В шаге от превращения речь перевертышей становится лаконичной, а мышление – прямолинейным.
– Их трое, – шепотом, будто нас могли подслушать, поправил я. – Третий на крыше.
Костя издал полустон-полурык, взглянул сквозь стену на Кэтчера.
– Человек. Почти залез.
– Слушай, я его опережу. Пойду через Сумрак и нападу на оборотня первым. А ты встретишь сладкую парочку здесь.
Лицо перевертыша исказила гримаса.
– Справишься?
– Справлюсь, – решительно ответил я и выскочил наружу. Позади раздался еще один стон-рык, а следом неаппетитный звук, который обычно можно услышать лишь в мясном разделочном цехе.
* * *
В Сумраке лестница выглядела куда надежнее, чем в реальном мире. Хрипло дыша, я гнался за блеклой тенью Кэтчера. Парень двигался намного медленнее, но и фору имел приличную. А мне нужно было опередить его любой ценой. Я ничуть не сомневался, что оборотень нападет, едва жертва вылезет на крышу. Чего ему выжидать? Площадка небольшая, прятаться негде. Надо вцепиться жертве в горло до того, как она сообразит, что к чему, и попытается бежать.
Поначалу расстояние быстро сокращалось, но уже к середине подъема я запыхался. К тому же меня отвлекал гулкий вибрирующий звук, сопровождающий касание перекладин. Дурацкие сумеречные штучки проявлялись, как всегда, не вовремя.
По счастью, Кэтчер не стремился побить мировой рекорд. И буквально за пару метров до финиша я понял, что успеваю. Прищурившись, я пробил сумеречное отражение Кэтчера. Разминуться не удавалось, пришлось идти сквозь него, хотя подобные фокусы мне никогда не нравились. А уж как они не нравятся людям, нас предупреждали не раз. Говорят, от таких прохождений даже случались остановки сердца. К сожалению, в нынешней ситуации выбора не было. Приходилось рисковать.
Еще пара рывков, и я забросил тело на гладкую поверхность крыши. Откатился, поднялся на ноги.
В Сумраке площадка выглядела совершенно открытой. В воздухе плавали смутные тени то ли балок, то ли реек. А еще я увидел оборотня – густой ком Тьмы с горящей алой аурой. При моем появлении ком зашевелился. Видно, почуял неладное. А может, просто не мог сдержать нетерпение, слушая, как неторопливо, по меркам животного сознания, поднимается добыча.
Разобрать, где у оборотня перед, где зад, из Сумрака я не смог и решил, что сейчас его внимание сосредоточено на лестнице, к коей он и повернут мордой. Зайдя ему за спину, я встал у самого края площадки и лишь потом вышел из Сумрака.
– Ночной Дозор…
Договорить я не успел. Реакция зверя была молниеносной, движения – сокрушительными. Вот перед глазами маячит широкая мохнатая туша, а вот я уже лечу спиной вперед, врезаюсь во что-то очень твердое и падаю на колени, безуспешно пытаясь вздохнуть. Спасло меня то, что оборотень не оторвал мне голову сразу. Он крутнулся по площадке и повторил свой нокаутирующий, больше похожий на удар кувалды прыжок. Шансов отразить или упредить его у меня не было. Колени стали ватными, перед глазами плыли разноцветные круги. Однако на этот раз защитный амулет отреагировал на угрозу. И оборотень, вложивший в прыжок всю свою скорость и массу, на полном ходу влип в прозрачную хрустальную стену.
Раздался пронзительный визг. Огромный волк мучительно изогнулся, рухнул на пол, тут же подскочил и, жалобно скуля, свалился снова. С третьей попытки ему все же удалось подняться. Поджав переднюю лапу, он, качаясь будто пьяный, сделал несколько коротких скачков к краю крыши.
Не знаю, что он собирался делать – уйти в Сумрак, сигануть вниз или собраться с силами и дотянуться-таки до моего горла? Оборотни регенерируют с невероятной скоростью, поэтому действовать надо быстро. Не вставая, я шарахнул заклинанием. Только почему-то вместо мощного и надежного Опиума, специально заготовленного для оборотней, выбрал не менее мощный файербол.
Эффект оказался потрясающим. Все равно что выстрелить в упор из гранатомета.
Металл под ногами дрогнул, отозвавшись гулким эхом. Щеки опалила волна жара. Сгусток пламени, изрядно накачанный Силой, взорвался, проделав в полу метровую дыру. Старые ржавые перила, заботливо удержавшие меня на крыше, лопнули как резиновые. Засветился раскаленный докрасна металл. Тут бы мне и конец, но меня спас амулет. Мой личный щит мага таким взрывом смело бы начисто. Однако амулет ваял мастер посильнее.
По хрустальной поверхности побежали трещины. Прозрачная призма защиты помутнела, но все-таки выдержала. Я вторично ударился спиной о перила и растянулся на полу, радуясь тому, что Кэтчер так и не успел залезть на крышу. Оборотню пришлось хуже. И в отличие от меня щита мага у него не было.
Пламя охватило мускулистое тело. Ударная волна вышвырнула волка за пределы импровизированного ринга. Секунду спустя снизу донесся сочный шлепок. И тут же раздался звучный рык. Кажется, два других оборотня добрались до Кости. Или он до них – как посмотреть.
Меня по-прежнему мутило, в голове глухо стучал колокол. Похоже, первое боевое сотрясение я заработал.
Несмотря на тошноту, войти в Сумрак удалось с первой попытки. Как ни странно, стылый, пронизывающий ветер первого слоя подействовал освежающе. Голова болеть не перестала, но хотя бы вернулась способность двигаться. Жаль, в Сумраке не осталось перил, на которые можно опереться.
Покачиваясь, я добрался до лестницы. Тень Кэтчера маячила намного ниже. Вот умница, не стал выяснять, кто там рычит и что за гранаты взрываются, просто соскользнул вниз.
Стараясь глядеть прямо перед собой, я начал долгий спуск и облегченно вздохнул, лишь когда ноги коснулись земли. Возвращение из Сумрака далось труднее, чем погружение. Я на ощупь выудил из кармана фонарь. Утихшая тошнота навалилась с новой силой, однако времени на самолечение не оставалось. Скрипучую дверь едва не сорвало с петель, и из башни вылетел волк породы Баскервилей. Возможно, дело в темноте, но мне показалось, что он размером с небольшого теленка. Я толком и среагировать не успел, не то что подсечь его Опиумом. Впрочем, оборотень не обратил на меня никакого внимания. Он пронесся мимо и с шумом ухнул в кусты. В лицо ударили теплые вонючие капли.
Дверь снова хлопнула, и вслед за волком на улицу грациозно выпрыгнул снежный барс. Он заметно уступал в массе противнику, но это его ничуть не смущало. Неразборчиво рыкнув, барс нырнул в кусты и со всех лап бросился в погоню. Некоторое время я слышал удаляющийся треск, а затем поле огласил новый визг.
Сзади послышался слабый шум. Я вскинул фонарь, резко обернулся и едва не сел на землю. Сотрясение мозга как есть. Несмотря на то что земля норовила выскользнуть из-под ног, мне все же удалось устоять. И даже сдержать накативший приступ тошноты.
Дверь скрипнула еще раз, и на пороге появился третий волк. Стройный, заметно уступающий собратьям в размерах. Белое пятно на морде походило на карнавальную маску, густая гладкая шерсть слиплась и торчала клочьями, на спине виднелись глубокие раны. Оборотень, глядя на светивший в глаза фонарик, совсем по-человечески прищурился. Я облизнул сухие губы.
– Ночной Дозор. Лечь на землю, не двигаться. Руки так, чтобы я их видел.
Я грозно замахнулся, хотя для удара Опиумом позерские жесты не требовались. Волк жалобно заскулил, распластался на земле и смешно прикрыл глаза лапами. Правда, в тот момент мне было не до смеха.
* * *
Костя вернулся минут через десять. И не один, с добычей. Странное зрелище – голый мужчина, шагающий по заснеженному полю. Особенно если этот мужчина волочет за собой тушу волка-переростка.
На плече у перевертыша запеклась кровь, вдоль правого бока тянулись длинные красные полосы, однако держался он бодрячком.
– Взял последнего? – Он плотоядно посмотрел на поскуливающего волка, и я вдруг заметил красные разводы вокруг Костиного рта. Выглядели они жутковато. Перевертыш явно пытался стереть кровь, но целиком отмыться не удалось.
– А где третий, сверху?
– Где-то там, за башней.
– Ты даже не проверил, жив он или нет? – поразился Костя.
– Ну простите! У меня, как видишь, пленник. И еще он. – Я кивнул в сторону Кэтчера, от чего немедленно заработал новый приступ тошноты. Признаваться, что и стою-то я с трудом, не хотелось.
– Все с тобой ясно. – Перевертыш вздохнул.
– С твоим-то что?
– Да все с ним в порядке, – отмахнулся Костя. – Так, придушил слегка. Ладно, следи пока за ними, если что – зови.
Он выпустил заднюю лапу пойманного волка и пошел в обход башни. Непохоже, чтобы холод и жесткая, покрытая колючим льдом земля его беспокоили.
– Готов, – спустя минуту донесся его голос. Костя вынырнул из темноты и показал мне большой палец. – Так, я по-быстрому оденусь.
– Валяй, Тарзан.
Я посмотрел на Кэтчера. Кэтчер держался. Происходящее полностью выбило его из колеи, но по крайней мере он не убежал с воплями в лес или к машине. Спасибо Голливуду, теперь объяснение: «Они оборотни, а мы охотники типа Блейда» – не повергало молодежь в шок. На всякий случай я намекнул, что лучше бы ему держаться поближе, возможно, в темноте шарится еще парочка волков. Кэтчер кивнул и в целом вел себя тихо.
– Трансформируйся в человека, – приказал я плененному оборотню. Тот посмотрел на меня умоляющим взглядом и снова заскулил.
– Кому сказал, трансформируйся!
Я вновь угрожающе поднял руку. Продолжая поскуливать, оборотень кое-как поднялся и начал меняться. Вскоре стала понятна причина заминки. Волк оказался волчицей. Худой, перемазанной в грязи девушкой. Естественно, голой.
Кэтчер от такого зрелища совсем обалдел, мне же было не до обнаженки.
– Держи. – Костя появился у меня за спиной и кинул девушке куртку. – Я еще во время драки понял.
Девушка спешно натянула куртку. Куртка оказалась коротковата.
– Можно взять одежду? – умоляюще пролепетала бывшая волчица. Ее била крупная дрожь.
Костя усмехнулся.
– Ну, пошли, если недалеко.
Мне показалось, что от его слов девушке стало не по себе. Неуклюже ступая по смерзшейся земле, она в сопровождении конвоира уковыляла во тьму.
Кэтчер проводил их долгим взглядом, деликатно кашлянул.
– И что теперь будет?
– С оборотнями? Как обычно, суд. У нас все цивилизованно, серебряными пулями стреляем только при оказании сопротивления.
– Я заметил. – Кэтчер опасливо покосился на вершину башни, где взорвался файербол. – А со мной?
– Да ничего. Может, память сотрут, а может, и нет. Ты, конечно, многовато видел, чтобы оставлять без внимания.
– Понятно. – Мне почудилось, в голосе Кэтчера мелькнуло разочарование. – Как я понимаю, игра на сегодня отменяется?
Я развел руками. Какая уж тут игра.
Вскоре вернулся Костя. Девушка в дутой оранжевой куртке, черных колготках и легких сапожках на высоком каблуке плелась следом.
– Наших я вызвал. Сказали, что приедут через полчаса, – поделился перевертыш. – Ну что, вяжи этих гавриков.
– Лучше ты, – с трудом выдавил я.
– Досталось? – посочувствовал Костя. – Ты молоток, жахнул от души. Свалить оборотня одним файерболом – это, брат, непростая задача.
– Угу, – буркнул я. – Сила есть – ума не надо.
* * *
Подкрепление прибыло точно по расписанию. К тому времени придушенный Костей оборотень начал подавать признаки жизни, и я, дабы не искушать судьбу, повторно усыпил его Опиумом. Максим Максимович выбрался из машины, повздыхал при виде Кэтчера и внимательно выслушал нашу историю.
– Девочку порасспрошали? – спросил он после того, как Костя живописал стычку.
Перевертыш кивнул:
– Допросили. Только она ничего не знает. Главного Леха файерболом сжег. А она младшая сестра этого. – Костя пнул сопящую во сне тушу.
– И она сказала, что это ее первая охота? – грустно уточнил маг.
– Вторая, – простодушно ответил Костя. – Первая на стройке была. Но я ей верю.
– Веришь, значит… Хорошо, коли веришь. Леша, ты чего бледный такой?
– Кажется, у меня сотрясение. – Я подавил очередной спазм в желудке.
– Сотрясение… Вижу. – Максим Максимович приложил руки к моим вискам. – Сотрясение – это плохо. Самому такое лечить несподручно.
Некоторое время мне казалось, что внутри черепушки бегает стадо могучих африканских муравьев. Однако желудок бунтовать перестал, да и головная боль стала вполне терпимой. Максим Максимович со вздохом опустил руки.
– Не целитель я, ребятки, уж простите. Ты, Леша, как вернешься, к Инге зайди, она тебя поставит на ноги. А я только так, перевязку могу.
– Нет-нет, спасибо, почти прошло, – искренне поблагодарил я.
Костя подошел к спящему оборотню.
– Мне перекинуться? Он же спросонья опять метаться начнет.
– Не начнет.
Максим Максимович сложил пальцы в кольцо, и вокруг волка вспыхнул тонкий огненный круг. Костя поспешно отскочил назад.
– Встань, – звучным баритоном приказал Максим Максимович. Оборотень вздрогнул. Отряхиваясь, поднялся на ноги и обвел нас мутным взглядом. Язычки пламени немного выросли.
– Перекинься, – коротко приказал маг.
Взгляд волка прояснился. Он оскалился, обнажив клыки. Пламя снова выросло и теперь доставало мне до пояса.
– Перекинься, – повторил Максим Максимович.
– Сева, пожалуйста, сделай как они говорят, – раздался испуганный женский голос. – Они Алекса убили и тебя убьют.
Мотивация вышла сомнительной. Как по мне, она скорее провоцировала агрессию. Но голос сестры подействовал. На лекциях нам говорили, что родственные связи у оборотней очень сильны. А возможно, волк просто испугался огненного кольца. Как бы то ни было, сопротивляться он не стал. Превратился в небритого грузного мужчину лет сорока с заросшей черным волосом грудью и диковатым взглядом.
Огонь погас. Костя без особых церемоний скрутил пленника и ткнул мордой в капот. Скрепил руки оборотня наручниками. Я заметил бегущую по металлу гравировку. Наручники явно были непростыми.
– Ночной Дозор. Вам предъявлено обвинение в незаконной охоте, убийстве и сопротивлении сотруднику Дозора. Не будешь дергаться – доживешь до суда.
Оборотень оскалился.
– И что ты сделаешь, Светлый? Лишишь лицензий на охоту? Так у меня их отродясь не было. Сдашь Инквизиции? Так я лично никого не убил, любое колдовство покажет. А что убегал, так это с перепугу: ты же сам первый на меня набросился.
– Чего-о? – Костя повторно ткнул оборотня мордой в капот. – Так ты меня виноватым выставляешь?!
– Не кипятись. – Максим Максимович положил руку перевертышу на плечо. – И ты не горячись, Темный человек. Нам много от тебя не надо. Ты только скажи, кто тебя на охоту направил, и будет тебе суд по справедливости.
– А иначе? Прямо тут завалите? А сеструху мою как свидетеля? Нет, вы, Светлые, не такие.
– А иначе мы сдадим тебя твоим же, – невозмутимо сказал Максим Максимович. – Вы, дикари, не понимаете, вы не нам вредите, вы себе вредите. Вот живет вампир. Честный, пьющий по выходным суррогатную кровь и раз в год получающий лицензию на настоящую охоту. И вот приходит он за своей лицензией в Дозор, а ему говорят: звиняй, друже, в этом году лицензий не будет. Потому что за год двадцать нападений случилось, ровно квота, выделенная на всех городских вампиров. Так что придется тебе, дорогуша, посидеть на голодном пайке. И уходит этот честный вампир несолоно хлебавши.
Максим Максимович вздохнул и закончил:
– Ненавидит он Дозор, конечно. Только знаешь, кого он пуще Дозора ненавидит? Пуще Дозора он ненавидит того дикого вампира, что своей охотой его законной доли лишил. А вы, перекидыши, своими нападками сейчас без корма не одного собрата оставили. А то и кого из магов честного разрешения на колдовство пятого уровня лишили.
По-моему, тут Максим Максимович перегнул. Все же маги за перевертышей не в ответе. Но, судя по мелькнувшей в глазах пленника злобе, общий посыл оказался верен. Такое развитие событий оборотня не устраивало. Я решил подлить масла в огонь.
– Дневной Дозор вас, кстати, тоже по головке не погладит. Там оборотней и так не особо любят, а уж если ваши вылазки магам боком выйдут, даже не знаю, что Юрий Юрьевич сделает.
В том, что Темный маг служит пугалом для большинства Иных города, я убеждался неоднократно. Однако сейчас его упоминание не возымело должного эффекта. Даже наоборот, оборотень, до того лишь скрежетавший зубами, вдруг захихикал. Мерзким мелким смехом, никак не вяжущимся с его брутальной внешностью и уголовным лексиконом.
– Обломись, Светлый, Юрич больше ничего не решает.
– Что? – Я удивленно моргнул.
– Выгнали Юрича из Дозора. Погнали, как шавку-у… – Довольный голос оборотня перешел в вой, когда Костя съездил ему по уху.
– Вот и чудно, – дружелюбно закончил Максим Максимович. – Значит, в Дозор не поедем, а поедем сразу к Корноухому. Так вашего главного зовут? Где-то у меня его адресок записан…
Маг достал из кармана архаичный блокнотик в кожаном переплете. Оборотень снова взвыл.
– Светлые… позорные… Не надо. Не надо Корноухого. Я скажу. Я все скажу, только без Корноухого.
И он заговорил. Быстро, сбивчиво, иногда срываясь на глухое утробное рычание. О сожженном файерболом приятеле, с которым они уже ходили на кровавую охоту. О давней дружбе приятеля с одним очень деятельным вампиром. О деятельном вампире, который нашел способ обеспечить себя жертвами вдали от городских огней и патрульных Ночного Дозора. О том, как вампир нашел верного союзника среди людей. О союзнике – моем ровеснике, участвующем в игре с момента ее основания. К которому однажды пришел странный гость и рассказал о существовании – нет, не Иных – вампиров! И предложил сделать его бессмертным кровососом в обмен на верную службу и бесперебойную поставку крови. А парень согласился. Безо всякого принуждения, безо всякого даже самого слабого магического воздействия. Просто потому, что хотел жить вечно, а кинематограф убедительно показал, что быть вампиром – круто.
Начальство не ошиблось, руководство игры действительно не имело никакого отношения к Темным. Вот только парень не принадлежал к руководству. Обычный рядовой игрок одной из команд, разве что с богатой фантазией. А согласно правилам, каждая команда могла предложить свои задания на очередную игру. И парень не преминул этой возможностью воспользоваться.
Он специально подбирал выездные задания. Выбирал места поглуше. Его не смущала гибель других игроков, а список клиентов со временем расширился оборотнями. Иным всегда найдется что предложить людям. Особенно тем, кто готов жертвовать друзьями ради собственного блага.
Оборотень не знал имени игрока, да и видел его только мельком. Однако вычислить наводчика теперь не составляло труда. Вычислить, а затем? Ночной Дозор не вмешивается в дела людей и уж тем более не наказывает. Реморализовать – значит подписать смертный приговор. Как только просветлевший душой парень поймет, что натворил, он просто наложит на себя руки.
Я заметил, как Костя стиснул кулаки. Кажется, мы думали об одном и том же.
– Пусти его в мою машину, – печально сказал Максим Максимович, когда оборотень закончил. – Вы берите девочку и поезжайте следом. Отвезем их в офис до выяснения. А там видно будет.
– Пошли. – Костя с мрачным видом встряхнул оборотня и запихнул на заднее сиденье «рено». Сам перевертыш сел в мою машину рядом с девушкой. Кэтчер выжидающе посмотрел на меня. Я развел руками.
– Едем в офис, – и добавил в тон Максиму Максимовичу, – а там видно будет.
Прозвучало не очень оптимистично, но никаких особых указаний насчет невольного свидетеля маг не дал.
Машины, неуклюже переваливаясь, выбрались с проселочной дороги на шоссе. В салоне очень кстати царила тишина. Головная боль, отступившая после манипуляций мага, понемногу возвращалась, хорошо хоть без тошноты. А еще на душе было как-то по-особому гадко. Вроде ничего особенного не произошло – мало ли в мире маньяков и убийц, но почему-то этот обычный парень, по сути, даже не замазавшийся кровью, выглядел куда омерзительнее диких вампиров и бешеных оборотней. Может быть, потому, что мы ничего не могли с ним поделать. А может, потому, что в отличие от терзаемых голодом Темных у него был выбор. И он его сделал.
Глава 2
Юрий. Темный
Молодые сотрудники часто сравнивают работу в Дозоре со службой в полиции или армии. Те, кто постарше, их не разубеждают. Молодежи свойственно идеализировать свою работу. Ощущать собственную значимость, преодолевать мнимые тяготы. Незачем их разуверять.
На деле порядки в Дозорах куда либеральнее, чем в силовых структурах. Особенно в нашем. Светлым хотя бы приходится дежурить по ночам, наше время – день. Разумеется, аврал может случиться в любое время суток. Но, как правило, на ночь в офисе остаются только дежурные. У остальных весьма свободный график, непыльная офисная работа, ленивое патрулирование улиц, редкие случайные проверки зарегистрированных Иных, зачастую сводящиеся к чаепитию с Темными или угрюмому бурчанию через порог со Светлыми. Настоящие расследования или боевые операции столь редки, что даже старички воспринимают их как приключения, что говорить о молодых, которых хлебом не корми, дай жезлом помахать.
Так что борьба за место в Дневном Дозоре кипит и днем, и ночью. Хорошие деньги, статус, власть не только над людьми, но и над Иными. И никаких тягот. Во всяком случае, по армейским меркам.
Я сделал глоток и поставил полупустую чашку на подоконник. Несмотря на небольшой плюс, кофе остыл слишком быстро. Распахнув оконную створку, я облокотился на перила остекленного балкона и некоторое время наблюдал за кружившим над мэрией вороньем. До выборов оставалось меньше недели, а то, что градоначальника не переизберут, известно уже сейчас. Не переизберут, да еще и возбудят уголовное дело за нецелевые расходы. Но это произойдет только через год и с вероятностью в шестьдесят четыре процента. У мэра неплохие шансы.
Я поправил воротник белой теннисной футболки; все-таки не по погоде одежда. Магическая аура защищала от переохлаждения, с такой можно гулять и в тридцатиградусный мороз. Однако организм не верил, что ему ничего не грозит, и сигнализировал о возможном обморожении легким ознобом. Я подхватил чашку, вернулся в квартиру и захлопнул дверь. Выплеснул остывший кофе в раковину, вновь включил чайник. Аура понемногу тянула силы, и я развеял магическую защиту. Хотя куда мне теперь тратить энергию? Только на мелкие бытовые радости вольного мага.
Кофе был хорош. Настоящий зерновой кофе, привезенный из Бразилии. Я сел в кресло, рассеянно пощелкал пультом и оставил на экране красных человечков, отчаянно пытавшихся запихнуть черно-белый мяч в ворота синих. За последнюю сотню лет интересы человечества ничуть не изменились. С другой стороны, так ли это плохо? Вот сидит в кресле Темный маг. Пьет кофе, перечитывает книги, написанные пару веков назад, смотрит спортивные телеканалы и передачи о природе. Чем он лучше? Тем, что помимо бессмысленного времяпрепровождения мог бы вершить людские судьбы? Так ведь и простые люди могут немало.
Меня часто называют трудоголиком, что не совсем верно. Просто я никогда не бежал от работы, а пост главы Дозора заставлял уделять службе много времени. И все же Иные, целиком посвятившие себя работе, всегда казались мне существами нездоровыми. Я мог понять людей, стремящихся обеспечить семью или достигнуть вершин. В конце концов, жизнь коротка, и желание успеть как можно больше естественно. Но Иные не связаны рамками времени, и проблем с материальными благами у них нет. Остается труд ради труда – старая коммунистическая сказка. Сказка для людей. Иной, посвятивший профессиональной деятельности сотни лет, прекрасно понимает, что труд не превратит тебя в сверхчеловека, не откроет дверь в дивный новый мир. И даже люди, на которых ты повлиял и для которых стал примером, состарятся и умрут точно так же, как миллионы других людей, вовсе не знавших о твоем существовании. Время убивает энтузиазм. Остаются только холодное умение ставить цели и воля, необходимая, чтобы к ним идти.
Но иногда обстоятельства оказываются сильнее тебя.
Не сказать, что отставка стала для меня шоком. Мне приходилось терпеть и не такие удары судьбы. Да и по коллективу, который норовит вонзить нож в спину, я не скучал. Однако ощущение дискомфорта не покидало всю неделю, что раздражало даже больше, чем сам дискомфорт. Мелькнула мысль взять отпуск. Побывать в странах, где еще не бывал. Пообщаться со старыми приятелями. Сплавиться по какой-нибудь горной речке. Будь ситуация иной, я бы, наверное, так и поступил. Простые человеческие рецепты иногда прекрасно работают и для умудренных жизнью магов.
Будь ситуация иной…
Поражение было сокрушительным. Таких ударов я не пропускал давно. Белое пламя Алии, каркающий смех монстра, схлопнувшаяся воронка портала, мертвая ведьма на моих руках… Каков был шанс, что все сложится именно так? Один из тысячи? Один из миллиона? Кто мог предвидеть, что за секунду до coup de grace на поле боя появится Алия? Что Леночка, ни разу не нарушившая прямого приказа, поставит на карту свою жизнь, лишь бы добраться до Светлой волшебницы из моего прошлого. Что едва стоящий на ногах монстр, вместо того чтобы просто сбежать, нанесет последний удар. Не по мне – я сумел бы его парировать, – по ведьме. Я сделал все, что мог. Я учел все, что можно учесть. Этого оказалось недостаточно.
Шеф, прилетевший в пять утра, прямо из аэропорта примчался в офис. Он так и не придумал, какую линию поведения выбрать. Выслушал мой рассказ, велел написать докладную. Смерть Леночки его ничуть не расстроила – ведьма принадлежала к моему лагерю, и он это прекрасно понимал. Повторный побег Веденеевой тоже мало что изменил. Рассказ же о монстре и вовсе поставил в тупик. Я не вдавался в детали, но и общее описание обескураживало. Шеф не представлял, с чем мы столкнулись и как решить возникшую проблему. Ситуация подвисла на три дня. Шеф консультировался с Москвой. Москва решала, как извлечь побольше дивидендов из ситуации.
Отставка стала сюрпризом для всего офиса. Пусть я не пользовался всеобщей любовью, но даже недоброжелатели считали меня константой в составе Дневного Дозора и куда охотнее поверили бы в отставку шефа. Видимо, кто-то, шеф или Завулон, решил воспользоваться моментом.
Официально меня обвинили в превышении должностных полномочий, нецелевом использовании ресурсов, халатности и еще десятке смертных грехов. При оглашении обвинений шеф выглядел довольно сумрачно. У меня сложилось впечатление, что либо решение не его, либо он действует без одобрения Завулона на свой страх и риск. Как бы то ни было, с меня сняли все официальные полномочия, исключили из списка лиц, имеющих право на посещение Дневного Дозора, и лишили доступа к документам внутреннего пользования.
Когда я уходил, в офисе царило гробовое молчание. Ни слов сочувствия от друзей, ни ликования в стане врагов. Иногда тишина красноречивее любых слов…
Вздохнув, я вернул на полку книгу, смахнул пылинку с роскошного золотого переплета. Заметки афонского монаха, написанные на греческом и до сих пор не переведенные даже на английский, оказались неподходящим чтивом.
Я допил вторую чашку кофе и вдруг почувствовал легкие вибрации Силы. Охранная система информировала, что в дом вошел Иной. Несколько секунд я вслушивался в затухающие колебания, затем нехотя поднялся и подошел к двери. Принимать гостя не хотелось, но человек разумный тем и отличается от человека дикого, что умеет подавлять свои желания.
* * *
После третьего бокала виски глаза у Аркадия заблестели, а сбивчивая речь полилась гладко и в чем-то даже артистично.
– Юрий Юрьевич, вы поймите, мы за вас горой! – горячо убеждал он меня. – Мы подписи соберем овце… ально обратимся в головной офис с просьбой пересмотреть ваше дело! Вы даже не представляете, какой это для всех удар. Даже оборотни, которые шефу прилюдно каблуки лижут, сегодня все утро в углу шушукались и косо на него смотрели. Маги – так те вообще на вашей стороне! И ведьмы поохали, конечно, что Елена Владимировна погибла, но тоже решили, что твоей вины здесь нет.
От избытка чувств Аркадий перешел на «ты». Говорил он возбужденно, искренне и сочувствовал как умел. Я вспомнил пакет с фруктами, паштетами и какой-то колбаской особого копчения, который он принес. Они меня что, за инвалида теперь считают? Или думают, что я пью беспробудно?
Аркадий плеснул еще виски, бросил кубик льда и залпом выпил. Был он весь какой-то нелепый, бестолковый и в то же время деятельный. Что в работе, что в общении, что в попытках утешить. Аркадий и впрямь верил, что подписями можно что-то решить. Что Дневной Дозор готов костьми лечь, но добиться моего возвращения в отдел.
Нет, конечно, в чем-то он прав. В охающих ведьм я охотно верил. Смерть конкурентки – всегда праздник, и надо бы радоваться, но объект охоты вдруг оказывается не у дел, и выходит, что никакой возможности занять место убитой нет. Маги… тут все сложнее. Многие и впрямь мне симпатизировали. Имели свои расчеты, интриговали, но в целом, дойди дело до конфликта, предпочли бы оказаться на моей стороне, нежели на стороне шефа. Что до оборотней, в их тайное возмущение я не верил. Слишком долго они находились в положении подзаборных шавок, слишком сочную кость кинул шеф, придя к власти. Он и вампиров рассчитывал на свою сторону перетянуть, но они приняли подачку более сдержанно и по сей день соблюдали нейтралитет.
Впрочем, оборотни и вампиры мало что решали. Да и я не рассчитывал на быстрое возвращение. Во всяком случае, без серьезных усилий со своей стороны. Так что сдобренный алкоголем оптимизм Аркадия не имел оснований. Я решил сменить тему.
– Что нового в офисе?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |