Осознав истины, изложенные в 13 главе первого послания Коринфянам, где дается наиболее полное описание качеств любви, мы никак не сможем поставить любовь ниже чего-либо другого. В нашей практике много примеров, когда одаренные души не могут совершать служение в церкви без огорчений и всевозможных расстройств. А причина одна — способности есть, а любви, по крайней мере должной,— нет. Отсутствие любви лишает силы и желания смиряться и предоставлять себя Богу для разумного служения.
Помазав Иисуса драгоценным миром, Мария своим служением вызвала негодование учеников. Они считали такую трату неразумной и неуместной. И только Господь высоко оценил ее поступок, потому что видел искреннюю и жертвенную любовь.
Перед тем как поручить Петру большое дело служения, Иисус побудил этого ревностного ученика к глубокому самоанализу, задав серьезный вопрос: «Любишь ли ты Меня?» Как Петру, так и нам сегодня гораздо проще было бы ответить на другие вопросы: «Уважаешь ли ты Меня? Молишься ли ты Мне? Поешь ли ты для Моей славы? Читаешь ли Библию?» Но Господа интересует одно, и главное: горит ли сердце Его ученика любовью. Когда дар сочетается с любовью, христианин способен приносить обильный плод на Божьей ниве. Можно со всей уверенностью сказать, что основной труд в церкви совершается руками малоодаренных и менее способных людей, но ревностных, любящих Господа и верных Ему.
Обратим внимание еще на несколько условий, соблюдая которые мы вправе рассчитывать на Божье благословение в служении. Всякий, желающий принять участие в служении Богу, должен умертвить свои плотские наклонности — блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, должен отложить гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие и облечься в любовь, которая есть совокупность совершенства, должен дать возможность слову Христа вселиться в сердце, а также все делать во имя Господа. Нарушать этот порядок, записанный в третьей главе послания Колоссянам, нельзя. Делать что-либо во имя Иисуса Христа можно лишь после того, как умерщвлены земные члены, отложены дела плоти, когда в сердце царствует любовь и живет и действует слово Христа.
Следующее условие для благословенного служения — стремление во всем прославить Бога (1Петр.4:11). Здесь не будет места эгоизму, зависти, гордости, обидам и тщеславию. Соблюдение этого условия сохранит от группировок в церкви и деления на способных и менее одаренных. При серьезном подходе к служению и благоговейном отношении к славе Божьей мы никогда не будем любоваться собой, ждать похвалы, стремиться выделиться среди друзей или кричаще одеваться, никогда не будем служить Богу в отрыве от других детей Божьих, в отрыве от церкви.
Еще одно условие, гарантирующее благословение Божье в служении,— отдача своего тела в жертву живую, святую, благоугодную Богу (Рим.12:1). Разумность служения непосредственно связана с жертвенностью, с отдачей себя во власть Божью. Это одно из важнейших и трудных условий, так как требует постоянного самоотречения. Но это благословенный путь. Он приближает нас к Богу, потому что и Сам Господь шел путем полной отдачи Своему Отцу.
И последнее условие, на котором хочется остановиться,— это чистая совесть (2Тим.1:3). Это очень важное условие нередко ускользает от нашего внимания. Каждый из нас должен лично положить свое сердце на весы Божьей святости и определить — чиста ли совесть. «Старайся представить себя Богу достойным, делателем неукоризненным...» (2Тим.2:15). Недостойный, с нечистой совестью делатель не будет иметь успеха в служении, он потерпит поражение.
Вспомним поучение Иисуса Христа из Нагорной проповеди: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Матф.5:23-24). Нетрудно вспомнить, что ты имеешь против кого-то. Но Иисус учит большему — вспомни, кто против тебя что-то имеет!
Конечно, хорошо бы вспомнить раньше и все уладить. Но если ты уже стоишь с даром у жертвенника и вдруг вспоминаешь... Оставь дар. Разум тут же возмущается: «Как оставить? Ведь я такую хорошую проповедь приготовил, стихотворение выучил! Я даже гитару из дому принес, чтобы спеть! Ведь, если я опущу руки, в служении будет ущерб!» Но Господь конкретно говорит: оставь дар твой и прежде примирись. Нет, не спешно закопай, не с обидой брось, а в смирении оставь. Потом принесешь. Это правильно и честно перед Богом. Хорошо с юности привыкнуть к самоисследованию и научиться хранить в сердце мир и святость.
Итак, подходя к вопросу служения, к совершению Божьего дела, будем помнить предостережения Книги жизни: служите со страхом, служите в святости и правде, служите без развлечения. Служите Господу благоговея и никогда не забывая, что Он внимателен к каждому и верно оценивает наш труд: «Знаю твои дела, и любовь, и служение...» (Откр.2:19).
В. Ч.
Не мечтайте о себе
Мы шли на железнодорожный вокзал вдвоем с пожилым братом. Увесистые сумки оттягивали руки, больно жгло где-то между лопаток, но на сердце было как-то необычно тепло от сознания, что Господь хоть в маленькой мере доверил участвовать в великом деле — распространении Его Слова! В наших сумках лежала духовная литература. Хотя уже началось время перестройки, отношение власть имущих к гонимой церкви еще не изменилось. Духовная литература по-прежнему печаталась в условиях глубокой конспирации. Издательство «Христианин» оставалось объектом повышенного внимания КГБ. Уже долгое время работники спецслужб и милиции пытались выследить, откуда развозится христианская литература, чтобы прекратить существование печатных точек. Но Господь хранил верных Своих.
В Сибирь литературу возили в основном на машинах. Когда милиции стало каким-то образом известно об этом, они усиленным надзором перекрыли все автомобильные переправы через Иртыш. Тогда книги стали возить на поезде, в чемоданах и сумках. По одному, по двое, стараясь не привлекать к себе внимания, братья и сестры провозили груз к местам переплета. Для меня эта работа была новой, до этого я ездил за литературой всего один или два раза.
Все шло хорошо, за нами никто не следил, и мы с братом постепенно освоились. На вокзале было много людей с огромными узлами, чемоданами, сумками, и мы среди них не выделялись. Поняв, что мы ничем не привлекаем внимания, мы согласились держаться вместе. Билеты нам достались с местами в разных купе, и мы решили попросить проводника, чтобы он поселил нас вместе.
Шумный вокзал огласило объявление о посадке на наш поезд. Мы влились в пестрый поток отъезжающих и пошли к вагону.
В ответ на нашу просьбу проводник велел занять свои места и пообещал, что потом постарается переместить нас в одно купе.
Стараясь не показать, как тяжелы мои сумки, я направился к своему купе, вошел в открытые двери и вдруг почувствовал, как внутри все похолодело. С нескрываемым интересом на меня смотрели два пассажира в милицейской форме... На погонах у каждого было по три или четыре звездочки.
«Наверное, нас выследили! — пронзила меня ужасающая мысль.— Значит, они знают, что нас двое... А если нет? Может быть, тем, что я просил проводника перевести меня, выдал брата... Что же я наделал!.. Господи, защити!» Пытаясь скрыть свои переживания, я бодро поздоровался. Они пригласили пройти и располагаться. Я стал присматривать место для вещей.
«Как хорошо, что брат Коля подсказал заполнить углы и бока сумки мятой бумагой! — подумал я.— Теперь не так отчетливо видны пачки непереплетенных книг. Только куда поставить сумки? На полку? Может, оставить в проходе? Ненароком заденут ногой и сразу спросят: "Ты что, кирпичи везешь? Или спекулянт, товаром загрузился?" Спрятать под полку, в ящик? Но придет проводник и переведет в другое купе. Не покажется ли странным, что я их так далеко убрал?»
Наконец, превозмогая слабость в онемевших руках и стараясь не выдать тяжести сумок, я поднял их на верхнюю полку.
— Молодой человек, идемте со мной! — раздалось за моей спиной.
Это проводник выполнял свое обещание. Сразу же схватить вещи и идти следом за проводником я не решился, это могло вызвать подозрение. Я вышел в соседнее купе с одной жгучей мыслью: «Если заглянут в сумки — мы пропали!» Быстро договорившись, я вернулся в свое купе. Сумки, кажется, никто не трогал, стоят как стояли. Я взял их и вышел.
И вот мы едем. Кроме нас, в купе две женщины. Одна из них особо недовольна нами. Что это, мол, за попутчики — не проявляют никакого интереса ни к картам, ни к спиртному, ни к развлечениям. Откровенно, сквозь зубы, она ругается. Но это не затрагивает меня. В сердце тревога о другом. Под стук вагонных колес я снова возвращаюсь мыслью в соседнее купе. Почему едут с нами эти два милиционера? Почему нас не арестовали на вокзале? Может, арестуют в родном городе?
Тягостно шли минуты, складываясь в часы. В вагоне тихо и спокойно. Брат заснул, наши попутчицы куда-то вышли. Я молился, но беспокойство не уменьшалось.
До обращения я прочитал много книг и немного представлял, как выслеживают преступников, как ведется следствие. И вдруг меня осенила мысль — подслушать, что говорят за стеной. Я читал, что для этого используют полый предмет с тонкими стенками. Быстро достав кружку, я приставил ее к стенке, за которой сидели двое из милиции. Сначала за шумом колес я не мог разобрать ни слова. Говорил, наверное, тот, что сидел подальше. И вдруг отчетливо прозвучал вопрос: «Ну что, будем брать? Или дождемся крупной станции?»
Меня словно обожгло. Не в силах что-либо предпринять, я лихорадочно перебирал варианты — что делать? Какую станцию они имеют в виду? Я пошел к расписанию. До крупной станции нужно было ехать два часа. Разбудив брата, я пересказал ему то, что слышал. Он отрешенно молчал. Помолились. Может быть, выйти на какой-нибудь маленькой станции?
Дробный стук вагонных колес на стрелке оповестил приближение какой-то станции. Я вышел в коридор посмотреть. Это был всего-навсего полустанок. Кругом — голая степь и только пара-другая жалких домишек. И зайти некуда...
Поезд ехал дальше, а в душе нарастало беспокойство. Неужели арест? Перед мысленным взором предстала жена, две крохотные дочурки в маленькой неудобной времянке и начатая стройка. Холодная рука страха все сильнее сжимала сердце.
«Господи, только не сейчас! — взмолился я и тут же подумал: — Не сейчас? А когда? Когда-нибудь, когда будут подходить обстоятельства? О, лукавое сердце! Неужели ты думаешь, что кто-либо из братьев и сестер пошел в узы именно тогда, когда им это было удобно? Помнишь, как ты мечтал пострадать за Господа, разделить участь верных христиан, прошедших этим путем? А теперь боишься?»
Я стоял в коридоре несущегося поезда и, глядя на слегка холмистую степь, изнемогал от внутренних переживаний: «Нет, Господи, я не могу!»
Позади меня, справа, распахнулась дверь купе. Оба милиционера вышли и направились в тамбур. «Куда они? Может, пошли вызывать к составу машину? По-видимому. Значит, на крупной станции все будет готово, чтобы нас сразу же увезти...»
Томительно тянулись минуты. Вдруг дверь в конце вагона открылась. В коридоре появился милиционер, за ним мужчина в штатском и следом второй милиционер. Они прошли в купе и заперлись.
Ошеломленный тем, что увидел, я никак не мог прийти в себя. «Так значит... А я...» Обрывки мыслей путались в голове. Я вдруг ясно увидел себя как бы со стороны, погруженного в страх и позорно торгующегося с Богом. А ведь в мечтах я видел себя совсем не таким... Я часами мечтал об узах, воображая сцены допросов, издевательств, всевозможных трудных ситуаций. Яркие победы и подвиги веры с такой легкостью и ясностью вставали тогда перед моим мысленным взором, что, казалось, дело осталось за маленьким — недоставало настоящего ареста. Хотелось подвига. Я даже представлял себе встречу с друзьями после освобождения и свой рассказ о пережитом. И вот весь этот «красивый сюжет», нарисованный в воображении, рассыпался. Теперь на сердце была пустота и сознание глубокой испорченности, неспособности к настоящему подвигу веры. Мечты и реальность оказались такими далекими друг от друга!
Мир мечтаний и грез... Как легко человеку погрузиться в него и как нелегко потом выйти из него и правильно увидеть себя! Почему это происходит? Чем опасны притягательные по своему содержанию фантазии? И всякие ли мечты опасны? Разве я мечтал о чем-то злом и греховном? Ведь страдать за Христа, за распространение Его Слова — не предосудительно. В Писании сказано: «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое; а если как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь» (1Петр.4:15-16). Разве плохо мечтать о том, что согласуется с Библией? Писание одобряет желание стать, например, епископом. А я мечтал не о столь великом, моя мечта была поскромнее. Почему же меня постигло такое разочарование? — Потому что епископства желают, а не мечтают о нем. Мечты — дело скользкое. «Не мечтайте о себе,— предупреждает Библия.— Не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным».
Смиренный может желать епископства? — Да, он может желать его для того, чтобы послужить. Но если сказать: смиренный мечтает стать епископом... Что-то не то. В таком случае героем своих мыслей становится он сам, и слава уже принадлежит ему, а не Богу.
Вот в чем была моя беда! Я мечтал о себе и, сам не замечая того, купался в лучах славы, украденной у Бога. Это было самолюбование. Конечно, Бог не хотел оставить меня в таком состоянии, и этот случай Он допустил, чудно заботясь обо мне. Он показал мне, каков я на самом деле. Мечта, взлелеянная в сердце, ослепила меня. Она сделала то, что делает всякая мечта,— поставила в центре мое «я» и подчинила силы души стремлению геройски украсить его.
Зыбкий мир фантазии часто пленяет тех, кто увлекается художественной литературой. Мирская литература построена на принципе — возвеличить человека и написана зачастую так, чтобы оставить читателю место для домысливания, для фантазии, для мечты. Не заметив, какой багаж вынес с собой из прежней жизни, я лишь немного перекрасил его и стал мечтать на «благочестивые» сюжеты. Героем всех мечтаний оставался я сам. Как чуден наш Господь, что, приняв нас такими, как мы есть, прощает нас и направляет на Свой путь, освобождая от скверн плоти и духа! Пусть среди множества преподанных Им уроков не забудется и это напоминание: «Не мечтайте о себе!»
А. В.
Дружелюбие
Когда мне исполнилось пятнадцать лет, я все еще ходил на подростковые собрания в старшую группу, но постоянно думал о предстоящем переходе в молодежь. В нашей церкви в молодежь переводили в шестнадцать лет. Как я ждал этого времени, когда смогу ходить уже не на подростковые собрания, которые в моем понимании носили отпечаток детства, а на молодежные!
В группе у меня были друзья, с которыми мы много времени проводили вместе. Они жили в основном далеко от нас, на другом конце города, но это нисколько не мешало нам общаться — мы часто ездили друг к другу на велосипедах. Но теперь, когда так близко подошел момент перехода в молодежь, мне сильно захотелось сблизиться с братьями постарше, войти в их мир, стать там своим.
Я не упускал случая подсесть в круг молодежи, послушать их разговоры, а если удастся, и самому что-нибудь рассказать. Особенно мне нравился Володя — Друг моего старшего брата. Он был очень общительным, подвижным и веселым, обладал острым умом и незаурядным чувством юмора. Неудивительно поэтому, что Володя всегда был в центре внимания. Как я хотел, чтобы он стал моим другом! «Вот это было бы здорово!» — мечтал я, и мои прежние друзья казались теперь скучными и даже какими-то недостойными меня.
Как жалею я сегодня, что тогда, на пороге юности, позволял себе считать кого-то ниже себя и недостойным моей дружбы, не распознав коварного обольщения гордостью!
Однажды летом в нашей церкви был брак. Собирались мы тогда по домам. Всякий раз в таких случаях строилась временная палатка. Ставили ее обычно в субботу, а разбирали в понедельник. Чтобы приготовленную и украшенную палатку никто не повредил, несколько братьев из молодежи обычно оставались на ночное дежурство.
Как я был рад, когда на вторую ночь братья позволили мне остаться с ними! Получив разрешение родителей, я летел в палатку, как на крыльях, и, конечно, не думал, что впоследствии буду вспоминать об этой ночи с сожалением.
Володя тоже был в нашей группе. Всем было весело и приятно. Когда стемнело и все погрузилось в сон, мы решили пройти по близлежащим кварталам, где жили молодые христианские семьи, и оставить в их дворах знаки, по которым можно было бы узнать о нашем визите. Это занятие, казавшееся нам безобидным, было традиционным среди нашей молодежи.
В ту ночь мы посетили несколько дворов. В первом перед воротами насыпали кучу песка, чтобы хозяева утром поняли, что ночью у них побывали «гости». Зайдя во второй двор, мы долго не могли придумать, что сделать, а потом завалили досками вход в дом. В следующем дворе было чисто и пусто — ни досок, ни песка. И тут кому-то пришла мысль снять калитку с петель и подвесить ее в саду на одном из деревьев.
Я изо всех сил старался не отставать от друзей и выдумывал что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее. Хотелось чем-то отличиться. Ревностью в недобром деле я хотел привлечь к себе симпатию братьев и совершенно не беспокоился, как это выглядит перед Богом.
Шло время. В молодежи произошли отрадные перемены. Не могу сказать, что именно послужило к тому, но мы, подростки, стали замечать, что братья из молодежи стали другими. Особенно сильно изменился Володя. Нет, он не стал замкнутым или грустным, но его поведение изменилось. Теперь я часто слышал, как он с моим старшим братом обсуждал какой-нибудь серьезный вопрос или место из Писания. Я не стал меньше уважать его за это. Наоборот, меня еще больше потянуло к нему, хотя дистанция между нами выросла. Теперь он казался мне почти недосягаемым. Как я хотел быть похожим на него и дружить с ним!
Наконец нас перевели в молодежь. Теперь мы с Володей часто были вместе. Поездки, посещения, молодежные собрания вошли и в мою жизнь. Володя неплохо относился ко мне, но мне хотелось большего. С прежними друзьями близости у меня уже не было, и я все чаще стал чувствовать себя одиноким.
Как-то раз мы поехали в близлежащий поселок к друзьям по вере. После собрания, во время обеда, мы долго беседовали. Насколько помню, речь шла о правильных взаимоотношениях между христианами. Я сидел рядом с Володей. Вдруг он повернулся ко мне и тихо сказал:
— Хочешь, я скажу, что думаю о тебе?
Я кивнул и услышал то, чего совсем не ожидал:
— Если тебя позвать за собой, то ты с одинаковой готовностью пойдешь как на доброе дело, так и на злое...
В сознании у меня все смешалось.
«Разве он не понимает, что я все делал ради него? — с горечью подумал я.— Почему он теперь так жестоко бьет меня?»
Мне казалось, что Володя несправедлив и просто не хочет дружить со мной.
С тех пор я чувствовал себя всеми оставленным. Трудно было. В конце концов я решился поделиться своей болью с руководителем молодежи. Когда я пожаловался ему, что у меня нет друзей, то услышал совершенно неожиданное:
— Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным...
До меня не сразу дошел смысл этих слов. Разве я не был дружелюбен по отношению к Володе? Но постепенно свет Божий проник в мое сердце, и я стал понимать то, что говорил мне руководитель молодежи:
— Нужно не добиваться дружбы, а служить ближним, и тогда все будет просто, искренне, и ты не останешься без друзей...
Чем больше я обдумывал услышанное, тем яснее видел себя, свое истинное лицо. Почему я одинок? Где мои прежние друзья? Разве они отказали мне в дружбе? Кому я послужил любовью?
Глубокая печаль наполняла мое сердце все больше и больше. Но это была уже другая печаль — сожаление о том, что пренебрег истиной, пренебрег любовью к другим. Теперь я понимал, что, добиваясь дружбы с Володей, я хотел иметь престижного, видного друга. Это гордость и эгоизм, а не желание послужить.
Впоследствии мне открылась еще и та истина, что высший образец истинного дружелюбия — наш Господь Иисус. Он сказал Своим ученикам: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам», но Сам возлюбил их прежде, чем они исполнили Его заповеди. Он служил людям, зная их испорченность и неверность. Он знал, что Петр отречется от Него, но молился о нем, учил его и заботился о нем. Даже Иуду Он назвал высоким словом — Друг. Никто не может сказать, что Иисус не был дружелюбным! О, если бы мы поступали в своей жизни так, как Он!
У нас не будет недостатка в хороших, искренних друзьях, если мы не выборочно, а всем будем оказывать дружелюбие.
А. В.
Не дай себя остановить
Вы шли хорошо: кто остановил вас?..
Гал.5:7
Труд в церкви — дело святое, желанное для всякого, кто приобщился к телу Иисуса Христа, стал живым камнем в духовном строительстве. Многие братья и сестры, желая принести плод Господу, окунаются с головой в труд и думают, что дело Божье — это нечто прекрасное, возвышенное и благословенное. И это на самом деле так. Но в служении Богу неизбежны трудности, и, встретив их, одни разочаровываются, унывают и соблазняются, а другие впадают в недовольство и критику, лишая себя благотворного действия благодати Божьей. Давайте поразмышляем о причинах такого состояния. В чем тут дело?
Все мы знаем, что там, где идет строительство или ремонт, всегда много мусора. Правда, он не радует взгляд, но воспринимается так же естественно, как и само строительство, причем чем больше объект, тем больше мусора. На уборку всегда выделяется время, инструмент, рабочая сила.
При Ездре и Неемии, во время строительства разрушенных стен Иерусалима было столько мусора, что ослабевшие носильщики не успевали выносить его и иудеи даже не могли строить стену. И все же мусор не мешал им радоваться о том, что стены восстанавливаются и дело движется!
При строительстве духовного храма тоже можно обнаружить мусор. И причина разочарования молодых христиан, приобщающихся к труду, кроется в том, что они сосредотачивают свой взгляд на мусоре и не обращают внимания на само здание, на величественное и прекрасное духовное строение. И тогда, не имея силы, а иногда и желания выносить мусор, многие молодые братья и сестры становятся неспособными видеть духовные ценности христианского учения, красоту и величие созидаемого Богом строения, не могут правильно понимать назначение и призвание церкви.
До тех пор пока в нас жива ветхая природа, мы не избежим духовного мусора, на который указывает в своих посланиях Апостол Павел,— раздоры, зависть, гнев, ссоры, клевета, гордость, беспорядки (2Кор.12:20). И если где-то этого мусора меньше, то не потому, что там христиане лучше или строят аккуратнее, а потому что «носильщики» работают, вовремя убирают мусор и все мешающее строительству. Это значит, что в церкви проводится очищение, хорошо поставлена духовно-воспитательная работа, практикуется исповедание и признание в проступках.
Работа «носильщиков мусора» нелегкая и под силу далеко не всем. На это служение Господь ставит опытных, изведанных, исполненных Духом Святым христиан, способных создать хороший климат для духовного роста церкви. Поэтому никогда не нужно пренебрегать благословенной возможностью излить свое сердце и поделиться трудностями с тем, кого на дело совершенствования святых поставил Господь.
И еще необходимо помнить, что свое поприще мы сможем пройти успешно только в том случае, если будем смотреть не на изъяны и трудности в служении, а на начальника и совершителя веры, на Господа нашего Иисуса Христа (Евр.12:2). Размышления о Нем уберегут нашу душу от изнеможения и слабости в служении, вдохновят на подвиги веры.
Взирай на Него и ты, дорогой друг! Не дай преткновениям остановить тебя и лишить радости плодоносного служения Господу!
В. Ч.
Границы служения
Елисей заболел болезнию, от которой потом и умер. И пришел к нему Иоас, царь Израильский, и плакал над ним, и говорил: отец мой! отец мой! колесница Израиля и конница его! И сказал ему Елисей: возьми лук и стрелы. И взял он лук и стрелы. И сказал царю Израильскому: положи руку твою на лук. И положил он руку свою. И наложил Елисей руки свои на руки царя, и сказал: отвори окно на восток. И он отворил. И сказал Елисей: выстрели. И он выстрелил. И сказал: эта стрела избавления от Господа и стрела избавления против Сирии, и ты поразишь Сириян в Афеке в конец. И сказал Елисей: возьми стрелы. И он взял. И сказал царю Израильскому: бей по земле. И ударил он три раза, и остановился. И разгневался на него человек Божий, и сказал:
надобно было бы бить пять или шесть раз; тогда ты побил бы Сириян совершенно, а теперь только три раза поразишь Сириян» (4Цар.13:14-19).
Царь Иоас пришел к человеку Божьему попрощаться. В глубокой печали он называет его колесницей и конницей Израиля. Другими словами, он признает его силу и авторитет, высказывает свое уважение к нему. Иоас понимал, что Израиль теряет в лице Елисея того, кто много раз был помощью и опорой в беде.
Слова Елисея всегда имели большое значение, большой вес. Поэтому израильский царь готов был выслушать пророка и исполнить его последнее слово. А Елисей говорит ему необычное: «Возьми стрелы и лук». Иоас послушно берет, стреляет, хотя, может, и не понимает, для чего это.
Объяснив значение выстрела, Елисей дает царю следующее повеление: «Возьми стрелы и бей по земле». И здесь происходит то, на что хочется обратить особое внимание. Царь ударил по земле три раза и остановился. По-видимому, он посчитал, что этого вполне достаточно. Человек Божий ведь не сказал, сколько раз бить по земле. Иоас самостоятельно установил предел, или границу, в порученном ему деле — ударил три раза и остановился.
Эта остановка вызвала гнев человека Божьего и повлекла за собой поражение. «Надобно было бить пять или шесть раз, тогда ты побил бы сириян совершенно, а теперь только три раза поразишь сириян»,— сказал Елисей царю.
Этот случай из далекой древности может послужить нам большим уроком. Как опасно останавливаться на пути исполнения повелений Господних!
Вспомним проникнутые тревогой и болью слова Апостола Павла, сказанные христианам в Галатии: «Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? Такое убеждение не от Призывающего вас» (Гал.5:7-8). Другими словами, то, что вы остановились,— неугодно Богу, на это нет Его воли.
Давайте со всей серьезностью поищем ответ на вопрос: кто останавливает нас? Конечно, мы будем правы, если скажем, что останавливает людей дьявол. Он останавливает грешника, чтобы тот не покаялся, останавливает верующего и удерживает его от исполнения воли Божьей. Но будет ли это полным ответом?
Как часто мы самостоятельно устанавливаем пределы своего служения и послушания Господу! Это так свойственно человеку! Например, молодой брат долгое время ревностно трудился в церкви, жертвовал временем и силами для Бога, но как только женился, холодно заявил: «Хватит, я уже потрудился». Подобное можно услышать и от пожилых христиан: «Пусть молодые трудятся, а мне уже достаточно».
Однажды ученики спросили Иисуса: «Не в сие ли время. Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян.1:6). Им хотелось, чтобы это царство уже настало, но Христос ответил: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». А потом Он объяснил ученикам, что их дело — быть Его свидетелями, идти даже до края земли и возвещать Евангелие всему миру. Несомненно, границы в служении есть, но устанавливаются они не нами, а Богом.
Есть в Священном Писании много повелений относительно служения и хождения в вере: «Святой да освящается еще, праведный да творит правду еще», «Любите друг друга», «Служите друг другу», «В молитве будьте постоянны», «Носите бремена Друг друга». И если мы зададимся вопросом: где предел этих повелений, то ответ будет однозначным — мы призваны повиноваться Господу, исполнять Его повеления всегда, до конца жизни. А когда прервать наше служение, остановить нас в том или ином деле. Бог усмотрит Сам и вовремя пошлет замену. Наше дело — усердно выполнять порученное, то есть «бить по земле».
Почему же христиане останавливаются, почему мы так часто самостоятельно определяем границы своего послушания, своего служения?
Мы живем в такое время и в таких обстоятельствах, что можно найти много причин, чтобы остановить работу в доме Божьем. Это и материальные трудности, и возрастные причины, и упадок физических сил, и, возможно, какие-то неустройства в церкви. Нередко мы останавливаемся в служении из-за того, что сердце наше не в должном состоянии, не готово к труду, к жертве. Господь хочет очистить нас, чтобы не останавливалась работа в доме Божьем, но мы, избегая тревог и беспокойства, предпочитаем оставаться с нечистым сердцем.
Как-то я беседовал с одним молодым братом. В то время он не участвовал ни в каком труде. Когда я стал говорить ему о служении Богу, он ответил: «Мне награды не надо. Мне бы только спасенным быть, где-нибудь у ворот в Царстве Небесном. Я не претендую на большее». Впоследствии его отлучили за серьезный грех. Пассивность, нежелание трудиться для Бога привели его к печальному концу.
Остановка в служении может произойти и тогда, когда нам кажется, что от нашей работы нет никакого толку. Конечно, плод в служении должен быть, но не всегда он бывает виден. Приведу небольшой пример.
Один каменотес, напрягая все силы, старался отколоть от скалы камень для скульптуры. Долго он работал, много раз ударял по скале, и все безрезультатно. Глыба оставалась на месте. Утомленный и потерявший надежду на успех, он бросил молот и ушел. После него пришел другой каменотес. Всего один раз ударил он по скале, и камень откололся. Разве труды первого каменотеса были напрасны? — Нет, не напрасны, ему просто нужно было ударить еще один раз.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |