1.
- Тихо! – Юлия предостерегающе подняла руку с сигаретой. – Сейчас та самая вещь будет!
На экране «плазмы», тем временем, «Инкуб» заиграл «Безымянную» мелодию.
В клубе тут же всё стихло, будто окружающий мир выпал из временем, застыв, подобно кадру из голливудского фильма. Бармен замер с шейкером в руке, компании за столиками превратились в каменные изваяния, даже тупой качок на входе, уставился на телевизор, словно увидел его в первый раз. Из его полуоткрытого рта потянулась к полу нить слюны.
- Пошли, - неожиданно сказала Юлия, поднимаясь со своего места и беря оперативника за руку.
- Куда? – спросил тот, пребывая словно в полусне – зал клуба вокруг него тёк, подобно воде, свет сделался тусклым, НЕПРАВИЛЬНЫМ, и снова в голове, подобно осам, роились слова, слова, слова….
Ближе к полночи,
С тьмою не в ладу,
Как слепой иду
На тепло свечи.
Не считаю дни,
Не кляну беду…
- Пойдём, я тебе покажу, - девушка, сейчас больше похожая на сомнамбулу, нежели на нормального человека, ткнула пальцем в сторону коридора. – Их. Они все там. И все ждут нас…. Тебя.
Полицейский покорно кивнул и последовал за своей спутницей, хотя идти было тяжело – словно в воде, или даже в патоке….
В коридоре «Финбана» чарующая, сумасшедшая, совершенно невозможная мелодия сделалась даже громче. А вот сам коридор показался Стасу не самым приятным местом: с высокого потолка гроздьями свисали… верёвочные петли; обшарпанные, с пятнами сырости и плесени стены, были испещрены нотными знаками; на облезлых диванах сидели с блаженными улыбками и закрытыми глазами какие-то бледные люди, держащие в руках истлевшие до самого фильтра сигареты. Лишь один из них казался живым – странный парень с воспалёнными глазами, в футболке, с которой смотрела глазами убийцы клавишница «Инкуба». Только вот на рисунке всё было без дураков.
«Медуза Горгона» - понял оперативник. «Да. Именно она. С шевелящимися змеями, вместо волос….»
Что там, за строкой?
Что там - между строк?..
Тысячи дорог
Темною рекой.
Да ночной покой,
Да сырой острог.
- Эта музыка сделана просто, - глумливо улыбаясь, произнёс парень. – Только не из семи, а из восьми нот. И все её хотят…. А ты хочешь?
Стас хотел ему ответить, но Юлия потащила его дальше – сквозь ставшим жидким свет, сквозь этот сироп, в котором не было сладости, только горечь. Будто осиный мёд, хотя осы и не делают никакого мёда…
…Тюрьмы, терема…
Жди – спасенья нет!
Чем желанней свет –
Тем бездонней тьма.
И одна зима
На сто тысяч лет…
Коридор упирался в широкие двустворчатые двери, которые девушка распахнула, даже не прикасаясь к старой, рассохшейся древесине – просто провела ладонью по облупившейся краске.
В лицо оперативнику пахнуло запахом пыльных книг, обойного клея, влажного картона.
Они были там – на складе клуба, переделанном из старой библиотеки, - оставшиеся два суицидника. Двое висели на шнурках от кроссовок в кабинке мужского туалета, двое остались в мире живых, и вот ещё парочка…
Он и она. Им было хорошо вместе, и вряд ли бы кто-то предложил им более приемлемую смерть. Счастливую смерть! Поскольку ТАКАЯ музыка – это счастье! А ведь счастье тоже можно не выдержать. Не переварить!
Стас, разгребая воздух, уже даже не как патоку, а как отбросы в огромном мусорном контейнере, как стекловату, попытался подойти к ним – судорожно дёргающимся в своих петлях, но Юлия его остановила.
- Ты же видишь, - сказала она. – Это – вовсе не от глупости, не от юношеского максимализма! Они всё поняли и всё приняли. Они ПЛАТЯТ ЦЕНУ, поскольку платить надо всегда! Правда?
- Правда! – подтвердил неслышно подошедший сзади парень с воспалёнными глазами. – И истинное счастье, это не когда тебя, как в древнем фильме шестидесятых – «понимают». Истинное счастье, это когда ты можешь откликнуться на Безымянную мелодию не только своей смертью. А, скажем, стихами. Или похотью. Или кровью… Тогда у тебя есть шанс. Крохотный, но всё же…
Лето к осени ушло слишком поздно,
В доме пол усыпан прелой листвою.
Липнут к потолку осиные гнёзда,
Истекая патокою густою
И до пола-то ли слюни, то ль слёзы,
Слизью вязкою из сломанных кранов.
Несут в гнёзда сумасшедшие осы
Не пыльцу с цветов - пыль из-под диванов
- Плати, мент! А что бы не было обидно, вдумайся в понятие «бесплатно». За бесплатно БЕС ПЛАТИТ. Играй словами, и лови от этого кайф!
Парень криво улыбнулся и ткнул пальцем в продолжающих извиваться висельников.
- Гляди, вон твои насекомые!
Полицейский посмотрел в указанном направлении, и его передёрнуло: теперь вместо голов, и у неё, и у него, были…. осиные гнёзда. Эти, собирающие горький мёд твари, уже успели превратить живых ещё людей в свои гнёзда.
- Как красиво! – нараспев произнесла Юлия, подставляя ладони уродливым насекомым.
Да, да… У каждого – свои тараканы. И свои черви. И осы.
…Или слова?
…И когда опять случается полночь,
Разливают осы мёд по стаканам,
И вновь пью, и сводит мне горло горечь
В крик срывая да не делая пьяным!
Но играю я в их странные игры,
В коме, полудрёме, полупоклоне,
То ль под жала, то ль под ржавые иглы
Как под воду подставляя ладони…
- Ништяк! – от полноты чувств, Юлия залпом выпила водку и потянулась за новой сигаретой.
Станислав очумело посмотрел по сторонам. Присутствующие в клубе аплодировали погасшему экрану «плазмы» так, словно он был живым артистом и только что закончил выступление.
- Скажи – здорово?! – девушка щёлкнула зажигалкой, затянулась.
- Да, здорово, - поддержал её оперативник, хотя чувствовал себя, мягко говоря, не очень хорошо – дико раскалывалась голова, дрожали руки, перед глазами плясали какие-то разноцветные пятна… И главное – рот у него сводило от едкой горечи, словно он, минуту назад, то ли вместо жвачки хинин жевал, то ли блевал. Желчью.
Налив себе пятьдесят грамм водки, Стас попытался прополоскать ей рот, но сделалось только хуже.
«Да что со мной такое?!» - ощущая нарастающую панику, подумал он. «Я серьёзно болен?! Что-то с желудком?!».
- Я сейчас, - пробормотал полицейский, поднимаясь на ноги. – В туалет надо, - уточнил он, хотя, разумеется, это делать было необязательно.
Юлия весело кивнула.
- Давай! А я пока ещё выпить закажу… Заказать?
- Закажи.
2.
Дома не было.
Была квартира, принадлежащая ему, была прописка, супруга, дети, тёща даже. А вот дома не было.
Казниченко сидел на бетонном блоке, том самом, на котором вчера сидели бомжи и, сунув руки в карманы, мрачно разглядывал людей, спешащих в метро. У его ног стояла початая бутылка водки, рядом, прислонённая к каким-то пустым ящикам - гитара.
Идти никуда не хотелось.
Он и не шёл.
Со вчерашнего дня. С концерта.
«Семь нот!» - думал он. «Всего семь нот, и всего одна жизнь. Которая однажды явно повернула не туда. Отсюда и водка, и всё остальное. Это же как дважды два…. Почему я не могу справиться с элементарными вещами?! Самую сложную гитарную партию сниму на ходу, один к одному, а простое имеет меня, как хочет, во все щели!».
Гитарист неторопливо поднял бутылку, скрутил пробку, сделал глоток.
«Водка вот тоже…. Простейшая вещь – вода со спиртом, а прикладывает мордой об асфальт, и хрен ты что с ней сделаешь! Сложное щёлкаю, как семечки, а элементарному не могу сопротивляться! Не построил свой дом! Из семи…. Не семисот семидесяти семи, даже не из семидесяти семи, всего лишь – из семи камней! Не сложил! Не сложилось….
И, главное, хоть бы сказал кто – чего я хочу! И что это такое – хотеть?!».
Владимир вытащил из кармана сигарету, прикурил.
- Огонька не будет?
Музыкант лениво повернул голову. Рядом, тоже – с гитарой в чехле, стоял молодой парень, лет восемнадцать – не более. Ярко-оранжевая куртка, обтягивающие сине – зелёные штаны, жёлтые кроссовки. Да ещё волосы фиолетовые.
У Казниченко болезненно зарябило в глазах.
- Держи!
Парень прикурил, вернул зажигалку.
- Спасибо!
Любитель экстремальных расцветок шагнул было к метро, затем, нерешительно оглянувшись, остановился.
- Извини, - сказал он. – А ты к группе «Инкуб» никакого отношения не имеешь?
Владимир глубоко затянулся, выдохнул дым.
- Имею, - наконец кивнул он. – Лидер - гитарист.
- Ну, точно! – обрадовался парень, возвращаясь в закуток. – То-то смотрю – лицо знакомое! А я из «Ливайсов». На басухе лабаю…. Мы с вами вместе в прошлом году на байк – фестивале играли!
- А, - Казниченко пожал протянутую руку, кивнул на спиртное. – Бухнёшь?
- Не, не могу, - парень отрицательно помотал головой. – Мне завтра на экзамен топать. Вождение сдаю.
- Понятно….
Гитарист внимательно посмотрел на фиолетового.
«Чёрт! Какую ж они музыку играют? Панк – рок? Да, кажется, панк-рок. Припопсованный…».
- Слушай, - спросил парень, - а, правда, вы какую-то новую вещь сделали, такую, что у пиплов от неё реально крышу сносит?
Владимир поморщился.
- Ну да, что-то типа того….
- В интернет выкладывали?
- Пока не выкладывали, выложим. Попозже.
- А как вещь называется?
Казниченко вздохнул. Честно говоря, сейчас общаться ему ни с кем не хотелось.
- Никак не называется. Безымянный трек.
- Он со словами?
- Без. Просто – мелодия. Медляк.
- Ясно, - фиолетовый посмотрел на часы. – Ладно, пора мне. Рад был познакомиться…
- Я тоже, - вяло произнёс Владимир, вновь пожал протянутую руку и, проводив взглядом разноцветную фигуру, потянулся к бутылке.
«Во! Уже в лицо узнают! Правда, не все, а такие же ненормальные, как и ты, но всё равно…».
Он отхлебнул, занюхал рукавом и вновь полез за сигаретами.
«Сегодня то мы домой пойдём?…. Ну, хорошо, не домой, а к месту прописки. Пойдём? Или ну его на фиг? А куда тогда?».
Музыкант подумал, вытащил сотовый, в котором заряда осталось – на один звонок и в сомнении посмотрел на экран.
«Серёге позвонить – на ночлег напроситься? В принципе, место у него есть, что же до бухалова…. Я ведь группу не подвёл! Репетицию не сорвал, и концерт отыграл будьте – нате! Имею право расслабиться….».
Он ещё какое-то время колебался, дымя сигаретой, потом отбросил окурок в сторону и начал набирать номер.
3.
- Сейчас Вовка приедет, - сообщил компании Мороз, окончив разговор.
- Пьяный? – уточнил Тарус.
- Можно подумать, ты – трезвый! – проворчала Маргарита, нарезая яблоко. Прикончив первую бутылку, собравшиеся решили, что неплохо хоть чем-нибудь закусить.
- Как слеза! – кивнул Алексей. – То есть, тьфу! – как стекло!
- Инка, вставай! – лидер «Инкуба» пихнул подругу, которая, вот уже часа полтора спала, завернувшись в плед с головой.
- Чего тебе Инка то?! – проворчала Рита. – Пускай бы себе спала!
- Дрыхнущая хозяйка – неуважение к гостю! – Сергей снова потряс журналистку. Та что-то недовольно пробурчала, попыталась перевернуться на другой бок, но запуталась в своём импровизированном одеяле.
- Блин! – из-под пледа вынырнула растрёпанная голова. – Морозов, ты чего охренел совсем?!
- Вставай, давай! – довольным тоном произнёс хозяин студии. – Сейчас Вовка приедет.
- Ну и что?! – Инна обвела комнату мутным взглядом, вновь попыталась лечь, отвернувшись к стене, однако Сергей принялся её щекотать.
- Престань! – девушка начала отмахиваться и брыкаться. Наконец, поняв, что спать ей больше не дадут, села и сердито посмотрела на бой-френда. – Дурак ненормальный! Ну чего пристал?!
- А может я без тебя соскучился! – музыкант попытался её поцеловать, но журналистка его оттолкнула, поднялась с дивана и пошла в ванную.
- Вот так всегда! – Тарус вздохнул. – Мы к ним со всей душой, а они…
- Со всей душой! – передразнила его Рита. – Ага! Ни сна от вас, ни покоя!
- Зато любви то сколько! – барабанщик обнял подругу за шею, за что и был награждён ударом локтя в бок. – Ох!… Чего дерёшься то?!
- Слушайте, - Сергей кивнул на журнальный столик, где у них стояла выпивка, - у нас водки ещё на одного пассажира хватит?
- У нас водки хватит аж на весь «Титаник»! – пробурчал Тарус, доставая откуда-то снизу ещё даже не распечатанную бутылку и зачем-то внимательно оглядывая её со всех сторон. – А что, Вовка к нам без бухалова едет? Вот уж не поверю!
Тут из прихожей послышался звонок, и хозяин студии пошёл открывать.
Казниченко приехал не просто – с бутылкой. В руках у него был огромный, звенящий и булькающий пакет, набитый спиртным.
- Ты чего, охренел?! – растерянно произнёс Сергей, невольно отступая назад – как опытный сапёр от невменяемого типа с гранатой. – Куда нам столько?!
Вместо ответа, гитарист «Инкуба» осторожно опустил свою ношу рядом со столом, сел рядом и стёр с лица пот.
- Серёг, мне у тебя сегодня переночевать можно? – без обиняков поинтересовался он, попутно вытаскивая сигарету. – У тебя, вроде, сейчас вторая комната свободна?
- Свободна… - несколько озадаченно протянул хозяин квартиры. – А что случилось?
- Привет, Володь! – вернувшаяся из ванной Инна – с влажными волосами и сердитым выражением на лице, отодвинув в сторону Сергея, снова залезла на диван.
- Привет… - Казниченко кивнул. – Что случилось?… Да ничего, в общем. Просто, не хочу пока домой идти.
- Почему? – Маргарита посмотрела на гитариста с сочувствием.
- Не знаю. Надоело всё, - Владимир безнадёжно махнул рукой. – Трудно объяснить…
- И ладно! – Тарус бодро свинтил пробку с бутылки, разлил спиртное по рюмкам. – И не объясняй! Мужику надо время от времени побыть одному!
- Да что ты говоришь?! – преувеличенно – изумлённо произнесла клавишница. – Вот не знала!… А что ещё мужику время от времени надо?
- Я же в хорошем смысле! – запротестовал Алексей. – Не бухать с проститутками, а посидеть, подумать о вечном…
- Вот ты у меня сегодня ночью и будешь о вечном думать! – пообещала Маргарита.
Барабанщик ухмыльнулся.
- Судя по количеству имеющейся у нас водки, сегодня думать о чём-либо нам всем будет весьма затруднительно….
- Держи, - Сергей протянул стопку Инне.
- Не буду! – девушка помотала головой.
- Почему?! – изумился Тарус. – Из принципа?
- Мне завтра с утра в редакцию ехать.
- И чего? И мне завтра на работу. Подумаешь!…
- А ты что на работе делаешь?
Алексей скривился.
- За пультом слежу. Что бы лампочки правильно загорались.
- А я головой работаю! – журналистка сердито выдернула плед из-под хозяина студии и сделала попытку вновь завалиться спать.
- Э! – Сергей ущипнул подругу за задницу. – Команды «отбой» не было!
- Сейчас у меня кто-то в лоб получит! – пообещала Инна.
- И кто бы это мог быть?! – поразился лидер «Инкуба». – Неужели наш доблестный ударник – виртуоз?!
- Че-го?! – Тарус от возмущения даже водку поставил обратно на стол. – Знаешь, что?! Сами друг с другом разбирайтесь!
- Кстати, Володь, слыхал? – Маргарита щёлкнула зажигалкой, прикурила длинную чёрную сигарету. – Инка считает, что Безымянная мелодия, сыгранная нами, спровоцировала несколько самоубийств. В клубе…
- Каких ещё самоубийств?! – мрачно поинтересовался Казниченко, зажёвывая водку куском хлеба с колбасой.
- Что значит – каких?! Шестеро повешенных в «Финбане».
Гитарист выпучил глаза.
- Сколько?!
- Двоих, правда, откачали, - клавишница покачала головой, словно сожалея об оставшихся в живых. – Но четыре трупешника в морге…. А может и больше.
Тарус поперхнулся водкой, закашлялся.
- Что ты мелешь?! – наконец, просипел он. – Почему – больше?! В интернете же…
- А, - отмахнулась Рита, - этот ваш интернет…. Мало ли что там напишут!
- А при чём здесь самоубийцы и Безымянная мелодия? – Казниченко положил на тарелку недоеденный бутерброд, закурил.
- Инка говорит – эта музыка, навроде сильнодействующего наркотика. Типа ЛСД….
- Я ничего подобного не говорила! – запротестовала журналистка.
- Но подразумевала.
- И не подразумевала! – девушка взяла со стола стопку, выпила залпом, после чего отняла у Сергея сигарету, затянулась.
- О! – обрадовался Алексей. – Совсем другое дело!
- Ну хорошо, - Маргарита кивнула. – А что ты тогда имела в виду?
- Я имела в виду, что эта мелодия – не от мира сего…. Мистическая штука.
- Во ты загнула! – Тарус посмотрел на Инну с весёлым изумлением. - Музыка из ада!
- А почему – не из рая? – поинтересовался Сергей.
- «Из рая» - не так круто звучит! – пояснил барабанщик. – И потом мы же «Инкуб», в конце концов, а не какой-нибудь там «Трубный зов»!
Казниченко покачал головой.
- Если Безымянная мелодия так на всех влияет, почему же мы ничего не чувствуем?
- А ты в этом уверен? – Инна вернула бойфренду сигарету и завернулась в плед так, будто в комнате было очень холодно.
- В чём уверен?
- В том, что она на тебя никак не действует?
- Уверен, - гитарист пожал плечами.
- Во-во! И я о том же! – поддержал его Тарус. – Ты, Инк, извини, конечно, но по-моему тебя просто этот козёл здорово напугал. Как его, Серёг? Крысолов?
- Да, - лидер «Инкуба» кивнул. – Крысолов.
- При чём здесь Крысолов?! – журналистка подняла бутылку, налила себе ещё. – Он, кажется, к Безымянной мелодии никакого отношения не имеет!
- Зато он имеет отношение к тебе, - проворчал Мороз. – К сожалению.
4.
В половину восьмого утра, Андрей сидел перед компьютером и боролся с искушением – найти скрытый файл и ввести пароль. Он не боялся, что эту музыку может услышать Ирина, поскольку та только что ушла на работу. Он боялся себя.
«Да, конечно, вещь потрясная! И совершенно невозможная! Но ведь и последствия… Вадик Тюремный с катушек съехал, я галлюцинации начал видеть…».
Бас-гитарист перевёл взгляд на окно, покачал головой.
«Или не галлюцинации? А что тогда? Другое измерение? Тонкие миры? Инопланетяне? С точки зрения здравого смысла, последнее – наиболее… реально, что ли? Хотя, конечно, тоже – бред собачий! Тётка с отрезанной грудью с Марса! И её помощник – робот, прикидывающийся ханыгой. Блокбастер «Питерские рокеры против Хищника»! Не смешно».
Андрей вновь повернулся к компьютеру, нервно побарабанил по столу пальцами, затем всё-таки открыл «командер», нашёл скрытый файл и, включив распаковку, ввёл пароль.
- Ну вот, - вслух пробормотал он, подводя курсор к появившемуся значку мультимедийного проигрывателя, - Безымянная мелодия. Самая великая музыка, за последние двадцать, а то и все тридцать лет! Написанная и сыгранная неизвестно кем… Включаем? Включаем!
Музыкант щёлкнул два раза левой клавишей мыши и, отбросив её в сторону, словно она жгла ему пальцы, откинулся на спинку кресла.
«Понеслась!».
Комнату наполнили звуки, и сейчас же мир вокруг сделался объёмным –глубоким и разнообразным.
«Понятным» - подумал Андрей, выскальзывая из своего большого, неуклюжего тела и начиная по спирали подниматься куда-то вверх, в бесконечность, радуясь тому, что она, эта самая бесконечность, на самом-то деле вовсе не бесконечна. Наоборот – привычна. Обжита. Как уютная комната в тёплом доме.
«И чего я боялся?» - удивился бас-гитарист, вслушиваясь в звучание инструментов, которые превратились из звуковых волн в нечто гораздо более материальное – то ли крылья, то ли в ковёр – самолёт. «Чего мы все боимся? Здесь ведь, за чертой, вернее – НАД чертой ничего страшного нет! И музыка эта – вовсе не музыка! И не песня сирен! Проводник. Помощник».
Музыкант с блаженной улыбкой на лице дослушал трек, тут же запустил его по новой и, встав из-за стола подошёл к окну.
И не узнал собственный двор.
Теперь, в противоположном доме не было окон. Вместо них, прямо из глухой стены торчали голые, искривлённые ветви, будто некое гигантское дерево прорастало сквозь здание, пытаясь вырваться наружу.
Андрей посмотрел вниз. Земли, как таковой, тоже не было. Ни небольшого сквера с детской площадкой, ни припаркованных автомобилей, ни людей. Вместо всего этого – глубокий, уходящий во тьму колодец с земляными стенами.
Какое-то время бас-гитарист с любопытством рассматривал фундаменты домов с подсыхающими остатками почвы на кирпичных кладках, затем развернулся и пошёл в прихожую. Ему вдруг показалось, что вернулась с работы Ирина. По крайней мере он чётко услышал звук проворачиваемых в замке ключей.
«Надо бы компьютер выключить!» - успел подумать он, открывая дверь в коридор и застывая на пороге студии. «А это ещё что такое?!».
Удивляться было чему, поскольку коридор, да и вся остальная квартира превратились в нечто странное и малопонятное. Вместо знакомых стен – широкий, воняющий канализацией проход с низким сводчатым потолком; к тому же перегороженный стальными решётками.
Всё ещё пребывая в эйфории (музыка продолжала звучать), музыкант шагнул вперёд и посмотрел налево. Там коридор упирался в глухую стену, обмотанную почему-то ржавой колючей проволокой.
«Что бы всякие нехорошие слова не писали!» - Андрей захихикал. «Так. А что у нас справа?».
Он развернулся на сто восемьдесят градусов и присвистнул. Загадочный коридор со сводчатым потолком, освещаемый каждые двадцать – тридцать метров желтоватыми лампами, уходил куда-то в бесконечность.
- Креативненько! – вслух произнёс бас-гитарист, оглядываясь назад. Там, за дверью виднелась знакомая комната, гитары на стойках и экран монитора с мультимедийным проигрывателем. Запись подходила к концу.
«Эх видеокамеры нет!» - с сожалением подумал Андрей, вновь поворачиваясь лицом к коридору. «А на телефоне такая камера, что лучше и не включать. Всё равно, толком потом ничего не разглядишь!...».
Он шагнул по направлению к первой решётке, но тут же остановился.
«Погоди! А кто ж тогда входную дверь открывал? И кто? В с смысле – где?».
И в этот момент музыка стихла.
Вместо неё до Толмачёва донеслись совсем другие звуки – зловещее завывание ветра (очевидно, в вентиляции), какие-то скрипы, шорохи, шум падающих капель, чей-то невнятный шёпот.
Гитарист будто проснулся.
«Что это?! Опять галлюцинации?!» - он со страхом окинул взглядом каменные стены с подтёками сырости, судорожно сглотнул.
«Ну его на фиг! Сматываемся отсюда! Быстро!».
Повернувшись, он шагнул к студии и…. Трудно сказать, что именно произошло, но у него на глазах, открытая дверь вдруг как бы отпрыгнула назад, вдоль стены, метров на пять, если не больше.
- Не понял… - Андрей растерянно оглянулся назад и вновь попытался вернуться в свою комнату. И вновь по пространству прошла непонятная судорога (или волна?), ещё больше увеличив расстояние между ним и таким знакомым, привычным миром. Теперь проход в студию виднелся метрах в двадцати….
«Стоп!» - сам себе скомандовал музыкант, застывая на месте. «Не дёргайся! Когда ты пытаешься приблизиться к дверям, они от тебя… убегают. Успокойся. Это – всего лишь галлюцинация! Или сон? Может, сейчас я просто дрыхну у себя на диване, после завтрака. Такое может быть? Может! Вполне».
Он медленно повернулся к студии спиной, сделал шаг в сторону решёток и тут же оглянулся. Дверь осталась на месте.
«Ага! Всё правильно. Когда я иду в противоположном направлении, ничего страшного не происходит. Логика сна…» - бас-гитарист усмехнулся, хотя если б кто-нибудь увидел его сейчас со стороны, он бы наверняка испугался – бледное до синевы лицо, глаза, в которых застыл страх (если не ужас), всклокоченные волосы.
Никаким сном тут и не пахло! Мало того: этот бесконечный, воняющий дерьмом коридор, по ощущениям, был не менее реален, нежели студия, убегающая от своего хозяина, как призрак – от солнечного света.
- Безумие какое-то! – прошептал Андрей и, вспомнив свихнувшегося после прослушивания Безымянного файла, Вадика, содрогнулся.
«А вдруг я тоже с катушек съехал?! И вовсе не стою сейчас в таинственном подземелье, а сижу в кресле перед компьютером с загаженными штанами? И добрый доктор колет мне успокаивающее, и санитары готовы препроводить в «скорую помощь», дабы отвести на Пряжку – в палату для буйнопомешанных. Хотя, нет. Не буйнопомешанных. Скорее тихих. Только сбрендивший клиент скулил о пустыне, а я буду скулить о сводчатых коридорах и ускользающих дверях… Допрыгался, блин!».
Бас-гитарист помотал головой, словно пытаясь прогнать наваждение и сделал ещё несколько шагов по направлению к ближайшей решётке.
«А вдруг она закрыта? И что тогда делать? В ту сторону идти нельзя, ибо тогда окончательно потеряю проход в свой мир. Пытаться решётку взломать? Чем?! Даже в карманах ничего нет!».
Он оглядел пол, но кроме мелкого мусора ничего не обнаружил.
«Засада! Ладно. Надо сначала попробовать. Вдруг решётка всё же не заперта….».
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав