Подвижничество (общий взгляд) 7 страница

Скитяне, желав­шие жития еще более безмолвного, по благословению о. Иова, уходили в пустын­ные кельи. Старец имел их под сво­им руководством, часто посещал их, побуждал к пустын­ным подвигам и давал рукоделие. По дару прозорливости, он иногда обличал пустын­ножителей в погрешностях прежде, чем они каялись ему.

Вспомнив однажды, что Господь наш Иисус Христос, умыв на Тайной вечери ноги Сво­их учеников, сказал им «и вы творите такожде» (Ин.13:15), о. Иов начал с горьким рыданием укорять себя: «окаян­ный, как высоко возведен ты! имеешь сугубый сан священ­нический и стро­итель­ский, а нет у тебя смирения в подражание Христу Спасителю». С этого времени он стал посещать больных, сам служил им, обмывал и обвязывал сво­ими руками раны их, у иных больныя части мазалъ св. елеем, и нередко исцелял их. Этого подвига любви и заботливости о ближних не оставлял он до самой кончины своей.

В 1710 году старец Иов был вызван Соловецким настоятелем, архиманд­ритом Фирсом, в обитель, и за строгую подвижническую жизнь удостоен пострижения в схиму с именем Иисуса, в память Иисуса Навина, израиль­ского вождя.

Иеросхимонах Иисус нередко удалял­ся на безмолвие в пустын­ные места, а еще чаще ходил к пустын­ножителям для духовной беседы, поручая в свое отсутствие смотрение за скитом сво­им ученикам, схимонаху Матфею и монаху Макарию. Так, в одно время, имен­но 18-го июня, в среду, старец восхотел посетить одного уважаемого им пустын­ника, иеродиакона Паисия, жив­шего от Анзерскаго скита в 6-ти верстах, при высокой горе, называемой ныне Голгофою, про­славлен­ной пребыванием на ней преподобнаго Елеазара. После беседы стро­итель пожелал пробыть с пустын­ножителем несколько времени, и о. Паисий дал ему особую келью.

Однажды Иисус, по обычаю своему, стал с вечера на молитву, которую и продолжал до самой полночи, читая псалмы с коленопреклонением. Утрудив­шись, он сел, и в тонком сне вдруг увидел в келье своей необыкновен­ный свет и в сиянии небесной славы Пресвятую Богородицу и с Нею преподобного Елеазара Анзерскаго. В благоговейном страхе, встав с места, он поклонил­ся видению до земли. При этом услышал голос Царицы Небесной: «эта гора отныне называет­ся второю Голгофою; на ней будет устроена великая камен­ная церковь распятия Сына Моего и Господа, и учредит­ся скит для тебя с двумя учениками, схимонахом Матфием и монахом Макарием, скит назовет­ся Распят­ским, соберет­ся к тебе множе­с­т­во монахов и про­славит­ся имя Божие. Я сама буду посещать гору и пребуду с вами во веки». С этими словами видение кончилось. Но в то же время послышал­ся с высоты другой голос: «освяти гору Голгофу и поставь на ней крест!» Благочестивый старец много удивлял­ся виден­ному и слышан­ному и разсказал все иеродиакону Паисию. Паисий все слышан­ное от Иисуса вырезал на кресте, сделан­ном руками стро­ителя.

29 - го июня, в праздник св. Апостолов Петра и Павла, иеросхимонах Иисус, исполняя волю Божию, с учениками Матфием и Макарием отправил­ся из Анзерскаго скита на гору Голгофу, там оставил воду и, окропив ею гору, водрузил в землю приготовлен­ный крест с надписью, и вслед за этим поставил молитвен­ную храмину для всенощного бдения. По освящении горы и водружении креста, пустын­ники совершили благодар­с­т­вен­ный с коленопреклонением молебен Господу Богу и Пресвятой Богородице. С этого времени стро­итель начал заботиться об учреждении новой киновии на Голгофской горе. В 1713 году он отправил­ся с учеником сво­им Макарием к холмогорскому архиепископу Варнаве просить благословения на устройство церкви и скита на горе Голгофе. Этот архипастырь, грамотою от 15 июля 1713 года, благословил соорудить две камен­ные церкви, одну на самой Голгофе – Распятия Господня, другую под горою, на самом месте явления Пресвятой Богородицы, в честь Успения Ея. Тою же грамотою разрешено устро­ить и скит, с наименованием его Распят­ским, а горы – Голгофою. Блажен­ный старец на первых порах обрадовал­ся такой милости архипастыря, но после, встретив разныя препятствия и недостатки в постройке камен­ных церквей, со скорбью вынужден был вновь просить архиепископа о позволении постро­ить, вместо двух камен­ных церквей, одну деревян­ную с трапезою на вершине горы. Преосвящен­ный Варнава опять, грамотою от 18-го сентября 1714 года, благословил постро­ить на горе малую деревян­ную церковь в честь Усекновения честныя главы св. пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоан­на.

По получении последней грамоты, старец сдал навсегда стро­итель­ство Анзерскаго скита и с некоторыми учениками перешел для житель­ства на гору Голгофу. Поселив­шись на ней, он начал устраи­вать скит. Вскоре ученики Иисуса соорудили на Голгофе деревян­ную церковь, которая, к общему утешению, освящена была архиманд­ритом Фирсом в честь Распятия Господня, согласно грамоте преосвящен­ного, от 15-го мая 1715 года.

Петр I, узнав о явлении блажен­ному старцу Пресвятой Богородицы и ново­устраиваемом Распят­ском ските на Голгофе, по особен­ному расположению к быв­шему духовнику, много помог ему сво­ими щедротами. Так, в скором времени последовало повеление об отпуске каждогодно из архангель­ских государ­с­т­вен­ных хлебных магазинов хлеба на продоволь­ствие братии Голгофскаго скита. А в 1714 году, при самом начале устройства скита, для церкви Голгофской от царевны, великой княжны Марии Алексеевны, поступило пожертвование многих драгоцен­нейших утварей, одежды и книг, с клеймами, имен­но в Голгофский скит. Особен­но же дорогою жертвою была местная святая икона Успения Божией Матери, в серебряной ризе, с позолочен­ными полями, и в ней вкладной ящик со многими св. мощами. Царица Параскева Феодоровна (вдовству­ю­щая супруга царя Иоан­на Алексеевича), кроме других пожертвований, пожаловала на строение церковное на горе Голгофе сто рублей, а князь Меньшиков дал сто червонцев. Много было и других благотворителей. Но особен­но попечение о строении Голгофо-Распят­скаго скита имела уже известная благодеянием скиту царевна Мария Алексеевна. Вот письмо ея по этому предмету к архиманд­риту Фирсу.

«Пречестныя обители Соловецких Чудотворцев отцу архиманд­риту с братиею усердствуем, да благодать Божия, милость, мир и любо­вь, при всегдашнем благоден­ствии, да умножают­ся. Писано прежде сего к пречестности вашей, дабы старатель­ство имели о всяких припасах, как о кирпиче, так и о других надлежащих нуждах в Свято-Распят­ский Анзерский скит, к хотящей быть Распятия Господня камен­ной церкви, и ныне просим: да попечение имеете к оному Богом избран­ному и про­славля­емому месту, а наипаче о кирпиче прилежное попечение потребно. Хотя ныне препона строению оному церковному учинилась за переменою вице-губернатора Алексея Курбатова, но обаче всемилостивый Господь, вся по желанию на про­славление имени Его святаго волю боящихся Его сотворит и молитву их услышит и пошлет ктиторов к оной св. церкви, ихже Сам весть; точию пречестность ваша прикажите заранее кирпич делать и деньги у пречестнаго отца Иисуса на оный и прочие припасы берите. Повторяя, просим и повелеваем, дабы прилежное попечение и радение о оных нуждах имели, за которое радение всемилостивый Господь да воздаст вам. И мы остаемся должны. Прочее же пречестности вашей святым молитвам себя предаем. Ц. Мария с царству­ю­щаго града Москвы, 1715 года марта 15-го дня».

В 1718 году на ново­устроен­ный скит напали разбойники и, бив нещадно братию, разогнали ее и увезли с собою имуще­с­т­во церковное и скит­ское, которое и после не было отыскано. В этотъ час скорби, блажен­ный старец безвыходно находил­ся в келье и молил­ся Господу Богу о сохранении братии. Разбежав­шиеся пустын­ники опять собрались в скит к своему духовному отцу. Старец упрекнул их в малодушии, и иноки тогда же дали обещание: лучше умереть, а не выходить из скита, какие бы скорби ни последовали.

Скит увеличивал­ся вновь приходив­шими для подвижнической жизни под руководством мудраго наставника. Отказа никому не было; все принимаемы были с любо­вию. Только всякий, желав­ший поступить в скит, должен был устро­ить сво­ими руками келью для себя, в чем иногда помогал и сам старец, сколько мог. Скоро братии считалось до 20 человек, кроме пустын­ников, которые жили в уединен­ных местах, под ведением отца Иисуса, и приходили в скит каждый воскресный день, для присутствия при церковном богослужении и исповеди пред старцем. Жизнь всех этих подвижников протекала в подвигах духовных и трудах телесных. Сам престарелый стро­итель, в пример другим, нередко рубил дрова, носил на гору воду для поварни, в пекарне рас­творял тесто для хлеба. Однажды в праздник Успения Божией Матери пришел к старцу келарь скита и сказал: «Отче! некому в поварню воду носить». Старец встал и начал сам носить воду с озера из под горы; но братия, увидав труженика, выбежали и наносили воды до избытка. Тот же келарь чрез несколько времени пришел опять к блажен­ному старцу с жалобою: «повели отче, одному из братии, праздному, приготовить дров для поварни». – «Я праздный, пойду и приготовлю», отвечал блажен­ный. А между тем это было время обеда. Старец благословил идти к обеду, а сам взял топор и начал рубить дрова. По окончании обеда взялась и братия за приготовление дров для своего же употребления. В келье блажен­ный старец Иисус, в часы досуга, постоян­но занимал­ся рукоделием. Если случалось выручить за свой труд несколько денег, он делил эти деньги на три части: одну на нужды церковныя, другую на нужды братии, и третью на милостыню нищим. В запасе на будущий день у доблестнаго старца не оставалось ни денег, ни чего либо другого; имения, кроме некоторых духовных книг, также не было никакого. Из одежды он доволь­ствовал­ся только двумя свитками, власяною, жесткою, на теле, и другою, худшею, которая покрывала первую. На укоризны в таком простом образе жизни старец не обращал никакого внимания. Был и такой обычай у старца: как скоро кто из братии подвергал­ся болезни, он, оставив свою келью даже незапертою, приходил к больному и служил ему до тех пор, пока тот не выздоравливал.

Но кто может исчислить все духовные подвиги блажен­ного трудника? Они вполне известны только одному Богу, для Котораго и были совершаемы. На повседневных церковных службах Иисус присутствовал, по прежнему, без упущения, приходя прежде других; а в келейной молитве с коленопреклонением проводил целыя ночи. При наступлении св. четыредесятницы, обыкновен­но, затворял­ся в келье и, пребывая весь великий пост в этом уединении, упражнял­ся в непрестан­ной молитве. Из этого затвора он выходил не прежде, как пред самым праздником светлого Христова Воскресения.

Для учеников сво­их Преподобный составил скит­ский устав, в котором особен­но замечатель­но следу­ю­щее: «если кто со­изволит жить со мною и после меня в ските, то не должен употреблять в пищу: коровьяго масла, молока и рыбы, особен­но же не пить вина. Общая трапеза должна состоять из огородных овощей, с употреблешем в меру постнаго масла. В кельях соб­с­т­вен­ных вещей не иметь; женскаго пола не принимать и отроков в послушании не держать… Кроме един­ствен­наго церковнаго правила, в кельях каждому читать по пяти кафизм из Псалтири с 500 молитв Иисусовых и 300 поклонов».

За бого­угодную жизнь старец был удостоен особен­ных откровений. Некоторые ученики его скорбели и роптали на трудность носить на гору воду с озера, отстоящаго от скита на версту. Тогда старец, став на молитву с вечера, прилежно и со слезами молил­ся до самой полночи. В молитве он просил Господа Бога и Пресвятую Богородицу, да помогут они в такой нужде братии его. В полночь, он пришел в молитвен­ный восторгъи увидвл в келье неизречен­ный свет: ему явилась Пресвятая Богородица в сиянии небесной славы, с преподобным Елеазаром Анзерским и двумя Ангелами. Старец пал пред Владычицею на землю. Она сказала ему: «встань! услышана твоя молитва; завтра возьми учеников тво­их и ископай на горе кладезь (указывая при этом и самое место); здесь будет вода на потребу тебе и братии». Пришед в себя, блажен­ный старец разсказал сво­им ученикам об этом явлении. С наступлением дня старец поспешил с ними выйти на указан­ное место; начали копать колодезь, и действи­тель­но докопались до изобильного источника воды. Все признали это явление за знак особен­наго Промысла Божия о ските и радовались, про­славляя Бога и Пресвятую Богородицу единогласною песнию: «дивна дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси». Когда же источник был вполне устроен, то старец с братию совершил боже­с­т­вен­ную литургию и по литургии благодар­с­т­вен­ное Господу Богу молебствие с коленопреклонением, и затем крестный ход на новый источник. По освящении воды в источнике, он окропил ею святый храм, брат­ския кельи и вершину горы, с пением стиха Святому Духу: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра; и вси вземше крест Твой«… А по окончании священ­нодействия, не упустил блажен­ный старец учеников сво­их утешить по­учением, приличным случаю. Вот о чем он говорил: «Не скорбите, братая, не малодушествуйте; но уповайте всегда на Бога. Господь, всесильным Сво­им словом, извел из бездны источники воды сладкия для всех живущих на земле верных и неверных; нас ли, рабов Его, оставит, не пропитает? Вспомним обещание Его: «мать исчадие свое скорее забудет, нежели Аз вас!» К старцу в одну ночь пришли разбойники с намерением обокрасть его, не зная, что у него нечего было похищать. Притаив­шись в сокровен­ном месте кельи, они ждали, чтобы старец ушел в церковь к утрен­нему богослужению. Старец еще не спал, а стоял на обычном правиле и слышал приход их, или, лучше, прозрел намерение их. Тогда в своей молитве к Богу он присовокупил: «Боже, пошли сон рабам Тво­им, утрудив­шимся в суетном угождении врагу». Молитва была услышана и незван­ные посетители спали у кельи старца безпросыпно пять дней и пять ночей, пока сам старец, пришедши с братиею, не разбудил их словами: «доколе стережете всуе? – подите в домы свои». Пробудив­шись, они встали; но идти не могли; потому что не мало времени пробыли без пищи. Старец накормил их и отпустил. Услышав впоследствии, что эти самые люди привлечены к ответ­с­т­вен­ности за такой поступок, он послал просьбу об избавлении их от суда. А между тем поспешил продать последния книги, какия были у него, и деньги раздал нищим, из опасения, чтобы опять кто не впал в подобную беду. Злые люди, освободив­шись от суда, пришли в Голгофский скит, и, испросив прощение и благословение у старца, трудились целое лето на пользу братии. В другое время воры пришли в быв­ший у старца огород с овощами. Наполнив свои влагалища овощами, они возложили их на себя, с намерением унести, но не могли и с места сойти, и так простояли два дня и две ночи неподвижно, под тяжелым бременем. Потом начали кричать: «отче святый, пусти нас с места». На голос пришли некоторые из братии, но не могли свести их с места. На вопрос иноков: «когда вы сюда пришли?» – они отвечали: «два дня и две ночи сто­им здесь». – «Мы всегда ходили сюда, почему же не видели вас?» -«Да и мы, если бы видели вас, давно уже со слезами просили бы прощения у вашего старца». Пришел и сам старец и сказал ворам: «вы всю жизнь, пребывая в праздности, без трудов крадете чужие труды, поэтому стойте здесь в праздности все годы вашей жизни». Со слезами воры умоляли отпустить их, обещаясь впредь не делать ничего подобнаго. Старец сказал: «если хотите руками трудиться и от труда вашего других питать, то отпущу». Они с клятвою дали обещание исполнить его веление. Тогда он сказал: «благословен Бог, укрепля­ю­щий вас: потрудитесь год в этой обители на братию». После этого разрешил их от невидимых уз своею молитвою, и они действи­тель­но трудились год в скиту.

Один из скит­ской братии, быв борим блудною страстию, пришел к Преподобному просить помощи, с намерением исполнить все, что старец повелит. Старец, по­учив его жизни воздержной, прикоснул­ся сво­им жезлом к телу брата; тотчас же плот­ская страсть исчезла, и инок никогда более не страдал ею.

Годы протекали за годами, и многопотрудив­шийся старец, испытав­ший в своей жизни столько превратностей, приближал­ся к концу своего земного поприща. Светильник жизни стал видимо догорать в нем; с преклон­ными летами появилось изнеможение сил, и Преподобный заблаго­времен­но стал готовиться к переселению в жизнь нескончаемую. Теперь он обратил внимание соб­с­т­вен­но на одного себя, хотя не прекращал обычной заботы и о пользе ближних. Часто с умилением и слезами он воспевал сам себе: «душе моя, душе моя! что спиши? конец приближает­ся, и имаши смутитися». Старец часто ходил к изготовлен­ной им самим могиле, и на ней, размышляя о смерти и суде Божием, проливал слезы и глубоко вздыхал.

Господь верному рабу Своему не только открыл приближа­ю­щуюся кончину, но определил и самый день ея. Блажен­ный старец, задолго до смерти, объявил братии, что кончина его последует в воскресный день до восхода солнца. Лежа на одре болезни, старец призвал учеников и, между прочим, сказал им: «я отхожу от вас к вечной жизни; а вы пребывайте бого­угодно, каждый в своей, Богом предъизбран­ной, службе, безвыходно из скита, ради любви брат­ской по Бозе».

Но вскоре к тяжелой болезни старца присоединилась другая тягчайшая горячка. Совершен­но изнемогая под бременем ея, он только повторял себе: «воля Господня да будет о мне; – что угодно Господу, да сотворит», и потом погружал­ся в молитву. Угаса­ю­щий подвижник три дня и три ночи лежал недвижим, и едва было заметно его дыхание, так что братия, рыдая, ожидали только скорой кончины его. Но к общей радости и удивлению, по истечении трех дней, старец получил неожидан­ное облегчение, встал с одра и обратил­ся к братии с словами: «время жизни моей оканчивает­ся; о чем мне и Господь возвестил! Вы изберите из среды вас себе наставника вместо меня; я его поставлю и благословлю». После этого, спустя день, блажен­ный старец благословил преемником себе избран­наго братиею старшаго ученика своего Макария и вручил ему братию и попечение о ней. Макарий, поклонив­шись умира­ю­щему отцу своему до земли, дал обещание соблюдать все отеческие заповеди его.

Почувствовав облегчение от болезни, Иеросхимонах Иисус поспешил в последний раз совершить Божест­вен­ную литургию и причастил сво­их учеников св. Христовых Таин. После литурии он опять почувствовал изнеможение и возлег на болезнен­ный одр, с котораго уже не вставал. В эти предсмертныя минуты он весь исполнен был необыкновен­ной радости, которая доказывала его готовность к переходу в вечность. Забота об устроении в ските камен­ной церкви не оставляла блажен­наго старца на смертном одре. В 1719 году он упросил Анзерскаго стро­ителя Германа, за достаточное количе­с­т­во денег, заготовить кирпич и другие материалы, которых уже не мало было приготовлено. Но эти приготовления остановились по причине перевода Германа в другой монастырь. На одре смертном Иисус просил Анзерскаго стро­ителя Спиридона о продолжении этого дела и вручил ему 236 рублей, 1 алтын и 2 деньги. Этого достаточно было для совершения дела. Будучи уже при смерти, сверх этих денег, он отдал иеромонаху Филарету, монаху Проклу и послушнику Онисиму 100 червон­ных и 38 руб. на ту же постройку. Иисус дожил до воскреснаго дня, в который тогда пришлась неделя православия. Рано утром призвав к себе всех учеников, он последний раз облобызал и благословил каждаго, а ученики свидетель­ствовали предан­ность свою старцу горькими слезами. Простив­шись со всеми, иеросхимонах Иисус сказал: «отхожу ко Владыке моему Господу Иисусу Христу, а вам оставляю путеводителем к царствию небесному о. Макария; от него не отставайте на пути добродетелей. Еще заповедаю вам: тела моего по смерти не омывайте, одежду на нем не переменяйте, а в которой теперь нахожусь, в ней положите во гробе; погребете сотворите сами, без мирских людей.» Когда плачущие иноки спросили: «отче святый, как мы останемся в сиротстве без тебя: желали бы и мы умереть с тобою, ибо ты нас вел ко Христу за собою, а ныне далеко оставляешь» – старец сказал: «утешьтесь, мои возлюблен­ные, ибо я хотя телом разлучаюсь, но духом пребуду навсегда с вами», и с этими словами отпустил их в кельи. Из числа учеников один служив­ший старцу в болезни, вышедши от старца, остановил­ся и не пошел в свою келью. Он тайно, чрез скважину, посмотрел на больного и увидел, что, проводив из кельи иноков, старец встал с одра, преклонил­ся на колена посреди кельи, молил­ся со слезами Богу и Пресвятой Богородице, призывая и святых угодников, и в молитве этой часто поминал устроен­ную им св. киновию и братию. После молитвы он лег на одр и перекрестил­ся. Чрез несколько минут опять встал с одра и на коленях молил­ся Господу с воздетыми руками так: «Господи Боже мой! благодарю Тебя, что призрел на смирение мое и сподобил меня скончаться в православной вере в Тебя в исповедании и в исполнении заповедей Тво­их! Приими, Владыко Преблагий, в мире, дух мой, а Тво­их рабов, которых во едино стадо чрез меня грешного собрал, сохрани...» Непродолжи­тель­на была эта молитва добродтель­наго подвижника, и он лег на одре. В эти минуты на лице умира­ю­щаго образовалась видимая перемена: с устремлен­ным к небу взором лице его сияло необъяснимым спокойствием и радостию. Он пребывал уже недвижим в молчании и как будто с кем душевно беседовал. Вдруг молчание свое старец прервал восклицанием: «Благословен Бог отцев наших! если так, то уже не боюсь, но в радости отхожу от мира сего!» С этими словами в келье явил­ся необыкновен­ный свет, разлилось великое благо­ухание и слышен был пресладкий глас многих, неизвестно где по­ю­щих, псаломскую песнь: Яко пройду в место селения дивна даже до дому Божия, во гласе радования и исповедания, шуму праздну­ю­щих (Пс.41:5). В эту минуту, блажен­ный на одре своем совершен­но обратил­ся лицем вверх, ноги простер, руки положил на персях крестообразно, и душа его отлетала в обители небесныя, куда постоян­но стремилась во все течение своего земного стран­ствования.

Честна пред Господом смерть преподобных Его (Пс.115:6). Это слово Господне исполнилось над иеросхимонахом Иисусом, которого Господь сподобил преставиться в преклон­ных летах, тихо и мирно, после подвигов благо­честия, в неделю православия, утром, до восхода солнца – 6-го марта 1720 года, так, как предсказал о том старец задолго до своей кончины.

Ученики, возвратив­шись от старца в кельи, вдруг услышали приятное духовное пение и, полагая, что началось в церкви утрен­нее богослужение, поспешили в церковь, – но, к удивлению, нашли ее запертою. В недо­умении они начали прислуши­ваться к пению: казалось, что оно про­исходило в келье умира­ю­щаго. Все туда устремились и нашли Преподобнаго на одре уже мирно предав­шего душу свою Господу. Плач учеников его был неописан­ный; они много сетовали о разлуке с сво­им отцем, но еще более о том, что не сподобились видеть самую кончину его. Положив честное тело подвижника в гробе, они оставили его в келье до погребения.

Кончина блажен­ного старца не была оглашена учениками его, однако ж узнали о ней иноки Соловецкого монастыря и Анзерскаго скита, и в короткое время Голгофский скит наполнил­ся посетителями, которые принесли с собою ладану, восковых свечей, деревян­наго масла и т. п. Все желали, чтобы приношения их были употреблены при самом погребении. Пришедшие иноки и миряне, окружив келью, ожидали погребения старца; но немногие сподобились быть при этом. Сильный дождь вынудил собрав­шихся разойтись; а между тем ученики, воспользовав­шись этим случаем, исполнили заповедь старца и совершили погребение без мирских людей. Отпевание про­исходило в церкви; чрез три дня по преставлении, т. е. в среду на второй неделе св. Четыредесятницы, после преждеосвящен­ной литургии. Совершали священ­нодействие иеромонахи Иакинф Филарет и Прокл с иеродиаконами в присутствии всей скит­ской братии и пустын­ножителей, которые поспешили на провожание своего отца. Когда оставалось отдать последнее целование почив­шему старцу, было прочитано найден­ное в келье в запечатан­ном конверте духовное завещание братии. В завещании Преподобный, прежде всего, воздает хвалу Господу Богу за все Его благодеяния к себе в продолжение долголетней жизни своей; затем, выразив всю свою надежду на воскресение и жизнь вечную, утешает учеников, прощает­ся с ними, благодарив всех еще живых благодетелей, и, наконец, объявляет, что имения никакого не осталось. Скит­ские иноки на сво­их руках вынесли из церкви утружден­ное тело старца и положили в камен­ном склепе, приготовлен­ном на самой горе, глубиною не более одного аршина. Поверх склепа они поставили деревян­ную, хорошо отделан­ную гробницу, на которой сделали приличную надпись, а на самую гробницу положили еще деревян­ную доску с словами: «Здесь скончал­ся 1720 года, марта 6-го дня, Преподобный Иов (в схиме Иисус), стро­итель прежде быв­ший Анзерский, а потом Голгофский, рожден­ный 1635 года. В монаше­с­т­во поступил 1701 года. В Анзерский скит перешел на безмолвие 1702 года. Стро­итель­ство Анзерское принял 1706 года. В схиму постригся в 1710 году. На гору Голгофу пришел жить стро­ителем 1714 года. Показав­ший образ добродетелей – словом и житием, любо­вию и духом, верою и чистотою сердечною. От рождения жития его было 85 лет». «1720 года марта 9-го дня погребен здесь». С самого дня погребения, усердству­ю­щие во множе­с­т­ве начали отправлять на могиле его пан­нихиды; так что чрез несколько времени, усердием учеников блажен­наго старца, над гробницею поставлена часовня и на надгробной доске изо­бражен лик Преподобного.

По смерти блажен­ного старца все дела о дальнейшем устроении Голгофо-Распят­скаго скита приняли другой ход. Анзерский стро­итель объявил, будто покойный приказывал духовному отцу при кончине своей, чтобы оставлен­ныя им деньги, равно и заготовлен­ные материалы, отдать в Анзерский скит на сооружение придель­ной теплой церкви во имя Рождества Пресвятыя Богородицы. Хотя деньги и были употреблены по желанию стро­ителя, но выстроен­ный придель­ный храм вскоре сгорел со всею ризницею и имуще­с­т­вом. Ученики старца, не видя себе ни откуда защиты, в 1721 году вынуждены были выйти из скита в Соловецкий монастырь и Анзерский скит. На Голгофе остались только два любителя безмолвия – иноки Ген­надий и Сергий. От этих последних обитателей скита началь­ством Соловецкаго монастыря отобрано скит­ское и церковное имуще­с­т­во и передано в Анзерский скит. Наконец, указом Святейшаго Синода, от 23-го июля 1723 года (за № 496), Голгофо-Распят­ский скит, как малолюдный, соединен с Анзерским Тро­ицким скитом.

Но гора «Голгофа» – священ­ное место, про­славлен­ное явлением Пресвятой Богородицы, не осталось пустым. Иноки, любители пустын­ной жизни, один по другом, а иногда по два, по три и более, не переставали обитать в упадшем на время ските.

В 1764 году, при учреждении духовных штатов, Голгофо-Распят­ский скит приписан к Соловецкому монастырю, и с этого времени Соловецкие настоятели взяли скит в свое попечение. В 1768 году, по указу Святейшаго Синода, были возвращены в Распят­ский скит все вывезен­ныя из него и хранив­шияся в Архангель­ске, в архиерейском доме, драгоцен­ные вещи, большею частию дары цар­с­т­вен­ных особ прежнего времени, Евангелие, потиры, кадила, облачения и проч.

До 1826 года в Голгофо-Распят­ском ските жили Соловецкие иноки, искав­шие особен­ной строгости жизни, безмолвия и отшель­ничества. Деревян­ный храм, построен­ный Иисусом, пришел в совершен­ную ветхость. Но в 1826 году скит приведен в благо­устройство тщанием настоятеля Соловецкаго монастыря, архиманд­рита Досифея. С разрешения Святейшаго Синода, в Голгофском ските выстроена и освящена 13-го сентября 1830 года новая камен­ная церковь Распятия Господа Иисуса Христа и при ней теплый придел Успения Пресвятой Богородицы. В этом приделе, на левой стороне, находит­ся гробница блажен­ного старца, иеросхимонаха Иисуса. Деревян­ная церковь, выстроен­ная им, перенесена под гору, на то место, где было первое явление Пресвятой Богородицы блажен­ному старцу, т. е. на место кельи пустын­ножителя, иеродиакона Паисия. С этого времени постоян­но назначает­ся в ските Иеромонах из Соловецкаго братства, опытный в иноческой жизни, в каче­с­т­ве стро­ителя, и десять или более под его ведение иноков; последние посылают­ся всегда из особен­но расположен­ных к воздержной и безмолвной жизни, по соб­с­т­вен­ному желанию.

Скит­ский устав основателя старца Иисуса относи­тель­но церковного и келейного правила и постной трапезы доселе исполняет­ся в точности, исключая того, что возобновителем скита, архиманд­ритом Досифеем, по немощи братии благословлено на трепезе вкушать рыбу в те дни, в которые разрешает это Церковь.

В Голгофо-Распят­ском ските про­изводит­ся непрерывное чтение Псалтири, в теплом Успенском приделе, у самой гробницы основателя. Оно не прерывает­ся ни днем, ни ночью, кроме того часа, в который совершает­ся боже­с­т­вен­ная служба в этом храме. Во все остальное время, чрез каждые два часа, в ските слышат­ся три удара на колокольне в небольшой колокол, – этим извещает­ся смена чтеца-инока. Цель этого чтения та, чтобы непрестан­но славословить имя Божие и поминать живых и умерших благотворителей. Так, на каждой славе Псалтири возносит­ся молитва о здравии благо­честивейшаго Самодержца России и Его Августейшаго дома, Святейшаго Синода, всей братии Соловецкаго монастыря, братии скит­ской, благодетелей и посетителей обители и всех православных христиан. К этому присоединяет­ся моление и об усошних, – о вечном их покое, с надеждою на воскресение по вере в воскресшего Господа.

В летнее время тысячи богомольцев стремят­ся из Соловецкой обители на Голгофу не смотря на опасности, неизбежныя при переправе на Анзерский остров чрез бурный морской проток. Умили­тель­но видеть, как эти стран­ники с благоговением повергают­ся пред гробницею блажен­наго старца, с каким усердием служат пан­нихиды об упокоении души этого великаго труженика, с присоединением и имен усопших сво­их родных и близких.

Со­времен­ные Преподобному старцу иноки изо­бражают внешний вид его так: он был среднего роста, телосложения благообразного; имел лице широкое, гладкое; на ланитах приметен был румянец. Глаза светлые и проницатель­ные, взгляд приятный; волосы на голове украшены снего-светлою сединою, кудрявые, благолепно разстилались по плечам; уста и нос умирен­ные; борода густая, одного цвета с волосами на голове; длина ея доходила до трех дланей и в конце раздвоялась.

Дата добавления: 2015-08-28