Негативность в поэтическом языке Лотремона и Малларме

Если подытожить чисто

литературоведческие итоги

теоретической позиции Кри-

стевой времен "Революции

поэтического языка", то пра-

ктически из этого можно

сделать лишь один вывод:

чем больше "прорыв" семио-

тического ритма "негативизирует" нормативную логическую

организацию текста, навязывая ему новое означивание, лишен-

ное коммуникативных целей (т. е. задачи донесения до послед-

него звена коммуникативной цепи -- получателя -- сколь-либо

содержательной информации), тем более такой текст, с точки

зрения Кристевой, будет поэтическим, и тем более трудно ус-

ваиваемым, если вообще не бессмысленным, он будет для чита-

теля.

Соответственно постулируется и новая практика "про-

чтения" художественных текстов, преимущественно модернист-

ских: "Читать вместе с Лотреамоном, Малларме, Джойсом

и Кафкой -- значит отказаться от лексико-синтаксическо-

семантической операции по дешифровке и заново воссоздать

траекторию их производства⁷. Как это сделать? Мы прочиты-

ваем означающее, ищем следы, воспроизводим повествования,

системы, их производные, но никогда -- то опасное и неукро-

тимое горнило, всего лишь свидетелем которого и являются эти

тексты" (273, с. 98).

Если воссоздать "горнило" в принципе нельзя, следова-

тельно, реальна лишь приблизительная его реконструкция как

описание процесса "негативности", что, разумеется, дает поисти-

не безграничные возможности для произвольной интерпретации.

Свидетельством революции поэтического языка в конце

XIX в. для Кристевой служит творчество Малларме и Лотреа-

мона -- самых популярных и общепризнанных классиков пост-

структуралистской истории французской литературы. Исследова-

тельница считает, что именно они осуществили кардинальный

разрыв с предшествующей поэтической традицией, выявив кри-

зис языка, субъекта, символических и социальных структур.

"Негативность" у обоих поэтов определяется во фрейдистском

__________________

⁷Т. е. творчества; после работ Альтюссера и Машере термин

"творчество"

стал непопулярным в структуралистских кругах, и художник слова превра-

тился в "производителя" художественной "продукции", создающего ее, как

рабочий сборочного цеха автомобиль, из готовых деталей: форм,

ценностей,

мифов, символов, идеологии.

духе как бунт против отца -- фактического у Малларме и бо-

жественного у Лотреамона -- и отцовской власти. В этом кро-

ется и различие в проявлении "негативности":

"Если Малларме смягчает негативность, анализируя озна-

чающий лабиринт, который конструирует навязчивую идею со-

зерцательности, то Лотреамон открыто протестует против психо-

тического заключения субъекта в метаязык и выявляет в по-

следнем конструктивные противоречия, бессмыслицу и смех"

(273, с. 419); "Отвергнутый, отец Лотреамона открывает перед

сыном путь "сатаны", на котором смешаны жестокость и песня,

преступление и искусство. Напротив, Малларме сдерживает

негативность, освобожденную действием того музыкального,

орализованного, ритмизированного механизма, который пред-

ставляет собой фетишизацию женщины" (273, с. 450-451).

Недаром при переводе книги на английский язык была ос-

тавлена только теоретическая часть: вся конкретика анализа

была опущена, и не без оснований. Можно восхищаться вирту-

озностью анализа Кристевой как явлением самоценным самим

по себе, восторгаться смелым полетом ассоциативности, но вы-

явить тут какие-либо закономерности и пытаться их повторить

на каком-нибудь другом материале не представляется возмож-

ным.

Реальность хоры слишком трудно аргументировалась и не

могла быть выражена, кроме как через ряд гипотетических по-

стулатов, каждый из которых для своего обоснования вынужден

был опираться на столь же шаткое основание. В скептической

атмосфере французского язвительного рационализма, как и анг-

ло-американского практического здравого смысла, столь фанта-

зийные конструкции, даже при всех попытках опереться на

авторитет Платона, не могли иметь долговременного успеха:

теория хоры приказала долго жить.

Иная судьба ожидала понятия "означивания", "гено-" и

"фено-текста", "интертекстуальности". О последнем как о клю-

чевом представлении постмодернизма более подробно будет

рассказано в соответствующем разделе. Что касается трех пер-

вых, то они вошли в арсенал современной критики в основном

постструктуралистской ориентации, но в сильно редуцированном,

чтобы не сказать большего, состоянии. Воспринятые через их

рецепцию Бартом, они стали жертвой постоянной тенденции

упрощенного понимания: в руках "практикующих критиков" они

лишились и лишаются того философско-эстетического обоснова-

ния, которое делало их у Кристевой сложными комплексами,

соединенными в непрочное целое.

В результате "означивание" в условиях торжества реляти-

вистских представлений о проблематичности связи литературных

текстов с внелитературной действительностью стало сводиться к

проблематике порождения внутритекстового "смысла" одной

лишь "игрой означающих". Еще большей редукции подверглись

понятия "гено-" и "фено-текст": первый просто стал обозначать

все то, что гипотетически "должно" происходить на довербаль-

ном, доязыковом уровне, второй -- все то, что зафиксировано в

тексте. Сложные представления Кристевой о "гено-тексте" как

об "абстрактном уровне лингвистического функционирования", о

специфических путях его "перетекания", "перехода" на уровень

"фено-текста", насколько можно судить по имеющимся на сего-

дняшний день исследованиям, не получили дальнейшей теорети-

ческой разработки, превратившись в ходячие термины, в модный

жаргон современного критического "парлерства".

Кристева была, пожалуй, одним из последний певцов по-

этического языка как некой языковой субстанции, противопос-

тавленной языку практическому, в том числе и языку естествен-

ных наук. Концепция поэтического языка имеет давнюю исто-

рию даже в границах формалистического литературоведения XX

в. Достаточно вспомнить русских формалистов, теории Р. Якоб-

сона, первоначальный период англоамериканской "новой крити-

ки", концентрировавшей свои усилия как раз в области построе-

ния теории поэтики; многочисленные работы пионеров француз-

ского, русского, чешского, польского структурализма 60-х гг.

Все они, разумеется, создавали многочисленные труды и по

теории прозы, но основные их усилия были направлены на до-

казательство "поэтической природы" художественного, литера-

турного языка.

Примерно в конце 60-х гг. концепция поэтического языка

в прямолинейной своей трактовке сошла на нет, поскольку на

первый план выдвинулась проблема коренного переосмысления

языка как такового и выявления его исконно сложных отноше-

ний с "истиной", "научностью", "логической строгостью", с про-

блемой доказательства возможности формализации понятийного

аппарата любой дисциплины.

Кристева периода написания своего капитального труда

"Революция поэтического языка" (1974) была весьма далека от

структуралистски-наивных представлений об особой природе

поэтического языка и название ее работы несколько обманчиво,

поскольку фактически общий ее итог -- отход от концептуаль-

ного приоритета поэтического языка. Для французских структу-

ралистов, переходящих на позиции постструктурализма, таких

Дата добавления: 2015-08-26