Внутри все кипело от ярости, и ему пришлось остановиться, чтобы собраться с мыслями. Самым же страшным было то, что он чувствовал, главным образом, свою вину в случившемся. И если Дженсен заблудится в лесу, набредет на медвежье логово или просто замерзнет в снегах – это тоже будет его вина. Джаред снова взревел, распугивая столпившихся перед ним ребятишек, и рванул к дому Эйрика.
***
Мысль о побеге не раз приходила к Дженсену во время ночных приступов самокопания. Он понимал, что должен хотя бы попытаться спасти себя от позорной участи, обещанной Джаредом, но страх перед неизвестностью был слишком силен. Однако, когда утром Гевьон разбудила его со словами «Он не пощадит тебя, поэтому нужно бежать, дитя!», Дженсен решил, что это, возможно, его единственный шанс, и было бы глупо им не воспользоваться. К тому же, он считал, что лучше уж замерзнуть в снегах где-нибудь в чаще леса, чем позволить Джареду распорядиться его телом, как личной вещью.
Но сейчас, когда он пробирался через сугробы, по колено утопая в снегу, и уже не чувствовал пальцев на руках из-за лютого мороза, все это уже не представлялось такой хорошей затеей.
Покинуть поселение оказалось совсем не сложно, потому что из-за холодов люди практически не выходили на улицу. А вот дальше начались трудности. Он почти сразу сильно промок и из-за этого быстро замерз, потом сбился с пути и теперь лишь молил Бога о том, чтобы не сгинуть в каком-нибудь болоте, наверняка скрывающимся под насыпью снега. Он совершенно не представлял, куда может, в конце концов, добраться, но пока что и не думал об этом. Единственное, чего ему хотелось сейчас – как можно быстрее оказаться в тепле. Эта мысль становилась все более и более навязчивой, ему уже начал мерещиться жар очага, которого здесь не было и в помине, поэтому ноги передвигались все медленнее, и Дженсен чувствовал, что скоро просто рухнет без сил. И только мысль о том, что остановка означает верную смерть, заставляла его через силу двигаться вперед, в холодную неизвестность, окрашенную белым золотом.
Внезапно неподалеку послышался собачий лай, и сердце испуганно затрепыхалось в груди. Из-за кустов выскочил большой черный пес, на секунду замер, рассматривая путника, а потом одним прыжком сбил Дженсена с ног и навис над ним, угрожающе рыча и опаляя щеки горячим дыханием.
Следом за псом из кустов вышел рослый широкоплечий мужчина и, заметив юношу, что-то неразборчиво крикнул. Дженсен забыл, как дышать, собака явно не собиралась перегрызать ему горло, но ее передние лапы с опасно длинными когтями упирались в его грудь, и это весьма сильно пугало.
- Ты потерялся? – на странном английском спросил мужчина.
Дженсен мысленно поблагодарил Бога за то, что это были не варвары, а люди, с которыми он хотя бы мог объясниться. За спиной мужчины показался еще один, и теперь они вдвоем с любопытством оглядывали лежащего на снегу путника. Дженсен замотал головой, не в силах вымолвить ни слова.
- Значит, любишь гулять один, малыш? – поняв, что парнишка перепуган до смерти и отвечать не собирается, мужчина отозвал собаку. – Локи, к ноге!
В том, что у пса имя одного из варварских богов, Дженсену привиделась злая насмешка. Таким образом эти люди явно выразили свою ненависть к викингам, и это было ему на руку.
- Меня зовут Дженсен, - почувствовав себя в относительной безопасности, заговорил юноша. – Я сын Алана, правителя Абердина! Меня похитили викинги, но я сбежал! Мне нужна помощь!
Мужчины внимательно выслушали Дженсена, а потом начали переговариваться на незнакомом наречии, изредка бросая на него оценивающие взгляды. Половину слов молодой англичанин просто не мог разобрать, поэтому вскоре перестал прислушиваться. Он поднялся на ноги и принялся отряхивать мокрый плащ, ежась от холода. Он понимал, что ему очень повезло встретиться в лесу с соплеменниками, а не с мерзкими викингами. К тому же, дворянское воспитание подсказывало, что эти простолюдины просто обязаны помочь ему, когда узнают, в какой переплет он попал.
- Я – Ян, а это - Колин, - наконец, представился один из мужчин и кивнул в сторону стоявших за кустами саней, груженых дровами. – Поедешь с нами, Дженсен, тебе нужно поесть и согреться, а дальше наш отец придумает, что с тобой делать.
Последняя фраза показалась Дженсену странной, но он не придал этому значения. В конце концов, он знал, что остаться у этих людей нельзя – Джаред наверняка пустится по его следу, а ему совершенно не хотелось наводить гнев викингов на ни в чем не повинных крестьян. Он просто надеялся запастись у них едой и позаимствовать лошадь, чтобы продолжить путь.
Во время езды в санях его зубы застучали от холода. Промокшие до колен штаны никак не способствовали сохранению тепла, но у Дженсена хватало сил только, чтобы греть руки своим дыханием и стараться не потерять сознания от усталости.
Вскоре лошадь вышла из леса и остановилась возле небольшого деревянного дома, стоявшего на пригорке. Осмотревшись, Дженсен понял, что находится в селении шотландских пахарей. Он знал, что когда викинги захватили эти земли, большая часть местного населения просто приняла это вторжение, как данность, не делая попыток воспротивиться иноземным захватчикам. Тем самым, шотландцы показали, что им все равно, под чьей властью гнуть спину. Дженсен не одобрял подобную слабость, но сейчас он был рад, что в лесу встретил именно единоверцев. Это придавало сил и вселяло надежду на то, что Бог все еще не отворачивается от него.
Мужчины соскочили с саней, помогли юноше спуститься и позвали его в дом. Внутри протопленной избы Дженсен снова начал дрожать, на этот раз из-за резкой разницы температур.
- Ступай в комнату, тебе нужно просушить одежду, - сказал Ян, покидая дом.
Дженсен послушно прошел в помещение и принялся избавляться от сырой одежды, прикидывая, сколько времени пройдет, пока она высохнет. Когда он разделся до нижнего белья, дверь скрипнула, и в комнату вошел высокий седой мужчина. Он был точной копией Яна и Колина, из чего Дженсен сделал вывод, что это – их отец.
Мужчина осмотрел юношу с ног до головы, причем взгляд его был настолько пронизывающим, словно он покупал лошадь и оценивал ее на предмет изъянов. Дженсен поспешил прикрыть свою наготу руками.
- Меня зовут Арчи, - голос мужчины был удивительно тонким, и это совершенно не вязалось с его мощной фигурой.
- Дженсен, - представился юноша, испытывая неловкость оттого, что никак не мог решиться попросить у хозяина сухую одежду.
- Значит, заморские скоты взяли Абердин? Многие погибли?
- Нет, - покачал головой Дженсен. – Кровопролития удалось избежать.
Мужчина удивленно хмыкнул.
- И как же вам это удалось?
- Я сдался в плен. Их предводитель пообещал не трогать город, если я это сделаю, и он сдержал слово.
- Странная сделка, - фыркнул Арчи, продолжая смотреть на него так, словно пытался заглянуть в самое сердце.
Дженсен покраснел и отвернулся, вспоминая все то, на что пошел ради спасения тех, кого обязан был защитить. По его реакции Арчи понял больше, чем Дженсен мог бы сказать словами, и тут же не преминул высказать свое к этому отношение.
- Раз уж дворяне предпочитают ложиться под варваров, вместо того, чтобы прогонять их с наших земель, значит, нам, простым людям, нет смысла надеяться на избавление от гнета.
Эти слова подействовали, как пощечина, и Дженсен воззрился на мужчину в гневе, но тот, кажется, и не подумал, что сказал что-то обидное.
- Значит, сбежал от них? И что думаешь делать дальше?
- Мне нужна лошадь, - подавляя возмущение, ответил юноша. – Я надеюсь добраться до Лондона и просить защиты у короля.
- У нас лишь одна лошадь, - отрезал Арчи.
- Но ведь у кого-то в деревне наверняка найдется лишняя…
- Не исключено, - усмехнулся мужчина. – Только, чтобы получить ее, нужны деньги, которых, как я понимаю, у тебя нет, сынок.
Дженсен почувствовал новый прилив возмущения. Бог учил тому, что нужно помогать попавшим в беду. А этот человек говорит о каких-то деньгах!
- Вы правы, у меня ничего с собой нет, но я могу все вернуть, когда доберусь до короля!
Арчи зашелся противным, визгливым смехом, услышав который, в комнату тут же прибежали его сыновья.
- У меня есть идея получше, - успокоившись, обратился он к Дженсену. – Я дам тебе денег, но тебе придется их сначала отработать.
- Как? – с готовностью спросил юноша.
- Ну… - мужчина шагнул к нему, в глазах его загорелся плотоядный огонек. – В нашем доме давно уже не было женщины. К тому же, тебе не привыкать…
Дженсен подумал, что ослышался. На миг показалось, что сердце перестало биться, словно его рывком вынули из груди.
- Нет, Бога ради… - пробормотал он, отступая назад и упираясь ногами в кровать.
- Брось, одна ночь стоит того, чтобы получить желаемое, - мягко проворковал Арчи, делая еще один шаг вперед. – К тому же, мы – не какие-нибудь варвары! А потом, кто знает, может, ты и не захочешь уходить…
- Пожалуйста, не надо, - прошептал Дженсен, чувствуя, что сил сопротивляться не осталось, и понимая, что, скорее всего, все его слова будут бесполезными. – Умоляю…
- Не надо? – злобные нотки зазвучали в голосе крестьянина. – Значит, ложиться под заморскую собаку, чтобы сохранить свою жизнь – это в порядке вещей? А мы должны отдавать тебе лошадь только за твое дворянское происхождение?! Не на тех напал, сученок! Ян, держи его!
С этими словами Арчи подскочил к нему, вынуждая исступленно метнуться в сторону. Дженсен попытался лягнуть обидчика ногой, однако в ту же секунду подоспел Ян, и крепко перехватив за живот, швырнул юношу на кровать. Тот отчаянно брыкался и пытался укусить противника за руку. Колин, оказавшийся наименее расторопным из всей троицы, схватил Дженсена за лодыжки, надежно придавливая их к матрасу, и Арчи резко разорвал его белье, освобождая доступ к желанному телу. Дженсен понял, что проиграл битву, он возмущенно зарычал, когда шершавые ладони коснулись его ягодиц, попытался вырваться и взвыл от резкой боли в едва не вывихнутых руках.
- Тише-тише, - нашептывал Арчи, стаскивая с себя рубаху. – Арчи знает толк в удовольствиях, тебе понравится! Ни один варвар тебе такого не покажет!
- Сволочи! Пустите меня! Вы в аду сгорите за это!
- Нам и так туда дорога, - рассмеялся мужчина. – Рай ведь только для вас, дворянские отродья, для богатеев, а честному труженику никогда ничего не достается! Так хоть сейчас урвем кусочек!
Он вцепился в ягодицы Дженсена, разводя их в стороны. Юноша закрыл глаза, чувствуя, как по щекам бегут слезы отчаяния. Это было слишком, слишком много, чтобы он мог справиться. Он знал, что если эти люди сейчас воспользуются им, он просто не сможет с этим жить.
Внезапно дверь с громким треском распахнулась, словно ее вышибли ударом ноги, в комнату влетел сквозняк, и Дженсен почувствовал, что его больше никто не держит. Он нерешительно перевернулся на спину и увидел, что его мучители столпились возле кровати, уставившись на дверной проем с благоговейным ужасом. Вначале Дженсену показалось, что в этот дом пожаловал сам языческий бог войны Тор, но через мгновение он осознал, что на пороге, сжимая в руках секиру, стоит Джаред. Такого сурового выражения на лице викинга Дженсен не видел никогда. Джаред шагнул вперед, позволяя войти в комнату Эйрику, Торлейву и другим викингам, а сам, не замечая ничего вокруг, направился к кровати.
- Они тебя тронули? – спросил он, хватая Дженсена за плечи.
Тот замотал головой и, повинуясь первому порыву, рванулся вперед и прижался к викингу всем телом. Доспехи Джареда под плащом были ледяными, но Дженсен уже не обращал внимания на холод. Ему просто хотелось, чтобы весь этот кошмар наяву закончился, и он даже не задумывался о том, что Джаред и сам был его частью.
- Не трогали мы его! – испуганно взвизгнул Арчи, догадываясь, к чему все ведет. – Мои парни охотились в лесу и наткнулись на мальчишку! Они привезли его домой, иначе бы он там окоченел!
- Да, мы просто хотели просушить его одежду, - закивал Ян. – Он промок насквозь…
Джаред, казалось, вообще их не слушал, он сорвал с себя плащ и укутал им Дженсена, скрывая его наготу от посторонних глаз, а потом приподнял его голову за подбородок и, взглянув в глаза, снова повторил:
- Эти люди тебя трогали?
Дженсен понял, что сейчас все зависит от его ответа. Он все еще дрожал, не в силах успокоиться после пережитого шока, но чувствовал, что его недавние мучители сейчас боятся еще сильнее. Их страх ощущался почти физически, он туманным маревом висел в воздухе, а сами они смотрели на юношу, в надежде на то, что тот будет молчать.
- Скажи мне, - Джаред мягко погладил его большим пальцем по щеке. – Не бойся, просто скажи.
- Они хотели снасильничать меня, но не успели, - тихо вымолвил Дженсен, не задумываясь, что, возможно, только что вынес смертный приговор.
- Мальчишка врет, мы помочь хотели! – залепетал Арчи.
Джаред посмотрел на него с презрением.
- Я верю ему, - вымолвил он. – Потому что Бог, которому он поклоняется, учит не лгать!
Он повернулся к Эйрику, сорвал привязанный к поясу мешочек с монетами и швырнул ему.
- Это подать, - сказал он в ответ на удивленный взгляд ярла. – За то, что я убью трех твоих крестьян!
Эйрик сжал в руке кошель и кивнул. Джаред тут же замахнулся секирой, глядя в выпученные от ужаса глаза мужчины, вдруг позади раздалось тихое надрывное «Нет!».
Рука замерла в воздухе, продолжая держать оружие над головой крестьянина. Джаред искоса взглянул на Дженсена. Тот спрятал лицо в ладонях, чтобы не видеть жестокой расправы, и дрожал. Эйрик и собратья выжидающе глядели на него, и Джаред понял, что если сейчас отступится, то навсегда лишится прежнего уважения товарищей. Но также он осознал, что Дженсен просто не выдержит, если после всего случившегося на его глазах развернется кровавая баня.
Секира со стуком опустилась на пол.
- Высеки их, брат, - процедил сквозь зубы Джаред.
- Хорошо, - кивнул Эйрик. – А ты забирай своего раба и возвращайся в селение! И готовься к серьезному разговору!
Викинги выволокли умоляющих о пощаде крестьян из избы, Эйрик вышел следом. Джаред подошел к Дженсену, быстрым движением убрал его руки от лица и заглянул в мокрые от слез глаза.
- Одевайся, поедем домой.
Дженсен даже не пошевелился и продолжил хранить молчание. Джаред порылся в сундуке, вытащил оттуда потрепанную одежду крестьян и положил на кровать перед юношей.
- Люди моей же веры хотели надругаться надо мной, когда я просил у них помощи…
Джаред удивленно воззрился на него и понял, что Дженсен просто высказывает вслух мысль, а не обращается непосредственно к нему.
- Не вера делает человека человеком, - сказал он, присаживаясь на кровать перед юношей. – А то, что у него здесь, - он коснулся пальцами виска, а потом приложил руку к сердцу. – И здесь.
Дженсен недоверчиво посмотрел на него и горько вздохнул.
- Ты накажешь меня? – обреченно спросил он.
- За что?
- Я пытался сбежать. И я разозлил тебя.
- И ты решил, что я сорву на тебе злость? Плохо же ты обо мне думаешь, - нервно усмехнулся викинг.
- Однажды ты уже это сделал…
В голосе Дженсена не было упрека, лишь пустота и безразличие ко всему, что может произойти дальше. И это внезапно испугало Джареда, вот только он не знал, что должен сделать или сказать, дабы Дженсен перестал ощущать себя вещью, с который каждый может творить, что ему вздумается. Тем более, когда он сам приложил немало усилий к тому, чтобы это чувство укоренилось в сердце некогда гордого юноши. Он жалел, что рядом нет Гевьон. Старуха всегда могла найти слова, способные унять чужое горе. К сожалению, это умение не передалось ему по наследству.
- Одевайся, я поищу еду, тебе нужно подкрепиться перед дорогой, - сказал он, вставая с кровати.
Уже выходя из комнаты, он услышал тихое «Спасибо», но оборачиваться не стал. Вполне возможно, что это ему просто померещилось. Осмотревшись в горнице, Джаред обнаружил укрытую полинявшим полотенцем краюху хлеба, но нести ее Дженсену сразу не решился, понимая, что сейчас только сильнее смутит юношу своим присутствием.
Присев за стол, он уперся кулаком в подбородок и принялся прожигать взглядом дверь, за которой страдал тот, ради кого он поставил под удар свой собственный авторитет. Он не представлял, чего теперь ждать от Эйрика, таких ситуаций никогда раньше не случалось, ни с ним, ни с кем-то из его людей. Но он не жалел о принятом решении, в конце концов, если люди и осудят его за позорную для воина слабость, боги все еще на его стороне, так как он сохранил их подарок.
Часть 5
Джаред испытывал огромное желание сделать хоть что-нибудь. Энергия бурлила в нем, как грозящий взорваться гейзер, и он не знал, на что ее направить. Это безумие началось с того момента, как он вывел Дженсена из покосившейся крестьянской избы, усадил на лошадь впереди себя и, обхватив за талию, дернул поводья, срываясь в заснеженную даль. Вернувшись в селение, Джаред сразу же вбежал в дом и принялся нагревать воду, решив, что перед сном Дженсену обязательно нужно пропариться. Однако когда он собрался позвать юношу, то обнаружил, что тот уже заснул, забравшись под шкуры. Не став его тревожить, Джаред разделся и помылся сам, а потом вернулся в комнату. Дженсен изредка вздрагивал во сне и выглядел таким трогательно-беззащитным, что викинг, не удержавшись, устроился с ним рядом. Дженсен недовольно заворчал, но не проснулся. Тело его было невероятно горячим, и Джаред прижался к нему крепче, ощущая, как передается ему живое тепло.
Он боролся со странным новым чувством, доселе никогда не посещавшим его. Всего несколько часов назад он выехал из селения с твердым желанием найти и проучить дерзкого мальчишку, посмевшего бросить ему вызов. Все изменилось, когда рядом со следами Дженсена, по которым он шел через лес, на снегу обнаружилась лыжня, оставленная полозьями саней. Что-то внутри перемкнуло, заставив почуять опасность. Он предположил самое худшее – викингов-охотников из соседнего селения, которые точно не станут церемониться с беглым пленником, ведь тот толком-то и рассказать им не мог, кто он такой и что делает в лесу один. Мысль о том, что Дженсен, его Дженсен, стал чужой добычей, резанула по живому, и хотя на лице его не промелькнуло и тени тех эмоций, что водоворотом закружились в груди, он приказал своим людям ускориться, гнал их, как обезумевший, пока среди деревьев не забрезжил просвет.
Когда обнаружилось, что лыжня ведет не в селение викингов, а в шотландскую деревушку, Джареду стало гораздо легче. Однако, войдя в избу и увидев троих здоровых мужиков, явно намеревавшихся заклеймить его Дженсена своей плотью, Джаред просто сорвался с цепи. Он готов был растерзать их в клочья, а останки разметать по ветру, как корм для воронья. Он бы и сделал это с превеликим удовольствием, но одно лишь слово заставило его остановиться, и он до сих пор недоумевал, как и почему это произошло. Он знал, что должен разобраться в себе, так как завтра ему придется объяснять Эйрику и остальным причины собственной слабости. Но сколько ни думал, разгадка не приходила к нему, хотя и витала где-то совсем близко.
Дженсен вскрикнул и дернулся во сне, и Джаред убрал руку, поняв, что она мешает юноше дышать. Дженсен что-то промычал и, перевернувшись, прижался влажными губами к груди викинга. По телу Джареда пробежала легкая дрожь, тут же отозвавшаяся жаром внизу живота. Он снова хотел Дженсена. И знал, что может прямо сейчас разбудить его и овладеть, потому что, как хозяин, имеет на это полное право. Но зверя внутри сдерживало что-то, крепче самой прочной веревки, когда-либо сплетенной его собственными руками.
Джаред не понимал, откуда вдруг взялись все эти чувства, но их было так много, что он совершенно не ведал, как с ними управляться. Он познал женщин в ранней юности, и быстро усвоил, что все они – одинаково доступны, независимо от того, берет ли он их силой или они сами открывают ему свои чресла. Все женщины, с которыми он делил ложе, были для него безликими. Они ублажали его плоть, если он чувствовал в этом потребность, и навсегда оставляли его жизнь, когда он следовал дальше по пути, предначертанному богами.
Дженсен же для него, первоначально, не был источником удовольствия. Ему хотелось утвердить свою власть над этим человеком, раз тот не пожелал сразу же принять ее без возражений. Удовольствие пришло позже, и было столь диковинным и сильным, что поначалу викинг совершенно растерялся от этой необычной новизны. И если бы Дженсен сразу же повел себя, как все те женщины, что безымянной вереницей проходили сквозь его жизнь, интерес Джареда к юному пленнику погас бы раньше, чем из маленькой искры разгорелся костер. Разница же была в том, что, несмотря на полное бессилие тела, Дженсен не сдавался духом, и этим заставлял Джареда невольно восхищаться собой. Викинг использовал его, как женщину, а пленник все равно оставался мужчиной, готовым бороться и отстаивать то, что было дано ему природой. Не взирая на страх и боль, Дженсен не молчал и не покорялся, даже не догадываясь, что если примет собственную участь, то навсегда останется для Джареда не больше, чем подстилкой, с которой можно приятно скоротать холодную зимнюю ночь.
И сейчас, глядя в лицо юноши, столь беззаботное и умиротворенное во сне, Джаред вдруг осознал, что, кажется, обрел в Абердине нечто большее, чем усладу для своих чресл. Нечто, что ни одна женщина не смогла бы ему дать, как бы сильно ни старалась. Ведь только равному себе он мог открыть сердце, не боясь просчитаться и получить лишь обузу, помеху для будущих свершений. Только равный мог понять то, что движет им, неумолимо толкает вперед. И он знал, что, когда придет время рассказать, Дженсен поймет.
Убедившись, что вряд ли сможет сегодня уснуть, Джаред выскользнул из кровати, оделся и вышел в горницу. Он разжег костер и присел перед ним, протягивая к огню в миг озябшие руки. Тени, ожившие в ярком свете пламени, устроили бешеный танец на стенах избы. Джаред задумчиво вглядывался в их хаотичные движения, размышляя о том, что делать дальше. Он хотел, чтобы пленник перестал бояться и ненавидеть его, хоть и догадывался, что это будет совсем не просто – после всего, что он сделал, прощение казалось немыслимой роскошью. Он не ведал, долго ли сможет держать себя в руках, и боялся, что даже если поклянется перед богами не применять к Дженсену силы, то не сможет выполнить обещание – юное тело по-прежнему манило, обещая ни с чем не сравнимое наслаждение.
Дверь неслышно приоткрылась, в миг повеяло холодом, и за спиной тихо заскрипели половицы. Джаред не уставал удивляться тому, что Гевьон может ступать столь легко, сам он, как ни старался, топал так сильно, что до сих пор не понимал, как Дженсен не проснулся от грохота его шагов.
- Не думал, что ты явишься, - незлобно бросил он старухе.
- Не льсти себе, я ушла, потому что у Рагнара заболела жена, а вовсе не из-за твоих угроз, - усмехнулась Гевьон, устраиваясь рядом с ним у огня.
Губы Джареда тронула легкая улыбка – он всегда уважал людей, которые не испытывали перед ним страха.
- Из-за твоей затеи Дженсен попал в беду.
- Боги хотели, чтобы он увидел тебя с иной стороны, и раз он здесь, значит, ты все сделал правильно, мой мальчик.
- Я мог и не успеть…
- Но ведь успел, - беззаботно сказала Гевьон.
- Успел, – Джаред повернулся к старухе и заглянул в ее глаза, словно пытаясь прочесть в их молочной белизне ответы на все свои вопросы. – И что теперь? Мой раб сломлен, он ненавидит весь мир и, в первую очередь, себя! Боги хотели, чтобы он почувствовал все это?
Гевьон засмеялась хриплым, похожим на кашель, смехом.
- Неверно ты судишь о мальчике, Джаред. Он сильнее, чем ты можешь себе представить.
- Ты не знаешь, о чем говоришь! А я своими глазами видел, как из него уходила воля к жизни!
- Тебе ли не знать, что бывает, когда рушатся все надежды, – внезапно совершенно серьезно сказала Гевьон.
Джаред недоверчиво смотрел на старуху. На месте пляшущего пламени в ее белых зрачках внезапно возникли запорошенные снегом леса Фьорда и он сам – молодой мужчина, еще только вступающий на путь воина. Джаред не хотел видеть, что будет дальше, но неведомая сила не давала ему сдвинуться с места и отвернуться, заставляя смотреть-смотреть-смотреть и вспоминать. Крошечные обрывки событий, водоворотом мелькающие перед глазами, как в вещем сне, складывались в одно целое, являя невольному зрителю всю его жизнь до того момента, как он, собрав небольшое войско из преданных людей, сбежал на материк, надеясь там заново поверить в себя. А потом снова – кровавое марево, страшная боль в разорванной груди и ледяная вода, заливающая в рот и ноздри. И невозможно ни кричать, ни дышать…
Гевьон закрыла глаза, когда он уже готов был умолять, чтобы это прекратилось.
- Зачем? – выдохнул Джаред, чувствуя, как лицо заливают злые слезы. – Зачем ты напомнила мне?!
- Я не в силах стереть это из твоей памяти, - старуха протянула руку и успокаивающе погладила его ладонью по затылку. – Поэтому боги и послали тебе подарок.
- Что? – выпалил Джаред, искоса поглядывая на комнату, где спал Дженсен. – У него получится? Он сделает так, что я забуду?.. Это невозможно!
- У него получится, и легче, чем ты думаешь. Но прежде ты должен не допустить, чтобы он возненавидел себя самого так же сильно, как когда-то сделал ты.
- Но как?
Гевьон, ничего не ответив, поднялась с пола и легла в свою кровать, отвернувшись к стене.
- Как мне это сделать?! – в отчаянии повторил Джаред.
Ответом ему была лишь тишина и треск догорающих поленьев в костре.
***
Дженсен нехотя разлепил веки и поморщился. Он не знал, долго ли спал, но чувства бодрости не было, наоборот, все тело ломило так, словно он провел несколько суток в выматывающей дороге. Едва он поднял голову, чтобы осмотреться, его внимание привлек странный шум, доносящийся с улицы. Он присел в постели, прислушиваясь к гулу голосов, но не смог разобрать ни слова. Тогда он решительно откинул шкуры в стороны, выбрался на пол, тут же задрожав от соприкосновения с холодными досками, и вышел из комнаты.
Гевьон бродила по горнице, увлеченно перекладывая с места на место какие-то травы.
- Что происходит? – обратился Дженсен к старухе.
- Эйрик устроил суд над Джаредом, - не отрываясь от своего занятия, ответила Гевьон.
- За что?!
Старуха только легонько улыбнулась, продолжая возиться с травами.
- Это из-за меня? – испуганно поинтересовался Дженсен. – Из-за того, что вчера он помиловал тех людей? – Гевьон молча кивнула. – И что они с ним сделают?
- Все зависит от того, что он позволит с собой сделать.
- Я не понимаю…
- Он проявил слабость, недостойную воина. Его могут изгнать. Или даже казнить.
- И ты так спокойно говоришь об этом?!
- Мое волнение вряд ли сможет что-то изменить…
- Господи! Какие же вы все-таки звери! Дай мне нож! – воскликнул Дженсен.
- Лучше вернись в постель, дитя, вчера у тебя был жар…
- Немедленно дай нож!
- И что ты будешь делать с ним? – усмехнулась старуха.
Поняв, что так толку не добиться, Дженсен принялся сам искать нужную вещь. Большой охотничий нож обнаружился под грудой старого тряпья, и юноша, спрятав его за пояс, тут же выбежал на улицу. Кажется, Гевьон что-то кричала вдогонку, но слова старухи уже не долетали до него. Жесткий снег мгновенно заколол босые ноги, но Дженсен опрометью несся на гул голосов, ни о чем не думая. Он не знал, что произойдет дальше, и что он сам будет делать, если Джареда все-таки соберутся казнить. Он понимал лишь то, что сейчас там, возможно, свершат расправу над человеком, который защитил его, и он сам должен приложить все усилия, чтобы помешать этому.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |