Валентина. Тайные желания 11 страница

— Белль, — вкрадчиво начинает доктор, — сдается мне, что в последнее время ты себя неважно чувствуешь.

— Да, доктор, — уныло отвечает она.

— Так я помогу тебе. Пожалуйста, повернись.

Вместо того чтобы повернуться к доктору спиной, дав ему возможность связать ее и завязать ей глаза, Белль встает с кровати. Сбрасывает шелковую сорочку, падающую на пол, и остается в одних чулках. Но она не ощущает ни стыда, ни желания — ничего. Ей все безразлично. Она чувствует себя так, будто может сейчас взять и выйти голой на улицу, и все равно, кто будет смотреть на нее и что с ней будут делать. Она подходит к доктору и видит, что он рассматривает ее синяки. Думает, что до сих пор он еще не видел ее такой избитой. Лицо его бледнеет, он выглядит еще печальнее, чем обычно. Белль наклоняется и поднимает чемоданчик доктора. Он потрясенно наблюдает за ней, не в силах произнести ни слова. Она нарушила правила его игры. Белль ставит чемоданчик на кровать и начинает копаться в нем. Достает изогнутые ножницы и протягивает ему.

— Доктор, я хочу, чтобы вы помогли мне. Пожалуйста, — говорит она, глядя ему в глаза тяжело и решительно.

Доктор моргает, пораженный силой ее взгляда. Он озадачен. Но постепенно приходит в себя и снова начинает играть.

— Хорошо, Белль, я помогу тебе, — говорит он, глядя на ножницы в ее руке.

Она сама закрывает себе глаза повязкой, ложится на кровать и замирает. Ждет, когда почувствует прикосновение острого инструмента.

— Пожалуйста, — просит она, — избавьте меня от боли.

Она чувствует, что доктор навис над ней.

— Белль, — раздается его уже не такой уверенный голос. — Что случилось?

— Доктор, пожалуйста, вырежьте мне сердце. — Ее голос осекается.

Она ждет, когда металл пронзит кожу, когда из нее начнет вытекать кровь и наступит желанное облегчение. Но вместо этого доктор снимает с ее глаз повязку и садится рядом. Ножниц уже не видно.

— Милая Белль, что случилось? — спрашивает он, нежно гладя ее по волосам.

— Ах, доктор, — восклицает она, — я полюбила человека!

Разрыдавшись, она прижимается лицом к его голой груди.

Доктор обнимает ее и успокаивающе похлопывает по спине, пока ее плечи не перестают содрогаться. Она поднимает голову и смотрит в его серые, словно тучи, глаза, такие же, как были у ее отца.

— Что мне делать, доктор?

— Бедная, бедная Белль. Боюсь, что у меня нет лекарства от любви.

— Прошу вас, доктор, пожалуйста, скажите, как мне быть. — Она опять бросается ему на грудь. — Я люблю, а он не приходит. Я ждала, ждала… — Ее руки сжимаются в кулаки. — Я больше не выдержу. Я брошусь в канал. Я не могу вернуться домой, не увидев его…

— Будет, будет, Белль, — утешает ее доктор, гладя по спине. — Успокойся, дорогая. Еще не все потеряно.

Она с надеждой смотрит на него.

— Единственное известное мне лекарство, которое помогает при любви, — это сама любовь. Почему бы тебе не разыскать этого человека? Ведь ты, Белль, знаменитая венецианская куртизанка! Ты не допустишь, чтобы любовь тебя победила. — Доктор гордо хлопает ее по обнаженным ягодицам. — Я не сомневаюсь, ты сумеешь соблазнить его. Тем более если любишь его.

— Где же мне его искать?

— Ищи и найдешь, моя дорогая. Венеция не такой большой город.

Она до того благодарна ему за эти ободряющие слова, что вытирает слезы и обнимает его. Они оба обнажены, но это дружеские объятия.

— Извините меня, доктор, — кротко молвит она. — Я сегодня думала только о себе и потратила ваше время. Хотите начать сначала?

— Нет, дорогая Белль. Я, пожалуй, пойду. — Он гладит ее по голове и нежно целует в макушку. — Знаешь, ты мне очень дорога.

Он встает, берет аккуратно сложенную рубашку со стопки одежды на стуле и начинает одеваться.

— Такую женщину, как ты, нужно ценить, словно сокровище. Мне больно видеть, что с тобой делает муж.

Белль опускает взгляд на свое тело и осматривает синяки на бедрах.

— Я вела себя вызывающе и заслужила это.

— Ни одна жена не заслуживает побоев, — с большим убеждением произносит доктор, поднимает ее подбородок и заглядывает в глаза.

Она стыдливо отводит взгляд. Ибо ей стыдно вызывать жалость у доктора. Почему она не может быть с мужем потактичнее? Ведь при желании можно избежать ссор. Ей начинает казаться, что она женщина, которой нельзя выходить замуж. Ей бы следовало родиться в Америке и вырасти в современной свободомыслящей семье. Может быть, она бы стала танцовщицей или актрисой и снималась бы в тех фильмах, которые так любит. О, если бы она умела танцевать чарльстон и беззаботно хохотать! Но в Варшаве ничего подобного не было. Там не место веселью. А когда пришла война, в Варшаве поселилась смерть.

Стоило доктору закрыть дверь, как Белль садится на кровать и на несколько минут задумывается. Доктор прав. Нужно найти Сантоса. Что, если это проверка, которую он сам ей устроил? Уверенности в этом нет. Он обещал освободить ее. Но, может быть, сначала она должна показать, что верит ему? Она слишком долго этого ждала, чтобы позволить своему счастью уплыть из рук. Она не отпустит его просто так. Белль распахивает гардероб и достает костюм моряка. Пора снова стать мальчиком и найти мужчину, который похитил ее сердце.

Валентина

Она наблюдает. Прикрывается фотоаппаратом, как щитом, но не фотографирует. Селия лежит навзничь на кровати с балдахином в Бархатной Преисподней. Руки ее подняты и привязаны к кровати, глаза закрыты от наслаждения. Леонардо стоит на четвереньках над ней, сжавшись, как лев, и лижет, ласкает ее. Валентина подносит фотоаппарат к лицу и пытается сосредоточиться, чтобы сделать хороший кадр, но не может. Она даже не понимает, кто ее больше заводит: Селия в ее сладостном забытьи или же Леонардо, доставляющий ей удовольствие. Доведя Селию до оргазма, Леонардо садится рядом на корточки и нежно гладит, потом отвязывает ее руки. Селия приподнимается и смотрит прямо на Валентину, довольная, как сытая кошка.

Леонардо тоже к ней поворачивается.

— Видите, как я заботлив, если мне подчиняться? — говорит он Валентине, улыбаясь карими глазами.

Она вспыхивает. Почему-то, наблюдая за Леонардо, который занимается любовью, она смущается больше, чем если бы видела какого-нибудь незнакомого человека. Сложением он не похож на Тео. Он не такой худой и высокий, его тело — сплошные мышцы и мужская сила.

— Брось ты эту камеру. Иди к нам, — говорит Селия, протягивая к ней фарфоровые ноги. Какое совершенное тело, думает Валентина, чистое и свежее, словно лилия. Как бы ей хотелось снова почувствовать ее запах, ее невыразимо нежные губы на своей коже.

Леонардо чуть-чуть наклоняет голову набок и улыбается.

— Давайте, Валентина. — Он протягивает ей руку. — Не бойтесь. Это вам подарок.

Слова его отзываются в ее душе. Она вспоминает о подарке Тео. Люди всегда этим занимались, рассуждает она, всегда наслаждались телесной поэзией эротизма. Разве может что-то настолько прекрасное быть порочным?

Словно в трансе она откладывает камеру и подходит к кровати. Она уже обнажена. Она что, фотографировала голой? Она взбирается на кровать, которая кажется необычайно высокой из-за нескольких матрасов, сложенных один на другом, как в сказке о принцессе на горошине. Вокруг свисают фиолетовые складки балдахина, напоминающие театральный занавес. Она, Леонардо и Селия в главных ролях.

— Ложитесь, — командует Леонардо, и она повинуется.

Селия подползает к ней по кровати. Она наклоняется над Валентиной, нежно целует ее в губы и скользит вниз по ее телу так, что Валентина чувствует, как ее грудь трется о ее груди. Она опускается все ниже и ниже, пока не добирается до самой сокровенной части тела. Она просовывает руки между ее бедрами и раздвигает ноги Валентины. Не успев опомниться, Валентина чувствует, как в нее проникает язык Селии. Она вздрагивает от неожиданности и удовольствия. Леонардо лежит рядом. Одной рукой он поддерживает ее голову, а второй гладит тело. Вверх — вниз, вверх — вниз, в такт движениям языка Селии. Валентина уходит в себя, отдается во власть ощущений, таких же роскошных и богатых, как жатый бархат, который окружает ее в этой пульсирующей красной комнате.

Открылась дверь. Кто-то еще вошел в комнату. Она размыкает веки и на миг замирает от изумления. У изножья кровати стоит и смотрит на нее Тео.

— Тео! — вскрикивает она и в панике пытается сесть, но он делает нечто неожиданное: прикладывает палец к губам. Он даже улыбается, и она понимает, что ему нравится наблюдать, как Селия и Леонардо доставляют ей удовольствие.

Тео раздевается перед ней. Ей очень хочется прикоснуться к нему и поделиться с ним удовольствием, которое она сейчас получает. Он забирается на кровать, где Валентина уже ждет его. Язык Селии движется так быстро, проникает так глубоко, что Валентина совсем близка к финалу, и все, что ей сейчас хочется, — это почувствовать внутри себя своего милого любовника. Тео берет за талию Селию, отстраняя ее от Валентины.

— Тео, — шепчет она, изнывая от любви и желания. Страсть почти превращается в мучение. Что происходит с ней?

Селия стоит на коленях лицом к Валентине, руки Тео все еще лежат на ее талии. И тут Валентина цепенеет от изумления. Тео входит в другую девушку. Она не верит своим глазам, он же с благородным видом смотрит на нее и не перестает улыбаться. И вдруг, вместо того чтобы рассердиться или обидеться, она понимает, чего хочет Тео. Она поворачивается к Леонардо, и тот без подсказок поднимает ее за бедра и ставит перед собой на колени. Она раздвигает ноги и подается задом к Леонардо, не сводя глаз с Тео, который медленно входит и выходит из Селии. А потом она чувствует, что член Леонардо оказывается внутри нее, и удовлетворенно вздыхает, продолжая удерживать взглядом Тео. Сейчас для нее и для Тео заниматься любовью с другим на глазах друг у друга, наблюдать, как твой партнер получает удовольствие, — высшая степень доверия. Когда они вместе, только они двое, она иногда почти забывает о нем, но сейчас, с каждой секундой приближаясь к финалу, она не может оторвать от него взгляд. Она протягивает к нему руку, и он делает так же. Их руки соединяются над обнаженной спиной Селии, а глаза закрываются, когда одновременно у обоих наступает оргазм. А потом они валятся на кровать, все четверо, переплетаясь руками, ногами, разгоряченными бархатными телами. Они летят сквозь сотню матрасов, потом опускаются ниже, минуют роскошный ковер, пол, ниже, ниже, сквозь толщу земли к красному раскаленному ядру.

Валентина просыпается в спутанных простынях. Отбрасывает их. Ей невыносимо жарко, кожа покрыта потом. Она свешивает ноги с кровати и кладет руки на талию. Тело все еще содрогается от сладости пережитого в эту ночь. В голове каша. Она не понимает, как Тео очутился там, в клубе Леонардо? Это ведь был он, верно? Хотя потом он ушел, так ничего и не объяснив. Валентину же случившееся потрясло настолько, что Леонардо пришлось отправлять ее домой на такси. Он был сама доброта, угощал ее чаем, гладил по голове, спрашивал, как она.

Что Тео там делал? Она задавала ему этот вопрос несколько раз, но он так и не ответил, вместо этого сказал, чтобы она, когда придет домой, сразу ложилась.

Сидя в такси, она думала, что он ждет ее в их квартире и все объяснит. Думала, это приключение обернется чем-то наподобие их тайных свиданий, когда они приезжали в какое-то одно место и разъезжались порознь, чтобы подольше оставаться на взводе. Однако когда она вошла в квартиру, там никого не оказалось. Было очевидно, что Тео не появлялся здесь после отъезда. Все это не укладывалось в голове. Тео предложил ей стать его девушкой и после занялся любовью с Селией прямо у нее на глазах. Но почему это ее не возмущает? Может быть, потому что ей просто все равно?

Она идет в кабинет и включает ноутбук, чтобы проверить почту. Ей непременно нужно связаться с Тео. Его телефон отключен. Вчера она послала ему сообщение. Мол, какого черта, что происходит, и если он все это время был в Милане, почему скрывался? Еще она сообщила ему, что к ней приходил полицейский. Спросила, есть ли у него какие-то тайны от нее. Он ей говорил, чтобы она никому не верила. Имел ли он в виду, кроме прочего, и полицию?

Она вздыхает с облегчением, когда видит, что от него пришел ответ. Однако очень короткий и почти ничего не объясняющий.

«Re: Полицейский. Волноваться не о чем, но не разговаривай с ним. Это связано с моей семьей. Re: Прошлая ночь. Тебе понравилось? Целую, Тео».

Она в сердцах захлопывает ноутбук. Что за игру он затеял? И что это за ответ такой? Он фактически заставил ее переспать с другим мужчиной. Она крепко сжимает бедра, когда вспоминает, каково это было чувствовать в себе Леонардо. О, это было прекрасно, но не так, как с Тео. Он совсем по-другому заполняет ее. И все-таки (Валентина закусывает губу), переспала бы она с Леонардо, если бы там не было Тео? Она ведь уже была готова, не так ли? Еще до того, как он вошел в комнату. А как насчет самого Тео и Селии? Неужели он таким образом наказывает ее за то, что она отказывается становиться его девушкой? Это не поможет, решительно думает она. Она не из ревнивых. Валентина не станет ревновать, как бы ее к этому ни подталкивали. Чем дольше его не будет рядом с ней, тем проще с ним расстаться.

Однако теперь перед ней встает вопрос: «Что делать, если снова явится полицейский?»

А вдруг он расскажет про Тео что-нибудь ужасное? Она пытается заставить себя не волноваться. Тео ведь человек неплохой, она это точно знает, даже если сейчас ему вздумалось поиграть с ней в игры.

Она встает из-за стола. Не комната, а помойка, думает она, отодвигая в сторону стопку книг. Направляясь к двери, опять бросает взгляд на новые картины на стене и снова чувствует замешательство. Зачем он купил копии картин, которые ему не нравятся? И вообще, откуда у него деньги на это?

Валентина останавливается как вкопанная. Жуткая мысль пришла ей в голову. Что, если… Что, если… он не покупает их? Она бросается к картинам и качает головой, внимательнейшим образом осматривая сначала Ватто, а потом голландский интерьер с женщиной, читающей письмо. Что, если это не копии? Нет, Тео не вор. Только не это. Что за глупая мысль! Правда, ей тут же вспоминается фильм «Афера Томаса Крауна» и приходит в голову, что Тео весьма похож на Тома Крауна. Воспитан, обходителен, всегда точно знает, что делает. Вообще-то, Тео — похититель картин, это даже сексуально, размышляет она, поднимая жалюзи и выглядывая на поливаемую дождем улицу. Она ищет взглядом незнакомца с фотоаппаратом, но не находит его. С того раза она не видела этого человека. Наверное, ошиблась, на самом деле он смотрел не на нее. Скорее всего, он недавно поселился в одной из квартир их дома или пришел к кому-то в гости.

Дождь льет беспрестанно. Валентина чувствует себя словно в спячке. Она так устала, так запуталась, что сегодня ей хочется спрятаться от всего мира. Она идет на кухню и открывает холодильник. Выбор небольшой: два яйца, несколько переспевших помидоров, но поесть нужно. Она включает кофеварку, и, как только крепкий эспрессо начинает булькать, жужжит ее мобильник. На экране высвечивается имя Гэби.

— Валентина?

— Гэби, что-то случилось? — По голосу подруги она моментально определяет, что та взволнована.

— О, Валентина, я рассталась с Массимо! — Гэби душат слезы, она с трудом говорит.

Валентина знала: этот день настанет. Женатый любовник Гэби никогда не скрывал, что не собирается разводиться с женой. Их отношения обречены, в том не было сомнений, и все же, видя их вместе, она не могла не замечать, что они счастливы. Наблюдать за этим горько. Эта ситуация ее злила, она с трудом заставляла себя разговаривать с Массимо, хоть и старалась не судить его.

— О, Гэби, бедная…

— Я сама решила порвать. Я больше так не могу, Валентина. Быть с ним — мучение. Знать, что он никогда не станет моим.

— Может, он разведется…

— Он не разведется, Валентина… Ты и сама это знаешь…

Гэби тяжко вздыхает. Валентина прижимает ухом телефон к плечу, берет кофеварку и наливает в чашку эспрессо.

— Приходи ко мне, если хочешь, — говорит она. — Я сейчас все равно бездельничаю. — Быть может, именно это ей нужно. Если с помощью Гэбиной трагедии получится отвлечься от собственных проблем, возможно, она будет меньше беспокоиться о Тео.

— А ты не против? Я знаю, ты любишь быть одна, но мне не хочется здесь торчать. Он может прийти, и тогда не знаю, смогу ли отказать ему…

— Какие вопросы, конечно приезжай. На этот день у меня нет планов.

Она мельком думает, будет ли сегодня вечером Леонардо ждать ее в клубе, но решает, что ей нужен выходной, особенно после такой ночи. И вообще, как теперь встречаться с ним?

— Давай посмотрим «Ящик Пандоры» про Лулу?

Лицо Валентины расплывается в широкой улыбке — рядом никого нет, поэтому она не боится, что ее кто-нибудь увидит. Гэби почти так же без ума от Луизы Брукс, как и она сама.

— А не думаешь, что тебе еще хуже станет?

— Мне нужно нареветься. Это кино сейчас лучше всего подходит под мое настроение. Лулу — моя героиня, Валентина. Все, что ей надо, — доставлять удовольствие мужчинам, а тем в ответ — губить ее.

Спустя пару часов Гэби и Валентина, удобно устроившись с ногами на диване, едят бриоши с кремом, которые купила по дороге Гэби, и смотрят, как танцует Луиза Брукс.

— Какая же она красивая, — вздыхает Гэби. — Есть в ней что-то такое, чем она не похожа на всех остальных актрис. Правда?

— Она неуступчивая, — говорит Валентина, слизывая крем с пальцев. — И у нее есть внутренняя сила. Она меня завораживает. Поэтому-то все и хотели оторвать от нее хоть кусочек.

— От Лулу или от Луизы Брукс? — уточняет Гэби.

— От обеих. Они ведь одно и то же.

Несколько минут девушки смотрят фильм молча.

— Вот почему все говорят только о Грете Гарбо? Какая она загадочная, какая красивая. Лично мне кажется, Луиза Брукс была в сто раз загадочнее, — произносит Гэби, засовывая в рот последний бриошь.

— Ты знаешь, что говорила Луиза Брукс? Один раз она переспала с Гретой Гарбо. — Валентина вытягивается на диване и кладет пальцы ног на бедро Гэби.

— Не знала, что Брукс была лесбиянкой. — Гэби удивленно смотрит на подругу.

— Она не лесбиянка. Ей просто было интересно.

«Как странно, — думает Валентина, — по-настоящему я плакала только один раз в жизни — когда впервые посмотрела „Ящик Пандоры”». Этот фильм до сих пор не оставляет ее равнодушной, хотя она и смотрела его бессчетное количество раз. Сердце ее не может оставаться спокойным, когда она видит, как непонятая прекрасная героиня, подвергаясь гонениям, в конце концов погибает.

Когда фильм заканчивается, Валентина открывает бутылку красного вина.

— Хочешь, давай сходим куда-нибудь. Встретимся с остальными.

Гэби со страдальческим видом качает головой, и Валентина чувствует облегчение. Она знает, что, если увидит Марко, скорее всего не удержится и расскажет ему обо всем. Но пока Валентина не готова к тому, чтобы с кем-то откровенничать о случившемся сегодняшней ночью. Сперва следует разобраться в том, что чувствует она сама.

— Нет, я сегодня устала. Да и мы с ними встретимся во вторник на вечеринке Марко. Ты не против, если я у тебя переночую?

— Что за вопрос? — Валентина наливает в бокалы вино. — Только тебе придется спать со мной.

— Ну и ничего. С тобой мне не страшно.

Гэби обнимает ее, и, хотя Валентина не отзывается на этот порыв, любовь старой подруги ей приятна. И еще она рада, что сегодня ночью при таком кавардаке в мыслях она будет не одна. Валентина уже устала просыпаться в большой пустой кровати.

Она не сомневается: Гэби в конце концов оправится от своего горя. Она всегда привлекала к себе мужчин и умело этим пользовалась. Это было не сложно при ее внешности: небольшой рост, длинные светлые волосы, чистая кожа и пухлые алые губки — все в полном соответствии с канонами красоты. Но Валентина не видит смысла утешать ее, говорить что-нибудь наподобие: «Ты такая красивая. Ты еще встретишь кого-нибудь. На нем ведь свет клином не сошелся, верно?» Она знает, каково это, когда твое сердце растаптывает женатый мужчина. Страдания пойдут Гэби на пользу. Она даже гордится своей подругой, ведь та нашла в себе силы разорвать отношения, которые с самого начала были обречены.

Подруги ужинают вместе. Валентина понимает, что впервые за несколько дней нормально ест. Оставаясь одна, она забывает о еде. Эта плохая привычка появилась у нее, еще когда она жила с матерью, которая не готовила. Тина Росселли обычно предоставляла дочери возможность самой заботиться о себе на кухне, напутствуя ее советом не есть слишком много. Однако, если у них бывали гости, все происходило наоборот. Мать готовила, словно на роту. А потом сидела за столом со своей скудной порцией и наблюдала, как гости уплетают угощения за обе щеки. Валентина всеми силами боролась с подобным отношением к еде. Когда у нее начал расти зад, мать велела ей есть поменьше углеводов, но Валентина и не подумала прислушиваться к ее совету. Так же она старалась не обращать внимания на ежедневные замечания матери о ее весе, который то уменьшался, то увеличивался. Любая нормальная мать обеспокоилась бы, если бы ее дочь сбросила слишком много за очень короткое время, но, когда Валентина практически за день превратилась из пухлого ребенка в тощего подростка, мать только обрадовалась.

«Ты замечательно выглядишь, дорогая, — проворковала она. — Тебе бы добавить чуточку роста, и ты могла бы стать моделью. — Потом она вздохнула и похлопала по своему плоскому животу. — Ты и не знаешь, как тебе повезло. Когда рожаешь детей, очень трудно сохранить нормальный вес».

От этого замечания на душе у Валентины стало противно. Мать хотела сказать, что набирала вес из-за нее и Маттиа. Но это неправда. За годы Валентина заметила, что, когда мать была счастлива (а это означало, что у нее появился любовник), она чуть-чуть полнела, начинала выглядеть моложе, красивее и здоровее. Однако это не мешало ей постоянно жаловаться на то, что мужчины превращают ее в толстуху, заставляя ходить по ресторанам и пить слишком много вина. Едва расставшись с любовником, она сразу же садилась на строгую диету, и полнота ее исчезала в считаные дни. У нее портилось настроение, она даже бывала откровенно грубой и постоянно следила за тем, что ест Валентина. Обычно Валентина отмечала появление очередного любовника в жизни матери походом в булочную.

Жизнь Гэби была полной противоположностью. Иногда Валентина даже начинала немножко завидовать подруге, но чаще просто с радостью шла к ней, когда ее семья собиралась на какие-нибудь торжества. Мать Гэби — пышная жизнерадостная женщина. И она, и Гэби великолепно готовят. Гэби часто повторяет, что стряпня для других помогает ей в трудную минуту, и сегодня она приготовила свое коронное блюдо, тортелли с грушей и сыром — божественное сочетание.

— Может, перед сном еще вина откроем? Посмотрим снова кино с Луизой Брукс? — предлагает Валентина после того, как они перемыли и спрятали посуду.

— Давай! — Гэби чуть не светится от счастья. — У тебя есть «Девушка в каждом порту»? Я обожаю сцену, когда он ныряет. Классный фильм.

— Можем на «Ютюбе» посмотреть. Я поищу. А ты пока сходи за вином. В кабинете на книжной полке стоит бутылка.

— Ничего себе, — удивленно говорит Гэби, вернувшись в гостиную с бутылкой в руке. — У тебя там целый музей на стене.

— Да это копии. Тео их повесил.

Гэби с задумчивым видом садится в кресло.

— Он говорил тебе, что это копии?

— Нет… А что?

Гэби — профессиональный реставратор. Если кто-то и может определить подлинность картин, то это она. Поставив бутылку на пол, Гэби встает с кресла. Ничего не говоря, берет Валентину за руку и тянет в кабинет.

— Посмотри на это, Валентина. Ты только посмотри!

Валентина снова смотрит на изображение женщины, читающей письмо у окна. Картина действительно хороша, прекрасная копия великолепного оригинала.

— Я сейчас реставрирую несколько голландских интерьеров. И среди них одна из картин этого самого художника, Габриеля Метсю. Так вот, — она стучит пальцем по раме картины, — это не копия. А если и копия, то художник, ее написавший, такой же гений, как сам Метсю.

Девушки минуту смотрят друг на друга, медленно вникая в смысл сделанного открытия.

— Я точно знаю, что оригинал этой картины находился в Америке в частной коллекции. Она называется «Любовное письмо».

Валентина осматривает полотно. Почему Гэби так уверена, что это оригинал? Она не знает, что сказать. Голова идет кругом от мысли о том, что картина, висящая у нее в кабинете, может стоить миллионы.

— Откуда у Тео эти полотна? — шепотом произносит Гэби, хотя, кроме них, в комнате никого нет. — Он что, подпольный миллионер? Он ездит по миру на аукционы или покупает картины у коллекционеров?

— Я не знаю, Гэби.

Валентина думает об инспекторе Гарелли. К горлу подступает тошнота. Она вытаскивает подругу из кабинета и, наверное, впервые в жизни, запирает дверь на ключ.

— Давай попробуем забыть об этом. Хорошо? Я не хочу весь вечер представлять себе черт знает что. — Она пытается собраться с мыслями. — Я спрошу Тео, когда он вернется. Наверняка этому есть какое-то объяснение. Кроме того, я думаю, что ты ошибаешься. Скорее всего это копии.

Гэби бросает на нее скептический взгляд, но больше ничего не говорит.

Позже, когда девушки, обнявшись, лежат в кровати, Валентина понимает, что не может заснуть. Тайна, окружающая Тео, изводит ее. Выскользнув из рук Гэби, она на цыпочках уходит в кабинет. Там включает «Аймак», входит в «Google» и вводит в строку поиска «Габриель Метсю, “Любовное письмо”». Появляется картинка — то же самое изображение, которое висит в кабинете. Под картинкой написано: «Частное собрание, Нью-Йорк, США». Ничего не сказано о краже или исчезновении. Выходит, Гэби все же ошибается и картина Тео — всего лишь копия. Однако, по какой-то непонятной причине, она не чувствует уверенности. Совпадение, конечно, поразительное, но ее лучшая подруга оказалась экспертом по голландским интерьерам семнадцатого века. Да еще этот полицейский задает вопросы о Тео.

Она выключает компьютер и берет старый черный фотоальбом. Кладет его себе на колени и листает. Может, он тоже был украден? Наверняка эти снимки очень дороги тому, кто их сделал или владел ими. Хотя вряд ли фотограф и натурщики еще живы. Она смотрит на последний из увеличенных снимков. Это затылок женщины и верхняя часть голой спины. У нее черные волосы и короткая стрижка, точно как у Луизы Брукс. Такие же, как у нее самой, думает Валентина. Казалось бы, лицо совсем рядом, но все, что можно рассмотреть, — это крошечная часть профиля. На голове у женщины морская шапочка. Явно чужая.

Валентина, стараясь ступать очень тихо, крадется обратно в спальню. Но Гэби шевелится.

— Ты? — произносит она.

— Да. — Валентина видит ее глаза, в темноте поблескивающие белками.

— Я все думаю о Луизе Брукс и Грете Гарбо.

Валентина рисует в уме Брукс и Гарбо рядом. У одной прямые, черные, словно политые лаком волосы и черные глаза, у другой — мягкие, светлые волосы и грация сфинкса. Обе очень бледны, обе — загадка.

— Да, приятная мысль. Невероятно эстетичная картина.

Гэби смеется, и Валентина рада слышать беззаботный смех подруги. Она забирается обратно в кровать и не противится, когда Гэби обнимает ее за талию.

— А ты когда-нибудь занималась любовью с женщиной, Валентина?

— Да.

Дыхание Гэби на миг оборвалось, руки сжались крепче.

— Серьезно? И как это было?

— Вообще-то я спала с двумя женщинами сразу.

— С двумя… Боже, Валентина, ты ненормальная…

Гэби крепко сжимает ее бока. Как же приятно, когда тебя обнимают! Валентина сонно вздыхает.

— И это было очень эротично.

Гэби прижимается лицом к затылку Валентины.

— Возможно, мы с тобой тоже когда-нибудь этим займемся, — шепчет она.

— Может быть, — говорит Валентина. — Но не сегодня. Не хочу быть твоей утешительницей.

Гэби целует ее в шею.

— Ты слишком особенная для такого, Валентина. Ты такая же, как Лулу. Все хотят получить кусочек тебя.

Белль

Белль заблудилась в Каннареджо. Этот городской район она почти не знает. Белль пытается довериться инстинктам, но в Венеции это невозможно. Улицы здесь — сплошной лабиринт поворотов и перекрестков. Несколько раз она выходит на одну и ту же площадь, хотя всегда уходила с нее по другой улице. День в разгаре, и послеобеденный сон мужа уже, должно быть, близится к концу. Она понимает, что не успеет вернуться домой вовремя, чтобы не вызвать у него подозрений. Синьор Бжезинский ни на минуту не поверит, что она ходила к графине, которую презирает, ведь ему это прекрасно известно. Запас отговорок и лжи уже исчерпан. Он наверняка накажет ее. Она ждет того дня, когда он попросту вышвырнет ее на улицу. Ей кажется, что он не сделал этого до сих пор только по той причине, что не хочет запятнать свое имя скандалом. Почему его жена стала проституткой? Наверное, он не мог удовлетворить ее?

Каннареджо считается бедным районом, и Белль рада, что замаскировалась. Ей бы не хотелось здесь привлекать к себе внимание. По переулкам шатаются мужчины неприветливого вида, они курят и посматривают по сторонам волчьими взглядами. Может статься, что все это — пустая трата времени. Поди знай, не решил ли первый помощник Сантоса над ней подшутить.

Переодевшись в морской костюм, Белль отправилась в ту же самую таверну, где впервые увидела Сантоса. Но его там не оказалось. Она вспомнила ночь, проведенную с шотландским капитаном и его ямайским первым помощником, и корабль, который тогда увидела. Она почти не сомневалась: это был корабль Сантоса, однако нужно было проверить. Она уселась за тот же столик, что и в прошлый раз, и для храбрости заказала рому. Когда трактирщик принес заказ, спросила его о Сантосе.

Дата добавления: 2015-08-29