нормальные люди испытают внезапный удар по своей самооценке - напри-
мер, когда их бросили возлюбленные или последовал провал на экзаменах,
- и вследствие этого они чувствуют себя отвратительными и никчемными,
то они с большей вероятностью начнут жульничать в картах, бить собак,
носить левый ботинок на правую ногу, а также делать все прочее, что согла-
суется с низкой самооценкой. Начав думать о себе плохо, люди начнут совер-
шать и плохие поступки.
В рамках эксперимента мы временно изменили самооценку студен-
ток, снабдив их фальшивой информацией, относящейся к их личности.
После прохождения теста на личностные качества одной группе студенток
была обеспечена позитивная обратная связь: им сообщали, что по результа-
там тестов они оказались людьми зрелыми, интересными, глубокими и тому
подобное. Другая группа студенток получила отрицательные сведения: ре-
зультаты якобы показали, что они достаточно инфантильны, неинтересны,
поверхностны и так далее. Третьей группе студенток не сообщили вообще
никакой информации о результатах теста. Сразу же после этого у студенток
был запланирован еще один эксперимент, проводимый другим психологом
и внешне не имевший связи с предыдущим тестом. В качестве составной части
этого второго эксперимента предполагалась игра в карты между испытуемыми и
другими студентками, с которыми они вместе учились. Игра была азартной:
участницам было разрешено делать денежные ставки, а в конце игры - сохра-
нить себе все деньги, которые они смогут выиграть. В процессе игры им несколь-
ко раз предоставлялась возможность жульничать, причем в ситуации, когда
создавалось впечатление, что уличить их нельзя. Сама ситуация была организо-
вана таким образом, что, не сжульничай испытуемая - и она наверняка
проиграла бы; а решившись на обман - совершенно точно выиграла бы зна-
чительную сумму денег.
Результаты ясно показали, что испытуемые, получившие инфор-
мацию, понижающую их самооценку, жульничали значительно больше
по сравнению с теми, кто получил информацию, не меняющую их высокую
самооценку. Что касается контрольной группы, не получившей вообще ни-
какой информации, то по <склонности к жульничанью> члены этой группы
расположились как раз посередине между двумя другими группами.
Полученные результаты говорят о том, что родителям и преподавате-
лям следует учитывать, что их собственные действия, влияющие на само-
оценку их детей и учеников, могут иметь последствия. То есть, если принять
во внимание, что низкая самооценка - важная предпосылка криминального
или жестокого поведения, то мы, возможно, захотим приложить все стара-
ния к тому, чтобы помочь людям научиться уважать и любить себя.
Физиологические и мотивационные
эффекты диссонанса
Насколько далеко могут простираться эффекты диссонанса? На протяжении
последних нескольких лет исследователи показали, что диссонанс воздей-
ствует не только на аттитьюды; он может видоизменять и наши переживания
основных физиологических влечений. Так, при определенных, точно уста-
новленных условиях снижение диссонанса может привести к уменьшению
чувства голода, жажды или боли у тех, кто их испытывает.
Вот как это происходит.
Представьте себе, что Вика Добровольца убедили принять на себя
обязательство побыть в ситуации, в которой он в течение долгого времени
будет лишен еды и питья или в которой он будет подвергаться ударам
электрического тока. Если у Вика мало внешних оправданий для подобного
решения, то возникнет диссонанс: каждая из когниций, относящихся к спаз-
мам желудка, пересохшему горлу или боли от ударов тока, будет диссониро-
вать с тем, что Вик добровольно согласился на все эти испытания, не полу-
чив взамен почти никакого вознаграждения. С целью уменьшения диссонанса
Вик убедит себя, что голод - не столь силен, жажда - не столь иссушающа,
а боль - вполне терпима.
Это неудивительно: хотя голод, жажда, боль имеют физиологичес-
кую базу, однако в них присутствует и сильная психологическая составля-
ющая. Например, с помощью внушения, медитации, гипноза, таблеток
плацебо, умелого поведения опытного врача у постели больного или ком-
бинации всего перечисленного воспринимаемая человеком боль может быть
существенно уменьшена. А эксперименты социальных психологов проде-
монстрировали, что подобного же результата могут добиться в отношении
себя самих и обычные люди, не обладающие особым даром гипноза или
медитации, но находящиеся в состоянии сильного диссонанса.
Так, Филип Зимбардо и его коллеги [58] подвергли значительное
число людей испытанию электрическим током. Одна половина участников
эксперимента находилась в состоянии сильного диссонанса: их убедили
добровольно принять на себя тяжкое обязательство подвергнуться испыта-
нию током в отсутствие почти каких бы то ни было внешних оправданий; а
вторая половина испытуемых находилась в состоянии слабого диссонанса: у
них не было выбора, зато внешних оправданий было в избытке. Результаты
показали, что первая половина испытывала меньшую боль, чем вторая. Более
того, данный феномен простирался дальше субъективных сообщений испы-
туемых: было получено четкое доказательство того, что и физиологическая
реакция на боль, измеряемая гальванической реакцией кожи, при сильном
диссонансе оказалась чуть меньшей. В дополнение к сказанному можно доба-
вить и то, что боль, испытываемая людьми в состоянии Сильного диссонан-
са, в меньшей степени вредила выполнению заданий, которые были им
поручены. Таким образом, испытуемые не просто сообщали о меньшей боли -
она так же в меньшей степени воздействовала на их поведение.
Аналогичные результаты были получены и в случае голода и жажды.
Так, Джек Брем [59] сообщил о серии экспериментов, в которых людей
подолгу держали без пищи или без воды. В этих экспериментах индивиды в
дополнение ко всему испытывали сильный или слабый диссонанс во многом
по тем же причинам, что и испытуемые в эксперименте Зимбардо. То есть у
одних испытуемых Брема отсутствовало солидное внешнее оправдание их
отказа от еды или питья, а у других такое оправдание было. Для тех, кто
испытывал сильный диссонанс, наиболее доступным способом уменьшить
его была минимизация чувства голода или жажды. В экспериментах, посвя-
щенных голоду либо жажде, испытуемые в состоянии сильного диссонанса
сообщали, что на протяжении того же отрезка времени чувствуют меньший
голод (жажду), чем находившиеся в состоянии слабого диссонанса. И снова
эффект не ограничивался простым устным сообщением. После завершения
эксперимента, когда все испытуемые смогли, наконец, наесться и напиться,
находившиеся в состоянии сильного диссонанса реально ели и пили меньше,
чем те, чей диссонанс был слабым!
Критический взгляд на когнитивный диссонанс
как на теорию
А теперь мне снова хотелось бы пригласить читателя пройти со мной за кули-
сы нашей науки.
Вспомните, что мы уже совершали нечто подобное в главе 3, когда
знакомились с тем, как ученые пытаются осмыслить противоречащие друг
другу данные (речь шла о том, как величина расхождений во мнениях воз-
действует на их изменение). На сей раз нам предстоит прогулка за сцену,
чтобы посмотреть, как эволюционирует и развивается научная теория.
Зачем вообще ученые создают теории? Теория позволяет осмыслить
то или иное явление или ряд внешне не связанных друг с другом явлений.
Обеспечивая нас новым взглядом на мир, теория может генерировать но-
вые гипотезы, новые исследования и новые факты. Теории не бывают вер-
ными или неверными. Скорее, они оцениваются по мере их полезности и
разделяются на более и менее полезные в зависимости от того, насколько
хорошо они объясняют существующие факты и насколько они плодотворны
для генерирования новой информации. Однако ни одна из теорий не дает
нам совершенного описания того, как устроен мир,
Следовательно, всем теориям время от времени бросают вызов со сто-
роны, в них сомневаются и их критикуют. Это неизбежно приводит к пере-
формулировкам существующей теории или созданию полностью обновлен-
ной теории, которая представляется более подходящей. Когда теории пере-
формулируются, они изменяются, либо расширяя, либо сужая диапазон
рассматриваемых явлений. Например, если теория слишком смутная или не-
точная, кто-то обязательно предпримет попытку упростить ее, ограничить
сферу ее применимости или переструктурировать ее язык, чтобы уточнить
природу сделанного данной теорией предсказания.
Помня об этом, давайте приступим к исследованию теории когнитив-
ного диссонанса.
Усовершенствование теории диссонанса. Как мы уже убедились, теория
диссонанса доказала, что является полезной точкой зрения на взаимодей-
ствие людей. Однако были и серьезные концептуальные проблемы с перво-
начальной формулировкой этой теории.
Возможно, главная трудность проистекает из того факта, что понятия
в первоначальной формулировке были недостаточно определенными. Вспом-
ним ее: <Когнитивный диссонанс представляет собой состояние напряже-
ния, возникающее всякий раз, когда у индивида одновременно имеются две
когниции, которые психологически противоречат друг другу. Так как появ-
ление когнитивного диссонанса вызывает неприятные ощущения, люди стре-
мятся уменьшить его>.
Но что же в точности означает - <когниции противоречат друг другу>?
Неопределенность идет от того, что сфера действия теории не ограни-
чена ситуациями, когда противоречивость основана на одной логике; в боль-
шей мере диссонанс вызывают как раз противоречия психологические. Да,
конечно, это делает теорию более притягательной и расширяет сферу рас-
сматриваемых ею явлений, однако, к несчастью, платой за это становится
точность, далекая от совершенства. Если бы предсказания теории ограничи-
вались только логическими противоречиями, то проще было бы четко очер-
тить границы ее применимости: в формальной логике существуют строгие
правила относительно того, какие выводы из данного предположения следу-
ют, а какие - нет.
Например, возьмем следующий силлогизм:
<Все люди смертны.
Сократ - человек.
Следовательно, Сократ смертен>.
Если кто-то верит в то, что Сократ бессмертен, и в то же время
принимает первых два предположения, то это будет очевидный случай
логического диссонанса. Для контраста давайте обратимся к типичной ситу-
ации психологического диссонанса:
<Я верю в то, что курение сигарет вызывает рак.
Я сам курю сигареты>.
С точки зрения формальной логики когниция <я курю сигареты> не
противоречит когниции <курение сигарет вызывает рак>; противоречивость,
несогласованность этих двух когниции - психологическая. Другими слова-
ми, следствия этих двух утверждений находятся в состоянии диссонанса, ибо
мы знаем, что большинство людей не желают собственной смерти. Однако
иногда трудно предугадать в точности, что именно окажется психологически
противоречивым для данного конкретного человека.
В качестве примера предположим, что вы испытываете глубокую сим-
патию к Франклину Делано Рузвельту и вдруг узнаете, что ваш кумир, уже
состоя в браке, завел тайный роман на стороне. Вызовет у вас диссонанс эта
новость или нет? Трудно сказать наверняка. Если вы высоко цените супружес-
кую верность и убеждены, что великие люди не должны нарушать этот прин-
цип, тогда да, вы испытаете некоторый диссонанс. Чтобы уменьшить его, вы
либо измените свои аттитьюды в отношении Рузвельта, либо смягчите аттить-
юды в отношении супружеской неверности. Однако, поскольку значительное
число людей не придерживается обоих этих убеждений одновременно, то эти
люди не будут испытывать и диссонанса. Более того, даже если человек и при-
держивается одновременно обоих убеждений, они могут не быть в центре его
внимания, не быть <рельефными>. Как же тогда нам узнать, вызовут они диссо-
нанс или нет? Это подводит нас к главному моменту. Даже когда упомянутые
когниции безусловно <рельефны>, все равно вызванный ими диссонанс ока-
жется определенно меньшим, чем если бы вам пришлось нарушать ваши соб-
ственные ценности (как произошло, к примеру, в эксперименте Джадсона
Миллса с подростками, жульничавшими на экзамене).
За последние годы неопределенность, которой грешили изначальные
концептуальные формулировки, усилиями ряда теоретиков была в значи-
тельной мере устранена [60]. Например, как уже обсуждалось ранее в этой
главе, мое собственное исследование [61] привело меня к заключению, что
эффекты диссонанса могут быть ограничены ситуациями, когда наши дей-
ствия разрушают нашу Я-концепцию. Это может происходить двумя путями:
1) либо мы сознательно и намеренно совершаем глупость; 2) либо в резуль-
тате наших действий другому человеку наносится вред, даже если мы делаем
это непреднамеренно. Примером первого может послужить прохождение че-
рез жестокую процедуру инициации ради приема в группу, которая вдруг
оказывается неинтересной, или добровольное написание контраттитьюдной
статьи за чрезвычайно скудное вознаграждение. А вот примеры <вредонос-
ных>, рождающих чувство вины акций: введение другого человека в заблуж-
дение (когда вы убедили его сделать нечто, что, как вы знаете, может нанести
ему вред); произнесение жестоких слов в адрес того, кто вам самим не сделал
ничего плохого; применение разрядов тока к невинным жертвам и тому
подобные.
Однако все эти изменения в концептуализации теории диссонанса ма-
териализовались вовсе не из воздуха - они появлялись постепенно, частич-
но из-за критики, которой подвергалась теория извне. Так, двадцать лет на-
зад я был убежден, что диссонанс может возникнуть при столкновении лю-
бых лвух когниций, и предсказанные результаты последуют с неизбежностью.
В большинстве случаев так оно и было, но происходило это потому, что мы,
теоретики диссонанса, часто неосознанно устраивали наши эксперименты
таким образом, что в них почти всегда присутствовал удар по Я-концепции.
Иначе говоря, в этих экспериментах люди или намеренно связывали себя с
глупыми действиями (вроде написания статьи, противоречащей собствен-
ным аттитьюдам), либо совершали нечто аморальное (вроде жульничанья
или обмана других). А так как мы не осознавали, что этот фактор нанесения
урона Я-концепции был включен в наши эксперименты, то иногда были
удивлены, когда, казалось бы, кристально ясное теоретическое предсказание
не выполнялось.
Например, один из экспериментов Милтона Розенберга [62] внешне
походил на уже разобранный (см. с. 216) эксперимент Артура Коэна, в котором
испытуемым за написание статьи, направленной против их собственных убеж-
дений, полагалось либо большое вознаграждение, либо малое. Однако результа-
ты, полученные Розенбергом, совсем не совпадали с выводами Коэна: у Розен-
берга вышло, что испытуемые, которые получали большее вознаграждение, в
большей степени меняли свои убеждения! Подобное расхождение результатов
породило большую путаницу, пока, наконец, Дарвин Линдер и его коллеги
[63] не подметили одно расхождение между двумя экспериментами, которое до
той поры считалось мелочью, не заслуживавшей внимания.
Заключалось оно в следующем. Испытуемые у Коэна осознанно приня-
ли решение написать статью в поддержку жестоких действий полиции во
время студенческой демонстрации в Нью-Хэйвене, однако с самого начала
участников эксперимента предупредили, что они могут это и не делать, если
не хотят. В отличие от них, у испытуемых в эксперименте Розенберга до того,
как они дали согласие в нем участвовать, отсутствовало ясное понимание
того, на что именно они соглашаются. Конкретно же происходило вот что: в
то время как они якобы ожидали начала эксперимента, их убедили принять
на себя обязательство помочь другому исследователю, и лишь после того как
они обязались сделать это, им объяснили, что придется написать статью,
направленную против собственных убеждений. Отступать было поздно. В этой
ситуации испытуемым было легко не включать свою Я-концепцию, просто
сказав себе: <Откуда мне было знать?>*,
* Напомню, в каких двух случаях диссонанс может быть вызван ударом по Я-концепции:
1) когда мы осознанно делаем что-то глупое, неразумное и 2) когда мы делаем что-то, приносящее
вред другому человеку. В первом случае, если вам легко задать себе вопрос: <Откуда мне было знать?> -
диссонанс будет невелик, тогда как во втором случае факт нанесения вреда другому человеку делает
невозможным избежать диссонанса с помощью подобного вопроса. - Примеч. автора.
Заинтригованные этим различием, Линдер и его сотрудники провели
свой эксперимент, в котором систематически варьировали свободу выбора у
испытуемых. Они обнаружили ясную зависимость. Когда испытуемые заранее
знали, во что их собираются вовлечь экспериментаторы, эффект диссонанса
был налицо: те испытуемые, которые писали статью за небольшое вознаг-
раждение, в большей мере изменили свои аттитьюды в направлении ее со-
держания, по сравнению с испытуемыми, которые рассчитывали на солид-
ную награду. Когда же испытуемые не имели свободы выбора, но все же
связывали себя обязательством выполнить некое неизвестное задание, ре-
зультаты оказались прямо противоположными.
Таким образом, эксперименты Линдера, а также ряд последующих ра-
бот [64] выявили ограничения эффектов диссонанса и указали новое направ-
ление развития теории,
Альтернативные объяснения эффектов диссонанса. Хотя развитие тео-
рии диссонанса с учетом Я-концепции и внесло некоторую ясность, приве-
дя к более точным предсказаниям фактов, однако желание бросить вызов
данной теории не истощилось,
Например, Дэрила Бема [65] в этой теории не устраивало то, что она в
слишком большой степени зависела от предположений, связанных с внут-
ренними явлениями, которые с трудом поддаются измерению. И он предпри-
нял последовательные усилия, чтобы объяснить некоторые феномены, от-
крытые теорией диссонанса, в более конкретных терминах, описывающих
легко наблюдаемые явления.
В общих чертах его идея состояла в необходимости ухода от концептуаль-
ной привязки к внутренним явлениям - таким, как <когниции> и <психологи-
ческий дискомфорт>, и замене этих понятий более точным (<стимул-реак-
ция>) языком бихевиоризма. И главные свои усилия Бем сконцентрировал на
исследованиях отстаивания людьми контраттитьюдных позиций,
Давайте взглянем на ситуацию глазами Бема.
Предположим, вы видите, как женщина заходит в кафе и, изучив взгля-
дом шеренгу предлагаемых десертов, выбирает пирог с ревенем и начинает
есть. Каковы будут ваши заключения? Они очень просты: должно быть, она
любит именно эту сладость. Учитывая тот факт, что ей предоставлена свобода
выбора (а он столь велик!), существует ли какая-либо другая причина, кото-
рая могла бы заставить ее взять именно этот пирог? Пока все хорошо. А теперь
вообразите, что это вы зашли в кафе, выбрали и съели все тот же пирог с
ревенем. Какой вывод последует из этих ваших действий? Также несложный:
должно быть, я люблю пирог с ревенем, иначе зачем бы я его покупал?
Бем применил те же рассуждения к области, с которой читатель теперь
хорошо знаком.
Предположим, вы наблюдаете, как некто пишет эссе в защиту ярост-
ных действий нью-хэйвенской полиции в отношении студенческой демон-
страции, а кроме того, знаете, что за работу ему заплатят всего лишь пятьде-
сят центов. Разве вы не придете к заключению, что данный человек на самом
деле верит в то, что действия полиции были правомочными и обоснованны-
ми? Иначе зачем ему это писать? Ясное дело, не ради получения пятидесяти
центов. Вы можете предположить, что вы сами согласились бы написать ана-
логичное эссе за столь ничтожную плату?
Короче говоря, утверждение Бема состоит в следующем: многие из
эффектов диссонанса являются не чем иным, как разумными выводами, сде-
ланными людьми в отношении своих аттитьюдов и основанными на их вос-
приятии своего поведения.
Чтобы проверить это, Бем разработал метод, который столь же прост,
как и его теория. Заключается он в том, что Бем всего лишь описал испыту-
емым экспериментальную процедуру - пусть это будет, например, разоб-
ранный выше эксперимент Коэна, связанный с аттитьюдами в отношении
действий полиции Нью-Хэйвена. После этого Бем попросил своих испыту-
емых отгадать истинный аттитьюд каждого из испытуемых Коэна: например,
в какой степени каждый из авторов тех эссе реально одобрял действия поли-
цейских? Результаты Бема во всем совпадали с результатами, полученными
в оригинальном эксперименте самого Коэна: испытуемые Бема предполо-
жили, что писавшие статью за пятьдесят центов должны были в большей
мере верить в то, что они пишут, чем те, кому заплатили за это по пять
долларов.
Аргументация Бема весьма элегантна, а его анализ определенно отлича-
ется большей простотой, чем традиционный, использующий такие гипоте-
тические конструкты, как психологический дискомфорт, Я-концепция и
тому подобные. Ученые вообще стремятся к простоте и экономности мышле-
ния: если две теории точно соответствуют основной части наблюдаемых дан-
ных, то предпочтение отдается той, которая проще. Но соответствует ли
концептуальная схема Бема экспериментальным данным с той же точнос-
тью, что и теория диссонанса?
Трудно ответить со всей определенностью, но мне кажется, что иссле-
дование Бема упускает из виду факт первостепенной важности: в данной
ситуации деятель обладает большей информацией, чем наблюдатель. Иначе
говоря, когда я пишу эссе, оправдывающее жестокость нью-хэйвенской по-
лиции, то вполне вероятно, что я имел представление о своих убеждениях
еще до того, как я принялся за свою статью. Когда же вы наблюдаете за тем,
как я ее пишу, вам мои предшествующие убеждения неизвестны.
И Расселл Джонс и Джейн Пилявин и их коллеги [66] продемонстри-
ровали, что, когда наблюдатели знали о предшествующих убеждениях деяте-
ля, находящегося в данной ситуации, высказывания наблюдателей уже не
совпадали с высказываниями испытуемых в исходном эксперименте, иначе
говоря, результаты, полученные в эксперименте Бема, не подтвердились.
Означает ли это, что анализ Бема неточен? Совсем не обязательно. Вполне
возможно, что во многих ситуациях даже деятели не знают, каковы их пред-
шествующие аттитьюды, и поэтому используют свои наблюдения за поведе-
нием как своего рода подсказку, чтобы определить, каковы же они на самом
деле. Бем называет данный процесс <отнесением к себе> или <суждением о
себе>. Другими словами, вполне можно допустить, что перед тем как напи-
сать статью в поддержку действий нью-хэйвенской полиции, испытуемые в
эксперименте Коэна могли и не иметь ясного представления о том, что они
сами-то чувствуют в связи с этим, зато их поведение обеспечило их полез-
ной информацией.
Однако в наиболее наглядных примерах, демонстрирующих действия
людей, направленные на уменьшение диссонанса, исходные убеждения этих
людей являются вполне определенными. Например, испытуемые в экспери-
менте Фестингера-Карлсмит с самого начала знали, что выполняемое ими
задание - скучное. Только когда их поведение стало противоречить их соб-
ственным убеждениям и ценностям, то есть когда они начали убеждать дру-
гого человека в том, что задание интересное и доставило им удовольствие,
возникал диссонанс, и у испытуемых появлялась острая потребность умень-
шить его путем изменения аттитьюдов.
Недавние сопоставительные исследования [67] подтверждают, что всю-
ду, где противоречия между аттитьюдами и поведением являются значимы-
ми и очевидными для человека, теория диссонанса имеет преимущества в
объяснении и предсказании аттитьюдных изменений по сравнению с кон-
цепцией <отнесения к себе>.
Диссонанс как состояние возбуждения (arousal). Краеугольным камнем
моей переформулировки теории диссонанса является утверждение о том, что
стремление человека к изменению его аттитьюдов мотивировано неприят-
ным состоянием возбуждения, которое в свою очередь возникает вследствие
нанесения урона Я-концепции.
Мне трудно поверить в то, что за диссонансом тенью не следует дис-
комфорт. Подобно почти всем остальным исследователям, проверявшим ги-
потезы, основанные на теории диссонанса, я вполне убедился в том, что
человек, его испытывающий, являет все признаки состояния дискомфорта.
Все, кто ведет эксперименты, видят, что, когда люди сталкиваются с ситу-
ацией, рождающей диссонанс, их поведение бывает весьма далеким от той
холодной, расчетливой, объективной и неэмоциональной <игры в индук-
цию>, как ее описывает Бем. Однако подобные несистематизированные на-
блюдения исследователей сами по себе не являются доказательными.
Существуют ли независимые доказательства того, что испытывающие
диссонанс люди находятся в состоянии дискомфорта? Эксперимент Майкла
Паллака и Тэйна Питтмана [68] действительно подкрепляет предположение
о наличии психологического дискомфорта в состоянии диссонанса.
Однако перед тем как описать их эксперимент, я должен сначала упо-
мянуть об одном феномене, открытом в исследованиях по психологии на-
учения. Представьте себе следующую ситуацию. В отличие от простого зада-
ния, предполагающего одну и вполне определенную реакцию, вам поручено
выполнить другое задание, которое предполагает возможность проявления
нескольких конкурирующих в борьбе за ваше внимание реакций. Если вы
находитесь в состоянии сильного возбуждения, иными словами, вы очень
голодны, очень хотите пить, испытываете сильное сексуальное влечение, и
так далее в том же роде, то вы выполните это сложное задание хуже, чем
справились бы с ним, будучи в состоянии слабого возбуждения, В то же
время, если задание ясное и простое, то возбуждение как бы заряжает вас
дополнительной энергией, не вызывая помех со стороны конкурирующих
реакций; следовательно, выполнение таких заданий лишь улучшится, если
человек возбужден.
Паллак и Питтман просто поместили одних испытуемых в ситуацию
сильного диссонанса, а других - в ситуацию, вызывающую очень незначи-
тельный диссонанс. Оказалось, что испытуемые, имеющие незначительный
диссонанс, выполнили сложное задание (со многими конкурирующими ре-
акциями) лучше, чем испытуемые, имеющие сильный диссонанс, в то вре-
мя как при выполнении легкого задания все было наоборот. Таким образом,
похоже, что возбуждение от диссонанса действует на нас так же, как голод
или жажда.
Дальнейшие свидетельства того, что диссонанс вызывает возбуждение,
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |