Джаред остановился и взглянул на него через плечо.
- А думаешь, мне станет легче, если я порыдаю у тебя на груди? – холодно ответил он. – Гевьон оживет, да? Или это место вдруг обратится Вальхаллой7?
- Гевьон просила меня приглядывать за тобой. Боялась, что ты себя погубишь. И теперь я, кажется, понимаю, что она имела в виду, - глубокомысленно изрек юноша, все еще надеясь достучаться до варвара.
- Что ж, поздравляю с открытием! Возрадуйся, а потом займись уже делом! – резко выпалил Джаред, выскакивая на улицу.
Дженсен обессилено опустился на пол, притягивая к себе котел. Он совершенно запутался, пытаясь разгадать Джареда, от осознания совершенной ошибки вдруг заболело в груди, словно тысячи маленьких иголок одновременно впились в сердце. Он боялся, что уже не сможет ничего исправить.
***
Джаред вернулся вечером, гораздо раньше, чем Дженсен привык ждать его, и молча подошел к столу, на котором ароматно дымилась большая бадья с кашей.
- Ждешь гостей? - шутливо бросил он удивленному Дженсену, придвигая скамью к столу.
- Я всегда готовлю много, - отчеканил юноша. – Потому что ты все еще живешь здесь. Или уже нет?
Он не желал этого, но в словах неожиданно прозвучал упрек. Джаред посмотрел на него странным, нечитаемым взглядом, словно видел впервые, но ничего не ответил, только взял ложку и принялся есть. Дженсен сел напротив, подвинул к себе миску и вдруг улыбнулся. Несмотря на то, что после дневного разговора костер надежды внутри него превратился в тлеющие угли, Джаред все же вернулся. Домой. К нему.
Джаред, словно почувствовав что-то, поднял на него глаза, и юноша поспешил отвернуться, но все же успел заметить непривычную теплоту во взоре викинга. Правда длилось это всего долю секунды, а потом лицо Джареда вновь стало непроницаемым, и, казалось, ничего, кроме кушанья, его не интересует.
Они молча поели, затем Дженсен ополоснул посуду, а Джаред забрал одежду, которую юноша чинил в последние дни, и ушел в свою комнату. Дженсен лег в постель, натянув одеяло до самого носа, и задул свечу. Окутавшая помещение мгла не способствовала приходу сна. Он долго лежал и раздумывал о том, что заставило викинга вернуться так рано так рано, и что будет дальше, и будет ли вообще это «дальше» у них двоих или Джаред все-таки когда-нибудь уйдет навсегда, бросив его на произвол судьбы в этом забытом его Богом месте.
В конце концов, он не вынес и, откинув одеяло, босиком прошлепал в комнату Джареда. Тот лежал на кровати поверх одеял и бездумно пялился в потолок. Дженсен застыл в дверях, не зная, как привлечь к себе внимание, но этого и не потребовалось – Джаред услышал его и обернулся, снова глядя на него этим пропитанным странной теплотой взглядом.
- И долго мне еще терпеть? – тихо спросил Дженсен.
В глазах Джареда промелькнуло любопытство.
- Что?
- Долго ты будешь вести себя так?
- Как?
- Словно я - мерзкое чудовище, с которым ты не хочешь находиться рядом, - упрямо заявил Дженсен и добавил. – Что, скажешь, что это не так?
- Это не так.
- Неужели? Тогда, может, у меня помутился рассудок, и теперь я вижу то, чего нет на самом деле?
- Я не знахарь, почем я знаю.
- Тогда, может, даруешь мне свободу, раз я тебе больше не нужен? И я уйду.
- Иди, - коротко ответил Джаред, не спуская с него глаз.
Плечи Дженсена опустились, и он плотно сжал губы, пытаясь перебороть неожиданно вспыхнувшую обиду. Слова Джареда совершенно не вязались с тем, что говорили его глаза, и юноша совсем не понимал, почему так происходит, и чем он заслужил подобную немилость.
- Ты ведь знаешь, что мне некуда идти! – дрожащим голосом произнес он. – Я никому не нужен! Зачем ты так со мной?
- Ты хотел свободы! – неожиданно рявкнул Джаред. – Не говори, что не мечтал о том, что когда-нибудь я тебя отпущу!
- Все изменилось, - тихо ответил Дженсен, прижимаясь спиной к стене. – Теперь все совсем не так. И… лучше бы я умер…
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - грубо отрезал викинг.
- Это ты не знаешь! – выкрикнул юноша. – Да и откуда тебе знать, с тобой ведь никогда не случалось ничего настолько ужасного!
Джаред рывком вскочил на ноги, стянул с себя рубаху через голову, бросил ее на пол и провел пальцем по толстому шраму, рассекающему ребра с левой стороны груди.
- Этот удар нанес мне тот, кого я звал братом, - глухо заговорил он, подойдя к юноше. – В тот день я умер.
Дженсен с секунду рассматривал шрам, а потом нерешительно коснулся пальцами вздувшегося рубца и тут же испуганно отдернул руку. Джаред лишь коротко усмехнулся.
- Если ты думаешь, что я не знаю, какая боль живет внутри тебя, ты заблуждаешься.
- За что он это сделал? – слова вылетели раньше, чем Дженсен успел подумать и удержать их.
- Он хотел быть мной.
- Почему? Кем ты был?
Джаред лишь снисходительно улыбнулся, подобрал брошенную на пол рубаху и вернулся в постель.
- Ответь, - Дженсен неосознанно проследовал за викингом и опустился на кровать рядом с ним.
- Зачем тебе знать? – в голосе Джареда чувствовалось нарастающее раздражение. – Моя боль – это моя боль, и она тебя никак не касается.
- Неужели тебе не хочется рассказать, поделиться? - мотнул головой юноша. – Тебе станет легче…
Слова резанули Джареда по живому, он вскинулся в постели, ухватил юношу за плечи и резко навалился на него.
- Ты не можешь знать, что я чувствую! – выпалил он, склоняясь над лицом перепугавшегося Дженсена. – И я не собираюсь открывать свою душу кому попало!
- Он предал тебя, да? Почему? Скажи!
- Уходи в свою постель, - приказал Джаред тоном, не терпящим возражений, и убрал руки.
Дженсен с облегчением выдохнул, в последний раз взглянул в непроницаемое лицо варвара, а потом осторожно выбрался на пол, стараясь стать как можно незаметнее.
Забравшись в свою кровать, он с головой накрылся одеялом и задрожал, понимая, что мог бы серьезно поплатиться за свою настойчивость. Еще месяц назад Джаред бы без колебаний заткнул его, напрочь отбив желание задавать вопросы о вещах, его не касающихся. Сегодня же он просто прогнал его, и Дженсен мог бы поблагодарить за это Бога, если бы не сомневался, что тот его услышит.
***
Ночной разговор не прошел бесследно, это Дженсен понял на следующий день, когда Джаред не вернулся домой. Юноша всю ночь провертелся без сна, прислушиваясь к каждому шороху за дверью, но сегодня лишь воющий ветер, норовящий пробиться сквозь законопаченные щели в стенах, был его единственным собеседником. Дженсен до последнего надеялся, что викинг придет, но этого не произошло, и наутро юноша чувствовал себя совершенно разбитым.
Вероятнее всего, Джаред решил, что проще бросить чересчур разговорчивого раба, нежели применять силу, дабы заставить его замолчать. Дженсен не отрицал собственную вину, в конце концов, глупо было считать, что викингу есть дело до того, что тревожит пленного мальчишку. И высказывать претензии тоже было глупым, а еще более глупым – спрашивать о том, что точно было не его ума делом. Сейчас Дженсен понимал это и корил себя за вчерашнюю смелость и тот разговор, который, по всей видимости, разбередил старые раны Джареда.
Но, как бы то ни было, теперь он остался один, в этом не было сомнений. Осознание сего факта тяжелым грузом давило на сердце, и Дженсен никак не мог взять себя в руки. Чтобы чем-то занять себя и отвлечься от гнетущих мыслей, он хотел сварить бульон, но едва лишь поднял с пола тяжелое ведро, чтобы перелить воду в котел, как оно выскользнуло из дрожащих пальцев. Дженсен успел отскочить, но штаны все равно намокли, однако самым обидным было не это, а то, что теперь ему придется идти к колодцу. Раньше это брал на себя Джаред, негласно решив, что для Дженсена это – слишком тяжелая работа. Но Джареда больше не было рядом, и пустое ведро, катающееся в луже на полу, было этому печальным подтверждением.
Переодевшись, Дженсен испуганно выглянул в окно. Во дворе местные подростки, его погодки, устроили тренировочную драку на деревянных копьях. Дженсен понимал, что, так или иначе, ему придется пройти мимо них и, вероятно, выслушать очередную порцию насмешек в свой адрес, каждую из которых ему хотелось затолкать обратно в глотку говорившему. Но он знал, что за это его попросту убьют, поэтому молчал, копя обиду глубоко внутри. Он старался избегать этих вынужденных встреч, однако сейчас выбора не оставалось, поэтому он, на всякий случай убрав за пояс нож, взял ведро и несмело приоткрыл дверь.
Юные воители так увлеклись своей недетской игрой, что поначалу не обратили никакого внимания на крадущегося вдоль вереницы домов англичанина, и это вполне устраивало Дженсена. Он уже почти добрался до поворота, за которым стоял колодец, как в спину вдруг влетело что-то тяжелое, заставив его вскрикнуть и болезненно согнуться от удара.
- Кто это тут у нас? – громко рассмеялись у него за спиной. – Никак, английская шлюха Джареда?
Дженсен выпрямился, медленно обернулся, глядя в глаза обидчику. Тот оказался невысоким крепким парнем с детским лицом, светлые усы и борода на котором вместо того, чтобы придавать мужественность, только сильнее подчеркивали юный возраст. Судя по гордой осанке и высоко поднятой голове, этот забияка был главарем шайки, все остальные толпились вокруг него, ожидая, что будет дальше.
- Как дела, маленькая шавка?
Толпа загоготала, кто-то отчетливо выпалил «Так его, Эйнар, молодец»!
Дженсен, ничего не ответив на оскорбление, развернулся, направляясь туда, куда шел. Но представители молодого поколения северных воинов явно не намеревались столь быстро расставаться со своей новой забавой.
- Эй, тебе разве кто-то разрешил уходить? – вожак, которого звали Эйнаром, схватил Дженсена за плечо и грубо развернул к себе. – Слышал, Джаред больше не пользуется твоими услугами...
Дженсен молчал. Не потому, что не понимал фраз на некогда чужом языке, просто молчал, не зная, что ответить так, чтобы избежать еще большего унижения. И он боялся. Боялся, что за этими обличениями последуют грязные предложения, уже не раз слышанные раньше. Вот только теперь никто не встанет между ним и обидчиками, и именно это пугало Дженсена больше всего.
- Ну, говори, я знаю, что ты не немой! – не унимался юнец.
Желая выбить из Дженсена хоть слово, он резко толкнул его кулаком в живот, и тот покачнулся, еле устояв на ногах.
- Я все еще раб Джареда, - с отвращением выдохнул он, глядя в глаза обидчику.
- Думаю, это не так, - рассмеялся молодой викинг, повернувшись к товарищам, которые тут же поддержали его. – Он не хочет жить с тобой. Думаю, ты наскучил ему, и даже догадываюсь, почему. Когда чехол моего ножа изнашивается, я его выбрасываю и заменяю на новый.
Щеки Дженсена запылали от возмущения, и он отвернулся, борясь с желанием ответить оскорблением на оскорбление.
- Думаю, так и произошло, - с уверенностью продолжил Эйнар, а потом обратился к друзьям. – Наверняка Джаред не будет против, если мы воспользуемся им, как живой мишенью? Что вы об этом думаете?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |