— От чего хуже?
— От блюзов. Ты по кому-то сохнешь, верно? Расскажи мне об этой Долорес, малыш, расскажи все своей мамочке, и тебе станет гораздо лучше, вот увидишь.
Она была мила и обаятельна. Она похлопала меня по руке. Потом подозвала официанта и попросила принести ей бокал. Вернувшись с бокалом, он что-то прошептал ей на ухо. Она посмотрела на меня с новым интересом. Она налила из бутылки нам обоим.
С дружелюбной улыбкой она сказала:
— Так, значит, ты Лапша? Человек известный, верно?
Я безразлично пожал плечами.
— Ты знаешь, — произнесла она, — в свое время я немало поработала в разных болтушках и убедилась в том, что это правда.
— Что правда? — спросил я безжизненным тоном.
— У таких ребят, как ты, всегда есть слабое место. Вы с невероятной страстью привязываетесь то к женщине, то к лошади, то к собаке, то к ребенку, то к матери, то еще к чему-нибудь. Просто удивительно, как вы любите к чему-нибудь привязываться.
— Удивительно? Разве мы не люди? — спросил я слезливо.
Она похлопала меня по руке. Она улыбнулась извиняющейся улыбкой:
— Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что это странно и очень мило.
— Да, но я совсем не милый. Я вонючка. Я пытался изнасиловать девушку, мою девушку.
Я начал стучать кулаком по столу.
Я ревел:
— Я мерзкий. Я вонючка. Я ублюдок.
Слезы жалости к себе капали мне в виски. Я не мог их сдержать. Я откровенно плакал.
— Ш-ш-ш, люди смотрят. Пожалуйста, — прошептала она.
— Оставь меня. Мне нужна только Долорес, — рыдал я.
— Ладно, парень, вижу, я не вовремя. Извини.
Она раздраженно ушла.
— Эй, Лапша, возьми себя в руки.
Это была Элен. Я не знал, как долго она уже сидела за моим столиком и смотрела, как я плачу. Она вытирала мне лицо носовым платком.
— От выпивки и грустных песен тебе только хуже. Они как ветер, который еще сильней раздувает костер. Ты уже довольно наплакался. А теперь пора высушить слезы и погасить пламя. — Элен похлопала меня по щеке. — Ты понимаешь, о чем я говорю, — о хорошей девочке. Твой вид меня удивляет. Хочешь, я приведу тебе хорошенькую девочку?
— Нет, — промямлил я. — Я могу и сам найти.
— Тогда иди и прогуляйся на свежем воздухе. Если будешь сидеть здесь, то совсем раскиснешь.
— Ладно, — пробормотал я.
Я бросил на стол банкнот, даже не посмотрев на его достоинство. Я вышел.
Я направился на восток по Пятьдесят второй улице. Рядом со мной появилась девушка.
Она улыбнулась и сказала:
— Добрый вечер, не хотите поразвлечься, мистер?
Я спросил:
— Ты Долорес?
Она кивнула с понимающей улыбкой:
— За десять долларов я буду твоей Долорес.
Она взяла меня под руку и повела к себе, в маленькую гостиницу на Сорок седьмой улице.
Лежа в ее объятиях, я снова ударился в слезы:
— Долорес, Долорес, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
За десять долларов я мог заняться любовью и воображать, что делаю это с Долорес. Но когда я насытился и заплатил ей больше, чем она просила, то почувствовал себя подавленным и опустошенным. Я ушел, презирая себя за то, что осквернил память о Долорес.
Когда на следующее утро я явился к Толстяку Мо, то выглядел побитым и растрепанным. Мое появление прервало их разговор. Я почувствовал, что говорили обо мне.
Макс встретил меня иронической полуулыбкой:
— Мы как раз говорили о тебе, Лапша.
Значит, я был прав: они обсуждали меня. За моей спиной?
— Что именно? — спросил я хмуро.
— Вид у тебя как у драного кота.
Косой встал. Он обошел вокруг меня, насмешливо разглядывая во всех подробностях.
— Да и пахнешь ты соответствующе. — Хайми сделал вид, что с шумом втягивает воздух.
Я почувствовал раздражение. Я гневно посмотрел на Косого.
Патси бросил:
— Не валяй дурака, Косой.
— Отстань от Лапши, — сказал Макс. Он повернулся ко мне с сочувственной улыбкой. — Ты был вчера ночью в забегаловке на Пятьдесят второй улице?
— Да, а что? — спросил я.
— Это прислала Элен. — Он протянул мне тысячедолларовый банкнот. — Она сказала, что ты оставил его на столике. При этом ты жутко пил и лил крокодиловые слезы.
Я ничего не ответил.
Он продолжал мягко и успокаивающе:
— Она сказала, что ты все время говорил о какой-то девушке.
— Я был пьян, — пробормотал я.
— Она забыла имя той телки, по которой ты так страдал, — прибавил Косой. — Мы ее знаем?
— Послушай, Косой… — начал я раздраженно.
— Вот что. Косой, заканчивай, — предупредил Макси. — Допустим, у Лапши несчастная любовь. Ну и что из того? — заметил он философски. — Это его личное дело.
Он налил мне виски. Выпив бокал, я почувствовал себя немного лучше. Макс налил мне еще. Это изменило мою точку зрения. Я улыбнулся Косому. Он похлопал меня по спине. Это означало извинение.
— Ты ведь знаешь, что я просто шучу, правда, Лапша?
— Да, тем более что я это заслужил. Вчера я вел себя как дурак.
Теперь я мог более отстраненно взглянуть на события последней ночи.
— Должно быть, она классная девчонка? — вопросительно улыбнулся Патси.
— Да, она классная девчонка, — согласился я с тоской.
— Забавно. — Макси задумчиво взглянул на меня. — Забавно, что парень вроде тебя, знающий женщин вдоль и поперек, мог попасть в такую переделку. После всех девок, которые у тебя были. — Он с недоверием покачал головой. — Сколько у тебя было женщин, Лапша? Начиная с Пегги.
Этот вопрос Макс задал со смехом.
— Боюсь, не сосчитаю, — скромно ответил я.
— Мы от тебя тоже не отставали, — заметил Макс. — Как бы там ни было, ты должен знать, что женщина — это всего лишь женщина. — Он пыхнул «Короной». — А вот хорошая сигара — это вещь.
— Такое уже говорили раньше, — возразил я лаконично.
— В самом деле? — не мог поверить Макс. — Тот, кто это сказал, наверняка был умный парень, такой же, как и я, — усмехнулся он. Макс откинулся назад, свободно развалившись в кресле. Кольца дыма от его сигары поднимались к потолку. Он стал философствовать: — Такие умные парни, как мы, должны знать об этом лучше, чем кто-либо другой, потому что у нас были телки всех видов, размеров, форм, цветов и национальностей. И мы знаем, что, как их ни поворачивай, всегда найдешь одно и то же. — Макс замолчал, глядя, как кольца дыма восходят к потолку. Ему не хватало слов. Он повернулся ко мне. — Разве я не прав, Лапша? — Макс улыбнулся. — Разве я не прав? Женщина есть женщина. Как ее ни поверни, всегда найдешь одно и то же.
— Не всегда, — возразил я сухо. — Например, если повернешь гермафродита, можно наткнуться и на нечто неожиданное, а, Макси?
Эта мысль заставила его громко расхохотаться.
Косой спросил:
— А что есть у гермафродита?
— Все, — ответил я со смехом.
Наши шутки и рассуждения Макси о женщинах пошли мне на пользу. Я сидел, дымил сигарой и думал о себе. Что это было за странное чувство — моя так называемая любовь к Долорес? Мне было трудно его определить. Я попытался это проанализировать, как все, что со мной происходило.
Бывали дни, недели, месяцы, когда ни одна мысль о ней не приходила мне в голову. А если она и появлялась, я бросал на нее только беглый взгляд и тут же забывал. Но потом наступал день — например, как в тот раз, когда она звонила Мо, и я говорил с ней, — ее голос проникал в меня, словно волшебство. Будто что-то просыпалось внутри меня. Наверное, лучше всего никогда не думать и не слышать о ней, просто забыть о ее существовании. Послать ее к черту раз и навсегда.
Макси посмотрел на часы:
— Ладно, пора идти.
— Что случилось, Макс? — спросил я, когда мы выходили.
— О, я и забыл, что ты не знаешь. Мне позвонили из офиса вчера вечером. Мы идем домой к Фрэнку.
— Как ты думаешь, что нужно боссу? — поинтересовался Патси, когда мы ехали по городу.
Макс пожал плечами:
— Не знаю. Вчера я говорил с главным офисом. Все, что они сказали, это: «Приезжайте в дом Фрэнка на Сентрал-парк-Вест».
Косой, сидевший за рулем, сказал:
— А я думал, он все еще в Новом Орлеане.
— Эй, Макс, — недоверчиво спросил Патси, — ты хочешь сказать, что он встает в такую рань, чтобы заниматься делами?
Макс ответил:
— Этот парень — самый большой трудяга во всем Синдикате. Его день начинается раньше семи, и потом он работает до часу, до двух и до трех ночи. Я слышал, что иногда он работает круглые сутки.
Косой спросил:
— Интересно, он платит себе за сверхурочные?
— Он себя не обижает, — заверил его Макс. — У него десять штук в неделю на одних только игровых автоматах.
Я присвистнул:
— Это выходит полмиллиона в год на одних автоматах.
— А как насчет спиртного, пива, казино, собачьих бегов, ночных клубов, недвижимости и другого легального бизнеса, которым он занимается? — прибавил Макси.
— Вот черт, — сказал Патси. — На сколько же он тянет, как ты думаешь, Макс?
Тот пожал плечами:
— Откуда мне знать? Скорее всего, он и сам точно не знает. Примерно десять или пятнадцать миллионов в год.
Косой съязвил:
— Неужели ему этого хватает?
Макси спросил:
— А помнишь, Лапша, как он начинал охранником в игорных притонах и получал по пятнадцать долларов за ночь?
— Да.
Макс продолжал:
— А потом он стал играть в собственные игры. И вот что я вам скажу, ребята. Каждый, кто имел с ним дело, всегда мог рассчитывать на честную игру. В тех местах, где он заправлял, не было ни шулерства, ни обмана. Всегда все было по-честному. Так что свое нынешнее место он получил по праву. Он его заслуживает. У него есть характер. Если он дает слово, ты можешь на него положиться, даже если речь идет о его жизни или о десяти миллионах баксов. Я прав, Лапша?
Да. Он отличный парень. Всегда держит слово.
Косой свернул на Сентрал-парк-Вест. Мы проехали несколько кварталов.
— Вот его дом, с навесом, — сказал Макси.
Косой выжал сцепление, перешел на нейтральную скорость и мягко поставил «кадиллак» под навес. Привратник, стоявший у большого вычурного дома, узнал нас, открыл дверцу и поприветствовал улыбкой. Мы вылезли из машины и направились к дому во главе с Большим Макси.
В холле к нам подошли два высоких крепких молодца в серой униформе. Они доброжелательно кивнули.
Один из них сказал:
— Одну минутку, ребята. Приказ есть приказ. Я должен получить «добро» сверху.
Он подошел к домашнему телефону, воткнул шнур и прошептал в трубку несколько слов. Повернувшись к нам с улыбкой, он сказал: «Все в порядке». Парень проводил нас до второго вестибюля к лифту. Мы поднялись на верхний этаж.
Макси нажал кнопку звонка. Дверь открыл улыбающийся мулат в белом воротничке и весело нас поприветствовал:
— Доброе утро, джентльмены. — Он принял у нас шляпы и кивнул в сторону бара, спросив: — Что-нибудь выпьете или вам принести кофе? Босс появится через несколько минут.
Макс сказал:
— Предпочитаем что-нибудь покрепче.
— Разумеется, мистер Макс. Прошу вас, джентльмены.
Он проводил нас в бар. Это было роскошное помещение, отделанное с отменным вкусом и не уступавшее лучшим коктейльным залам Нью-Йорка. Его стены украшал импортный голубой кафель, привезенный из Италии. В дальнем углу стоял знакомый предмет, который в этой обстановке казался неуместным, — игральный автомат.
Мулат принес нам напитки:
— Лед, воду или содовую, джентльмены?
— Ничего, спасибо. Разбавлять не нужно, — ответил Макси. — Как поживаете, как здоровье жены?
Мы оба чувствуем себя превосходно, спасибо, мистер Макс.
Мулат и его жена служили Фрэнку уже много лет, с тех нор как он пошел в гору. Непритязательный штат прислуги для человека его состояния и положения, подумал я. Хотя какого черта? Он, наверное, и дома-то почти не бывает, да и особняк этот не выглядит особенно большим. Насколько я знал, у него было больше десятка других апартаментов и домов в разных частях страны. Разумеется, его нынешнее обиталище мало походило на ту маленькую, темную, обшарпанную квартирку, в которой он провел детство. Да, далеко ушла его дорога от грязных кварталов в сердце восточного Гарлема.
Мы стояли спиной к двери. Когда мы пили по второй, я услышал, как кто-то вошел в комнату.
Приятный низкий голос произнес:
— Привет, ребята. Как дела?
Мы обернулись. Он стоял, протянув нам обе руки, с дружеской улыбкой на смуглом, чисто выбритом, обаятельном лице. Он был одет в королевский пурпурный халат с поясом, затянутым вокруг узкой талии. Эта одежда подчеркивала ширину его плеч. Из кармашка халата высоко высовывался белый носовой платок с вышитой монограммой. Его черные волосы были гладко зачесаны со лба.
Помню, в художественной галерее я как-то видел портрет одного средневекового короля. Вот и сейчас я видел то же самое сочетание грубости и утонченности в лице, тот же выдающийся нос, те же проницательные, умные и ясные глаза.
Ясное дело, он был король. Король бандитского и воровского мира, державший под своим началом несколько тысяч «десперадос», которые служили ему в каждом городе и каждом штате страны. Во всем, что он делал, в каждом его слове или жесте сквозила непоколебимая уверенность в себе.
— Франциско! — воскликнул Большой Макси, увидев его.
Они дружески обнялись. Было заметно, что между ними есть настоящая симпатия. Фрэнк обменялся с нами теплым, крепким, уверенным рукопожатием и приветствовал каждого по имени. Его медленная улыбка дополняла острый и цепкий взгляд. Он присоединился к нам. Мы выпили за его здоровье. У него были изящные манеры. Он вел себя одновременно и обходительно, и настойчиво, и жестко. Небрежным тоном он задал Максу несколько серьезных вопросов. Макси подробно отчитался о нашей деятельности. Фрэнк одобрительно кивнул. В его речи слышалась старая закалка выпускника суповой школы. Букву «d» он часто заменял на «th». Все, что он говорил, было прямолинейно и откровенно.
— Я знаю, что всегда могу рассчитывать на ваше хладнокровие и вашу преданность. — Эти слова не прозвучали напыщенно или театрально, потому что были к месту. — В Синдикате вы стоите на самом верху, рядом со мной. Если вам что-то нужно, только скажите. Может быть, хотите больше территории? Или что-нибудь другое? Что я могу для вас сделать?
Он сказал это таким спокойным и уверенным тоном, словно в его власти было выполнить любую нашу просьбу. Я вспомнил случай, когда Макс великодушно отдал Джейку Проныре, Трубе и Гу-Гу нашу болтушку, которая приносила двенадцать сотен долларов в неделю. Но то был просто пустяк по сравнению с тем, что мог сделать этот человек. Одним широким жестом он мог даровать нам территорию размером со штат Нью-Джерси вместе с расположенным на ней доходным бизнесом стоимостью в несколько миллионов долларов. Ему было достаточно замолвить одно словечко, чтобы получить поддержку и согласие полицейского инспектора, главного судьи, мэра, губернатора. Кстати, именно благодаря такому словечку получил свое место Джимми Уокер.
Фрэнк повторил:
— Ну как, хотите больше территории, ребята?
Макси улыбнулся и ответил:
— Мы и так всем довольны, Фрэнк. Дела идут отлично. Все замечательно. Будет только лучше, если мы останемся работать у себя, в родных местах.
Фрэнк одобрительно похлопал Макса по спине:
— Вот и хорошо. Если вы довольны, то и я доволен. Одной из причин, по которым я вас сюда позвал, было просто желание вас увидеть, встретиться с вами лично. — Он широко улыбнулся. Перед его обаянием невозможно было устоять. — Я уезжаю на отдых в Хот-Спрингс. В офисе я оставил для вас небольшой подарок. Это дополнительные дивиденды. Небольшая сумма, которую я даю вам лично от меня. Дела идут совсем неплохо. — В его голосе прозвучало удовлетворение.
Мы поблагодарили. Он отмахнулся:
— Да ладно, это ерунда, не о чем говорить. — Потом он продолжал: — Я приготовил вам одно поручение. Я хочу, чтобы вы съездили в… — Фрэнк назвал модный морской курорт в Южном Джерси. — Там сидит один местный политикан. Он заправляет большим казино. Хорошо, пусть заправляет, я его не беспокою. Но есть одна проблема. Воспользовавшись моей добротой, он представил все дело так, будто бы его казино принадлежит мне. И это еще не все. Он использует шулерское оборудование, что совсем плохо для меня и Синдиката. Вам известно, что люди в игорном мире — большие люди с большими деньгами — с доверием относятся к моим заведениям. Такая репутация стоила нам много пота и труда, потому что мы никогда не прибегали к мошенничеству и обману. И если я связан с каким-то казино, значит, каждый должен быть уверен, что он может спокойно нести туда свои деньги. Я всегда веду честную игру. А теперь этот политик, уверяя всех, что казино принадлежит мне, начинает жульничать и обманывает клиентов. Я думаю, парни, вы сами отлично понимаете, что для нас это очень плохо. Обманутые им люди путешествуют по всей стране, у них много друзей, и слухи начинают ходить повсюду. — Он изобразил это круговым движением руки. — В результате из-за него страдает моя репутация, и весь игорный бизнес находится под угрозой. — Он немного помолчал, прихлебывая из бокала. Потом продолжил тем же неторопливым тоном: — Либо прикройте его бизнес, либо отберите у него казино. Я сообщил ему, что готов выкупить его дело за честную цену. Но больше никаких переговоров. Это серьезное задание я хочу поручить вам, ребята. — Фрэнк прибавил без обиняков: — Вы ведь умные парни. Не помню, чтобы вы провалили хоть одно дело. Если что-нибудь будет нужно для вашего задания — больше денег, людей, чего угодно, — сразу звоните в офис. Все дело целиком в ваших руках. — Он махнул нам рукой. — Разберитесь с этим политиканом.
Фрэнк улыбнулся и снова обменялся с каждым из нас длительным и крепким рукопожатием. Он проводил нас к двери, по дороге ведя светскую беседу.
Лифт нас уже ждал. Слуга в серой униформе держал дверь. Фрэнк махнул нам на прощанье:
— Удачи вам, ребята. Скоро увидимся.
Мы махнули ему в ответ:
— Пока, Фрэнк.
Когда мы ехали по городу в главный офис, Косой произнес:
— Черт возьми. Каждый раз, когда я вижу босса, у меня поднимается настроение. Вот это человек.
Я сказал:
— Да, у него есть то, что называют личным обаянием.
— Помню, мой старик рассказывал мне одну историю, — вмешался Патси, — как однажды он видел в одной старой стране настоящего короля, который ехал в экипаже, а мой старик, увидев его, поклонился и снял шляпу. И король, улыбнувшись, помахал ему в ответ. Мой старик говорил, что потом у него несколько дней было приподнятое настроение.
Я возразил:
— На самом деле эта особая аура вокруг больших людей — полное дерьмо. Дело тут не в личности, а в положении. Огромная власть этих людей — вот что производит на народ впечатление. Сами по себе они ничего не значат. Я, конечно, говорю не про Фрэнка. Он совсем другое дело. Не будь у него личных достоинств, он бы не забрался так высоко. Но что касается королей и прочих высоких особ — все они просто куча чистейшего дерьма.
— Не будь это правдой, ты бы такого не сказал, Лапша, — произнес Макси.
Косой не смог найти место для парковки на Бродвее. Мы оставили «кадди» за углом и вернулись назад пешком. Мы поднялись на лифте в офис, который занимал целый этаж.
Макси подошел к симпатичном секретарше. Он назвал наши имена и сказал:
— Нам нужно к главному.
Она взяла трубку и улыбнулась каждому кокетливой улыбкой, как будто хотела сказать: «Это все, что я могу вам дать, мальчики. Только улыбку. Так пользуйтесь ею на здоровье».
Она что-то негромко спросила в телефон. Потом повернулась к нам и сказала:
— Можете идти. Думаю, вы знаете дорогу. — Секретарша снова улыбнулась своей красивой улыбкой.
Я сказал:
— Не надо. От этого нам только хуже.
Она выгнула брови и улыбнулась еще красивей.
Косой вздохнул:
— Для такой и сотни не жалко.
— У тебя всегда практические мысли, — заметил я.
Косой ответил:
— Нет, скорее постельные.
Мы прошли через зал, обменявшись приветствиями и пожимая руки сидевшим за столами мужчинам. Весь остальной штат офиса был мужской. Помещение гудело голосами множества людей, занятых большим бизнесом.
Макси постучал в тяжелую дубовую дверь. Изнутри послышался доброжелательный голос:
— Входите, ребята.
Из-за стола поднялся человек среднего роста и телосложения. Раньше, пока я не узнал его поближе, все в нем казалось мне средним. Потом я обратил внимание на то, как он одевается. Не знаю почему, но его костюм всегда выглядел так, что ему позавидовал бы сам Адольф Менджу, который разбирался в одежде лучше всех на свете.
У него было умное и привлекательное лицо. Этот человек являлся мозговым центром империи Босса и всего Синдиката. Создание криминального союза было его идеей. Очень мало кто знал, что во многих делах и предприятиях он являлся равноправным партнером Босса. Его всегда отличала скромность. Он держался в тени. Он воплощал в себе власть, стоявшую позади трона. Много лет назад он был одним из партнеров в большой брокерской фирме на Уолл-стрит.
— Как дела, Макси? — приветливо спросил Дэнди Фил. — Как поживаешь, Лапша? — Он по очереди пожимал нам руки. — Рад тебя видеть, Патси. А, это мой друг Хайми! — Фил говорил быстро и резко, но в то же время дружелюбно. — Фрэнк поручил вам разобраться с казино в Джерси?
— Да. Он предоставил нам все полномочия, — ответил я.
— Вот и хорошо. Замечательно. — Фил улыбнулся. — Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится или если случится что-то непредвиденное.
Макси кивнул:
— Конечно.
Фил продолжал:
— Разумеется, мы могли бы сразу прибегнуть к экстренным мерам, но вы знаете мою точку зрения: следует избегать насилия до тех пор, пока это возможно. Оно годится только в качестве последнего средства.
Я сказал:
— Мы прекрасно знаем, как вы с Фрэнком смотрите на эти вещи.
Дэнди Фил вернулся к столу и открыл ящик. Он достал оттуда длинный толстый белый конверт. Небрежным жестом бросил его на стол:
— Полагаю, вы знаете, что это такое. Небольшой знак внимания, выражение признательности за ваши услуги.
Фил пожал нам руки с видом занятого человека, вежливо выпроваживающего посетителей. Он шел с нами до двери.
— Держите со мной связь, ребята. До встречи, парни. Удачи вам.
Мы сказали:
— Пока, Фил.
Когда мы проходили мимо приемной, секретарша подняла голову от журнала мод, очаровательно улыбнулась и сказала:
— Счастливо, мальчики.
Мы послали ей воздушные поцелуи; она ответила нам тем же, прижав кончики пальцев к губам.
— Фил совсем не похож на Фрэнка, правда, Лапша? — произнес Макси.
— Правда. Он отлично составляет планы. А Фрэнк их исполняет.
Глава 22
Мы ехали по улицам в «кадиллаке». Косой сидел за рулем, Патси рядом с ним, а мы с Максом на задних сиденьях. Косой притормозил.
— Какая следующая остановка? — спросил он.
— Гараж, — ответил Макс.
Он вынул из кармана конверт и вскрыл его.
Косой сказал:
— Эй, Макс, не тяни за душу. Сколько там?
Макси заглянул в конверт и произнес серьезным тоном:
— Что бы вы думали?
Косой беспокойно обернулся:
— Что?
— Здесь лежит бумажка с уведомлением, что в наших услугах больше не нуждаются.
Мы все расхохотались, увидев вытянувшееся лицо Косого. Он пробормотал:
— Вот ублюдок, вечно у тебя шуточки.
— Но ты сам на них напрашиваешься, — улыбнулся Макси, пересчитывая деньги.
Деньги он считал быстро, держа их в одной руке и двигая пальцами с ловкостью банковского кассира.
— Зарплата за тридцать недель. — Макс закончил подсчеты. Он с удовлетворением кивнул. — Шестьдесят штук, совсем неплохо. По пятнадцать на брата.
Косой расплылся в счастливой улыбке:
— В этом году Санта-Клаус пришел рано.
Макс разделил деньги на четыре пачки, взял одну и слегка стукнул ею Хайми по голове:
— Это тебе, дружище Косой. Купи себе русскую шарлотку.
Косой взял деньги и спрятал их в карман, сказав: «Счастливого Рождества».
Макси с улыбкой протянул Патси его пачку. Тот поцеловал ее и тоже положил в карман со словами: «С Новым годом».
Макси протянул мне деньги:
— А это тебе, Лапша. Купи себе батончик «Херши».
— С поджаренным миндалем? — улыбнулся я.
Косой съехал под уклон в гараж. Мы вышли из машины.
Макси сказал:
— Косой, надень рабочую одежду, а то запачкаешь костюм, когда полезешь под машину. Снимайте обмундирование, ребята.
Последняя фраза относилась ко мне и Патси. Мы последовали примеру Макса. Мы сняли пиджаки и отстегнули подмышечные кобуры. Макси взял их в одну связку и закатал в холщовый мешок.
— Отлично, Косой, давай сюда ящик… нет, погодите. — Он повернулся ко мне. — Слушай, Лапша, если в Джерси нас остановят копы, как это иногда случается, — в его тоне прозвучала легкая насмешка, — и задумают нас обыскать, ты не думаешь, что будет не совсем удобно, когда они найдут у тебя тесак с шестидюймовым лезвием? Что ты им скажешь? Что ты хирург, а это твой инструмент? — Макс засмеялся.
— Я совсем забыл про него, — объяснил я, отдавая нож Косому. — Могу поспорить, что и ты, Макс, забыл про маленькую пушку в рукаве.
— Ты прав, Лапша. Это может показаться странным, но я постоянно знаю о ее присутствии, в то же время до меня как-то не доходит, что я ее ношу. Без нее я чувствую себя беззащитным. — Он засучил правый рукав, отстегнул пружину и протянул пистолет Косому. — Наверное, и ты так чувствуешь себя без своего ножа, верно, Лапша?
Я кивнул:
— Привычка.
У нас был потайной ящик, приваренный к днищу между колесами. Косой полез под машину. Он положил оружие в ящик, вылез, снял комбинезон и вымыл руки.
— Ты не прихватишь с собой автомат, Макс? — спросил Патси.
— Я не думаю, что он нам пригодится. Сначала мы просто поглядим на заведение. А если он нам все-таки понадобится, ну, тогда… тогда мы за ним пришлем.
Мы поехали на пароме со Стэйтен-Айленда, чтобы избежать заторов на дороге в Джерси и кордонов полицейских. Потом мы быстро спустились на машине по бульвару Хайленд. Косой миновал мост Перт-Эмбой и набрал скорость на широкой автостраде, направлявшейся к морским курортам.
По пути мы остановились недалеко от Нью-Брунсвика, чтобы перекусить гамбургерами и кофе. После этого за руль сел Патси. Косой достал гармонику. Мы с Максом удобно раскинулись на задних сиденьях машины. «Кадиллак» с ровным жужжанием несся по скоростной дороге.
Мы ехали всю ночь и прибыли на место ранним утром. Было еще темно. Мы остановились в большом отеле на берегу океана. Служащий отеля отогнал машину в гараж. Мы взяли два смежных номера, которые Косой определил как «стильную хазу».
— Как насчет того, чтобы окунуться перед сном? — предложил Макси.
— Каким образом? — спросил Патси. — У нас нет плавок.
— Ну и что? Пойдем как в старые времена — с голой задницей. — Макс улыбнулся. — Ладно, я вижу, что Косой стесняется. Мы оставим на себе трусы.
После купания мы лежали на песке, курили и смотрели на звезды. На пляже никого не было. Макс и Патси сняли трусы, чтобы просушить их. Единственный звук, который мы слышали, был шум накатывавших волн. Господи, вот это жизнь, подумал я. Совсем не то, что в тесном, жарком, зловонном Ист-Сайде. Свежий ласковый ветерок с моря бодрил меня и прибавлял сил. Было так здорово лежать голышом, ни о чем не заботясь, забыв обо всем. Я чувствовал себя абсолютно свободным.
Косой зевнул и встал:
— Может, пойдем дрыхнуть? Меня от этой сырости уже тошнит.
Патси сонно сказал:
— Не валяй дурака. Ложись и дыши глубже, морской воздух для тебя полезен.
— Природа тебя отторгает, Косой, — лениво пробормотал Макси. — Твоя проблема в том, что ты насквозь пропитался ист-сайдской вонью, и нормальный воздух уже кажется тебе странным. Мы будем спать здесь. Представь, что ты лежишь, зарывшись в песок где-нибудь на Кони-Айленде.
Он повернулся на бок. Через минуту послышался его храп.
Косой послушно растянулся на песке, пробурчав себе под нос:
— Какого черта мы платим за номера, если спим на улице?
Потом все звуки затихли. Я лежал на спине и думал: поглядите на этих парней, которые спят вповалку после небольшой поездки на машине. Похоже, мы стали сдавать. Раньше мы могли без остановки сгонять в Чикаго, Луизиану и Флориду или смотаться по делам Синдиката куда-нибудь в Канаду, и все нам было нипочем. В те дни, когда эпоха Синдиката только начиналась, нас считали железными людьми, неиссякаемым источником энергии и силы. А теперь у меня неудержимо слипались глаза. Наверное, все дело было в океанском воздухе.
Я не заметил, как уснул. Похоже, мы проспали несколько часов. В какой-то момент я начал чувствовать тепло. Сквозь сон мне казалось, что я лежу в ванне под солнечной лампой. С каждой минутой она делалась все горячей.
Я услышал женские голоса, которые говорили: «Господи, какое бесстыдство». Потом послышался мужской смех. Вслед за ним засмеялась девушка и раздалось сразу несколько голосов, говоривших: «Безобразие. Надо позвать полицейского».
При слове «полицейский» я открыл глаза и огляделся по сторонам.
На уважительном расстоянии от нас стояла кучка людей. Некоторые просто смотрели, другие посмеивались. Я быстро потянулся за трусами.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |