1.
- Мне только психованных тенейджеров для полного счастья не хватало! – оперативный сотрудник полиции Стас Аверченко уселся за стол и с неудовольствием посмотрел на гору папок с делами, лежащих у него на столе.
- Ну, почему так? – поинтересовался он у своего коллеги – Рафика Нагиева, сидящего за соседним столом, - если ни хрена не делаешь – начальство начинает мозг выедать, нервы портить и премии срезать, а если вкалываешь, как папа Карло – заваливают делами по самые помидоры, так, что ни вздохнуть, ни пёрнуть! Где справедливость?!
Сосед по кабинету усмехнулся.
- Золотая середина нужна. А ты человек увлекающийся. Отсюда и все твои беды.
- Увлекающийся! – проворчал Стас. – Увлечёшься тут… Блин!
- А что за тенейджеры? – спросил Нагиев, доставая сигареты, затем подходя к двери и запирая её на ключ. По обоюдному согласию опера дымили прямо в кабинете, хотя начальство, в свете очередной компании борьбы с курением, зверствовало не по детски. Сотрудников, которых ловили на территории ОВД с зажжённой сигаретой, на первый раз лишали всех дополнительных выплат, на второй – предупреждали о неполном служебном соответствии (!), а после третьего раза – увольняли. Объяснялись подобные драконовские меры очень просто: начальник Питерского ГУВД сам дымил, как паровоз, бросить никак не мог, и смертельно боялся лишь одного – вот приедет к ним некурящий министр внутренних дел, или, ни дай Бог, премьер Медведев, известный борец с вредными привычками подведомственного ему народа, и выскажет своё неудовольствие. А от неудовольствия государственного вельможи до отставки подчинённого воеводы, как известно, один шаг.
Полицейские закурили.
- Так что там у тебя за тенейджеры? – повторил вопрос Нагиев. – Да и вообще, разве ими не детская комната полиции должна заниматься?
- Не, - Станислав вздохнул. – Возраст уже не тот. От восемнадцати и старше…
- А что натворили?
- Суицид. За один вечер, в одном месте – шесть попыток самоубийства. Из них - четыре удавшихся, ещё двоих успели вытащить с того света. Сейчас в реанимации…
- Ого! – Рафик выпучил глаза. – Наркотики, что ли?
- Вот это мне и предстоит выяснить.
- И где ж детишки счёты с жизнью сводили?
- Клуб «Финбан».
- Гопницкий кабак в районе порта, что ли?
- Угу, только в этот раз там не гопота тусовалась, а рокеры.
- Рокеры – шмокеры, - задумчиво произнёс Нагиев, - ну, тогда всё понятно!
- Чего тебе понятно?
- Наркота – однозначно! Помнишь, на фестивале? Сколько мы тогда спайсов изъяли? Не говоря уж о герыче?!
Стас покачал головой.
- Всё равно странно!
- Чего – странно?
- Массовый суицид. Почему они под кайфом все в петлю полезли?!
- Ну, не все… И потом, может, они члены какой-нибудь секты?! Клуб самоубийц. Помнишь, как в кино с Банионисом?
- Увы, - оперативник развёл руками. – Насколько удалось выяснить – знакомы они друг с другом не были! Двое – с Васильевского, один с Московского, ещё двое – из Купчино, а шестой вообще – из Луги! Прежде никогда не пересекались.
- Значит, общались в интернете – убеждённо заявил Нагиев. – На специализированных сайтах.
- Возможно, - Аверченко пожал плечами. – Съезжу сегодня в больницу – поспрашиваю…
- К потерпевшему?
- К нему…
- Слушай, - Рафик азартно махнул рукой с дымящейся сигаретой, так, что на пол посыпались искры. – А вдруг их всех загипнотизировали?! Или музыканты врубили какую-нибудь электронную прибамбасину, угнетающую сознание?! Кстати, кто там вчера выступал?
Станислав заглянул в блокнот.
- Группа «Инкуб».
- Металлюги, что ли?! Ну, точно! С них станется!
- Нет, насколько мне известно – не металлюги. А с чего ты так решил?
- Ну… название. Они любят всяких там демонов поминать.
- А Инкуб – демон?
- Да. Согласно легенде – посылаемый сатаной для того, что бы совращать монашек.
- Секс, наркотики, рок-н-ролл… - недовольно пробормотал Аверченко и принялся собирать сумку. – Мало мне было этих придурошных сатанистов!
- По делу Кривицкого?
- Ага. Четыре месяца псу под хвост!
- Где он сейчас, кстати?
- В дурке, где ж ещё?! Лежит там – жизни радуется! А мне вот с долбанутыми рокерами разбираться!
- Ну, может, музыканты тут и не при чём!
- При чём, при чём! Жопой чую!
2.
Несостоявшийся самоубийца, по документам – некто Болотов Евгений Андреевич выглядел далеко не лучшим образом. Бледный, как поганка, со страшной багровой полосой на распухшей шее, он равнодушно посмотрел на вошедшего в палату Стаса и снова закрыл глаза.
- Стульчик можно? – спросил оперативник у сопровождающей его медсестры.
- Да, конечно, - девушка кивнула на стул возле окна.
- Ага, отлично! – Станислав устроился возле койки Болотова, какое-то время его разглядывал, затем негромко произнёс:
- Жень, ты меня слышишь?
Самоубийца открыл глаза и глянул на полицейского.
- Слышу… Вы кто?
Опер достал удостоверение, открыл и несколько секунд подержал перед глазами больного.
- Майор Аверченко, - представился он.
- Чего вам надо? – утомленно поинтересовался Болотов. – Я, что, нарушил какие-то законы?
- Как вы себя чувствуете? – мягко поинтересовался Стас.
- Хреново, - самоубийца осторожно прикоснулся к шее. – Глотать больно. И дышать.
- А что с вами случилось?
Лежащий скривился.
- Можно подумать, вы сами не знаете! Из петли меня вытащили!
- В клубе «Финбан»?
- Да, в нём.
- Женя, - после небольшой паузы спросил полицейский, - а вы вчера наркотики не употребляли?
- Нет, - Болотов вновь состроил недовольную гримасу, - дурь не употребляю.
- А что употребляете?
- Водку, блин!
- И вчера тоже пили?
- Ну, пил…
- Ага, - майор подался вперёд, - выпивку вы в клубе заказывали?
Пострадавший какое-то время смотрел на оперативника, затем отрицательно помотал головой.
- Не. В клубе дорого. Мы с собой принесли.
- Вы были с компанией?
- С компанией. Правда, потом разбрелись все кто куда…
- Понятно. И вы остались один?
- Да, я пошёл музыку слушать.
- Эту… группу «Инкуб»?
- Её.
- Вы присутствовали на их выступлении от начала и до конца?
- Нет, где-то с середины. С песни «Депрессия».
- А потом, когда концерт окончился, куда вы пошли?
- Я плохо помню… - больной поморщился. – Последнее, что помню чётко – новая мелодия. Медляк. Их солист ещё сказал, что это – рок на костях.
- Рок на костях? – удивился Аверченко. – Как это?
- Они нашли старую пластинку, записанную на рентгеновском снимке. В заброшенном доме, что ли… И там была эта мелодия.
- Красивая?
Тут самоубийца неожиданно закрыл глаза, будто то ли потерял сознание, то ли уснул.
Немного подождав, оперативник осторожно прикоснулся к его плечу.
- Э, вам плохо?
Неожиданно на бледном лице возникла слабая улыбка.
- Мелодия, - мечтательно произнёс Болотов, не размыкая век. – Красивая? Какое глупое слово! Не придумано пока определений для столь уникального явления! Музыка смерти – солнечной, непредсказуемой!
- Почему - солнечной? – удивился Стас.
- Ну, звёздной, - пострадавший пожал плечами. – По лицу его всё так же бродила призрачная улыбка. – Какая разница?! Взрыв сверхновой, взрыв солнца…. Гибель солнца.
- Хм! – полицейский с сомнением посмотрел на лежащего.
«Он ведь ещё пару минут назад казался вполне вменяемым! А сейчас несёт какой-то бред! Может, притворяется?».
- Послушайте, Болотов, - крайне неприятным голосом произнёс опер (при необходимости он умел это делать), - Так что же вы всё-таки вчера употребляли? Спайсы? Или что потяжелее?
Несостоявшийся самоубийца резко открыл глаза. Теперь – холодные и злые.
- Господин жандарм, - ещё более неприятным голосом сказал он. – При моём поступлении в больницу, у меня наверняка были взяты анализы крови! Почему бы вам просто не взглянуть на них? Я уверен: там нет и следа наркосодержащих, как вы любите выражаться, средств!
«Ого!» - майор с удивлением посмотрел на подопечного. «Прорезались зубки у мелкого засранца! А может не мелкого?».
- Да, я в курсе, - скучным голосом произнёс он, - распространители редко употребляют дурь сами.
- Чего – чего?! – Болотов попытался приподняться на локте, но тут же скривился от боли и схватился за шею. – Вы, что, с ума сошли?! Кто тут распространитель?
- Диллер, - поправил его полицейский, холодно улыбаясь. – Точнее – наркодиллер….
- Я не диллер! – просипел самоубийца. Теперь он выглядел явно испуганным.
Оперативник качнулся вперёд и с нажимом произнёс:
- А если не диллер, то кончай мне тут корчить дурака, и отвечай на вопросы!
- Да, конечно, - лежащий энергично кивнул, явно забыв о травме, и снова скривился. – Блин! Больно, зараза!
- Ничего, пройдёт, - равнодушно произнёс Стас, помолчал немного, затем продолжил:
- Итак. Группа… как её?... «Инкуб» сыграла мелодию. Которая всем понравилась. Или не всем?
- Всем! – убеждённо произнёс допрашиваемый. – Без исключения. Даже охранники затащились. Хотя они тупые, как пробки.
- Ага, - Стас кивнул. – А музыканты использовали какие-то эффекты? В частности – дым пускали?
- Дым? Нет, никакого дыма не было. Только прожектора – красный и фиолетовый. Да ещё все зажигалками светили….
- Зажигалками?
- Да, ну, знаете, как часто на рок-концертах бывает, когда пиплу песня нравится?!
- А, понял… - оперативник задумчиво потёр подбородок, после чего задал следующий вопрос:
- Ты не обратил внимания, на сцене была обычная аппаратура? Никаких странных приборов музыканты не включали?
Несостоявшийся самоубийца сморгнул, затем вдруг усмехнулся.
- Ясно. Вы думаете – на меня каким-то образом повлияли?
- Отвечай на вопросы! – недовольно произнёс Аверченко. – Тем более, в «Финбане» пострадал не только ты!
- Да? – удивился Болотов. – А кто ещё?
- С тобой – шесть человек. Четверых спасти не успели.
- Ничего себе! Мне показалось – я лишь один всё понял…
- Что ты понял? – вновь насторожился Аверченко.
- Про небо.
- Про небо?!
- Да. Про деревянное небо, сколоченное из гнилых досок. Оно постоянно над нами, и оно становится невидимым, когда мы смотрим наверх… А потом снова появляется. Знаете, такие отсыревшие доски, с неровными краями и ржавыми следами от гвоздей? Видели когда-нибудь?
Стас внимательно вгляделся в лицо несостоявшегося самоубийцы.
«Нет, он явно – дураком не прикидывается и не играет. Он верит в то, о чём говорит. Сумасшествие? Временное помрачнение рассудка? Надо бы потом с врачом поговорить…».
- Послушай, - сказал он, а эту… музыку, которую «Инкуб» играл, можно где-нибудь услышать?
Болотов пожал плечами.
- Ну, если только с телефонов тех, кто был в зале. Правда, не с самого начала. Я, например, стал снимать где-то со второго куплета, когда понял, что это – гениальная штука….
- Погоди, ты хочешь сказать, что у тебя есть съёмка вчерашнего концерта?! – удивился оперативник. – А показать можешь?
- Могу… Чего ж не показать-то?!
Пострадавший неловко повернулся, пошарил рукой под подушкой, вытащил смартфон и нажал кнопку включения.
- Сейчас найду, - сказал он и принялся перелистывать файлы. – Ага, вот. Само видео – так себе, всё-таки в зале слишком темно было, но музыку слышно…
Болотов нажал кнопку воспроизведения и протянул гаджет полицейскому.
Запись и вправду начиналась с середины музыкальной фразы, к тому же микрофон явно оставлял желать лучшего – басы превращались в хрип, барабаны грохотали так, будто прямо в зале работал механизм, забивающий сваи. Но основная мелодия!....
- Как сделать погромче? – поинтересовался оперативник, протягивая смартфон хозяину.
- Вот здесь, сбоку кнопочки, видите?
- Ага, понятно, - Стас увеличил громкость до предела.
«Боже! Какая музыка!» - восхитился он, вслушиваясь в звучание гитары и органа. «Никогда ничего подобного не слышал! Обалдеть можно!».
Вообще, майор полиции Станислав Аверченко к музыке был равнодушен. И к музыке, и к поэзии, и к живописи… Рационалист до мозга костей, он если и получал удовольствие, то, скажем, от решения сложной логической задачи, от поимки особо опасного, особо изворотливого преступника. Ему этого хватало. Классика ли, рок, попса – ничего его не трогало, хотя, как человек образованный, он, разумеется, мог отличить хэви – металл от шансона, знал имена выдающихся исполнителей и композиторов. Но тут…
Безымянная мелодия, исполняемая доселе неизвестной ему группой, встряхнула полицейского подобно удару тока.
- Охренеть! – потрясённо пробормотал он, и тут же снова запустил трек.
- Тоже торкнуло?! – с довольным видом поинтересовался самоубийца, сейчас и вправду напоминающий наркодиллера, подсаживающего новичка на героин. – А небо?! – он ткнул пальцем в окно. – Деревянное небо видите?!
- Погоди! – поморщился полицейский, вглядываясь в мутную картинку, где в кроваво - красном свете, по сцене двигались музыканты. – Дай послушать…. Стоп! – он нажал на паузу и посмотрел на Болотова. – У тебя блютуз есть?
- Есть конечно.
- Скинешь мне это видео? – и оперативник полез за своим телефоном.
- Легко.
3.
Второй, вернее – вторая несостоявшаяся самоубийца, лежала в другой больнице, чуть ли не на противоположном конце города, и Аверченко, матерясь про себя, потопал к ближайшей станции метро. Как, на зло – пару дней назад у него сломалась машина, поэтому теперь приходилось мотаться по делам (в том числе – и служебным), на общественном транспорте.
«Почему её отвезли на Ржевку?!» - недоумевал полицейский. «Насколько я знаю, «скорая» доставляет потерпевших в дежурную больницу, и эта… как её?… Тамара Савихина, должна сейчас лежать в одном отделении с Болотовым. В соседней палате. Может, у неё знакомые медики на Ржевке?».
Он добрался до метро, спустился вниз и вскоре уже потел, прижатый толпой к дверям с надписью «не прислоняться».
«Деревянное небо» - неожиданно вспомнил он фразу несостоявшегося самоубийцы. «Странный образ. Будто лежишь в гробу и смотришь прямо перед собой. Тоже ведь получается – деревянное небо…».
И вдруг…
«Запретили искать в снах цветных
Ту, с кем ещё не был.
Сколотили из досок гнилых
Деревянное небо…».
Сказать, что оперативный сотрудник испугался, значит – ничего не сказать. Стихи, вдруг возникшие в его голове… Да нет, не просто – возникшие, СОЧИНЁННЫЕ им несколько секунд назад, ввергли полицейского в шок. Какие ещё стихи?! Какое сочинительство?! Он и из существующих - то стихотворений помнил лишь половину четверостишья Пушкина – «Буря мглою небо кроет….». Не интересовался Станислав поэзией, считал её занятием праздным, если не вообще – бессмысленным! Пустым, не несущим никакой полезной информации. Ни для работы, ни просто – для жизни.
«…Только пыль, да дым за спиной,
Из вина – грязь, сажа из хлеба,
И скрипит досками надо мной
Деревянное небо!
…Да что ж это такое?!» - Аверченко зажмурился и сдавил руками виски. «Бред какой-то?! Я схожу с ума?!».
Сходить с ума не хотелось. Нагляделся полицейский и на внезапно спятивших мирных обывателей, превращающихся из примерных отцов семейств в кровавых монстров, и на «ботаников», под воздействием наркоты хватающихся за кухонные ножи, и на прочий неадекват.
«К врачу обратиться? Доехать сейчас до клиники УВД, записаться на приём…».
Оперативник покачал головой. Обращение к психиатру тоже – не лучший выход. Даже если за деньги, анонимно, всё равно – в их системе шила в мешке не утаишь. Кто-нибудь обязательно пронюхает, и пойдут разговоры всякие. А там, глядишь, вызовут к начальству и убедительно порекомендуют пройти соответствующую комиссию. С легко просчитываемым результатом. На фига товарищам генералам не совсем вменяемый, а следовательно – непредсказуемый подчинённый?! Ещё неровен час – зайдёт в супермаркет, вытащит пистолет и начнёт народ направо – налево валить! Были уже претенденты…
Стас перевёл дух и прислушался к себе. Больше стихотворные строки в голове не возникали, а так же писать музыку, ваять, рисовать, петь и плясать, слава те, Господи, не тянуло.
«Спокойно!» - сказал сам себе оперативник, чувствуя, как по спине стекает пот. «Ты просто переутомился… Или перегрелся. А тут ещё этот придурок недоповешенный со своим «деревянным небом»! Вот и перекрыло!».
Выбравшись из метро, Стас первым делом купил литровую бутылку колы и тут же осушил её в один присест.
«Голову бы ещё под холодную воду сунуть!» - подумал он, вытаскивая сигареты и прикуривая. «Или вообще – под контрастный душ залезть!».
- Нарушаем? – послышалось вдруг за спиной.
Вздрогнув от неожиданности, Аверченко оглянулся. Рядом стояли двое патрульных с дубинками.
- Чего нарушаем? – поинтересовался оперативник.
- Курим возле метро… - полицейский кивнул на дымящуюся сигарету. – Трудно на пятнадцать метров отойти?
- А, да, чёрт! – Станислав щелчком сбил тлеющий табак и оглянулся в поисках урны. – Извини, сержант, совсем забыл…
- Вон, - патрульный ткнул пальцем в сторону ларька, торгующего сдобой, возле которого стоял фирменный мусоросборник. – И давайте-ка, пройдёмте…
Вздохнув, Аверченко достал из кармана служебное удостоверение.
- Я б с удовольствием, сержант, - сказал он, открывая «корочки» и показывая их патрульным, - но, увы, выполняю срочное задание.
Полицейский насупился.
- Это не даёт вам права, товарищ майор, нарушать административный кодекс!
- Виноват! – Станислав убрал удостоверение и поднял руки. – Задумался! Больше не повториться!
Угрюмо козырнув, патрульный отошёл, оперативник же направился к стоянке «маршруток».
«Смелый мужик!» - с одобрением подумал он о сержанте. «Не побоялся на старшего по званию наехать! А вдруг бы я был из Управы? Сожрал бы этого несчастного мента с потрохами, и не поморщился! Тут уж на кого нарвёшься…».
Второй раз на майора накатило, когда он подходил к больнице.
«Зубы скалит жизнь - уже не в улыбке – в ухмылке…» - вновь всплыли в его голове строки.
«Тут таись не таись –
Заметит, подцепит…
Стареет мир,
Гремят пятаки в копилке.
Но поезд ждёт,
И время пока ещё терпит…
Ох!…» - оперативник остановился и сжал виски ладонями. «Опять! Какая копилка? Какой поезд? Откуда это?!».
Он затравленно огляделся по сторонам.
«Гипноз?! Кто-то меня «ведёт»?! Что за чертовщина?!».
Впрочем, людей поблизости не наблюдалось. В окружающем больницу сквере в этот час никого не было – ни пациентов, ни посетителей, ни медиков. Только возле парадной, сбоку здания, где очевидно, располагалось приёмное отделение, из машины «скорой помощи», двое дюжих санитаров доставали носилки с лежащим на них человеком.
«Плохо дело!» - Стас вытащил сигарету и не смотря на то, что вновь нарушил пресловутый «административный кодекс», запрещающий курить на территории медицинских учреждений, щёлкнул зажигалкой. «Допрыгался, блин! Досиделся, блин, в засадах! Да и со спиртным в последнее время не всё хорошо… В смысле – бухать слишком часто начал».
Оперативник глубоко затянулся и с силой выдохнул дым.
«А поди тут – не начни! Денег ни на что не хватает, да ещё развод этот…».
Он подошёл к ближайшей скамейке, сел, откинувшись на спинку и закрыв глаза. У него начинала болеть голова – то ли от курева, то ли от нервов.
«Ну, вообще весело!» - полицейский поморщился. «Может, действительно, какая-то болезнь привязалась? Опухоль, например…» - он содрогнулся. «Не будет нормальный, здоровый человек ни с того, ни с сего стихи сочинять! Особенно, если учесть, что никогда прежде этого не делал! Даже в юности…».
Станислав с отвращением докурил, кинул окурок в урну, затем поднялся и неторопливо двинулся в сторону больничных корпусов.
4.
У Тамары Савихиной в этой больнице, действительно, был родственник. И не кто-нибудь, а главврач. Поначалу он категорически запретил разговаривать с племянницей, упирая на то, что «девочке и без того нанесена психологическая травма», однако, когда обозлившийся Стас пообещал эскулапу неприятности, пошёл на попятный и лично проводил грозного посетителя в одноместную, «элитную» палату.
Девушка выглядела гораздо хуже Болотова. Бледное до синевы лицо, чёрные круги под глазами, и конечно же – жуткий багровый шрам на шее.
- Здравствуйте, Тамара, - мягко произнёс оперативник, садясь на стул рядом с койкой. – Как вы себя чувствуете?
- Хреново! – Тамара посмотрела с неприязнью. – Вы кто?
- Я – сотрудник правоохранительных органов. Веду дело о массовых самоубийствах в клубе «Финбан».
Больная выпучила глаза.
- Массовых?!
- Да, - Аверченко кивнул. – Шесть суицидов. Из них – четыре со смертельным исходом…. Мы ищем причину.
- Офигеть! – девушка криво улыбнулась. – Значит, не меня одну так торкнуло!
Оперативник подался вперёд.
- Это случилось после последней песни, сыгранной «Инкубом»?
- А откуда вы знаете?! – удивилась Тамара. – Да… Я записала их выступление на сотовый, затем, когда концерт кончился, прошла в коридор, и там пересмотрела видео ещё раз. Уж больно мелодия понравилась…
- И что вы почувствовали?
- Не почувствовала, - Савихина поморщилась, - увидела.
- Увидели?
- Ага. Люди разделились на три части. Все. Одна часть – нормальная, в смысле – обычная, такая же, как всегда, вторая часть – словно из дыма, полупрозрачная, а вот третья…. – девушка вконец помрачнела, - третья – ужасная, как зомби из фильмов ужасов. Да нет, хуже! И это было реально, понимаете? Не глюк и не сон.
- Почему вы так думаете? – удивился полицейский.
- Если б я могла это объяснить, я бы объяснила! – отрезала несостоявшаяся самоубийца.
Аверченко внимательно посмотрел на девушку. Несмотря на болезненный вид, выглядела та абсолютно нормальной.
- И из-за этого вы отправились в туалет и попытались покончить с собой? – уточнил Станислав.
- Нет, - Тамара покачала головой. – Поначалу я просто испугалась. А совсем мне плохо стало, когда обнаружила СВОИХ двойников…. Того, что из дыма, и третьего – мёртвого. Без верхней половины черепа, со сгнившей кожей и….
Лежащая крепко стиснула зубы, затем судорожно сглотнула, явно пытаясь подавить рвотный позыв.
- Может воды? – полицейский посмотрел на стол, где стоял графин.
- Ничего, - Савихина провела ладонью по лицу. – Я в порядке.
- А сейчас?
- Что – сейчас?
- Сейчас вы этих… гм!.... двойников видите?
- Сейчас нет. Наверное – уколы помогают.
- Значит, вы тоже «Инкуб» снимали… - задумчиво произнёс Аверченко.
Девушка фыркнула.
- Так не я одна! Когда они последнюю мелодию заиграли, уже через минуту все смартфоны вытащили. И стояли – в одной руке – гаджет, в другой – зажигалка.
- Зажигалка то зачем? – машинально спросил оперативник, думая о своём.
Несостоявшаяся самоубийца посмотрела на него, как на ненормального.
- Ну, как бы знак…. Что музыка нравится.
- А, ну да, - спохватился Станислав. – Забыл.
Он перевёл взгляд на тумбочку, где лежал айфон девушки.
- Тамара, а можно у вас это видео скачать? Через блютуз… Пострадавшая криво усмехнулась.
- Не боитесь?
- Чего?!
- Что тоже двойников увидите?! Полупрозрачный – ещё туда – сюда, но ваш будущий труп…. Не советую, знаете ли. Тем более, вам с собой покончить гораздо проще, чем нам – простым смертным, у вас пистолет есть. Ведь есть?
- Имеется, - Аверченко похлопал себя по лёгкой летней куртке, под которой была наплечная кобура. – Но я не самоубийца.
- Я тоже так думала, - девушка вздохнула. – До вчерашнего вечера.
Она взяла айфон, включила блютуз и, не открывая трек, отправила его на телефон оперативника.
- Скачалось?
- Вроде да, - Стас вгляделся в дисплей, хотел уж было запустить полученное видео, однако Тамара с неожиданной силой схватила его за руку.
- Не надо! – сказала она. – Потом посмотрите. Без меня.
5.
- Двойники, - бормотал оперативник, пересекая по-прежнему пустой больничный сквер. – Будущие трупы! Дурдом «Ромашка»!
Он остановился, вытащил из кармана телефон и запустил скачанный у Савихиной трек. Та же мелодия, примерно с того же второго куплета, правда – ракурс другой. Тамара стояла гораздо ближе к сцене, и это позволило полицейскому разглядеть музыкантов.
«Три гитариста. Бас, ритм и соло…. Кажется, так это называется. Кто же из них руководитель? Похоже, вот он, в середине. Страшилище. Волосы до плеч, а по бокам –почти полностью сбриты, клёпанная байкеровская куртка (в такую то жару!), штаны кожаные, берцы…. Взгляд умный, но наглый. Типа – крутой! Странно, что татуировок нет».
Тут изображение дрогнуло и как бы прыгнуло вперёд. Теперь весь экран занимала клавишница. Она стояла, низко опустив голову с ещё более дикой причёской. Словно волосы ей сбивали с помощью вентилятора.
- Чудо – юдо, рыба – кит, - пробормотал полицейский, и в это мгновение девушка подняла голову, глянув, казалось, прямо в объектив камеры. Вернее – айфона.
Стас стиснул зубы.
На него смотрела убийца. Настоящая, если хотите – идейная. С такими Аверченко за время своей службы сталкивался всего лишь дважды, но впечатлений ему каждый раз хватало надолго.
«Другой способ мышления…. По своему логичный, но только по-своему. А на самом деле – нечеловеческий. УЖЕ нечеловеческий. И место таким только в камере «Чёрного дельфина», на пожизненном. Или - у расстрельной стены…. Может мне показалось? Молодая ведь девка, симпатичная!».
Он отмотал чуть назад и остановил запись.
Действительно, глаза человека, готового убивать. И получать от этого удовольствие.
В девяноста процентов случаев, убийства, ведь как происходят? Случайно. Пьют двое мужичков на кухне, тихо – мирно, потом вдруг одного из них, что называется «перекрывает», он хватается за нож, и вот вам – труп. Или супружнице – алкоголичке, покажется, что её благоверный (тоже алкоголик), как-то не так на соседку посмотрел. Или наоборот – супруг к приятелю приревнует… По большому счёту, всё это – не убийцы. По закону – да, а по сути….
Наши зоны забиты идиотами, просто – напросто не умеющими контролировать свои эмоции. Придурками, что ломают жизнь и другим, и себе.
«А вот такие редко попадаются…» - оперативник вновь вгляделся в бледное лицо с холодными, беспощадными глазами. «Надо бы с ней побеседовать. Да и с руководителем их не помешало бы! Что-то с этим «Инкубом», явно не в порядке!».
Стас выключил гаджет, сунул его в карман и посмотрел на часы.
«Так. Половина шестого. В «Финбане» явно уже кто-то есть. Вот туда сейчас и отправимся. Заодно выясним – где этих рокеров – шмокеров искать…».
Полицейский вышел за ворота, свернул к остановке маршрутных такси, и тут на него вновь накатило:
«….Ветер вместе с дымом стелил по полю,
Били волны о гранит ледяным крошевом…
Если всем поровну – то уж задёшево –
Сифилис ангелу, лик святой – кобелю!
На траву поутру – да не росой, горечью…
Да не кровью по листу – чёрною сажаю,
С неба – жирную звезду, по куску – каждому,
Кому – веком праведным, кому – полночью.
Кто ждёт – для тех и наступит
В небе - время огня…
Кто – то
Любит и меня…
…Стой!» - мысленно завопил Стас, непонятно к кому обращаясь. Со стороны он выглядел сильно перебравшим – его качало из стороны в сторону, взгляд был безумным. «Прекрати!».
Самое поганое, что улица была абсолютно пуста – ни прохожих, ни даже припаркованных поблизости машин. То есть вариант с гипнозом отпадал.
«А если не гипноз, тогда что?! Безумие? Рак мозга? Мать вашу!».
Почувствовав внезапную слабость, оперативник опустился на бордюр и вновь схватился за голову руками.
«….Серой слизью по стене, бледную плесенью,
Чтоб не трогали, чтобы не жгло, не каялось,
Чтобы плоть не знала, чтоб душа не маялась
Не петлёй, не пулей, не строкой, не песнею!
Да всё, как всегда… Ну, а куда ты денешься?!
Если уж поэт, так в прошлом точно – висельник!
Ищущий то гниль в любви, то водку в истине…
Какой боли ждёшь ещё? На что надеешься?
Висельник… Поэт…. Какой я вам, к чертям собачьим поэт?!» - он смахнул с лица пот. «Однозначно – надо к врачам обращаться! Только не в поликлинику УВД! Надо подумать – кто у нас знакомый в психиатрических больницах есть?».
Оперативник вытащил из кармана сигареты, прикурил.
«Андрей Александрович? Да, наверное. Хотя мы и трясли его на предмет перерасхода успокаивающих средств, но расстались довольно мирно…. Приеду в отделение – надо будет его телефон
поискать…».
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав