Деконструктивизм. Именно психологического, психического срыва, ведущего неиз-

именно психологического, психического срыва, ведущего неиз-

бежно к разного рода психозам: шизофреническому, параной-

дальнему, истерическому, галлюцинаторному. Как это часто

бывает в работах фрейдистской ориентации с эстетико-

философским уклоном, патология настолько сливается с нормой,

что провести между ними четкую грань вряд ли возможно.

Более того, она сознательно стирается, поскольку именно болез-

ненное состояние психики "человека современного", ложность

представления о норме и природная, исконная "ненормальность

нормы", легитимизированная "наивным оптимизмом" буржуаз-

ного рационализма, служат "морально-теоретическим" оправда-

нием критики социальных структур западного общества, его

"ментальных институтов".

Позиция далеко не столь исключительная или экзотическая,

как это может показаться на первый взгляд, скорее вполне

закономерная для нравственно-идеологического неприятия любой

социальной системы: достаточно вспомнить инвективы, порож-

денные российским демократическим менталитетом, против

"гомо советикус", "порчи генетического фонда", "совковости

мышления" -- т. е. позицию отторжения социально-

политического феномена через эмоциональную критику его пси-

хологического проявления. Как леворадикальная интеллигенция

Запада 60-х -- 80-х гг., так и "демократы" России 90-х не

приемлют соответственно буржуазность или социалистичность

духа, концентрируя свое внимание на образе мышления и, при

всей взаимопротивоположности полюсов критики и идеалов,

аргументация идет по той же

проторенной дороге.

"АБЪЕКЦИЯ", "ИСТИННО-РЕАЛЬНОЕ"

Еще одной специфиче-

ской чертой теоретической

позиции Кристевой, довольно

заметно выделявшей ее на

общем фоне постструктурали-

стских работ и "вытал-

кивавшей" ее на обочину "магистрального" пути развития этого

течения где-то до второй половины 80-х гг., было ее преимуще-

ственное внимание к довербальной стадии языкового становле-

ния "говорящего субъекта". Этот интерес исследовательницы

четко прослеживается с самого начала 70-х гг. и вплоть до

самых последних работ, где она продолжила свой труд по кон-

струированию гипотетических стадий формирования сознания

ребенка. В частности, ее концепция "абъекции" и "истинно-

реального" предстают как этапы становления субъекта, хроно-

логически предваряющие "стадию зеркала", а первая -- даже

стадию лакановского Воображаемого. "Абъекция" (ab-Jection)

процесс отпадения, в результате которого возникает "абъект"

"отпавший объект". Не являясь ни объектом, ни субъектом,

абъект представляет собой первую попытку будущего субъекта

осознать факт своего отделения от до-эдиповской матери со

всем комплексом шоковых ощущений, связанных с этим событи-

ем; при этом состояние абъекции распространяется не только на

ребенка, но и на мать. Истинно-реальное (le vreel -- от le vrai

"истина" и le reel -- "реальность) является дальнейшей раз-

работкой лакановского "реального" и, как и у Лакана, носит

двойственный характер: с одной стороны, оно характеризует

степень психического становления индивида (в ходе созревания

самосознания ребенка), с другой -- особый тип взрослой мен-

тальности психотика, не способного за знаком увидеть референт

и принимающего означающее за реальность; в результате проис-

ходит "конкретизация" означающего, типичная для искусства

постмодернизма. Кристева утверждает, что травмы, которые

ребенок получает в ходе "неудачного" прохождения этих ступе-

ней развития, потом -- во взрослом состоянии -- становятся

источниками соответствующих психозов.

Дата добавления: 2015-08-26